Текст книги "За краем поля"

Автор книги: Татьяна Чернявская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)

   – Будешь? – хмуро уточнила она, протягивая компаньоне одну из частей.

   – Ага, – не глядя схватилась за провиант Эл и лишь потом озадачилась: – Постой-ка, а откуда она у тебя?

   – Ну-у-у, скажем так, я предусмотрительная...

   – Ты её спёрла! – возмутилась травница. – Тан, сколько можно!?! У тебя, что детство голодное было, что ты вечно еду воруешь. Между прочим, эту колбасу няня для гостей готовила и сейчас...

   – Ею бы какой-нибудь угробец закусывал, – вяло огрызнулась блондинка. – Если не будешь, скажи сразу – мне больше достанется. Неизвестно ещё, когда сможем снова поесть.

   Алеандр недовольно поджала губы, но возвращать хвост колбасы в порыве общественного порицания не стала.

   – Так ты поэтому Стасия там оставила!?! – вскричала в запоздалом прозрении Эл. – Пусть остаётся, толку не будет... а сама не хотела колбасой делиться!

   Танка снова промолчала, лишь подтверждая опасения травницы. В глазах подчас излишне человеколюбивой и идеалистичной Валент падать ей было уже некуда, а вот проверить, не испортилась ли при переходе сквозь реальности колбаса, стоило. Алеандр же отчего-то медлила, задумчиво отколупывая от бурой массы печёную кожицу.

   – Я вот что думаю, – сказала она. – Во всех сказках, где герой попадает в царство мёртвых или ещё какую-нибудь э-э-э фигню, всегда есть заморочки с едой. То её можно есть, то нельзя. Одни утверждают, что есть нужно местную еду, другие, что только свою.

   – Если дальше так пойдёт, то мы, в любом случае, от местного фуршета не отвертимся, – Танка ненавязчиво подтолкнула соседку. – Зато от всех от твоих воскресных посещений святилища будет толк.

   – Ну-у-у, не знаю, – травница осторожно положила в рот первый кусочек, – фто-то фдесь не похоже на канонифеское Межмирье.

   – Мы же не так много и видели, – духовник пожала плечами, – кто знает, с какой стороны выбросило древних старцев, что создавали священную книгу. Помнишь, охотник рассказывал про какое-то унылое болото? Может, они там бродили. Если не ошибаюсь, у них в притчах как раз о многослойности и говорится, мол, за каждое нарушение предписаний свои тяготы, страдания и тому подобное. В конце концов, это были древние люди и писали они для древних людей, исходя из своих древних представлений. Кто знает, как Петрак по их видениям потоптался. Но во всём этом есть один гарантированный плюс. Если святые старцы смогли как-то вернуться назад, чтобы поделиться с народом собственными переживаниями, то и для нас еще не всё потерянно. Так что поднапряги память, нам может это пригодиться. Уже хотя бы для того, чтоб, если мы станем просто привидениями, точно поправить ошибочные моменты, являясь к живым.

   Алеандр невольно скривилась. Её подобный научный прорыв совершенно не вдохновил. Если и делать что-нибудь экстраординарное для вхождения в историю, то совершать это нужно при жизни, чтобы хлебнуть свалившейся славы и, желательно, всеобщего признания. Изменять же религиозные доктрины травнице казалось делом бессмысленным и не особенно перспективным, так как попахивало остракизмом и официальным забвением. Пусть инквизиция последнее время слегка подизменила целевую аудиторию, сжечь неугодных одобренной князем религии им особого труда не составит.

   Дождавшись, когда Эл благополучно расправится со своей порцией, Яританна осторожно приступила к еде. Она ещё немного сомневалась насчёт безопасности продукта, но возвращать колбасу обратно в липковато осклизлую сумку, совершенно не хотелось. Вдруг травница нервно встрепенулась перепуганным воробьём и дёрнулась подальше от края раскола. Большие серые глаза девицы круглели в выражении крайнего шока.

   -Та-а-ан, – проблеяла она, – скажи, что ты тоже Это видишь.

   Из сизоватой дымки, словно ткалась массивная фигура обрюзглого полуголого великана в цепочках бус из черепов и ещё вполне свеженьких человеческих голов, что в немом крике разевали рты и хлопали глазами. Грязные колоновидные ноги с огромными ступнями выбивали из бурой корки клубы пыли, что, мгновеньем задерживаясь кривой тогой, спешили скрыться порывом колкого ветра. На брюхе, аккурат в районе пупка, торчал длинный, ядовито-зелёный кристалл. Он постоянно ворочался, словно принюхиваясь к окружающему пространству. Но самым удивительным была голова шарящего по степи колосса: точнее это были три абсолютно одинаковые головы, сросшиеся затылками в подобии живого удлинённого початка. Широкие толстогубые рты разевались, демонстрируя ряды мелкий зубов, а круглые выпученные глаза беспрерывно вращались. Кукурузными пестиками свисали вдоль отвратительных морд жидкие пряди грязной растительности. Монстр что-то искал, точнее искал кого-то, если охотники предусмотрительно драпали именно от этого гиганта.

   – Н-не беспокойся, – чуть заикаясь, прохрипела духовник, – вполне возможно, мы просто отравились колбасой.

   – А... а, может, это как раз таки сработал п-принцип сказочной еды, – не менее забито вякнула из своего угла Эл, – и мы теперь можем видеть местных обитателей.

   – Т-тогда беспокойся...

   Гигант издал утробный вибрирующий звук, исходящий одновременно из всех голов, встряхнул безразмерным чревом и одним взмахом здоровенной длани разбил в мелкую пыль ближайшую группку кристаллов. Из её основания выскочило какое-то животное и с истошным визгом бросилось прочь.

   – Слушай, Эл, а в твоих талмудах ничего не говорилось о трёхголовом людоеде? – прошептала Танка, прикидывая не самые приятные перспективы, быть погребёнными под грудой кристаллов или съеденными на открытой местности. – Нет? Тогда попробуй его отвлечь как-то, чтобы мы потихоньку сбежали.

   – Фиг тебе, сама отвлекай эту орясину, – боязливо отозвалась девица, сильнее вжимаясь в вибрирующую стену.

   Яританна тяжело, но по возможности беззвучно вздохнула и с видом великомученицы вытащила из омерзительно чавкнувшей сумки свёрток со своеобразной заначкой. Других предметов хоть как-то связанных с родной стихией при ней не было, и расставаться с иллюзией хоть какого-то оружия не хотелось, но времени у них не оставалось. Существо уже продвигалось в сторону их хрупкого укрытия. Наскоро бросив внутрь снаряда крохи успевшей восстановиться силы, Танка протянула его признанному бомбардиру группы:

   – Держи. Постарайся не промахнуться.

   У Алеандр тряслись руки. Подобной ответственности она не ощущала, даже при обороне хижины от нашествия умрунов. Тогда наличие рядом такого надёжного и непобедимого Важича делало угрозу какой-то отдалённой; сейчас же присутствие бледной, как свежий покойник, Танки, напротив, обостряло тревожность до предела. Травница осторожно протиснулась в щель, швырнула и тут же вжалась обратно, словно опасаясь отдачи. Узел описал красивую дугу, врезался в плечо кряхтящего монстра и не произвёл совершенно никакого эффекта, только ближайший череп на связке уныло щёлкнул челюстью. Впрочем, гигант чуть изменил направление своих неспешных поисков и теперь двигался прямо на облюбованный девицами кристалл. Если раньше небольшой шанс отсидеться и был, он благополучно пропал.

   – И? – осторожно поинтересовалась Эл у рискнувшей выглянуть наружу подруги.

   – Что могу сказать? – чуть обречённо пожала плечами Танка. – Чары здесь, во всяком случае, стихийные, определённо не действуют.

   – И? – в голосе травницы бешеная надежда причудливо смешивалась с нешуточной угрозой.

   – И можно начинать паниковать.

   Алеандр сперва недоумённо посмотрела на совершенно спокойную приятельницу, словно ожидая признания в неудачной шутке, потом разглядела в выражении лица проблески профессионального фатализма и сделала единственно возможное в сложившейся ситуации:

   – А-а-а-а-а!!!

   Вопль, вырвавшийся из надсаженного горла, был настолько пронзительно высок, что человеческий слух, улавливая низшие его колебания, моментально глох, а хрупкие своды убежища вздрогнули основанием, пошли корневищем трещин и прыснули в стороны крошевом острых кристаллов.

   Танку капитально оглушило. Сквозь шум и мутную вату расплывающейся перед глазами реальности, она вдруг поняла, что тоже орёт, крепко держась, за визжащую напарницу, а людоед застыл прямо над ними с занесённым для удара кулаком. Видимо, в его практике пожирания несговорчивых покойников, кристаллы без его участия разрушались впервые, и существо было крепко озадаченно случившимся. Не переставая визжать, духовник опустилась на четвереньки, и с низкого старта рванула, куда глаза глядят, подобно недавней застигнутой врасплох животине. Конечно, первый же рывок в её исполнении закончился ударом оземь, но девицу на тот момент это совершенно не смутило. Её даже не беспокоило отсутствие каких-либо ориентиров, конкретного направления забега и самого преследователя. Духовник прибывала в том самом состоянии экзистенциального ужаса, когда такие мелочи работают только на руку. Несясь телепортационным пузырём, чья скорость сопоставима лишь с издаваемым шумом, она совершенно не обратила внимания на сбитую по дороге уродливую борзую, несколько перевитых кристаллических валунов и отставшего от кавалькады всадника.

   Травница слегка растерялась. Сперва у входной щели появилась здоровая волосатая нога, потом свод ярко блеснул обжигающим сияньем, и вот они уже сидят в куче осколков, а тварь, склонившись над ними, нелепо трясёт мордами, пытаясь очистить глаза иль избавиться от надоедливого звука. Алеандр не успела и глазом моргнуть, как тихая, приготовившаяся покорно умирать духовник, чуть пищащая ей в унисон, бросилась в ближайшую груду осколков, встрепенулась и побежала прочь, петляя шуганным зайцем. Такой расторопности от блондинки она никак не ожидала. Пользуясь моментом, Эл всадила в грязную стопу монстра первый подвернувшийся под руку кристалл и бросилась вдогонку. Девушка не зря считалась лучшим добытчиком ингредиентов на курсе: она была ловка, тренированна, вынослива и в беге могла сравниться даже с боевиком, но визжащую товарку, что сызмальства презирала спорт и нытьём сдавала нормативы, догнать никак не могла. Хриплое пищание мечущейся чародейки, раздавалось со всех сторон. Здоровый изглоданный до половины волк, бросившийся на лёгкую добычу, был отшвырнут с пути подобно новорождённому кутёнку, островерхий гребень в аршин, перепрыгнут на полном ходу, а глубокий разлом проигнорирован. Эл не успевала даже удивляться проснувшемуся таланту компаньонки: все силы уходили на то, чтобы хотя бы не упускать её из виду в поднятой песчаной круговерти. А уж, когда духовник, не останавливаясь, поднырнула под брюхо пылающего рогатого коня с перепуганным мёртвым всадником в седле, стало ясно, что разума в светлой голове Чаронит не осталось.

   – Сто-о-ой!!! – дико заорала Эл, когда за краем дрожащего марева, показалось очертание настоящего обрыва, но беглянка даже не встрепенулась.

   Тело, не сбавляя скорости, пронеслось вперёд, на миг замерло в воздухе и с зычным бульком исчезло за краем багряной корки. Травница, чуть замешкавшись, бросилась следом.

   Когда на смену колкому посвисту ветра в лицо ударила прохладная россыпь целительной влаги и кровавое марево пред глазами сменилось липкостью незнакомой жижи, Яританна Чаронит выдохнула остатки воздуха из раскалённых лёгких и совершенно неожиданно для себя успокоилась.

   "Так вот ты какая, атака паническая, – подумала она, чувствуя, как тяжелеет тело, а к боли в ушах и сердце добавляется противная ломота измотанных непомерной нагрузкой мышц. – Интересно, что вообще произошло. Я же вроде не особо психологическому воздействию подвержена. Или внутренний лимит невозмутимости исчерпался? Как всё же не вовремя".

   Чаронит медленно опускалась на дно. Во всяком случае, чуть пошатнувшееся ощущение пространства, подсказывало, что подниматься в прохладной массе, по консистенции смахивающей на жирное молоко, её тело просто не может. Мозг ещё пытался приводить вдогонку какие-то доводы про инерцию после падения и её соотношение к разбегу и плотности, но звучание его становилось всё слабее по мере того, как в лёгких заканчивались крохи воздуха. Первые признаки асфиксии ненавязчиво расползались под кожей, делая мысли неторопливыми и почти болезненно густыми. Глаза различали пляску теней в пронизанной солнечными лучами пучине. Они манили лживыми обещаньями покоя и безопасности, ворожили пением своих переливов. Мягкая пелена из боли и слабости радостно принимала в свои объятья девичье тело.

   Чуждая этой реальности оболочка не могла сопротивляться пению носящихся в потоках незримых течений молоденьких Марр. Блёклые оборвыши их ещё не сформировавшихся саванов мелькали юркими рыбёшками у ног. Мутные нити остаточных эманаций обжигали кожу неощутимым холодом. Они просто были, сплетались и ткали в отчаянно красной влаге новый погребальный наряд для погибающей чародейки. Отчего-то с первого момента осознания в себе некромантских сил Яританна была преисполнена уверенности, что её в ближайшее время опознают, заключат в клетку из паламы и сожгут на перекрёстке дорог к вящей радости других чародеев, которым о силе жизни и смерти остаётся лишь мечтать в редких сновидениях. Даже сейчас, страдая от нехватки воздуха и выворачивающей суставы боли, она чувствовала жар. Плотный комок огня, разворачивался под рёбрами, прогоняя по венам вспышки опаляющих искр. Ему вторили всполохи в глубине алой бездны, отзываясь, перемигиваясь своими тайными сигналами. А потом вдруг погасли на миг и рванулись потоками жидкого пламени.

   Смерть.

   Яританна отчётливо почувствовала момент смерти, непередаваемый, пленительный и долгожданный. Боль отступила. Горящими ладонями девушка ощутила, как умирают на дне искорёженные души, желавшие непременно пробиться к лучшей жизни и простившиеся с телом именно в этой поглощающей страсти. Их смерть была медленной, затянутой илом и яркими лучами недоступного солнца. Неподалёку умер зазевавшийся охотник, попавший под руку трёхголовому гиганту. Его смерть была быстрой, яркой, но какой-то не полной, пока голова оставалась иссыхать в связке подобных ей. Она принесла лишь маленький блик. Подобные ему щедро роились в пространстве, послушно тянулись к тому, кто мог их призвать и поглотить. Чародейка чувствовала, как умирал за сотни миль носитель этого истоньшившегося потока, как горячим песком дохла мелкая живность под копытами летящей кавалькады. Смерть текла в неё горящей влагой, оседая наносом на стенках резерва, испаряясь чистейшим воздухом. И тогда девушка, наконец, вздохнула. Чистая смерть ворвалась в её лёгкие, пронеслась по телу, разогнала остановившееся сердце для полного единения со стихией. Первого на памяти не слишком удачливой чародейки.

   В плечи впились чьи-то горячие, омерзительно цепкие пальцы и, подхватив за ткань, рванули кверху с заметным усилием, выдирая из хоровода пристыженных Марр. Воздух жёсткий и немилосердный, вцепился в кожу, скользнул в приоткрывшийся рот и жадно наполнил лёгкие. Танка судорожно вздохнула и невольно зажмурилась от пронзительно яркого света.

   – Живая!!! – радостно вскрикнули над ухом голосом вездесущей травницы, только очень охрипшим и непривычно измученным.

   "Кому сгореть, тот не утонет", – отстранённо подумалось Чаронит, но вслух чародейка всё же уточнила:

   – Мы сильно с пути сбились?

   Алеандр, одной рукой пытавшаяся поддерживать вялое тело еле живой подруги, другой – как-то выгребать в сильном течении, едва не задохнулась от возмущения. Ныряя вслед за падающей девушкой, она, конечно, не помышляла о славе великой героини или кровной должнице, скорее боялась остаться одной в диком и неблагожелательном месте, но после всего разумно рассчитывала на толику благодарности со стороны спасаемой. В конце концов, ей пришлось нырять трижды в отвратительную, пугающую до одури субстанцию, отбиваться от какого-то длиннорукого угробьца, пытавшегося не то тонуть, не то всплывать за её счёт, а потом ещё вытаскивать на поверхность отяжелевшее тело несостоявшейся утопленницы. В одной хорошенькой рыжей головке за это время успело родиться столько ужасных картинок собственной одинокой и бесславной кончины, столько заковыристых и изощрённых ругательств, что малейшее беспокойство за пережившую острую паническую атаку подругу уже отходило на второй план. Оставаться до конца профессионалом, когда вопрос собственного существования значительно обостряется, она пока не умела.

   – Плевать на курс! – яростно захрипела Алеандр. – Твои закидоны едва не угробили нас обеих! Вместо того, чтобы помочь мне завалить этого урода, ты сбежала! Сбежала, бросив меня одной разбираться! А потом ещё в этой кровище бултыхаться, тебя вылавливая, а ты о курсе!?!

   – К-крови? – слабым голосом уточнила Яританна, впервые глянув на странную жидкость вокруг себя.

   – Стой, стой, стой!!! – взвизгнула Эл, пытаясь привести в себя закатывающую глаза духовника.

   Увы, своим корявым гипсом она могла скорее оглушить человека, чем вывести из обморока. Травница отчаянно зашипела: тело под её рукой отяжелело и начало стремительно погружаться обратно в пучину прохладной, густоватой жижи насыщенного багряного оттенка с редкими всплесками-теченьями алого цвета. Бледное лицо подруги с застывшим выражением какого-то неестественного умиротворения, погружающееся в кровавую муть, было настолько ужасным зрелищем, что сердце считавшей себя до этого момента здоровой и вполне устойчивой Валент пропустило удар, сжалось в болезненном спазме и окончательно затихло.

   – Демон! – вскрикнула Яританна, низким голосом своим запуская утихший от ужаса пульс.

   – Танка! Таночка-а-а, – в приступе острого облегчения Эл полезла обниматься и несколько раз, невзначай приложила подругу по рёбрам. – Только не открывай глаза! Пожалуйста, не открывай глаза! Это вовсе не то, о чём ты подумала, просто странная река в этом странном и бредовом мире. Одна из многих и нет тут ничего странного и удивительного. Главное, держи себя в руках.

   – Хорошо, хорошо, я поняла тебя, – сдавленно прохрипела Танка, борясь с накатывающей слабостью давнего страха. – Просто помоги мне всплыть, мне тяжело держаться на поверхности.

   – Странно, плотность же выше и тебя, напротив, должно выталкивать, – Алеандр попыталась приподнять духовника, но законы природы, словно отказались действовать на одно конкретно взятое тело. – Давай, ты просто за меня держаться будешь, вдвоём у нас плавучесть повыше будет. И ещё, не хочу тебя пугать, но тут всякие жмурики водятся. Я до конца не разглядела, но просто постарайся больше не паниковать, если кто-то покажется...

   – Эл, – Танка говорила тихо, но уже достаточно уверенно, чтобы выражать помимо усталости немалое раздражение ситуацией, – просто посмотри, где этот демонов след и как нам пробираться.

   – Нас по нему течением относит.

   – Вот и замечательно. Постарайся грести к берегу и ничего не опасайся, нам никто в этой, скажем так, речке не может грозить, – проговорила Танка и, откинув голову на плечо тихо ворчащей травнице, погрузилась в упоительное чувство чужой смерти.

   Теперь, когда способности к некромантии, чуть пробивавшиеся сквозь скорлупу предрассудков и табу, дали первые всходы в её слабом резерве, Чаронит начало казаться, что в мире живых некромантов уничтожили исключительно из зависти. Силы, текущие сквозь неё не затрагивали основ, не требовали накопления. Они были так естественны и постоянны, что складывались с пульсацией резерва чародейки в сложнейшую мелодию, повторить, которую не в силах было само мироздание. Всё, подпадавшее под этот ритм, делилось своей энергией, подчинялось и двигалось сообразно с ним, рождая в сердце девушки чуть пугающую своей дикостью эйфорию.

   – Если сейчас запоёшь, – ворчливо предупредила травница, почуяв неладное за немелодичными хрипами позади, – я клянусь, что утоплю тебя прямо в этой луже. А ещё лучше, просто разожму руку и ты пойдёшь на дно без чьей-либо помощи. Вот уж не думала, что ты настолько плохо плаваешь. Тут даже угробьцы и то больше тебя барахтаются! И почему я такая добрая...

   Алеандр сделала новый гребок, удивляясь, как странно реагирует на любое движение красная жидкость. Плавать в крови ей раньше никогда не доводилось, но что-то подсказывало, что заплыв в ней должен выглядеть определённо иначе. Уже хотя бы с того, что в ней непременно должны были встречаться сгустки свернувшихся белков. Исследовательский интерес толкал девушку выпустить свою ношу и хотя бы попытаться идентифицировать субстанцию, игнорирующую прямые указы водного чародея. Здоровые опасения, напротив, останавливали от доступных методов познания через питьё и закапывание в слизистые. Вопящий же на далёком краю обрыва трёхголовый гигант, оставшийся без слишком резвой добычи, и вовсе недвусмысленно намекал на острую необходимость держаться вместе, как бы подводное течение не тянуло ко дну отяжелевшую блондинку.

   – С твоими скачками веса здесь определённо нужно что-то делать, – продолжала рассуждать травница, стараясь за звуком собственного голоса скрыть липкий ужас от ощущения чужого голодного взгляда в затылок. – Если это аномалия места, то выбирает себе объект приложения уж слишком странно, ты не находишь? Нет, правда. Меня же эта гадость держит совершенно нормально. Признай: грешки какие-нибудь на дно тянут. Наверное, во всём виновата клептомания. В писании, правду, любителям прихапать чужое обещали раздирающие плоть заросли из золотых плетей ежевики, но, думаю, возможны вариации.

   Некто, в упор глядящий на барахтающихся подмастерьев, сменил исключительную плотоядность своего взгляда на агрессивное любопытство с толикой голодного раздражения. Не будь Алеандр уверенна, что Танка сейчас, крепко зажмурившись, пытается справиться с боязнью крови, то заподозрила б её в каких-то коварных планах. Во всяком случае, именно такой взгляд можно было словить, когда духовник планировала написание липовых шпаргалок для горячо любимых одноклассников, на которых в тот раз оказался оглушительно сорван зачёт по рунам.

   – Может, это вообще последствие панической атаки, – Эл невольно поёжилась, едва не макнув подругу с головой. – Я всё же не диагност и точно сказать не могу, но лучше тебе пропить комплекс успокоительных трав. Я потом вам со Стасием на пару заварю. Заодно и посмотрим, на кого быстрее подействует. Тебе бы вообще не мешало нервы подлечить: какая-то ты злая последнее время. Даже мама отметила и...

   Из недр кровавой реки, извиваясь всем телом, подобно исполинской змее, поднималось студенистое полупрозрачное существо. Тварь, некогда бывшая заброшенной душой иль, может быть, потерянной на бескрайних просторах Межмирья животной сущностью, скользила в потоках, ловя слизкой кожей отголоски разлетающихся энергий. Те обрывки сознания, что непостижимым образом зацепились в её щучьей голове, проплывая шматками растерзанных душ, не слишком располагали интеллектом и не могли, к примеру, оценить степень собственного уродства. Однако их было вполне достаточно для распознавания человеческой речи и, в редких случаях, рассуждения о пользе пеших прогулок. Как правило, таких познаний более чем хватало для того, чтобы выбирать из пучков трепещущих на дне липких душонок самых протухших и после под неторопливый мыслительный процесс их переваривать. В этот раз существо, не обладающее точным названием ввиду слабого самосознания, несмотря на собственное скудоумие, оказалось озадаченно: пища, коей полагалось барахтаться на дне, стенать и злиться, спокойно плыла под самой поверхностью, при этом производя странные и крайне настораживающие звуки, лишь часть из которых была известна и понятна.

   – ... тогда я и говорю: "Юри, ты совсем касторкой обнюхалась, раз думаешь, что я полезу в эту дыру за какой-то плесенью!" – пыхтело рыжеволосое мелкое создание, гребущее с возмутительной скоростью.

   – Может, ты помолчишь, пока дыхание не сбила окончательно, – отозвалось бледное, безвольное тело, уже больше походившее на местный контингент, но от чего-то особенно противное.

   – Не учи водного чародея плавать! – фыркнул первый претендент на пищу с неким даже вызовом, хотя щели на морде змееподобного создания уловили отчётливый аромат нервозности и страха. – Так вот, заползаю я в тот проход, а контейнер с пробирками цепляется за крюк...

   Определённо, если бы в студенистой голове, так смахивающей одновременно на щуку и крайне неприятного гуманоида, затесался ещё хотя бы один ошмёток сознания и тварь приобрела чуть большую широту чувств и взглядов, то в данный момент она познала бы чувство ненависти. Слишком чужда и дика была рыжеволосая пища, одним своим видом вызывая острые желудочные колики. Тем сильнее хотелось разделаться с ней побыстрее, чтоб долго терзаясь от недомоганья, в тихой запруде размышлять о пользе ходьбы и тихо переваривать нарушителя прекрасного уклада.

   Существо потянулось ввысь, поднимая над живительным обиталищем, тяжёлое, раздутое недавней трапезой чрево. Послушно растянулась эластичная связка, позволяя массивной треугольной челюсти покруглеть и опуститься до самой кромки шипастым ковшом. Морда и без того походившая на человека весьма отдалённо утратила последние узнаваемые черты. Собственно, они больше нужны были для минут размышления, а потому не помешали бы двойной трапезе ни коим образом. Единственное, что на короткий миг озадачило готовое к смертоносному прыжку создание, это нелёгкий выбор – какую часть пищи заглотить первой.

   Пока длилось это недолгое раздумье блёклая еда, что была более знакома, но излучала вокруг себя нечто уж откровенно отвратительное, вдруг вытянула вперёд одну из конечностей. Великий ужас объял все ошмётки накопленных душ твари, стоило холодной длани коснуться натянутой кожи. Ужас и боль, столь сильные, что, не имея возможности сопротивляться, создание истерично отдёрнулось и, не справившись с собственной массой, неловко обрушилось в пучину, лишь глухо тявкнув растянутой пастью.

   – Какого... – возмутилась было Валент.

   Мощная волна, возникшая на месте непонятного звука, поднялась выше крутых берегов и с яростной силой обрушилась вниз вместе с захваченными человеческими жертвами. Ревущий поток вцепился в растерявшихся от неожиданности чародеек, швырнул на самый гребень розовой пены и, протащив сквозь все водовороты, размазал по илистой массе ровным живым, но слегка контуженным слоем. Обрушив собственное возмущенье несколькими галлонами багряной влаги, что своим давленьем выбивали глубокие рытвины, кровавая река умиротворённо отступила в прежнее русло, оставляя после себя плети беловатых червеобразных водорослей и отвратительное чувство всепоглощающей липкости.

   – Меня сейчас стошнит, – простонала Чаронит, но не смогла найти в себе даже сил перевернуться на живот.

   – Что это было? – внесла конструктивную нотку Валент, громким чавканьем отрывая голову от разбитой в грязь поверхности.

   Девушка попыталась осмотреть окрестности, но с той лихой ямы, в которую их выплеснуло, был заметен лишь чуть объятый сизой дымкой обрыв, на противоположном крае беспокойной речки. Алеандр со стоном опустилась обратно. После изнуряющего тяжёлого заплыва, она ощущала себя заводчиком химер, попавшим в вольер к неоперившемуся молодняку. Чувство нескольких десятков лап и копыт, пронёсшихся по телу, заглушало все другие. Грешным делом, Эл даже подумала, что сейчас как раз таки по ощущениям должна отслаиваться от родного тела.

   – Та-а-ан, ты не видела, что это был за всплеск? – тихо и чуть заискивающе спросила она. – Просто у меня такое странное состояние оторванности по всему телу, будто я э-э-э слегка умираю, что ли.

   – Знаешь, Эл, – судя по голосу, духовник всё ещё пыталась справиться с бунтом вестибулярного аппарата, – единственное, что я вообще могу тебе гарантировать, так то, что ты жива и даже не особенно пострадала.

   – Да? А по ощущениям и не скажешь. Это, наверное, даже здорово хоть раз качественно приложиться. Нужно обязательно запомнить это состояние, а то все жалуются, что я меньше всех калечусь.

   "Да неужели?" – хотела было возмутиться Танка, но вовремя промолчала, боясь расстаться с остатками колбасы вместе с желудком и прочими органами. Сколь бы лояльна не стала смерть к своей юной госпоже, от исключительно механических последствий своей лояльности пока защитить не могла. Если говорить о химерах, то в случае с духовником, по ней пробежался не только молодняк, но и несколько производителей тяжеловесов в сражении за внимание самки. Самка, судя по ощущениям, скакала ровненько по ушам: в них всё ещё размякшей ватой стояла пелена из шуршания и плеска.

   В тишине небольшой прибрежной низины, в луже подсыхающей желтовато-бурой массы с острым металлическим запахом, две чародейки, лежащие контуженными морскими звёздами, смотрелись очень живописно. Подсохшая кровавыми разводами плёнка иномирной воды тигриным окрасом покрывала уставшие лица, обращала алыми тряпками одежду и нехитрый скарб, путалась в разметавшихся по земле волосах. Грозные языческие богини по представлениям древних людей, наверняка, выглядели подобным образом. Может, ярости и сокрушающей мощи в телах распластанных девиц было и не много, зато крови на них накопилось в избытке. Они лежали в натёкших с одежды лужах и молча пытались собраться с силами, а над головой, где-то далеко за краем видимости шумел печальным голосом лес.

   – Эл, – первой заговорила Чаронит, когда потревоженный желудок, наконец-то пришёл в согласие с остальным организмом, – ты не помнишь, случаем, какие там ещё зоны в этих записках сумасшедших водились?

   – А какой смысл, если всё равно не совпадают? – отозвалась травница, бездумно пялясь в ставшее после заплыва откровенно омерзительным здешнее небо.

   – Хотя бы морально подготовиться, пока здесь лежим, – вздохнула тенегляд. – Мне до сих пор становится муторно, от одной мысли, из чего могла быть эта река, и близкое знакомство с Маррами отнюдь не добавило внутреннего спокойствия. Может, зная о том, что впереди существует дрянь значительно более мерзкая и отвратительная, я смогла бы как-то утешиться...

   – Странное у вас, некромантов, представление об утешении. Что же хорошего в том, что дальше может быть хуже?

   – Не знаю, – Танка попыталась пожать плечами. – Наверное, я всегда была паникёром и мне представлять грядущие неприятности привычнее, чем надеяться на собственные силы. В конце концов, неприятности обязательно сами тебя находят не зависимо от того, насколько ты талантлив, богат или расторопен. Они в этом плане значительно честнее людей.