сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 61 страниц)
Она лежала поверх покрывала, в платье чёрном платье, в своей комнате, она не удивилась тому, что когда ложилась, ещё вечерело, а сейчас уже ночь. Возникло зачастившее желание беззвучно заплакать, и в горле встал кричащий ком несказанных мыслей, зажатых эмоций. Снова отмахнувшись от лишней нужды в слезах, она повернулась на другой бок и проспала до утра, хотя сны были пугающими. Пугали тем, что показывали не то, что было с ней, а то, что происходило в ней самой, а может происходит, но видеть себя саму, на сплошной бездонной чёрной массе, не имеющей низа и верха, когда её незримые стены сдавливают тебя, а вокруг много людей, они все в таким ужасных масках. Каждое новое белёсое лицо вызывало у неё отвращение, но убежать от этого было нельзя. Тут же сверху полил свет, а может и снизу, там было не разобрать, появился старый стул, который, как показалось, обхватил Алму деревянными, грубыми лозами. Поочерёдно подходили люди с этими улыбками, которые им не принадлежали, низко кланялись, и уходили в никуда. И вот, когда выплыла очередная маска, Алма не выдержала, и, не издав ни звука, ни единого предисловия в виде всхлипа, она позволила из глаз покатиться двум густым слезам. Человек, стоящий перед ней замер, как и все был в чёрном плаще, который скрывал всё, и волочился по пространству, та же маска – выражения безудержного веселья, но показалось, что именно этой «маске» стало не всё равно, что творится с тем, кому они должны кланяться. И слегка подавшись вперёд, фигура уронила маску, и там оказалась красивая женщина, Алма не могла её описать, но, было уже совершенно всё равно на то, какая она прекрасная, она тоже держала из последних сил, что бы ни заплакать. Выпрямившись, она откинула назад яркие, каштановые волосы, идущие мелкой волной.
- Алма, - голос трясся и звенел в этом невозможном кубе, он явно сломался в тот момент, когда по щеке покатилась слеза, только чья? Её или Алмы? Взглянув ещё раз на неё, в её двухцветные глаза, ближе к чёрному зрачку был чистейший цвет королевского сапфира, а по краям медово-карие. И вообще, теперь, когда она выпрямившись смотрела на неё, тело Алмы будто пробило током.
- Мама? – Этот вопрос был скорее утверждением, которое очень хотелось подтвердить, и она еле произнесла эти слова, на которых, к счастью, слёзы закончились.
Но как на зло сон закончился. Открыв глаза, девочка поняла, что плакала и в жизни, во сне. От злости на саму себя она глухо стукнула кулаком по мягкой кровати.
Встав с кровати и впитав назад слёзы, Алма выглянула на балкон, понимая, что так и надо, её звало туда, только, прежде, чем выйти, она быстро накинула на себя короткий меховой джемпер и вставила ноги в замшевые балетки, они уже не грели, но девочка ещё и не мёрзла. За ночь подвалил снег, и, к счастью Алма, сейчас он закончился, и можно было не бояться прикосновения снежинок к волосам, опасаюсь того, что они вырастут. Отдалённое ржание гнедого коня, и на этот раз ей не послышалось!
Практически в разбега она перепрыгнула балконную ограду из прутьев и спрыгнула вниз, но, сразу же выпустила чёрные крылья, за исключением двух белых перьев на правом из них. Она преодолела расстояние от балкона, через город, границу города, половину поля, и всё достаточно быстро для того, что бы застать Глафнега ещё у «их» холма.
- Дедушка, - Алма быстро подлетела к магу, и он, ещё издалека заметив Алму, пустил коня шагом. Она аккуратно держалась на крыльях в воздухе, стараясь не задеть морду гнедого любимчика мага, одновременно сцепив руки на шее Глафнега.
Возвращались они домой вместе. Девочка, в виде сокола, примостилась на передней луке, стараясь не прорезать когтями плащ мага. За время своих тренировок, она продвинулась в магии, и теперь могла разговаривать в образе животного, что сильно помогало ей.
- Как прошли эти шесть дней? – как всегда, невзначай спрашивал Глафнег, хотя интересовался этим на самом деле.
- Все в музыке и изучении библиотеки леди Титании, - Алма ухмыльнулась бы, если бы только соколы могли это делать.
- Значит, - протянул маг, - неделя прошла интересно, - столько сарказма девочка ещё не слышала ни разу.
- Зато продвинулась по магии, владению луком, и даже по медицине.
- И это замечательно…
- Хорошо, что ты вернулся, я так и надеялась на то, что эта неделя твоего отсутствия будет не полной.
- Я не никак не мог приехать завтра, вот и постарался прямо с утра.
- А что? Что-нибудь важное случилось, и надо было как можно быстрее вернуться сюда.
- Можно и так сказать, - маг снова посмотрел на неё так, как любил это делать – хитро и с загадкой в сказанном.
- И, ты не расскажешь в чём дело?
- Сейчас доберёмся до замка, узнаешь.
- Тогда лучше ускориться.
- Полетишь?
- Нет, пробегусь.
- Это один из самых быстрых коней, - гордо объявил Глафнег, и похлопал коня по гнедому плечу, - постарайся не отстать.
Алма сделала взмах, и приземлилась на землю, как всегда светлой лошадью.
- Готова?
- Да, - ответила Алма, вставая рядом с конём, который уже замер на старте.
- На счёт три… Один, два… Три!
Девочка любила эти моменты, и несясь по раскалённой холодом соломе, она чувствовала, что вот-вот взлетит и без крыльев. Галопом, она держалась практически на равнее с Топром, который, как она только что заметила, пустился в карьер. Что-то внутри решило за неё испытать Алма, и на новом толчке от земли она рванула карьером. Топром остался позади, а впереди ждала ворота города, замок, и рассказ Глафнега о чём-то, как ей казалось, очень важном.
- Тренировки совсем не прошли даром, - сказал маг, когда его гнедой конь достиг ворот на небольшой сад перед замком, где их и ждала соловая лошадь.
- Спасибо, - она обратилась человеком.
- Алма! – Доэлнор приближался в ним, - Глафнег. Я надеялся, что ты встретишься с внучкой в комнате, и гораздо раньше.
- Немного задержался, - ответил маг спешиваясь, не выпуская из рук небольшой кожаный мешочек, на который Алма раньше не обратила особого внимания.
- Олив! – позвал владыка Доэлнор конюха, и добавил, когда тот подошёл, - Отведи в стойло и расседлай.
Когда Олив удалился со словами «Да, владыка», Алма насторожённо посмотрела на дедушку и дядю.
- Так, что случилось, Глафнег?
- А разве что-то случилось? – похоже, что Доэлнор тоже был не в курсе, хотя маг одарил его таким взглядом, показывая, что они оба всё прекрасно знают.
- Я не хотел говорить тебе Алма, потому, что лучше, если ты узнаешь об этом не от одного меня.
- Сегодня просто твой день рождения, - от такой мягкости в голосе Доэлнора у девочки сильно расширились не только глаза, но и сами зрачки, тем более, ещё и от слов, которые он сказал этим тоном.
- Подарок владыки Доэлнора, я так понимаю наверху, ожидает тебя в твоей комнате, мой при мне. Ты хочешь все разом, или по очереди?
- Разом! – счастливо тихо и высоким голосом отозвалась она.
- Тогда придётся зайти ещё и за Титанией, она приехала только что, - добавил Доэлнор.
Все трое быстро поднялись в комнату леди Грекнивер. Алма её даже сначала не узнала, обычно она была практически прозрачной, светлой и сама казалась лунным лучиком, сейчас она была скорее светом солнца. Интересного цвета платье, кремовое, напоминало золотой жемчуг, с белоснежной отдельной из бусинок, и длинные, всегда распущенные волосы, она собрала в запутанную конструкцию у корней, которая в дальнейшем шла просто косой до талии.
- Алма, поздравляю! – она подошла, и её объятия были такими лёгкими и тёплыми.
- Мы хотим пойти к ней в комнату, и вручить подарки разом, - сообщил Доэлнор, собираясь продолжить, но Титания и так всё поняла и быстро подошла к тумбочке, где лежал серебристый конверт и
квадратная коробочка розоватого цвета.
- Тогда идём.
Когда они вошли в комнату, в глаза Алма бросился поднос на письменном столе, от которого уже вся комната пропиталась ароматом любимого кофе, на блюдце рядом с чашкой лежали небольшие конфеты, окружавшие чизкейк. С тех пор, как у неё начались тренировки, она и думать забыла про конфеты, и изредка позволяла себе кусочек этого пирога, да и то со скрипом в сердце. И теперь она стояла замерев на месте, но тут же решила перевести взгляд на кровать.
- Доэлнор, это от вас? – спросила она у дяди, беря в руки узкую коробочку, и аккуратно открывая её.
- Алма, - начал Доэлнор, - помнишь, однажды вечером, ты сказала, что тебе не нравится выделяться? – она кивнула, он продолжил, - Я, конечно, знаю, что ты будешь мне утверждать обратное, если я скажу, что ты просто счастливица иметь такие редкие глаза с необыкновенным талантом. Но тебе это не нравится, и твои сверстники тоже не понимают такой удачи, поэтому, думаю, тебе это должно понравиться. Выделяться ты будешь всегда, но уже своим характером и талантами, живущими в тебе самой, а глаза… ты потом поймёшь, что тебе нужно…
- Это же!.. – она замерла приоткрыв рот, он дёргался пытаясь снова говорить, но никак. Этот подарок был выше всех похвал.
- Это эльфийские линзы, много времени пришлось потратить на то, что бы они никак не влияли на зрение, а только меняли цвет глаза, и ты так никого не сможешь загипнотизировать, сколько бы ни смотрела прямо в глаза, - прокомментировал владыка Доэлнор.
- Боже, спасибо! – она быстро подошла к дяде и обняла его, не выпуская из рук упаковку разноцветных «сокровищ».
- А это тебе от меня.
Сказал Глафнег, кинув взгляд на Титанию, Алма сразу поняла, то порядок вручения уже был запланирован. он передал ей вещи взятые из мешка, который от привёз с собой. Это была шкатулочка и бутылка с густым жёлтым содержимым.
- Это, - продолжил он, протягивая стеклянную бутылку, - масло редкого цветка, если мыть им голову раз в неделю, то они перестанут расти от воды. Но через неделю после использования эффект проходит, а если наоборот, надо снять его свойства, то все на всего помыть обычным средством. Теперь об этой вещи, - он протянул шкатулку с кремом-зельем, зеленоватый оттенок которого напоминал фисташку, а конкретно Алме, ещё и радужки Ланса, - надеюсь, что тебе и это пригодиться. Там, на внутренней стороне крышки его действие написано. Леди Титания… - он перевёл взгляд.
- Подарок лично от меня я вручу позже, - мягко произнесла она, как всегда слегка нараспев и так мелодично, - а это мы решили подарить не для исправления того, что тебе, как ты сама считаешь, не нравится другим, это не волшебное зелье, обычные духи, тебе должны понравиться.
Она открыла куб коробочки, от туда легко пахнуло приятным и завораживающим запахом. Тонкий стеклянный сосуд прямоугольной формы лежал внутри, с круглой крышечкой, и упирался всеми сторонами в каждую стенку своего тесноватого домика.
Когда она всех многократно поблагодарила за подарки, которые ей действительно сильно понравились, она магией преумножила всё, что только было на подносе, и сидя на кровати в окружении семьи была настолько счастлива, что больше не хотела ничего кроме этого. Они разговаривали, отпивая нежный эспрессо. Алма спела несколько песен без музыки, хотя всем показалось, что, когда она пела последнюю из них, музыка откуда-то доносилась. И всё казалось таким замечательным, что лучше и не бывает, но девочка верила, что бывает, и с нетерпением и трепетом в сердце ждала подарка Титании.
- Ладно, - сказал Доэлнор, вставая с кресла в углу комнаты, - извините, но мне уже пора снова углубиться в дела. Ещё раз, с днём рождения, и, к сожаленю, мне придётся забрать с этого праздника тебя Глафнег, - Алма немного расстроилась, но совсем не много.
Просто, когда дедушка с дядей ушли, сам по себе выплыл страх одиночества, Титания оставалась рядом с ней, но она была очень хорошим другом, не семьёй.
- Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, - тихо сказал женщина, она сидела вместе с Алмой на краю её широкой кровати. От этих слов девочка опустила лицо, она думала не только о леди Грекнивер, - Ты же не была сейчас счастлива до конца.
- Как вы узнали это? – она старалась всё ещё говорить спокойно, но ощущения того, что женщина знает всё, что творится внутри, не давали сил на всецелое спокойствие. И постоянно она спрашивала себя, зачем держит эту маску, если Грекнивер давно известно, что под ней?
- Что случилось?
Алма встала, и подошла к двери на балкон, дотронулась до стекла, и ожидала того, что сейчас оно запотеет по форме ещё ладно, но наоборот, оно вздрогнуло и расписалось морозными узорами, девочка отпрянула от него. «Неужели я настолько испугалась этого сна?! Я правда перестаю себя контролировать, когда рядом нет Доэлнора или Глафнега»…
- Я, - начала она медленно, - с утра мне просто приснился странный сон.
- Просто странный, или страшный?
- И то и это. Он был слишком приторным и злым в моральном плане.
- И что же там было? – голос Титании зазвучал медленно и в предвкушении.
- Сначала темнота, а потом смотрю, и я сама уже сижу на старом стуле, его «руки» обвили меня, впереди стояла очередь из людей. Все они были в чёрном и сливались с данной нам бесконечностью, на каждом была такая противная белоснежная маска, и у всех она смеялась, даже, скорее, широко улыбалась. Каждый из них поочерёдно выходил, кланялся мне и снова поднимая голову показывал слепое лицо, а потом уходил в сторону и растворялся там. Больно стало от того, что мне, если честно, это напомнило то, что происходит со мной здесь. Сколько людей я вижу каждый день в городе, все приветливые, милы, я и не говорю, что они не такие, но по отношению ко мне, они действительно не ведут себя так. Я услышала месяц назад то, что они говорили обо мне, они все меня боятся, ни ненавидят, не знают меня на столько, что бы сделать выводы о том, что я плохая, а просто не хотят узнать, им мешают они сами, страх. И тогда, мне казалось тоже самое, что им всё равно на меня, на то, что со мной, им всем было всё равно, кроме одной маски. Она пошла ко мне, замерла, не кланяясь, сделала лёгкий шаг и маска упала… там была мама, она позвала меня! Титания, что это может значить?!
- Многое, но кое-что мне кажется совершенно ясным, Алма, ты не должна больше жить вот так. Что как только подружишься с кем-то, он уезжает, что Ланс, и эта группа…
- Кайл, Эт и Крайт.
- Да. Они же все уехали, а вы с ними могла бы стать хорошими друзьями.
- А что, разве есть выбор? Они там, я здесь, Ланс вообще в ещё дальше, и мне тут нравится, - казалось она начала спорить с собой, уговаривая себя в том, что тут не плохо.
- Я и не спорю, здесь замечательно, и в городе много твоих ровесников.
- Но они все такие… сложные, и странные. Я понимаю всё, кроме того, как можно целыми днями упиваться разговорами с растениями, я их не слышу, с птицами – меня не хватает больше, чем на час, а все остальные только этим и занимаются.
- Тебе больно?
- Не много, - коротко ответила Алма, скрестив руки на груди, она постояла секунды две, а оптом отошла от двери на балкон и села на кровать, не далеко от Титании.
- Думаю, что тебе это пригодится, - он протянула Алме серебристый конверт.
Там лежала вытянутая пробирка, плоская, с пробкой, а внутри лежали чёрные, блестящие палочки, длинные и тонкие, они напоминали ей грифели.
- Это – адны. Самое лучшее обезболивающее в мире, я решила подарить тебе это ещё тогда, когда Глафнег начал тренироваться с тобой, потом, когда ты сражалась, я поняла, что не ошиблась, и сейчас, снова убедилась в этом, хоть ты и говоришь, что «не много», но, тебе всё же больно.
- Да, но мне больно по-другому, эту боль они не снимут.
- Самое интересное, что снимут. Просто успокоят тебя, все не приятные моменты не сотрутся, но адны отвлекут тебя от боли.
- Спасибо, это то, что нужно, - искренне сказала Алма.
Коротко Титания объяснила, как ими пользоваться, они стирали боль в любой части тела, могли заглушить сломанную руку, головную боль, даже тошноту, но не устранить её. Полоски, можно было ломать, и в зависимости оттого, сколько ты введёшь, столько по времени и продлится обезболивающее свойство. Вводить надо было прямо в кожу, и девочка сразу поняла, что лучше это делать резко: подставить край вводимого адна к коже, где больно (чем ближе к очагу боли, тем лучше), и надавить так, что бы он вошёл в кожу. Попадая туда, он моментально растворяется, и можно использовать хоть целую длинную палочку, применительно к голове. Главным оставалось перетерпеть противное чувство, что ты сама себя вводишь подобие иглы.
Конец дня прошёл в использовании масла, выбора цвета линз (она остановилась на серо-зелёных). Потом, она ещё открыла мазь и прочла её свойства, которое порадовали её не менее всех прочих подарков, эта мазь избавляла от чешуи! Алма покрыла ей свои синеющие пятна, и обрадовалась, когда те сравнялись с кожей. Счастливая, она сидела на кровати, рассматривая грифельные палочки, которые искрились, как кристаллизованные. Отложив в сторону вытянутую пробирку, девочка подняла с тумбочки сосуд с парфюмом, такой приятный запах легко вытягивался из флакона и наполнял кислород вокруг себя, труднообъяснимый аромат не бил в голову, а подобно глазам Алма затягивал в себя, гипнотизировал и больше не выпускал. Она чувствовала себя такой невероятно лёгкой, достаточно хорошей, что бы стать счастливой, запрокинув шею, она пшикнула духами, запах усилился, и Алма вдохнула его так много, как только могла. Потом поставила флакон с духами назад, на тумбочку, сняла с вешалки в шкафу белый полушубок, и вышла из комнаты, по замку, на улицу.
