Текст книги "Континент(СИ)"

Автор книги: Т Одинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 41 страниц)

– Почему ты ушел с пира? Там же было так весело!

Сирин старалась говорить спокойно, но голос ее дрожал. Она злилась на Кира за то, что он глазел на красавиц, за то, что украл ключ, за то, что... Может, за то, что она в него влюбилась? Такого с ней никогда не случалось. Нет, конечно, она встречалась с мужчинами, ходила на свидания, гуляла, за Гаша даже собиралась выйти замуж, спасаясь от одиночества, но все это было не то! При взгляде на Кира с ней творилось что-то неладное. Она не хотела признаваться себе, но с самой первой их встречи сердце замирало от одного его взгляда.

– Что мне там делать на празднике? – тихо ответил он. – Ты ведь ушла...

– Я там лишняя! Ведь не для меня приглашали танцовщиц, не мне предлагали их на десерт.

– И не мне, – Кир улыбнулся, – видно у гоблинов такая традиция, нам их не понять.

Сирин хотела напомнить, что он пялился на красоток и, как все мужчины наверняка пошел танцевать, но тут Мурзик переключил внимание на себя. Он подбежал к ближайшему апельсиновому дереву и стал его обнюхивать, а затем принялся скрести когтями кору.

– Котик, что там? Ты что-то нашел? – Сирин поспешно подошла к сфинксу. – Ой, тут на дереве какая-то веревочка висит. И не одна. На соседних деревьях тоже веревочки. Может, здесь были какие-нибудь украшения или какой-то гоблинский ритуал?

Кир сразу вспомнил повешенных, которые болтались здесь с утра, именно от них и остались веревки. Ничего себе украшения! Хорошо, что Сирин их не видела.

– Наверное, ритуал какой-то, – как можно безразличие сказал он, думая, что это не такая уж ложь, для гоблинов повешение тоже почти ритуал. – Пойдем, погуляем по парку. Тут красиво.

– Я хочу рассмотреть.

Сирин потянулась к веревке, Мурзик сдержанно зарычал.

– Что это с ним? Он будто чует неладное.

– Нет-нет! Ему просто не нравится эта веревка. Наверно она слишком грязная, лучше не трогай ее.

Желая увести Сирин подальше от лобного места, Кир взял ее за руку. Она обернулась, и оба застыли, глядя друг другу в глаза. Через мгновенье, они поспешно потупили взор.

– Да-да, погуляем, – севшим голосом поддержала Сирин.

Шли молча. Лампочки – светлячки, воткнутые по обеим сторонам дорожки, смутно освещали путь. Шагов на пять дорожка просматривалась, дальше сумрак постепенно сгущался, впереди чернел парк, по бокам шелестела трава, где-то во мраке стояла беседка, но сейчас ее вряд удалось бы найти. Мурзик побежал куда-то вперед, ему тьма не мешала, сфинксы прекрасно видят в темноте.

Сирин увидела крупные белые колокольчики ночных цветов.

– Какие красивые! Будто из сказки.

Белоснежные цветы отражали свет, а пряный аромат притягивал мотыльков. Они вились вокруг цветов, подобно крохотным крылатым существам из древних легенд Земли. Когда-то в незапамятной древности, кто-то в шутку назвал их эльфами.

– Я хочу их понюхать.

Сирин шагнула к цветку. Край туфли попал на рыхлую землю клумбы, и девушка оступилась. Кир тут же поддержал ее. Когда его рука коснулась ее плеча, он испытал острое щемящее чувство. Больше всего ему хотелось обнять Сирин, прижать к себе и защитить от всего мира. Она казалась ему такой красивой и беззащитной, как ночные цветы, и в тоже время такой прямой и отважной. Он не смогу удержаться и развернул девушку к себе лицом, она и не думала сопротивляться, стояла, чуть запрокинув голову, и смотрела на Кира из-под пушистых ресниц. Ее губы чуть приоткрылись, словно она хотела что-то сказать, но передумала и ждала, что скажет он. Кир наклонился к ней, их губы почти коснулись друг друга. Прекрасная ночь, запах цветов... и тут хриплый сдавленный рык разорвал тишину. Ничто не возвращает к реальности лучше, чем дикое животное, рычащее где-то рядом во тьме.

Сирин вздрогнула, непроизвольно схватив Кира за руку. Он выхватил пистолет и встал между ней и дорожкой, откуда доносился звук. Поскольку рычал явно не Вершитель, в силе оружия можно было не сомневаться. Рык повторился на этот раз еще ближе и более грозный. Рычало большое животное. Вглядевшись в полумрак, Кир и Сирин смогли различить смутный силуэт выше человеческого роста, стоящий на тропе как раз между ними и дворцом джана. Зверь шумно вдыхал воздух, чуя непрошенных гостей. Наверняка он видел в темноте и собирался расправиться с влюбленной парой.

– Давай обогнем дорожку и побежим к дому по клумбам, – шепотом предложила Сирин.

– Нельзя, если мы побежим, он кинется. Таков инстинкт.

– Что же делать?

– Ничего. Просто стоять и ждать. Может, он уйдет, а если нет, придется его пристрелить.

С одной стороны Сирин стало спокойнее от такой убежденности, но с другой, ей что-то не очень верилось, что страшное рычащее существо вот так просто ляжет от пистолетного выстрела. Кто знает, какая у него шкура и сколько выстрелов понадобится что бы его убить.

Киру стрелять не хотелось, он заметил толстую ветку, валявшуюся недалеко от дорожки, дотянулся и поднял ее. Не бог весть какое оружие, но иногда лучше огреть животное, чем его убить.

Теперь помимо рычания стало слышно, как зверь скребет дорожку когтями, разбрасывая мелкие камушки. Ожидание затянулось, наконец, зверь победоносно заржал и понесся в атаку. Теперь Кир понял, что перед ними торпан. Здоровенная зверюга размером с крупного коня, хищной пастью и когтистыми лапами скакала прямо на них. Но все же торпан ездовой зверь, а значит должен понимать команды. Покрепче сжав палку, Кир заорал:

– Стой!

Как только хищный конь поравнялась с ним, и раскрыла пасть для укуса, он нанес удар. Торпан затормозил, крутанул головой и перекусил палку, да так быстро, что едва не оттяпал эльфуиру палец. От такой наглости Кир обалдел.

– Тварь! Да, я тебя...

Немного промедлив с выстрелом, он отпрыгнул на газон, увлекая за собой Сирин, потому что конь дико ржа, наступал, пытаясь вцепиться зубами в руку.

– Стреляй! – закричала Сирин.

Кир готов был убить зверюгу, но тут за торпаном в темноте промелькнула тень. Конь почуял неладное, захрапел и метнулся в сторону. Сфинкс взвился вверх и приземлился точно на спину зверю, готовясь воткнуть длинные клыки ему в шею.

– Стой, Невзор, стой! – раздалось в темноте.

Со стороны конюшен наперерез торпану, бежали два конюха. Они размахивали руками и, что есть сил, бранились на кандорском наречии.

Обложенный со всех сторон, торпан заржал и встал на дыбы, пытаясь сбросить со спины сфинкса, но Мурзик прочно вцепился в лошадиный круп. Поняв, что лучшему хозяйскому скакуну сейчас придет конец, конюхи заорали еще громче, моля о пощаде:

– Уберите! Пожалуйста! Вон, вон!

Торпан завертелся на месте и заскакал из стороны в сторону, рискуя сшибить людей.

– Позови Мурзика! – крикнул Кир.

– И не подумаю! – оправившись от первого шок, заявила Сирин. – Этот зверь чуть нас не загрыз. Пусть котик его проучит.

– Он ему хребет перегрызет!

Один их конюхов взмолился:

– Мадам, пожалуйста! Пусть ваш сфинкс уйдет вон!

Сердце Сирин дрогнуло, но не успела она открыть рот, как второй конюх взмахнул длиннющим хлыстом, желая сбросить Мурзика со спины лошади.

– Негодяй! – закричала Сирин. – Не смей бить Мурзика! Я сама вас всех покусаю!

Она бросилась на конюха с хлыстом. Кир едва успел ее удержать, схватил сзади за талию и удерживал приговаривая:

– Успокойся. Пожалуйста, отзови Мурзика.

– И ты против меня!

Сирин царственным жестом отвела руки Кира и произнесла ледяным тоном:

– Мурзик, иди ко мне, дорогой! Не ешь всякую дрянь, а то отравишься!

Сфинкс поднял морду раздумывая.

– Мурзик, пошли! – скомандовала она. – Нас здесь не любят и не понимают. Мы уходим! Пусть сами разбираются со своими мерзкими лошадьми.

Сфинкс спрыгнул со спины торпана прямо к ее ногам. Обрадованные конюхи поспешно увели своего питомца, приговаривая:

– Извинения просим. Сбежал. Недоглядели.

– Это конь Хурда, – пояснил Кир. – Видишь, они говорят, что он сбежал из конюшни. Торпаны конечно хищные, но нельзя же убивать лучшего хозяйского скакуна.

– Конечно, – холодно отозвалась Сирин, – хозяйского скакуна нельзя убивать, а вот меня или Мурзика можно. Нас ведь чуть не убили.

Она погладила сфинкса по голове и, не оборачиваясь, пошла к дому. Кир поплелся следом.

– Пожалуйста, не обижайся! Я не хотел конфликта. – Сирин не обернулась и ничего не ответила. – Неужели тебе правда хотелось, чтобы Мурзик загрыз торпана?

– Нет, – бросила Сирин через плечо. – Я не кровожадна, но я люблю справедливость.

– В чем же здесь справедливость? – удивился Кир. – Конюхи уже попросили прощения, а Хурд даже не знает, что его конь сбежал. Пойми, для гоблинов торпаны такие же привычные животные, как для нас лошади.

– Я все понимаю...

Сирин уже поднялась на крыльцо, и теперь смотрела на Кира сверху вниз.

– Жаль, что наша прогулка не удалась. Ну, что ж, – она пожала плечами, – мы с Мурзиком идем спать. День выдался не легким, а завтра будет еще тяжелей.

С этими словами она и Мурзик скрылись за дверью.

Как глупо вышло! Кир сжал челюсти. Надо же было этому торпану сбежать именно сегодня. Сирин обиделась как ребенок, она совсем девчонка. А ведь все складывалось так удачно... Не везет!

Глава 22.

Во что бы то ни стало!

Кир открыл глаза точно в назначенный час. Хурд расщедрился, выделив каждому гостю отдельную спальню, поэтому ни храп, ни сонные разговоры товарищей на этот раз не мешали. Тишина. В комнате висел легкий сумрак, за открытым окном шелестел сад. В Оркусе стояло прекрасное время – последний час перед рассветом, когда нет ни жары, ни холода, а воздух напоминает парное молоко, в котором, кажется, можно плыть, не ощущая своего тела.

В такую пору хочется зевнуть, перевернуться на другой бок и вновь погрузиться в сон. Не так сложно проснуться в задуманное время, как заставить себя подняться с мягкой постели и приступить к делам. Но сегодня дела ожидались совершенно особенные, не терпящие отлагательств. Кир чувствовал себя как перед сражением, спокойным и собранным, когда психика приходит в особое состояние, позволяющее удержать в голове все факты, не упуская ни одной мелочи. Для эмоций не остается места, иначе они навалятся и враз утопят в омуте сомнений, тревог, тоски и воспоминаний о прошлом, не давая идти вперед.

Кир собрался быстро, на автомате, как привык в бытность боевым магом. До общего сбора оставалось десять минут. Прежде чем спуститься в гостиную, он постучал в комнату к Максиму.

После недолгого ожидания дверь распахнулась, на пороге стоял Макс, всклоченный, заспанный, в одних трусах. Протирая глаза, он бормотал:

– Я проспал. Проспал я. Но я не виноват! Меня не разбудили, а как было не проспать после такой попойки? Зачем нас напоили?

– Зачем ты столько пил?

– А как не пить?! – удивился Максим. – Вначале за встречу, потом за поход, за победу. Как же иначе?! А потом, когда я узнал, что Мариника в плену, я готов был все разнести, ну, и, ясное дело, напился. Как подумаю о ней, так все сокрушить готов. Под утро она мне приснилась, и тут ты стучишь.

– Сочувствую, но нам надо идти, – вздохнул Кир. – Я вниз спущусь. Неудобно опаздывать, хозяева ждут. Собирайся.

– Нет, подожди меня! – выпалил Максим. – Не уходи. Я быстро, я сейчас! Давай вместе к завтраку спустимся. Ужасно пить хочется, а еще больше опохмелиться.

Максим заметался туда-сюда, силясь собрать вещи. Каким-то чудодейственным образом они оказывались разбросаны по всей комнате, весь его малочисленный скарб валялся в самых непредвиденных местах. Рубашка болталась на дверце шкафа, брюки нашлись в ванной комнате; один носок угодил под матрац, другой искали дольше всего, пока Кир случайно не поднял голову вверх и не увидел, что носок болтается на люстре.

– Не пойму, как он туда угодил? – поразился Максим.

Пока он умывался, в спальню ввалились Дирук и Куэ. Гоблин с порога закричал:

– Эй, кэп, мы готовы! Пошли скорее. Жрать охота, у меня аж живот свело.

– А мне есть не хочется, – вздохнул гном, – как подумаю, что сегодня уходим...

По дороге в гостиную Киру очень хотелось постучать в спальню Сирин, узнать, не проспала ли она. Но такой возможности не было, девушка ночевала на женской половине, в другой части дома.

В гостиной ощущалось торжественное спокойствие. Хурд Урад восседал на своем высоком кресле, рядом – сыновья и первый помощник Гадлук. Спасатели поздоровались и сели на прежние мета. Почти сразу пришла Сирин, в дорожной одежде, с туго заплетенной косой, молчаливая и задумчивая. Кир на всякий случай решил не вспоминать вчерашнее происшествие. Душа женщины полна тайн и загадок, кто знает, о чем она думает, может о дальнем походе, а может о том, почему ее котик не загрыз лошадь хозяина. Киру хотелось спросить, неужели убитый Невзор мог порадовать Сирин? Не может быть, чтобы она была столь жестока.

Солнце еще не поднялось над вершинами гор, но уже освещало комнату неярким утренним светом. Высокие окна, накануне закрытые расшитыми шторами, сейчас были распахнуты. Благодаря им и толстым каменным стенам, в зале царила прохлада.

Слуги подали завтрак. Разговор не клеился, то ли из-за раннего часа, то ли из-за мыслей о будущем. Впереди ждал тяжелый путь по горам и полная неизвестность по ту сторону портала.

Хурд Урад молча жевал вяленое мясо, вперемешку с молодым сыром и пучками зелени. Его могучие челюсти работали как жернова, взгляд туманился. Казалось, смутная тревога бередит его душу. Видно, и гоблины иногда тревожатся и терзаются сомнениями.

На стене, поверх ковра, висела огромная кривая сабля, которую гости заметили еще вчера вечером. При дневном свете стало видно, что ковер, некогда яркий и многоцветный, потускнел от времени и пыли. Неожиданно луч света пробежал по его затейливому узору и вспыхнул красным отблеском на самом кончике сабли. Мгновение спустя, огненное сияние разлилось по всему лезвию, в клинке отразилось солнце, всходящее над горами. Удивительное зрелище, красивое и тревожное. Хурд, не мигая, смотрел на саблю.

– Рассвет, – медленно проговорил он, – но очень похож на кровь. Что скажешь, эльф, дурной знак?

Кир молча пожал плечами. Сколько таких знаков было за жизнь, плохих и хороших, всех не упомнишь, так стоит ли обращать внимание еще на один? Все равно надо идти вперед. Хурд, словно прочтя его мысли, согласно кивнул и отдал распоряжение:

– Вам принесут оружие, выберете то, что каждому приглянется. Мой арсенал славится на весь Оркус!

В зал немедля вошли три оружейника с тяжелой поклажей. Впереди шагал худой, длинный эльф, за ним два коренастых гнома. Кир сразу узнал сородича по вчерашнему описанию. Жидкие темные волосы старшего оружейника были стянуты в тощий хвостик, очень бледная кожа казалась пергаментной, нос заострился из-за худобы, а глаза покраснели от испарений оружейной смазки. Видно, эльф страдал аллергией. При виде его, Сирин тихонько ахнула:

– Сущий вампир!

– Кто-кто? – не понял Максим.

– Вампир-кровопийца из сказок. Мне их папа в детстве читал, он считал, что я должна знать весе древние мифы, которые пережили потоп и уцелели до наших времен.

– Ясно... а на самом деле вампиры есть?

– Да, кто ж их знает? Посмотришь на таких, так вроде, вполне себе существуют...

Максим с подозрением уставился на старшего оружейника. Слуги меж тем убрали со стола остатки трапезы, а Гэлдар с гномами не спеша разложили оружие. Каждый предмет ненадолго задерживался в руках Гэлдара, а затем занимал свое место на дубовой столешнице. Справа от эльфа тянулся ряд с огнестрельным оружием, слева – с холодным: всевозможные мечи, сабли, кинжалы.

Гэлдар сказал:

– Если надумали воевать со жрецами, без холодного оружия не обойтись. Вот мечи для конного боя, посмотрите, какая длина клинка! А толщина! Обратите внимание, без малого шесть сантиметров. Вес такой, что разрубит любые доспехи, если бы они были. Но у вас нет даже коней, поэтому такие мечи вам не нужны. Имеются сабли, взгляните! Маневренные, с изогнутым лезвием, великолепная рукоять. Легкие. Ножны из дерева с кожей, крепления железные. Используются тоже в конном бою, так что вам не подходят.

– Нафига он все это болтает? – шепнул Максим.

Дирук возмутился:

– Мы не дети, и оружия повидали! Я из достойного гномского рода, сам могу тут экскурсию проводить.

Он встал и взял со стола легкий обоюдоострый меч, покрутил в руке. Меч будто сросся с новым хозяином.

– Вот это оружие!

Рукоять заканчивалась навершием, служившим отличным противовесом.

Гэлдар вопросительно посмотрел на хозяина.

– Великий джан, можем ли мы дарить такие клинки? Они слишком дороги.

Хурд улыбнулся:

– А зачем ты тогда их принес, похвастаться что ли? Жадность не к лицу джану. Пусть берут. Хороший меч, булатная сталь. Для войны со жрецами мне ничего не жалко, не люблю я их! Берите мечи, друзья!

– Я возьму кинжал, – уточнил Кир. – Его проще спрятать, под одеждой он незаметен. Не думаю, что в Новой Атлантии мы сможем открыто щеголять с мечами за поясом.

Сирин с тревогой поглядывала то на оружие, то на мужчин, решая, что бы ей выбрать. Драться на мечах она не умела, а потому неуверенно протянула:

– Я тоже, пожалуй, возьму кинжал...

– Правильно, – похвалил ее Кир.

– А я возьму тот изогнутый нож, – сказа Куэ.

Максим поморщился:

– Мы не на уличную драку идем! Вы как хотите, а я согласен с Дируком, возьму и себе булат.

С огнестрельным оружием разобрались быстрее. Теперь у всех были пистолеты и у каждого, кроме Сирин, автомат. Сирин он показался слишком тяжелым, ей не хотелось таскать с собой лишний, на ее взгляд, груз. Куэ положил в сумку гранаты.

Глядя на то, как вооружался отряд, джан ухмылялся, обнажая клыки.

– Рад, что каждый из вас нашел себе игрушку по умению и по размеру! Ради Альвердо я готов вооружить даже взвод, не то, что пятерых добровольцев.

Он замолчал, еще раз вспоминая все доводы, которые приводил Альвердо. Нет, не понимал Хурд Урад, зачем пятерым людям, из которых к тому же одна баба, лезть в самое пекло, отправляясь через портал неизвестно куда. Не лучше ли встретить противника в родных горах Оркуса, и сразиться с ним у себя на родине, лицом к лицу? Но Хурд выполнял просьбу друга, а помочь другу для настоящего гоблина – святое дело!

– Опробуйте свои игрушки, пристреляйте, посмотрите, как лежит рукоять в руке. Потренируйтесь перед боем.

Хурд первым встал из-за стола и, взяв в руки прямой длинный палаш, направился к выходу. Без сомнения такое оружие Гэлдар принес исключительно ради хвастовства, ведь в горах пешим путникам оно не могло пригодиться. Но похвастать действительно было чем – резная рукоять инкрустирована бирюзой, булат клинка причудливо переливался, а ножны представляли собой изысканное произведение искусства.

Хурд любовно провел ладонью вдоль лезвия палаша и легонько взмахнул им. Оружие казался перышком в его могучей руке.

– Отличный клинок! – одобрил он и хлопнул Гэлдара по плечу, отчего тот согнулся и поморщился.

– Ты чего такой хилый? Похоже, жена тебя совсем не кормит!

Гэлдар что-то слабо возразил.

Джан засмеялся:

– Ладно-ладно. Молодец, хвалю за службу! Ступай.

– Вот, – обратился он к Киру, – смотри, Гэлдар оружейник от бога, каких поискать, но, к сожаленью, женат на эльфийке! А она считает, что дом и стряпня слишком низкие для нее занятия. Она дама возвышенная, духовная. Интересуется исключительно танцами и стихосложением. Но если на балах ее пируэты радуют глаз, и гоблины охотно на нее пялятся, то вот стихи... Не приведи демон слушать, какие вирши она сочиняет! Мой Невзорушка и то лучше бы выдумал. Пусть бы суп варила, да мужа кормила, а то мужик стал кожа да кости. Зачем только он ее терпит, лучше бы выгнал и гоблинку взял. Так что смотри, Кирлонд, не женись на эльфийке!

– Эльфийки разные бывают, – буркнул Кир. – К тому же я сам могу еду приготовить.

Он с тоской вспомнил свою немытую после очередной яичницы сковородку. Интересно, отмыла ее Руза, или сковородка так и стоит на плите грязная...

– Что ж вы своего оружейника не накормите? – поинтересовался Максим.

– Да, я что? Пожалуйста, пусть ест. Мне не жалко! – Хурд развел руки, указывая на широкий стол, – но он не хочет нашего, гоблинского, брезгует, наверное, ему эльфийское подавай!

Хурд захохотал. Кир посочувствовал оружейнику. Должно быть, не просто эльфу жить в Оркусе и терпеть насмешки джана, даже сели тот хорошо платит.

Когда отряд вышел из дома, солнце уже поднималось над горами. Стояло дивное утро. На изумрудной траве парка всеми красками сверкала роса, пахло свежестью и цветами. В глубине аллеи показались слуги, ведущие под уздцы трех торпанов. Животные всхрапывали, мотали головами и пытались схватить ветки и листья с ближайших деревьев. Дирук насторожился, нахмурился и дрогнувшим голосом уточнил:

– Спаси меня, Мастер, неужто нам предстоит ехать на этих тварях?!

Максим почесал в затылке:

– Не хотелось бы...

Сирин выразилась категоричнее:

– Я на эту зверюгу только под страхом смерти сяду.

Мурзик согласно зарычал.

Меж тем лошади подошли ближе, Хурд потрепал своего Невзора по лоснящейся холке и отдал распоряжение слугам:

– Как следует прогуляйте коней, чтоб не застаивались! Жаль, не сможем поехать на моих скакунах! Тропы в горах слишком крутые и узкие, торпаны могут сорваться.

Гости с облегчением вздохнули. Лучше пешком, чем на таких скакунах.

Тропа, идущая на Кривой Рог, оказалась круче и уже, чем можно было предположить. Светлые слоистые скалы, изъеденные ветрами, лежали уступами и крошились при каждом шаге. Кое-где их сменяла твердая и гладкая порода, блестящая на солнце. Много веков назад здесь был действующий вулкан, и потоки лавы застыли на горных склонах. Идти по ним оказалось не легче, чем по слоистому известняку, подошвы скользили, люди спотыкались, а при каждом взгляде, брошенном вниз с такой высоты, замирало сердце. Обливаясь потом и тяжело дыша, отряд забирался все выше. Хурд с помощником и старшим сыном шли впереди, держа темп, привычный для марш-броска, они перебирались через камни, не сбивая дыхания. Следом шагали спасатели и Кир, стараясь не отставать, хотя оркуская жара становилась невыносимой. За ними плелись Гарм и Сирин. Хурд не оборачивался на младшего сына, раз сам напросился в путь, пусть терпит, глядишь, станет настоящим воином. Гарм утирал пот, взбирался по склону и причитал:

– Меньше надо было пить... зачем я вчера столько выпил? Теперь мне так плохо!

– Не расстраивайся, – утешила его Сирин, – я вот вчера совсем не пила, а мне не лучше. Сейчас помру...

Она не раз уже успела вспомнить слова Хурда о том, что женщине не место в походе. Как он был прав! Тонкая рубашка промокла от пота и прилипла к спине, ботинки казались пудовыми и раскалились от зноя, кожа на носу и скулах покраснела от солнца и грозила облезть. Девушка поминутно отхлебывала воду из фляги, вытирала со лба пот и дышала все тяжелее, но не сдавалась. А собственно, даже если б сдалась, деваться-то все равно некуда! Разве что сесть посреди тропы и заплакать, но до такого унижения Сирин пока не дошла.

– Дай рюкзак понесу! – предложил Кир.

В другое время она мотнула бы головой, гордо отказавшись от помощи, но сейчас, посмотрев на залитую солнцем гору, тихо пробормотала:

– Спасибо, – и скинула с плеч тяжелую ношу.

Двинулись дальше. Кир поминутно оглядывался, протягивал руку, помогая Сирин перебраться через очередной валун. Сирин хваталась за руку, а в голову лезли мрачные мысли: выглядит она ужасно, мокрая, красная, просто уродина, Кир ее жалеет, но видит, какая она некрасивая. От обиды, усталости и злости на весь белый свет ей хотелось заплакать.

Один Мурзик легко поднимался по склону, где-то прыгая, где-то легко огибая препятствия. Он словно родился в таких горах. Даже успевал поохотиться. Раза два напрягался, прислушиваясь к отдаленному шороху, а потом исчезал за поворотом на короткое время, после чего появлялся, улыбаясь и облизываясь, всем своими видом показывая, что успел подкрепиться. Но к полудню и он устал, стал все чаще садиться на тропинку и заглядывать хозяйке в глаза с вопросом: "Далеко еще?"

Поднялись выше. Ветер задул сильнее, разгоняя знойное марево и освежая разгоряченные тела путников. Когда Хурд наконец скомандовал привал, все с радостью повалились под редкую тень хилых сосен. Выпили воды, достали припасы, но кроме гоблинов есть могли только Дирук и Мурзик, остальным на такой жаре кусок не лез в горло. Хурд кивнул старшему сыну, и тот вынул из вещевого мешка большую флягу с красным сухим вином.

– Наши виноградники особые. Вино восстановит силы и поднимет упавший дух, – пообещал Хурд.

Флягу пустили по кругу, кто-то делал пару глотков, кто-то, как Куэ, присасывался надолго.

– Я не хочу! – замотала головой Сирин.

– Ну, и не надо. Нам больше достанется! – Куэ поспешно перехватил флягу.

Жара не мешала ему с аппетитом есть сырные лепешки и пирожки, запивая их попеременно водой и вином. Когда фляга последний раз досталась ему, он потряс ее и, объявив, что там уже пусто, допил остатки. Повеселев, Куэ привалился спиной к тонкой сосенке, с удовольствием рыгнул и продекламировал первую строку знаменитых гоблинских четверостиший:

– Все сожрано, увы, конец. Сюда я больше не ездец!

Зная, что будет дальше, Максим поспешно остановил его:

– Эй, перестань, тут ведь дама! Выбирай выражения.

– А я что? Я не выражаюсь! Это ж стихи – народное гоблинское творчество, а народ – он всегда прав!

– Смотря какой народ...

Гадлук скривился:

– Не нравится гоблинское, прочитай что-нибудь из своего – человечьего. Но, насколько я знаю, у вас пошлости тоже хватает.

– Пожалуй, что так! – согласился Максим.

Гарм хихикнул:

– Зато эльфы велеречивы, у них все культурно. Помню, в школе учили что-то длинное из эльфийского – замучились! Может, Кирлонд нам споет?

Кир проигнорировал просьбу, зато Максим оживился:

– Риндэйл такие песни пел! Мне очень нравилось. Как там одна начиналось... забыл. А вот дальше помню.

Он тихонько запел.

Мы пути выбираем с тобою,

Верим сами себе, как богам.

Но идем мы лишь тою тропою,

Что Судьба уготовила нам.

Время быстрой струиться рекою,

Превращаясь в бурлящий поток,

Замечаем мы поздно порою,

Что судьбы нашей кончился срок...

– Круто! – восхитился Гарм. – Класс! Только уж больно невесело. Тем более, мы к порталу идем, того гляди, и нашей судьбе срок выйдет.

Гадлук его поддержал:

– Верно! Говорят: "Хочешь испортить настроение, пригласи эльфов спеть баллады!" Они все мозги заплетут, и печаль нагонят. Гоблинские песни лучше, хоть некоторые тут носы воротят. Наши песни поднимают дух, веселят и зовут в бой.

– Наши песни тоже в бой зовут! – вскинулся Максим и запел:

Смело мы в бой пойдем

За власть Совета!

– Какого еще совета? – не понял Гадлук.

– Как какого? Ясное дело, светлого. Мы за светлый Совет даже умереть готовы.

– Ты по себе всех не ровняй! Кто эти "мы", которые за ваш столичный Совет откинуться готовы?

– Да как ты можешь!

Увидев, что спор разгорается не на шутку, Хурд скомандовал:

– Привал окончен. Подъем! Пора в путь.

Кир подал Сирин руку, помогая подняться, она встала на ноги и пошатнулась. Голова закружилась от высокогорья и слишком жаркого солнца. Кир поддержал ее, она смущенно отодвинулась и отвела взор. Взгляд ее при этом случайно упал на склон горы. Сирин закричала, указывая пальцем за уступ.

– Смотрите, там кто-то есть! Там люди.

Но к тому времени, когда все поняли, куда надо смотреть, на склоне не оказалось ничего кроме редкой травы и валунов.

Гадлук тут же заявил:

– Женщинам нельзя доверять! В походе им не место, у них нервы сдают.

Мурзик недовольно заворчал на обидчика, показывая клыки.

– Я действительно видела! – протестовала Сирин. – Там были люди. Просто пока до вас дошло, куда нужно смотреть, они уже скрылись. Почему вы не верите?

– Я тебе верю, – сказал Кир.

Гадлук осклабился:

– А можно узнать, почему ты ей веришь?

Кир решил не лезть в бутылку и ответил как можно спокойнее:

– У сиринов отличное зрение, такое же, как у эльфов, поэтому, если девушка говорит, что видела кого-то внизу, у меня нет основания ей не верить. Скажите, Хурд, как вы считаете, может за нами кто-то следить?

– Вполне. В Оркусе в последнее время много атлантских ищеек. Быстрей, вперед! Нам осталось пройти всего пятьсот метров.

– Слава Великому Мастеру! – обрадовался Дирук.

– Рано радуешься! Последний участок – самый тяжелый. Поторапливайтесь, – Хурд ускорил шаг.

Маленький отряд карабкался вверх, вслед за джаном. Отвесный склон обрывался справа, слева торчал одинокий пик Кривого Рога. Тропа проходила по самому краю обрыва, камни осыпались из-под ног, срывались вниз и уносились в пропасть. Зато жара больше не досаждала, свежий ветер дул на вершине с такой силой, что грозил сбросить путников вниз. Мало кто поворачивал голову, чтобы посмотреть на пройденный путь.

Как ни тренированы были спасатели, а на такой высоте Дируку стало не по себе. Он старался смотреть только под ноги, шел с трудом. Ему хотелось прижаться к серой сухой земле, ухватиться руками за камни и лежать, не двигаясь. Кир шел следом за Сирин, полагая, что если она оступится, он успеет ее подхватить. Девушка ступала осторожно, но в целом держалась молодцом.

Тропа повернула налево, огибая уступ. Тут Хурд, возглавляющий поход, замер, отчего идущие следом путники едва на налетели на него.

– В укрытие! – гаркнул он.

Прежде чем спрятаться за скулу, Кир заметил впереди огромный валун, наглухо перекрывающий дорогу к вершине.

Хурд пояснил:

– Когда мы последний раз шли этой тропой, никакого камня не было и в помине. Проход был открыт. А теперь тут лежит чертов камень! Не иначе засада. Приготовьтесь. Достать всем оружие!

Минуты тянулись бесконечно медленно, но ничего не происходило, порывы ветра не доносили с той стороны тропы ни единого звука, и даже чуткий нос Мурзика не улавливал ничего, кроме терпкого запаха сухих трав, камней, нагретых на солнце, и взмокших от жары людских тел. Кир попробовал подключить иное зрение, но ничего нового не увидел. Как он ни старался отрешиться от реальности и прозреть пространство за камнем, перед глазами стояла Сирин, и все мысли поглощала тревога за нее. Не даром говорят, что маг должен быть трезв, спокоен и одинок, иначе у него ничего не получится.

– Отец, – подал голос Зург, – возможно тут был обвал, и эта глыба свалилась с вершины.

– Дурак! – Хурд метнул на сына негодующий взгляд. – Видно, рано я поставил тебя начальником СОП. Случись здесь обвал, камней валялось бы много, а такая махина не удержалась бы на площадке, и полетела вниз. Нет, его специально положили сюда, на самое узкое место.

Зург пошел красными пятнами и возразил отцу:

– Кому под силу затащить на тропу такой камень?

– Еще раз дурак, – устало вздохнул Хурд, – не позорься перед гостями! Ты же знаешь, на что способны жрецы. Камень перенесла магия, а за ним притаилась засада. Попробуем пробраться в обход. Но путь там еще труднее, боюсь, к полудню мы не успеем.