Текст книги "Век эмпирей"

Автор книги: Тони Гонзалес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

34

Регион Делве, созвездие D5-S0W

Система T-IPZB

«Острие клинка у нашего горла», – думал Виктор, наблюдая скопление кораблей кровавых рейдеров, роящихся вокруг звездных врат LUA5-L. Он полагал, что внутри находятся легионы злобных тварей, истекающие слюной из-за возможности снова напиться человеческой крови. Жуткие гроздья пузырей света мерцали во мраке, когда враг активировал бесчисленные поля ингибиторов деформации; врата T-M0FA также были блокированы. Кровавые рейдеры были столь же полны решимости убить Фалека Грейнджа, как лорд Виктор – спасти его жизнь. Однако теперь обстоятельства благоволили демонам. «Имей веру, Фалек. Мы найдем тебя; Бог не оставит нас настолько, чтобы мы могли потерпеть неудачу».

Невидимый для врага под «мантией», Виктор продолжал медленно огибать звездные врата, приказав себе составить план спасения Фалека от его пленителей. Все врата в системе были блокированы; ни один корабль не мог войти в них или покинуть их без боя. «Ретфорд» исчез в гиперпространстве, но не имел возможности оттуда выйти. Корабль был подбит – похоже, поврежден – и, вероятно, дрейфовал где-то здесь, в самых глубинах небытия меж звездами.

«Она сумеет нас увидеть, несмотря ни на что», – верил он всем его сердцем, ибо больше ничего не оставалось.

Коммлинк открыл канал вязи с Джамиль Сарум. «Это должен быть выход из кошмара».

Регион Делве, созвездие YX–LYK

Система MJXW-P, цитадель матриарха

Джамиль Сарум, одна в своих личных покоях в соборе, уже знала то, о чем Виктор собирался ей поведать.

– Лорд Фалек – на борту спасательного фрегата, – сообщил он. – Корабль покинул станцию Лорадо, но пойман в ловушку здесь, в T-IPZB. Кровавые рейдеры блокируют каждые врата…

– Да, – ответила Сарум, ее глаза были плотно закрыты. – Они неустанно ищут пути убить его.

– Мы сделали все, что могли, – продолжал Виктор. – Лорд Авл и я – все, кто уцелел. Он успел покинуть систему до того, как врата…

– Я знаю судьбу лорда Авла, – прервала его Сарум. – Ваша страсть к сражениям хорошо вам послужила. Господь одарил вас способностями великого воина.

– Благодарю, ваше величество. Каковы будут ваши приказы?

– Вы просили у Него чуда дважды, – угрожающим тоном произнесла она, ее мускулы сжались. – Вы смеете бросать вызов Ему еще раз?

Джамиль могла ощутить ужас Виктора; она чувствовала вкус желчи у него во рту.

– Оставайтесь, где есть, – продолжила она. – И помните, что Бог прощает вас за неверие.

Она отключила линию прежде, чем он мог ответить.

Это началось подобно землетрясению; поток гнева сотряс ее, насилуя душу с безжалостной жестокостью. Ковыляя к единственному окну в помещении, она с удовольствием выбросилась бы наружу и была бы рада насильственной смерти в пустоте, чтобы убежать от зверя внутри. Стиснув зубы, на дрожащих ногах, она обхватила голову, словно пытаясь освободиться от себя. Подспудный шум подавлял; первородный крик, завывающий, как солнечный ветер, бил по ее душе, пытаясь разорвать ее на части внутри собственного черепа…

И затем – тишина.

Безмятежность, мир и чистота обрушились на чувства Джамиль Сарум. Отступление безумия заставило ее замедлить дыхание; одежда, прилипшая к коже, соскользнула, как только лихорадка прекратилась. Добредя до хрустального бассейна с водой, она окунулась, словно бы стремясь загасить оставленные монстром внутри тлеющие угли. Бисеринки пота стекали по ее щекам; рот пересох, как песок, она жадно глотала воду, сделав паузу, чтобы уставиться на собственное измученное отражение. «Что со мной происходит? – выдохнула она. – Чем я стала?»

Снаружи находилось множество верных, преданных слуг; подразделения паладинов были готовы пожертвовать за нее жизнью; под ее командой была целая армада военных кораблей; и тем не менее она никогда не была более одинока, чем сейчас. Ужас на лице ее отражения подтверждал все, чего боялась Джамиль; она была сиротой в этой вселенной, дрожащей при мысли о том, чем она стала. Религия и вера были прокляты, шансы на выживание для Фалека Грейнджа и Виктора Элиаде фактически свелись к нулю. После них не осталось никого, кому бы она могла доверять; никого, чтобы нести бремя искупления имени Сарум; никто не уехал, никого, способного хранить тайну ее спасения после Судов Испытаний; никого, вхожего в круг Карсота, чтобы посоветовать, когда лучше возобновить борьбу за трон.

Ее страх был тем же, что испытывают неизлечимо больные; те, кто должен существовать со знанием, что процессы, происходящие в них, однажды их уничтожат. Она сознавала, что в нее вторглось нечто темное и зловещее, и никто – ни одна душа – не могла объяснить, почему.

После того как она выпила полные пригоршни воды, ее дыхание восстановилось, и паника начала отступать.

«Я не та, какой я себя помню», – думала она, впервые осознав, что ее физическое тело изменилось. Сбросив пропотевшую одежду, она была испугана – и заинтригована – тем, что она видела. Четкие, скульптурные мускулы; не огромные мужские, но идеальной формы женские; превосходные линии очерчивали каждый мускул ее тела.

Продолжая изучать себя, она посмотрела через плечо на изгиб спины и на выпуклости икр. «Это – мой клон, – поняла она. – Фалек, должно быть, увеличил мою силу, вырастив мускульную ткань при подготовке к моему прибытию… но зачем? Физическая сила – ничто для меня. Почему он сделал это? К чему он готовил меня?»

– Он готовил тебя, чтобы править Империей, – произнес голос. – Именем Его, а не твоим собственным.

Пораженная, Джамиль озиралась кругом безумным взглядом. Но она была одна.

– Ты нарушила древнюю традицию по неверным причинам, – прошипел голос, – и я собираюсь исправить результат.

Джамиль поняла, что это ее собственный голос, который ей не подчиняется. Снова глянув на отражение, она поклялась бы, что там есть кто-то еще, видимый только на периферии зрения.

«Я теряю рассудок. Боже, помоги мне…»

– Бог уже помог тебе. – Другая мгновенно подхватила мысль Сарум. – Ты сильнее, умнее и имеешь особые способности, которых лишены другие. Теперь имей веру…дабы принять то, что Бог даровал тебе, и перестань дрожать перед судьбой!

Джамиль потребовалась минута, чтобы устоять у бассейна. Независимо от того, что это было, – та, что стояла возле нее, была чужой, но до тошноты знакомой.

– Кто ты… – начала она.

– Я – ты! – выкрикнула Другая. – Отделившаяся от хилого разума испуганного, растерянного ребенка, рожденного от династии неудавшихся правителей.

Джамиль хотелось сгинуть; умереть и покончить с этим безумным существованием. Да, имя Сарум было легендой в Империи, но по дурным причинам. Правда, что ее отец был гранд-адмиралом королевского флота, что у Вак’Атиота он оказался разбит джовианами, а минматарское восстание имело место, когда он исполнял свою должность. Она поклялась, что однажды вернет величие своему родовому имени, но только из гордости – вера никогда не имела к этому отношения. Вопреки представлениям о ней народа, Джамиль Сарум не верила ни в Бога, ни в амаррскую религию. Вместо этого, она играла роль евангелического крестоносца, заверяя, что вернет Империю на путь величия, чему приписывала – лживо – боговдохновенную цель.

Фалек Грейндж наставлял ее на каждом шагу, превратив в пламенного вождя, в которого хотели верить амарры.

– Бог существует, – сказала Другая. – Триллионы людей разделяют нашу веру. Думаешь, это случайно? Как ты можешь называть себя достойной править Империей верующих, когда сама слепа к истине? Твои силы имеют божественное происхождение, Джамиль Сарум. Твой дар руководить людьми вдохновлен свыше, и это – не то орудие, которое дается безбожным правителям этого мира.

Она хотела кричать; изгнать демона в себе, но она знала, что, если она позовет на помощь, это лишь ослабит ее образ в глазах тех, кто ищет у нее защиты.

– Ты не реальна, – сказала Джамиль, пытаясь взять себя в руки. – Этому есть объяснение, и я найду его, справлюсь и избавлюсь от тебя.

– Посмотри на себя, – усмехнулась Другая. – Вот слабость, от которой я должна тебя избавить. Этовсегда было планом Фалека – создать из тебя надлежащую императрицу. У тебя когда-то был потенциал, пока ты не узнала, что Кор-Азор будет коронован. Имей ты хоть единственный клочок веры, ты была бы теперь сильной, как я, а не напуганным ребенком. Ты знаешь, почемубыло предназначено, чтоб твой защитник проиграл, Джамиль Сарум?

Голая, как в день своего появления на свет, Джамиль вжалась в стену бассейна.

– Что, черт возьми, ты такое? – выдохнула она.

– Испытание веры избранной, предсказанной императрицы, – прошипела Другая. – Проверка сил той, кто могла бы править Империей, той, кому следует верить в истину того, что она проповедует! Открою тебе тайну: Бог знает, что ты планировала нарушить правила Испытаний. И Он дал тебе средство сделать это! Он хочет,чтобы священные традиции были переписаны, и Он избрал тебя, чтоб осуществить это! И вместо того, чтобы это принять, ты это отвергла! Ты была напугана возвышением Кор-Азора, вместо того чтобы разглядеть в нем часть Его великого плана!

Джамиль зажмурила глаза и трясущимися руками поправила волосы, изо всех сил пытаясь сохранить самообладание. «Думай, – сказала она себе. – Вернись мыслями к Коронации, к тому, чтобы быть в коконе имперского линейного корабля „Апокалипсис“, в окружении других наследников и множества капсулиров, наблюдающих поблизости…

…я жду, пока не назовут мое имя, и думаю о приготовлениях, сделанных Фалеком, о месте, где мой клон должен быть возвращен к жизни, о моей уверенности, что все идет согласно плану…

…Я отдала команду самоликвидации. Я собиралась умирать, но я была спокойна, зная, что буду повторно пробуждена, вдали от безумия этого архаичного ритуала и примитивных обычаев древней религии…

…мой корабль распался вокруг меня. Кокон моей капсулы взорвался… и затем… вспышка. Там что-то было… Я чувствовала, как будто за мной наблюдают… и затем тьма…»

– Тьма? – издевательски переспросила Другая. – Открой глаза, ты, дура! Тебя коснулась рука Бога, пока ты спала.

«…потребовалось три года, чтобы меня пробудить. У капсулиров это занимает мгновение, но для меня… три года. Мой Бог».

Сердце Джамиль мучительно билось; она чувствовала, что оно может прорвать грудину. Она тосковала по Фалеку, как по отцу, но на сей раз это чувство походило на желание и отчаяние разом. Она пылалатеперь, жаждалабыть с ним, как физически, так и духовно. Он владел ключом к пониманию ее нового воплощения; он знал то, что случилось с нею, знал, кем она была прежде… это…

– Ты управляла бы Империей ради мести, – сказала Другая. – Ты сделала бы это, чтобы отомстить за имя, твоеимя, которое ничего не значит. Ты хотела защитить безумие своего отца, знаменитого Мекиота Сарума, гранд-адмирала, потерявшего все. Эгоизм рушит империи, Джамиль. Ты должна посвятить завоевания, ожидающие тебя, Господу! Это – единственный возможный крестовый поход, и ты была избрана его возглавить. Предупреждаю: прими эту ответственность, или я отниму ее у тебя.

Джамиль разозлилась, за миг растеряв все свои страхи.

– Ты ничегоу меня не отнимешь! – заорала она. – Ты – болезнь, бред, иллюзия… Я сумею победить тебя. Я хочу, чтоб ты ушла! Слышишь меня? Изыди!

– Позволь себе уйти, – сказала Другая. – Очисти себя от слабости и прими судьбу императрицы, Джамиль Сарум. Я приняла Его; если бы ты только знала, что знаю я и что я готова показать, то, возможно, твоя вера бы изменилась…

Джамиль впала в ярость, в безнадежный, бессмысленный гнев, отчаянно желая ударить кого-нибудь, что-нибудь, но вместо этого замерла, а затем при падении разбила стеклянную статую – с ужасным грохотом.

В тот же миг вбежали слуги-амматары, в то время как паладины охраны нервно кружили снаружи, стараясь не смотреть на выставленное на обозрение тело.

Но прежней Джамиль Сарум там больше не было, ибо она была изгнана Другой в глубины собственной души. По-прежнему не открывая глаз, она поднялась на ноги, мягко, но с неестественной силой отстранив слуг, пытавшихся помочь ей.

Они спешили набросить на нее одежду, но она была безразлична к своей наготе, даже горда ею, и спокойно прошла мимо них к пульту коммлинка.

Виктор был в ужасе. «Она знает, что я сомневался в ней», – думал на грани паники. Ему было физически плохо перед перспективой гнева Божьего. Он вознес новую молитву, наверное, сотую, с тех пор как услышал угрозу Сарум, когда она позвала его из пустоты.

– Лорд Виктор, – сказала она. – Ради милосердия своего я предоставляю вам новое испытание веры.

– Ваше величество, пожалуйста, взмолился он. – Мы не имеем связи с божеством, я всего лишь человек…

– Процитирую вам стих из Писаний, – ее голос был чист и холоден, как лед. – «Найди синее кольцо огня, ибо оно содержит единственный ключ к открытию».

Виктор узнал цитату немедленно.

– Книга Судов! – выдохнул он. – Но это – испытание?

Линия связи была мертва, и Виктор почти плакал…

…пока он не понял, что корпус его корабля купается в сине-белом блеске солнца T-IPZB системы звезды типа Oi.

В глубине цитадели матриарха, вдали от бурь, окружавших Джамиль Сарум, ученый по имени Маркус Джрор лихорадочно трудился над расшифровкой надписей на реликтах иной эры. Один из самых талантливых представителей амаррского общества, он был пионером археологических открытий в Новом Эдеме. Многие из них имели беспрецедентное историческое значение, но вести о них никогда не достигали академических кругов или каналов новостей и вообще никому не попадались на глаза.

Ученый до мозга костей, он был также паладином. Дотошный, методичный, он работал в полной изоляции, предпочитая людям общество дронов. На первом месте для него была верность семейству Сарум, Империи же – на втором. С тем, кто превосходил его по рангу, он был холоден, прям и почтителен. С теми, кто стоял ниже него, он был нетерпелив, требователен и совершенно невыносим, особенно с теми, кто не носил форму, имеющую знаки отличия Империи.

Маркус Джрор не имел ни времени, ни желания поддерживать с кем-либо дружеские отношения. И подобно многим другим, связанным клятвой в этой тайной крепости, он уважал Фалека Грейнджа не столько как человека, сколько за неизменную милость к нему Джамиль Сарум. Только по этой причине он разделял ее исключительное горе из-за его исчезновения – не из страха перед божеством, а из-за последствий, которые могла оказать на ее здоровье эта потеря.

Ученые не расположены к суеверным страхам; и конечно, не прагматики вроде Маркуса. Но без ведома Джамиль он, как и Фалек, был рядом с ней во время ее возрождения и слышал, что она говорила тоном и языком, принадлежащим кому-то другому.

Этогоон не понимал и потому боялся, что случалось с ним крайне редко.

Физическое и умственное состояние, в корне отличавшееся от того, что планировал Фалек, не могло существовать. Подготовка и исполнение скачка Сарум из прежнего тела в клон были безупречны; были приняты все меры предосторожности, и многоуровневый технический контроль применялся на каждом этапе трансформации клона.

Но что-то изменилось, и никакая теория или объяснение в пределах известных границ науки не могли дать ответ, что произошло. Маркус Джрор боялся не божества. Он боялся того, что было вне пределов его понимания, и опасности, проистекавшей из подчинения госпоже, которая была не совсем в себе.

Джамиль Сарум приказала ему незамедлительно покинуть Новый Эдем и взять с собой оборудование для обследования глубокого космоса и подпространственного слежения. Ему надлежало прибыть к вратам ЕВЫ и оставаться там, прежде всего не выдавая своего присутствия.

Маркус Джрор, ученый и паладин, подчинился ее приказам без колебаний, как бы испуган он ни был.

35

Команда «Ретфорда», несмотря на личные разногласия и негодование из-за тяжелого положения, в которое поставил их несгибаемый капитан, была едина в вопросе выживания. Они были поглощены задачей восстановления корабля, что, к счастью для них, было сопряжено с множеством технических проблем, и, таким образом, проводили время без страха смерти, слишком тяжело давящего на сознание.

Был ли Гир чересчур юн, чтобы осознать опасность, или просто храбр, несмотря на возраст, – именно он извлек наибольшую выгоду из этих обстоятельств. Тея замечала в ревнивом испуге, что эти моменты были для него среди счастливейших на ее памяти. Помимо прочего, он общался с капсулиром, который, в свою очередь, нашел друга, чью жизнь он, казалось, искренне старался скрасить. От него Гир больше узнал о звездолетах – от их конструкции до того, как они летают и управляются, – чем за все время своего пребывания на борту «Ретфорда».

Обогатившись таким знанием, Гир стал маленьким штурманом корабля, советуя, а порой даже указывая, что и как следует отремонтировать. Джонас, при всем своем упрямстве, неохотно принимал его советы, видя, что они исходят от капсулира, в котором он все еще видел только приз, за который можно получить наличные, а не живого человека.

Проведя с Гиром несколько часов, Фалек достаточно выучил язык жестов, чтобы эффективно общаться без помощи Теи, и делал это единственной здоровой рукой. И Тея подозревала, что если раньше – хотя бы иногда – она была в центре внимания и привязанности ребенка, то теперь ее место занял Фалек. Пока она работала с гаечными ключами, паяльниками, кабелями и схемами, она старалась подмечать все, что делает – или не делает – Гир, с трудом стараясь не позволить себе вскипеть от ревности.

Вид его забытого наброска из блокнота не помогал.

– Выпей, – сказала Гейбл, придвигая чашку к губам Винса. – Это поможет вывести молочную кислоту из твоей крови.

Каждый мускул в теле Винса протестующе застонал. Лежа в койке, он бросил на Гейбл недоверчивый взгляд.

– Давай, ты, глухое дерьмо, просто выпей. Быстрее выздоровеешь.

Сделав глоток, он передернулся от отвращения и едва не выплюнул жидкость.

– Сахара нет, – сказала она, по-прежнему подталкивая чашку к его рту. – И никто, похоже, не жаждет помочь найти мне его для тебя… после того, что было.

Винс опорожнил чашку и вытер губы о предплечье.

– Джонас попросил меня сказать тебе, что нужно что-то припаять на оболочке корабля, – сообщила она.

– У него нет яиц, чтоб прийти и сказать мне это лично? – пробормотал он, с усилием пытаясь сесть прямо.

– Верно. – Гейбл взглянула на него. – Я хотела бы спросить, как зажило то плечо?

– Прекрасно, – проворчал он. – Просто прекрасно.

– Должна признаться, ты меня удивил. Никогда бы не подумала, что человек с твоей гордостью все еще будет на этом корабле.

– Я бы сам не подумал, – простонал он, медленно поднимаясь.

– Разве ты хоть немного не рад меня видеть? – спросила она.

Винс хмыкнул.

– Ты тогда, вероятно, спасла мою жизнь. Я обязан тебя поблагодарить. Ну и взгляни теперь, как хороша эта жизнь.

Гейбл нахмурилась.

– От того, кто был напуган до смерти, как ты, я ожидала чуть больше благодарности.

– Я что-то пропустил? – спросил он. – Давным-давно ты вылечила огнестрельную рану на моем плече… я поблагодарил тебя, а затем ушел.

– Я лечила, наверное, тысячу преступников, – ответила она. – И ты был единственным, кто поблагодарил меня – и не лгал.

– Что?

– Когда ты не думаешь только о себе, ты хороший человек, – сказал она. – Точнее выражаясь, то, что выделяет тебя из толпы, превращает тебя в приз.

Винс потянулся, морщась от боли в сухожилиях.

– Спасибо.

Она подступила к нему поближе.

– Мы нужны друг другу, Винс.

Он поднял бровь.

– Нет, не нужны.

– Теперь – больше, чем когда-либо, – сказала она. – Чтобы выжить, и потом, что бы ни случилось после…

Гейбл сделала к нему еще шаг. Выражение лица Винса слегка изменилось; ей пришлось закинуть голову, чтобы его разглядеть.

– Ты всегда была игрушкой Джонаса, – пробормотал он. – Мне это было ненавистно.

– Тогда почему ты не сказал мне? – спросила она.

– Я чувствовал, что не должен вмешиваться… – выдохнул он, отводя взгляд. Но она потянулась, ухватила его за подбородок и взглянула ему в глаза.

– Одно слово все бы изменило, – прошептала она, словно чего-то ожидая. – Одно…

Винс внезапно отступил назад.

– Иди, займись где-нибудь чем-нибудь полезным, – рыкнул он, метнувшись мимо нее к двери. – На этом корабле ты – всего лишь очередная вещь Джонаса, и это убьет меня прежде, чем это сделает капсулир.

Кровь бросилась в лицо Гейбл.

– Пошел на хрен, Винс!

– Тебе лучше предложить это Джонасу, – отозвался он уже из коридора. – Можешь быть чертовски уверена.

Гир был необычно оживлен и попросил Фалека закрыть глаза.

– Я еще недостаточно подвижен, чтобы играть в игры, – засмеялся Фалек, отодвигая контейнер с остатками питательной смеси. Они сидели на камбузе. Собственный аппетит удивлял его, и мягкая пища, как и весь его новый опыт жизни, казалась совсем несладкой.

Но Гир продолжал настаивать с помощью жестов.

– Хорошо. – Фалек прикрыл лицо ладонью. – Долго держать их закрытыми?

Он почувствовал, как его похлопали по плечу. Когда он открыл глаза, Гир держал алюминиевую трость. Внизу к ней для устойчивости были приварены три дополнительные опоры, – а сверху – браслет для запястья, с автоматическими фиксаторами.

Это поможет тебе двигаться,пояснил Гир, улыбка сияла на его юном лице. Хотя тебе придется использовать здоровую руку, чтобы опираться. Станет легче, когда мы зафиксируем руку.

Фалек не отвечал, поэтому Гир, нетерпеливо вложил костыль ему в руки.

Попробуй,настаивал он. Ты слишком тяжелый для меня, чтобы я смог тебя втащить.

Капсулир был недвижен; он был столь же потрясен добротой ребенка, как враждебностью, проявляемой всеми остальными. Поместив костыль прямо перед собой, он поднялся со стула с непривычной легкостью.

Затем он просунул руку в браслет с креплением и сделал несколько шагов, опираясь на костыль.

Тот был полностью подогнан под Фалека.

– Спасибо, – выговорил он наконец.

Пожалуйста!

Когда он сделал еще несколько шагов, то заметил надпись, выгравированную на внутренней стороне браслета. Там было написано:

«МАРИУС»

– Что это? – спросил Фалек, разворачивая костыль, чтобы мальчик мог видеть.

У тебя нет имени, так что я дал тебе новое, – радостно передал Гир, – думаю, что оно тебе подходит. Кроме того, как еще остальные поймут, что костыль принадлежит тебе?

Фалек едва не задохнулся.

– Что оно значит?

Оно значит «учитель» на моем прежнем языке,сообщил Гир. Но, возможно, я написал его с ошибками. Я просто помню, как это звучит. Я давно уже не пользовался этим языком.

Мрачное открытие осенило капсулира, повергая его с эмоциональных высот.

– Гир, я должен кое-что понять, – серьезно спросил Фалек, снова опускаясь на стул. – Мы не принадлежим к одному и тому же народу, верно?..

Выражение лица ребенка изменилось, сравнившись с серьезностью Фалека.

– И мои сородичи… они… ужасно жестоки с твоими?

Когда Гир медленно кивнул, Фалек почувствовал, как его захлестывает волна стыда.

– Независимо от того, кем или чем я был раньше, – сказал Мариус, – мы с тобой друзья. У меня долг перед каждым на этом корабле. Но для тебя… я всегда сделаю все, чтобы помочь тебе.

Лицо Гира теперь выражало чистую печаль.

Ты не многое можешь тут сделать,передал он. Другие, такие, как ты, повредят тебе за то, что ты был добр с таким, как я.

Гейбл плюхнулась на связку кабелей и инструментов на металлическом полу рядом с Теей. Та, стоя на коленях, боролась с парой тяжелых вентилей.

– Привет, – сказала Гейбл. – Мне велели помочь и быть у тебя на подхвате. Но я новичок по части… ремонта звездолетов.

Тея бросила на нее утомленный взгляд.

– Твое лицо мне знакомо, – проворчала она. – Я хотела сказать об этом раньше.

– У меня еще не было шанса представиться. – Гейбл, криво усмехнувшись, протянула руку. – Гейбл Дитрих. Я была врачом первой помощи на станции Лорадо.

– Жаль слышать об этом. – Тея ответила ей рукопожатием. – Тея Барабин. Я – сестра Винса.

– Правда? – воскликнула Гейбл. – Я оперировала его плечо.

Глаза Теи, казалось, стали пустыми.

– Ах да. Теперь я тебя вспомнила.

– Того ублюдка, который стрелял в него, поймали?

– Ага, – пробормотала Тея. Хорошо, что на борту есть еще одна женщина, перед которой можно выговориться. – Можно сказать и так…

– Это сканирующая антенна, – сказал Джонас. – На борту все проверено, так что проблема где-то между центром и слоем гидроизоляции корпуса.

Он сделал паузу, ожидая ответа. Солнце системы озаряло мостик жутким синеватым светом.

– Металлическое покрытие с одной стороны полностью отстрелено, – послышался голос Винса в интеркоме.

– А как насчет фидеров? – спросил Джонас, наблюдая через камеру, как Винс выбирается на корпус «Ретфорда». Несмотря на то, что вращение корабля замедлилось, он вышел наружу в спасательном костюме, приспособленном для работы в исключительно опасных условиях.

– Разрезаны ровно пополам, – сказал Винс. – Но тут все можно зафиксировать – сцепление к сцеплению. Все необходимые кабели у меня с собой. Займет полчаса самое большее.

– Хорошо, – сказал Джонас, поражаясь прогрессу, которого достигла его команда. Ему было видно, как искры разлетались в пространстве, когда Винс установил паяльную лампу на корпус. – Будь там поосторожнее.

Джонас знал, что лучше не ждать ответа.

– Когда я сказала ему, что потеряла ребенка, он просто… усмехнулся.

– И за это Винс убил его? – недоверчиво спросила Гейбл.

– Ты видела, что случается, когда он выходит из себя, – сказала Тея с отсутствующим взглядом. – Он избил моего мужа до смерти. Винс и я были замешаны в убийстве сотрудника мегакорпорации, – преступлении, караемом казнью по законам Альянса. Не имело значения, что он имел привычку бить меня или что он убил моего нерожденного ребенка. Я знала с первого момента, что мы оба, Винс и я, всегда будем беглецами в Альянсе Калдари. Джонас предложил нам помощь… нам больше не к кому было обратиться.

– Я помню день, когда Джонас притащил его ко мне, – заметила Гейбл. – Я понятия не имела…

– Я мельком увидела тебя, прежде чем Джонас велел мне оставаться на борту «Ретфорда», – сказала Тея, усаживаясь у переборки коридора, напротив спутанной груды кабелей и схем. – Он сказал, что не может быть уверен, что ты не сдашь нас обоих в обмен на награду за наши головы.

– Он так сказал? – вскипела Гейбл.

– Джонас угрожал нам нашим прошлым с тех пор, как мы оказались на борту этого корабля. Так он управляет людьми. Что ж, добро пожаловать на борт – и чем он связан с тобой?

– Я с ним спала, – откровенно сказала Гейбл.

– О. – Тея отвела взгляд. – Такаясвязь…

– Вообще-то я этим не горжусь, – призналась Гейбл. – Но, знаешь, я не горжусь множеством вещей в моем прошлом…

Не отводя глаз от корпуса корабля, Винс приварил на место последнее сцепление. Сегмент поврежденной металлической брони, прежде покрывавшей его, кувыркался в пустоте, далеко позади. Прямое попадание, конечно, пробило бы также и корпус, но при данных обстоятельствах они отделались наименьшими потерями.

Сенсор в техническом комплекте Винса сообщил, что энергия пошла по заново установленным кабелям.

– Включай, – заявил он Джонасу. – Но на пассивном уровне, пожалуйста.

– Понял, – послышалось в наушнике.

Мгновением позже сканирующая антенна на мачте стала вращаться и замигал навигационный сигнальный маяк на ее вершине.

– Я закончил, – сказал Винс, собирая инструменты.

– Отличная работа, – ответил Джонас. – Увидимся внутри.

Винсу не надо было смотреть, чтобы найти путь, по которому ему предстояло вернуться в грузовой отсек. Он знал искореженную поверхность «Ретфорда» так же хорошо, как лабиринт переходов внутри; сосредоточив взгляд на корпусе, он был способен сохранять ориентацию в пространстве. Единственным внешним признаком того, что он движется, было регулярное чередование вспышек и затемнений, отраженных на поверхности корпуса, и отсветы на затянутых в перчатки руках – от синего до белого, – когда он подтягивался вперед.

Где-то по пути его осенило, что он все еще таскает при себе отрезанный палец женщины-рейдера, пытавшейся убить его.

Пробираясь обратно в грузовой отсек, он решил, что прочие задачи в списке ремонтных работ могут немного подождать.

Джонас тем временем изучал данные, поступившие после пассивного сканирования, и большинство новостей – хотя и не все – были плохими.

Тея покачала головой.

– Тебя уволили из «Лай Дай» за отказ принимать пациентов?

– Нет, они уволили меня, потому что я отказывалась пропускать управленцев вне очереди, – ответила Гейбл. – Я принимала первыми тех, кто действительно был серьезно болен, а потом уже всех остальных. Меня не заботили правила и, уж конечно, меня не волновало, что они требуют предпочесть осмотр менеджера с головной болью проходчику туннелей с оторванной рукой. Ну вот, однажды я послала на хрен не того менеджера, и все.

– Я никак не могу поверить, что ты была там в то же время, что и я, – сказала Тея. – Имела дело с той же коррупцией… с тем же дерьмом… невероятно.

– Меня заменили еще до того, как служба безопасности выпроводила меня с предприятия, – проворчала Гейбл. – Затем меня внесли в черный список. Это все равно что отобрать у меня лицензию на медицинскую практику – кто позволит мне принимать пациентов, если мегакорпорация запретила мне лечить собственных сотрудников? Так что я сделала единственное, что могла…

– Ты сбежала. Точно так же, как мы.

– Я долгое время была не в себе, – продолжала Гейбл. – У меня были кое-какие деньги, средства на путешествие… но я так сильно жалела себя, что перепробовала все наркотики, переспала с б о льшим количеством парней, чем я могу даже вспомнить… Через некоторое время я не могла уже выдержать собственного вида. Я была такблизка к тому, чтобы… покончить с этим, катясь по наклонной плоскости. Знаешь, как я попала на станцию Лорадо?

Тея отрицательно покачала головой.

– Я достигла самого дна. Хотела уснуть и не просыпаться. Так что я потратила все, что у меня осталось, на достаточное количество сильнодействующих средств, способных убить меня, и отправилась на Лорадо, чтобы там все завершить. А потом, едва я вышла из шаттла, буквально сразу же, как я прошла через тамбур, бац! И два парня получают пули прямо передо мной.

– Серьезно? – выдохнула Гейбл. – Ты испугалась?

– В высшей степени, – без стыда призналась Гейбл. – Я словно онемела. Все вокруг меня орали, бежали, падали на пол. Но не я. Я просто стояла и таращилась на все… Но когда я увидела, что те два парня лежат с кишками наружу… это было как озарение… как будто я вернулась домой, хотя и дурным путем. Я знала, как им помочь, и меня не волновало, кем они были. Поэтому я принялась за работу, стараясь спасти их жизни.

– И спасла?

– Да, – ответила Гейбл со слабой улыбкой. – Обоим. Оказалось, что один из них был владельцем станции.