Текст книги "Век эмпирей"

Автор книги: Тони Гонзалес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 38 страниц)

28

Регион Генезис, созвездие Виерес

Система Виллоре, планета III: Морозис

Территория Федерации Галленте

В окружении пышных садов и великолепных видов на пологие лесистые холмы, президент Федерации Галленте Соуро Фойритан взирал, как сотрудники его охраны провожают последних представителей прессы и региональных сановников ко входу космодрома. Размещенный в укрепленном ангаре за пределами огромного биодома, их ждал скоростной корабль класса «Пегас», чтобы вернуть на административную станцию Сената для транспортировки из системы. Со своего места он мог видеть гладкие обводы военных космических кораблей, украшенных гербом Федерации.

Освободивших от политических фанфар текущих событий, президент прошел по дорожке к скоплению цветов и деревьев, заложив руки за спину. Охранные дроны следовали за ним на коротком расстоянии. Помпезная церемония отмечала официальное начало крайне трудоемких, финансируемых Федерацией усилий терраформировать третью планету системы Виллоре, известную региональному правительству как Морозис – Суровая. Бесплодный, скалистый мир, сотрясаемый тяжелой тектонической активностью и окутанный тонкой оболочкой углекислого газа, он стал, однако главным кандидатом на планетарную разработку из-за благоприятного гравитационного радиуса и подходящего расстояния от местного солнца.

После многих лет лоббирования в Сенате – и своевременных заверениях от геологов Федерации, что тектоническую активность можно снизить до «приемлемого уровня», – было одобрено финансирование проекта, начатого со строительства космодрома и размещения биодомов для жилья десятков тысяч инженеров, которые в конечном счете и должны были построить мощные заводы, очистные устройства для атмосферы, космические лифты, драйверы почвы, добывающие комплексы и дополнительные биодома для следующего поколения поселенцев, трудящихся, чтобы создать еще один прекрасный мир для Федерации Галленте.

Множество орбитальных танкеров уже было на пути к восьмой планете, газовому гиганту, переполненному водородом, которому предназначалось быть доставленным и введенным в атмосферу Морозиса, чтобы насытить ее. Большие кометы и ледяные астероиды системы Облака Оорта были оснащены двигателями или буксируемы транспортниками, чтобы быть размещенными на поверхности планеты. Государственные заказы на стандартные и нанотехнологические сплавы, лазерные буры, топливные ячейки, анейтронные реакторы и другие бесчисленные промышленные товары находились в процессе, способном вылиться в тысячи разнообразных коммерческих сделок во всем Новом Эдеме, но главным образом в Федерации Галленте.

Этот проект обошелся в триллионы кредитов только в самом начале и мог стоить на многие триллионы больше на всем протяжении существования. Но это было по силам экономике Федерации, которая настолько процветала, что без труда могла финансировать столь гигантские предприятия. Любой галленте, который хотел найти работу, мог ее получить; любой, кто нуждался в образовании или медицинском обслуживании, имел на них право на основании гражданства. Спрос на труд было настолько велик, что социальные привилегии распространялись и на все возрастающее количество минматарских иммигрантов, – тех, кто был достаточно энергичен, чтоб оценить открывающиеся возможности, и платил обществу Федерации, занимая предоставленные им рабочие места и живя такой жизнью, которая в других местах представлялась невозможной мечтой.

Президент Фойритан, харизматичный, смелый и трудолюбивый, был чрезвычайно популярен – настолько, что пришлось переписать некоторые статьи федеральной конституции, чтоб удержать его у власти. До его избрания конституционный закон гласил, что президентство могло длиться только пять лет. Но, под давлением разгневанного электората, угрожавшего обвинить избранных сенаторов в неисполнении долга, закон был изменен. По правде говоря, в Сенате понимали, что экономическая политика президента работает настолько хорошо, что они приветствовали его долговременные амбиции, которые могли быть реализованы, только если бы ему позволили остаться у руля. Но главной практической причиной было то, что не существовало никого, кто мог бы предложить соблазнительные альтернативы или более яркое будущее для Федерации, чем Соуро Фойритан, и те, кто присоединился к нему, извлекали выгоду, просто держась на волне его общественной поддержки.

Прогуливаясь, президент Фойритан пристально поглядел вверх, на прозрачный купол из наносплавов, расположенный более чем в километре над головой. Его беспокоили предметы более серьезные, чех успех его президентского правления.

Он был способен почти механически справляться одновременно с несколькими задачами, и, общаясь с местными губернаторами, пожимая руки и улыбаясь для публичных фотографий, он тщательно избегал вопросов журналистов о Тибусе Хете. Упоминая только, что «знает» о событиях на Бронестроительном комбинате.

По правде говоря, он перечитывал речь перед нацией Хета раз десять. Одна фраза казалась президенту более зловещей, чем любая другая:

«Галленте, с момента первого контакта, отравляли наше существование…»

«Явный этнический, националистический подтекст, – думал Фойритан, – от человека, выступающего перед международной аудиторией». Он недоверчиво покачал головой, рассматривая возникшие мрачные перспективы. Не прочитав ни единого слова о прошлом Тибуса Хета, он интуитивно подозревал, что тот способен на чудовищные действия. Но враждебность в его словах не нуждалась в интуитивной интерпретации. «Это заявление тирана, – заключил Фойритан, вдыхая сладкий запах цветов, поскольку процессоры атмосферы прогнали по окрестности мягкий бриз. – И сколь великое удовлетворение бы я ни получил, унизив его, есть миллионы экспатриантов галленте, благосостоянию которых только что угрожали».

– Господин президент, – сообщил один из дронов, – все гости поднялись на борт. Ваш транспорт готов к отлету.

– Хорошо, – ответил он, чтобы проследовать за своими спутниками к космодрому. Представители Сенатской комиссии по иностранным делам, флота Федерации и внешней разведки собирались вместе, чтобы выработать стратегию потенциальных действий в ответ на преступные намерения Хета.

Президент Фойритан был уверен, что они не разделяют его мнения поданному вопросу.

– Оливковая ветвь мира? – недоверчиво спросил гранд-адмирал флота Федерации Анвент Этеррер. – Позвольте мне удостовериться, что я правильно понял… политикан Альянса угрожает нам перед международной аудиторией, и вы хотите предложить ему помощь?

– Почему бы сразу не послать ему деньги? – съязвила глава разведки Ариэль Орвинуар. – И ящик шампанского заодно.

– Вы ничего не продумали, – возразил глава Сенатской комиссии по иностранным делам Олмонт Меис. – Есть множество галленте, живущих в пространстве Альянса и рядом с ним, включая области глубокого космоса. И мы не можем дать жесткого ответа, не имея плана, как их защитить.

Президент Фойритан хмурился, сутулясь в кресле, слушая, как обсуждается его предложение.

– Но разве этот акт финансовой помощи не оскорбит их? – воззвала Ариэль. – Смотрите сами – наши предприниматели там преуспевают, потому что калдари предпочитают наши товары и услуги своим собственным. Это просто честное соревнование.

– Я едва ли назову его честным, – усмехнулась Вадис Чен, министр экономики Федерации. – Единственная причина, по которой они вообще могут позволить себе покупать наши товары, состоит в том, что мы субсидируем наших собственных продавцов. Мы даже покрываем их убытки, которые они терпят при обмене, принимая валюту Альянса. Если мы остановим эту программу и будем проводить все трансакции в галактических кредитах…

– Мы не остановим программу субсидирования, – высказался, наконец, Фойритан. – Мы собираемся увеличитьее. Мне нужна плавающая норма, регулируемая типами продукции. Удерживайте цены на товары длительного потребления выше или ниже аналогов из Альянса, но удостоверьтесь, что цены на товары краткосрочного пользования – ниже.

Выпрямившись, он подался вперед.

– Затем я хочу, чтоб вы исключили поставщиков из Федерации. С этого времени все предприятия галленте, работающие в пространстве Альянса, приобретают товары и сырье исключительноу продавцов-калдари.

Присутствующие обменялись обеспокоенными взглядами, кто-то, возившийся с наладонником, уронил его на стол.

– Господин президент, – осторожно сказала Вадис, – это изгонит из бизнеса наших собственных экспатриантов…

Президент опустил взгляд.

– Нет, потому что мы собираемся также субсидировать потери поставщиков. Мы компенсируем предприятиям потери в бизнесе налоговыми льготами или, возможно, даже, дополнительно покупая их товары напрямую.

– Прямо как я говорила раньше, – пробормотала Ариэль. – Почему бы сразу непосредственно не послать им деньги?

Ропот прошел по комнате, пока президент Фойритан окинул каждого невозмутимым взглядом.

– То, что вы говорите, – взмолилась Вадис, проявляя больше отчаяния, чем заинтересованности, – выглядит так, будто вы ходите поддержать всю их экономику, устанавливая цены и полностьюудаляя соревнование с их рынков, фактически играя в то же самое экономическое планирование, которое привело их к краху. Это полностью противоречит всем принципам свободной торговой политики, выдвинутым за всю историю Федерации.

Президент Фойритан сжал зубы.

– Как вы сами же указали, риторика относительно «свободного рынка» всегда была полным дерьмом, пока мы субсидировали предприятия галленте, – прорычал он, позволив своему темпераменту вырваться наружу. – Я могу справиться с этим политически, а Федерация может справиться с этим экономически.

– Понятия не имею, – парировала Вадис. – Это может обойтись действительно дорого…

– Меня не заботит,сколько это будет стоить, – с нажимом произнес президент Фойритан. – Я принял обязательство защищать граждан Федерации, которые рассеяны по сотням миров. Это означает, что у меня есть полномочия использовать для достижения этого любые средства, имеющиеся в моем распоряжении. Этот финансовый пакет – лучший выбор, какой я могу сделать. Никаких пушек. Никаких жестких ответов. Но оливковая ветвь… – он уставился на адмирала, затем перевел взгляд на Ариэль. – И много денег.

– Господин президент, со всем должным уважением, почему вы действуете столь осторожно? – спросил адмирал Этеррер. – Я понимаю ценность сильных экономических связей, но в свете всего, что случилось, возможно, мы слишком остро реагируем? «Калдари констракшнс» – даже не мегакорпорация. Почему нас должен так беспокоить Хет?

– Меня волнует не Хет. – Фойритан резко поднялся. – И все мегакорпорации Альянса вместе взятые. Народкалдари – вот что меня пугает.

– Думаю, это немного… – начала Ариэль, но президент отмахнулся от нее.

– Друзья, мы выиграли войну.Независимо от того, что историки пишут о тупике, в котором мы оказались сотни лет назад, неоспоримый факт – то, что с тех пор мы надрали им задницы экономически, и главным образом потому, что жадность их собственных мегакорпораций облегчала нам эту задачу.

Президент нагнулся над столом, упершись костяшками пальцев в полированную деревянную столешницу.

– Но теперь их приперли к стене, и вы просто не знаете, на что они окажутся способны. Кто-нибудь из вас понимает, насколько там все плохо? Как много калдари технически живет в бедности? Хет использует их несчастье как оружие, и признаюсь честно, это меня пугает. Сильно. Эти люди хотят,чтобы он получил власть. И он говорит им все, что они желают слышать. Разве вы не видели по всем международным каналам,как он бежит через грязь с подстреленным парнем на спине?

Он повысил голос на несколько децибел.

– Что ж, теперь они скандируют его имя, как имя героя. И если я дам ему жесткий ответ, это сыграет прямо ему на руку. Но если я пошлю ему этот пакет, это сыграет на руку нам.Разве вы не видите? Началась игра на управление восприятием. Пропаганда. Пиар. Из-за Хета я не могу защитить своих соотечественников от того, что приписывают им калдари. Если он вдохнет в них достаточно ненависти, если он сможет серьезно усилить свою позицию, обратившись непосредственно к неоконсерваторам и обвинив Федерацию во всех страданиях, или, что еще хуже,получит поддержку проклятых капсулиров, в большой опасности окажемся мы все, не только экспатрианты.

Президент видел, что члены кабинета обдумывают его аргументы, и продолжал:

– Мы – козлы отпущения.Мы – Великое Оправдание. Наш успех – это их провал. Мы пробовали поделиться с ними процветанием – и потерпели неудачу, потому что мегакорпорации не распорядились средствами так, как мы надеялись. У этого сукина сына Хета есть шанс, и весьма значительный. Так что теперь единственный ход, который нам остается, – по возможности не давать калдари повода верить в то, что изрыгает этот ублюдок.

Он скрестил руки на груди, впиваясь взглядом в каждого, словно учитель, собравшийся отчитать школьников.

– Правда в том, что мы должны защитить наш народ. Это имеет значение большее, чем что-либо другое. Мы должны рассматривать события с этой перспективы, и если для этого придется проглотить свою гордость, я, черт побери, не поколеблюсь.

Вадис, я хочу, чтоб к завтрашнему вечеру проект этого пакета лежал у меня на столе в Ледистьере. Адмирал Этеррер, рассмотрите любые планы относительно немедленной эвакуации наших людей из пространства Альянса. Они должны быть у меня на столе к тому же времени, что и этот проект. Все обязаны сохранять спокойствие – или они попадут в преисподнюю, если пресса пронюхает, куда ветер дует. Тем временем мы будем следить за Хетом. Если эскалация будет продолжаться, я хочу, чтоб мы были готовы действовать.

На лицах многих еще сохранялось недовольное выражение. Но никаких дебатов не последовало, ибо президент – демократически избранный или нет – имел право на решающее мнение по вопросам национальной безопасности.

– Кто выступит посредником? – спросил сенатор Меис. – И как?

– Никто из здесь присутствующих, – предупредила Ариэль. – Согласно Хету, мы все враги, не так ли?

– Это экономическая помощь, поэтому она будет предложена нашим министром экономики, – рыкнул президент Фойритан и, не обращая внимания на бледность, выступившую на ее лице, продолжал: – Поздравляю, Вадис. Вам оказана честь.

– Тогда нам за компанию нужен еще пацифист, – сказала Вадис. – Кто-то разумно близкий к образу, который калдари не сочтут абсолютно презренным.

– Нуар, – немедленно отозвался адмирал Этеррер. – Александр Нуар. Ему 160 лет, и он все еще сохраняет дружбу со всеми. Черт, его любят даже во флоте Альянса.

– Думаете, он согласится? – спросил президент Фойритан.

– Это зависит от того, что вы попросите его сделать, – ответил адмирал. – Если ему нужно просто побыть нянькой при дипломатической миссии, думаю, он с этим справится.

– Тогда вопрос, кто там его примет, – добавила Вадис. – Хет съест Нуара живьем. Мы не можем предоставить это ему, иначе он воспользуется случаем извлечь выгоду.

– Давайте подождем и посмотрим, как все сложится, – сказал президент Фойритан. – Возможно, появится кто-то достаточно разумный, чтоб с ним можно было вести реальный диалог. Но мы все согласны, что Нуара надо привлечь к работе, так что нужно быстрее сообщить ему, что происходит. До встречи, друзья. У нас полно работы.

Адмирал Александр Нуар, отставной офицер флота Федерации, с обожанием именуемый «Государственный деятель Древности», доживал свои «золотые годы» на периферии политики Федерации. В молодости – ястреб войны, с тех пор он стал голубем Федерации в отношениях галленте и калдари, посвящая остаток жизни излечению старых военных ран и, в известной степени, достиг в этой области больше, чем кто-либо еще.

Соглашаясь играть роль советчика, Нуар отклонял бесчисленные просьбы политиков занять официальный пост. Независимо от того, что он говорил, люди всегда к нему прислушивались. Его уважали даже во флоте Альянса; некоторые осмеливались говорить о нем не столько как о враге, как о друге. Поддерживая существование с помощью кибернетических имплантатов и медицинских дронов, он заставлял забыть о своем слабом физическом здоровье с помощью большого сердца и острого ума.

Когда адмирал Этеррер связался со старым государственным деятелем, чтобы представить план Фойритана, тот принял его без колебаний, согласившись с президентским утверждением, что это единственный жизнеспособный политический выбор, который им остается. Оба договорились, что приготовления должны начаться немедленно и, насколько возможно, в тайне. У Нуара, по его душевной доброте, беседа оставила чувство гордости, что он еще может внести вклад в большую политику. Как всегда, он был возбужден и рассказал жене, с которой состоял в браке уже сто лет, о том, что его попросил сделать президент, с обычной оговоркой, что она должна держать события в секрете. Она поцеловала его в лоб и нежно обняла, разделяя его волнение и вновь заявив, что она испытывает бесконечное вдохновение, видя его страстную борьбу за мир во всем мире.

В то же время в тишине своих собственных апартаментов, где он жил в одиночестве, адмирал Анвент Этеррер подготовил сообщение, в котором детально описывалось все, что он помнил о событиях дня. А затем, зашифровав сообщение, отправил информацию анонимному получателю, который, приняв ее, тут же перевел крупную сумму на некий счет, известный только ему.

Адмирал Анвент Этеррер понятия не имел, что получателем был Брокер – да его это и не волновало.

29

Регион Глинистая Пустошь, созвездие Эодульф

Система Скаркон, планета III, луна 14

Административная станция Парламента Республики

С первобытной страстью она тянула его глубже в себя, крепко обхватив сильными ногами его торс. Задыхаясь от наслаждения, Корвин оттолкнулся от мягкого покрытия – невесомость в комнате позволила им перекувырнуться в напоенном чистым кислородом воздухе. Сжимая его все крепче, пока он мягко проталкивался вперед, она выгнулась назад, насколько позволял спинной хребет, и застонала в экстазе. Их тела блестели от выступившего пота, его руки скользили по гладким округлостям бедер, по твердому животу, по шелковистой коже грудей, пробирались сквозь пышную гриву темно-рыжих волос.

Этот выбор был сделан почти случайно, как обычно, когда он бродил по ночам, ища выхода своим сексуальным желаниям. Все началось поздно вечером по местному времени станции, где он столкнулся с Кейтаном Юном. Пока он пил в одиночестве, глядя выпуски новостей и прикидывая их историческое значение, его слух уловил слабый отзвук ударных – ритм музыки пульсировал за стенами зала, в котором он сидел.

Изрядно ослабев от алкоголя, пожираемый желанием, он обнаружил, что его непреодолимо влечет к источнику музыки. Конкурируя с безумной репутацией центров развлечений галленте, управляемые минматарами клубы были средоточием дикого, радостного праздника жизни. При большом скоплении народа и атмосфере высокой энергии они были вообще-то мирными местами, несмотря на то, что там практически без ограничений позволялось пользоваться стимуляторами и наркотиками. Допуск в такие клубы был почти столь же строг, как при получении доступа на мостик звездолета. Помимо того, что здесь экранировалось оружие, преступные намерения отсекались еще при входе; технология прогнозирующего сканирования мозга определяла склонность посетителей к насилию, сразу находя потенциальных нарушителей спокойствия.

Известные как раафа-конна языке матари, минматарские ночные клубы воплотили в своих стенах философию отрицания запретов и равенства всех каст, традицию, которая развилась из племенной культуры, что требовала подобных церемоний при поклонении древним богам. Почти все минматары – даже те, кто считали друг друга врагами, – рассматривали территорию этих клубов как освященную землю.

Миновав охрану при входе, сформированную из бдительных бруторов, Корвин оказался в полукруглом, напоминающем пещеру помещении, на мгновение утратив всякую ориентацию. Прямо перед собой, в нескольких сотнях метров, он видел противоположную сторону перевернутой полусферы, зал был заполнен посетителями, причем некоторые разместились по отношении к нему вверх тормашками, и все кругом танцевали, смеялись и веселились.

Поскольку лучи прожекторов и объемные экраны омывали толпу светом, Корвин постепенно смог рассмотреть закругленные стены зала; в каждой отдельной точке искусственная гравитация помогала всем посетителям удерживать равновесие так, словно они находились на полу. Платформа, парящая точно в центре зала, была местом для распорядителя вечера, именуемого раафа-кана,или «глава церемонии». Нижняя сторона платформы была снабжена множеством камер и датчиков, постоянно контролируя каждый дюйм зала.

Корвин позволил себе слиться с толпой, не в силах справиться с тем, как его тело реагировало на музыку. Центральная платформа гремела созвучиями, целью которых было временное возбуждение извилин коры головного мозга; независимо от того, насколько застенчив или замкнут был человек, желание танцевать становилось физически непреодолимым. Если кто-то в толпе и замечал, что он капсулир, это никого не волновало.

Когда его любовница, сильным движение бедер вызвала новый воздушный пируэт, Корвин вспомнил, как испытывал чувство благодарности за то, что остается неузнанным. Все же по чистому совпадению толпа, пульсирующая, движущаяся по спирали, вынесла его прямо к ней, одетой в летную форму флота Федерации, без сомнения, принадлежащей к тому же подразделению и захваченной тем же желанием.

Вот так, хотя он нынче вечером собирался разделить постель с минматарской женщиной, вместо этого он оказался с воительницей-галленте, во всех отношениях равной ему по статусу и физическим возможностям, независимой, отчаянно сильной личностью, которая хотела лишь получить как можно больше удовольствия за то время, что она находится на станции. Корвин был больше чем готов предоставить его, танцуя, пока ритуал соблазнения не был завершен. Через пару часов они оказались в рекреационном модуле, поглощенные физическим экстазом, наслаждаясь плотью друг друга с чувственным восхищением.

На миг открыв глаза, чтобы восхититься ее атлетическим мастерством в сексе в невесомости – который минматары считали священнодействием, – он мельком увидел собственный мундир – краем глаза, тот находился почти вне поля его зрения, только для того, чтоб заметить герб Федерации и нашивки пилота над ним. Внезапно он вспомнил слова Кейтана Юна:

«Грядут решительные перемены. Доверяйте своим инстинктам и избегайте путей зла».

Она вскинула обе ноги вверх, подобно гимнасту, так что его голова оказалась между ее икрами, и сжала, заставив их совместно совершить сальто. Он чувствовал, что проскальзывает в нее еще глубже, в то время как у нее вырвалось воодушевленное рычание. Однако почему-то его словно ударили жестокие слова Тибуса Хета:

«Галленте – отрава нашего существования… Избавьте нас от унизительности их влияния…»

Корвин выскользнул из нее, прервав страстное представление, которое до сих пор исполнялось безупречно. Но этого было достаточно, чтоб расстроить его любовницу.

– О, лейтенант… – проворчала она, кусая губы. – Так близко…

– Я сожалею… – выдохнул он, осознав, что, хоть убей, не может вспомнить ее имени.

Дерьмо.

Украдкой бросив взгляд на ее форму, он впервые заметил капитанские знаки отличия.

Гребаное дерьмо.

– Меня кое-что отвлекло, – пробормотал он.

– Что, – она откинулась на великолепную спину, расплескав перед ним свою роскошную гриву, – способно отвлечь тебя от этого?

Подняв руки к голове, она оперлась о мягкую стену там, где та соединялась с потолком, ее полные груди в невесомости вертикально встали. Физическая реакция Корвина последовала немедленно, но нечто безотлагательное занимало его сознание.

Внезапно его беспокойство предстало перед ним ясно, в полной наготе, и он позволил вырваться правде:

– Сначала я думал о том, как ужасно проходят эти объединенные учения. А потом… о Тибусе Хете…

–  Хете? – Выражение ее лица заставило его пожалеть о своей честности. – Во время этого ты думал о Тибусе Хете? Ну, ладно… – Она оттолкнулась вниз, к контролю гравитации в комнате. – Ты точно никоим образом не укрепил мое самолюбие.

Корвин, вместе со всем, что зависло в воздухе, стал мягко опускаться на пол. «Она уверена в себе, – подумал он. – Возможно, чересчур».

– Извини, что испортил настроение, – хмуро произнес он, дотягиваясь до своей одежды. – Ты – изумительная любовница… капитан.

Устроившись на мягком полу, она начала натягивать форму.

– Пока мы еще без одежды – Яна. И пока мы еще честны… почему ты так сильно беспокоишься из-за Тибуса Хета?

– Ну, во-первых, его чрезмерно быстрый взлет к власти, – ответил он, разминаясь, чтобы снова привыкнуть к силе тяжести. – Националистический подтекст его речи. И его открытые угрозы Федерации.

– Это тебя удивляет? – спросила она, скручивая и закалывая волосы. – Он – типичный фанатик Альянса, только что из мегакорпоративной мясорубки, дорвавшийся до трибуны.

Корвин нахмурился.

– Ну, учитывая печальное состояние экономики Альянса, у нас есть опасное стечение обстоятельств, которые легко могут вырасти…

– Во что? – отрывисто спросила она, встав, чтобы застегнуть мундир. Корвин заметил, что она пренебрегала тем, чтобы носить нижнее белье. – В антигаллентские выступления там и сям? В то, что главы корпораций начнут махать кулаками, чтобы успеть вскочить в ультранационалистский вагон? Что вырастут толпы безработных пацанов, устраивающих костры из государственных учреждений?

– Ну… да, – он был почти потрясен. – А тебя это не волнует?

– Ни в малейшей степени, – усмехнулась она. – Ты переоцениваешь ситуацию. Антигаллентские настроения накапливались годами. Меня утомило выслушивать это раз за разом. Надеюсь, что они сожгут себя дотла. Их недостаточно унизили за время войны, и мне понравился бы шанс лично исправить это обстоятельство.

«Не слабо», – подумал Корвин.

– Так вот почему ты стала капсулиром?

– Ты имеешь в виду – помимо престижа принадлежать к элите человечества? Гордости за то, что носишь мундир флота? Или, может быть, дара бессмертия? – Она решительно кивнула: – Да. Более или менее.

Мгновение он изучал ее взглядом, сосредоточившись на радужных оболочках ее глаз.

– Поэтому ты и получила назначение сюда, не так ли? Тебя хотят держать как можно дальше от Пограничной Зоны Альянса.

Корвин едва не вздрогнул. «Какого черта я сейчас это сказал?»

– Мне следует задаться вопросом, кто позаботился о том, чтоб ты, с твоими искаженными инстинктами, вообще стал пилотом, – бросила она, затем понизила голос до драматического шепота. – Я читала твое досье, Корвин. Я знаю всео пилотах, с которыми лечу. – Она придвинулась к нему. – Мама и папа были близко к некоему… адмиралу… Нуару?

Кровь бросилась ему в лицо, и это явно доставило ей огромное удовольствие.

– Доброе слово от адмирала Нуара многое значит для флота, – промурлыкала она. – Возможно, стандарты вступительных испытаний для тебябыли немного ниже, чем для всех остальных?

– Капитан, это неправда! – вскипел он, пытаясь натянуть штаны. – Я добился своего положения точно так же, как и все…

– Лейтенант Лирс, – прервала она. – Мы бессмертные – часть закрытого клуба, и у нас есть собственные секреты.

Она наклонялась к нему, и глаза ее пылали.

– Ты, я и небольшой трах в этой комнате – этого никогда не было.Если до меня дойдет хоть малейший слух о нас и прошлом вечере, подвешу за яйца так быстро, что ты пожалеешь, что не провалился на вступительных испытаниях, как тебе и полагалось.

Она была полностью одета, и взгляд ее был столь же неукротим, и осанка столь же тверда, как требовали капитанские нашивки на ее мундире. Где-то в глубине души он был поражен, что так быстро дошел от интимной близости с этой женщиной к открытой враждебности, и был согласен, что ее совет забыть об этом вечере был действительно мудр.

Но его губы снова начали двигаться прежде, чем победил здравый смысл.

– Мы, может быть, и бессмертны… Но мы не непобедимы… капитан.

Едва лишь Корвин осознал, что пожалеет, что опять заговорил, заверещал наладонник Яны. Она несколько мгновений вглядывалась в него, позволяя пронзительным сигналам нарушать тишину, пока она проверяла данные.

Затем заверещал и наладонник Корвина. Когда он потянулся, чтобы взять его с пола, то заметил, что выражение лица Яны преобразилось в гримасу.

– Прекрасно, – пробормотала она. – Просто превосходно. Одевайтесь, лейтенант, вы получили новое назначение.

Корвин просмотрел сообщение, и его глаза широко раскрылись.

– Архангелы блокировали Скаркон?

Он снова вспомнил слова Кейтана: «Я потерял всю свою веру в демократические учреждения Республики».

– Да, и Федерация не хочет, чтобы мы вмешивались, – рыкнула она, склонив голову над наладонником. – Очевидно, премьер-министр Мидулар склонна политически продемонстрировать, что она способна справиться с этим сама.

Это означает, что у нас строжайший приказ исчезнуть из поля зрения и что мы должны ретироваться со сцены на территорию Федерации.

Корвин не верил тому, что слышал.

– «Ретирада» означает длинный переход вокруг Скаркона через ныне полностью беззаконную территорию вдали от границ Империи. Любой оказавшийся там корабль подвергается опасности со стороны пиратов, разбойничьих дронов и перекрестного огня военных альянсов капсулиров. Но звездолеты флота Федерации, неприкасаемые в пространстве галленте, – слишком дорогой приз, который мало кто, а вернее сказать, никто не будет игнорировать.

Ну и в дополнение к развлечению, – продолжала она. – Командование разбивает подразделение флота на пары, чтоб не привлекать лишнего внимания. Вы знаете, кто командир вашего звена, лейтенант Лирс?

Быстрый взгляд на высланное ему назначение подтвердил, что это капитан Яна Варакова.

– Забудьте о вашем пафосном парадном мундире и найдите летный костюм. Шевелите задницей, лейтенант! – рявкнула она. – Будем надеяться, что ваши инстинкты как звездолетчика лучше ваших инстинктов относительно моей личной жизни.

– Слушаюсь, капитан! – ответил он, пытаясь отдать честь, пока натягивал рубашку.