Текст книги "Изо всех сил (ЛП)"

Автор книги: Стюарт Слейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 41 страниц)

– Которое важно, ибо вновь зашевелилась Япония. Она настаивает на передаче Гонконга, опираясь на союз с Германией, как местный гарант соглашения о перемирии.

Халл был неприкрыто высокомерен.

– Это просто начало, само собой. Они хотят загрести весь регион в свою "Великую восточноазиатскую сферу сопроцветания". И загребут, если никто не будет стоять на их пути.

– Ну, мы должны найти кого-то, кто встанет.

Стёйвезант внешне сомневался, но у него был сильный кандидат на эту работу.

Таиланд, Канчанабури[163], 11-я пехотная дивизия «Королевская кобра», учебный полигон

– Шевелитесь! До того места, где можно будет отдохнуть, ещё далеко.

Сержанты подбадривали солдат в своём обычном грубоватом стиле. Рядовой Монгкут негодовал. Несколько лет назад он уже отслужил в армии, но теперь был призван из запаса, в порядке формирования из 11-й пехотной боеспособного подразделения. На ферме у него остались жена, двое сыновей и одиннадцатилетняя дочь. Он был уверен, что они справятся. Конечно, если у них случатся неприятности, на выручку придёт остальная часть семьи.

– Как дела, дедуля? – один из новобранцев спросил с лёгким смешком. Между молодняком, призванным в последние подростковые годы и теми, кого призвали повторно – резервистами, отслужившими в прошлом десятилетии, была некоторая напряжённость. "Деды" в силу возраста и опыта обладали определённой неофициальной властью, и их опыт был полезен, но они тоже размякли в мирной жизни. Теперь они вновь проходили закалку. Нынешний марш на 40 километров и на весь день тоже был частью того процесса.

– Вас, салаги, мы уроем в любой день по вашему выбору. Во время моей первой службы у нас такие приятные прогулки были каждый день, только чтобы добраться до столовой. Причём в гору всю дорогу!

Солдаты, кто слышал эту речь, дробно зааплодировали. Монгкут огляделся. Вроде бы все, кто был рядом с ним, выдерживали темп, и неудивительно. Это был уже третий протяжённый марш-бросок их батальона, а темп обучения за прошедший месяц только нарастал. Он переложил винтовку "тип 45"[164] на плечо. Она была одной из тех вещей, которые не изменились начиная с его первого срока службы. Ходили слухи, что армия переходит к новой, более короткой и мощной немецкой K98[165], но сам он ещё ни разу не видел новой винтовки. В войска поступили новые каски, заменив старинные французские шлемы Адриана немецкими, похожими на ведёрко для угля[166]. У них также появились ремни немецкого образца, намного более практичные, чем старые. Характер армии тоже менялся, хотя пока трудно было понять насколько и в какую сторону.

По ощущениям Монгкута, было кое-что ещё. Он замечал скрытые усмешки, которыми обменивались их ротный офицер и комбат. Рядом постоянно был один из иностранных советников. Именно они отвечали за изменения в характере армии. Во время первой службы Монгкута акцент в приказах был на строгом исполнении всего предписанным путём без сомнений. Теперь всё решалось исходя из полученной цели, а как её достичь – имело значение только в том разрезе, что задачу необходимо выполнить.

Его мысли были прерваны треском винтовочного огня.

– Все в канаву!

Монгкут сам сиганул вперёд и почти потащил солдат за собой в укрытие. Большинство бойцов всё ещё топтались на дороге, неуверенные в происходящем и в предположительных действиях. У Монгкута была хорошая идея. Это тактическое упражнение, чтобы научить нас, как реагировать, попав в засаду. Он провернул затвор винтовки, проклиная покрывшую его пыль, пробежал взглядом вдоль края канавы. Вспышки выстрелов сверкали на опушке приблизительно в сотне метров от них. Монгкут нацелился на них и нажал спуск. Винтовка вздрогнула от выстрела холостым.

– Давайте, стреляйте в них. Иначе нас всех убьют.

Люди возле Монгкута последовали его примеру, но скороговорка их стрельбы показалась несерьезной по сравнению с пальбой, загрохотавшей сзади. К тому времени, когда он и его люди отстреляли всего по обойме, вдоль всей дороги зазвучали горны. Огонь прекратился, и офицеры начали собирать батальон.

– Народ, вы стоите там, – лейтенант указал на небольшую группу солдат, последовавших за Монгкутом. Они присоединились к другому выбранному отряду. Вскоре к ним присоединились ещё несколько человек. Прочие остались на дороге.

Комбат влез в кузов небольшого грузовичка и обратился к большой части батальона.

– Вы все мертвы. Вы умерли, потому что не думали. Когда устроили засаду, вы стояли на дороге и размахивали руками. Вы спрятались и ответили огнём, только когда ваши офицеры разобрались в обстановке и решили что делать. Вы ожидали, будто враг поставит на дороге большой знак "Осторожно, впереди засада"? Вы должны учиться думать и реагировать сами, как сделали эти люди.

Комбат махнул в сторону построившегося в стороне отряда.

– Они действовали как солдаты: нашли укрытие и ответили огнем. Вот вы, там, – командир указал на Монгкута. – Вас зовут Монгкут, и ваше звание – рядовой. Верно?

– Так точно, сэр.

– Нет, не так. Вас зовут Монгкут, и ваше звание – капрал. Вы все поедете назад на грузовиках и расположитесь в лагере. Таким образом, у вас будет время, чтобы почистить винтовки перед вечерним построением. Остальные пойдут пешком. Вперёд!

Над батальоном пронёсся стон от осознания мысли, что обратно в лагерь им придётся топать на своих двоих. Монгкут и его люди забрались в грузовики и почувствовали, как водители начали движение. Сержант пробрался ближе.

– Капрал, когда мы вернёмся в лагерь, вы получите под командование отделение. Посмотрим, как это у вас получится, – он убавил голос, – И, если вы нуждаетесь в совете, всегда спрашивайте у других младших офицеров. Капрал это только начало: мы будем продвигать вас.

Соединенное Королевство, Лондон, Даунинг-стрит 10, секретариат кабинета министров

– Они заморозили наше членство в Содружестве?

Лорд Галифакс стал тёмно-красным, с фиолетовыми пятнами и мертвенно-белыми кругами под глазами. Сэр Эдвард Бриджес не смог сдержать мысль, что извещение об отсоединении доминионов вызвало у премьер-министра очень патриотическую реакцию. Он одновременно стал красным, белым и синим, как по заказу. Бриджес был серьезно обеспокоен, что Галифакс вот-вот получит сердечный приступ и замертво упадёт на пол. Размышления привели его к тому, что он задался вопросом: а не будет ли лучше, если это случится?

– Не совсем, премьер-министр. Хотя, постороннему взгляду могло бы показаться именно так, а за пределами Империи так и будет воспринято. На самом деле они признали правительство в изгнании, базирующееся в Оттаве, законным правительством Британии, и отклонили ваше требование признать законность власти. Посему, так как ваше правительство не признано, оно не является частью Содружества. Британия до сих пор находится в Содружестве, но не правительство, возглавляемое Вами.

Оттенок багрового в облике Галифакса потемнел ещё больше. Бриджес видел, как на его лбу пульсируют вены.

– Это оскорбление, личное оскорбление. Они заплатят за него! И насколько тут замешан его величество? Как он смел вмешиваться в управление Империей таким способом?

– Ну, технически, если не вдаваться в подробности, это его Империя. Более того, сообщение из Дэвентри могло легко интерпретироваться как уведомление доминионам, что они всё ещё подчиняются лондонскому кабинету. Если мы предполагаем, что ссылка на Управление Колоний и Доминионов была дана только, чтобы признать губернаторов колоний и доминионов, то единственный кабинет с общей властью находится в Лондоне. Проблема состоит в том, кто быстрее разберётся в контексте сообщения. Очевидно, что и интерпретация, предпочтительная нам, и текст сообщения были изменены тем же способом, когда мы повторили передачу в полночь. К сожалению, вопреки моему совету, в Центральном офисе перестарались и внесли в оригинал несколько других изменений. В результате в полночь было передано то, что уже известно как "Поправка Галифакса", и никто не признаёт её. Не помогло даже то, что BBC отправило её открытым текстом.

Ярость на лице лорда Галифакса сменилась подозрением. Ага, вторая стадия, подумал Бриджес. Власть развращает, а неограниченная власть развращает абсолютно. Первая стадия – гнев на оппозицию, а вторая – подозрение в адрес всех, кто может показаться оппозицией. Третья будет, в основном, в виде возмездия подозреваемым во второй фазе.

– Могу ли я предположить, премьер-министр, что сейчас многое можно обрести с помощью демонстрации великодушия? Меры, принятые доминионами, точно также вызваны задетым самолюбием и уязвлённой гордостью, не более того. Щедрый жест, примирительное обращение, и все пойдут достаточно далеко, чтобы успокоить взрывоопасную обстановку. Подумайте о доминионах как о детях, которые посчитали себя несправедливо обиженными, и в негодовании убежали, чтобы дуться тайком. Спокойные слова и щедрые жесты более эффективны для разрешения ситуации, а резкие слова и действия только ещё более воспламенят страсти. Наше отношение к ним должно выражаться как "в горе, но не в ярости".

– Сэр Эдвард, вы выходите за пределы своей компетенции. Это задача для МИДа и Управления колоний и доминионов. Могу сказать, что господин Батлер[167] и я находимся в полном согласии. Если мы будем терпеть разногласия со стороны доминионов, они подроют сами основы Империи. Их следует подчинить, и быстро. Им покажут отеческий ремень, сэр Эдвард, и он положит конец их претензиям.

Бриджес неслышно вздохнул и почувствовал, что камень на душе становится всё тяжелее. С каждым днём, прошедшим в этом здании, всё сложнее было устроить отъезд и присоединиться к увеличивающейся группе канадских беженцев. Для человека, обладавшего немалым опытом в делах Империи, Галифакс показал удивительно слабое понимание того, как работает её администрация. Один только этот факт невероятно затруднял отъезд Бриджеса. Уехать и оставить дела в руках человека, столь явно негодного управлять, было бы безответственностью, близкой к предательству самого Галифакса. Бриджес понимал, что должен остаться хотя бы для того, чтобы уменьшить степень неотвратимо надвигающейся катастрофы.

– И какой ремень вы им хотите показать, премьер-министру?

– Торговый, конечно, – раздражение Галифакса было очевидным. – Вся имперская система выстроена вокруг британских потребностей в импорте. Без рынка, представленного нашим спросом на сырье, Содружество развалится экономически. У нас есть варианты обратиться за помощью к внешним источникам, но доминионы зависят от благополучия британских торговых концессий. От них зависит их экономика. Если мы перенаправим наши торговые потоки в пользу других поставщиков, то они обнаружат, насколько холодно и одиноко в мире. Когда мы отрежем их валюты от стерлингового наполнения, они узнают, насколько бесполезны на мировом рынке.

– Я думаю, вы хотите сказать, насколько бесполезны их валюты? – Бриджес был напуган услышанным, и в его животе стал скручиваться холодный узел страха. – Премьер-министр, я должен просить вас тщательнее обдумывать то, что предлагаете. Торговая война со странами Содружества не закончится ничем иным, кроме всеобщей разрухи. У нас есть возможность предложить доминионам такую морковку, которой они не смогут воспротивиться. Сделаем им предложение продолжить торговые отношения на существующих условиях. Мы получим сырье, сможем вернуться к экономике мирного времени. Это заставит их решить, хотят ли они и вернуться к нормальным взаимоотношениям. Нависший над ними крах замечательно обостряет ум. У них не будет реального выбора, кроме как признать существующее положение. Содружество не может довольствоваться сложившуюся обстановку, оно чрезвычайно нуждается в торговле. Едва разрыву будет положен конец и неприятности забудутся, отношения между Лондоном и доминионами станут, как обычно, взаимовыгодными.

Бриджес сделал паузу, хорошо ощущая, что если бы взглядом можно было убить, он уже распростёрся бы замертво на ковре. Галифакс буквально вперился взглядом в него. Проблема состояла в том, что Бриджес был уверен – он должен продолжать работать, не только для общей пользы Империи, но и в интересах самой Британии. Во сне его преследовало ужасное видение будущего, такого, в котором по стране ударил голод[168]. Оно началось, когда священник в его местной церкви произнёс проповедь, основанную на притче о семи тучных годах и семи скудных. С тех пор Бриджес видел себя идущим по пустым улицам британских городов, последним оставшимся в живых в стране, исчезнувшей от голода. Он встряхнулся, пытаясь забыть видения, которые иногда казались взятыми из рассказов Лавкрафта[169].

– Есть ещё один вопрос для рассмотрения, премьер-министр. Он касается наших силы за границей. Многие из них связали судьбу с правительствами Доминиона и подчиняются их приказам. При этом они цитируют передачу из Дэвентри в качестве коронного разрешения для своих действий.

– Тогда пусть и платит им корона, – Галифакс сердито зашагал туда-сюда, всем телом содрогаясь от гнева. – Забудьте их. Если они не служат стране, то страна больше не должна платить им.

– В этом-то и проблема. Некоторые служащие выделили долю от зарплат, которая будет переводиться как пенсионные сбережения. Правительство также платит часть их содержания семьям, проживающим здесь, в Британии. Закрыть выплаты значило бы оставить эти семьи на произвол судьбы.

Галифакс прекратил шагать и повернулся лицом к Бриджесу, его голос внезапно изменился.

– Об этом я не подумал. По совести, мы не можем расторгнуть соглашение, которое заключили с нашими военнослужащими относительно их семей. Я посмотрю, что можно сделать с оплатой наших войск за границей. Независимо от того, к какому решение мы придём, выплаты для их семей продолжатся. Мы также будем продолжать начисление отсроченных и пенсионных выплат. Кроме всего прочего, это даст нам моральное право заявить о том, что британские заграничные сил продолжают подчиняться нам.

– Имеется одно затруднение, – Бриджес немного выдохнул. Галифакс не был настроен на конфронтацию, как ему поначалу показалось из его отповедей. – Мы можем продолжить начисления и прочие платежи согласно отчетам, имеющимся здесь. Однако без регулярной связи с другими администрациями у нас не получится поддерживать эти сведения актуальными. В случае продолжения военных действий, как они, кажется, собираются поступить, по крайней мере на Ближнем Востоке, будут потери. А мы их даже не отследим.

Галифакс махнул рукой.

– Значит, вместо стандартного пайка установим выплату как для иждивенцев. В этом нет ничего нового, она работает точно так же, как любая другая правительственная субсидия. Мы устанавливаем процентную ставку с учётом числа детей, состояния жилья, арендной платы и так далее. Сделаем так, и люди примирятся с событиями последних нескольких недель.

Его гнев прошёл, лорд Галифакс вздохнул и вновь посмотрел на Бриджеса.

– Я понимаю ваше замечание о торговле и Содружестве. Ещё подумаю над этим вопросом. Нужно ещё очень над многим подумать, прежде чем мы примем окончательное решение.

Индия, Калькутта, правительственная резиденция

– Теперь у нас есть вопрос раджей. Или, точнее, богатства, которым они располагают. Продуктивно использовать его, вероятно, будет проблемой, – лорд Линлитгоу слегка дёрнул носом. – А потом перед нами встанет вопрос, что сделать с самими раджами.

– С последним разберёмся пристальнее и позже.

Сэра Эрик Хаохоа интересовали некоторые стороны проблемы раджей, но ни одна из них не могла сравниться с экономическими трудностями, которые были готовы обрушиться на Индию.

– Их богатства, с другой стороны, имеют непосредственное отношение к нашим финансовым затруднениям – близким к критическому состоянию. К счастью, Южная Африка придумала одну штуку, которая может быть, по крайней мере, частичным решением. Основная проблема в том, что распад Содружества оставило нас без валютного обеспечения. Без него мы неспособны мобилизовать даже те экономические силы, которыми располагаем. Это приводит нас к двум вариантам. Или вернуться, поджав хвост и просить прощения, умоляя, чтобы нам позволили вновь залезть в корзинку с фунтами...

– Никогда!

Сэр Мартин Шарп, лорд Линлитгоу и пандит Неру с поразительной гармоничностью пропели это слово. Затем изумлённо посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Вы знаете, я думаю, что этот политический союз заработает, – замечание лорда Линлитгоу было суховатым, но добавило неожиданного юмора.

– Сэр Эрик, может быть, вы ещё больше скрепите нашу дружбу, огласив второй вариант?

– Ну, ваше превосходительство, если у нас должны быть такие недосягаемые вещи, как валютное обеспечение и стерлинговая корзина, то остаётся одно. Всё создать самим. Именно это предлагают южноафриканцы[170].

– И как они предлагают это сделать? У них есть вообще понимание, насколько сложна эта идея для исполнения? Новые валюты не могут появиться по щучьему велению, – Гарольд Хартли покачал головой. – Чем мы обеспечим такую валюту?

– А каким был фунт стерлингов? Так как Британия отказалась от золотого стандарта[171], он стал просто ещё одной валютой, основанная на коллективном доверии, – сэр Эрик начал загибать пальцы. – Во-первых, мы должны найти замену стерлингу как единому стандарту. Во-вторых, должны остановить обесценивание наших валют на мировом рынке. И в-третьих, должны вернуть хоть какую-то стабильность в тот хаос, которым стало наше международное торговое положение. Нынешние краткосрочные сделки только подрывают его.

Таким образом, южноафриканцы предлагают, чтобы мы изобрели новую валюту. Целенаправленно для международной торговли. Первоначально, по крайней мере, она не будет иметь успеха на широком рынке. Если мы не сможем поддержать её должным образом, то она рухнет, как любая конструкция без надёжной опоры. Но у нас есть нечто, чего у нас много. Золото. Золотые рудники в Южной Африке, Австралии и здесь, в Индии. На самом деле, в наших руках изрядная доля мировых поставок золота. Мы даже подбирали название новой валюты. Южноафриканцы предложили крюгерранд[172], конечно, но у соверена[173] поддержка намного больше. Мы можем чеканить соверены в Южной Африке, у нас и в Австралии, но в основном предполагаем печатать банкноты, используя золото, даже ещё не добытое, как имущественный залог. А также алмазы, рубины, изумруды, и что угодно прочее, у чего есть ценность. Затем мы привязываем все валюты Содружества к соверену, как это было со стерлингом.

– Вы оставляете нас в золотом стандарте? – Хартли был потрясён.

– При уменьшенной стоимости по отношению к мерному слитку, но да. А у нас вариантов нет. Будучи твёрдой, основанной на золоте валютой, соверен станет уважаемым, иначе из-за ограничений военного времени нас поимеют на валютных спекуляциях всем миром[174]. Стерлинговая корзина сменится свободным рынком, который не зависит от жалкого положения наших местечковых валют. Но самое главное, это удержит американцев, которые сидят в Вашингтоне, ожидая, пока мы обанкротимся, а они скупят нас по дешёвке. Пандит, что более ясно заявит о независимости Индии, как не отказ от фунта стерлингов?

– Бог мой. Создание новой валюты, пусть для ограниченного использования, является крупным обязательством и в более мягких условиях, а наши условия совсем не такие. Я даже не думаю, что это получится.

Гарольд Хартли покачал головой, испуганный выраженным недоверием.

– Вот до какой степени крах Британии вышиб из системы Содружества центральную силу. Проблема с установлением любого коллективного порядка состоит в том, что у такого порядка должен быть ведущий голос, чтобы представлять общее мнение. Кто собирается стать этим ведущим голосом? Об этом мы должны думать с осторожностью, потому что, кто бы им не стал, он будет фактическим главой не-Британского Содружества. Могу намекнуть, что такие мысли уже выражаются бурами в Претории.

– Почти наверняка, – Неру говорил тщательно, сдерживая свои собственные потайные мысли о бурах. – Они определённо не глупы. Но я не вижу в этом большой проблемы. Индия, бесспорно, в некоторый момент выйдет из Содружества. Также бесспорно, что Британия вернётся в него, как только Галифакс и его клика будут устранены, и вернёт себе главенствующую позицию. Лидерство Содружества станет популярным призом, но я чувствую, что в руках победителя оно превратится в пыль.

– Уверен, так может случиться. Но нам необходимо предпринять что-то решительное и уверенное, если мы хотим выжить. Соверен станет одним из большинства наиболее распространённых мировых валют с твёрдым обеспечением. Мы уже изготовили штампы для него. С политической точки зрения это ещё один признак солидарности с Короной. Которая продолжает вставлять палки в колёса Галифаксу.

Сэр Мартин кивнул, когда он говорил: идея новой валюты была и вправду обольстительна.

– Я скажу так. Возвращение к золотому стандарту, даже ослабленному, вызовет вокруг нас серьёзные проблемы.

– Да. Но некие серьёзные проблемы в будущем – или экономическая катастрофа сейчас?

Сэр Эрик покачал головой.

– У буров могут быть свои собственные мотивы, но это не отменяет того, что они правы. Новая валютная корзина, основанная на соверене с золотым обеспечением, является единственным вариантом действий.

Лорд Линлитгоу глубоко вздохнул.

– Я согласен. Господа Кабинет, я ставлю вопрос на голосование. Мы создадим комитет, чтобы оценить трудности, которые создаст принятие южноафриканского предложения, и определить меры, необходимые, чтобы поддержать введение соверена. Те, кто за, поднимите, пожалуйста руки.

Лорд Линлитгоу посчитал голоса. Девять за, семь против, одного нет.

– Предложение принято с перевесом в два голоса. Это возвращает нас к вопросу сокровищ раджей. Как нам лучше всего использовать этот ресурс в пользу всей страны?

– Есть один момент, который мы должны принять во внимание, – Сэр Мартин говорил уверенно, но осторожно. – Мы говорим приблизительно о шестистах семьях из числа наиболее образованных и влиятельных в Индии. У них есть значительная сумма наличными. В более широком контексте, многие из них располагают определённой общественной и религиозной властью. Конечно, у них есть интерес к будущему Индии. Богатство раджей будет краткосрочным смягчающим фактором, даже если мы конфискуем его полностью. Однажды использованное, оно уже никогда не вернётся. Я рискнул бы предложить не потратить его на оплату расходов правительства, а рассматривать как стартовый капитал, в котором Индия будет нуждаться в определённое время.

В таком разрезе я вижу перед нами три способа. Первый. Мы конфискуем деньги непосредственно или через избыточное налогообложение. Второй. Мы можем изымать прибавочный продукт, который они производят, а основной капитал останется в руках раджей. Третий состоит в том, чтобы использовать эти деньги в пользу, принуждая их вкладывать капитал в подходящие предприятия и таким образом производить длинные доходы.

– Может быть, хорошим началом станет продажа облигаций военного займа? – лично Неру был всеми руками за прямую конфискацию, чтобы оставить несчастных раджей сидящими на руинах рассыпающихся дворцов. Но он понимал, что по крайней мере сейчас это невозможно. – Получится обычная мера по сбору средств с опорой на патриотизм. Таким образом мы прибавим к ней поступления от облигаций военного займа. Может, стоит озвучить несколько нежных слов от администрации о том, что злая Партия Конгресса хочет всё конфисковать, и только дружная подписка на облигации военного займа может её угомонить?

По залу для совещаний пробежала рябь смеха. Неру улыбнулся одобрительным кивкам.

– Конечно, мы должны будем продолжит давить на них, чтобы извлечь все припрятанные заначки. Время от времени тактично говорить о том, как в последнем переводе был замечен счёт с неким именем. И всегда напоминать о том, как фанатики из Партии Конгресса хотят обложить налогом любое частное богатство больше одной рупии?

Невинное предложение Неру было встречено громким смехом. Сэр Эрик Хаохоа снял очки и вытер глаза.

– Я думаю, что это может сработать. Раджи представят, как с ними может случиться кое-что намного хуже, и согласятся на разумную норму прибыли. А когда обстановка стабилизируется, они уже будут безопасными. Кто знает, может, они даже будут благодарны, что мы позаботились о вложении их средств.

– Похоже, господа, у нас есть осуществимый план. Не думаю, что по нему требуется голосование, так как это уже в пределах компетенции Казначейства. Пандит, я вижу, сэр Ричард Кардью снова не удостоил нас своим присутствием. Так как он, очевидно, не разделяет мнения нашего Кабинета и не намерен принимать участия в совещаниях, могу я предложить вам, чтобы его должность занял сэр Эрик Хаохоа?

Пандит Неру сделал вид, что напряжённо размышляет, хотя в действительности вопрос был уже обговорён и решён перед встречей.

– Сэр Эрик хорошо разъяснил насчёт сложностей, с которыми мы столкнёмся, и взгляды секретаря кабинета министров должны быть представлены здесь. Сэр Ричард отказался, и если сэр Эрик готов принять на себя бремя такой ответственности, то Кабинету от этой перемены была бы только польза.

– Что скажете, сэр Эрик? Примете на себя ответственность секретаря Кабинета?

– Ваше доверие оказывает мне честь, ваше превосходительство. Буду рад.

Индия, Калькутта, офицерское собрание

– Это невыносимо, совершенно невыносимо.

Каждый волосок в усах сэра Ричарда Кардью негодующе торчал.

– Сначала его превосходительство бросает вызов совершенно ясным и однозначным инструкциям Управления. Потом он назначает своим заместителем этого проклятого коммуниста Неру. Это уже слишком!

– И ваше увольнение с поста секретаря Кабинета не имеет никакого отношения к вашему негодованию, я верно предполагаю?

Подполковник Пирс Харви Гарри глотнул виски с содовой и удивлённо отметил, что его сарказм влетел в одно ухо Кардью, а из другого вылетел, не зацепив ни одной извилины.

– Вообще никакого. Я честно исполнял свой долг от начала и до конца. Управление колоний и доминионов представляет правящую власть, и наша ответственность состоит в том, чтобы следить за исполнением его распоряжений. Ваш батальон был должен отправиться в плавание в Ближний Восток, верно?

Гарри огляделся. Приказы, которые направляли Третий собственный герцога Корнуоллского батальон 7-й стрелковой раджпутской дивизии[175] в Восточную Африку, как предполагалось, были секретными. Хотя их содержание знали все.

– Да, но приказ на передислокацию был приостановлен. Не могу сказать, что сожалею. Сипаи всегда несколько раздражительны при морских переходах. Видите ли, урон их кастовой чести.

– Всё понятно. Приказы, направленные военным департаментом из Лондона, через Управление колоний и доминионов, были положены под сукно без вашего ведома. Из-за каких-то местечковых суеверий. О чём тут вообще говорить?

Хм, у нас получается некоторое противоречие, – подумал Гарри. С одной стороны, он жалуется на Индию, не вышедшую из войны по указке Лондона, а с другой – жалуется на то, что задержана отправка батальона в область, где боевые действия продолжаются.

– Урон кастовой чести – не суеверие, сэр Ричард, его последствия более чем реальны. У моих сипаев есть полное право на её соблюдение.

– Ну, если бы Линлитгоу и те выскочки-беспризорники Шарп и Хаохоа знали свои обязанности, то вашим сипаям и не пришлось бы волноваться об уровне их драгоценной чести.

Погодите-ка минутку, старина. Вы только что закончили критиковать маркиза за то, что он придержал приказ на отправку. Ну так вот вам вся история.

– Кастовая честь для них всё. Когда распространилась новость, что мы отплываем в Восточную Африку, возникла проблема дезертирства. Не массового, но случаи были. Как только Неру присоединился к Кабинету, и приказы задержали, проблема исчезла. На самом деле, некоторые уже возвратились. Верность – одна из составляющих сути сипаев.

– Я полагаю, вы их примерно наказали?

– О господи, нет. Я вынес им строгий выговор, больше от расстройства, чем от гнева, а затем передал обратно по взводам. Их собственный позор накажет их хуже, чем я смог бы придумать. Товарищи будут считать их изгоями, пока они не искупят вину.

– Ну, думаю, вы лучше знаете, как поступить. Однако, мы должны спросить, каковы наши дела сейчас?

– Что вы имеете в виду? – Гарри внезапно стал очень подозрительным и осторожным.

– С помощью наших лучших людей в Индии мы должны восстановить отношения с Лондоном, и как можно быстрее. Если это означает поставить нового наместника, который знает свой долг и понимает свою ответственность, то да будет так.

Вы что, действительно напрочь рехнулись? – Гарри потрясённо уставился на Кардью. Вы забыли, что произошло в прошлый раз, когда индийская армия подняла мятеж? И хотите рискнуть повторить тот ужас? Когда он ответил, то говорил не спеша и вдумчиво.

– Мне не кажется, что есть правовой механизм для увольнения наместника, кроме прямого указания из Лондона. И если я понимаю обстановку правильно, любой такой приказ посчитают недействительным. Здешний Кабинет уверен, что правительство в изгнании, сидящее в Оттаве, является законным правительством Британии. Или я неправ? Вот если мы получим от них распоряжение о смещении маркиза Линлитгоу с поста наместника короля, тогда у вас может что-то получиться.

– Конечно, конечно, – Кардью проглотил свой бренди. – Рад был повидать вас, полковник.

Гарри кивнул, так как собеседник встал и потопал прочь. Он махнул стюарду и заказал ещё одну порцию виски с содовой. Это дало ему несколько минут, чтобы обдумать тревожную встречу. К тому времени, когда он опустошил второй стакан, то пришёл к выводу, что пора искать встречи с сэром Эриком Хаохоа.

Калифорния, Сан-Диего, главное здание авиакорпорации «Консолидейтед»

– Вы планируете расторгнуть все наши контракты? – Ройбен Флит[176] умело демонстрировал вежливую любезность, в то время как внутри у него клокотала ярость. – У нас здесь, как вам известно, большие производственные мощности. Будет жаль, если они остановятся.

– Я не думаю, что это случится. Мне стало известно, что военно-морской флот собирается заказать большое количество "Каталин". Проблема в дальности. С выходом Британии из войны мы не можем полагаться на иностранные базы. Так, PB2Y[177] – дохлый номер; у него нет нужного радиуса действия. У XB-24[178] тоже.

Речи Филипа Стёйвезанта тоже звучали разумно.

– У XB-24 дальность больше, чем у B-17. Намного больше, и он несет большую бомбовую нагрузку. Шесть из них прямо сейчас сидят на конвейере. Их заказывали французы. Теперь они просто сидят. То есть деньги моей компании загорают на солнышке, ничего не делая.