Текст книги "Континент(СИ)"

Автор книги: Т Одинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 41 страниц)

Служба Спасения располагалась на окраине Соединенной. Как все здания в этой части города, оно относилось к тому типу построек, которые неизвестный остряк метко назвал "новое старье". Домам не исполнилось и тридцати лет, а на фасадах уже пролегли трещины, штукатурка кое-где облупилась, а в подвалах плодились поколения особо крупных и злых комаров. Район назывался Северная Дубрава, название оставалось единственным, что напоминало о некогда зеленевшей здесь роще. Кир еще помнил время, когда тут шумели дубы, теперь лишь жалкие деревца одиноко торчали из асфальта или образовывали крохотные садики. Большей частью здесь жили мумми. Район считался тихим и спокойным. Смутьяны из гоблинских кланов избегали селиться в нем, не желая соседствовать со Службой Спасения. Само здание Службы Киру искать не пришлось, широкое и приземистое, оно издали было заметно из-за башни для левитационных платформ, возвышающейся над округой. Кир задрал голову. Наверху, на швартовой площадке, висела платформа, значит, сегодня вылетов нет.

Служебные спасательные триарды стояли во внутреннем дворе, широченные ворота которого украшала надпись: "Не задерживать выезд". Снаружи, у стены, были припаркованы три машины сотрудников: два монора и старенький диард с царапиной во всю дверцу. Поставив новенький сверкающий монор атлантов рядом с ними, Кир отметил, что спасатели живут бедно, не чета "Золотому Дракону", у которого гараж забит под завязку.

Дежурный тролль в потертой форме, склонив огромную голову набок, с детским любопытством уставился на входящего. Никаких документов у Кира он не спросил, а просто ответил:

– Вам туда! – ткнув пальцем в кабинет полковника.

Начальник Службы Спасения, оторвавшись от бумаг, отложил в сторону янтарную курительную трубку и посмотрел на гостя через огромный стол, заваленный папками, книгами и листами бумаги. В его взгляде читались тоска и легкое раздражение. Он вежливо предложил Киру сесть, порылся в ворохе документов, перелистал папку на скоросшивателе, и наконец нашел искомый приказ.

– Документ имеется! – подтвердил он. – Вы можете ехать в запретную зону, а мои люди обязаны вас сопровождать. Скажу вам честно, господин эльф, мне это не нравится. Запретная зона не место для прогулок. Лучше бы вам туда не соваться! Но приказы, как говорится, не обсуждают.

– Но ведь там есть безопасные места. – Заметил Кир. – Проект "Счастливый дом" одобрен в Светлом совете.

Стас Кашинский безнадежно махнул рукой.

– Кем одобрен? Вы не знаете Брега Лески! Он что хочешь одобрит, если... – он осекся. – Или вы его знаете?

– Нет. Никогда его не видел. – Успокоил Кир полковника.

Кашинский спрятал злосчастный приказ обратно, в папку, и поднес янтарную трубку ко рту.

– Я дам вам лучшего проводника – капитана Ярова. Он знает побережье как свои пять пальцев, к тому же у него нюх на шторма, смерчи, бури. – Полковник многозначительно поднял палец. – А бурь в это время года много!

Он пригласил дежурного и распорядился:

– Максима Ярова ко мне, и поживей!

Если во время дежурства нет вызовов, это хорошо. Значит, никто нигде не тонет, не теряется в горах, не блуждает по лесу. Но сегодня Максиму хотелось уехать подальше от столицы, погрузиться в проблемы других людей, спасать их, не думая о себе и о личных делах. Потому что дела эти повергали его в уныние.

Говорят, "чужая душа – потемки", ничего в ней толком не разберешь, особенно если это душа женщины. Еще несколько дней назад Максим считал, что все в его жизни идет хорошо и даже отлично. Почти два года он встречался с Мариникой, они гуляли, ходили на чемпионаты по игре в ножной мяч, ездили за город, а самое главное, любили друг друга. Максиму казалось, что все идет прекрасно. Он только не мог понять, почему Мариника не хочет переехать к нему жить, почему все время приходит и уходит, ведь это так неудобно. Размышления натолкнули его на простой вывод – настал момент сделать девушке предложение, чтобы она стала его женой!

Как и положено у людей, он купил для Мариники кольцо, подарил цветы и предложил выйти за него замуж. Мариника потупилась и притихла. Максим, было, решил, что девушка засмущалась или от радости лишилась слов. Но, когда она заговорила, он понял, что ничего не смыслит в женской душе.

Мариника посетовала на то, что он совсем не интересуется ее творчеством, а ведь она без пяти минут великий художник, вот-вот закончит учебу. Маэстро обещал поручить ей важный заказ. Потом она начала ругать работу Максима за опасности и постоянный риск, пожаловалась, что постоянно боится, вдруг Макс не вернется с очередного задания. Ей хотелось, чтобы муж был рядом, никуда не уезжал, не боролся с чудовищами, не воевал со стихией. И вообще, ей совсем не хотелось остаться вдовой с маленькими детьми на руках!

– Какие дети, какая вдова? – растерялся Макс. – Мы же это... пока не хотели детей, да и я пока жив!

– Пока... – с грустью передразнила его Мариника. – А что будет дальше?

Максиму надлежало подумать о будущем, прежде чем делать ей предложение. Он обещал, и подумал очень серьезно, во-первых, о детях – тут он был только "за", Максим всегда хотел иметь много детей, не меньше трех, как было в их семье. Во-вторых, о рисовании Мариники. Он считал, что его вполне можно бросить, чтоб заняться детьми. В-третьих, о работе спасателя, которую бросать как раз нельзя, работа ему дорога и важна. Мариника все это выслушала, долго молчала, что-то осмысливая про себя и, наконец, не сказав ни да, ни нет, объявила, что давно обещала навестить сестренку и маму, пусть Максим поедет в Светлянск вместе с ней, познакомиться с ее близкими, а уж потом она подумает над его предложением.

Макс попытался объяснить, что весна у спасателей – самый напряженный сезон, сплошные несчастные случаи, наводнения, паводки и прочие неприятности, устранением которых ему надлежит заниматься.

– Как я брошу ребят? Как уеду? Давай поедем потом, в отпуск!

Мариника насупилась:

– У тебя все сезоны напряженные, легких у вас не бывает!

Максим про себя отметил, что в этом она права – работы у спасателей всегда полно, но в слух стал активно спорить, убеждая отложить поездку до лета. Тогда Мариника поставила вопрос по-женски, ребром:

– Либо я, либо работа! Кто тебе дороже, твой отряд или я?

Прямого ответа Максим дать не смог, и начал юлить, объясняя, что любит он Маринику, но обязан исполнять свои должностные обязанности, а долг спасателя требует... В итоге Мариника обиделась и решила поехать в Светлянск одна. Максим проводил ее до вокзала, поцеловал, посадил в поезд и пошел на дежурство. Дежурство, как назло выдалось не просто спокойным, а мертвым, ни одного вызова. Отряд скучал. Спасатели коротали время, кто чем мог.

Дирук и Янек сели за партию "битв королей", древнюю игру, пережившую все времена и катаклизмы. Она по-прежнему учила людей продумывать ходы на игровой доске и строить стратегические планы. Над ее загадочным старинным названием бились историки и филологи всех народов, состояло оно из двух неведомых ныне слов. Что такое "шах" ученные еще смогли разобраться, так назывались повелители атлантов и вожди гоблинов. А вот что такое "мат" – осталось тайной. Было в этом слове что-то опасное, говорящее о конце и полном разгроме, потому что после объявления мата один из игроков терпел поражение и игра заканчивалась.

Янек играл, спокойно продумывая каждый шаг. Молча подвинув черную фигурку коня, он стал ждать. Дирук, напротив, сопел, ерзал на стуле, вздыхал, вытирал со лба пот и шумно обсуждал свои планы с сослуживцами. Казалось, он решает проблему жизни и смерти.

– Может, пойти слоном? – спросил он у гоблина.

Куэ в ответ почесал затылок и радостно согласился:

– Давай слоном! Интересный зверь, мне нравится! Неужели такие когда-то водились? Как думаешь, командир, были на Земле слоны или нет?

Слушая в пол-уха болтовню товарищей, Макс мерил шагами комнату.

– Были. – Твердо отрезал он. – На Южном континенте.

– А куда делись?

– Ты что, в школе не учился? Континент то затонул. А перед тем, на нем поорудовали безумные маги, те, которые развели страшные болезни и паразитов. Хорошо, что они затонули! Хотя слонов, конечно, жаль.

Дирук недоверчиво разглядывал доску:

– Может, ферзем пойти?

– Здорово! – снова одобрил гоблин. – Ферзем – самое то! Просто отлично! Интересно, кто такой ферзь? Может, тоже зверь какой-то, как думаешь? Слон, ферзь – какая разница? Я в "битве королей" ни демона не смыслю. Слишком сложная игра.

– Так какого ж мрака тогда подсказываешь!

Поняв свою оплошность, Дирук переключился на Максима:

– Командир, хватит маятником ходить! Уже всю комнату шагами сот раз измерил. Лучше подскажи, чем ходить?

Оторвавшись от раздумий о Маринике, Максим сосредотачивается на игровой доске.

– Ферзем. – Заключил он, и ушел к окну.

Глядя на улицу, он заметил, что у Службы Спасения, кто-то неумело паркует новенький монор. Блестящая черная машина выделялась на фоне старых, видавших виды моноров сотрудников, и даже диард Кашинского смотрелся на ее фоне неуклюжим битым утюгом.

– Везет же некоторым! – вздохнул Максим, наблюдая за неловким маневром водителя. – Если бы Единый раздавал машины согласно мастерству, то я бы давно имел триард. А этот чудик ездил бы на детском велосипеде. Интересно, почему он поставил машину именно здесь?

Максим уже в пятый раз попробовал вызвать на связь Маринику, но кристалл не загорался, оставаясь безучастным, словно девушка вычеркнула Максима из памяти и из своей жизни. За что? Почему? Максим вспомнил, как подарил Маринике личком, как она радовалась, как они вместе ходили к специалисту по магической связи настраивать хитроумный кристалл. Поначалу Мариника боялась брать личком в руки, и тогда Максим сказал ей, что свет, возникающий в недрах кристалла, это свет их любви.

А теперь все погасло, света нет. Личком не выходит на связь. Значит, Мариника забыла Максима!

Грустные рассуждения прервал хлопок двери. В комнату впорхнула секретарша, неся скрученный в рулон плакат с начерченным графиком дежурств. Рисуя его в первый раз, она сделала три ошибки, в результате получилось, что один и тот же отряд дежурил подряд пять раз.

– Ну, ошиблась... – призналась Айрис. – Что поделаешь! С кем не бывает.

С ней такое бывало постоянно. Недаром она уже четвертый год подряд безуспешно пыталась сдать экзамены в Академию Целительства. Но Айрис не переживала, ведь она была эльфийкой, причем юной, а жизнь у эльфов длинная, не чета людской. Поступать в академию можно хоть десять лет подряд. Максим подумал, что будет страшно, если она, не приведи Небеса, все же поступит. Худо тогда придется больным от ее постоянных ошибок!

Айрис стояла спиной к мужчинам, не спеша разворачивая и прикрепляя большой плакат к стене. Ее светлые волосы были собранные в пушистый хвост, доходящий до пояса. Макс опустил взгляд ниже – хорошая попка, жаль ножек не видно, их полностью закрывала длинная эльфийская юбка, вся в каких-то завязках, шнурочках, висюльках и бахроме. Остальные спасатели тоже уставились на Айрис, но интересовали их больше не ее прелести, а график дежурств. Всем хотелось знать, какие отряды дежурят в Эйлер – знаменитый весенний праздник.

Айрис, не торопясь, раскручивала длинный лист.

Максим отвернулся к окну, черный монор стоял у стены, и водителя уже не было. Пока Макс его высматривал, за спиной взвыл разноголосый хор спасателей.

– Ну, почему!? – вопрошал Куэ. – Почему именно мы?

– В сам Эйлер? – с ужасом уточнил Максим.

– Нет, хуже! – простонал Дирук. – Сразу после праздника. Идти на службу, чуть свет, после двух суток гуляния...

– А в праздник, что лучше! – заорал кто-то из другого отряда.

Айрис резко обернулась, зазвенев многочисленными амулетами. Чего только не было у нее на шее! Медальоны с рунами, талисманы с камнями, заговоренные серебряные цветы и звезды... Запас на все случаи жизни! Только при сдаче экзаменов эти вещицы почему-то не помогали.

– На вас не угодишь! – возмутилась эльфийка. – Вам и перед праздниками плохо, и после, а уж во время – так полный кошмар!

Максим вынужден был с ней согласиться. Айрис опять повернулась к стене, разглаживая и поправляя свое творение. Максим, задумавшись, уставился на нее.

– Я все вижу! Ты на меня пялишься! – не поворачивая головы, прокомментировала она.

Максим оскорбился:

– Что ты видишь? У тебя глаза на заднице, что ли?

– Я все вижу внутренним взором! – гордо ответила девушка.

– Лучше бы на экзаменах подглядывать научилась! – вспылил Макс, но тут же смягчился. – Скажи, ты и, правда, чувствуешь взгляд?

Айрис, наконец, прикрепила график к стене и взглянула на Макса пронзительно серыми, светящимися глазами, будто просверливая его насквозь.

– У тебя проблема с подружкой. – Вынесла она свой вердикт.

Спасатели замолчали и уставились на командира.

– Что ты себе позволяешь?! – Крикнул Максим, чувствуя, что краснеет.

Но эльфийка уже развернулась, звякнув амулетами и, высоко подняв голову, вышла из комнаты, не удостоив командира ответом.

Максим выпалил ей в след что-то злое насчет глупых и бестолковых девчонок-недоучек, и нервно заходил по комнате. Он думал, куда бы уйти, чтоб успокоить нервы. Единственное, что пришло в голову, пойти в отдел метеомагов. Конечно, никакая сводка погоды его не интересовала, все равно вылетов не было, но очень хотелось пройтись по длинному темному коридору и побыть одному. Он уже взялся за ручку двери, желая выйти, когда ее с силой рванули с другой стороны. Максим чуть не врезался в широкую грудь дежурного тролля, пришедшего с поручением. Тролль вовремя затормозил, встал и растеряно захлопал глазами. Потом, запинаясь, извинился, что чуть не сбил человека, почесал в затылке и, наконец, вспомнил, зачем пришел.

– Полковник Кашинский вызывает к себе капитана Ярова. Срочно.

– Вызов на задание? – оживился Максим.

– Нет. Там это... из "Золотого дракона" пришли. Их надо отвести в зону.

Более неприятное задание трудно было представить. Пока Максим шагал вслед за троллем в начальственный кабинет, злость на судьбу, обстоятельства, Стаса Кашинского и, конечно, на фирму атлантов, закипала в нем как масло в котле, грозя прорваться наружу. На пороге Максим сделал несколько глубоких вдохов, медленно выпуская воздух через нос. Считалось, что несложное упражнение позволяет быстро успокоиться. В кабинет он вошел, по возможности отбросив эмоции, по-военному чеканя шаг. И все было бы хорошо, не окажись перед столом Кашинского вальяжно рассевшегося на стуле остроухого. Еще одни эльф за сегодняшний день, это слишком! Вероны с ее прозрениями Максиму хватило с лихвой! Но если девчонка была простой секретаршей, то тут, у полковника, по всему видно, сидела птица высокого полета.

Рослый мужчина о чем-то мило беседовал со Стасом Кашинским. Его дорогой черный костюм украшала золотая эмблема с атланским драконом. Такая дикая нестыковка – эльф на службе атлантов, почему-то вызвала у Максима приступ настоящего бешенства. "Сразу видно – продажная остроухая сволочь!" – подумал он.

Словно отвечая на его мысли, эльф повернулся к Максиму, улыбнулся, кивнул, приветствуя, и почесал указательным пальцем кончик удлиненного уха. Улыбка, как показалось Максу, была у него ехидная, хитрая.

Кашинский представил мужчин друг другу. Имя эльфа показалось Максиму смутно знакомым – Кирлонд Лотт. Вроде, он где-то слышал такое имя, но где?

Эльф привстал, вроде бы, хотел пожать Максу руку, но вовремя почуяв, что капитан руки ему не подаст, ухмыльнулся, и снова сел. При этом, Максим все же успел заметить, что запястье остроухого обвивает белая полоска шрама, похожая на ожог. Точно такой же след он видел когда-то на руке Риндэйла. На самом краю сознания мелькнула смутная мысль, еще немного и пришла бы догадка, но Макс упрямо тряхнул головой, отбросив ее. Мало ли какие шрамы бывают!

Кашинский начал излагать суть задания, делая вид, что все идет как положено и никакой неприязни у собеседников нет. Он рассказал, что представителей "Золотого Дракона" требуется проводить в запретную зону для съемок и изучения территории. О каком изучении идет речь, полковник уточнять не стал, а лишь выразительно посмотрел на Максима. Далее он подчеркнул, что капитан Яров назначен ответственным за операцию, ему надлежит выбрать безопасный маршрут и назначить подходящую дату для выезда.

– А почему для выезда? – удивился эльф. – Я видел, у вас на вышке левитационную платформу. Почему бы не полететь на ней?

Максима взбесило, что остроухий почти указывал, на чем отправляться в путь, чувствовал себя, будто дома. Вольготно расположился в кабинете шефа и задавал вопросы, в то время как Максим стоял навытяжку рядом со столом полковника и вынужден был исполнять приказы. Максим едва сдержался, чтобы не заорать, что ехать или лететь, решат спасатели, а приспешники атлантов пойдут туда, куда их поведут и так быстро, как скажут! Он невольно вспомнил Риндейла, который бросил отряд и ушел, наплевав на то, что заменить его неким. И вот сейчас платформа действительно стояла на вышке, но лететь на ней было некому. На задания, которые начальство считало особо важными, пилота присылали из другого округа, на все остальные спасатели ездят на триардах или же топают на своих двоих.

Полковник Кашинский рассказывать правду не стал, а ответил эльфу вежливо и очень дипломатично.

– Видите ли, в районе, куда вам надлежит ехать, нет возвышений, на которые можно посадить платформу. С плоского грунта ей не взлететь, ничего не поделаешь! Район, куда вы направляетесь, примыкает к южной части Карайских гор, рядом с заливом Олфуса. От столицы ехать недалеко. Всего часа три-четыре – и вы у цели.

Но обмануть остроухого оказалось не так легко.

– Ну, надо же, ни одной возвышенности? Извините, а можно взглянуть на карту? Просто так, из чистого любопытства.

Максим напрягся, если эльф не полный болван, он увидит, что на карте есть горы, а значит, платформа запросто может и сесть и взлететь. Как раз в тех местах проходит знаменитый Южно-Карайский хребет, о нем все знают, в его ущельях последнее время стали регулярно пропадать люди.

Но Стас Кашинский рассудил по иному, и карту с видом района дал. Эльф посмотрел на нее, усмехнулся, видно, все понял, но вслух ничего не сказал.

Кашинский приказал Максиму:

– Зайди к метеомагам. Посмотри прогноз и назначь дату поездки. Выбери день поспокойнее. Ты ж знаешь, Олфус на юге открыт Океану, там вечные бури.

Тут Максима прорвало, терпеть он больше не смог. Нелепица окончательно вывела его из себя, и он рассмеялся едва ли не в лицо командиру.

– Извините, полковник, но зачем выбирать для похода погоду, если эти... – он с трудом сдержал бранное слово, – хотят поселить там людей?! Пусть атланские умники посмотрят на шторм, почувствуют ветер, и тогда, быть может, поймут, что нельзя жить у кромки прибоя. Океан их сожрет!

Полковник насупился и негромко хлопнул ладонью по столу, больше для порядка, чем от злости.

– Капитан, вы забываетесь! Приказ есть приказ. Выполняйте!

– Как скажете, командир... но там рядом Лунд, может, возять подкрепление, вдруг опять появятся монстры?

– Лунд оставьте в покое! – рявкнул Кашинский. – Это все бабские сплетни, никаких монстров нет. Ясно вам, капитан?

Глядя прямо перед собой, словно обращаясь не к полковнику, а к стене за ним, Максим отчеканил:

– Так точно! Слушаюсь! Поход назначаю на 28 марта, первый день после окончания праздников Эйлер. Сейчас Олфус штормит, ветра ураганные, но метеомаги пообещали, что к тому времени все уляжется.

– Уверен? – усомнился полковник. В ответ Максим кивнул. – Хорошо. Тогда, господин Лотт, ваша поездка назначена на первый рабочий день.

Макс был счастлив услышать горький вздох эльфа. Конечно, кому охота вставать чуть свет и тащиться куда-то в первый день после праздника? Ничего, пусть тоже помучается, ведь отряду Макса все равно предстояло дежурить!

Идя по длинному коридору, Максим мечтательно вынашивал план, как подберет для эльфа самый тяжелый маршрут, который Лотт надолго запомнит. Максим несколько раз повторил про себя имя остроухого, и вдруг его осенило. Конечно же, он вспомнил, где его слышал, о нем рассказывал Риндэйл! Кирлонд Лотт – его бывший напарник и бывший боевой маг. Очень странно видеть боевого мага, воевавшего в Локальную войну, на службе у атлантов.

Конец первого месяца весны в этом году выдался теплее обычного. К Эйлеру птицы косяками потянулись с юга континента на север вплоть до самого Полярного архипелага. После гибели континентов пути их миграций значительно сократились, почти все они пролегали теперь над сушей. Из-за этого птицы успешнее добирались до своих гнездовий, ведь одно дело преодолевать Океан, и совсем другое лететь над лесами и полями, где можно и укрыться, и восстановить силы. Некогда поредевшие из-за катаклизмов, стаи стали многочисленней прежнего. Задери голову, и увидишь, как клин за клином они летят над столицей до позднего вечера. Днем около площади Совета их голоса не слышны, но в Общих районах кажется, что птицы перекликаются между собой прямо над головами прохожих. Они радуются приходу весны и встрече с родными краями.

В вечернем небе низко над землей летели гуси. Кир видел, как стая пошла на снижение, чтобы расположиться на ночлег близь Хрустальных озер, к востоку от Соединенной. Намного выше острым клином рассекали закат белые лебеди. Оранжевые лучи делали оперение птиц золотым, курлыканье звучало торжественно и тревожно. Стае предстоял еще долгий путь.

В старые времена птицы сворачивали на запад, туда, где смыкались границы трех государств: гномов, западных эльфов и мумми, но теперь над теми землями раскинулся Океан. Птицы стали гнездиться восточнее, на заливных лугах Окраинных Земель. Но перед тем как лететь к новому дому, год за годом они сворачивали на запад, делая круг над Океанам там, где под толщей воды лежала их древняя родина. Печальными криками поминали они погибшую землю. У каждого, кто хоть раз видел, как упорно летят белые стаи над бесконечной водой в надежде найти покинутый берег, сжималось сердце, и слезы подступали к глазам. Нынешние обитатели континента чем-то походили на птиц, они тоже не помнили старой родины, но сердце нашептывало им, что прошлое может вернуться!

Кир взглядом проводил стаю и посочувствовал лебедям. Их вожак, не зная усталости, продолжал полет. Птиц подгонял вперед древний инстинкт, а самого Кира в канун праздника выгнал из дома сыновний долг и горячие просьбы родителей. Эйлер предстояло встретить с семьей. Предпраздничный день пролетел быстро, приехав домой, Кир успел только схватить сумку и поспешил на вокзал.

По эльфийской традиции, в Эйлер следовало встать с рассветом и вместе с близкими наблюдать прилет птиц. Чем больше стай суждено увидеть, тем счастливее выдастся год. Но до этого Киру надо было ночь трястись в поезде, чтобы на утро, оказаться в Гласицах. Потом дойти до селенья Ручьи, и только там предстать пред светлые очи родителей.

Госпожа Лотт любила пернатых и считала их прилет истинным праздником. Кир не сомневался, что мама помнит каждую птицу, гнездившуюся в округе прошлым летом. У себя в доме Мальдина держала двух корских скворцов, с которыми вела бесконечные, весьма содержательные беседы. Благодаря ее любви и заботам, за пять лет жизни скворцы стали не просто ручными и не просто любимыми членами семьи, а донельзя обнаглевшими говорящими выскочками. От их пронзительных криков, вмешивающихся в любую беседу, спасало только покрывало, накинутое на клетку. Но против лишения пташек свободы резко возражала мама.

Ехать в гости с пустыми руками совершенно недопустимо, если не знаешь, что подарить, следует поискать что-нибудь милое и приятное, способное порадовать родительское сердце. Озаботиться покупкой такого подарка заранее Киру как всегда помешали дела, поэтому сейчас он рванул на бульвар Мастеров.

Бульвар – широкая улица протянувшаяся вдоль северной границы Общего района. Она отделяла его от центра, так что, куда бы не лежал путь Кира, в девяти случаях из десяти ему надо был пересечь бульвар. По его сторонам сплошными рядами стояли лавки гномов-ремесленников, в них продавалось все на свете, от велосипедов и обеденных столов до горшков с цветами и кухонной утвари. Более удобное место для покупки подарков трудно найти!

Кир вспоминал холодные вечера и пронизывающие ночные ветра окрестности Гласиц, и выбрал для мамы пушистую, нежную шаль, любимого мамой синего цвета. В соседней лавке ему в глаза бросился теплый мужской свитер. Приложив вещь к себе, он проверил, подойдет ли она папе по росту.

– Не волнуйтесь, он длинный! Хоть человеку, хоть эльфу впору. – Заверила пожилая гномица.

И верно, хоть свитер и был в традиционную гномскую полоску, но длины вполне подходящей. О расцветке тоже беспокоиться не приходилось, в селение, где жили родители, почти все товары поставляли гномы-мануфактурщики, так что ко всяким "полосочкам" и "клеточкам" эльфы привыкли. Кир вспомнил веселого рыжего балагура Ётрика, который через день приезжал в Ручьи со своей лавкой. Крохотное селение располагалось на верху горы, вроде не высоко, и дорога к нему вела хорошая, красивая и ровная, но почему-то эльфы редко спускались вниз, предпочитая переплачивать гному-торговцу. Он досконально изучил их слабости и привозил в Ручьи все, вплоть до соли и спичек, на каждую вещь накидывая приличный процент. В селении Ётрик мило улыбался эльфам, шутил, делал комплементы дамам, а за глаза посмеивался над жителями Ручьев, называя их ленивыми чудаками. И то сказать, обитатели Ручьев жили скромно, но почему-то вниз, в магазины, не шли.

Кир принял у гномицы пакет с упакованным свитером, поздравил ее с наступающим праздником и поблагодарил за ответное поздравление. Мысленно он вознес хвалу гномскому трудолюбию. Допоздна работать в лавке в канун Эйлера – это подвиг! Ведь в праздник гномы вставали так же рано, как эльфы, но в отличие от последних, не любовались прилетом птиц, а трудились. У гномов было заведено в праздник с рассветом начинать новое дело, будь то строительство дома, выплавка стали или любое ремесленничество. Эйлер они именовали Днем Мастерства, а потому, для удачи, с восходом солнца, закладывали первый камень будущего дома, вбивали сваю, клали шпалу, а затем, с чистым сердцем, шли веселиться и пить гномский грог.

Добравшись до вокзала, Кир понял, что трудолюбие не покинуло и некоторых его сородичей. На площади в столь поздний час еще работала эльфийская лавка сладостей, в которой Кир всегда покупал гостинцы родителям. На этот раз он решил порадовать маму лучшим сортом – "Золотое зерно". В пристрастии к кофе вкусы матери и сына сходились, а деньги атлантов давали возможность приобрести самый дорогой сорт.

От чудесного запаха молотых зерен и свежей выпечки у Кира засосало под ложечкой, он вспомнил, что последний раз ел днем, на работе, во время перерыва, а следующий ему предстоит не раньше, чем он доберется до дома родителей. Время до поезда еще оставалось, и он сел за столик в кафе.

Все же выпечка эльфов творит чудеса, не иначе, как тут замешана эльфийская магия! В купе Кир вошел в наилучшем расположении духа, будто и не было позади тяжелого дня. Он даже на время забыл, что всю ночь придется провести в тесноте, в одном из трех кресел, стоящих напротив другого такого же ряда. Впрочем, пока он был единственным пассажиром. Лелея мысль, что желающих покинуть Соединенную в канун Эйлера найдется не много, он закинул пакеты и сумку на багажную полку, вышел в коридор и встал у окна.

Когда поезд тронулся, часы на вокзальной башне пробили полночь. Кир вернулся в купе. Попутчиков оказалось двое. Сухонькая, сморщенная старушка устроилась напротив него, рядом с окном, и вязала на спицах. Морщинистые, желтоватые пальцы мелькали с поразительной быстротой, в то время как взгляд женщины оставался застывшим, устремленным в пространство, видно, она задумалась и вязала вслепую. Рядом с проходом грузный мужчина, пыхтя, запихивал вещи на багажную полку. Большая яркая коробка с бантом никак не хотела занять свое место. Человек встал на цыпочки, желая запихнуть ее, но чуть не упал от толчка поезда. Пользуясь преимуществом роста, Кир помог водворить подарок на полку.

– Огромное спасибо! Это светильник, я очень боюсь его разбить.

Мужчина вытер со лба пот, и сел, переводя дух. Он выглядел очень усталым, под глазами мешки, лицо отечное, бледное. Кир с грустью подумал, что ночной переезд никому не прибавит сил.

– Вы, случайно, не в Гласицы едете? – осведомился попутчик. – Может, поможете там коробку снять?

– Помогу. Я в Ручьи, это верхний поселок.

– Знаю, знаю! – обрадовался толстяк. – Осенью возил туда своих стариков, вроде как на экскурсию. Красиво, прямо картинка, только уж больно тихо.

– У меня там родители.

Отчего-то разоткровенничался Кир. Видно, кофе с пирожными подействовали на него умиротворяюще.

Попутчик ткнул толстым пальцем на багажную полку над головой Кира и радостно заключил:

– Тот-то я гляжу, у вас тоже пакет с подарками. Значит к предкам? Как и я. Не часто получается навещать их, верно? Дела, работа... А они всегда ждут. Мы ведь их дети.

– Верно, не часто выходит. – Подтвердил Кир.

– Во! Вы понимаете! У всех у нас так. Жалко их, а что делать? Мои уже совсем старики. Отец сильно сдал, все болеет. Ему уже семьдесят восемь.

Истолковав замешательство эльфа по-своему, мужчина пояснил:

– Я в семье младший, а мне уже сорок пять, тоже не мальчик, болезней хватает, то одно, то другое... а им помощь нужна! Вам пока не понять. Вы моложе!

И тут мужчина осекся, вспомнив, что перед ним сидит эльф, о чьем возрасте не стоит судить по внешнему виду. Возможно, остроухий куда старше не только его самого, но и его родителей.

Желая сгладить неловкость и поддержать собеседника, Кир кивнул:

– Да, нет, отчего же, я вас понимаю.

Чего уж тут не понять? Годы есть годы, что у людей, что у эльфов, они берут свое, оставляя след, хоть и расписываются на лицах по-разному.

Привлеченная разговором мужчин, старушка оторвалась от своего вязания, и посмотрела на Кира с нескрываемым любопытством. Маленькая, по-детски хрупкая, она выглядела ребенком, состарившимся, так и не успев повзрослеть. На Кира смотрели выгоревшие глаза, не утратившие за долгую жизнь страсти к познанию и лукавства. Старушка улыбнулась, от чего по лицу разбежались тонкие лучики, образовав сплошную паутину морщин. Кир подумал, что это и есть паутина времени, в которую, как муха в силки, попадает каждый человек. Женщина собралась с духом и обратилась к эльфу:

– Скажи, любезный, сколько же тебе лет? Никогда у меня не выходило верно определять возраст вашего брата.