сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 61 страниц)
I wish that you would just leave
Because your presence still lingers here
And it won't leave me alone
These wounds won't seem to heal
This pain is just too real
There's just too much
That time cannot erase
When you cried
I'd wipe away all of your tears
When you'd scream
I'd fight away all of your fears
And I've held your hand
Through all of these years
But you still
Have all of me…
Снова чуть ли не споткнувшись о ледяной сугроб, она резко поднял руку вверх, тем самым сбивая магию Аргона ещё на расстоянии. Он, и даже Стронции, резко посмотрели на неё.
Не сказав ни слова, следующая атака мага полетела в неё. Девочка отбила её и только сейчас почувствовала, как слаба была эта магия, но не от того, что её хозяин слаб, а из-за его нежелания выпускать сильную. Следующий удар. Алма чуть не упала, но всё же схватила сферу, и, обведя рукой, сжимающую её, круг, кинула назад. Спустя несколько неудачных атак и защит, всё же одна из них снесла девочку, и по ровной форме креста она упала на снег. Услышала то, как быстро он сбил Курта и Маргариту. Она постаралась открыть глаза, но не могла, а голову застилала песня:
You used to captivate me by your resonating light
But now I'm bound by the life you left behind
Your face it haunts my once pleasant dreams
Your voice it chased away all the sanity in me
These wounds won't seem to heal
This pain is just too real
There's just too much
That time cannot erase…
Очередная, на этот раз удачная попытка открыть глаза. Алма резко вскочила, и выпустила лиловый шар, который со звоном врезался в мага, тот отлетел, и девочка воспользовалась этим моментом, что бы подбежать к Стронциям. Она не хотела этого больше всего, но, тем не менее, в любой момент Маргарита снова могла начать задыхаться. Не осознавая почему, Алма волновалась за её судьбу, судьбу Курта и Асцела, и вообще за эту семью, но ровно так же она бы и защищала других, просто зная, что их Аргон убьёт, а её только покалечит, но не тронет. Она подбежала к поднимающимся на ноги людям, но тут же сама оторвалась от земли и больше не стояла на ногах. Что-то схватило и отшвырнуло её назад, и со всей силы она удалась на замёрзшую землю у ног мага. И, чуть приподнявшись от земли, она увидела, как на её белоснежную поверхность упало несколько красных капель.
Ещё миг и перед глазами, в то же место, куда пали и пятна, упал небольшой флакончик со светящейся жидкостью…
When you cried
I'd wipe away all of your tears
When you'd scream
I'd fight away all of your fears
And i've held your hand
Through all of these years
But you still
Have all of me
- Возьми и слушай меня…
Начала он тихо, а когда Алма дрожащей рукой взяла стеклянную, маленькую вещь, и сжала её замёрзшими, тонкими пальцами, он резко ударил ногой землю, и какая-то, невиданная Алме сила отбросила её в сторону. Но это было уже не так больно, она упала в сугроб, одновременно с тем, что, казалось, Аргон уменьшил силу удара в конце.
- Тебе с самого начала не стоило ничего делать! Ни тогда выбираться из той пещеры! Ни пытаться потопить целое войско ценой в себя! – громко говорил Аргон, Алма не смотрела на него, и слушала только наполовину. Стронции и остальные люди, возвращающиеся на поле, всё слышали, от чего Алме было тошно, и она старалась заглушить боль музыкой звучавшей в ней.
I've tried so hard to tell myself that you're gone
And though you're still with me
- И главное - тебе не стоило выходить сейчас! – Алма чувствовала то, как её разрывает изнутри неизвестная прежде боль. Зажмурившись, она встала, и сквозь густые ресницы и туман слёз видела, как чернеют её руки, будто обугленные, но это было ни так больно и противно, - Зачем ты только вышла? Оглянись! Ты одна!!!
Она больше не могла терпеть. Девочке стало плевать на то, как он узнал под маской магии и блондинистыми волосами Алму, и резко посмотрев на него, она допела громко, просто на всё небо завершение песни, которое и стало ответом на упрёки мага.
- I've been alone all along…
Evanescence - My immortal*
В этот момент её будто разорвало, ключица, по ощущениям вывернулась на изнанку, но спала чернота с рук и всего тела. Она (чернота, чёрная плёнка выступившая на руках, плечах, шее) рваными кусками поднялась в воздух, гонимая дымом, который так же вырвался из Алмы! Эта серость и чернота дыма заполнила собой и без того противно-пасмурное небо над островом. И не только небо, но и воздух, и земля, сами по себе наполнились музыкой! Теми самыми переполняющими Алму аккордами, натянутыми до воя и скрипа металлическими струнами гитары.
В следующее мгновение дым сгруппировался с плотную массу, создание, представляющее не что иное, как акулу! Та, раскрыв пасть, спустилась с неба, совершая волнообразные гребки от воздуха хвостом. Все смотрели на неё раскрыв глаза, а некоторые и приоткрыв рты, но самое интересное, догадывался ли кто-то из первого курса, кроме Алмы, о том, что это было заклинание Пени?! С рёвом, не тише, чем у грома, акула накинулась на мага, хотя пасть и была открыта, но повредило ему не это. Будто его проткнули, Аргон утоп в дыме. Небо разорвал ор, и Алма поняла насколько сильна та боль, которую испытала она, и сейчас выпустила наружу. С разворота акула атаковала ещё раз, после которого маг быстро выпустил что-то белое и магическое в Алму, а потом, по обычаю, исчез, как дым…
Акула летела, и, потеряв свою главную жертву, была готова мучить остальных, и поэтому ускорилась, выбрав, как цель, Александра и Курта, которые, по воле случая, оказались рядом! Алма быстро побежала к ним, даже не думая о том, что голова просто разламывалась, а слёзы она уже не контролировала. И вот в момент, когда «боль» обязана была коснуться её друга, выставила руку вперёд. Сама она боли не почувствовала. Не больше, чем обычно, ведь это, как-никак, - её боль.
Послушно и легко Акула втянулась назад в девочку, ушла, раскрыла ночное небо, на котором сейчас же выстроились абсолютно не ровные ряды звёзд.
Вашингктон стояла среди людей, и видела удивление в их глазах, восторг… и всё тот же страх. Ни какой другой формы или обличия он не приобрёл, такой же поганый и бессознательный, как и у эльфов тогда…
- Лина… это ты? - словно сквозь сон услышала она слова Алекса.
Алма быстро увидела ярко-рыжие локоны, так объёмно лежащие на плечах, а потом и разломанное пополам змеиное кольцо. Белый шарик Аргона достиг цели, и девочка понимала, что он хотел показать именно «Алму». Но теперь её видели не только лучшие друзья, а все учащиеся, даже их родители. Не зная, что делать, она просто посмотрела на Вольфрама и Лерил, стоящих рядом. В глазах обоих читалось «рано или поздно это должно было произойти, не волнуйся».
- Но, блин, это ты! – быстро прошептал Стронций, когда девочка повернулась к нему и Александру.
«Ну я и тормоз!» невесело подумала Алма, и посмотрела на Асцела, который тоже уже видел её в Кохильском магазине.
- Ну и кто же ты? – высокомерно спросил Стронций старший, поднимаясь и подходя к Алме, которая только сейчас увидели кровь на его лице.
- Да. Кто же ты, Вашингктон? - снова эта фамилия, «но почему не противно растянутая?».
- Позвольте-ка мне представить её, - Алма безумно обрадовалась этим словам Вольфрама, а когда он подошёл, девочка почувствовала себя целиком в некой защите, - вы не против? – обратился он к Алме.
- Нет, конечно, - вкрадчиво ответила она.
- На вид девочке нету двенадцати лет, - подметил кто-то из толпы.
- Я знаю, Георг, - слова Вольфрама действовали как гипноз, ещё так протяжно и успокаивающе, однако, не вводили в ступор, - но она, во-первых, имеет права на обучение здесь в любом возрасте. Во-вторых, если рассуждать логически, то ей уже есть двенадцать, - как поняла девочка, профессор Эдвард имел в виду то, что когда ей мать стёрла память и уменьшила возраст, Алме было под девятнадцать, и прибавить к этому то, что она ещё после этого прожила года два, то выходила приличная цифра.
- Почему это, эта девочка имеет здесь возрастные привилегии? – без злости спросила Маргарита.
- Охотно отвечу, причём это лучше услышать всем, чтобы не возникало позже вопросов…
- Может здесь безродным льготы? – тихо подумал Стронций, без ненависти, равнодушно, он сказал это шёпотом. Тихо, но директор расслышал.
- Нет, Стронций, вы не угадали. Это Алампия Уэльса, дочь Кальек Бейры, Марины Вечного Лития, и наследница всего подводного мира. А по совместительству ещё и хозяйка академии, так, как именно Алмина прабабушка и основала её - такой добавки даже девочка не ждала.
Все люди замолчаликто не перешёптывался, и в этой немой сцене Алма едва разобрала слова Асцела на выдохе, который, похоже, тоже расслышал слова своего сына о «Вашингктон».
- Да, такой чистокровный род надо ещё поискать…
Почему-то обрадованная этим словам, девочка опустила лицо, чтобы быстро улыбнуться, а потом снова посмотрела на всех уже спокойным взглядом. В руке она с силой сжимала флакончик, содержимое которого так же светилось.
- Простите, сэр, - обратилась она у Вольфраму, - я могу отойди?
- Конечно, Алма, - её имя он произнёс так, будто давно хотел говорить его свободно.
А девочка быстро отошла к берегу и сдерживала боль в голове. Открыв пробочку флакона, она принюхалась к жидкости, такой ослепительно белой. «Ну и что это, Аргоша?» с ухмылкой подумала она, а потом уже осознала, что думать и сильно менять мимику - больно. Случайно, она пролила каплю смеси на руку.
- Блин! – проговорила Вашингктон с восторгом. Царапины легко сошли с руки, и только сейчас Алма начала рассуждать, что как бы, раньше отец ни учил её сражаться, терпеть боль, а всё же Аргон считает, что такая жидкость должна быть в наличии.
Легко сделав глоток, она ощутила плавное схождение боли. А потом подумала «И зачем это всё?! Меня учил отец терпеть, а тут вдруг… Вот уже и не знаешь, чему верить!» плотно сжав губы, девочка встала и посмотрела на флакон с неким отвращением. В следующий миг, она с размаху бросила его в море, в мёртвую воду.
«Ты идиот! Зачем всё это?! И зачем надо было меня учить чему-то? Всё равно ты сам начинаешь утверждать, что ничего не надо, ровным счётом ничего! А мне не надо больше подачек от чёрного мага, этой - да, я воспользовалась, но не впредь. А главное – всё так же и осталось, - она подумала об отце, и назвала два слова, таких простых и глубоких, что можно утонуть, - ненависть, любовь»…
Девочка точно не поняла как всё разрядилось, но, уже через час она сидела на диване, в общей комнате, и смотрела на то, как мимо проходят ученики. Это было не плохо, всё как обычно. Девочка взглядом мерила всех, и думала о том, где её друзья.
- Алма, ты как? – она быстро повернула голову к Нику, садящемуся рядом.
- Всё в порядке. На самом деле лучше, чем я думала, - она легко откинула рукой назад свои рыжие локоны.
- А ты на что надеялась?
- Думала, что все будут относиться по-другому. Даже бояться, так, как было в городе моего дяди.
- Ты правда думала, что мы будем бояться тебя? – удивлённо и весело спросил Алекс, садясь с другой стороны от Алмы.
- На самом деле не много.
- Алампия, брось. Такого не будет, - Цеза тоже уже стояла рядом.
- Я рада, только просьба. Не надо так… официально, мне неуютно от этого.
- Как тогда?
- "Алма", - в один голос ответили Алма и Ник.
Они посмеялись, поболтали, и девочке снова стало тепло. Потом, когда все поднялись, она заметила, что уже прошли все, кроме Стронция.
- Ну и где же он? – тихо спрашивала девочка у воздуха.
- Ты о ком?
- Да так. Ни о ком, Цез. Слушай, а танцев сегодня не будет.
- Нет, их на послезавтра перенесли.
- Отлично!
- Не то слово. Ты идёшь в душ?
- Нет. Я полгода не смотрела на «Алму» в зеркало, и что-то пока желанием не горю.
- Почему?
- Не знаю, но все эти заморочки с внешностью…
- О чём ты?
Алма посмотрела по сторонам, никого не было, и Ник с Александром уже ушли спать.
- Просто я вспоминаю всё, что мне пришлось исправлять в себе, от кожи до волос.
- Например.
- Например?! Только не говори, но логично, что я - русалка, у меня была чешуя. Потом моими предками были и лозокомоторы, от которых мне передалось самое противное – рост волос под водой, они отрастали метров на пять. И глаза… - тут Алма остановилась.
- Что глаза?
- Цвета противного.
- Аламп… Алма, не накручивай себя, ладно? Я в душ, а ты как хочешь.
- Хорошо, на всякий случай спокойной ночи.
- Спокойной, Марина, - по тону было слышно, что подруга специально съязвила.
- Цез!
- Ну хорошо, это был последний раз.
Ухмыльнувшись, Алма встала и проводила подругу взглядом. Но сама она никуда не ушла, в голове звучал интересный вопрос о Стронцие.
Девочка вышла из главной комнаты, и медленно пошла по коридору, ловя любые, малейшие звуки. На ней были тёмно-синие легинсы, лимонная майка-алкоголичка, и поверх всего этого бурый кардиган чуть выше колен. Выходя, девочка наспех обула бежевые балетки, которые были настолько тонкие, что ноги быстро замёрзли.
Но она всё равно шла вперёд, просто заведомо зная, куда идти. Кутаясь в хлопковый кардиган, девочка быстро достигла того самого, нужного коридора, и пошла по нему дальше, теперь уже целиком уверенная в своих догадках. Тихо поигрывала гитара, правда, словно напуганная, она смолкла, когда Алма была уже в трёх шагах от музыкального зала. Но это не остановило её, и дверь в зал без скрипа открылась её рукой.
- Хорошо играешь, - тихо сказала Алма, заходя в зал, к маленькой сцене, к стулу, где сидел кукловод гитары, заставляющий её играть. И, который вздрогнул при этих словах.
- Что ты делаешь здесь? – спросил он, но девочка пропустила вопрос Стронция мимо ушей.
- Между прочим уже был отбой.
- Себе это скажите, Марина.
Такие наглые слова впервые прозвучали без издёвки, и от которых девочка замерла с учащённым сердцебиением.
- Что с тобой, Стронций? – спросила она, не понимая, что вопрос уже прозвучал не только в её голове, - Курт, что такое?
- Ты не поймёшь. Да ты и так не понимаешь, что она значит для меня, и это может просто показаться ерундой! – он быстро встал и подошёл к окну.
- И что теперь с ней?
- С ней всегда что-то… но… ты поняла о ком я?
- О Маргарите Стронций, ты о своей маме, - она понимала всё, что Курт испытывал при этих словах, и прекрасно знала, что ему просто нечего сказать, но она должна сказать что-то ему, - Тебе известно, что я знаю и то, что с ней может случиться, но разве ты боишься только этого?
- Нет.
- Это не моё дело, но чего ты боишься ещё? Разве потерять её не самое страшное?
- Я боюсь того, что она умрёт из-за меня.
- Что?
- Сегодня, когда я тонул. Что, думаешь, она чувствовала?
- Ты… ты единственный ребёнок в семье?
Оба говорили полушёпотом, едва слышно, медленно, обдумывая каждое слово, что бы не сказать лишнего.
- Да.
- Понятно, но почему же так? Если бы было двое, то, возможно, твоя мама не… ну ты понимаешь? Ей было бы ради кого жить.
- Это уже спасло раз. Не знаю, получилось бы во второй?
- То есть, это уже получилось раз?
- Она сильней, чем кажется. И, однажды, умирая, её заставила снова начать дышать одна мысль ребёнке, даже через боль. Но теперь это уже не должно повторяться.
- Но почему это снова и снова происходит?
- О чём ты?
- О том, что в Кохиле, она… ну, чуть ли не умерла.
- С чего ты взяла?
- Видела, - одними губами произнесла она, - но не переживай! Сейчас, ведь, всё хорошо.
Больше девочка не знала что сказать. Она подошла к окну, остановилась рядом с Куртом, и продолжила.
- Ты теперь общаешься со мной потому, что я оказалась Мариной? – это звучало больше как факт, чем вопрос.
- Нет. Потому, что я узнал какая ты.
- Какая же?
- Сильная, и готовая на очень многое, причём, даже ради моих родителей, а не своих.
- Да уж, - сказала девочка, до боли закусив нижнюю губу, подумав о своём поступке, - а раньше ты ненавидел рыжих. Хотя, некоторые наоборот. Например Радон Висмут, он же постоянно ссорился с Ником, и одно время, пока я была собой, у меня получалось как-то разнять их, а пока была Линой – никак.
- Хм…
- Ты ещё не отошёл?
- Нет! Я просто понимаю, что будет, если она не сдастся. И я сейчас о другом, об нашей принадлежности в этой войне. Отец не сможет уговорить её принять сторону Йова.
- Ты считаешь, что это будет плохо?
- Не знаю, мне хорошо и на нейтрале, но ведь и он тоже может уговорить, тогда всё будет в руках Мискера.
- А чего хочешь ты?
- Того, что бы они были живы, оба, а на чьей стороне мне всё равно!
- Тогда в чём проблема?
- В том, что уже скоро мы перейдём на чью-то сторону, и я знаю только то, что на любой из сторон, кроме нейтрала, они не в безопасности. А выбора не избежать.
- Может этого выбора не будет
- Он будет, это я знаю точно.
Повисла пауза, в которой девочка услышала, как два сердца бьются в разнобой, и будто ритм подсказал ей следующую фразу.
- У меня нет мамы, на самом деле, я не хочу, что бы кто-то чувствовал подобное, и, когда отец рядом, тоже лучше себя чувствуешь, - тут она снова закусила губу, размышляя, действительно ли сама так считает. И, посмеявшись в голове, продолжила, - я постараюсь сделать так, чтобы с твоими родителями ничего не случилось, пока небо само не решит забрать их, обещаю.
Чистые глаза Стронция поднялись на Алму, и посмотрели на лицо, которое она сама так давно не видела, с такой исключительной надеждой и потрясением.
- Проси за «безродную».
