Текст книги "Континент(СИ)"

Автор книги: Т Одинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц)

Кир тоже ей улыбнулся, старушка вызывала симпатию. Встреться они в другом месте и при других обстоятельствах, им было бы что вспомнить, о чем поговорить, но сейчас он, невольно расстроит ее, сказав:

– Думаю, мы с вами ровесники.

После такого признания в купе воцарилась тишина. Толстяк, повздыхав, уткнулся в газету, а старушка, завернувшись в клетчатый плед, устроилась спать. Кир заснуть не мог, даже дремоты не было. Он уставился в черный проем окна, за которой неслись в ночи неясные силуэты деревьев, и где-то далеко мелькали огоньки домов.

Из недр пледа старушка издала неясный звук, пошевелила во сне тонкими губами и улыбнулась. Киру подумалось, что точно так же она улыбалась в детстве, будучи озорной и забавной девочкой, какой, в сущности, и осталась в душе. Души людей за жизнь не успевают не то что состариться, а даже повзрослеть по-настоящему, а вот тела стареют быстро. Словно злое колдовство заковывает активного, живого ребенка в немощное тело старика.

У эльфов свои проблемы. Если человек умирает с грустью о несбывшихся надеждах, на которые ему не хватило времени, то эльфы порой теряют надежду, продолжая жить. Кир знал по себе, как много потерял, не пройдя и половины отмеренного срока. Должно быть, нет у всех разумных существ Земли ни хорошего, ни плохого жребия, а попросту каждому дано свое.

Утро в Гласицах встретило Кира легким туманом – верным признаком грядущего теплого дня. Кир перекинул через плечо дорожную сумку, половчее взял пакет с подарками, и пошел по узким улочкам городка. Кое-где вместо асфальта под ногами лежала булыжная мостовая, округлые, гладкие камни еще помнили прошлое. Красные черепичные крыши домов венчали затейливые флюгеры, ставни на многих окнах были открыты, город начал новый день. Три основных ориентира Гласиц хорошо просматривались с привокзальной улочки: на юге старая каланча водонапорной башни, в центре – здание городского совета с высоким шпилем, увенчанным петушком, а на севере Драконья гора. Она возвышалась над городом, посмеиваясь над шпилем совета, показывая ему, кто здесь главный. Дракон в ее чреве то и дело выпускал в сторону города тонкие струйки дыма, тающего в утреннем воздухе.

Когда-то люди верили, что близ Гласиц и правда живет дракон, и гнездо его находится на горе. Он сидит там и дышит жаром на город. Опасаясь чудовища, на горе никто не селился. Потом тайна раскрылась, оказалось, что в этом месте из недр бъет горячий источник, пар которого виден в Гласицах. Но Драконья гора не утратила грозности, иногда из ее глубин доносился приглушенный рокот и гул, говорящий об активной тектонической деятельности. Люди по-прежнему там не селились, а вот эльфы основали селение и назвали его Ручьи.

Первой на горе обосновалась пророчица Рунарин, она предсказала, что Ручьи простоят 255 лет, прежде чем дракон во чреве горы, воспрянет и поглотит их. Срок показался эльфам приемлемым, это раньше они возводили свои города на века, а теперь времена изменились. Предсказанный срок их устроил, тем более, что землю совет Гласиц дал им бесплатно, все равно от нее городу никакой пользы.

Ручьи недаром получили свое название: теплые воды источника сбегали протоками вдоль всех склонов горы, создавая особый микроклимат. Грунт на плато имел примеси пепла, и оказался необычайно плодороден. Словом, эльфы не прогадали, поселившись на горе, вот только рокот в ее глубинах... но к нему они постепенно привыкли.

Кир пересек городок и вышел к северной окраине, дальше дорога шла вверх. Прямо перед подъемом от недавних дождей разлилась огромная лужа. Жильцы окрестных домов позаботились о себе, перекинув через нее старые доски. Кир ступил на одну из них, но доска мгновенно спружинила под его весом, выдав фонтан серой жижи, угрожающий испачкать не только брюки, но и низ плаща. Реакция на опасность, большую или малую, закрепилась у боевых магов на уровне рефлексов. Если под ногами проваливается земля, ты должен схватиться за воздух, передав ему часть своего веса. Приему воздушной поддержки учили в академии всех, учили так, чтобы он не забылся с годами, оставшись с магом до конца его жизни. Те, кому доводилось видеть, как эльфы ступают, почти не касаясь земли, справившись с шоком, распространили слух о волшебной, необычайно легкой походке всех остроухих. Это неправда.

Любая магия расходует много сил. Сейчас, кроме грязных брызг, Киру ничто не грозило, но он инстинктивно снял часть веса с прогнившей доски, и быстро перешел на другой край лужи. Только оказавшись на сухом асфальте, он ощутил тяжесть, навалившуюся на плечи, словно только что попытался сдвинуть Драконью гору. Раньше бы он даже не заметил такого перехода, но теперь все было не так. По давней привычке Кир коснулся запястья правой руки, на котором когда-то был кальд, но ощутил только ровную полосу шрама, лишний раз напомнившую, как много он потерял.

Дорога еще раз обогнула гору и вывела на плато. Впереди показалась полоса раскидистых кустов краснотала, за ними стоял незаметный шлагбаум. Вроде бы он ничего не ограждал и ничему не препятствовал. На опущенной перекладине висела табличка, говорящая о том, что далее лежит территория селенья Ручьи. Если приглядеться внимательнее, можно было заметить, что по периметру на табличке нанесены вовсе не какие-то завитушки, а руны, чья древнее магия надежно защищает поселок. Подобные преграды окружали Ручьи со всех сторон. Вообще-то, ставить магические заслоны на гражданских объектах категорически запрещалось, но власти Гласиц закрыли на таблички глаза, и в упор их не видели. А эльфы щедро поощряли такую близорукость, делая совету города подарки ко всем праздникам.

Кир подошел ближе и почувствовал, как незримые, но вполне осязаемые лучи, отделились от рун, скользнули по лицу, начали покалывать руки. Наложенное заклятие проверяло путника, определяя гнать его или нет. Если гнать, то лучи вонзятся в тело, причинят легкую боль и нагонят панический страх, отбив всякую охоту беспокоить хозяев. Кир для лучей оказался своим, они бы его обязательно пропустили, но проверка почему-то вызывала острый протест. Кир поднял руку и быстрым движением рассеял лучи. Разогнать охранную магию для выпускника академии дело простое.

За яблоневым садом начинались дома. Первым стоял коттедж художников. Ручьи привлекали пейзажистов прекрасными видами, открывающимися со всех сторон, куда ни кинь взгляд – готовая картина. Портретистам здесь, конечно, делать нечего, народ по пальцам можно пересчитать, да и те позировать не станут, зато пейзажи получались поистине магические, волшебные.

В это утро Лизи сидела посреди двора с этюдником, ежась в длинном толстом свитере, и, задрав голову, наблюдала птичью стаю, пролетавшую над самой Драконьей горой. Тишина стояла такая, что было слышно, как птицы рассекают воздух мощными крыльями. Из дверей дома вышли Никорн и Дин. Никорн осторожно нес три бокала с глинтвейном, над которыми вились соблазнительные струйки пара. Дин тащил маленький складной столик и корзинку со снедью. Увидев Кира, они заулыбались, Никорн приподнял бокалы в знак приветствия, кивнул головой, приглашая войти. Кир поблагодарил, но отказался. Чужая жизнь показалась ему спокойной, размеренной и счастливой, он невольно завидовал.

Над самым широким ручьем селения повис горбатый мостик с легкими, резными перилами. От него вела узкая дорожка, выложенная простой белой плиткой. Внешне плитка напоминал мрамор, но если потрогать ее рукой, можно ощутить плотную, чуть пружинистую поверхность. На ней не скапливается влага, не появляются лужи, в щелях не прорастает трава.

По обеим сторонам дорожки зеленели первые кучерявые ростки большого лесного папоротника. В одном месте между ними пробивался родник, чистая струйка воды убегала в зелень и срывалась вниз с крутого склона. Кир, словно в первый раз, огляделся вокруг: тишина, красота и покой. Просто мечта! Чего не хватало селенью, с точки зрения любого из рода людей, так это детских голосов, звонкого смеха и беготни малышей. В Ручьях нет детей, ни одного. Детей у эльфов вообще не много, а тут, большей частью, живут те, кто предпочел уход от мира, поселившись на вершине горы. Одними из таких отшельников стали родители Кира. Эндил Тэлион Лотт купил дом и ушел в добровольное изгнание почти сразу после возвращения из юго-восточных степей.

Мятеж думбарских орков длился без малого три года, его удалось подавить только силами экспедиционного корпуса эльфов, которым командовал эндил Лотт. О тех временах генерал не любил вспоминать. В отставку он подал не из-за россказней прессы об эльфийской жестокости и не из-за слухов о запрещенной магии, передаваемых за его спиной. Он ушел потому, что новый глава Светлого совета Ладмир Коляда приказал объединить армии всех народов. Тэлион Лотт сделал последний шаг, пойдя на переговоры с Колядой.

– У нас разная стратегия и разный подход к ведению войны. Мы не поймем друг друга. – Убеждал он.

Глава совета внимательно выслушал знаменитого генерала и улыбнулся в ответ:

– У нас куда больше общего, чем вы можете представить, эндил! Нам нужна единая армия и единое государство. Вспомните, некогда мы все были одним человечеством, все расы вышли из общего лона!

– Да, верно, некогда мы были одним народом, но до этого, в незапамятной древности, народ делился на отдельные расы. Не даром остались легенды о гномах, эльфах...

– Незапамятную древность невозможно вспомнить, даже с эльфийской памятью. – Засмеялся Ладмир Коляда. – Но если вы правы, тогда сейчас мы вершим новый виток истории! Времена разделения прошли, нам необходимо объединить народы, чтобы выжить. Все мы люди, мы живем в одном мире и видим его одинаково.

– Мы видим мир одинаково? Нет! – Эндил Лотт не мог согласиться с этим. – Каждый народ видит мир по-своему.

Мангул – кусок суши, зажатый между Ниранскими горами и горами Арус, принадлежал гоблинам думбарской династии с давних времен. Когда-то их предки, придя с востока, отвоевали эту землю у гномов и своих кандорских сородичей. Жизнь в засушливой степной долине не изобиловала роскошью, основными промыслами стали добыча руды, выплавка стали и ковка оружия. Именно руда Ниранских гор и гоблинские мечи привлекли в этот край атлантов. Позже выяснилось, что предгорья полны полезными ископаемыми, столь необходимыми континенту. Хитрость и магия атлантов сделали свое дело, думбарские гоблины попали под их влияние, в области вспыхнул мятеж, подавить который не удавалось. Кто только не обламывал зубы о мечи орков, пытаясь усмирить их! Последними пришли эльфы.

В начале эндил Лотт, как и его предшественники, пытался проводить переговоры и действовать убеждениями, но гоблины – народ упертый, да и атланская магия надежно прокомпостировала им мозги. Они жаждали свободы или смерти, но не своей, а всех чужеземцев. Мирная дипломатия Тэлиона Лотта закончилась в один из жарких дней в конце лета.

Южные степи засушливы, воды в них мало. Желтая выгоревшая трава под ногами, бурые листья редких деревьев, черные стебли сгоревших на солнце цветов, и пыльная форма отрядов экспедиционного корпуса – вот и все, что можно увидеть во время похода от деревни к деревне. Фляги пусты, а до лагеря еще далеко. Поселок Тайш, близь гор Аруса, считался мирным, большей частью в нем жили кондорские орки, у которых был большой зуб и на атлантов, и на собратьев, лишивших их некогда части родной земли.

Местные жители вынесли бойцам воду, но приказ строго запрещал брать у местных любые съестные припасы. Самим эльфам разрешалось делиться едой с мирными жителями, можешь отдать свой паек, но брать у гоблинов ничего не имеешь права.

Вода искрилась на солнце.

– Она не отравлена. Смотрите, сама пью, и внуку даю! – старая орчанка подносила кружку к губам.

– Нет, нет, не надо. Спасибо.

Солдат устало качал головой.

В тот день жара была выше обычного, а путь до лагеря – дольше. Посреди поселка красовался колодец. Эльфы видели, как местные берут из него воду, пьют сами и поят детей. Его уж точно нельзя отравить, из него пьет пол деревни. Воду взяли, но оказалось, что отравить ее можно!

Лекари ничего не успели сделать, слишком много прошло времени с момента, когда начал действовать яд. Вместе с десятью бойцами отряда погибло двенадцать жителей, из которых пятеро дети. Такой яд мог держаться в воде не разрушаясь не более полутора часов, значит, отравитель был рядом. Поиски ничего не дали. Поговаривали, что это атланты, но никто их в деревне не видел.

Следующим погиб посыльный, выпивший воды из придорожного колодца. Вместе с ним полегла отара овец, пастух и его сын. И снова никого не нашли.

Через день отравили колодец в эльфийском лагере. Тут целители подоспели вовремя, эльфы не пострадали, но умер гоблин-уборщик, боявшийся обратиться к эльфийскому врачу. Тогда Тэлион вызвал магов.

Мужчина и женщина вместе с отрядом пошли в Тайш, дальше их пути разошлись, отряд начал обычное патрулирование, а маги словно растворились в деревенской толпе. Не успело солнце перевалить за полдень, как маг-мужчина выследил у колодца молодую гоблинку, в тот самый миг, когда она сыпала в воду знаменитый атланский "мертвый гребень". Отравительницей оказалась не какая-нибудь орчанка, а Шайла – дочь думбарского джана, хозяина самых больших территорий. Кандарские орки едва не порвали ее на куски.

– Отдайте нам ведьму, мы сами с ней разберемся! – орала толпа, оттесняя эльфийский отряд.

Но Шайлу отбили и увезли. Состоялся суд. Джан Хазыр – отец обвиняемой, лично прибыл к Лотту просить за дочь. В ответ эндил Лотт выдвинул ультиматум – свободу Шайле в обмен на мирный договор. Хазыр оскалил клыки, захохотал и мотнул головой на толстой мускулистой шее:

– Не рассчитывай, эльф! Пока я жив, мира с вами не будет.

– Спасибо, я понял. – Холодно отозвался Лотт.

Гоблин стоял против эльфийского генерала, смотрел в его студеные глаза и думал, что ему хватило бы одного взмаха руки, чтоб скрытый в рукаве клинок, отсек ненавистную голову. Он пошевелил пальцами, нащупывая рукоять. Эльф улыбнулся одними губами и положил руку на кобуру... Бросив прощальный взгляд на пленную дочь, гоблин уехал.

Очередным жарким днем молодую черноволосую женщину повели на казнь. Шайла заламывала смуглые обнаженные руки, отчаянно сопротивлялась, кричала, молила о пощаде. Она очень хотела жить. Все жители Тайша, от мала до велика, вышли смотреть на казнь погубительницы детей. Командир отряда поднялся на помост виселицы и крикнул:

– Мы уважаем волю мирных гоблинов. Вы сделаем так, как хотите вы. Вы хотите даровать ей жизнь и свободу?

– Нет! – взревела толпа.

Эндил Лотт не сомневался, что в рядах кандорцев затесались думбарские лазутчики, которые передадут все услышанное своему джану.

Шайлу повесили, и вражда орков вспыхнула с новой силой. На какое-то время думбарским гоблинам стало не до экспедиционного корпуса, расположившегося у них под носом. Но в середине осени воины Хазыра взяли в заложники кандорских гоблинов и обещали их казнить, если ненавистные эльфы не дадут Мангулу свободу. И тут эльфийская дипломатия сделала странный ход: думбарская область – Мангул, получила долгожданную независимость, оставшись, как прежде, внутри оккупированной эльфами территории. Хазыр торжествовал победу, не сразу поняв, что его ждет.

Новоиспеченному свободному Мангулу разрешались беспрепятственно торговать с внешним миром всем, чем угодно, кроме зелья, оружия и полезных ископаемых. А в Мангуле больше ничего и не производили. Нарушителей запрета задерживали, и никто их больше не видел. Говорили, что эльфы убивали их. Начались беспорядки, орки кричали, что это не свобода, а форменная тюрьма. На что эльфийское командование равнодушно пожимало плечами:

– Вы отвергли мир, вы хотели свободу. Так получите ее.

Тогда думбарцы пустились в набеги на соседские земли. Ничего не вышло, всех головорезов поймали. После первых показательных казней, гоблины дрогнули. Их напугали не смерть и не боль, этим гоблинов не проймешь, а холодный расчет остроухих. Трупы бандитов эльфы милостиво вернули назад, в Мангул, их семьям.

Слепая ярость подобна нарыву, если она не может выйти наружу, то прорывается внутрь. Утром в конце зимы джана Хазыра, вместе со всем его многочисленным семейством, зарезали собственные приближенные. Новый джан принес эндилу Лотту голову Хазыра вместе с подписанным мирным договором.

Так многолетний мятеж был подавлен силами эльфийского корпуса. Оставался вопрос, кому достанется львиная доля думбарских месторождений? Конечно, теперь все народы живут на одном континенте, но все же эльфы рассчитывали, что полезные ископаемые большей частью достанутся им. Вот тогда Ладмир и вынес на рассмотрение Светлого совета свое предложение объединить армии всех народов.

Он вышел к совету, как всегда, деловой, собранный, скупой на слова и эмоции. Очень спокойный человек, не имеющий возраста – великий маг из рода людей, владеющий главным талантом мага – магией управления. Свою речь он закончил словами:

– Армия и государство должны быть едины.

После этого совет оказался на грани раскола, поползли интриги и кривотолки, приказ грозил вбить клин между эльфами и людьми. Но глава совета не отступил.

Под началом Альвердо ан Нирэ собрались эльфийские маги. Как бы горды они не были, насколько бы не считали себя выше всех остальных, но за плечами у них лежал тяжелый путь отступлений. Первый раз, когда им пришлось взывать к помощи человеческой армии в войне с атлантами, второй, когда их потеснили в Светлом совете, куда вошли представители всех сражавшихся народов и третий, когда главой нового совета был избран Ладмир Коляда – человек. Что бы ни говорили эльфы на своих тайных собраниях, как бы ни распаляли себя, все они знали, нельзя допустить раскол, им не выстоять против всех. Приказ Ладмира Коляды надлежало принять!

Отныне все гномские штурмовые отряды и саперные части, гоблинская пехота и танкисты, эльфийские снайперы, артиллерия и святая святых эльфийской армии – боевые маги, все они вошли в общую армию континента, армию людей. Каждому сохранили должность и звание, эндил Тэлион Лотт мог стать генералом, но не стал, вышел в отставку, благо к этому времени его выслуга лет равнялась трем человеческим срокам, необходимым для выхода на пенсию.

Тэлион не хотел, чтобы его единственный сын становился боевым магом общей армии. Но и здесь его ждала неудача, способности Кирлонда Лотта определили его профессиональный путь. Отношения отца и сына дали первую трещину.

Тонкие резные колонны походили на два молодых деревца, поддерживающих навес над крыльцом. Да и сам дом будто слился с вековыми ясенями и соснами, окружившими его со всех сторон. Дом сохранил натуральный цвет древесины, не потускнел. Тэлион уверял, что душа дерева продолжает в нем жить.

Кир толкнул створку калитки. Рядом с ней бессменным стражем возвышалась сосна. Проходя мимо, Кир коснулся ее ладонью, погладил шершавый ствол, поздоровался. Сосна ответила, чуть качнув ветками.

С южной стороны дома лес отступал, передавая свои полномочия царству цветов, посаженных Мальдиной. Нежнейшие сиреневые крокусы ковром устилали лужайку, анемоны сияли белыми и желтыми звездами, первые, ранние ирисы поднимались над всем этим великолепием, кивая синими головками легкому ветерку.

На крыльцо вышел отец.

– Наконец-то! Приехал.

Эндил чуть сутулился, но былой выправки не потерял, все такой же высокий, сильный, только стянутые в хвост волосы искрятся серебром. Он смотрелся внушительно, как большинство восточных эльфов. Фигурой и ростом Кир пошел в него, от Мальдины взяв только темный цвет волос и глаз. Мать была из западного рода, более хрупкая и низкорослая, впрочем, теперь все смешалось, и западные земли и далекий восточный материк давно скрылись под волнами Океана.

Мальдина сбежала с крыльца, обняла сына и воскликнула:

– Как я рада! Ты приехал!

Вторя ей, из дома донесся резкий хрипловатый крик:

– Кир приехал! Приехал!

Мальдина улыбнулась.

– Я сказала им, что ты едешь, они тебя ждали. Особенно Кари!

Кир вошел на террасу, скворцы уставились на него черными бусинками глаз, следя за каждым движением. Он подошел ближе, просунул руку в открытую дверцу клетки, осторожно погладил птицу. Кари склонил на бок иссиня-черную головку, приоткрыл длинный оранжевый клюв и чирикнул:

– Привет!

Из клетки он вылетать не хотел.

В углу гостиной горел камин. Как отцу удалось добиться эффекта огня без поленьев, Кир не знал, но видимость пламени была полной, и не только видимость, по комнате струилось тепло. Настоящие дрова в селенье жгли крайне редко, здесь ценили деревья.

На нежно-розовой скатерти накрытого к завтраку стола играли голубые и белые блики, это солнце поднялось выше и теперь смотрело в верхнюю часть большого окна. Там, над обычным стеклом, помещался витраж, на котором легкий, белый корабль уходил в спокойное, светлое море. У горизонта виднелась земля, витраж словно возвращал к жизни один из потерянных материков. Каждый раз, когда семья садилась за стол, прежде чем начать есть, все поднимали глаза к картине и замирали на миг. Взоры их устремлялись за стекло витража, в небо над Гласицами, передавая ему свою мечту и надежду.

Мальдина разложила по тарелкам высокий, дымящийся омлет, поставила блюдо с салатом. Тэлион поднял кубок с вином из местного горного кизила. Приезжая домой, Кир всякий раз убеждался в истине – самая вкусная еда та, которую готовит мама.

Мальдина рассказала о недавнем вызове в больницу Гласиц. Такое случалось не редко, целительницу ее уровня приглашали всегда, когда людские врачи опускали руки. В последний раз ей удалось срастить ногу юному гоблину, который, в пылу детской игры, упал с крыши. Тэлион хмурился:

– Нашла на кого расходовать дар! Этот гоблин сам виноват.

– О чем ты? – засмеялась Мальдина. – Самый большой расход моего дара пошел на тебя, в ту ночь, когда я спасла тебя после ранения, и мы познакомились.

Кир улыбнулся. Он слышал эту историю много раз, и столько же раз отец высказывал недовольство, когда за мамой приезжал триард старосты Гласиц, чтобы отвезти ее в городскую больницу. Кир знал, что причина кроется не в мамином целительстве, а в глубокой тоске отца. Он тосковал по оставленной службе, по экспедиционному корпусу, по собственной важной работе.

Праздничный завтрак и мирная беседа закончились в тот момент, когда Мальдина внесла в гостиную дымящийся кофейник, и запах "Золотого зерна", привезенного Киром, разнесся по комнате. Мама гордо поставила кофейник на стол, но божественный запах отцу не понравился.

– Откуда это? – строго спросил он.

Кир нехотя выдавил, что привез кофе в подарок.

– Я вижу, у тебя появились деньги. На кого ты работаешь? Почему скрываешь, кому принадлежит фирма?

Кир попробовал отговориться, но у него не вышло, отец продолжил допрос. Сказались навыки военной службы, и тогда Кир сорвался:

– "Золотой дракон" фирма атлантов. Теперь ты доволен?

– Я так и думал! Мне все время казалось...

– А чтоб тебе ничего не казалось, и ты лучше осознал реальность, добавлю, что это единственное место, куда меня взяли после встречи с твоим давним знакомцем, Альвердо ан Нирэ. Эта сволочь перекрыла мне все пути. Ну, вот, теперь ты все знаешь. Тебе стало легче?

– Альвердо... – ахнул отец. – Когда-то он пошел на поводу у Коляды, не поддержал нас, теперь эта странная история. С тех пор, как он задумал вернуть жену, его трудно понять. Он на все готов ради нее. Никто не знает, что он сделает в следующий миг.

– Сочувствую его жене. – Буркнул Кир, но отец отмахнулся.

– Ты не понимаешь, там замешана магия. Но как ты мог поступить на службу к атлантам? Ты же воевал с ними?!

– Ну, и что? Это было давно. Все меняется.

– Нет! – закричал эндил Лотт. – Честь неизменна. Я надеялся, что, утратив кальд, ты сохранил хотя бы ее!

– Хватит. – Кир с грохотом отодвинув стул. – Я сыт по горло. Лучше пойду спать.

– Я прошу вас! Не надо! – воскликнула Мальдина.

– Кир вернись, Кир вернись! – наперебой закричали скворцы.

– Мам, извини, я пойду. По мнению папы, чести у меня все равно нет, так пусть будет хотя бы сон. Я всю ночь в поезде...

Дверь за Киром захлопнулась. Мальдина подняла на мужа враз ставший усталым, тяжелый взгляд:

– Как ты мог!? Ты же знаешь, что он все потерял... Я благодарна Небу за то, что он начал работать, что нашел в себе силы вернуться в обычную жизнь. Ты, наверно, забыл, как после дисквалификации он ушел в леса, и мы долгие годы ничего не знали о нем. Я боялась, что больше не увижу сына!

Тэлион покачал седой головой.

– Даже если бы я хотел забыть, то не смог. Я все помню, родная! – он взял жену за руку. – Только это не повод, чтобы работать на врагов.

Мальдина в что-то беззвучно шепнула, устремив взгляд на витраж с кораблем.

Кир лежал на кровати, растянувшись поверх одеяла, и смотрел в потолок. Он вспоминал прошлое.

Когда-то давно, казалось, в другой жизни, оканчивая академию, он с выпускниками поехал на сокрытый остров Туманов, откуда и принес кальд.

После праздника Артан, в дни зимнего солнцестояния, когда солнце поворачивает к весне, наступала магическая ночь безвременья. Магам становятся доступны земли, давно ушедшие с лика земли.

Ночью левитационная платформа принесла 15 выпускников и их наставников на западное побережье, к Покинутым землям. Там, под водами залива Эстбалта, покоится мыс Туманов, оттуда родом все кальды Земли. Говорят, до гибели континентов остров назывался Буян, и множество легенд рассказывали о нем.

Кир помнил ту ночь до мельчайших подробностей. Ближе к рассвету маги встали у линии прибоя, дожидаясь восхода Арктура. Холодный ветер дул с залива, гоня череду волн, мир ждал чуда. Наконец червоно-золотой Арктур – звезда боевых магов – взошел над горизонтом. Раскрытие мира началось. Вначале в морской дали сгустилась мгла. Звездная ночь над Эстбалтом потемнела, потом изменился плеск волн, становясь приглушенней и тише. И вот залив отступил, и открывалась земля. Вначале зыбкая и неверная, с каждой минутой она обретала реальность. Призрачный берег уходил в даль, укутанную туманом. С севера донесся долгий тоскливый звук, и слабый луч света прорезал молочные хлопья.

– Пора!

Зов маяка древнего мыса Туманов возвещал о том, что пространство раскрыто, и перед юными магами лежит былая земля. Свет маяка поглотит туман, но сигнал будет слышен и напомнит о времени, проведенном на затонувшей земле.

– Смотрите на Арктур и слушайте зов маяка. Они не дадут вам забыться и укажут путь.

Звезда ярко светила над морем, на севере, правее мыса. Во время похода за кальдами она должна изменить положение и оказаться в той точке неба, где была в прошлом. С рассветом мыс вновь исчезнет под водами, и Арктур вернется на прежнее место.

– Сохраните в душе связь с землей. Не увлекитесь скитаньем в тумане, помните, лучше вернуться без кальда, чем остаться в безвременье навсегда!

Выпускники академии ступили на призрачный мыс, почти сразу растворившись в перистых, мутных объятьях тумана. Ветер стих. Арктур над головой немедленно сделал прыжок. Теперь он горел точно на западе, указывая путь вглубь полуострова.

Кир и Винлот заранее договорились держаться вместе. Шагнув в туман, они даже взялись за руки, чтобы не потерять друг друга, но в следующий миг Кир оказался один. Недаром говорили, что свою судьбу каждый встретит сам.

Он стоял на каменистой тропе, ведущий сквозь поле высокой белесой травы, и оглядывался по сторонам, ища Винлота. Высокие стебли чуть поблескивали, то ли в свете мутных звезд, то ли от влаги, а за ними стояла сплошная завеса тумана. Кир попробовал закричать, позвав товарища, но не услышал собственного голоса. Мир казался мертвым, ни дуновения ветра, ни шороха трав, ни стука камней под ногами. Сделав пару шагов, он почувствовал невероятную легкость, ему показалось, что здесь можно летать. Он побежал вперед, почти не касаясь земли, спустился с холма, с ходу забрался на высокую каменную гряду, и тут услышал протяжный, печальный зов маяка – единственный звук, проникающий в этот мир. Кир поднял голову. Арктур сиял строго на западе. Тропа вела к скалам, он пошел вперед. Неожиданно хлопья тумана рассеялись, открыв впереди невероятную панораму. Кир стоял над обрывом, под ногами был черный гранит отвесной скалы, она стеной уходила вниз, где-то там, на дне пропасти, клубился туман. Впереди, в десятке шагов, возвышался другой утес, такой же черный и неприступный, и на самом его краю, словно бриллиант, сверкал кальд. Среди всех черно-серых мертвых каменных глыб он один казался живым, он звал, он притягивал и манил. Обходного пути не было. Маяк снова издал печальный стон, и небо над головой чуть посветлело, говоря о том, что пора возвращаться назад.

Кир прикинул на глаз ширину разделяющей пропасти. Несмотря на все навыки, полученные в академии, риск не допрыгнуть был слишком велик. Умом он понимал, что очень рискует, но здесь, в этом застывшем мире, не было страха.

Он отошел назад, разбежался и прыгнул. Навыки не понадобились, прыжок превратился в полет. Пропасть медленно проплыла под ногами и, едва он встал на твердую землю, как кальд оказался в руке. Кир сжал пальцы, и в тот же миг все вокруг закружилось и понеслось.

Он открыл глаза. Брезжил рассвет, он лежал на побережье Эстбалта, волны бились о берег, ни мыса Туманов, ни маяка, только бескрайняя водная гладь. Низко над горизонтом, на севере, красным золотом горел Арктур.

– Ты нашел кальд.

Мэтр Юлиин склонился к Киру. Кир сел, еще не до конца понимая, что происходит, разжал ладонь и посмотрел на кристалл. Прозрачный камень сиял, меняя цвета, он был небольшим, в половину ладони, он улыбался встающему солнцу, от него шло тепло.

– Помни, кальд не дает могущества, он лишь усилит твои возможности. Его сила зависит от духовной мощи того, кому он принадлежит. Чем мудрее и многограннее маг, тем больше возможностей дает ему кальд, чем примитивнее желания и стремления мага, тем слабее становится кристалл. У некоторых магов, кальд превращается в простой камень, утратив силу.

– Я знаю.

Кир поднялся на ноги, оглядываясь, ища однокурсников, пятерым повезло, они рассматривали драгоценные камни, Винлота среди них не было. Наконец Кир увидел его, юный маг лежал на земле без движения, будто спал. Его душа не вернулась с мыса Туманов.

– Тот, кто остался в безвременье, не может проснуться.

Неподалеку, на побережье, раскинулось особое кладбище – "Дом потерянных душ". Считалось, что не вернувшиеся останутся на мысе Туманов до тех пор, пока он не покажется над водой, снова став частью этой земли.

Кир верил, что Винлот не заблудился, не утратил счет времени, а сознательно выбрал свой путь. Ему было слишком хорошо там, среди трав и туманов, где можно летать, где кальды светят ярче звезд. Когда-нибудь он вернется в наш мир, выйдя из вод вместе с мысом.