Текст книги "Континент(СИ)"

Автор книги: Т Одинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 41 страниц)

Тодор поджал губы и подумал, что поторопился с положительной оценкой девицы.

– Виданное ли дело менять имя, то, что дано родителями! Это что ж за новые манеры такие?

Вошла экономка. В библиотеке запахло отличным дорогим кофе. Три маленьких синих чашечки на серебряном подносе смотрелись очень красиво. Пока экономка пристраивала поднос на столик, мумми зашикала на девушку:

– Перестань, прекрати. Зачем ты это сказала?

– Я не хочу врать. – Спокойно заметила Сирин. – Вчера я не успела рассказать тебе, что поменяла имя, но сейчас я представилась официально. Я хочу, чтобы все знали, что я – Сирин. А родителей я люблю! Я здесь как раз из-за них.

Гном отхлебнул кофе.

– Причем тут ваши родители?

– Они пропали, и я их ищу. У меня есть сведения, что они могли пропасть здесь, в запретной зоне.

– В запретной... вон оно как! – Тодор поставил пустую чашечку на поднос и посмотрел на девушку грозно. – Вот что, Сирин или Кайда, как вас там? В запретную зону ходить нельзя, от того ее и назвали запретная. И в Лунде у нас никто не пропадал. Ясно?!

– Как это не пропадал? – ахнула Хельди. – А как же...

– Не пропадал, и все. – Гном стукнул кулаком по столу, – а если и исчез кто, так это точно не ее родители.

– Вы не поняли, они не в Лунде пропали... – воскликнула девушка.

– Не перебивай меня! – гаркнул гном, но и сам замолчал, не зная, что бы еще такое добавить для пущей важности.

В глазах Сирин блеснули слезы, она упрямо дернула головой, и каскад серебристых волос упал на лицо. Тодор дрогнул, ему захотелось погладить эту серебристую копну, но девушка уже взяла себя в руки и тихо, но твердо произнесла:

– Я все равно пойду в зону! Мне нужны проводник и... оружие. Я заплачу сколько нужно.

– Что тебе нужно?! Оружие!

У гнома даже борода встала дыбом. Шутка ли сказать, приходит в дом какая-то Сирин и просит оружия...

– Ладно, оружия не надо, – примирительно сказала гостья. – Посоветуйте проводника.

– Выпей кофе и успокойся, Сирин. Не женское дело бродить по диким местам с проводником. Женщина должна растить детей, готовить, вышивать, танцевать и, если может, музицировать. Я слышал, сирины прекрасно поют, порадуй нас, спой что-нибудь романтическое.

– Вам не понравится...

Тодор встал, заложил руки за спину, и нервно заходил по комнате. Женщину с такой непокорной душой он еще не встречал.

Снизу послышался шум, а затем испуганный вскрик экономки.

– Тарелку что ли разбила? Вот неуклюжая! – с досадой проворчал гном, но закончить фразу не успел.

Дверь библиотеки с силой толкнули, она распахнулась, едва не слетев с петель. На пороге стоял взъерошенный сфинкс. Он нервно бил хвостом, а желто-зеленые человеческие глаза внимательно осматривали комнату. Гном встал как вкопанный, ноги окаменели.

– Мурзик! – вскрикнула Сирин, протянув руки к зверю.

Сфинкс сделал огромный виртуозный прыжок, перелетел через стол, даже не задев поднос, и приземлился точно у ног хозяйки.

– Мурзик, миленький, ты сбежал. Ты искал меня и нашел по запаху. Вот умница!

– Что это? – дрожащим голосом спросил гном.

Хельди рванулась вперед:

– Не бойтесь, господин староста! Это наш сфинкс. Он совсем ручной, он вас не тронет.

– Я боюсь?! – Тодор распрямил спину и выпятил бороду. – Гномы ничего не боятся.

– Совсем? – уточнила Сирин.

Мурзик громко заурчал у ее ног, трассирующее р-р-р разносилось по комнате.

Гном не ответил, и разговор на этом закончил. Только произнес напоследок:

– Сирин ты или Кайда, только не ходи никуда. Выкинь из головы эту блажь и проживешь дольше! Тут у нас на выселках поселились мутные люди, зачем пришли непонятно, что делают – неизвестно. Смотри, не попадись им!

Первое, что увидела Сирин, проснувшись утром следующего дня, это голубое весеннее небо за окном домика Хельди. Она сладко потянулась и опять прикрыла глаза, вставать не хотелось. Еще в первый приезд ей понравился тихий, уютный домик, в котором пахло деревом и сухими травами. Травы висели на чердаке и в кухне, над печкой, но их горьковатый, чуть терпкий аромат распространялся по всему дому, и даже здесь, в крохотной гостевой спальне, пахло календулой и ромашкой. Каждое лето хозяйка собирала их, связывала в пучки, а потом готовила снадобья от простуды, суставных болей, желудочных колик и прочих недомоганий. Хельди лечилась травами от всего.

Лежа с закрытыми глазами в тепле и уюте, Сирин придумывала прекрасную сказку, представляя, что у нее есть такой домик. Как замечательно было бы жить в тишине и покое! Она зарабатывала бы переводами, ведь это ее профессия, гуляла бы по округе, летом купалась, а в холодное время бродила по побережью, слушала бесконечный шум моря и пела, перекликаясь с чайками.

– Может, когда-нибудь так и будет. – Прошептала она. – Я поселюсь у моря, и буду жить одна. Совсем одна...

Тут ей стало так грустно, что захотелось заплакать. В последнее время такое случалось с ней часто. Родители пропали, и, кто знает, найдет ли она их, друзья постепенно ушли в свою жизнь, обзавелись семьями, братьев и сестер у Сирин не было, а любимого она пока не нашла. Даже когда папа и мама работали, они редко виделись с дочкой: вечные исследования, вечные длительные командировки. Как только Сирин подросла, она начала оставалась одна, а одиночество – очень тяжелая штука, особенно когда ты молода и неопытна. Одиночество толкает на глупости и порой затмевает разум. Как-то в момент такого затмения и кромешной тоски Сирин дала согласие стать невестой Гаша. Ей показалось, что хозяйственный, домовитый мумми принесет тепло и покой в ее бесприютный дом. Очень скоро выяснилось, что у жениха и невесты нет ничего общего, кроме взаимных попреков и недовольства они ничего не смогли друг другу дать. Даже во время поездки в Лунд Гаш ухитрился испортить Сирин весь отдых, впрочем, как и она ему. Ее манил Океан, его – посиделки с друзьями. Она хотела увидеть запретную зону, он боялся опасностей как огня. Кто прав, кто виноват? Нет ответа! Слишком разными они были. Вернувшись домой, Сирин окончательно поняла, что им надо расстаться.

Мурзик дремал на лоскутном коврике у кровати. Он заметил, что Сирин пошевелилась, и вскочил на ноги. Поняв, что девушка не встает, сфинкс тактично вернулся в прежнее положение, решив повременить с началом дня. Но понежиться в постели Сирин не дали, в комнату торопливо вошла Хельди. Постучать она даже не думала, а прямо с порога начала разговор:

– Кайда, сколько можно спать? Весенний день год кормит!

– Кого он кормит? – Сирин открыла глаза, и приподнялась на постели.

Хельди махнула рукой на бестолковую горожанку:

– Так в древности говорили, ты могла бы знать! Чай, ученая. Вставай скорее, поможешь мне по хозяйству.

– Хорошо. А кто из древних так говорил?

– Умные люди.

– А... люди! Понятно. – Протянула Сирин.

Она зевнула, но, поймав на себе гневный взгляд Хельди, прервала рассуждения и спустила босые ноги на пол.

– Сейчас... уже встаю!

Вместо холода пола, ноги уткнулись в спину Мурзика, лежащего у кровати. Сфинкс развернулся и лизнул пятку хозяйки длинным шершавым языком.

– Все городские – лентяи! Живут себе, горя не знают. – Упрекнула Хельди их обоих, отнеся и сфинкса к горожанам. – В кои-то веки солнце вышло. А вы спите!

Мурзик скосил на женщину недобрый янтарный глаз.

– Ладно, ладно, – сменила она гнев на милость. – Я вам поесть оставила. Пойду в огород, а вы не задерживайтесь, выходите.

Дверь захлопнулась. Сирин встала, поежилась и начала одеваться. Поплескав в лицо холодной водой, она заплела волосы. Пора начинать день! Печка в гостиной давно остыла, Хельди не топила ее по утрам – зачем зря тратить дрова, если надо идти в огород? На столе, в глиняном расписном кувшине, стояло молоко, рядом тарелка со свежим хлебом и яблочное варенье в стеклянной банке. Еды не много, особенно если учесть аппетиты Мурзика... Сирин осмотрела гостиную в поисках консервов, привезенных из города, их нигде не было видно. Тогда, воровато оглядываясь, она заглянула в шкафчики. В самом дальнем углу нашла припрятанные банки, вытащила одну, распечатала и положила все содержимое в миску Мурзика. Тушенка исчезла почти мгновенно. Сирин отлила молока себе в чашку, а остальное вылила Мурзику. Сфинкс вопросительно посмотрел на нее:

– И это все?

– Я сейчас тебе хлебушка отрежу. – Успокоила его Сирин.

Бутерброд с вареньем сфинкс съел только из ее рук, да и то маленькими кусочками, делая одолжение. Сфинксы не любят яблочного варенья.

День действительно выдался ясным, солнечным. Первое, что притягивало взгляд в садике Хельди – ярко-оранжевые рамы новенького парника. Накануне Сирин даже не успела заглянуть за дом, и не увидела главной гордости хозяйки – ее огорода. Как у всякого уважающего себя мумми, огород был большой и ухоженный, а по ровным бороздкам грядок можно было сверять измерительный инструмент. Хельди немедленно вручила помощнице увесистую штыковую лопату и наметила фронт работ, размером в две борозды. Мурзик вертелся тут же, принюхивался к чему-то, посматривал по сторонам. Потом совершенно бесшумно подкрался к соседскому забору и, сделав неимоверный прыжок, перемахнул через живую изгородь и исчез. Сирин насторожилась:

– Что ты там делаешь?

Тишина. Через миг послышалось истеричное кудахтанье и приглушенный хруст. Мумми разогнула спину:

– Где твой зверь?

Сирин опасливо покосилась на соседский участок.

– Он... тут... гуляет. И, наверное, завтракает. – Тихонько добавила она.

Сделав грациозный прыжок в обратном направлении, Мурзик вновь стоял у ее ног. Он облизывался, вид у него был очень довольный, в пушистой песочной шерстке запуталось несколько куриных перьев. Заслонив сфинкса от Хельди, девушка почистила зверя, погрозив ему пальцем.

– А я что? – улыбался сфинкс, – я ничего! Надо же как-то питаться!

Вскопав землю до половины первой борозды, Сирин почувствовала, что спина у нее немеет и отнимается, а ноги, напротив, наливаются свинцом. Девушка резонно решила, что имеет право на кратковременный перерыв. Она подставила лицо весеннему солнцу и блаженно зажмурилась. Из забытья ее вывел истошный крик Хельди:

– Ах ты, негодник. Сейчас я тебе уши то надеру! Кайда, ты посмотри только, что он на грядке делает!

Сирин вздрогнула и открыла глаза. Стоя на свежевскопанной борозде, Мурзик с наслаждением рыл землю крепкой когтистой лапой. Когда яма удовлетворила его по глубине, он повернулся к ней задом и, с задумчивым выражением морды, уселся справлять нужду. Сирин растерялась.

– Он не виноват, он же должен где-то того... справляться. А может это удобрение будет? – неуверенно предположила она.

– Удобрение? Я тебе покажу, удобрение! Бери лопату и закапывай, живо!

Сирин пошла исполнять. По дороге она поймала Мурзика за отрастающую гриву, отвела в сторону и, присев рядом с ним по корточки, принялась увещевать:

– Как тебе не стыдно? Нас с тобой приютили, а ты?!

Лицо девушки находилось как раз вровень с лукавой мордой сфинкса. Мурзик подмигнул ей левым глазом и лизнул ее в нос.

– Не подлизывайся! – Сирин оттерла лицо тыльной стороной ладони. – Ты ж разумный! Ну, что мы скажем, если соседи обнаружат пропажу курицы?

Зверь потряс головой.

– А если перья найдут? – не унималась она.

Мурзик подбежал к изгороди из акации и поскреб ее лапой. Перья он спрятал надежно.

Огородный труд бесконечен, его можно сравнить только с уборкой или ремонтом. Его нельзя закончить, его можно только прекратить! Покончив кое-как со второй бороздой, Сирин с трудом разогнула спину, и, пока мумми не успела дать ей новое поручение, поспешила откланяться:

– Мы пойдем, осмотрим округу. Заодно я Мурзика прогуляю, пока он еще чего-нибудь не натворил.

– Ладо, идите, – проворчала Хельди, зыркнув на сфинкса. – Только смотри, из поселка не уходи, нынче у нас неспокойно.

Узкие улочки были в этот час малолюдны, все занимались своими делами, никто не шатался праздно. Аккуратные палисадники окружали дома, из рыхлой земли вскопанных клумб пробиваться тонкие ростки первых цветочных побегов. Дома, домишки и пара больших особняков, все одинаково ухоженные и покрашенные. Староста лично следил за тем, чтобы жители содержали жилища в приличном виде. На всех окнах, обращенных в сторону улицы, висели чистые занавески, у кого-то из пестрого ситчика, у кого-то из тюля с оборками, а у кого-то из редкого в Лунде капрона. Роднило их только одно, если хозяева были дома то, заприметив прохожего, они осторожно приподнимали край занавески и смотрели, кто там идет по улице, нет ли чего примечательного? Вот под такими любопытными взглядами и шли по поселку Сирин и сфинкс.

Сколько не ходи по улицам Лунда, выйти можно или к заливу Олфуса, или к холмам, которые приведут к берегу Океана, где раскинулась запретная зона. Сирин свой выбор сделала: перешагнув через очередную лужу, она повернула наверх. Через пятьдесят метров дорога стала сужаться, дома на ней попадались все реже и более бедные. Скоро поселок кончился, и впереди открылись холмы. Зеленые волны молодой зелени напоминали ковер, к северу чернели отроги Карайских гор.

Ветер засвистел в ушах. Сфинкс почуял свободу, принюхиваясь, повел бархатным носом, огляделся и огромными прыжками понесся к ближайшим кустам. Сирин прикинула расстояние до Океана и решила, что в ближайшие дни найдет проводника и отправится с ним в запретную зону. На всякий случай она сунула руку в потайной карман плаща, проверяя, на месте ли самая ценная вещь. Универсальный ключ никуда не делся, он лежал там же, маленький, гладкий. Все в порядке! Сирин запахнула полы, уселась на бугорок жухлой прошлогодней травы и задумалась. Обычно процесс размышлений сопровождался у нее мурлыканьем чего-нибудь себе под нос. Петь Сирин очень любила, музыку и слова придумывала сама, но, к сожалению, даже родители признавали, что природный дар сиринов обошел ее стороной, ни абсолютного слуха, ни дивного голоса она не имела. Заслышав пенье хозяйки, прибежал Мурзик. Он прижался к ногам и нервно задергал хвостом, заглядывая в глаза.

– Тебе что, песня не нравится? – улыбнулась девушка. – Хотя, нет. Вижу, ты нервничаешь. Кто тебя напугал?

Сфинкс промолчал, а из рощи между холмами донесся неясный вскрик, не понять, кто кричит, то ли животное, то ли человек. Сирин вскочила на ноги, инстинктивно обнимая Мурзика за мохнатую голову, готовясь его защищать. Где-то заблеяли овцы. Крик повторился, на этот раз ближе, затрещали ветки дальних кустов, и все стихло. Холодок страха пробежал по спине. Девушке показалось, что внизу мелькнула большая тень. Она уже собиралась дать деру, кинувшись к поселку вместе с Мурзиком, но тут, совсем рядом услышала:

– Где же вы, вечная тьма?! Куда подевались?

Из рощи на открытый склон выскочил человек, невысокий, в простой длинной куртке, с палкой в руках. Увидев Сирин и зверя, мужчина кинулся к ним, крича:

– Девушка, вы тут овечек не видели? Может, ваша собачка поможет найти?

Сирин мотнула головой:

– Это не собака, это сфинкс. А что случилось?

Мужчина даже не взглянул на сфинкса, будто видел их каждый день, зато радушно улыбнулся Сирин, и принялся объяснять:

– Меня зовут Ларс, я нанялся тут пастухом. Недавно. И вот, как назло, две овцы пропали, прям из-под носа исчезли! Может, свалились куда, а может их увели те бездельники, что поселились на выселках, вот за той рощей.

Он махнул рукой в сторону гор.

– Мы слышали блеяние. Попробуем вам помочь! – заверила Сирин.

Через минуту все трое спускались по склону. Мурзик шел впереди, нервничал, поджимал уши, обнюхивал землю, Сирин пыталась понять, что встревожило зверя, и внимательно оглядывала кусты. Ларс больше смотрел на девушку. Она была выше его, и когда нагибалась, чтоб разглядеть примятую траву, он улыбался, а когда она наклоняла голову, он любовался ее серебристой косой. Впереди, в ивняке, что-то мелькнуло, Мурзик напрягся, приняв боевую стойку. Сирин немедленно запустила пальцы в его короткую гриву, чтобы остановить, если рванется и защитить, если что. Ларс тоже присмотрелся к ивовым зарослям. Там, далеко впереди, в низине между холмов, бродил мужчина, высокий, стройный, с черными гладкими волосами, завязанными хвост.

– Стой! Негодяй! – заорал Ларс во все горло, и в припрыжку понесся вниз по зеленому склону.

Сирин с Мурзиком последовали за ним. Мурзик, делая огромные прыжки, с легкостью обогнал хозяйку. Силуэт незнакомца еще пару раз мелькнул меж ветвей и пропал из виду. Добежав до рощи, Ларс сбавил темп. Шумно дыша, он прошелся туда-сюда и, наконец, остановился, с досадой махнув рукой:

– Ушел! Тьма его побери!

– Кто ушел? – подбежала запыхавшаяся Сирин.

Ларс не успел ей ответить, в низине громко взвыл сфинкс.

– Котик мой! – взвизгнула Сирин, сорвалась с места и опрометью кинулась вниз.

– Во, дает! – восхитился Ларс, и, не спеша, последовал за девушкой.

В самой гуще ивовых стволов, возле камня, на смятой и запачканной кровью траве, лежал изодранный труп овцы. Вид у него был такой, будто над ним поработал тигр. В двух шагах от него стоял сфинкс, на овцу он никакого внимания не обращал, а всматривался в зеленую гущу ивовых зарослей. Шерсть у него на хребте встала дыбом, бока вздымались, а из груди доносился утробный рык. Ларс опасливо обошел зверя и склонился над своей подопечной.

– Что я скажу хозяевам? Не уследил! Бандиты овцу задрали...

Сирин не слушала его. На труп она не смотрела, чтоб не начало тошнить. У нее всегда так бывало при виде какой-нибудь мерзости. Она сразу кинулась к Мурзику, погладила по голове и пропела ему на ухо что-то успокаивающее. Постепенно Сфинкс перестал рычать, шерсть улеглась, он лизнул руку девушки. Только тогда Сирин обернулась к Ларсу:

– Вы что же полагаете, это дело рук человека?

– Скорее, эльфа. Вы же сами его только что видели. Я сразу узнал бандита! Десять дней назад они поселились в заброшенном доме: двое людей и эльф. Хотели в поселке остановиться, но староста им не позволил. Кто они, откуда – не понять, сказались учеными, только что изучают и зачем пришли – непонятно. Как по мне, так они беглые преступники или оборванцы. Жрать им нечего, вот и зарезали овец, одну утащили, а эту вот, не успели, потому что мы подошли.

Еще одна скверная новость разнеслась по поселку. Люди пришли к дому старосты. Сирин и Хельди стояли в толпе. Тодор выслушал пастуха, задал ему принародно вопросы и вынес решение, что Ларс прав, овец могли убить поселенцы с выселок. Народ загудел возмущенно и угрожающе. Сирин пожала плечами и молча пошла домой. По дороге ее догнал Ларс, теперь он чувствовал себя почти что героем, разоблачившим бандитов. Пригладив жидкие волосы и поправив рабочую куртку, он выпятил грудь и предложил:

– Хочешь, прогуляемся? Я тебе заветное место в ручье покажу, там миноги водятся. Присосутся к камням и висят, их умельцы руками ловят, а ты можешь вилкой попробовать или острогой.

Сирин поежилась, перспектива ловли миног ее не прельщала. Остановившись, она обернулась к Ларсу, чтобы отослать его прочь, но тут у нее мелькнула мысль, заставившая изменить планы.

– Ты в Лунде давно живешь, хорошо знаешь округу? – спросила она.

– Я родом отсюда, каждый камень здесь знаю. – Похвастался Ларс. – Потом я в город подался, пожил там столичной жизнью, на все посмотрел, но мне не понравилось. Вот и решил вернуться в родные края.

Ларс продолжал хвастать, описывая, как хорошо он знаком и с городом, и с поселком, и как везде его ценят, но Сирин прервала его:

– Сможешь показать мне запретную зону?

Пастух оробел:

– Зачем? Туда же нельзя. Там всякое может случиться...

– Да, ладно, не надо, – успокоила его девушка. – Раз боишься, ты сам туда не ходи, только покажи мне дорогу.

Бледная кожа Ларса пошла красными пятнами, он вытянулся изо всех сил, чтоб хоть как-то сравняться в росте с Сирин, и выпалил задиристо:

– Я не боюсь! Завтра же пойдем в Запретную зону, если ты хочешь.

Сирин заулыбалась, кажется, у нее появился проводник. Она не стала возражать, когда Ларс предложил ей прогуляться и когда потом пошел провожать ее до дома. Все это время она слушала рассказы о том, каких высот он достиг, живя в городе, как ему там везло, но, все же, он предпочел вернуться домой, в родной Лунд. Ведь здесь у него старая мать, а значит, сыновний долг заставляет жить с ней. Потом рассказ перешел на его подвиги и приключения. Сирин слушала терпеливо, лишь изредка переводя разговор на то, что творится в Карайских скалах, пещерах и на берегу Океана за границей зоны.

У самой калитки домика Хельди Ларс взял ее за руку и подошел вплотную, так, что стал ощутим едкий запах овец, которым пропахла вся его одежда. Посмотрев в искрящиеся глаза девушки снизу вверх, он поцеловал ее в щеку. Сирин чуть отстранилась, самую малость, пусть решит, что она стесняется. Но Ларс рассудил по иному, обхватил ее за талию и притянул к себе, желая сорвать более страстный поцелуй. Теперь Сирин видела, что у него мелкие гниловатые зубы, на лбу два красных прыща, а на носу выступили блестящие капельки пота, потому что он взмок от возбуждения. Еще миг, и она оттолкнула бы Ларса, сорвав все свои планы. Все в ней кричало: "Пошел прочь!" Возможно, этот немой призыв и услышал Мурзик, ведь сфинксы – отличные телепаты.

Удар широкого лба под колени заставил Ларса присесть. Сирин он немедленно отпустил, и Мурзик тут же встал между ними.

– Чего это он? – возмутился пастух.

– Наверно, его Хельди послала. – Не моргнув глазом, соврала Сирин. – Поздно уже, спать пора. Когда мы пойдем в Запретную зону?

– С утра, – буркнул Ларс. – Только ты его не бери, со зверем одни проблемы.

Сирин кивнула, и помахала вслед Ларсу рукой.

В комнате привычно пахло травами, от натопленной печки волнами расходился горячий воздух. Хельди заварила чай с сухими ягодами и поставила на стол два горшочка с пшенной кашей. Села за стол и начала шумно прихлебывать чай, одновременно быстро орудуя ложкой.

– Вижу, ты приглянулась Ларсу. – Усмехнулась она, не переставая жевать.

Сирин молчала.

– А он тебе, видно, нет. – Хихикнула мумми.

– Он мне – нет. – Эхом отозвалась девушка.

Ей не нравился Ларс. Если взглянуть правде в глаза, ей не нравились все мужчины, что встречались на пути, а того, единственного, о котором мечталось, она так и не встретила. Все чаще приходила мысль, что, видно, семейное счастье не для нее. Ей бы родителей найти, маму обнять, и зажили бы они втроем спокойно и дружно, как в ее детстве, только, конечно, еще и с Мурзиком. Сирин вспомнила маму и папу и совсем расстроилась. Живы ли они, найдет ли она их?

– Найду! – упрямо шепнула Сирин.

– Ты это о чем? – не поняла мумми. – Думаешь, жениха найдешь?

– Мне жених не нужен, я родителей хочу найти.

Сирин быстро доела кашу, скормила Мурзику еще одну банку консервов и, пожелав хозяйке спокойной ночи, пошла спать. Она очень устала, и на душе у нее было темно и пусто. Мурзик вылизал плошку и скользнул вслед за Сирин. Ему тоже хотелось спать, сфинкс зевал во весь зубастый рот.

Глава 5

Битва в Лунде

В таких местечках, как Лунд, встают рано, поэтому, когда в семь утра в дверь Хельди постучали, она не слишком удивилась. Накинув серую вязаную кофту, мумми пошла открывать. Хельди ожидала увидеть соседку, или лавочника, которому задолжала 7 монет, но на пороге стояла бледная, заплаканная Майра. Ее седые волосы раздувал ветер, а старческие высохшие руки вздрагивали, сжимая на груди шаль.

– Что с тобой, любезная? Что стряслось? Проходи!

Хельди взяла женщину за локоть и провела в дом. Посадила на стул, поближе к теплой печи, и налила остывшего вчерашнего чаю. Кружка дрожала в руках Майры, но, выпив, она чуть успокоилась и прошептала:

– Ларс пропал, сыночек мой... Скажи честно, не с твоей гостьей он спит, может, у вас ночует?

– Да ты что, рехнулась, что ли!? – не сдержалась Хельди.

Она хотела добавить, что если уж Кайда сбежала от ее племянника Гаша, то с таким обалдуем как Ларс ни за что спать не станет. Но тут наверху скрипнула дверь гостевой спальни, и на лестнице показалась сама виновница спора.

Сирин разбудили голоса. Она накинула плащ прямо поверх ночной рубашки и выглянула посмотреть, что случилось. Мурзик последовал за ней. Он встал у ног хозяйки, поглядывая на женщин сверху вниз хитрыми зелеными глазами.

Майра не обратила на сфинкса внимания и принялась разглядывать девушку, пытаясь определить, что она из себя представляет. Взгляд честный, открытый, лицо хранит выражение полудетской наивности из-за внезапного пробуждения, длинные серебристые волосы разметались по прямым плечам, тонкие, чуткие пальцы нервно перебирают гриву зверя. Нет, не могла такая загулять с ее сыном, с Ларсом. Жаль, но не могла! Не его полета птица! Значит, с Ларсом случилась беда. Материнское сердце почуяло горе, и Майра беззвучно заплакала.

– Что случилось? – Сирин сбежала вниз по лестнице. – Что произошло? Вам плохо?

– Ларс пропал. – Деловито пояснила Хельди. – Пошел тебя провожать, и не вернулся. Майра думала, он с тобой спит.

– Со мной?! – глаза Сирин расширились от изумления.

Майра заплакала в голос, причитая и жалуясь:

– Я ведь только б рада была! Думала, мой младшенький встретил хорошую девушку. Ему ведь в жизни так не везло, бедному! Влюбился в гоблиншу, уехал с ней в город. Я его отговаривала, просила, но он не послушался и женился. А что хорошего может выйти из такого брака? Ничего! Она его бросила, он вернулся домой и запил с горя. Сидел и пил. Совсем бы пропал, если б не староста. Спасибо Тодору, пристроил его пастухом.

– Верно, – поддакнула Хельди, покосившись на Сирин. – Ничего хорошего из брака с другим народом выйти не может! Хорошо, что мой Гаш на тебе не женился.

– Да, но Гаш то – мумми, а Сирин, как и мой Ларс – человек. Я надеялась, вдруг у них сладится...

Почувствовав себя отстраненной от обсуждения собственной жизни, Сирин решительно встряла в разговор женщин:

– Вы меня, конечно, извините но, по-моему, это все ерунда! Во-первых, я не человек, а сирин, и, во-вторых, главное – это любовь, уважение и понимание, а вовсе не то, из какого ты рода.

– Что-то ты не захотела любить и понимать моего Гаша! Вы даже спали у меня в разных комнатах, а ведь он считал тебя своей невестой. – Упрекнула Хельди, но тут же смягчилась. – Может, и хорошо. А то нарожали бы детей, а ведь детки от таких браков, они, как известно, либо в отца, либо в мать, и никогда половина-наполовину. Кому такое понравится!

На скулах Сирин выступили красные пятна румянца, она упрямо подняла подбородок, откинув волосы.

– Чушь! Если любишь кого-то, то не боишься, что ребенок будет похож на него.

Почему она выпалила это, и сама не знала, ведь в ее жизни никогда не было такой любви. Смутившись собственной горячности, Сирин поспешно добавила:

– Знаете, сейчас не время для споров. Надо идти искать Ларса!

Хельди и Майра враз закивали головами. Втроем они решили обойти все окрестные улочки. Вдруг Ларс взялся за старое, напился и лежит где-нибудь под забором, но если он нигде не найдется, надо идти к старосте и просить его начать поиск.

Экономка вошла в гостиную с докладом как раз в тот момент, когда Тодор приступал к завтраку. Он успел запустить ложку в свежайший нежный творог. Бело-кремовая масса так и просилась в рот. Тодор обожал творог, но не любой, а только из молока двух пестрых коров мамаши Найни. Каждое утро он посылал за ним экономку. Теперь же трапеза была прервана.

Староста с тяжелым вздохом встал из-за стола и приказал проводить нежданных визитеров в библиотеку. Но едва он увидел заплаканное лицо Майры, сердце его заныло, как прежде, в юности. Тодору хотелось броситься к ней, обнять, прижать к груди и промокнуть слезы. Он вовремя вспомнил о долге главы поселка и о том, что они не одни, а потому вежливо раскланялся с женщинами и предложил им присесть.

Вытирая глаза платком, Майра тихо всхлипывала и причитала, говоря, что ее младшенькому всегда не везло! Вечно с ним что-то случалось, то женитьба, то запой, а нынче и вовсе пропал! Хейди и гном утешали ее:

– Мало ли, куда Ларс подевался! Может, заплутал ночью в холмах, а вот теперь отыщет дорогу и вернется.

Сирин окинула компанию удивленным, непонимающим взглядом:

– Где заплутал? Рядом с родным Лундом? Такого не может быть, он здесь каждую тропку знает! Лучше скажите, у вас до этого никто не пропадал? Может, кто-то еще исчез?

– Да-да, исчез! – охотно подтвердила Хельди. – В самом начале зимы жена Томаша пропала. Пошла проверять сети и сгинула.

Чуя недоброе, Майра заплакала в голос. Гном зло хлопнул ладонью по подлокотнику кресла.

– Что ты несешь! Причем здесь жена Томаша?

Тут Сирин насторожилась, и сказала тихо, почти доверительно:

– Вы знаете, в некоторых окраинных землях сохранились древние порталы. Один такой должен быть рядом с вами, в запретной зоне. Именно поэтому я здесь, у меня там пропали родители. Я думаю, порталы ведут в другой мир, и туда для каких-то целей утаскивают людей. Мне надо найти вход в портал и спасти родителей. Уверена, Ларс пропал точно так же, его украли, когда он ночью возвращался домой. Давайте созовем народ и пойдем искать. Может, у кого есть собака, способная взять след?

Майра перестала плакать, Хельди ахнула:

– Что за портал?

Но староста не дал Сирин раскрыть рта, он всерьез рассердился. Что себе позволяет эта девица? Она несет вздор, смеет говорить, что рядом с его поселком воруют людей! Какая-то приезжая особа командует в его доме и распоряжается делами вместо него. Кровь прилила Тодору к лицу, он почувствовал, что воротник рубашки врезается в шею. Борода у гнома угрожающе ощетинилась:

– Вот что, любезная, прежде чем вносить смуту и искать кого-либо, надо узнать, где и с кем Ларс провел последние часы.

Услышав о последних часах своего сына, Майра громко всхлипнула и уткнулась в платок. Поняв, что сказал несуразицу, Тедор поправился:

– Я имею в виду, кто из вас видел Ларса последним?

– Из нас троих, видела я. – Отчеканила Сирин. – Я уже рассказала об этом. Он меня провожал.

Тедор снова почувствовал беспричинную ярость, казалось бы, что плохого сказала девчонка? Ничего. Просто ответила на вопрос. Но что-то больно задело гномское сердце. Может, то, что она не хотела сидеть, сложа руки, и замалчивать очевидное, она готова была трубить тревогу, бежать, искать, драться, в то время как Тодору хотелось тишины и покоя. Он признался себе, что, если бы Сирин сейчас исчезла и никогда больше не попадалась ему на пути, он был бы счастлив и, что еще важнее, спокоен. Она нарушала самое святое – его покой.

– От тебя, любезная, одни неприятности, – выпалил он, – то ты рвешься в запретную зону, то соблазняешь наших парней, и они потом пропадают. Вот смотри, вызову СОП, пусть они разберутся с тобой.