сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 61 страниц)
- Эх, - сквозь зубы выдохнула девочка и, подпрыгнув, уселась на широкие перила.
- Лин, нам тут действительно нечего делать так рано. Пойдём назад.
- Ну, ладно! – слегка похрипев, ответила девочка.
Они вошли, Ник прошёл дальше, а Алма остановилась.
- Ты не идёшь?
- Ступай один, я погуляю.
Застегнув зимнюю парку, девочка вышла на улицу. Идя по зиме, она не особо замечала, что происходит вокруг, а просто наслаждалась белёсой корой деревьев, стоящих в инее, чьи переплёты тонких веток походили на паутинки, а падающие с неба крупные снежинки - белые мухи, запутывающиеся в них. Так ничего другого, не замечая, она дошла до знакомой, небольшой двери в стене, и по старой памяти вышла в садик при педагогическом корпусе. Она понимала, что теперь уже нельзя этого делать, но её вывело из одного гипноза и заманило в другой одно единственное чувство зова, которое вило из неё верёвки уже второй раз.
Не смотря на весь свет утра, гарпия всё же сияла ярче, та же самая, такие же запахи моря и отголоски протяжного пения. Она сидела на одном из ровных, полысевших на зиму деревьев, и вмиг вспорхнула. Перелетая, гарпия оглянулась на девочку, бежавшею за ней, но этот бег был не долгим, птица быстро приземлилась на спинку одной из четырёх лавок.
Алма подбежала к ней, но та вспыхнула и исчезла густым воздухом. Только сейчас девочка заметила на заледеневшем сиденье открытую, толстую книгу. Большие буквы в название гласили «Пэни».
Осмотревшись по сторонам, она подняла книгу с её замёрзшими страницами, которые уже на уголках покрылись инеем. Так же, не присаживаясь, она начала читать глазами рукописные записи о «Пэни».
«Пэни – одно из самых сильных болевых заклинаний. Появилось, и впервые использовалось в тринадцатом веке Пелагией Лакмус, известной странствующей магиней-католией.
Особенности заклинания содержаться в самом, непосредственном его призыве. Так, как Пэни является болевым заклинанием, а боль, опять же по доказательству Пелагии Лакмус, по своим свойствам схожа с энергией, то исполнитель должен вспомнить, а не придумать боль…»
Алма остановилась в чтении. И подумала о смысле последних слов «…боль, опять же по доказательству Пелагии Лакмус, по своим свойствам схожа с энергией…», ещё немного поразмыслив, Алма приблизительно поняла суть, состоящую в том, что энергия никуда не уходит, и не появляется из ниоткуда, а перерастает из одного своего вида в другой. Соответственно, человек, пользующийся этим заклинанием должен вспомнить ту боль, которую испытал сам на себе лично, и после того, как этими воспоминаниями причинит мучения себе, сможет выбросить, отпустить боль. Поняв смысл, она продолжила.
«…при подготовке заклинания (скопления готовой вырваться боли), наблюдаются следующие признаки, почернение кожи, схожее с обугливанием, и слезящиеся глаза. Особую сложность доставляет сам процесс вырывания боль наружу. Человек может вспомнить боль, та скопиться в нём, но, не сумев выпустить её, он сам умрёт. Чаще всего помогают выпустить эту магию какие-то действия или слова совершающиеся искренне.
Так же эта магия классифицируется по типу боли и силе. Она вырывается из человека резким дымом, и размеры боли можно оценить по выросшей в небе/помещении туче, и, при особых стараниях использования силы, боль приобретает форму и характер любого живого существа. Это может быть как не любимый, так и привилегированный зверь, рыба, птица. (Существо/обычный сноп дыма) может вести себя агрессивно не только по отношению к врагам, но и к друзьям, и к родным.
По типу болевое заклинание, как и сама боль, разделяется на два потока: приносимая другому, и пришедшая к тебе самому; потом каждая делиться ещё на два вида физическая, и внутренняя. Это не может никак не отражаться на внешнем виде магии, хотя сути своей Пэни не меняет, врагу больно, но по-разному.
Рассматриваются случаи:
1. Если человеку было больно физически, то дым будет кислотно-бирюзовым.
2. Если человек приносил кому-то физическую боль, то дым белый.
3. Если человеку было больно внутренне, то дым серый.
4. Если человек причинил внутреннюю боль, то дым по цвету, как лава.
Отозвать заклинание, можно только втянув боль назад в себе, то есть дотронуться до этой боли. Эта магия используется достаточно редко, так, как вызывает неприятные болевые чувства в первую очередь у того, кто её вызывает, и вряд ли найдутся люди, способные самовольно захотеть вспоминать боль.
Последнее использование данной магии было зарегистрировано последний раз в подводном городе Уэльне, малоизвестным магом Флинтом Венгрием…»
- Интересно?
Алма резко подняла голову. Перед ней стоял Эдвард Вольфрам и смотрел перед собой такими чистыми, золотыми глазами.
- Вполне. Это вы оставили книгу здесь?
- Да, я отошёл ненадолго.
- И ещё, я, наверное, не должна сюда заходить, уже как учащаяся.
- Ты можешь.
- А Ник?
- Думаю тоже, но у тебя привилегий больше.
- Почему?
- Как-никак твоя прабабушка всё-таки основала эту академию.
- А, - протянула Алма, возвращая книгу на лавку, - то есть это исходя из ТАКИХ соображений. Но я думала, что Николас, как родственник может навещать свою тётю, и не менее привилегирован.
- Подумаем, - ответил профессор, и, поправив бурое пальто, присел на скамью.
- Сэр Вольфрам, - начала Алма, по старой привычке одновременно потирая своё кольцо-змею, - а можно мне немного поговорить с вами об этой магии.
- Конечно, - хотя девочке и показалось, что он сказал это, переступая через себя, тем не менее, продолжила разговор.
- Расскажите, кто такой Флинт Венгрий.
- Вот это удивительно! Я-то ждал вопроса касающегося самой магии.
- Вы не хотите отвечать?
- Ну что ты? Я с радостью отвечу на такой вопрос тем, что не знаю никакого Флинта Венгрия, - весело ответил Эдвард.
- Извините, профессор, но… я хотела бы знать правду. Не может такого быть, что бы в его лице вы не узнали фамилию Йова.
- Ты уже знаешь его полное имя?
- Но только то, которое знает и весь мир.
- А есть другое.
- У Йова два имени. Йэсиас Флинт Олостор Венгрий.
- Вы его знали лично?
- Видел несколько раз, пока ему было четырнадцать, пока он ещё был Флинтом.
- Но где? Разве он учился здесь?!
- Конечно же, нет. Он обучался лично у Жалис, а этого были достойны не многие. Она преподавала, и вела для всех одинаковую программу, а тем, кому Марина Жалис позволяла обучаться только у неё, отдавала свои самые глубокие знания.
- Йов очень сильный! Нет никого сильнее его?
- Есть один маг, он обучался вместе с Флинтом, и был даже лучше его.
- Но он на его стороне…
- Почему же? Он мог встать на его сторону, но, я не знаю, было видно, что ему что-то мешало, и он до сих пор на нейтрале.
Сама того нехотя, девочка вспомнила первую встречу с Глафнегом, их разговор с Титанией, и начала догадываться, кем мог быть второй, лучший ученик её бабушки.
- А его вы знали?
- Только со слов Жалис, хотя, его имени она никогда не называла, и фамилии тоже. Имея в виду его, Марина в шутку говорила «Смог», ну или «Смоуки».
- Рыжий?! – Алма покраснела, сдерживая смех, но ей это все, же удалось, - Ну, хорошо. Спасибо, что рассказали. До свидания.
- Пока, Алма. Думаю, скоро увидимся, - Эдвард как всегда мило и дипломатично улыбнулся, и много лёгких морщинок побежало по его лицу, что выглядело по-своему очень красиво.
Девочка вышла, думая уже совершено о другом. Не о бабушке с её учениками, и даже не о папе, и его возможном визите на сегодняшний открытый день… не об этом. А на интересную, и скорее всего ложную тему о симпатии между директором и учительницей ИПУ – Лерил Авроним. По пути назад эти мысли прервал вид силуэта! Одно чёрное пятно – стоящий человек, среди заснеженных деревьев, опустив голову в капюшоне, на широких плечах натянулась лёгкая толстовка на молнии. Эта поза статуи напугала девочку: ноги на ширине плеч, руки в карманах, голова опущена, а из-под капюшона торчали самые кончики неровного каскада ярких, красно-рыжих волос.
Алма в страхе отшагнула, моргнула один раз, посмотрела на тоже место, но Аргона уже там не было. В странном состоянии девочка продолжила идти, но она уже просто не могла вернуться мыслями к романтике, танцам и остальному, только точёное лицо Аргона перед глазами, то самое, которого она сейчас не увидела, но строгое, надменное, и постоянно, будто издевающееся над чем-то. Девочка постаралась выкинуть его из головы, но не могла. Около минуты она не могла ни о чём думать.
Теперь перед глазами возникла прошлая жизнь и отец. Она виделась с ним чаще, чем все знали, думали, и могли подумать. Вспоминая, какой он был, девочке стало так тепло и, одновременно, не по себе от того холода. Это была смесь, всё равно, что общение с диким тигром, которого недавно приручили. С одной стороны понимание и доверие, когда учишься у другого, но также и риск, что зверь сорвётся в любую минуту. Но основа их общения держалась на обучении, никто иной, именно отец научил её самому главному – терпеть. И речь идёт не о контроле чувств, а о настоящей боли, физической. Да, обучение просто так не прошло, она научилась терпеть физическую боль, что становилось единственным важным в такое военное время.
- Всё в порядке?! Ты хорошо...? – тут Стронций замолчал.
Потому, что Алма вышла из-за угла со стороны леса, и теперь была рядом со Стронциям: Куртом, Маргаритой и Асцелом. Только что мальчик явно обращался к маме, и девочка даже приблизительно могла предположить, о чём шла речь, но она просто тихо поздоровалась со всей семьёй сразу. Только пройдя в академию, она осознала всю глупость этого поступка, ведь Маргарита догадывалась, что девочка знала её и помогла ей в Кохиле, а Асцел был знаком с образом Алмы, не Лины.
С ужасом девочка вспомнила о том, что сегодня будут танцы, только на сей раз для всех учеников академии. И не просто танцы, а ещё и с родителями! И сегодня убрали только два первых урока, а не все, и родители также имеют права присутствовать на них. «Боже, открытые уроки!!!» Алма выдохнула с такой тяжестью весь воздух, который у неё только был, и пошла на урок. Первой сегодня шла химия, которую девочка достаточно любила, однако, последний урок с углублённым изучением такого элемента, как стронция, ей не очень понравился.
Девочка вошла в класс, до сих закатывая глаза от мыслей о Стронцие, она громко поставила сумку на вторую парту и села за неё.
- Полторы недели не виделись, и уже не здороваемся? – услышала Алма голос с четвёртой парты соседнего ряда.
- Алекс! – она быстро подскочила к другу, быстро и легко обняв его от эмоций, - Ты уже приехал! Но когда успел?!
- Минут десять назад. Искал тебя в комнате, но там было пусто, так и решил, что ты первая на химию явишься, - он снова улыбнулся, и его серо-зелёные глаза блеснули радостью.
- Ну, расскажи, как у вас там прошёл Новый год? – с интересом спросила девочка, садясь на парту.
- Как обычно дома, родители позвали всех родственников.… Ха, самое удивительное, что каждый год это родственники, и каждый год новые. Честно, я даже не знаю, откуда они берутся, но пообщаться приятно всегда. А у тебя тут как?
- Учителя устроили танцы для всех. Были весело и...! Ты не поверишь, кто меня пригласил.
- Бен Ротнар?
- Нет, нет, нет! Вот уж точно с кем бы я не согласилась танцевать.
- Да брось, он даже нашей отличнице нравится.
- Цезе – возможно, но не мне. Ещё погадаешь?
- Оливер Гелиа? Вольфрам?!
- Нет и нет, - Алма немного засмеялась, вспомнив всю нелепость той ситуации, - только, лучше, не пускай слух об этом…
- Да, конечно.
- Хорошо, это был Стронций.
- Ха! Ты это серьёзно?!
- Да, но всё было как-то по-деловому. Нам надо было поговорить, точнее договорить.
- О чём?
- Да… так.
В эту минут в класс вошли Николас и Цеза. Девочки так же неудержимо радовались встрече и обнялись, пока собирались остальные однокурсники и родители. Место рядом с Линой как всегда пустовало, точнее его занимала только школьная, чёрная сумка. Она сидела, уткнувшись в Ракушку, и краем глаза увидела, как на первую парту перед ней сел Стронций с мамой.
- Профессор Тербей, - услышала девочка сквозь наушники голос Курта, - можно за одну парту поставить три стула?
- Нет, Курт. Асцел Стронций, вы можете сесть назад, за вторую парту, - как обычно дружелюбно ответила Пенелопа Тербей, которая была одного выпуска из этой академии с отцом Курта.
Но при её словах голова девочки стрельнула вверх, «Что?! За вторую?! Со мной?!». Асцел посмотрел на неё сверху вниз, потом обошёл её стул сзади, подождал, пока Лина уберёт сумку, и сел рядом, откинув полы длинного пальто назад.
- Все собрались? Тогда начнём урок. Сперва запишите новую тему «Литий», а потом я поспрашиваю вас по прошлой теме.
Девочка ещё раз удивилась тому, что они сначала прошли галогены, и только потом приступили к разбору простейших веществ. Но ничего не поделаешь, быстро вписав по центру строки тему, Алма пробежала глазами по предыдущему конспекту.
- Так… начинаю спрашивать вас по химическому элементу «гелий», и начнём с его физических свойств. И расскажет нам о них… Ангелина.
Сама не понимая зачем, она быстро дёрнулась глазами на Асцела, потом на Курта, и уже вставая с места, смогла достать глазами Александра.
- Гелий — нетоксичное вещество, не имеющее цвета, запаха, вкуса. В обычных условиях представляет собой одноатомный газ. Но, так, же при «нормальных» условиях его соединения не стабильны, и многие его соединения существуют только в газовой фазе, в виде эксимерных молекул.
Она тихо села.
- Хорошо. Так, теперь простейшие вопросы по гелию… Курт Стронций, из скольких изотоп состоит природный гелий?
- Не… - Алма поняла, догадалась о том, что фраза будет звучать, как «не знаю». Её рука легко приняла вертикальное положение.
- Лина хочет ответить. Вы будить отвечать, Стронций, или уступите.
- Пусть Вашингктон ответит, - Алма была готова убить его за это, только потому, что она заметила, как посмотрел на неё Асцел, она почувствовала на своей спине ещё много подобных взглядов родителей. В академии не было ещё учащихся, чья фамилия никак не напоминала бы химию, кроме династии Уэльса. Но не Лина к ней относилась, а Алма. Делать было нечего, она снова поднялась и ровным, ледяным тоном ответила:
- Из двух.
- Хорошо…
Она ещё задала несколько вопросов, но Алма уже не слушала её. Девочка тихо водила карандашом на полях, то и дело, подписывая разные слова, и оставляла пометки. Сами по себе вспоминались старые цитаты из книг о политике, она постоянно писала что-то, и никак не могла избавиться от этой мании.
- Теперь начинаем изучение Лития.
Алма отдёрнула руку от полей и начала записывать. Конспект как обычно пришёлся на три страницы. Когда тема дошла до того, что литий корит в воде, девочка остановилась, и только глаза бесцельно носились по всей парте.
- Между прочим, педагог ещё диктует, - не конкретно Лине, а вообще, сказал Асцел.
- Да, я знаю, - с запинкой сказала девочка, всё ещё погружённая в свои мысли. А потом, будто переклинив в своей голове сознание, она повернула голову к Стронцию старшему, - можно кое-что спросить
у вас?
- По химии? – ответил вопросом на вопрос Асцел, даже не повернувшись к девочке.
- По историко-химии. Если одно из свойств лития – гореть в кислороде, в воде, то почему последнюю королеву подводного мира внесли в историю как Вечный Литий?
Видимо заинтересованный вопросом Стронций повернулся к Лине, его лицо впервые так сильно напомнило девочке лицо Курта.
- У той королевы была начальная стадия неизлечимой болезни, по крайне мере это один из вариантов. Болезнь так и называется литий, когда русалка больше не может жить в воде, и получает от неё ожоги, летальный исход…
- Думаю, что это не совсем подходит. Бейра Уэльса умерла в воде, но не от ожогов, а от революции.
- Хм… только не говори, что хорошо знаешь историю.
- Эту знаю.
- Да ну? Какое домашнее имя Бейерлы Уэльсы?
- Кальек Бейра.
- Сколько у неё детей, и как их зовут?
- Одна дочь, зовут Алампия, друзья называют… называли её Алма.
- А кто её отец?
- …история об этом умалчивает! – на этом девочка резко отвернулась и снова начала быстро записывать под диктовку всё, что слышала, но этого было очень мало. Пенелопа прервалась.
- Вашингктон! Хватит разговаривать на уроке. Ну-ка встань, - она сделала паузу, чтобы девочка успела выполнить указ, а потом продолжила, - давай, скажи всему классу, о чём ты так увлечённо разговариваешь.
Алма замялась, но совсем не много. По отношению к учителям, она была бесхитростна, и поэтому, задержав дыхание, как она умела, на неопределённое время, Лина начала отвечать.
- Мы просто говорили об истории.
- Да, - протянула Пенелопа Тербей, - а какое, позвольте узнать, отношение, ваша история имеет к моему уроку?
