Текст книги "Изо всех сил (ЛП)"

Автор книги: Стюарт Слейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц)

– В банке, конечно, – для Паркса это был очевидный ответ, но он вновь показал, насколько слабо знает условия жизни индийцев.

– Вдали от больших городов нет банков, – Неру удивился собственной терпеливости. – Но в каждой деревне находится почтовое отделение. Я предлагаю наладить систему сберегательных вкладов через почту. Они хорошо подойдут для мелкого вкладчиков и обеспечат маленький, зато надежный процент. В конце концов, ростовщики, к моему стыду, тоже индийцы. Но когда индиец хочет дать торжественную клятву, он говорит – я даю слово англичанина. Сберегательный счет, поддержанный словом англичан, будет считаться таким же надёжным, как золото. Фермеры будут нести деньги в почтовые отделения, где на них станут начисляться проценты. И пока они там лежат, мы можем использовать их для наших собственных нужд, выплачивая снимаемые вклады за счёт сумм, вложенных другими.

– Это называется "схема Понци"[207]. Я, в общем-то, думаю, что это незаконно. – Сэр Эрик Хаохоа был впечатлен идеей. Деньги, попадающие на счета почтового отделения, не составляли значительной суммы в каждом отдельном случае, но будут миллионы таких счетов, и совокупно они обеспечили бы приличный доход.

– По тщательному рассмотрению, разве каждое правительство не является схемой Понци? – Неру с улыбкой осмотрел комнату.

– Да, но вовсе необязательно заявлять об этом громогласно, – лорд Линлитгоу казался удивленным. – Похоже, предложение пандита способно решить некоторые наши проблемы. Я передаю его в Казначейство и Управление почты для создания совместного комитета, чтобы они проработали вопрос и издали предписание. Возражения есть? Возражений нет. Очень хорошо.

Соединённое королевство, Лондон, улица Олд-Броад, клуб Лондонского Сити[208], обеденный зал

– Копченую форель, пожалуйста, с голубиной грудкой.

Эдвард Бриджес отложил меню и посмотрел на официанта. Чтение тщательно продуманного списка было для него формальностью; из здешних блюд он предпочитал форель с голубятиной.

Сэру Десмонду Глэйзбруку пришлось подумать дольше, чтобы принять решение. В конечном счете заказал консервированные креветки, и оленину, копчёную на яблоне. Сомелье принес первую из бутылок и налил бокалы, а затем гостей оставили в одиночестве.

– Эдвард, старина, как дела на Даунинг-стрит? – сэр Десмонд был очень похож на моржа, который только что узнал о смерти любимого родственника.

Бриджес печально покачал головой.

– Боюсь, очень плохо, Десмонд. По правде говоря, я думаю, что премьер-министр не вполне понимает, как всё работает. Он на самом деле чужой, понимаете?

Глэйзбрук кивнул.

– Между нами, Эдвард, парни в Сити жутко недовольны нынешним ходом событий. Я даже могу зайти дальше и сказать – они встревожены.

Бриджес положил вилку.

– Настолько всё плохо? Разве там ещё не нашли подходы к новой обстановке?

Глэйзбрук задумался на несколько секунд, прежде чем ответить.

– Нет, не нашли. Пока что. Конечно, если всё скоро устаканится, то они, так или иначе, могли бы найти точки соприкосновения. Недовольными их делает то, что происходит в пределах Содружества. Некоторые из них начинают думать, что нынешнее правительство может быть несколько… неустойчивым.

– Ничего себе! – Бриджес был потрясён. – Я понятия не имел, что всё столь запущено. Даже свара с колониями и доминионами не настолько серьёзна. Это больше вопрос неуклюжести здесь и отдавленных ног там.

– Сожалею, Эдвард, но тут я вынужден разойтись во мнениях. Началось оно, конечно, как вы и сказали, но зашло намного дальше. Ситуация с доминионами и колониями становится затруднительной. Знаете ли вы, что они начали выводить из Лондона свои финансовые резервы? И что австралийская дивизия, направлявшаяся в Британию, была переведена на Ближний Восток?

– Это серьёзно… – Бриджес колебался, скрывая неуверенность по поводу того, что же сказать, за процессом намазывания ломтика копченой форели лимонным желе. – Мы, само собой, знали о южноафриканской дивизии, шедшей в Кению. Повода для беспокойства не было. Вероятно, Генштаб решил перенаправить их? Итальянцы углубились в Кению по меньшей мере на пятьдесят миль, и присутствие южноафриканцев стабилизирует обстановку. Премьер-министр больше волнуется за канадские подразделения. Ведь технически они все еще находятся в состоянии войны с Германией, и он думает, что перемирие может быть нарушено ими. Он рассматривает приказ об отправке их домой. И это станет ещё одним основанием для раскола в Содружестве. Весьма значительным для всех вовлечённых сторон. Но то доминионы и колонии выводят средства из Сити, аукнется как бы не больше.

– Что там происходит с армиями, их волнует в меньшей степени, – Глэйзбрук помахал вилкой в воздухе. – А вот финансовая сторона их как раз тревожит. Начиная с рубежа веков, суть британского богатства состояла в глобальных финансах и инвестициях. Мы владеем или имеем серьезные доли в канализационных системах, водоснабжении, электросетях, телеграфе, телефоне, железных дорогах, перевалочных и складских службах, банках и сбытовых компания во всем мире. Поэтому не столь важно, куда передислоцируется дивизия или куда делась эскадрилья летающих лодок. Раскол Содружества всё, всё изменит. Если так продолжится, все наши зарубежные активы посыпятся прямо на глазах премьер-министра, как блины с перекошенной штанги.

Пока официанты занимались сменой блюд и подачей следующих, вместе с подобающим вином, возникла пауза. Глэйзбрук подождал, пока они не ушли, и продолжил.

– Возьмём Малайю. Потому что скоро там будут японцы. Премьер-министр действительно хочет отдать им каучук и пальмовое масло? Экономическая потеря для ребят из Сити станет огромной, и к тому же не последней. Я не хочу показаться паникёром, Эдвард, но они на самом деле считают это жизненно важным.

Бриджес вздохнул.

– Я понимаю всё это, Десмонд, правда. Вы говорите об очевидном. Я думаю, что и большая часть госслужащих понимает. Проблема состоит в том, что иного пути не видит ОН. Для него Содружество – кучка непослушных детей, которых следует лишить ужина и загнать в постельки. Кто бы и что бы ему не говорил, он не передумает.

– Но это безумие! – печальный морж только что обнаружил, что его, наверное, выгонят из семьи. Если и можно было выглядеть более подавленным, чем Глэйзбрук, то Бриджес не знал как.

– Я знаю, Десмонд, но ОН не будет слушать меня. Он не будет слушать никого, кроме узкого круга своих доверенных советников. Они соглашаются со всем, что он говорит. Иначе не попали бы в этот круг.

Бриджес вздохнул и съел часть голубиной грудки, отметив, что решение не вводить нормировку для ресторанов было неплохим. Другой вопрос, как долго она продлится. Проблема продовольственного нормирования начинала напоминать о своем существовании через людей, спрашивающих, почему оно еще не отменено – ведь война закончена. На краткий миг Бриджеса посетила вспышка кошмара, где он шел по улицам Британии, умершей от голодания.

– Десмонд, мы можем ненадолго отвлечься? Есть другой вопрос, который я хочу прояснить с вашей помощью. Продовольственный импорт. Чем мы заменяем поставки из Содружества?

– Ничем, – Глэйзбрук был решителен. – Нам нужны австралийские и новозеландские мясные и молочные продукты, индийский чай и рис, канадская пшеница, вест-индский сахар. И все остальное. К счастью, именно с этим у нас проблем не будет. К товарищам уже поступали отдельные запросы от колоний и доминионов, насчёт продолжения закупки продуктов. Нам хотят продать то, что мы и так должны были купить. Осмелюсь сказать, что если бы им позволили, то они на самом деле только увеличили бы продовольственный экспорт.

– Я начинаю думать, что мы должны создать собственные продовольственные резервы здесь, на случай любых будущих нарушений торговли.

– Будущих, Эдвард? Нарушение торговли уже есть, и оно тянет за собой огромные убытки. Касательно увеличения продовольственного импорта проблема состоит в том, что колонии и доминионы хотят оплаты в золоте. Вы знаете, что они собираются ввести свою собственную валюту?

Бриджес был ошеломлён.

– Они не могут так поступить! Для Содружества это конец! – и только в это мгновение до него дошло, что же он сказал. – Ой.

– Именно так они и выразились, когда услышали. Вот почему они встревожены. Колонии и доминионы намереваются перевыпустить соверен на золотой основе, в качестве международной торговой валюты. Такой, которая исключает фунт стерлингов. Если они в этом преуспеют и утвердятся, то Сити потеряет свою роль крупнейшего финансового центра. И я могу представить по крайней мере, еще одну страну, которая будет очень рада, если это случится.

– Американцы... – тяжело вздохнул Бриджес.

– Совершенно верно. Они могут хотя бы для начала высказаться в поддержку соверена, просто чтобы снизить значение Сити и возвысить Нью-Йорк. Думаю, вам не надо говорить, как парни высказываются насчёт этого. Есть и другие слухи, – Глэйзбрук заозирался, проверяя, не подслушивает ли их кто. – Слухи, что зашевелился Гонконг.

– Что, правда? Учитывая сомнительное будущее Гонконга, они просто обязаны подготовиться… к чему-нибудь.

– Будущее Гонконга вызывает сомнение? – Глэйзбрук распахнул глаза. – Это и правда серьёзно. Полагаю, этого достаточно, чтобы заинтересовать товарищей. И это объяснило бы шепотки, которые мы расслышали. Появилось предложение переместить свои главные конторы в Чунцин, Куньмин или Бомбей. Два из них – за пределами Содружества. Это тоже тревожный сигнал для Сити. Если тайпаны переедут, то получат доступ к китайским деловым кругам, системе их внутренних контактов, а следом к процветанию и богатству, закономерно следующим за этим.

– Японцы заявляют, что как региональные союзники Германии, они станут ответственной властью над нашими доминионами и колониями в том краю. Немцы никак не прокомментировали их высказывание, но у нас есть все основания полагать, что они запросто поддержат его как часть договора с Японией. Переезд Гонконга, мы уверены, только вопрос времени. А японская разведка намного лучше нашей. Если мы об этом знаем, то они просто обязаны.

– Если японцы пойдут на Гонконг и добьются успеха, то не остановятся там. – Глэйзбрук покачал головой. – И это на самом деле серьёзно. Малайя и Сингапур будут следующими, там и Индии недолго останется. Вы должны заставить премьер-министра обратить на это внимание.

– Он не обратит, – хмыкнул Бриджес, пока вновь меняли тарелки. На десерт он выбрал банановое крем-брюле.

Когда его принесли, сомелье учтиво поклонился.

– Господа, у нас есть прекрасное десертное вино 1932 года, Cru Psersigberg Gewurstraminer[209], если желаете, чтобы удовольствие было полным.

Глэйзбрук вновь вздохнул.

– Кажется, неплохой вариант для полного удовольствия. Полбутылки, пожалуй?

Как только сомелье ушёл, Глэйзбрук наклонился к Бриджесу.

– В конце концов, я думаю, что нам стоит привыкнуть пить немецкое вино, не так ли? Выбора у нас ещё долго может не быть.

Соединённое Королевство, Уэльс, доки Пемброк

– Майор Аллейн?

Одет гость был в гражданское, но Aллейн с трудом удержался, чтобы не подскочить и вытянуться по стойке смирно. Мужчина кривовато усмехнулся и покачал головой.

– Никаких церемоний, пожалуйста. Чем менее очевидным будет наш отъезд, тем лучше для всех.

Сэр Уилфред Фримен[210] печально улыбнулся молодому австралийцу, помогавшему ему покинуть страну и службу, которым он посвятил свою жизнь. В любом случае, ему так и не пришлось узнать, что он не был единственным, кто принял подобное решение или что ему помогло закрытие его отдела. Он отвечал за выбор основного самолета для программы переоснащения ВВС Британии. Теперь, когда программа была резко остановлена, всё, над чем он работал, было брошено или оценено как неважное. Глядя на ожидающий его «Сандерленд», он задался вопросом, в чём была истинная суть его отъезда – ответом на уязвлённую гордость или чувством служебного долга помочь странам Содружества, которые продолжают борьбу?

– Мы рады принять вас на борту, сэр, – Аллейн воздержался от приветствия, но он чувствовал уважение к пожилому мужчине, стоявшему перед ним, который пошёл на такое нелёгкое и, возможно, мучительное решение. Позади них в самолёт грузили коробки с папками и другими документами. Затем Аллейн увидел других своих пассажиров, и земля едва не ушла у него из под ног.

– Генерал Сматс[211], сэр...

– Тише, парень. Мы же сказали – без церемоний.

Голос был жестким; южноафриканский акцент, казалось, рубил мягкий предрассветный сумрак, но интонация слов исключала грубость. Йэн Сматс казался более чем удивленным обстановкой.

– Вы капитан данного корабля, – кивнул он на "Сандерленд", – и все мы подчиняемся вам.

Третий гость выглядел так, будто не соглашался с этим, но любой возможный комментарий уже был отменён Йэном Сматсом. Представляясь, он сильно хмурился.

– Вице-маршал авиации Артур Харрис[212], бомбардировочное командование, старший офицер Пятой группы.

Аллейн ощутил мгновенную неприязнь к нему. Было в нём что-то резко контрастирующее с джентльменским поведением двух других пассажиров, которых он будет везти в Гибралтар и Александрию. Но вида не подал.

– Все вы направляетесь с нами до Александрии?

Сматс кивнул.

– Харрис и я покинем вас там, и вернёмся в Южную Африку. Уилфред летит в Александрию и затем в Австралию. Надеюсь, что он сделает для вашей авиапромышленности то же, что делал для нас здесь. И вся работа его жизни получит более достойное завершение, чем то, на которое он был обречён.

– Возможно, мы будем иметь честь доставить вас туда, сэр.

Внутренне Аллейн сомневался в этом. У него уже сложилось подозрение, что его машины станут ключевым звеном в уравнении силы, которое складывается сейчас на Ближнем Востоке. Его подозрения подтвердились, когда Фримен покачал головой.

– Думаю, вы, майор, на некоторое время останетесь на Ближнем Востоке. Независимо от того, что сулит будущее, я считаю, что оно будет мрачным. А Ближний Восток в этот момент времени – решающая позиция в игре. Таковой она и останется, пока не будет решён итальянский вопрос.

Сматс весомо кивнул.

– Позицией Содружества должно стать сдерживание дальнейшей агрессии. Нам надо признать очевидное: мы кучка слабых стран, надеющихся примерить державные мантии, а это может быть достигнуто только через успех в войне. Ближний Восток – лакмусовая бумажка для проверки наших решений, что внутренних, что на международном уровне. Это наша коллективная витрина, где нас оценят в той степени, в которой мы себя там проявим. Если мы явим слабость в конфликте с Италией, то будем не только выглядеть слабыми для остального мира. Мы покажем себя слабым коллективом среди доминионов, и так не отличающихся могуществом. Майор, то, что доминионы отвергли Галифакса, пока только слова. Ближний Восток – вот критическая точка для Содружества, где мы должны превратить слова в дела.

Внезапно Сматс улыбнулся.

– Не столь часто простой майор ВВС слушает рассуждения о политической стратегии. Но ещё реже он становится настолько важной частью в таких стратегических соображениях. Ваши двенадцать гидропланов могут стать ключом ко всему нашему будущему.

– Какую бомбовую нагрузку вы несете?

Харрис говорил так, будто вообще не потрудился слушать Сматса.

– По проекту одна тонна, сэр, но братья Шорт очень консервативны по части нагрузки. Пока мы не превышаем максимальный взлетный вес, можем поднять до двух с половиной тонн. Обычно глубинные бомбы, но мы брали и мины, и торпеды.

Харрис проворчал.

– И итальянские порты в Северной Африке в пределах досягаемости из Александрии.

Не проронив более ни слова, он поднялся на понтон, к которому был пришвартован "Сандерленд".

Вашингтон, округ Колумбия, США. Управление снабжения, комната 208

– Что нам с ними делать? Давайте-ка родим подходящую идею, пока Конгресс не узнал о них и не заставил принять на баланс.

– Мы конфисковали всё на том основании, что Соединенные Штаты уверены: поставка самолётов правительствам в Лондоне и Виши отрицательно скажется на безопасности в Европе.

– Со всем уважение, Корделл, это только что сделало проблему намного острее.

Генри Стимсон и Корделл Халл впились взглядами друг в друга.

– Теперь у нас на самом деле целых две проблемы.

– Всего две? Вы понимаете, что если изготовители не получат денег за построенные машины, то обанкротятся, и это не пойдет нашей авиационной промышленности на пользу?

Филип Стёйвезант улыбнулся Роберту Джексону, который оскалился в ответ. Оглядев собравшихся, Стёйвезант отметил, что все так или иначе зыркают один на другого. Многообещающая встреча, подумал он.

Генеральный прокурор Джексон только что не скрежетал зубами.

– Я сказал, две проблемы. Эти самолёты делятся на две части. Одна принадлежала британцам, другая французам. Французские и британские заказы представляют совершенно разные юридические ситуации. Обе страны фактически заплатили за обсуждаемые машины, хотя окончательный расчет за них до сих пор находится на условном депозите. Британский случай прост. В сообщении из Дэвентри король Георг VI, являющийся законным главой государства, передал легитимность власти от Лондона генерал-губернаторам Империи. Итак, различные части Империи владеют самолётами, и должны всего лишь разобраться между собой, кто сколько возьмёт. Нам ничего не придётся делать. Как только они поделят самолёты, остаток средств уходит с условного депозита, и ваши драгоценные производители авиационной техники, Стёйвезант, получают деньги. Проблемой являются французы.

– А разве они не были ею всегда? – Стимсон уставился в потолок. Потом огляделся, встретился взглядом с Филипом и украдкой подмигнул.

– Генри, пожалуйста, – Джексон становился раздраженным. – У правительства Виши нет законных преемников за пределами Франции. Поэтому нет никого, кому мы можем передать задержанные французские заказы. В действительно, мы не можем передать их никому, если только их не купят законно. Мы можем вернуть деньги французам, или держать их на условном депозите до появления всеми одобряемого правительства, или искать законные альтернативы. Но остаётся фактом, что с самолётами мы встряли. Их может обнаружить Конгресс.

Генри Моргентау[213] свёл вместе кончики пальцев.

– Есть обходной путь. Мы возмещаем французам средства, таким образом передавая самолеты под наш контроль. После этого их можно продать странам Британской империи, тем самым гарантировав, что они используются против нацистской Германии. Для чего их, собственно, и построили.

– Доминионы не могут позволить их себе, – хмыкнул Корделл Халл. Он знал слишком хорошо, что теперь разъединенные части Британской империи были в отчаянной нужде.

– Тогда дайте им взаймы, – возбудился Джексон. – Мы даем взаймы им деньги в долларах, но позволяем сделать выплату в новых соверенах, о которых они объявили. При этом мы поддерживаем их новую валюту и отрываем от стерлинговой сиськи. Заодно стреляем в голову Британской империи, а им даём инструменты для укрепления независимости и стабилизации экономики.

– Это слишком громко сказано, – Моргентау покачал головой. – Их экономическим системам требуется намного больше, чем охапка долларов. Им нужна промышленность, инвестиции и так далее. Правильный человек там добьётся значительного успеха. Для дальновидных людей, готовых вложиться длинными деньгами, вознаграждение будет огромным. Но я соглашаюсь с основным предложением. Мы устраиваем льготный связанный кредит любому из доминионов, который готов купить у нас бывшие французские самолёты. Под низкий процент. Даём в долларах, принимаем в соверенах.

– И тогда эти самолёты будут использованы наилучшим образом, – голос Моргентау отвердел, выдавая почти фанатичную ненависть. – Нанести вред нацистам – наилучшее использование. Они должны страдать за то, что сделали. Germania delenda est[214]. Филип, мне нужно знать, как низвести Германию до пустыни.

– Я приложу все усилия, Генри.

США, округ Колумбия, Вашингтон, Джорджтаун, Дамбартон-авеню

– Австралия? Там же всё ядовитое, – Играт состроила бедственную гримаску.

– Кроме морских крокодилов и больших белых акул[215], – Стёйвезанта вовсе не впечатлили притворные страдания дочери. – На самом деле тебя расстраивает отсутствие достойных магазинов в той части мира.

– Ну, и это тоже, – Играт посмотрела на отца и подняла брови. – Но если я не начну шататься по магазинам и тратить деньги своего спутника, моё прикрытие наполовину развалится прямо с порога. Ладно. С кем ты хочешь меня свести?

– Есть там один человек, по имени Эссингтон Льюис. Он управляет частной компанией[216] «Брокен-Хилл». Это необычный персонаж, Игги. Искать подходы к нему следует с осторожностью. Он… очень формален, и он не хочет использовать телефон. Именно поэтому я хочу, чтобы ты навестила его лично. Точность для него фетиш, учти это, когда назначишь встречу.

– Вот как? Почему бы и нет, – невозмутимо заметила Играт.

– Льюис – талантливый управляющий. Он очень хорошо знает сталелитейную и горнодобывающую промышленность. Что ещё более важно, знает, как наладить работу компаний в этом сектора. Я хочу предложить ему партнерство. Мы обеспечим поддержку для совместных инвестиций в Индию. Если она хочет преуспеть в опоре на собственные силы, ей понадобится своя тяжелая промышленность. У них даже недостаток людей, способных решить, что нужно Индии. Льюис – подходящий человек для такой работы. Если мы вложимся на начальном этапе, наши инвестиции значительно вырастут. Я внезапно узнал, что он хочет сделать Содружество крупнейшим производителем стали за пределами Северной Америки.

– Как ты это узнал? – любопытство Играт было задето.

– Между "Брокен-Хилл" и "Хоскинс"[217] возникли трения. В основном «Хоскинс» работали как ширма для консорциума крупных британских производителей стали, которым не нравилось, что «БХ» пошли в гору и требовали уничтожить конкурента. Логика у них сводилась к тому, что раз они не могут остановить производство стали в Австралии, то надо перехватить управление её сбытом. Льюис постоянно занимался переоснащением фабрик «БХ» так, чтобы они были на переднем крае технологии. В итоге австралийская сталь стал самой дешевой в мире. Даже с учётом стоимостью доставки, достаточно дешёвой, чтобы угрожать британскому внутреннему рынку. Как бы там ни было, британские сталевары вбухали эшелон денег в выращивание собственного конкурента для «БХ», но у них ничего не вышло.

С нашей точки зрения, самое главное состоит в том, что едва "БХ" выиграли торговую войну, то сразу заключили сделку с британскими финансистами. "БХ" принимает на баланс их мощности по производству сырой стали, и вместе с ними входит в новое, совместное австралийское предприятие по выпуску сортовой стали и сплавов. Это типично для "БХ", за ними тянется долгая история дружественных поглощений конкурентов – вместо уничтожения. Думаю, они способны посмотреть на индийскую сталелитейную промышленность таким же манером. Прежде чем производство стали в Индии удовлетворит потребности страны, пройдёт очень много времени. "БХ" были бы рады восполнить нехватку, устроив совместное предприятие. Для Индии это важно ещё и тем, что "БХ" поставляет не только готовый продукт и лучшее качественное сырье, но и технологии. Они в игре достаточно долго, причём начали с собственного НИИ; и только потом построили завод – который стал лучше всех тех, которые можно просто купить. В результате "БХ" за год отправляет на металлолом больше производств, чем Индия может сейчас приобрести. Думаю, Льюис может предложить Индии умелого наставника и рассчитывать через него на прибыль. "БХ" всегда закладываются на длинные деньги, и умеют их отбивать. Значит они – подходящий партнер для нас.

Поэтому вот что. Передай Льюису пакет предложений и известие о том, как мы смотрим на вещи и почему. Удостоверься, что он знает о нашем интересе в долгосрочных вложениях. Хотя ему и не следует знать, что мы подразумеваем под длительным сроком. Это касается совсем других запланированных мной инвестиций. У меня есть парень по имени Уильям Поули[218]. Он из Нью-Йоркской Межконтинентальной авиакорпорации, изучает возможность создания авиационной компании в Индии. Поули был основным поставщиком американских самолётов в Индию, и я принял меры, чтобы ему доставили большое количество станков и оборудования. Если Индия намерена приобрести много боевых самолётов, которые раньше числились французскими и британскими, то их надо кому-то обслуживать. Это хорошая возможность для нас. Лилит сделала финансовые прогнозы, и сейчас ликующе потирает лапки.

– Преуспевать, делая добро? – Играт была твёрдо уверена, что достоинство имеет собственные выгоды, хотя её определение достоинства заметно отличалось от общепринятых норм.

– С политической точки зрения, да. Политика нынешнего правительства Соединенных Штатов состоит в том, что старые колониальные империи должны быть демонтированы, а страны, их составлявшие, обеспечены устойчивой экономикой.

Стёйвезант сделал секундную паузу, затем продолжил.

– Падение империй так или иначе произойдет, и лучше, если оно пройдёт спокойно, чем в борьбе с неизбежностью. А мы способствуем неизбежности, вкладывая капитал в экономическое развитие стран Содружества. Если же мы в процессе получим некоторую выгоду, так только лучше.

Восточное Средиземноморье, «Сандерленд М1F»

Пятнадцать летающих лодок шли рассредоточенной стаей – три самолёта G-класса в середине и дюжина «Сандерлендов» вокруг. Первый этап полёта от Великобритании до Гибралтара прошёл гладко и закончился дозаправкой на военно-морской базе. Им повезло, там имелись специально разработанные баржи, управляемые обученными командами. Обширная военно-морская база была оснащена для одновременной заправки множества гидросамолётов, так что целая эскадрилья оказалась всего лишь лёгким неудобством.

Аллейн про себя полагал, что это последний раз, когда они видели подобную роскошь. В будущем, работая с основанных экспромтом баз, им придётся дозаправляться из бочек или от несамоходных наливных барж. Это занимает часы. В отсутствие обученных наземных команд обслуживанием заливных горловин и заправочных рукавов будут вынуждены заниматься его собственные команды. Трюмы "Сандерлендов" были заполнены запасами смазочных масел и мелкими запчастями, а в каютах и выгородках разместился технический персонал эскадрильи. По крайней мере, какое-то время они смогут работать в отрыве от любой стационарной базы.

– Стрелки, внимание. Мы входим в радиус действия истребителей с итальянских авиабаз. Смотреть во все глаза.

– Вы действительно думаете, что итальянцы нападут на нас? – сэр Уилфред Фримен сидел на месте второго пилота и рассматривал Средиземное море.

– Если они знают, что мы австралийцы, то да. У нас опознавательные знаки 95-й эскадрильи, но я не знаю, сколько эта уловка ещё продержится. В Восточной Африке идут бои, если Италия до сих пор не вошла в Египет, то скоро войдёт. Я почти готов услышать, что вторжение началось, как только мы вылетели из Гибралтара. Задумайтесь об этом.

Аллейн включил передатчик.

– Всем самолётам снизиться до трёхсот метров. Повторяю, триста метров. Не прозевайте истребители макаронников.

Не зная вполне, почему, Фримен внезапно обрёл уверенность, что на них всё же нападут. Он оглядел небо, понимая – появление итальянских истребителей было вопросом "когда", а не "если". И почти с облегчением засёк группу из шести теней под облаками, лежащими выше.

– Майор, на два часа сверху.

– Принял, – Аллейн был краток. – Всем внимание, у нас гости. Снизиться до ста метров и уплотнить строй. Самолеты ИАЛ[219], постарайтесь не вылезать. Мы устроим завесу для вас.

– Весьма благодарны, старина, – голос по радио был до невозможности британским.

– Не завидую я им, – сочувственно сказал Фримен. – Невооружённые самолёты, ждущие истребителей.

– Сначала им надо будет пройти нас. У них глаза задёргаются, когда они попробуют. Они не смогут пройти под нами, мы слишком низко над водой. И всё это время они будут под огнём наших башен и курсовых стволов.

Аллейн был уверен в своих словах. У его "Сандерлендов" стояли спаренные 7.62-мм пулемёты спереди, сверху и с бортов, ещё имелась кормовая счетверённая башня и четыре фиксированных 7.62 в носу. Они уже доказали, что способны хорошо показать себя против того, что может предложить Люфтваффе[220]. Под ложечкой у него кратко заныло от мысли, что вся эскадрилья вызывалась добровольцами, но затем отпустило.

Траектория полёта шести итальянских истребителей изменилась, они пошли в снижение. Аллейн пристально смотрел на них – монопланы с радиальным двигателем и забавными горбатыми очертаниями. "Фиат G.50[221]". Проворны как черти, но слабо вооружены и без брони. Их ждёт неприятный сюрприз.

Итальянские пилоты не имели опыта для атаки хорошо вооружённых многоместных самолётов, и выполнили обычный маневр – каждый перевернулся через крыло и вошёл в пикирование. В итоге они начали заход с ракурса в одну четверть, поодиночке. И каждый истребитель оказался под сосредоточенным огнём как минимум трёх летающих лодок.

Австралийские стрелки были опытны, им доводилось сражались с истребителями ранее. Дождавшись, пока ведущий "Фиат" закончит манёвр, они открыли огонь. Посматривая через плечо, Аллейн прикинул, что по лидеру бьют не менее шестнадцати пулемётов. Он почти скрылся за струями трассеров. Итальянский истребитель вспыхнул и не выходя из пике рухнул в море. Позади него второй итальянец точно так же потерялся в ярком свете множества трассирующих пуль. Его путь отметился чёрной струёй дыма, которая сначала стала огненно-оранжевой, а потом в небе расплылась рыжая клякса взрыва. Третий истребитель, увидев, что случилось с двумя предыдущими, скольжением ушёл от в сторону. Аллейн предположил, что его тоже зацепило. Стрелки прекратили огонь, когда он отвернул в сторону. Боеприпасы "Сандерлендов" слишком ценны, чтобы тратить их на самолёт, вышедший из атаки.

Вокруг летающих лодок кружили четыре истребителя. Итальянские лётчики не испытывали недостатка храбрости, но у них хватало соображения понять, что они напоролись на нечто намного более зубастое, чем привычные цели. Двое отделились и пошли в лоб на "Сандерленд" Аллейна. Это было ошибкой.

Аллейн немного качнул самолёт и открыл огонь из четырех пулемётов, его поддержали спаренные башенки сверху и на носу. Вспышки трассеров окутали истребители, те порскнули в стороны. Оба разматывали тонкие нити беловато-серого дыма от двигателей. Они потянули вбок, теряя высоту.

Оставшиеся, впечатлённые судьбой товарищей, решили не рисковать. Они попробовали ещё несколько раз сунуться к "Сандерлендам", но плотный ответный огонь отгонял их. В конце концов они развернулись и полетели домой. У итальянских истребителей небольшая дальность, как читал Аллейн в разведсводках, и на рану они нестойки.