сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 61 страниц)
Теперь мне следует рассказать о том, как была прервана это династия… Была такая систематика в этой семье, что дети рождаются через раз по характеру, то порядочные, спокойные и мирные, то строгие, тоталитарные и воинственные. Это действительно часто подтверждалось на практике, короли и королевы характерами попадали ровно через раз, как и было сказано. Жалис – была тоталитарной, сдержанной в действиях, но очень властной, при ней было много казнено морских существ, и, когда на престол взошла её дочь, все были этому больше, чем просто рады, но людей пугало предстоящее. Внучка Жалис росла во дворце, как и положено, не многие знали её характер и боялись повторения истории. Правящая королева, Бейерла Уэльна, не раз сообщала всем, что на этот раз система сломана, и её дочь – не похожа на Жалис. Но, ровно год назад, за несколько дней до наступления принцессе девятнадцати лет, народ восстал. Поднялся, что бы уничтожить принцессу, но она спаслась, а королева погибла в замке.
- Простите, мисс Авроним, - прервала Алма, которую всю трясло от этого, и ей становилось страшно от слова, звенящего в голове «революция», - Бейерла Уэнса?
- Это имя, которое она носила вместе с «лицом», Лин, - мягко сказала Лерил, потом подошла к парте Девочки. И добавила, конкретно для неё, - вне стен замка её звали Кальек Бейра.
Повисла тишина, все ждали чего-то, и только Алма желала отмотать время назад, чтобы ещё раз услышать это, убедится, что ей не показалось!
- Семья её так и называла, Кальек Бейра, - как заевшая повторила мисс Авроним, переступая через себя, сбивая систему своего долгого, красноречивого рассказа, только для того, что бы дать Алме осознать, что речь идёт о её матери.
- Простите, можно выйти? – сказала Алма, и, не дожидаясь ответа, вскочила с места и быстро пошла по коридорам.
Она не верила в это, возможно всё было ошибкой, но снова подумав, девочка сказала себе «Нет, это всё так и есть!»! Она поднялась в жилой корпус, бегом проходя по знакомым коридорам, она не знала куда идёт, просто надеялась, что именно здесь и сейчас она сможет побыть одна. Как всегда взбежав на второй этаж, она столкнулась со своим отражением в зеркале, висевшем во весь рост девочки, и не на много меньше по ширине.
Теряя равновесие, она оперлась руками в гладкую поверхность, и царапала глазами сама себя, такими разъярёнными и непонятными. С силой оттолкнувшись от стекла она упала спиной на стену, и вдруг увидела вместо себя своё вчерашнее видение в зеркале, тот же сон!
Опять виз, ор, крик, раздирающие душу звуки боли и страданий! Теперь девочка знала, что это такое, и когда в комнату вбежала Кальек Бейра, девочка уже слышала тот диалог, которого так не хватало для лицезрения полного отражения её жизненной картины.
- Мама, я знаю, что это всё из-за меня! – кричала она в голове, но действия происходили в зеркале! – Что ты здесь делаешь? Ты же должна уйти из дворца, пожалуйста, мам, спасись!
И как в тот раз она не отвечала. За дверью послышались окрики! Взмах рукой, и теперь, когда Алма наблюдала за происходящим со стороны, а не со своей позиции. Она увидела то, как мать превратила её из восемнадцатилетней девушки, в девочку лет девяти-десяти, и в следующий миг она исчезла – отправилась к Доэлнору!
Бейра быстро отбежала в другой конец комнаты к окну (Алма раньше задумывалась, зачем русалкам носить ноги под водой, но не сейчас). В комнату ворвались два человека, мужчины, с такой скоростью они пересекли комнату, что Алма не успела среагировать, и только подумала сказать «Мама, они сзади!», это бы ничего не изменило, зеркало показывало прошлое! Тот самый проклятый молот паладина! Один удар, и со сломанной шеей и головой, Бейра упала на пол, лицом вверх.
- Ты идиот! – этот голос кричал слова даже когда молот ещё не коснулся матери Алмы, но уже был замах, было поздно, - это не Алма Уэнса! Ты должен был убить не Королеву, а её грёбаную дочь! Надо было убить Алму, а ты уничтожил в место неё её мать!
Алма ещё никогда так не злилась! Злилась на себя! «Лучше я! Лучше я, чем мама! Почему всё так!?!» в один прыжок она очутилась у зеркала, и с силой ударила по нему рукой сжатой в кулак, послышался треск, полетели искры и капли крови. Крупные куски зеркала упали вниз.
- Лина, - тут же услышала она голос Александра, шаги, но судя по ним, он был не один.
Она повернулась, и не смотря на боль стояла ровно и осмотрела людей, вошедших в общий зал. Там был Александр, Николас, Цеза, мисс Авроним и профессор Вольфрам.
- Что это? – спросила растерянно Цеза, глядя на Ангелину.
- Твои волосы! – громко сказал Ник, в то время, как остальных охватила непреодолимая пауза и остолбенение.
Алма быстро протянула руку назад и вывела вперёд концы прядей, они были разные! Прямые, блондинистые волосы Лины, были смешаны с крупными локонами медных волос Алмы! Но и те и те перепачкались в крови от разбитой руки. Только сейчас девочка поняла в чём дело. Кольцо не выдержало, и кончик хвоста змеи треснул от удара, и вместе с ним треснула маска Лины, наложенная на всё Алмино тело! Она резко сорвала с себя кольцо и отшвырнула его в сторону! Плевать на то, как она выглядит теперь, и не волновало, что рука поранена и вся в крови. Она больше не могла быть Линой! Она была похожа на мать, и гордилась этим!
Не сказав друзьям не слова (больше говорил подаренный взгляд), она легко толкнула высокую деревянную дверь, оставляя не ней следы крови, и так было со всем остальными дверьми, перекрывающими ей путь на улицу. А оттуда так быстро, что никто не мог разглядеть крыльев, в лес. Через всю его густоту, к реке, к одинокому, спокойному месту, которое, в этот пасмурный день, соответствовало настроению девочки. Но только зайдя в «катакомбы» на глаза бросилась книга «истории зарубежных стран», и Алма просто выбежала назад. Карабкаясь из норы по упавшему дереву наверх, она замерла. И впервые за последний месяц посмотрела на Алму. Отражение в воде было чётким из-за отсутствия ветра, и она смотря на себя, видела мать. Постоянно повторяя тихо себе «Она умерла вместо тебя, дрянь! Боже, какая же ты дрянь!». Опустилась ниже к воде, цепляясь ногой за толстую ветку, придерживаясь рукой за другую, она посмотрела на себя пристальнее, и впервые настолько нашла себя красивой.
- Алма! – послышался сзади голос Николаса. Но разговаривать ей сейчас не хотелось, поэтому она быстро разжала пальцы, сдавливающие ветку, и упала в воду.
Школьная жилетка мягко заволновалась в слоях воды, и, из раскрытого кармана выскользнула золотая ракушка. Тонкая рука с длинными пальцами аккуратно поймала тонущий предмет, и другая рука Алмы легко открыла её, и поставила недавно вспомненную песню, которая долго не могла получиться, создаться заново, но, теперь, когда девочка услышала первые ноты, поняла, что это просто ностальгия для её такого состояния.
On your palm an endless wonder
Lines that speak the truth without a sound
In your eyes awaits the tireless hunger
Already looks for prey to run down
So why do we keep up this charade?
How do we tell apart
The time to leave from the time to wait?
What does tomorrow want from me?
What does it matter what I see
If it can't be my design
Tell me where do we draw the line
Tell me where do we draw the line
The dance of flames and shadows in the street
Make poetry nobody's ever heard
The weight of loneliness stands on your feet
The cage already there around the bird
So why don't we join the masquerade?
Before it falls apart,
Before our love becomes insatiate
What does tomorrow want from me?
What does it matter what I see
If I can't choose my own design
Tell me where do we draw the line
What does tomorrow want from me?
What does it matter what I see
If we all walk behind the blind
Tell me where do we draw the line
Tell me where do we draw the line
Where's the cooling wind?
Where's the evergreen field?
Where's my mother's open arms?
Where's my father lion heart?
‘This like the sun's gone down
Sleeps in the hallowed ground now
With the autumn's brown leaves
With the one who never grieves
So why do we keep up this charade?
How do we tell apart
The time to leave from the time to wait?
What does tomorrow want from me?
What does it matter what I see
If it can't be my design
Tell me where do we draw the line
Tell me where do we draw the line
Whatever tomorrow wants from me
At least I'm here, at least I'm free
Free to choose to see the signs
This is my line!
Poets of the Fall - Where do we draw the line* (http://www.youtube.com/watch?v=FZnpCnqXvEM)
Она тихо подпевала, и когда закончились слова, и прошёл финальный проигрыш, она ещё раз пропела для себя.
- …Where's my mother's open arms?
Where's my father lion heart?...
- Алма!
Зов сверху повторился и девочка очнулась. Она русалкой зависла в воде на пол пути к дальнему дну и вдыхала прохладную воду. Только сейчас до девочки дошло, что никто больше не понял её поведения, никто, кроме Эдварда Вольфрама и Лерил Авроним не знал, что Кальек Бейра мать Алмы Вашингктон, Лины.
- Алма, пожалуйста! Ну, хватит! Давай выходи! – снова закричал Николас.
Алма приняла вертикальное положение, разделила голубой хвост на две ноги и, изящным брасом, поднялась наверх.
- Ну и? – сказала она, ровно всплыв, и держась на воде так, что только голова, шея и плечи выглядывали из воды. Рыже-медные волосы прилипли к лицу, и девочка медленно убрала их назад своей рукой, кровь с которой уже смыла вода, - ты меня просто так звал?
- Алма! – Ник быстро спрыгнул с крутого берега на толстую часть поваленного дерева, цепляясь руками за многочисленные ветки, присел к воде и посмотрел в лицо подруге, - что это было, Алма? Цеза и Алекс засыпали меня вопросами о том, что случилось! И тем более, тебя сейчас ищет тётя Лерил! Она и профессор Вольфрам ждут тебя у него в кабинете.
- Зачем?
- Не знаю.
- И ещё, Лерил просила передать это тебе, - он протянул кольцо-змею, чей надломанный хвост был уже починен.
- Я не хочу больше это надевать. Та красивая блондиночка – не я!
- Алма… Ты хочешь сказать, что на самом деле ты не красивая?!
- На самом деле я чудовище.
- Посмотри на меня и успокойся! – невесело ухмыльнулся Ник.
- Мне нечего на тебя смотреть! Ты не убийца!
- Ты тоже!
Повисла пауза.
- Ник, мне надо с тобой поговорить, - сказала наконец-то девочка, выплывая из реки сразу в штабик, таким же превосходным брассом.
- О чём?
- Что ты услышал сегодня на уроке истории? – спросила Алма, присаживаясь на самодельную, жалкую пародию дивана.
- Очень интересный рассказ тёти о подводном мире, - ответил мальчик, садясь рядом.
- А я гораздо большее. Помнишь мой провал в памяти? Я восполнила его. Кальек Бейра – моя мама, но я никак не могла вспомнить то, что она же и Бейерла Уэнса – Марина Вечного Лития.
- То есть вся эта история…?!?!
- Это история моей семьи, Ник. Теперь ты один из немногих, кто видел, знает её конец.
- Ты жива Алма, понимаешь?!?! Это – не всё! Просто поверь.
- Так легко говорить…
- А ещё легче сделать.
- Ник! Ты опять меня цитируешь!
- И что? Бей врага его же оружием, - с лёгкой улыбкой ответил мальчик.
- Во-первых, опять цитируешь! Во-вторых, я что, твой враг?!
- Нет, ты мой друг. Поэтому я здесь, и пытаюсь тебя успокоить, - он ухмыльнулся и встал.
- Это получилось.
Они вместе быстро добрались назад. Натянув на палец кольцо девочка пошла по академии, думая о том, что когда-то это всё было не таким великим, и под водой, что только благодаря её бабушке, всё именно так, как сейчас. Алма быстро прошла по знакомому пути, к кабинету Вольфрама, и замерла перед высоченной чёрной дверь, за которой её ждала неизвестность. Почем она так пугала её сейчас? Не тогда на поле, когда она увидела Аргона, не когда на её летел драконий всадник, и даже не тогда, на реке, окружённая, она стояла и ударила лёд, топя всех вместе с собой. А чего бояться сейчас? И решив, что если она выбрала вариант выкинуть кольцо, то должна не отказываться от собственных слов, и ответить за это действие! Постучав три раза, она вошла кабинет, двери открылись перед ней в разные стороны сами по себе.
- Заходи, Алма, - по-доброму сказал профессор Эдвард.
Девочка медленно, но слишком уверенно для себя, зашла в комнату. Как обычно: посередине стоял стол, перед ним два кресла с высокими спинками, на одном сидела Лерил, другое пустовала, Эдвард Вольфрам, по обычаю гордо, сидел на своём месте за столом.
- Присаживайся, - как-то необъяснимо сказала Лерил. С одной стороны она злилась на поведение Алмы, одновременно сочувствуя и понимая его суть. Девочка послушно села, когда она услышала столкнувшиеся позади двери, её рука сама сдёрнула с пальцев кольцо.
- Зачем ты его сняла? – на самом деле заинтересованно спросила Лерил.
- Потому, что эта блондинка - не я.
- Раньше ты не предавала этому большого значения.
- Раньше я не знала, кем являюсь, и только сейчас поняла, какой королевой… нет, каким человеком, была моя мама. И если я хоть каплю, хоть по внешности, похожа на неё, то я не могу скрывать это, только из уважения и памяти к ней.
Повисла пауза, во время которой Вольфрам целиком погрузился в мысли. Девочка разглядывала собеседников, мисс Лерил только старалась сделать вид, что думает. Её глаза постоянно бегали от сложенным на коленях руках, к приятному и благородному лицу Эдварда Вольфрама.
- Вы, - тихо начала Алма, которой уже стало неудобно от тишины, - хотели что-то ещё?
- На самом деле да, - Эдвард встал, его лицо ничего не выражало, - ты должна всё равно носить кольцо. Это не наша прихоть или желание, но мы пытаемся уберечь тебя от чужих глаз.
- От чьих же? – тихо спросила Алма, теперь уже действительно не поняв его слов.
- Русалок, шелки, многих других обитателей моря.
- Что? Я думала, что русалки уже не живут здесь.
- Не живут, но приплывают сюда, - ответила Лерил.
- Когда?
- Например, на праздник, который мы устраиваем в конце каждого года.
- В конце этого декабря тоже?
- Ну, у этого же года будет конец. И дату мы уже определили, это будет 25 декабря. И я не думаю, что они захотят узнать, что нашлась пропавшая принцесса.
- Отлично, - с полным спокойствием и изобилием сарказма ответила Алма, - похоже, что дальше одиннадцати лет я не продвинусь. Потому, что группа народа, которым я должна была управлять, не захочет оставлять меня в живых.
- Алма, мисс Авроним не говорила о смерти, - подметил Эдвард.
- О, этом и говорить не надо, - холодно сказала девочка и посмотрела на директора, - в первый раз они ворвались во дворец и разнесли всё, что там только было, убили многих, я помню это. Теперь я помню всё.
- И ты хочешь так просто выйти и показаться им?
- Мне скрываться?
- Твоя мать умерла, оставшись в замке ради тебя, а теперь ты так просто отдаёшь себя народу? Тогда всё будет напрасно.
Об этом Алма не думала, но была рада такому вопросу Лерил, прозвучавшему раньше, чем девочка успела натворить глупостей.
- Но ведь Александр, Цеза… они уже видели меня такой.
- Мы их уже вызывали, разговаривали с ними.
- Они всё знают?!
- Конечно нет, - возразила Авроним, - они знаю короткую историю о девочке, которая не могла контролировать свои силы, и могла навредить другим, из-за этого пришлось создать тебе образ на двенадцать, иначе, за два года всё могло бы кончится плохо. А теперь ты уже научилась этому контролю, и, раз ты сдавала погружение и дистанцию, не только сдерживанию температуры, но и себя самой.
- Откуда вы знаете? А... ну да, всё логично, я же дочь Кальек Бейры. Но, почему я не могла превращаться в русалку сразу? Нет! Я конечно этому очень рада, ещё мне этого сразу не хватало, но всё же… почему?
- Ты начала превращаться, когда вспомнила то, что ты русалка.
- Понятно.
- Что-то не так? – напряжённо спросил директор Эдвард, потому, что тон Алмы не оставлял желать лучшего: злой, на границы срыва и одновременно холодный.
- Нет, всё хорошо, ведь по-другому и быть не может, - она натянуто улыбнулось, но вышло всё слишком естественно. Однако, Авроним и Вольфрам приподняли вопросительно брови не из-за тона.
- «По-другому и быть не может»? – растерянно переспросил Эдвард.
- Да, всё так, профессор.
- Хорошо, Алма, - тихо и слегка обескуражено ответил он, - можешь идти.
- До свидания, директор Вольфрам, мисс Авроним, - она по-обычному слегка улыбнулась на прощание и без единого звука «выпорхнула» из комнаты с лицом, даже забывшим уже, что есть слово «улыбка».
Она вернулась в жилой корпус, и уже через пять минут сидела в главной комнате с Николасом, Александром, Цезой. Рассказывать о том, из-за чего она сперва убежала, потом разбила зеркало, девочка не стала, да никто и не спрашивал. Минуту посидев сначала молчании, они не с того, ни с сего засмеялись, а потом последовала дружеская и милая беседа, которая, даже своим обширным краем не задевая чьих-то чувств. Все по прежнему называли девочку Ангелиной или Лииной, но вела она себя уже более открыто и свободно, не было того зажатия и концентрации на роли.
После ухода Алмы, в кабинете воцарилась пауза. Эдвард Вольфрам описал круг по периметру цилиндрической комнаты, вдоль шкафов, потом сел в обычное кресло гостя, напротив Авроним.
- Что скажешь, Лерил? – тихо спросил он.
- Не думаю, что она похожа на бабушку. Я знаю её почти год, она не такая, как Жалис!
- Да, но у неё те же выражения.
- Только они, Эдвард, не больше, - убедительно выдохнула женщина и подняла взгляд на глаза Вольфрама, - я никогда не замечала за её поступками какой-то ненависти, по крайне мере не ко всем, как это позже начало проявляться у Жалис.
- И к кому же у неё проявлялась ненависть?
