сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 61 страниц)
- Это Лига, созданная для борьбы против Йова, - пояснила Алма, она вполне понимала чувства Цезы, сама была такой же только вчера.
Друзья вошли в академию, так неприятно было осознавать, что их трое. Трое, а не четверо!
Сегодня не было уроков, только адаптация. Снова день приезда, все ходили, раскладывали вещи, общались. Алма помогла разобраться с чемоданом Цезе, и вернулась к своей кровати, поскольку подруга хотела позаниматься баринским. Девушка могла ей легко помочь в этом, свой родной язык она помнила безукоризненно, но, почему-то, ей не хотелось заниматься этим сейчас.
Выйдя из комнаты, Алма сразу встретила Стронция.
- Курт!
- Привет, - они обнялись, и девушка почувствовала, как что-то изменилось в этих объятиях, будто они стали более нужными им обоим.
- Ну как ты? – спросила она, - как провёл лето.
- Не поверишь, самые насыщенные каникулы их всех.
- Рассказывай! – весело сказала Алма, и без того зная уже часть истории, но она сомневалась, что Стронций затронет её, к тому же было интересно узнать остальное.
Они вышли из просторной комнаты, ведущей в спальни, и пошли по коридору. Девушка внимательно слушала друга. Оказывается, что, помимо той истории. Было ещё очень много весёлого лета.
- …Ты серьёзно?! И что, куда вы его дели?
- Да никуда. Отвезли в лес, хотели взорвать, но, в конце концов, освободили и пошли домой.
- Зачем вы вообще его связали? – Алма улыбалась, и даже не старалась сдерживать смех.
Ответа не последовало. Друзья замерли, и смотрели в конец коридора, пересекающего тот, по которому они шли. Там стояли Иридий и Висмут, что само по себе уже не радовало глаз. Алма слушала, и, слыша то, что Радон говорит Долли, она сама чуть ли не заплакала от чужой обиды.
- …Ты никто, так же, как и твоя семья!
- Да что я тебе такого сделала вообще?!
- Ты родилась! Этого мало? Мало то, что ты мне поганишь жизнь, просто ежедневно попадаясь на глаза?
- Ты такой придурок!
- «Придурок»! – передразнил Висмут, и засмеялся, хотя даже Алма не поняла из-за чего, но это у него всегда прокатывало: людей безумно унижало то, когда смеётся над оскорблениями тот, кому они адресованы, - ой как страшно, я – придурок! Всё! Ты даже не можешь нормально ответить мне!
Алма не выдержала, её уже взбесило то, что Радон вообще открывает рот в её присутствии, хотя девушка и повторяла сама себе в голове «Королевское терпение! Королевское терпение!!!».
- Курт, я его сейчас придушу.
- Хм... А ведь ты ему всё ещё нравишься…
- Мне по фигу, - нет, ей было не «по фигу», внутри это вызывало ярость и недоумение.
- Так, всё, Висмут, заткнись! – громко сказала Алма, когда увидела, как Долли резкими шагами ушла, - Может ты правда придурок и скотина? – у Алмы это получилось жестче, Радон не единого смешка не издал в ответ. Девушка не знала чем это вызвано, но не думала, что даже влюблённость остановила бы его в унижении других людей, - Значит так, - продолжила Алма, - может, ты ещё хочешь что-то сказать Долли? Говори мне, я передам…
Висмут молчал.
- Вот и хорошо, сохрани свой рот закрытым до окончания «ММ».
Девушка пошла за Долли Иридий, прежде чем покинуть коридор, она увидела, как к Радону подошёл Курт, и они начали о чём-то спорить, но это уже не интересовало Алму. Пройдя пару коридоров насквозь, девушка направилась к женским раздевалкам, хотя и не любила это место (недалеко спортзал и профессор Ротнар).
Открыв дверь, Алма, сперва, не увидела никого, но, почему-то ей казалось, что Долли здесь. Она шла мимо вешалок и скамеек, дальше, там стояли умывальники, рядом с ними дверь – выход в спортзал, а у самой стены стояла скамья, где сейчас сидела Иридий.
- Долли, - тихо позвала её Алма, но та не подняла даже головы, - почему ты так расстраиваешься из-за него? Всем уже известно, какой он, даже его курс это знает, но там все его возраста, поэтому он не возникает. А тут думает, если мы на один курс младше, то ему всё можно, «мелких» он сделает.
- Я просто не понимаю, почему он так относится ко мне? – наконец-то сказала Иридий, голова её медленно поднялась, и Алма увидела покрасневшие глаза, они были наполнены слезами, но те не выходили. Они все оставались внутри.
- Он так относится ко всем, забудь про него.
- Алма, я не могу.
- Подожди-ка, - выдохнула Вашингктон. Она не верила в то, о чём сейчас подумала, и, тем не менее, поняла, что произошло! Только сейчас на неё снизошло озарение! До самого конца она не верила в это! И, подумав, всё же произнесла это сдавленным шёпотом, - Долли! Ты влюбилась в Радона!
Та молчала. Алма ещё раз пробежалась глазками по всему образу Долли Иридий: Чёрные волосы, обычно - каре, отрасли длинной ниже плеч, а прямую чёлку, тоже отросшую, девушка начала счёсывать, и она стала косой. На худой фигуре сейчас было тёмно-бардовое однотонное платье, перехваченное на посередине тонким пояском чёрного цвета. Это выглядело красиво, и Алма вообще не могла понять, почему это всё вызывает у Висмута даже не равнодушие, а отвращение? Из тёмной, готической первокурсницы, с простейшей нелепой причёской, она превратилась в красивую девушку, которая могла бы стать крутой… если бы только не характер. Она не такая: не резкая, не экстраверт, и не «сова», в отличие от Алма и Ника, любящий засиживаться до часу или двух ночи с музыкой на балконе, крыше, можно даже в общей большой комнате, но тогда уже без музыки (Цеза колебалась между «совой» и «жаворонком»).
- Я понимаю, что Радон красивый, но ведь его характер…
- Ты видела когда-нибудь, как он общается с Рачной, когда они одни? – перебила Долли.
- Нет.
- А я это однажды увидела и… никогда не видела, чтобы хоть один человек так аккуратно и мило относился к другому, и, говоря это, я имею в виду родственные связи.
- Ну да. Думаю, что свою сестру он любит.
- А разве он не может полюбить кого-то ещё?
- Слушай… - протянула Алма, закусив нижнюю губу, - он, конечно симпатичный, да что там, он красивый! Но, самый главный его полюс – он не единственный. Веди себя так, как он ведёт себя.
- А ты когда-нибудь влюблялась? – тихо спросила Иридий.
- Что?
- Ты же живёшь уже больше нас почти на девятнадцать лет. Неужели за это время ты ни разу не влюблялась.
- Конечно же, влюблялась. А когда мне было восемнадцать, так вообще ужас. Но не в том смысле, что я сходила с ума, наоборот… Я так злилась, когда сходили с ума по мне. Особенно эти… шелки, подводные, как их все остальные называют, «красавцы». Да, они красивые, особенно русалы.
- И?
- И… я влюблялась за всю жизнь только два раза, до революции, - Алма сразу вспомнила все те пережитые миги. Тогда она перешла все грани подростковой влюблённости... То чувство, полученное ночью, она помнит даже сейчас, хотя и не так отчетливо.
- А сейчас?
- …ты не представляешь, как приятно никого не любить.
- Но я-то люблю его, - прошептала она, - наверное, он вообще не способен влюбиться.
- …наверное. Долс, пойдём. И главное – чтобы Висмут не делал и не говорил, помни, человек может справиться со всем, даже с назойливым сердцем.
- У тебя что, было так же?
- Долс, какая разница, как было у меня? Тебе от этого не станет лучше или проще.
Девушки вышли в коридор. Доли шла рядом с Алмой, молча, но вскоре они начали говорить. Разговор завязался быстро, темой, связавшей однокурсниц, стала «школа», они начала обсуждать уроки, учителей, Алма напомнила Долс, как она, на первых танца танцевала с Ником, это пришлось к слову так же, как и странная пара – Лерил и Эдвард Вольфрам. Вашингктон любила вспоминать тот вечер и ночь нового года, а ведь тогда она сама танцевала ещё и с Куртом.… Как нельзя, кстати, Стронций вырос из ниоткуда в одном из залов, по которому проходили Долли и Алма.
- Долс, иди, мне надо поговорить с Куртом.
- Хорошо, пока. Увидимся.
Вашингктон остановилась, и опустила глаза на пол, а потом, подняв их. Осознала, что не ошиблась. Стронций выглядел злобно и взволнованно. Оба молчали. И первой, как это бывало чаще всего, заговорила Алма.
- Курт, что случилось, пока меня не было? – она подошла к нему и постаралась заглянуть прямо в опущенные глаза.
- Не важно.
- Если бы это было не важно, то ты бы сейчас не стоял с таким выражением лица.
- Это неважно для тебя.
- Ино ми регичи, - «это мне решать».
- …Она одна, Алма, совершенно.
- Ты про Маргариту. А где же Асцел?
- Ладно, слушай. Его уволили, из-за ссоры с членом исполнительной сферы. Ты, наверное. Даже и не знала, что он работает… работал в министерстве образования, а исполнительная сфера – это сами учителя…
- Он поссорился с Беном Ротнаром.
- Да. Откуда ты знаешь?
- Рассказал… Оливер Гелиа. А откуда известно ему, я не имею понятия.
- Я имею. Он - хороший друг матери, летом бывал у нас практически через день. Ладно. После того, как отца уволили, он был приглашён на работу в Лигу.
- «Служба Эриннии»?
- Нет. В «Адарп».
- Я не знаю у нас такой Лиги. Ну ладно, и Асцел теперь постоянно там? Но почему же, Маргарита не может вступить в Лигу вместе с ним?
- Она была и против того, чтобы он в неё вступал…
- Почему?
Пауза затянулась. Так и не ответив, Стронций повернулся и собрался уйти.
- Курт подожди, - Алма сжала его руку, та ещё никогда не была такой холодной.
- Ты переживаешь из-за того, что она одна или потому, что они порознь?
- А разве одно не вытекает из другого?
- Только на первый взгляд. Они поссорились.
- Вроде нет, но результат тот же.
Алма аккуратно обняла Стронция.
- Если они не ссорились, то всё хорошо. Твой отец безумно любит Маргариту, и не допустит того, что бы с ней хоть что-то случилось. Слышишь? Всё будет в порядке.
Только сейчас девушка задумалась над тем, зачем делает это? Неужели потому, что ей это сказал профессор Гелиа?! «Нет, не думаю, - сказала себе Алма». Она и правда забыла об этой просьбе, и вспомнила только сейчас, когда исполнила её по своей воле, потому, что Курт – её друг. Она хотела поддержать его, быть рядом с ним. Хотя это лето было удивительно насыщенным случаями для каждого, происходящего было слишком много! Но девушка снова сказала себе в голове, что будет помогать в трудностях тем, кто для неё хоть что-то значит, а в борьбе с Йовом, она поможет любому, кто будет против него!
- Алма?
- Да? Я слушаю, - тихо прошептала девушка, не опуская рук, но они уже не создавали таким прочных объятий, хотя руки Курта всё так, же приятно и крепко держали её. Минутная пауза.
- …уже забыл.
Девушка тихо усмехнулась.
========== Вина в доме Стронциев ==========
Алма проснулась. Она не понимала, почему за всю ночь увидела лишь один сон, причём, такой короткий. Лёжа на узкой кровати, девушка растянулась, словно струна, в длину, одновременно задумавшись о дне, когда это произошло на самом деле, это же был, наверное, второй год её обучения здесь… или даже первый! Они тогда только начали хорошо общаться с Куртом…
Медленно повернувшись на бок, девушка взяла с прикроватной тумбочки часы. Было «6:58». Алма знала, что, даже проснувшись в 8:01 успела бы за 29 минут сделать всё до начала уроков, и даже осталась бы минутка на повторение.
Легко поднявшись, Алма натянула эластичную майку, обтягивающую её специфическую фигуру русалки (сильно выходящая вперёд грудная клетка и впалый живот). Алма посмотрела на всё это сверху вниз, и закатила глаза, со словами в голове «Словно в корсет для пятилетних себя втиснула…», надела спортивные бриджи.
Следующий час пролетел незаметно. Сначала душ. Потом быстрое корректирование отросшей шевелюры. Доделывание незаконченных вчера уроков (их было не больше, чем два, из которых историю Алма знала великолепно, читала утром для порядка… и, чтобы вспомнить свой родной язык). Затем быстрое переодевание в школьную форму. Сбор сумки, и вот она уже идёт с Цезой и Долли по коридору. С того их разговора, одноклассницы очень сдружились, и Алма было интересно разговаривать с ними обеими.
- …Ну и что? Какая разница?! Цез, просто радуйся, что ты вообще хоть куда-то выберешься на каникулах, - говорила Алма.
- Я рада, но планы были другими.
- Слушай, тебе ещё повезло, - начала Долли, - что тебя не возят каждые выходные в гости к двоюродной бабушке.
- А в чём проблема? – поинтересовалась Цеза Ксенон.
- В том, что моя двоюродная бабушка, Энриа, - не магиня, как мы, а чародейка. Зелья и всё такой…, а главное – уединение в пустыне.
- И ты проводишь каникулы там?! – удивившись, искренне посочувствовала Алма, которую уже неизвестно какие, по счёту, каникулы, никто не удерживал. Она была предоставлена сама себе. Это было и хорошо и плохо.
- Только если не повезёт. Сейчас уже всё реже, … слава богу! Я это еле выдерживаю, в детстве любила, а теперь нет.
- А этим летом как?
- Не знаю пока? А ты?
- Тоже. Но уже думаю. Пора определятся с планами… 3 марта, как-никак!
Они разговаривали о планах на лето до самого кабинета ИПУ (Изменение Погодных Условий; управление более сложными веществами в виде газов и электричества). Лерил уже гордо сидела за учительским столом. Парты, расположенные полукругом, были уже почти забиты. Алма не понимала, с чего вдруг у её однокурсников такое рвение к знаниям, что все пришли достаточно рано!?
- Ладно, девочки. Я пойду на место, - сказала Вашингктон, и, пройдя пару рядов, опустилась рядом со Стронцием (Этот урок шёл только второй год, но Алма и Курт сразу забили это место вместе).
- Доброе утро, - поздоровалась девушка, чуть позже она поняла, что её фраза прозвучала как вопрос. Хотя, не мешало бы спросить у Стронция «что случилось?», судя по его не весёлому настроению.
- И тебе привет, - ответил он, выпрямившись и посмотрев на неё.
- Ты чего такой поникший?
- Целый год я сидел здесь! Даже во время зимних каникул приехал только на четыре дня! А она…
- Понятно о ком ты. Стронций, если ты так хочешь быть с ней чаще, так в чём проблема? Сегодня пятница, съезди домой на выходные, а в воскресенье днём или утром вернёшься…
- Ты серьёзно? Меня не отпустят!
- Даже не верится, что я это делаю… Ладно, я поеду с тобой.
- А с тобой меня отпустят?
- Нет. Но сбегать вдвоем не так стрёмно, как в одиночку.
- Правда? Ты сделаешь это? Сбежишь ради меня?
- Я знаю Маргариту…, она не достойна, быть в одиночестве.
- Кто бы говорил. Сейчас ты рассуждаешь об этом, как о неприятнейшем чувстве, но сама, при этом, обожаешь быть одна! Ты сама любишь это!
- …да, - коротко ответила она. И тихо улыбнулась.
- Ты на самом деле сбежишь ради меня?
- Да. Ради моего лучшего друга, конечно.
- Обожаю тебя, - при этих словах Курта Алма ещё шире улыбнулась.
Урок прошёл быстро. Пролетели химия, астрономия, история магии и ботаника. И Вашингктон с ужасом осознавала, что сейчас будет физ-ра.
- Ненавижу этот урок! – тихо проныла Алма, идя рядом с Ником и Цезой.
- Ну не знаю…, по-моему, Ротнар милый, к тому же красавчик.
- Цез, это ты сейчас сказала? – удивился Николас.
- Он просто симпатичный… он мне нравится только, … в общем, это что-то на уровне «красивого актёра», не больше, - красивое лицо Цезы заполнил лёгкий румянец.
- Всё равно не люблю его, - сказала Алма, и они с Цезой пошли переодеваться.
В начале урока все, как обычно, выстроились в одну линию в спортзале. Этот зал выглядел довольно странно: под ногами были настоящая трава, коротка, около двух-трёх сантиметров; стены, окружающие зал били сплошными аркадами на колоннах, даже без стекла (на тот случай, чтобы при игре с мечом их не выбили). Какая-то неизвестная Алме магия заполняла проёмы, позволяющая проникать ветру и свежему воздуху, но преграждающая путь каплям дождя (если тот идёт на улице), а так, же мячу и учащимся нельзя было пройти сквозь них. Высоченные полотки завершались таким же заклинанием.
- Так, - громко говорил Ротнар, - сейчас короткая разминка. Потом сдаём нормативы по бегу и далее свободный урок, сами выбираете игру.
- Я бы выбрал игру, кто его первый догонит и прикончит, - прошипел Стронций.
- Что? – не особо заинтересованно спросил учитель.
- Ничего, - после этого ответа Алма думала, что на этом спор закончен, и ужасно разозлилась на Бена Ротнара, когда тот не остановился.
- Ты что-то имеешь против моих уроков, Курт?
- Вы сами на это нарвались, - пожав плечами, ответил парень.
- Сам у меня сейчас нарвёшься, - тихо сказал он, подойдя близко-близко к Стронцию.
Стоя рядом, Алма думала, что искренне не хочет знать, чем это закончится. Она не первый раз за этот год наблюдала за стычками друга и Ротнара. Но тогда они были не гласными, а теперь они уже ненавидели друг друга напрямую.
- Продолжаем урок! Делаем разминку! Стронций, иди за мной.
Серо-зелёные глаза девушки в упор смотрели на Курт, который со сдержанным видом прошёл мимо неё вслед за учителем.
