сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 61 страниц)
- Алма, послушай меня. Скажем так, я раньше тебя знал, но не лично, однако, сейчас важно, чтобы ты вспомнила то, что умела. Ты хорошо владела паматином? Не помнишь?
- Паматин, - глаза Алмы закатились, вспоминая значение знакомого слова, - это оружие! Огромный молот с шипами! – тут её энтузиазм закончился и дело коснулось практики, вспоминая эти молоты, она и подумать не могла, что поднимет его, - думаю, что я не сильно ими владела.
- Хорошо, тогда придется задать вопрос посложнее. Вспомни, чем ты владела?
- Кажется, - напрягая голову так, что она уже начала судорожно вибрировать, Алма смогла выдавить только одно слово, да и то не помня его значения, - я даже не помню что это, но называлось отрадвах, кажется.
- Ты точно помнишь, что сражалась отрадвахом?
- Вспоминается только это. Но я не помню суть этого вида борьбы.
- Он включает в себя всё, - Глафнег начинал говорить всё громче и всё с большим изумлением смотрел на девочку, - от магии до невероятных показателей реакции. При этом надо также владеть всем прочим оружием. Но начинать по любому придётся с одного…
- С выносливости? Силы? Развития скорости?
- Да.
Это было последние слово сказанное Глафнегом, после этого он постоянно кричал, стараясь донести слова до Алмы, которая тем временем тренировалась. Началось всё с марафона: бегом с холма вниз, затем по разветвлению тропы налево, уже не по траве, а по камням, и три круга не замедляясь, она оббежала холм.
- Теперь наверх! – услышала Алма, подбегая к самому угловатому и крутому спуску с холма, оттуда вниз – можно было ноги сломать, но надо бежать. В несколько больших шагов девочка достигла стоявшего посреди дороги камня и готова была дать налево, чтобы оббежать.
- По нему! Лезь! – донёсся голос свыше, и от жары, которая образовалась от бега и неиссякаемым источником выливалась через край, уже просто разбирая слова, Алма слушалась их.
Один толчок вибрирующими ногами, пальцы впились в острые края камня, и повиснув на отвесном краю, что-то заставляло её двигаться дальше. Как-то оттолкнувшись от кривой поверхности всем телом, волной, она подтянулась на руках, только выпрямившись, опять услышала голоса в голове, приказывающие не стоять, а только дальше, только выше.
Но на этой пробежке всё только начиналось. Следующую часть тренировок составила ловкость и гибкость. Уворачиваясь от магических шаров, выпускаемых магом, она старалась не упасть с края, куда её и загнали эти странные магические результаты. Каждый раз, когда один из них всё же попадал, то эта странная болевая парализация охватывала и сковывала всё тело, тем временем в неё успевали попасть ещё несколько, так что приходилось быстрее выходить из этого состояния магического шока, которое, кстати, чем-то напоминало удар электричеством.
Но, как позже поняла девочка, это было ещё ничего. Последовал целый ряд из упражнений никак не связанных с магией, самые простые упражнение на руки, пресс, но только в утроенном объёме, и на скорость.
- Не сегодня всё, - услышала девочка слова, которые, как ей уже начало казаться, даже не существуют на земле.
Ноги подкашивались и обмягчились с непривычки, подняв руку, девочка обнаружила ту трясущейся от напряжения, но какое-то другое чувство перебивало их все – это радость и чувство несравнимого удовольствия. Закрыв глаза в таком блаженстве, Алма рассчитывала, и даже не сомневалась в том, что заснёт, но этого не случилось, глаза сразу же заслезились, и их пришлось открыть. Тут она увидела Глафнега, тот медленно спускался, Алма уже была готова рвануть за ним, но маг остановился и сел на камень.
Пользуясь минутами, девочка убрала волосы с лица за ухо и погрузилась в собственную мутную память. За десять секунд прошла противная вибрация и мышцы успокоились, Алма внезапно захотела двигаться ещё, продолжать занятия, пусть Глафнег хоть огненные шары в неё запускает, пусть боль от действий, но только не бездействие. Она чувствовала, что что-то приближается, то, что в любой момент может уронить небо над девочкой, надо всеми. Она была готова рвать себе кожу за то, что позволила воскреснуть мыслям об Аргоне, тот его визит в парк приносил боль. «Я не понимаю!», - твердила сама себе Алма, с каждой секундой всё больше ловя себя на том, что боль была причинена не магией, хотя та и была невыносимо режущей, по-настоящему ей хотелось плакать от самого факта, что он хотел убить её. «Почему он? Почему меня? Объясни!!!», - она осела на траву, подобрала к себе ноги, обхватив их руками, ее целью стало раствориться в кислороде. Самый больной факт – это тот, который начинает спорить в тебе с собой, и эти действия внутри не всегда показаны снаружи, о них можно только гадать. Только эти движения могут быть настолько неаккуратными, что задев сердце, убьют человека - укрощение упрямых фактов и смирение возникших в душе чувств тоски. Сложно? Конечно. Но Алму спасало то, что где-то она уже слышала и эти слова и далёкое эхо растущей внутри бури. Сколько надо сил, чтобы победить себя? Сколько бы не было, но это ты, и надо не сражаться и толкать себя, наоборот стараться поймать, когда падаешь, забыть о слове «помощь» только, когда научишься спасаться – научишься жить.
В сегодняшнем пасмурном дне никакие другие мысли и не могли посетить голову девочки. Стальное небо, тёмный лес, волнующаяся внизу трава напоминала грязный омут, в высоте терялся писк одинокого сокола. Сильные ветер трепал волосы, Глафнег сидел, а Алма поняла, что не хочет останавливаться ни на миг. Вся эта погода не давала никому покоя, она это видела, заметила, идя по городу, по замку, по поведению Глафнега. «Нигде не безопасно…», - повторила она про себя два раза и подскочила на месте.
Сама не осознавая, что делает, Алма наклонилась вперёд, буквально вцепившись руками в сухую почву, та как пружина слегка толкнула её назад и в следующий момент на землю опустились серые копыта. Ветер трепал белоснежную гриву, длинный чистый хвост. Обернувшись, девочка, хотя, уже скорее соловая лошадь, увидела вытянутый корпус. Быстро стрельнув глазами в сторону мага, Алма захотела пробежаться. Тихо соскочила она с площадки на холме вниз, где колючая трава даже щекотно царапала бока, теперь она ощущала больше запахов, в нём бил и отцветший можжевельник и прелая трава, сырость, но что-то одно объединяло всю палитру, некий шарм воли ударил в голову. И какой бы травой не пахло – это будет запах воли, сколько бы не оставила колючая трава царапинок на ногах – это цена счастливых, беззаботных мигов, и даже приторный свист ветра – на самом деле гимн этого места, которое не возможно просто так полюбить. Несясь по траве, перескакивая через редкие камни, задыхаясь от жадности и желания наполниться этим воздухом, Алма поняла, что хочет взлететь! Но не просто крылатым человеком в прыжке, какая-то частица головы сама поняла, чего хочется девочке, обратившись маленькой птицей, она поднялась ещё выше, но больше времени не было, там оставался Глафнег.
Маленькая и совершенно не подходящая к такому пейзажу птичка, чьи крылья невозможно было разглядеть из-за резкости движения, серенькая, с малиновой грудкой, карими глазками и зелёными лапками. Обращённая в колибри, Алма ловко лавировала меж видимых только ей потоков сильного ветра. Глафнег как раз собирался уже подняться с камня. Ускоряясь, она в мгновение ока достигла площадки и спрыгнула на неё девочкой.
- Пойдём, – тихо сказал маг.
- Подождите, куда мы сейчас?
- Назад, во дворец, сейчас должно закончиться заседание по внешним политическим делам, и Владыка Неметон со своим сыном и свитой вернутся домой.
- Я успею попрощаться Лансом?
- Если поспешишь, то да!
- Это же не простое собрание, там будет решаться развязка! – выпалила Алма как из пулемета, быстро и без предисловий. Резко повернувшись, маг сердито упёрся в неё взглядом, но ей не было страшно, она не хотела отступать. Ещё шире открыла глаза, и тут все эмоции мага куда-то делись.
- О чём там говорится? – медленно и чётко произнесла Алма, таким ужасным тоном, который напоминал угрозу, однако, в голове девочки не было ничего такого. Гипноз её радужными глазами просто требовал такого голоса.
- Решается дальнейшая судьба не только эльфов, всех народов. - Осознав, что ужасно поступает, Алма отпустила на волю сознание мага, от неожиданности тот пошатнулся, но шаг назад, и, устояв, он добавил, на этот раз по собственной воле, - Мы не хотим развязывать эту войну.
- Никто не хочет, война уже развязана. Разве нам дана воля ломать? В наших силах только сохранять и строить, решать то, что делать со сломанным, восстанавливать или бросать. А уничтожение - последняя ветвь бесчестия владык.
- И что ты предложишь? – грубо спросил Глафнег.
- Не знаю, - оба замолчали. Алма сперва пыталась угадать, о чём же сейчас думает маг, но поняв, что это невозможно, просто подошла к нему.
Голова поднята, но опущен взгляд, Алма уже начала сожалеть о том, что тогда загипнотизировала его. Надо было сначала вспомнить о возможных побочных эффектах, хотя и сейчас самый плохой из них в памяти Алмы максимально мог отобрать силы на время, человек чувствовал опустошение. «Не думаю, что это надолго», - коротко ответила девочка своей совести, однако, просто так всё оставлять не хотелось.
- А, - хотела было начать, но запнулась и продолжила только после небольшой паузы, - Неметон с Доэлнором должны будут ещё провести вместе обед в большом зале.
- Да, и что?
- Может, ещё потренируемся? – Алма одёрнула себя на этой фразе, но поздно, та уже вырвалась.
- Если хочешь, - безразлично ответил маг, - сейчас вообще было бы неплохо ещё пробежаться.
- Глафнег, а если я, ну, допустим, превращусь в лошадь и устрою бег с нагрузками? Так можно? – ответом стал вопросительный взгляд…
Изо всех сил Алма, соловой лошадью, неслась вдоль границы леса. Как оказалось, Глафнег очень хорошо ездил верхом, и девочка даже не чувствовала того, что у неё на спине есть всадник, наоборот, скорость рождала чувство полёта, ей хотелось взлететь. Поле рассекалось на скорости, превышающей любою возможную, даже самой быстрой породы. Ноги уже заполнялись ватой от долгого бега, но это чувство не давало остановиться, оно походило на то, когда ты несёшься вниз по крутой горе, уже разогнался, а остановится нет сил, даже если их нет уже и на то, чтобы бежать. Ноги легко выбрасывались вперёд, толкались от земли не вверх, а вперёд, от чего карьер становился всё мягче, а скорость – больше.
- Резкий поворот налево! – услышала Алма голос мага.
Послушно, она толкнулась ногами сильнее, вперёд, не проскальзывая передними, задние копыта уткнула в почву под углом, рядом с передними, и последовал скачок в бок. Не потеряв значительную часть скорости, она рванула дальше.
Замок Доэлнора остался уже далеко позади, а девочка только и знала, что бежать. Она уже достигла большого оврага, узкий каменный мост, рождённый природой, смыкал его края.
- Остановись здесь, - прошептал Глафнег, и очень сильно не желая тормозить, девочка наступила на себя и в один миг остановились как вкопанная, хотя копыта по инерции проехались по земле.
Легко спешившись, маг уставился на Алму, только сейчас она сама поняла, как всё-таки устала, и дышать хотелось глубоко, что было не совместимо со словом «часто», которое так же являлось желанием, и без которого жизнь дальше не представлялась. И от такого типа дыхания перед глазами всё слегка двоилось и подпрыгивало вверх-вниз. Хотелось снова стать человеком и просто упасть на землю, хотя бы присесть.
- Неплохо потренировалась.
- Спасибо, - ответила Алма, всё же оставшаяся довольна собой.
- Но тренировки требуются ежедневные и регулярные, завтра с утра зайду за тобой.
- Хорошо, - выдохнула она после паузы, - а теперь в замок?
- Ты, да, - как-то серо сказал маг, настолько серьёзным он ещё не был.
- Я должна пойти туда одна?
- Боишься? – язвительно спросил Глафнег, выражая тоном мысли: «Я так и думал, что ты не особо смелая».
- Ну, - протянула Алма. Она действительно боялась, но как можно было сказать, что не за себя? Она понимала, что как только он уйдёт, она станет одинокой, ведь Ланс тоже уезжает. И даже если забыть о личной выгоде, приближается война, и никогда не узнаешь, что несёт в себе путь, даже длинною в один шаг. Успокаивало то, что Глафнег странствующий маг, но тоже не сильно. - Я просто подумала, зачем вам идти одному?
Робко спросила она, опасаясь реакции, но именно с ним она чувствовала себя спокойно, не хотелось мучить себя вопросами о прошлом. Если он сказал, что зайдёт завтра для следующей тренировки, то значит - он вернётся. «Но никто не может гарантировать это, даже он сам!»
- Ты со мной не пойдёшь, - резкий ответ, и он снова повторил, - иди в замок.
В один прыжок, она снова обернулась лошадью и поскакала к замку, он темнел на сером небе, и девочка точно знала направление. Только раз она обернулась назад, на Глафнега, он всё так же стоял, смотря на неё очень пристально, провожая взглядом, проверяя, как она дойдёт до дома.
Но ей не хотелось сейчас же бежать к дяде. Теперь у неё было время остановиться и подумать. Обернувшись в человека, сев на первую скамейку в городе, она облокотилась на ноги и в размышлениях не заметила, что впилась своими ровными резцами в костяшку пальца.
Она размышляла о том, куда мог направиться Глафнег. Но вскоре варианты закончились, и более выгодно было подумать о другом, что всё-таки происходит с ней или происходило.
Тот сон. Это явно не просто так одна углублённая ночная сказочка, он нёс в себе боль и страх. Но из него ровным счётом ничего не возможно было вынести. «По трещинам мало что можно сказать, но почему там не было неба?», - одна грязно-зелёна масса, так нагнетающая и сдавливающая каждого под ним. Крики, визги на улице, за пределами дворца. «Похоже, что там шла война. Разрывались в воздухе убивающее, мучительные заклинания. Это действительно страшно». Она резко сжалась, сгорбилась, старалась зарыться лицом в ладони, казаться как можно не заметнее миру, только с одним человеком теперь она не боялась жить, шарахаясь от людей, ещё безлюдство и одиночество как лучшие друзья, она натыкалась на ту же стену края мира, так и не найдя того, что искала. Всё ещё пребывая в трансе и поисках, она в живую встала со скамьи, прошлась по пустой улице, шатаясь и падая то на одну стену вытянутого дома, то на другую. В конце концов, устав от постоянного прибытия шторма в покое, она прижалась спиной к шершавой стене, впервые не мир ломал её, а ей казалось, что она ломает мир. Сведя лопатки сзади, она пустила тонкую трещину в стене. В этом совершенно заброшенном районе, она чувствовала себя среди своих, опустелые места, в некоторых домиках ещё жили эльфы, но все были дома. Сама не понимая, что происходит, она меняла чувства как фортуна своего избранника, и не одна эмоция не жила в ней долго, пока не было рядом никого, она чувствовала себя просто сумасшедшей. Начался глупый психоз от того, что она не видит кого-то ещё, отчего запрокинув голову вверх, истерика вышла в виде рваного смеха, который своим лезвием, заточенным судьбой, легко вспорол замкнутое небо, и то пролило на землю свою воду.
Казалось, вода привела девочку в чувство, и истерика, вызванная собственными страхами за прошлое, кончилась. Опомнилась. Обнаружила себя наполовину мокрой и с уже длинными волосами, лохматящимися и одновременно липнувшими.
Уже на лестнице, ведущей к главному входу в замок, Алма столкнулась с владыками Доэлнором и Неметоном, при них были свиты и Ланс. От неожиданности, Алма забыла, что уже выглядит не совсем, как она, скорее как лошадь.
- Ваша племянница, Доэлнор? – спросил лесной владыка, посмотрел на Алму как будто с презрением и ненавистью, даже не злобой.
- Да, - коротко ответил дядя и тоже сердито посмотрел на неё.
- Как вы узнали меня? – робко спросила девочка, снова став собой и опасаясь реакции на свои «подросшие» волосы. Неметон ещё более зло швырнул глаза к концам шевелюры и снова вернулся к растерянному лицу.
- Глаза выдали, - коротко ответил он, - слишком много мыслей в них, думай поменьше, если хочешь остаться незамеченной в живом облике.
Девочка сжалась, сутулясь, как можно ниже опустив шею, понурив взгляд. Ей было стыдно за свой внешний вид, сырые от дождя волосы, одежда для тренировок... внутри взрывалась бомба ненависти к себе, а внешне она казалась изваянием из камня, и этот материал отлично подошёл бы под текущее описание её лица, ни больше ни меньше. Почему отец Ланса так смотрит на неё? Неиссякаемым источником ненависти становились его глаза, как только в их поле зрения попадала Алма, просто девочка, почему-то так злившая его.
- Иди, переоденься, - строго сказал Доэлнор, но его серые глаза выражали только некое уважение и гордость, слегка счастье. От чего на сердце становилось не так тревожно.
