Текст книги "Изо всех сил (ЛП)"

Автор книги: Стюарт Слейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 41 страниц)

– План Нота? – Стимсон вопросительно посмотрел на всех.

– Германский план вторжения в Индию. В общих чертах он состоит из двух генеральных направлений – итальянцы идут через Северную Африку, Египет и Синай в Трансиорданию, а немцы на Балканы, в Турцию и через Ирак в Индию. План, без сомнений, подлинный, хотя как индийцам удалось заполучить его – загадка, – по-совиному моргнул Моргентау. – Если их разведка настолько хороша, то они, глядишь, будут куда более ценным союзником, чем считалось ранее.

Стимсон фыркнул.

– Их разведка, может быть, хороша, но степень стратегического видения – не очень. Мне трудно представить, что они приняли этот план всерьёз. У индийцев есть командное училище в Кветте[306], не уступающее ни одному в Империи, и нет недостатка в подготовленных офицерах, знающих местность и способных читать карты. Если кто и может рассмотреть все недостатки этого так называемого плана Нота, то это они. Для индийской армии этот район не мутная вода – они знают там каждый камень, они воевали там последние сто лет. Среди них есть генералы, прошедшие Палестину, Салоники и Балканы во время Первой Мировой. Думаю, некоторые офицеры даже проехали на велосипеде от Индии до Британии теми же дорогами, что предназначены для продвижения войск по этому плану. Они просто не поверят, что он выполним. Силы, требуемые для преодоления Турции, избыточны, пропускная способность линий снабжения недостаточна для подвоза с баз, а транспорта для поддержки войск вторжения просто нет.

Неплохо, подумал Стёйвезант. Я нашёл десяток причин, по которым план Нота можно засунуть в задницу, а ты – только три. Стратег, однако!

– Думаю, причина, по которой план приняли, проста. Он удобен для множества людей. Нынешней индийской администрации он даёт повод остаться в войне, для индийской армии – остаться на Ближнем Востоке. Лидеры Партии Конгресса получили инструмент, чтобы накинуть узду на своих самых отмороженных сторонников, и оправдание для поддержки вооруженных сил – а их многие хотят вообще разогнать. План Нота непрактичен, я верю вам на слово, но он подходит всем, кто готов принять его как Евангелие.

– В любом случае, мы имеем дело с нацистской Германией. Они давно зарекомендовали себя способными принимать безумные планы… и воплощать их. Полюбуйтесь, например, как они прошли через Арденны. У индийцев могут быть оговорки по поводу плана Нота, но они не могут позволить себе предположить, что он понарошечный.

– Отлично, Стёйвезант, всё-таки мы сделали из вас стратега, – дружелюбно улыбнулся Стимсон. – Корделл, Филип прав. Индийцы не могут позволить себе легкомысленно отнестись к плану Нота. Это значило бы, что их задний двор станет проходным. Единственный способ прикрыть тыл от японцев – договориться с Таиландом.

– Не вижу причин, почему мы вообще должны обращать внимание на индийцев по этому поводу, – Халл был раздражителен, как никогда.

– А мы и не должны.

Для тех, кто хорошо слушал, в голосе Моргентау был намёк на настоящий гнев. Стёйвезант слушал, в отличие от Халла.

– Неру сообщил нам, что вы можете посетить Таиланд, обсудить обстановку с их лидерами, лично изучить условия в стране, обсудить успехи, которые они делают на пути к представительной демократии и узнать характер руководства.

– Не вижу оснований для этого.

Халл говорил ровно, будто ничего не случилось, и это вывело Моргентау из себя.

– Не видите оснований? И как же вы за эти годы прослыли выдающимся судьёй? Скольких ответчиков сделали преступниками, Корделл, только потому, что не побеспокоились услышать их защиту? Сколько вердиктов о виновности вы вынесли, прежде чем вообще вошли в зал суда? У вас прозвище "Судья". Считалось, что вы рассматриваете закон оплотом права и справедливости, а теперь мы видим, как вы осуждаете целую страну, не позволяя им сказать слово в защиту? Так может быть, мы и насчёт вас ошибались?

– Минуточку… – Стимсон был потрясён этой вспышкой.

– Минуточка проклятий! – Моргентау разошёлся и не думал останавливаться. – Если правительство фашистское, если его люди представляют собой сущее зло, я первым призову к их уничтожению. Я возжелаю огня, чумы, голода и смерти на всех их без разбора. Но я не стану осуждать их, не выслушав. Я буду судить по делам, а не по предвзятым мнениям, сложенным без знания неопровержимых фактов. Корделл, когда вы отказываетесь дать этим людям шанс высказаться, вы отрицаете саму суть закона – на поддержку которого, как утверждаете, положили жизнь.

Повисла долгая тишина. Генри Стимсон был потрясён неслыханной наглостью госсекретаря. Стёйвезант казался невозмутимым на вид, но внутренне восхитился развязкой, избавившей его от потребности вмешиваться самому. Моргентау старался успокоиться после страстной речи, а Корделл Халл изо всех сил пытался остудить поглотившую его ярость. Он понимал, что выполнить задачу было бы куда проще, не будь Моргентау прав. Воздух и атмосфера в кабинете скрипели как в песочных часах.

– Очень хорошо, – Корделл Халл заговорил мягко, хотя напряжение, которое он испытывал, сдерживая гнев, было более чем заметно. – Генри, я сделаю, как вы предлагаете – приму приглашение посетить Бангкок. Закон должен быть оплотом права и справедливости, но он создан людьми. В нём могут быть ошибки, как и в любом из людских творений. Могут ошибаться и люди, исполняющие закон. Я выслушаю то, что хотят сказать тайские лидеры, и рассужу соответственно. Теперь, полагаю, поскольку наше собрание достигло цели, стоит объявить его закрытым.

Технически, следовало проголосовать за завершение собрания, но никто не хотел спорить. А Стёйвезанту вообще ещё надо было успеть в другие места. В первую очередь – сказать Лилит, чтобы она первым же рейсом "Клипера" отправила Играт в Бангкок.

США, округ Колумбия, Вашингтон, Джорджтаун, Дамбартон-авеню

– Вот чего я не понимаю, так это почему я должен продолжать покупать подарки Игги каждый раз, когда еду с ней. Это подрывает мои финансовые ресурсы, – Генри Маккарти казался по-настоящему огорчённым.

– Потому что мы – единственный противоположный пол, который у вас, ребята, есть, – игриво ответила Элеонор Гвинн. – Мы монополизировали рынок. Так или иначе, это необходимо для вашего рабочего прикрытия.

– На самом деле, Генри мне там не нужен, – Играт покачала головой. В руке она держала авиабилеты в Бангкок. Круглый ценник в 1400 долларов едва не заставил Лилит пустить пар из ушей. – Правда не нужен, не сейчас. Американский паспорт защищает меня лучше, чем что-либо ещё. Немцы не решатся сделать ничего такого, что расстроило бы нас.

– Сейчас нет, – согласился Филип. – Немцы сейчас во все глаза смотрят на Россию. Когда начнётся настоящая война, все очень быстро полетит к чертям. Я доверюсь твоему решению, Игги. Летай одна, пока чутьё не подскажет тебе иное.

– Благодарение богам, – облегчённо вздохнул Маккарти. – Я не могу позволить себе продолжать спасать её жизнь.

– А вы меня спасали? – Играт нашла хороший момент влезть в разговор. – Кабы не я, вас бы арестовали в Марселе как незваного гостя. Французская стража таращилась в вырез моего платья, только поэтому вас не поджарили на месте.

– Это, кстати, ещё один вопрос, – Стёйвезанту было любопытно. – Как ты заставляешь то платье оставаться на месте? Мне всё время кажется, один глубокий вздох и все увидят вишенки на мороженом.

Играт захихикала и посмотрела вниз.

– Оно посажено на липкую пленку, конечно же. Каждая бродвейская детка знает эту уловку.

– И точно. Ладно, Игги, иди. Скажи Лилит, что ты рискуешь жизнью, чтобы спасти её от затрат на билеты. И сразу на "Клипер". У нас начинаются гонки со временем.

Австралия, Канберра, правительственная резиденция[307]

Резиденция была тихим, скромным жилым местом – особняком, суммарно включающим сорок помещений. Как и большая часть Канберры, она появилась в виде временной постройки. Но по прошествии шестнадцати лет появился некоторый оттенок постоянства. Из двух квартир-студий, предусмотренных для премьер-министра, Лококу понравилось отдельная, расположенная на первом этаже. Хотя другая больше подходила для ведения формальных дел.

– Ром односолодовый, "Димпл"[308], джин, бренди, и я имею в виду именно бренди, не коньяк, или... хорошо, вон там бутылка пимса[309] спряталась, а это бенедиктин? Артур, шкаф почти пуст. У вас тут найдётся бутылка красного[310], с мускатными тонами?

– Ничего себе, и ты такое пьёшь? – вопросом на вопрос ответил казначей.

– По правде говоря, я скорее представляю себе чашку чая, – хихикнул Локок. – Но, если есть газ в этой бутылке содовой... Мда. Был.

– Ахха. Значит, Кёртин выгреб отсюда почти всё, перед тем как съехать? – спросил Фадден, откинувшись в глубокое кресло со стаканом виски.

– Они тут устроили что-то вроде буйной вечеринки, прежде чем свалить, – Локок расслабился, усаживаясь в собственное кресло. – И со всеми этими приездами-отъездами персонал был немного занят. Ты уже прочитал доклад?

– Запрос Кейси по вопросам безопасности и разведки? Нет, он до сих пор лежит на моем столе, хотя я видел твою ремарку о комитете.

– Ну, комитет может немного подождать, – кивнул Локок. – Но я надеялся, что ты прочитал его, так как мне придётся выкручивать руки, чтобы добыть немного денег.

– Шпионам нужно платить, да?

– Это больше вопрос оценки, – Локок почесал ухо. – Я должен перетащить половину разведки ВМФ из-под Военно-морского Совета к себе. И я подумал, что перехватить их бюджет было бы самым легким способом это провернуть.

– Половину?.. – Фадден озадачился. – Военно-морской разведки?.. Похоже, доклад действительно стоит прочитать.

– В сложившихся обстоятельствах Кейси был вынужден выбрать для нас победителя. Чем пытаться строить что-то новое с нуля, очевидно, парень, управляющий военно-морской разведкой – лучшее, что у нас есть, – пожал плечами Локок. – А подчинить его непосредственно отделу премьер-министра и кабинету, похоже, единственный способ оторвать его от мелких завистников любителей вставлять палки в колёса. В прежние, мирные времена, когда все знали, с кем и о чём говорить, система работала; но теперь, когда люди постоянно перемещаются, и даже не успеваешь запомнить их лица... Помнишь, Строун[311] обмолвился, что генерал-губернатор был нашим основным источником для зарубежной разведки?

Фадден кивнул.

– Да мне и не нужен Фрэнк Строун, чтобы сказать то же самое.

– Нет? Хорошо, возможно, ты его просто упоминал, – улыбнулся Локок. – В любом случае, кажется, что добрый сэр Алекс получает большую часть сведений напрямик от Лонга. Только так ему удаётся обойти ваших драгоценных чиновников и прочую долбаную бюрократию. Мы просто не привыкли постоянно обращать внимание на подобное, а пора бы, – твёрдо сказал Локок.

– Это не всегда полезно, – пожал плечами Фадден. – Несколько зловещих шепотков и неясных намёков могут заставить человека вгрызться в работу. В общем, толку примерно столько же, сколько от прогноза погоды на неделю в среду.

– Разве? Тогда мы бы никогда не узнали, как тайцы уговорили торгашей Гонконга.

– Да ты шутишь, – Фадден посмотрел ошеломлённо.

– Хотелось бы, но нет. Дикки видел корреспонденцию с метками дат. Очевидно, Лонг передавал её по линии Морского Совета, но где-то между ним и конечным получателем она исчезла. В Совете зашевелились, но мы не знаем точно, кто и почему. А потом в Индии происходит неудачная попытка переворота. Сторонники Галифакса пытались вернуться во власть. Мы думаем, что всё закончилось, но много ли мы знаем? Люди Галифакса могли перегруппировываться и начать планирование новой попытки, пока мы тут разговоры разговариваем...

– Нам нужно это, Артур, нужно. А ты продолжаешь говорить нам, что требуется урезать расходы и максимизировать налоговые поступления.

– Временно, – сказал Локок, отхлёбывая виски сквозь зубы. – Комитет выстроится в рабочую структуру, и затем ты сможешь отправить Лонга обратно в пустоши, если это сделает тебя счастливым.

ГЛАВА ВОСЕМЬ

ТЫ МНЕ, Я ТЕБЕ

Кения, над аэродромом Буна, 19-е октября 1940 года

Произошло настоящее открытие. Итальянцы имели привычку четырежды за день отправлять в области, занятые союзными войсками, самолёты-разведчики RO.37, причём два раза – в сопровождении четырёх истребителей CR.42. Они летали над линиями союзников совершенно безнаказанно. Если появится южноафриканская «Фурия», CR.42 сразу отгонят её.

Но сегодня всё пошло по-другому.

"Фурии", как обычно, взлетели из Буны, чтобы перехватить итальянского разведчика. CR.42 нацелились прогнать их, тоже как обычно. Однако в сегодняшнем раскладе появились новые карты. Высоко над полем боя кружили четыре "Томагавка", поджидая в засаде.

Главная задача скоростных и хорошо вооружённых истребителей, появившихся в Кении, состояла в том, чтобы изгнать итальянцев из воздушного пространства союзников. Причина была довольно проста. Прибыла 12-я Королевская Африканская дивизия, и двигалась к линии фронта вместе с южноафриканской дивизией. Совместно с 11-й Королевской Африканской, эти три дивизии должны устроить контрнаступление и выгнать итальянскую армию из Кении. По крайней мере, таков был замысел.

Чтобы "Томагавки" стали неожиданностью, приняли все возможные меры предосторожности. Они базировались не в Буне, где их могли сразу заметить. Вместо этого, с расчётом большой дальности полёта, они взлетели прямо из Момбасы, где были распакованы и собраны. А после завершения задания приземлиться им предстояло уже в Буне. После этого в Момбасу отправятся ещё четыре пилота "Фурий", чтобы принять новые истребители.

Глядя вниз, Пим Боседа видел, как "Фурии" приблизились к RO.37. Выше них CR.42 перевернулись через крыло и начали пикировать на южноафриканские истребители, надеясь успеть нагнать их до того, как они сбегут. Четыре "Фурии" ушмыгнули, разгоняясь в сторону внутренних районов Кении. Итальянские лётчики не стали бы далеко отходить от подопечного, но всё-таки внимание пилотов CR.42 сосредоточилось на уходящих бипланах.

"Томагавки" быстро сократили разрыв. Они были почти на 160 километров в час быстрее, чем CR.42, имели двигатель на 200 лошадиных сил мощнее, и весили больше на тонну. Боседа видел, как увеличиваются итальянские истребители. Их пилоты не были дураками, они поглядывали вокруг в поисках возможной засады. Но они привыкли к относительно медленному темпу схваток между бипланами. А сейчас им противостояли современные монопланы. Обстановка менялась намного быстрее, чем когда-либо раньше. "Томагавки" стремительно выросли из почти невидимых точек до полноразмерных самолётов, окрашенных в оливковый цвет, кроме красно-белой распахнутой акульей пасти на носу. Итальянцы попытались уклониться, но было слишком поздно.

Боседа смотрел, как его прицел скользит вдоль фюзеляжа цели. CR.42 мог легко увернуться от "Томагавка". Простая задержка при стрельбе дала бы ему шанс вырваться из засады. Боседа нажал гашетку, услышал тяжёлый глухой стук двух установленных над двигателем крупнокалиберных пулемётов, к которым присоединился быстрый треск четырёх крыльевых 7.62 мм.

Вражеский истребитель покачнулся под потоком пуль. Боседа мог бы поклясться, что расслышал хлопок взорвавшихся баков. CR.42 превратился в охваченную пламенем комету. Итальянский пилот вскинул ладони в безнадежном жесте.

Первый готов.

Боседа не пытался маневрировать. Американец, который провёл с ним краткий курс обращения с "Томагавком", ясно говорил об этом. Не устраивай каруселей с бипланами. Спикировал, сбил, и наверх, чтобы атаковать следующего или повторить попытку. Скороподъёмность «Томагавка» на 200 метров в минуту больше CR.42, и ты выйдешь из боя раньше, чем итальянские пилоты что-нибудь успеют сделать.

В верхней точке подъёма Боседа перевернул машину, чтобы рассмотреть хаос внизу. Его жертва исчезла, только облако чёрного дыма отмечало небесную могилу. Ещё один CR.42 падал, крутясь и вымётывая дымное пламя из фюзеляжа. Позади него распускался белый цветок – итальянский пилот выпрыгнул и спускался на парашюте. Третий CR.42 горел на земле. Оставался четвертый и последней. Он летел на север, пытаясь сбежать. Пара "Томагавков" уже настигала его. Немного западнее за RO.37 гналась "Фурия".

Боседа опустил нос и вошел в длинное пике, вынесшее его на хвост RO.37 чуть ниже. Засверкали трассеры единственного пулемёта в кормовой кабине, пока итальянский пилот пытался уклониться.

Толку от этого было мало. Шесть пулеметов Боседы впились в хрупкий биплан. Оба члена экипажа поникли в креслах. С мёртвой командой RO.37 клюнул, прочертил длинную дугу и беспорядочно закувыркался.

Второй готов.

Аэродром Буны находился в нескольких минутах лёта. Боседа хорошо знал путь к нему. Он увидел взлетно-посадочную полосу и едва не забыл выпустить шасси перед опрятным приземлением на три точки. Надеясь, что никто не заметил его оплошность, он докатился до ангаров и выключил двигатель. Сразу после этого он заметил, как "Томагавк" окружили аэродромные техники, выбежавшие, чтобы рассмотреть новые истребители.

Петрус ван Брам выслушал его рассказ о бое как развлечение.

– Пим, ты представляешь, что четыре ваших истребителя сбили одиннадцать CR.42 и три RO.37 в этой свалке? То есть если сложить всё, кроме RO.37, сбитого мной на "Фурии". Огромная воздушная победа, а?

Боседа зарделся. Было очевидно, что воздушное сражение прошло куда сложнее, чем показалось ему. Но он был совершенно уверен, что именно его пулемёты поразили CR.42 и RO.37. Его память об этом говорила чётко.

– Петрус, я...

Ван Брам поднял руку.

– Пим, у нас есть доклады армейцев, наблюдавших бой с земли. Твой CR.42 подтверждён. Они видели, как он взорвался в воздухе – всё по твоему описанию – и что атаковал его единственный "Томагавк". Но в тот RO.37 стреляло целых шесть самолётов, и нельзя точно сказать, кто действительно сбил его. В лучшем случае, тебе принадлежит небольшая доля. Но я прошу, чтобы ты воздержался от неё и позволил мне зачислить одного сбитого на "Фурию". Это будет очень хорошо для их боевого духа после нескольких безрезультатных недель.

Боседа думал ровно секунду. Он знал, что это он сбил RO.37, но понимал, как важно поощрить пилотов, пока что летающих на "Фуриях". И кивнул.

Ван Брам похлопал его по плечу.

– Молодчина. Твой самолёт уже почти готов к вылету, принимай. После сегодняшнего боя нас совершенно точно навестят SM.79. Нам ведь неохота быть пойманными на земле, как родезийцы?

Возвращаясь к ангарам, Боседа видел, что наземная команда закончила дозаряжать пулеметы и заправляла "Томагавк". Под кабиной нарисовали одну красно-бело-зеленую круглую метку. Руководитель техников отошёл с гордой ухмылкой. Долго ему пришлось ждать, чтобы нарисовать отметку о сбитом на одном из истребителей, о которых он заботился.

– Сержант, пожалуйста, сделайте кое-что. На носу напишите имя "Марийка".

– Ваша жена, сэр? – спросил он, уже уходя за баночкой белой краски.

– Нет. Даже не знаю, откуда оно взялось Просто пришло в голову.

Таиланд, Бангкок, ул. Тханон Виттхайю[312], здание «Джардин Мэтисон»

– Время на исходе, ваше высочество. Все разведданные, которые мы получаем, указывают, что японцы двинутся в Гонконг в самом ближайшем будущем. В лучшем случае у нас есть несколько месяцев, но скорее всего меньше.

Принцесса Суриётай вежливо улыбнулась бизнесмену, сидевшему перед нею. Строители нового бизнес-центра оказали ей честь: здание полностью оснастили так, что стало самым современным из подобных на Дальнем Востоке. Новые коммуникационные системы также строились, узким местом оставался подводный телеграфный кабель. А чтобы его заменить, требовалось разместить заказ за несколько месяцев заранее.

– Я думаю, Саймон, вы преувеличиваете. Японцы не могут двинуться на Гонконг сейчас, так как у них недостаток живой силы. Война в Китае истощила их войска, и требует всё больше. Сначала они пойдут во французский Индокитай, чтобы перерезать самую важную из оставшихся линий снабжения. Для этого предназначена Индокитайская Экспедиционная армия, ею командует генерал-майор Такума Нисимура[313]. Главная её часть – пятая пехотная дивизия, которой командует генерал-лейтенант Акихито Накамура[314], с поддержкой в виде двух отдельных пехотных бригад и полка конницы. Чтобы только рассмотреть нападение на Гонконг, японцам придётся организационно выделить Пятую дивизию из данных сил. Мы хотим убедиться, что этого не произойдёт.

– Как вы собираетесь это сделать, ваше высочество? – Кесвик располагал собственными источниками информации, и они сообщали о тихой мобилизации тайской армии. Некоторые из немецких инструкторов общались с Кесвиком, и их комментарии дали ему понять, что требования принцессы к армии ничуть не преувеличены. Несомненно, его вопрос происходил не из пустого любопытства.

Суриётай отлично это понимала.

– Мы хотим занять южную половину Индокитая, вплоть до Меконга. Это даст нам сильный оборонительный рубеж и позволит нашей армии доминировать над остальной частью французского Индокитая. Японцы будут вынуждены придержать свой экспедиционный корпус. Для захвата Гонконга им понадобятся дополнительные силы, а на это нужно время.

– Амбициозно, ваше высочество. Когда начинаете?

– В течение двух месяцев. Как только американцы сменят гнев на милость.

Египет, гавань Александрии, линкор «Уорспайт»[315]

– Мы потеряли ещё один корабль.

В голосе Уэйвелла слышалось разочарование. "Рамиллиес" полз по судоходному каналу, направляясь через Гибралтар домой. Он был последним в долгой череде убывших. Некоторые корабли уходили в Гибралтар как новое место базирования, другие шли в Британию – по сути, в неизвестность. Хорошая новость заключалась в том, что "Рамиллиес" действительно последний. Он несколько месяцев простоял в сухом доке Александрии, и только поэтому задержался.

– На самом деле это не такая уж и потеря. Его машины изношены, с ним эскадренная скорость не превысила бы 15 узлов. На пару с "Рояйл Совереном" они будут отлично смотреться у родных берегов. Пока "Малайя" находится в Гибралтаре, а "Уорспайт" здесь, мы остаёмся в деле. Не всё так плохо, Арчи. У меня есть флот, и он таки неплох. Гибралтарская группировка тоже не пёс чихнул: линкор, два настоящих современных крейсера и восемь эсминцев. По крайней мере на текущий момент мы перекрываем Средиземноморье с обоих концов.

Уэйвелл был не совсем согласен. Перед тем, как прибыть на "Уорспайт", он просмотрел военно-морской справочник. Расчёт шел из того, что у итальянцев четыре модернизированных линкора, и в любое время в строй могут быть введены два совершенно новых корабля. Шесть к одному – дурное соотношение. Сверх этого имелось семь тяжёлых крейсеров, дюжина лёгких, а эсминцы вообще не поддавались точному подсчёту. Честно говоря, он не понимал, как может маленькая эскадра, оставшаяся в Александрии, противостоять этой армаде.

– Энди[316], Грациани застрял под Мерса-Матрухом. Решающими станут события на море. У меня запланировано скоординированное наступление. Южноафриканцы в Кении ударят на север, а О'Коннор постарается обрушить снабжение Грациани, устроив рейд всей своей дивизией. Если у него удастся это сделать, то Грациани останется сидеть на заднице, а мы получим зазор, достаточный, чтобы разобраться с Восточной Африкой и Рогом. Даже сверх того – когда немцы поймут, что итальянцы застряли, они дважды подумают, стоит ли затеиваться с планом Нота.

Каннингем вопросительно посмотрел на собеседника.

– План Нота. Я о нём слышал. Ты думаешь, они это серьёзно?

Уэйвелл скривился.

– Каждый раз, когда я смотрю на него, пытаюсь найти логическое обоснование, что это бессмыслица. Схема, привидевшаяся восторженному теоретику, который никогда не командовал войсками на поле боя. Но как только мне удаётся, я сразу вспоминают все безумные планы, придуманные и уже воплощённые нацистами. Мы не можем позволить себе допустить, что это не всерьёз. Честно говоря, у нас достаточно доказательств работы фашистов в этом направлении. Все эти политические проблемы в Ираке, например. И мы знаем, что они пытаются снюхаться с турками. Делают дружественные реверансы Субхе Чандра Босу. Ты знаешь, что он сбежал из-под домашнего ареста, когда в Калькутте была попытка мятежа?

– Знаю. Этот мятеж натворил там дел.

Уэйвелл согласился. Попытка горстки подразделений под командованием твердолобых офицеров восстановить связь с Лондоном привела к целому ряду прискорбных последствий. Побег Боса был только одним из них. С другой стороны, был и другой эффект – укрепления связи остальной части армии с мыслью о независимости Индии. Таким образом, идея продолжения войны и идея независимости переплелись, как бы ни старался Ганди их разделить. Крупная победа сил Содружества, во главе которых стоят индийские части, только сцементирует эту связку. Но один линкор против шести? Четыре крейсера против более чем двадцати? Восемь эсминцев против шестидесяти?

– Что мне нужно, так это отрезать Грациани от баз снабжения. Когда наш рейд захватит или уничтожит их склады, итальянцы будут вынуждены перейти к системе конвоев, чтобы восполнить утраченные припасы. И сразу окажется, что они ограничены пропускной способностью автомобильных и железных дорог. А если они попробуют снабжение с моря, то сразу поймут разницу в проблемах между высадкой и обратной погрузкой. Энди, заняться конвоями должен ты.

Каннингем задумчиво кивнул.

– Сможем.

На лице Уэйвелла отразилось сначала недоверие, а потом раздражение. Галифакс может ударить Черчиллю в спину, но он, Каннингем, командует отборной эскадрой Королевского флота, и у него развязаны руки. В сложившейся обстановке оставался положительный момент – с решением игнорировать приказы из Лондона, он сможет использовать флот правильно.

– Не беспокойся, Арчи. Я знаю, что соотношение численности кажется не в нашу пользу. Но не забывай, что итальянский флот размазан по всему Средиземноморью и Красному морю. Они должны постоянно заботиться о поддержании боеспособности своих кораблей, и у них много других дел. А мы можем собрать наши силы в один ударный кулак.

Но мы-то не итальянцы, и у нас получится провести всего одну или две операции.

Кения, фронт в окрестностях Буны, «Томагавк II Марийка»

Теперь на борту «Марийки» красовалось три цветных кружочка. На уничтожение разведчика и его прикрытия итальянцы ответили отправкой целой группы бомбардировщиков SM.79, для бомбардировки базы Буна. Наземные наблюдатели засекли их и предупредили аэродром. В воздух поднялись четыре «Томагавка». Это был бойня, такая, что Боседе стало немного стыдно. SM.79 превосходили «Фурий» по скорости почти на 100 километров в час, и неуязвимость для перехвата сыграла с итальянскими экипажами злую шутку. Никогда прежде на них не нападали по-настоящему, и они не догадывались, насколько плохо защищены их самолеты. «Савойи» вооружались одни курсовым пулемётом, поворотным сверху и двумя люковыми с бортов. Снизу и сзади оставались обширные слепые зоны. С этих углов «Томагавки» и ударили. Не уцелел ни один бомбардировщик.

Нынешний вылет отличался. Сейчас во 2-й эскадрилье было восемь "Томагавков" и южноафриканские ВВС наконец-то начали наступление. Из Момбасы вернулась вторая группа на новых самолётах. В Буну прибыли колонны грузовиков с запчастями и припасами, превратив полевой аэродром в полноценную истребительную авиабазу. Восемь оставшихся "Фурий" переделали в ударные машины, оснастив замками для 10-кг бомб, по четыре под каждым крылом. Они ходили ниже "Томагавков", их целью стали итальянские позиции к северу от Буны. Кампания по изгнанию итальянцев из Кении и Сомалиленда, а в конечном итоге, по освобождению Эфиопии, началась. Боседа знал план в общих чертах. Его первая задача – подорвать дух итальянских войск. Сбить менее чем за неделю одиннадцать самолетов вполне хорошее начало. А с прибытием второй группы "Томагавков" будет ещё лучше. Они несли родезийский окрас и уже успели сбить одного итальянца, пока сопровождали несколько бомбардировщиков Ju.86, которые обрабатывали передовые аэродромы. Скоро итальянские пилоты поймут, что если они не подтянутся и найдут способ бороться с новыми южноафриканскими истребителями, их так и раздолбают прямо на взлётке. Унылые дни, когда в небе хозяйничали итальянцы, закончились.

Боседа глянул вниз. Итальянцы окопались у слияния дорог, примерно в 25 километрах от Буны. Это была их передовая позиция, практически изолированная расстоянием слабой развитостью дорожной системы в этой части Кении. Заодно она находилась на пути запланированного наступления, и её требовалось устранить. Далеко под ним, две группы "Фурий" пошли в атаку. Боседа представил, как слышит разрывы маленьких, но злых 10-кг бомбочек, однако взглядом он обшаривал небо в поисках итальянских истребителей. Само собой, они появились, как только "Томагавки" приблизились к осаждаемой позиции.

– Группа Б, противник на два часа.

По договорённости, группа Б должна связать боем истребители, в то время как группа А остаётся сверху, прикрывая от возможной засады. Оказалось, что приближающиеся самолёты это CR.32. Боседа не удивился, было очевидно, что у итальянцев нехватка истребителей. Когда он летал на "Фурии", ему казалось, что CR.32 и 42 повсюду. А сейчас они стали редкостью. Согласно разведке, у итальянцев оставалось много разведчиков RO.37 и "Капрони", но совсем мало истребителей и бомбардировщиков.

Пилоты CR.32 издалека заметили пикирующие самолёты и бросились наутёк. Пим задержал дыхание. Если "Томагавки" начнут погоню, то "Фурии" останутся без прикрытия. Но всё-таки группа Б знала своё дело – итальянцы отступили, и преследовать их не было необходимости. Прекратив снижение, "Томагавки" вернулись на эшелон группы А.

Кения, фронт в окрестностях Буны, пехотные укрепления гренадёров Савойской дивизии

Сержант Гаспаро Бонавентура нырнул в укрытие, когда над ним пронёсся самолёт. Вообще-то даже не предполагалось, что такое случится. Вокруг него все люди отыскали укромные уголки и трещины в скалах для защиты от осколков. Умом он знал, что бомбы крошечные, старые бипланы не могут нести по-настоящему значительную нагрузку.

Когда они пролетели, раздался самый оглушительный грохот, который он когда-либо слышал. Осколки летели, рикошетя от валунов, слагавших периметр укрепления. Они давали хорошую защиту от огня снаружи, но они ловили осколки бомб, заставляя их многократно пересекать внутреннее пространство лагеря.

– К стенам! Быстро! – прозвучала его команда, как только бипланы ушли, чтобы развернуться и сделать второй заход. Для обустройства заставы здесь имелись причины. Не так уж много дорог в северной Кении, и немногие из них расположены столь же удачно. Как раз две такие сливались чуть ниже невысокого холма, на котором расположили укрепление. Оно находилось впереди всех итальянских позиций на линии фронта. "Остриё наконечника копья", изрёк капитан, прежде чем исчезнуть куда-то в сторону безопасного тыла. Если враг захочет продвинуться вглубь района, то должен будет преодолеть эту точку. В задачу Бонавентуры входило предупреждение основных сил об атаке, если таковая случится. Что им делать дальше, никто не сказал, но у него было чувство, что ничем хорошим это не закончится.