Текст книги "Век эмпирей"

Автор книги: Тони Гонзалес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)

39

Тибус Хет был в ярости.

Так же, как зрелище горящих городов и истекающих кровью галленте вызывало у него наслаждение, теперь гнев заставлял его метаться по полуразрушенному строителями командному центру, мечтая сокрушить череп Отро Гариучи. Он не был готов к тому, что с ним вступят в конфликт – по крайней мере не в вооруженной форме и, уж конечно, не на национальной арене.

Отчаянно желая дать выход гневу, он ударил кулаком по шкафу с оборудованием, оставив его сломанным и перекошенным, и разбив до мяса суставы. Злобно ругаясь, он окунул кулак в вертикальный бассейн. Струи крови, расплывавшиеся по поверхности, привлекли внимание рыбок. К тому времени, когда с ним наконец связался Брокер, Тибус готов был взорваться.

– Где, черт побери, ты был! – заорал он. – Я пытался связаться с тобой много часов!

– Или возьми себя в руки, – прошипел Брокер, – или кончай разговор.

– Отро гребаныйГариучи просто опустил меня перед всем Альянсом Калдари!!! – взревел Хет, не заботясь, что его могут услышать.

– Да, и теперь я хочу, чтоб ты публично заключил его в объятия, – приказал Брокер. – Подчеркнув, что желаешь работать совместно с ним и что восхищаешься его принципами.

–  Что?Я этого не сделаю! Ты что, мозги потерял?

– Да, я потерял мозги, – ответил Брокер, нисколько не повысив голоса. – Потерял много мозгов ради дел, значительно более важных, чем моя помощь тебе. Если посмеешь когда-нибудь снова заговорить в таком тоне, я уничтожу тебя столь же быстро, как я тебя создал. Научись выказывать уважение, Тибус, и будешь жить долго. Раньше я велел тебе ждать, пока я не исполню свою роль. Теперь я приказываю тебе проглотить свою гордость и разыграть миротворца. Я жду, что ты подчинишься, потому что все, мною сказанное, имеет серьезные причины, и ты никогда, никогда не должен подвергать это сомнению.

Хет был столь же ошеломлен, как мертвенно-бледен, уставившись на пустой экран наладонника, полуоткрыв рот.

– А теперь прекращай лупить кулаком мебель и действовать как дурак, – добавил Брокер. – Очень скоро на твоих руках будет полно крови.

Регион Синь Льязон, созвездие Алгиталь

Система Паршанье, планета IV: Джессена

Территория Федерации Галленте

Адмирал Александр Нуар с женой жили на планете Джессена, в изолированных владениях, где живописные горы окружали густые леса и бурные реки. В небе виднелась единственная луна, серебристый полумесяц, висящий над долиной, был подобен нежному духу, зачаровавшему землю. Хотя большая часть Джессены еще сохраняла первозданность, владеть таким количеством земли все еще было привилегией, которую могли позволить себе только обеспеченные люди. Но адмирал Нуар провел больше ста лет, совершенствуясь в искусстве инвестиций. Именно здесь он намеревался прожить остаток дней с женщиной, которую безоговорочно обожал в течение прошлого столетия.

Однако всегда оставался флот – главная соперница Гейл. Столько же, сколько он знал Гейл, он находился на службе флота Федерации. Начав карьеру с самой низшей ступени, он в конечном счете стал одним из самых старых мужчин в истории, когда-либо получавших статус капсулира, и вдобавок достиг адмиральского ранга. Выйдя в отставку, он продолжал любить флот, главным образом из-за его величественных кораблей, больше, чем что-либо еще. Его боевые дни остались позади, и служа на кораблях, которым пришлось столкнуться с орудийным огнем Альянса, – до того как стал капсулиром, – он возненавидел войну. Пылко веря в необходимость борьбы за мир, независимо от того, насколько горька историческая память, он рассматривал свои нынешние действия как часть великого крестового похода, такого же великого, как сам гуманизм.

– Президент говорит – время пришло, – сказал он жене. – Но, полагаю, старик еще сумеет сделать свой последний рейс.

– Лучше, чтоб он не был последним, Алекс, – ответила Гейл, взяв его морщинистые руки.

– О, я не это имел в виду! – засмеялся он, усаживаясь подле нее. – Я подразумевал, что к концу подошли дни, когда я рассекал в капсуле. Пришло время для меня научиться чему-то еще… чему-то, что, возможно, мы можем научиться делать вместе.

Она нежно улыбнулась, усаживаясь поближе.

– Что ты имеешь в виду?

– Катание на воздушных лыжах, – ответил он, и это тут же вызвало у нее смешок. – Всегда мечтал попробовать.

– Дурачок, – сказала она, становясь серьезной. – И куда теперь флот отправляет моего мужа?

– На Малкален, – ответил он. – Это во владениях калдари. Я просто слетаю с делегацией туда и обратно. Руководство действительно хочет устроить шоу, и по этому случаю мне позволяют пилотировать «Никс».

– «Никс»?

– Это суперавианосец и в моих глазах самый прекрасный корабль во флоте… огромный, почти пять километров от носа до кормы. – Взгляд его стал отсутствующим. – Воплощенная величественная… устрашающая… чистая, первозданная красота. Он называется «Странствующий святой», знаешь ли.

– Если ты летишь на нем, то это подходящее название, – сказала Гейл. – Когда ты вернешься?

– Как только эти мальчики и девочки подпишут кое-какие документы, обменяются рукопожатиями и сфотографируются. Не позже, чем завтра ночью.

– То, что происходит на Калдари Прайм, ужасно. Это чудовищное насилие… как ты думаешь, мы сможем доверять им?

– Калдари? – его взгляд стал мрачен. – Когда я был молод, то сказал бы «нет». Но есть нечто, что я узнал… если мы называем себя «родителями», если обязательство перед нашими детьми… состоит в том, чтобы оставить эту вселенную лучшей, чем мы ее унаследовали, тогда худшее, что мы можем сделать, – переложить на них наши конфликты. Я не хочу, чтобы следующее поколение галленте ненавидело калдари. Я хочу, чтобы различия между нашими расами сошли в могилу вместе с нами. Это значит… да, Гейл. Мы можем доверять им. Как родители, мы вынуждены дать миру шанс. И по правде… Я просто горд, что принимаю в этом участие.

– Знаю, – сказала она, широко улыбнувшись и погладив его по плечу. – Я люблю тебя, Алекс. Иди, твори историю… а затем быстрей возвращайся домой. Я хотела бы, чтоб после этого мы встретились с Лирсами. Тогда бы ты смог рассказать нам, как все прошло.

– Так и будет, – он поцеловал ее в щеку и с трудом поднялся с места. – Скоро прибудет флотский курьер, чтобы доставить меня на борт. Я должен собраться.

– Нужна какая-то помощь? – спросила она. – Я оставила твою дорожную сумку на кровати, а твоя форма висит в шкафу.

– Спасибо, милая, не надо, – сказал он, шаркая по мраморному полу по направлению к хозяйской спальне. – Я буду готов через несколько минут.

Адмирал Александр Нуар, переступив через дверной проем в просторную комнату, задался вопросом, почему окна в эркере, выходящем на долину, оставлены открытыми. Нежный бриз, задувающий внутри, приносил влажность и запах местных растений. Шагнув к пульту управления, чтобы закрыть окна, адмирал изумленно застыл, увидев человека, вышедшего из угла, рядом с дверью в прихожую.

Алекс был сначала смущен, а затем до крайности растерялся, поскольку оказался лицом к лицу с абсолютной копией себя самого. Это было, как если бы он оказался перед зеркалом, только этот человек был едва одет и носил перчатки и рукава, сделанные из отражающего материала.

Прежде чем адмирал успел заговорить, самозванец махнул рукой, как фокусник; серо-черный туман заструился из аэрозольного баллона, полностью охватив лицо и шею Алекса, а затем распространяясь, подобно тени, по каждому дюйму его тела.

Миллионы нанолизинов – микроскопических мясников, разработанных, чтобы уничтожать клеточные мембраны каждого органического объекта на своем пути, – начали затоплять его легочную систему, в считанные секунды распространившись по всем его внутренним органам. Не в силах ни дышать, ни говорить, Нуар испытывал невыразимые муки, поскольку невидимые хищники пожирали его живьем.

Зная, что конец близок, он бросился на пол, надеясь, что звук падения тела заставит его любимую Гейл бежать. Но дьявольский убийца успел поддержать его, и осторожно опустил на пол распадающийся труп, когда жизнь навсегда покинула старческое тело.

Жадно разрушая клетки, нанолизины продолжали пировать на трупе Нуара, оставляя за собой отвратительную липкую грязь клеточных останков. Отсчитав число секунд с момента падения, Брокер опустился рядом на колени и вставил электронный девайс в желеобразную лужу под одеждой Нуара.

С приглушенным «пуф» поток электрических частиц хлынул в тело, одновременно поражая микроскопических ботов на пути, терзая разрушенные ткани и выпаривая оставшуюся жидкость. Все, что осталось от трупа Нуара, – пыль, зловоние, мертвые нанолизины, кибернетические имплантаты и золотое обручальное кольцо. Брокер работал быстро, чтобы счистить с пола останки, сбросив их в дорожный кейс, который Гейл Нуар приготовила для мужа.

– Дорогой! Флотский челнок уже здесь! – позвала она.

Брокер поспешно извлек из сумки обручальное кольцо и надел его на палец.

– Сейчас буду, дорогая, – отозвался он, натягивая форменные брюки адмирала.

– Что за ужасный запах? – спросила она, появившись в дверях.

– Просто что-то занес ветер, – сказал он с улыбкой. – Больше ничего.

Она озадаченно уставилась на него.

– С тобой все в порядке?

– Все прекрасно, – ответил он. – Мне только нужна еще минута, и выйду.

Гейл сделала несколько шагов к «мужу», пока тот продолжал одеваться.

– Ты уверен? Мне кажется…

– Я сказал – все прекрасно, – рыкнул ее муж, быстро застегивая рубашку. Затем сгреб несколько форменных костюмов со стойки, запихнул их в кейс, активировал замки, и поставил на пол.

– Пора отправляться.

Он прошел мимо нее, не удостоив взглядом, дорожный кейс послушно следовал за ним по пятам. Не будь Гейл столь потрясена его внезапным отъездом или тем обстоятельством, что он впервые за всю их совместную жизнь отбывал, не поцеловав ее на прощание, она, возможно, заметила бы обрывок испачканной рубашки Алекса, прилипший к кейсу, той самой рубашки, что была на нем десять минут назад.

Ожидавшие снаружи флотские офицеры отдали честь «адмиралу Александру Нуару». Он ответил тем же и скользнул в челнок, не оглянувшись назад.

40

Регион Эссенс, созвездие Крест

Система Алгогиль, планета XIII

Испытательная станция обслуживания флота Федерации

Стоя перед комиссией Вооруженных сил Федерации, лейтенант Корвин Лирс испытывал нечто вроде административного кошмара. Если большинство докладов были короткими отчетами о собранных фактах и выполнении задания, этот выбивался из общей картины, поскольку касался множества чиновников флота. Командир ведущего корабля была «убита» в течение этой операции, и хотя капитана Яну Маракову уже возродили и она оправилась от потрясения, весть о ее новой «оболочке» дошла до высших эшелонов командования флота. Все участники допроса были скептически настроены относительно событий, которые Корвин уже детально и дотошно описал в течение прошедших двух часов. В частности, никого не удалось убедить, кто же напал на них в системе DE71-9 вскоре после отлета со Скаркона. Корвин был прекрасно осведомлен об обстоятельствах нападения, имевшего место на Калдари Прайм, и знал, что экипаж надеялся, что он, Корвин, не откроет всей правды.

– Лейтенант, я хотел бы перепроверить состав нападавших, – сказал ведущий допрос вице-адмирал Элан Якобсен. – Вы говорите, что они были объединены с таккерами и кораблями флота Республики?

– Во второй раз, сэр, да, – повторил Корвин явно расстроенным тоном. – Когда оперативная группа игнорировала наше приветствие, капитан Маракова закрыла диапазон, чтобы получить лучшее поле обзора. Когда она достигла…

– Когда вы говорите «оперативная группа», что вы имеете в виду? – перебил Якобсен.

– Флот, составленный из четырех дредноутов, при поддержке фрегатов нападения и тяжелых крейсеров, на мой взгляд, характеризует оперативную группу, сэр.

– Откуда вы знаете, что это были военные корабли таккеров?

– Мне как-то довелось бывать в регионе Великие Пустоши, а в Новом Эдеме нет подобных кораблей.

– Подобно каким,лейтенант?

– Минматарского типа с измененным строением корпуса? Неверно выстроенный корпус корабля, нацеленного на выполнение боевых заданий, – как можно более спокойно ответил Корвин. – Что еще более важно, таккеров индикаторы моего корабля зарегистрировали как представляющих опасность. Я видел их, плюс военные корабли флота Республики.

Якобсен неприятно закашлял в микрофон, но не потрудился извиниться.

– Вы знаете, что информация вашего черного ящика выглядит не убедительно…

– Сэр, я пересек воздушное пространство империи менее чем с пятью процентами неповрежденного корпусакорабля. Мне повезло остаться в живых. Во время стыковки на моем «Таранисе» не функционировало множество систем.

Среди членов комиссии прошел шепоток, когда Якобсен на минуту прикрыл микрофон.

– Когда-нибудь случалось, что так называемые «суда Республики» были с капсулирами? – спросил он.

– Вполне возможно, сэр.

– Вам известны имена капитанов кораблей, с которыми вы столкнулись, и какой расе они принадлежали?

– Нет, сэр.

Глаза Якобсена сузились.

– Это точно?

– Да, сэр, – огрызнулся Корвин. – Когда мы столкнулись с кораблями Республики, индикаторы зарегистрировали группу как «дружественную», так что не было необходимости изучать личные данные пилотов, а когда они начали обстрел, на это не оставалось времени.

– То есть, вы не можете утверждать, что пилоты не быликалдари?

Корвин взорвался.

– Нет, сэр, я не могу ни утверждать, ни отрицать, что кто-либо из калдари участвовал в нападении!Вы слышали, что я сказал?

– Лейтенант, вы непоследовательны…

– А выне замечаете сути! Я видел, что суда флота Республики действовали заодно с военными силами таккеров, сопровождая экипаж крупного боевого корабля, который мы никогда не встречали прежде, а вы совершенно не осознаете, что это означает! Вы хотите, чтобы я объявил калдари причастными к этой истории, а я не собираюсь этого делать!

–  Лейтенант? – почти рычал Якобсен. – Хватит!

Корвин поправился:

– Да, сэр.

Вице-адмирал снова закашлял, наполняя пространство отвратительным хрипом.

– Это – предварительное расследование, и как, вам известно, наши отношения с калдари ухудшились. Благоразумие требует, чтобы мы опасались всехслучаев агрессии – каких бы то ни было – касательно наших пилотов. Я должен напомнить, что ваша ведущая была «капсулирована»во время задания – пометка о неблагонадежности на ничем не примечательной записи полета, а это наводит на размышления о возможности того, что вы бросили Маракову умирать при исполнении боевого задания.

Корвин был взбешен последним пунктом, но старался оставаться в рамках приличий.

– Ерунда! Вы слышали ее утверждение, что я ничего не мог сделать! Она признала, что сама недвусмысленно приказала мне отступить!

Якобсен игнорировал его, некоторые члены комиссии качали головами.

– Ваши выкладки о возможном сотрудничестве Республики и таккеров в операциях, проводимых в открытом космосе, приняты к сведению, но отсутствие заключительных данных черного ящика и очевидная потеря памяти, пережитая и вами, и капитаном Мараковой, требуют, чтобы мы учли всевозможные варианты происшедшего, включая и то, что вы совершили в беспамятстве, и что вы забыли, – все это может иметь для нас важнейшее значение.

Удерживаясь от соблазна послать комиссию куда подальше, Корвин вместо этого бормотал стандартное «да, сэр».

Якобсен подался вперед, его пухлое лицо перекосил яростный взгляд, который почти напоминал ухмылку.

– Учитывая крайне необычные обстоятельства столкновения, комиссия не может найти никакой ошибки в том, как вы себя вели. На наш взгляд, ваша работа и капитана Мараковой признана удовлетворительной. Потому ваш летный статус остается действительным.

Делая излюбленную оговорку, Корвин говорил, особо не стесняясь.

– Не думал, что действительный статус «прыжка» был когда-либо подсудным. Сэр.

Ухмылка Якобсена сменилась мрачностью.

– Скажу больше, лейтенант. Ваши семейные связи – единственная причина, почему я не надрал вашу изнеженную задницу сразу после доклада и не отправил вас на гауптвахту за вашу дерзость. И к вопросу о связях, вы будете состоять в контингенте эскорта адмирала Нуара на Малкален. Это – самое безопасное назначение для того, кто так неохотно вступает в бой, как вы. Родство или не родство, лейтенант, – если вы провалите это задание, я должен буду лично проследить, чтобы вы никогда более не летали на кораблях флота. Вы поняли?

Его лицо стало цвета закатного солнца, отметил лейтенант.

– Да сэр.

– А теперь убирайтесь с глаз долой.

Президент Фойритан был радостно возбужден, почти готовый рассмеяться.

– Вы, должно быть,собирались провести меня, – сказал он шефу разведки.

– Более того, – ответила Ариэль, подавляя смешок. Она читала декларацию, выпущенную Тибусом Хетом в ответ на заявление о торговле между Гариучи и Фойританом. – Там сказано, цитирую: «Я приветствую инициативу Отро Гариучи урегулировать ситуацию на Калдари Прайм, и воздаю должное его мирному подходу к установлению отношений с Федерацией Галленте. Я с нетерпением хочу узнать детали этого соглашения и желаю внести в дипломатический процесс все, чем располагаю, чтобы добиться наилучшего результата для народа калдари». Ничего себе, – воскликнула она, швыряя наладонник на стол Фойритана. – Разговор об изменении политики.

– Какая змея, – насмехался президент, вертя прибор между пальцами. – Он наверняка получил от кого-то хороший совет. – Он стал серьезным. – Полагаю, вы считаете, что я должен воспринимать это как долгожданные новости.

– Нам потребуется больше времени, чтобы избавиться от иммигрантов, – признала Ариэль. – Кроме того, придется разбираться с последствиями бунтов. Это будет нелегко.

Фойритан что-то бормотал, отворачиваясь от нее. Его офис возвышался над станционным ангаром, закрывавшим магистрали, заполненные скоростными «челноками» и шаттлами, которые пересекали процветающую столицу далеко внизу.

– Не нравится мне это. Изменение курса Хета беспокоит меня. Я чувствую, что мы упускаем из вида нечто значительное.

– У нас нет оснований предполагать, что перед нами не то, что нам кажется, а именно: Хет признает, что есть пределы его власти, – сказала Ариэль. – Отро Гариучи все еще самая влиятельная фигура в Альянсе Калдари, и действия Хета этого не изменили.

– Может быть, мы должны пригласить его на конференцию? – издевательски промолвил президент, затем покачал головой. – Нет. Этот шаг должен заставить людей дважды подумать над всей ерундой, которую изрекает Хет. По крайней мере, это касается разумных калдари. Если такие существуют.

– Господин президент, ваш план работает. Мы, правда, заплатим политическим кошмаром, но это не имеет значения, если в результате добьемся приостановки действий Хета и достаточно стабилизируем ситуацию, чтобы мирновывести галленте с неверного пути.

– Это достаточно высокая цена, – признал Фойритан. – Последствия такого соглашения приведут к экономическому фиаско.

– Если потребуется, мы пройдем по мостику.

– Да, – сказал он, изучая ее резкие, умные черты. – Знаете, Ариэль, я действительно чувствую, что именно мне предстоит проделать этот путь.

Она покачала головой.

– Мы говорили об этом, и вы знаете, что это слишком рискованно. И не из соображений безопасности – я действительно доверяю Гариучи, – но для поддержания вашей репутации. Из-за того, что Хет преуспел в клевете на вас, вам действительно лучше всего держаться подальше от острых проблем. Оставьте это Вадис и ее экономической команде. Они прекрасно справятся.

– Ладно, – согласился он, вставая и потягиваясь. Через несколько часов, когда все закончится, я должен буду иметь дело с сенатором Блэком и прочими подстрекателями, кто думает, что я слишком мягок для Альянса. Будь их воля, они вступили бы в войну.

Ариэль задумчиво поглядывала на него. Он никогда не мог угадать выражения ее лица, не говоря уже о мыслях.

– Господин президент, могу ли я задать гипотетический вопрос… Выдумаете, что мы должны ввязываться в войну? Я знаю, что наши вооруженные силы боеспособны, равно как и враг, с которым мы столкнулись бы на поле битвы. Но мне хотелось бы знать вашу точку зрения.

– Все достаточно ясно, – признался он. – Скажу так: если бы я знал, что могу не допустить капсулиров к участию в конфликте, я определенно выбрал бы войну. Но их потенциальная вовлеченность сильно усложняет дело… Во-первых, мы не могли бы выиграть войну без их поддержки. И во-вторых, мы потеряем больше, чем кто-либо еще, если они решат нам противостоять. Так что мой ответ на ваш вопрос – твердое нет.Легко желать войны, если живешь привилегированной жизнью, подобно большинству из нас здесь, в Федерации. Но все мечты о славе и умозрительное шапкозакидательство развеиваются, как только кого-то убьют. Не знаю, отчего многие продолжают об этом забывать.

– Привет, – сказал Корвин, стоя в дверном проеме. – Как ты?

Яна была в халате, на кухонном столе в ее квартире стояла дымящаяся чашка. Ее лицо светилось молодостью; те несколько пятен, которые он помнил в мельчайших деталях, уже исчезли. Ее темно-рыжие волосы, изначально длинные и густые, выпали; но череп уже закрывали новые, вновь отрастающие взамен прежних. Все еще спортивная, ее фигура выглядела по-другому, не столь крепкой, как раньше. Ему было трудно осознать, что женщина – по крайней мере, телесный образ, – с которой он занимался любовью перед случившимся кошмаром, была мертва, и что этот человек, каждой частицей походящий на оригинал, не был точнотот же самый.

– Я только что сделала чай, – сказала она, повернувшись к нему спиной и скрывшись в глубине помещения. – Хочешь?

– Конечно, – ответил он, изо всех сил стараясь на нее не смотреть. Ее жилье было просторным, стерильным и хорошо приспособленным, но от него веяло холодом.

– Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, лейтенант, – ответила она, наливая кипяток в чашку. – Как прошел допрос?

Корвин не был уверен, надо ли так уж давить на нее. Но он был исключительно любопытен и хотел узнать, что она помнила.

– Комиссия, казалось, была заинтересована, чтобы я согласился с тем, кто, по их мнению,стрелял в нас.

Яна поставила чашку перед ним.

– Что ты им сказал?

– Благодарю, капитан. Я сказал им правду. – Чай был еще слишком горяч, чтобы сделать глоток. – Я рассказал им в точности, что случилось там, настолько точно, насколько сам это помнил. Как твои дела?

– Что ж, отныне я для вас не «капитан», – проговорила она, садясь напротив. Даже с бритой головой, ее лицо было красиво. Но он тосковал по гриве волос, которые текли широкой волной в отсеке невесомости. – Произошла ошибка в моем управлении клоном.

Корвин почувствовал, как в животе все перевернулось.

– Не рассказывай мне…

– Я не могу больше летать на перехватчиках, – сказала она с серьезным видом. – Даже при том, что я помню полет моего «Тараниса» вплоть до того момента, когда меня убили, я понятия не имею, как я управляла им.

– Твой клон справился с управлением при полной нагрузке? – изумленно спросил Корвин. – Во флоте принято считать, что такого никогда не случается!

– Видимо, кто-то вмешался. – Она пожала плечами, отпивая чай. – В этом большая доля моей вины, что я не проверила всего сама.

– Яна, я так сожалею… – сказал он искренне.

– Не надо. Это всего лишь часть работы. Кроме того, – она показала металлический имплантат у основания черепа, – я повторно учусь, как летать в одиночку, раз уж мы говорим. Через несколько дней мой летный статус будет восстановлен, и я вновь получу возможность командовать вами.

– Яна, я должен спросить, – произнес Корвин, не в силах более сдерживать любопытство. – На что это было похоже? Что ты помнишь?

Ее лицо исказилось гневом и негодованием.

– Я помню бесполезность всех усилий… видя, как пушка оставляет пробоины в моем корабле, и неспособность что-то с этим поделать. Я помню, как убеждала тебя спасаться, что ты, очевидно, и сделал. Помню ярость, из-за того что не могу сопротивляться, глядя, как корабль разваливается вокруг меня на куски… а потом почувствовала, что меня куда-то затягивает… словно отбросило назад. Случившееся потрясло меня, помню свои мысли – «вот сейчас-то я узнаю, действительно ли я бессмертна». Потом – яркая вспышка, и это ощущение… Я отчетливо понимала, что за мной наблюдают. Я была уверена в этом… но это продолжалось недолго. Потом была тьма, и голос, спрашивающий, знаю ли я, как меня зовут. Когда я открыла глаза, я была внутри реабилитационной камеры, с этой ужасной стрижкой.

«Восхитительно», – думал Корвин.

– Наблюдали? Кто?

– Не знаю, – сказала она, вдруг показавшись уязвимой, но лишь на то мгновение, которое понадобилось, чтобы взбодриться глотком чая. – Как бы то ни было, я теперь живая, так ведь? Бессмертная часть капсулира меня не подвела.

– Было ли больно? – спросил он, помня ее крик.

– Помимо пробуждения с оскорбленным самолюбием, больше ничего не помню. Я бы не сказала, что опыт был приятным, но я буду жить, чтобы снова сражаться. И я хочу отплатить ублюдкам, которые мне это устроили.

– Капитан, – сказал он, наклоняясь, чтобы взять ее за руку. Она была поражена, но Корвин не выпускал ее ладонь. – То, что мы видели там… Корабли Республики, немаркированные дредноуты, военные корабли таккеров… происходит что-то большое, чего не было прежде, и те, от кого зависят верные решения, должны это понимать.

Яна выдернула руку.

– Все это не имеет значения, лейтенант. Мы сделали больше чем достаточно, чтобы помочь Республике Минматар, а дальше все должно идти своим ходом. У нас реальные проблемы здесь,где подсчитывают мертвых галленте, с тех пор как Хет пришел к власти, чтобы находиться с народом.Это – серьезное дело, а личный состав флота пытается превратить это в наше занятие. Когда ты отправляешься на Малкален?

Корвин чуть не подскочил.

– Как ты узнала об этом?

– Вести быстро распространяются. Кроме того, у тебя здесь репутация маменькиного сынка.

«Ну и ну», – подумал он.

– Это все, что ты думаешь обо мне?

Она смотрела в его глаза пристальным взглядом гремучей змеи.

– Ничего другого ты мне не показал, кроме того, что склонен ходить по забегаловкам.

Корвин встал.

– Это несправедливо!

– Это – действительность, – грубо оборвала она его. – Точно так же тебе отлично известно, что ваши связи – лишь отчасти являются причиной того, почему тебя избрали для этого задания. Властям нужны пилоты без агрессивных тенденций в бортовых отчетах. Калдари не будут также в восторге от мирной делегации, состоящей из пилотов, у которых пальцы скучают по спусковому механизму, верно? Оборотная сторона медали – то, что каждый адмирал этого флота к северу ик югу от Александра Нуара думает, что вы – лапочка, и тот факт, что я говорю не с клоном, лишний раз это доказывает.

У Корвина отвисла челюсть, словно в рот ему налили цемента.

– Извлеките вашу голову из задницы, лейтенант, – огрызнулась она, указывая ему на дверь. – Мирная делегация или нет, но вас посылают в логово льва. Не делайте ошибок.

Корвин вышел, не оглядываясь.

– Спасибо за чай, – пробормотал он, не зная, что еще сказать.

В иных обстоятельствах Корвин, возможно, искал бы женщину, не связанную с флотом, или политикой Федерации, или чем-нибудь подобным, чтобы сделать образом жизни только смакование радости от восхищения кем-то. Но он знал, что это пустая трата времени, и пребудет в хорошем настроении ровно столько, сколько длится оргазм. В этом высококлассном, конкурентоспособном мире капсулиров и офицеров Федерации он был ничем; некто, не заслуживающий права носить знак флота на рукаве, потому что богатство его семейства и влиятельные связи обесценивали данную привилегию.

Идя к грузовому отсеку пусковой башни, он заметил, что пилоты и прочие офицеры избегали его взгляда; в другой раз он бы перекинулся с ними словечком, подшутил бы над собой, сдерживая смех. Он попробовал осознать, почему так происходит, как делал всегда, стараясь представить себе общую картину. «Флот долгое время не проверяли, – рассуждал он, ступая в лифт, который доставит его к посадочной площадке. – Чтобы завоевать здесь уважение, надо, чтобы тебя убило или разорвало на куски под орудийным огнем. Отлично, я могу оценить это по достоинству, если все делается в соответствии со здравым смыслом».

Потом мысли его вернулись назад, к схватке, к кораблям – он готов был поклясться, – принадлежавшим флоту Республики. Предупреждение Кейтана Юна сидело в его памяти, равно как и новости относительно захвата системы Скаркон пиратами. И теперь Федерация искала другой путь, направленный на древнее возмездие, в то время как эти события остались без внимания. «Мы дорого заплатим, – думал он, – если не попытаемся понять, что же происходит с единственным союзником, которого мы оставили в Новом Эдеме».

Когда лифт остановился, он был поражен, увидев контингент вооруженной охраны флота, выстроившийся в зале.

Человек, приближавшийся от портов прибытия, был адмирал Александр Нуар.

– Внимание на палубе! – выпалил Корвин, отдал честь и стал в стороне, чтобы дать адмиралу – которого он когда-то считал своим дедом – возможность пройти. Пусковые башни для крупных боевых кораблей располагались на разных уровнях наверху, но было ясно, что адмирал направлялся к транспорту высшего качества, класса «Ночь», состыкованному высоко над ними.

В то время как лейтенанты на площадке вытянулись по стойке смирно, адмирал Нуар медленно шел к лифту, ни на кого не глядя и даже не разрешая группе встать вольно. Обычно веселый, дружелюбный человек, который со всеми обменивался рукопожатием, выглядел сейчас холодным, рассерженным и тревожным. Контингент личной охраны осторожно шагал позади него, стараясь не затронуть необычно резкое настроение адмирала.

В отличие от всегда шумящего ангара, эта палуба была тиха. Процессия адмирала поравнялась с Корвином, он напряг зрение, выискивая взглядом Нуара. Когда же стало ясно, что он пройдет, не поприветствовав его, Корвин не удержался.

– Посмотри, – шептал он. – Посмотри, это я!

Адмирал остановился и обратил к нему столь свирепый, зловещий взгляд, что Корвин и не подозревал, что тот вообще на такое способен.

– Какая-то проблема, лейтенант?

Корвину словно нанесли удар в сердце.

– Сэр, это я… Корвин Лирс.

– Я умею читать, благодарю вас, – проворчал он, указывая подбородком на именную метку на груди. – Так что у вас за проблема?

Униженный, Корвин чувствовал, что множество глаз словно прожигают его насквозь. Избегая свирепого взгляда Нуара, он смотрел куда-то поверх него.

– Никаких проблем, сэр… Абсолютно никаких.

Фыркая от отвращения, адмирал вступил в лифт, и дверь за ним закрылась.