Текст книги "Изо всех сил (ЛП)"

Автор книги: Стюарт Слейд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц)

– Доклад о повреждениях?

Оказалось, что есть всего несколько пробоин пуль 12.7 мм, но в целом ущерба не было. К большим летающим лодками G-класса в центре строя истребители не прорвались. Фримен довольно кивнул:

– Отличная работа, майор. Отличная работа. Интересно, дотянут ли они до базы?

– Думаю, сэр, это весьма вероятно.

Таиланд, Канчанабури, 11-я пехотная дивизия «Королевская кобра», учебный полигон

Затвор его винтовки был бережно обёрнут тряпкой, чтобы не брякал. Всё остальное снаряжение или плотно уложено, или тщательно увязано, дабы не выдать передвижение войскам, ждущим впереди, на оборонительном рубеже. Перед отправлением он и его люди попрыгали для проверки – ничто не издаст не единого звука и не выдаст нападающих. Выглядело это забавно, но здравый смысл имелся. Шум был таким же врагом, как и «войска» в укрытии.

Капрал Монгкут нащупал тонкую белую ленту, выложенную разведчиками на нейтральной полосе. Он выводил своё отделение к месту, откуда будет начинаться атака – примерно в сотне метров от вражеской обороны. В его уме складывалась картина: зигзагообразные траншеи, грамотно расположенные пулемёты, прикрывающие огнём всю линию. Наставники вполне согласились с тем, что произойдёт, случись настоящее нападение при свете дня. Пулемёты неторопливо кочевали бы по позициям, расстреливая войска, пытающиеся преодолеть заграждения из колючей проволоки. Обученные стрелки способны положить их всех. Некоторые инструкторы рассказывали про большое сражение в далёкой Франции, у городка с названием Сомма. Место, где 60000 человек пали за один день, потому что линия фронта удержалась и пулемётчики знали своё дело. Монгкут не мог даже представить, как такое количество может погибнуть за день – это была практически вся его армия.

Наставники объяснили, что ночная атака это способ свести на нет уничтожающий огонь пулемётов и преграду из колючей проволоки. Они рассказали, почему координация и управление ночным нападением – одна из самых трудных и сложных операций для армии. Но в выборе между большими потерями при штурме укреплённых позиций и освоением навыков ночного боя остановились на втором. Вот почему Монгкут сейчас следовал в ночи за белыми лентами.

Рука пропускала узелки, завязанные на ткани. Отделение достигло сборного пункта. Его люди собрались рядом, следуя ползком, на тот случай, если сюда сейчас смотрят вражеские наблюдатели. Атака могла начаться в любую секунду, но секунды складывались в минуты. Монгкут чувствовал, как ночной холод пробирает до костей. Даже в тропическом климате ночной воздух мог хорошенько остужать. Особенно тех, кто лежит на земле неподвижно.

Казалось, так прошли часы, и вот горизонт позади озарился. Донёсся рёв артиллерийских орудий. Монгкут отметил, как снаряды с воем пролетели над ними и врезались в расположенные впереди позиции. Обстрел вели настоящим боеприпасами. Воздух заполнился осколками. Это было сигналом к атаке. Он оттолкнулся ногами, подпрыгивая, и выкрикнул свой первый, начиная с самого выдвижения к фронту, приказ.

– За мной!

По всей линии поднялись тайские пехотинцы. Они побежали к укреплениям, поражённым внезапным артиллерийским налётом, пронеслись по траншее, коля штыком одни мешки с песком, представляющие французских солдат, занявших рубеж. Стреляли в другие, которые "скрывались" в окопах. Монгкут увидел перед собой зияющую черную дыру. Он предположил, что это вход в укрытие, и почти инстинктивно метнул туда взрывпакет. Вспышка осветила нутро блиндажа.

Его отделение рассредоточилось, готовое отбить контратаку защитников. У Монгкута возникло твёрдое убеждение, что если мешки с песком оживут и нападут, то точно пора драпать. Вновь раздалась команда "За мной!". Он видел, что приказ отдал их офицер. Пора было брать вторую линию обороны.

Двумя часами спустя батальон собрался на разбор ночного нападения. После общих замечаний и похвалы за хорошо проведённую атаку, офицеры и унтеры[222] собрались в сторонке для отдельного разговора. Хвали при всех, наказывай скрытно, подумал Монгкут. Его лейтенант и один из иностранных наставников сели с ним за стол.

– Капрал, вы и ваши люди преуспели. Вы быстро передвигались, следуя за огневым валом[223]. Вы умело захватили траншею и быстро развернули оборону. Вы не растерялись и поразили блиндаж гранатой. Но следовало развить успех – нельзя быть уверенным, что граната накрыла всех.

Иностранец нарисовал картинку укрытия с глубокой узкой канавкой на полу.

– Это называется ловушка для гранаты. Если люди внутри не растерялись, один из них мог пнуть вашу гранату туда и всех спасти. Кроме того, вы не зачистили окоп по обе стороны. Это могло стоить жизни всему вашему отделению.

– На месте не было времени на всё это, сэр.

Монгкут обратил внимание, как удивился его лейтенант. Не ожидалось от младшего командира таких речей, всё же уважение к положению и званию сидело глубоко. Но иностранец одобрительно кивнул.

– Это трудно, не так ли? Вы должны занять свой участок траншеи, закидать гранатами укрытия, зачистить соседние участки и убедиться, что соединились с другими отрядами своего подразделения. Кроме того, вы должны быть готовы встретить контратаку и подготовиться к развитию собственного наступления на вторую линию обороны. Одновременно. Хотелось бы мне самому рассказать, как это сделать, но и я не могу.

Иностранец с сожалением улыбнулся и покачал головой, явно вспомнив собственную историю окопной войны.

– Всё, что я могу сказать – помните о том, что должны выполнить, и выполняйте сообразно обстоятельствам. Если вам приходится что-то отложить, откладывайте; но никогда не забывайте, что у вас ещё не сделано. Тяжело решить, что следует сделать немедленно, а что можно вот прямо сейчас можно отложить. Вы ведь знаете о существовании генералов? Ну а вы – капрал. Генералы выигрывают войны, но победу в боях добывают капралы. Помните об этом. А ночное упражнение было выполнено очень даже неплохо.

Монгкут отсалютовал и ушёл, довольный собой. А наставник сделал пометку в толстой папке, которую повсюду носил с собой.

– Из него можно сделать доброго унтера. Мне нравится, как он говорил. Мы должны поощрять такое, понимаете? Любой манёвр армии основывается на унтерах[224]. Нужно учить их думать самостоятельно.

– Но...

Пехотный лейтенант пытался охватить умом концепцию, не включающую слепое повиновение приказам – которое, как он до сей поры думал, было идеалом.

– Задумайтесь об этом вот с какой стороны. Вы ведёте подразделение и определяете задачу для него. Но исполнение задачи лежит на унтер-офицере, и решить, как её выполнять, приходится ему. На месте. Этот капрал хорошо и быстро учится. Нам следует иметь его в виду и помогать расти. Он мог бы стать сержантом однажды.

– Или офицером?

Лейтенант хотел пошутить, но немец-советник глубокомысленно кивнул.

– Возможно. Время покажет.

Австралия, Канберра, правительственная резиденция

– Соверен? – Томас Уайт[225] спросил так, как будто сам и ответил. Двое других, присутствовавших в кабинете, кивнули.

Фадден[226] пожал плечами.

– Очевидно, требуется проработать ещё много деталей, как с нашей стороны, так и со стороны империи, прежде чем новая валюта развернётся и начнёт работать. Но, как я уже сказал, в основном всё понятно. Единственное, что мы неспособны сделать, это обратить время вспять. У неё не будет тыла в виде британской имперской экономики, Банка Англии и Уайтхолла. Стерлинг стоял на собственных ногах, что пока нельзя сказать о соверене. Ранее он не обращался на широком рынке иначе как через Лондон, таким образом, отсутствует мера его стоимости, а без этого критерия он может растаять как снежный ком.

Таким образом, мы должны установить стоимость фунта относительно соверена. Простая привязка его к золоту утихомирит страхи и дельцы снова займутся бизнесом. Но это решение, которое для нас имеет решающее значение. Независимо от того, какой курс мы установим, неизбежно наступим на чьи-нибудь ноги, так же как наступят и нам. Если мы обойдём киви[227], хотя более вероятно, что они нас; индийцев или малайцев, да с кем бы мы ни соревновались, начнётся дипломатическая грызня, чтобы найти, как уязвить друг друга. То есть у нас не будет Лондона, который утихомирил бы всех и сразу. Думаю, правильным способом решить данный вопрос было бы создание банка целенаправленно для эмиссии соверена. Он закупал бы золото от производителей, чеканил монету, устанавливал курсы и ставки, выпускал какие-нибудь ценные бумаги, в общем, был бы занят настоящим делом.

– Но? – у Локока была догадка, к чему ведёт Артур.

– Но, – вздохнул Фадден. – Такой банк получил бы настолько огромное влияние на нашу экономику и экономические системы всех остальных, что стал бы настоящим политическим монстром, и откровенно говоря, нежизнеспособным, насколько я понимаю. Всё же, нам нужно решить, какими средствами можно всё это выполнить, играя сообща; это будет интересным. Вообще говоря, единственная альтернатива банку – рынок. Хотя я всего лишь бывший бухгалтер, но недавно проконсультировался в Казначействе и Банке Содружества, придя к двум вариантам: нас ждёт либо хаос, либо ряд серьёзных ограничений. Это дошло и до южноафриканцев, но они решили почему-то, что их золотодобыча оставит решающее слово за ними. Бог знает, откуда они это выдумали. Как только золото попадает на открытый рынок, оно уходит в торговые страны, обращающие его в деньги. Это значит, всё уйдёт к канадцам, которые станут управлять нами, или, второй вариант, в Индию. Ключи к банковскому делу в этой части мира у тайпанов. Мы знаем, что японцы разевают пасть на Гонконг, следовательно, они будут куда-то перебазироваться. Уже есть слухи, что они переедут в Китай или Индию. На мой взгляд, последнее более вероятно. С ними уйдёт и любой выполнимый шанс создания Центрального банка, вместе с влиянием на экономику.

Фадден покачал головой. В его уме рисовалась картинка, которую он толком не смог бы и описать – жуткое чувство, будто он бредёт сквозь тьму и слышит где-то в отдалении пугающий волчий вой.

Локок позвал его.

– Артур?

– Ох... – Фадден вернулся в действительность, но ощущение, словно его преследует неведомый хищник, осталось.

– Понимаете, я не уверен, будет ли это интересно канадцам. По моим наблюдениям, американцы обманывали их долгие годы. Поэтому, если они учуют, как извлечь пользу из всего этого, то пойдут на риск даже при большой вероятности проигрыша... Нам нужно немедленно связаться с Оттавой!

Что за беспорядочное мышление, далеко не в первый раз подумал Локок. Оно на самом деле было беспорядочным. Однажды из-за этого Фадден уже лишился места. Хотя, как предполагалось, он всего лишь держал кресло тёплым, пока серые кардиналы проработали приемлемое разрешение гонки на перепутьях. Проблема свелась к численности – у них, в конце концов, демократия. Если бы лейбористская партия удержалась на несколько дней дольше, Уайт получил бы поддержку и преодолел давление партии, но уже в роли лидера оппозиции. Однако слишком многие хотели сделать из Уайта мальчика для битья для правительства. Тогда страну фактически возглавил бы Кейси, а сам Локок оказался среди меньшинства. Хьюз уступил, оставив Уайта доверенным лидером партии. Без собственной многочисленной группировки он не рискнул выдвинуться на должность премьер-министра, хотя имел на это право, и уже утром они могли сформировать правительство…

Локок не тешил себя иллюзиями. Он был удобен, уместен и открыт для компромиссов. Про себя он уже засомневался, успеет ли справиться с работой, сделав доклад для сэра Эрла Пейджа[228] за 20 дней. Тут ещё Кейси отправляется в Канаду, а Фадден неплохо к нему относится... Ну, надеяться на лучший исход можно, а работу следует делать.

– Нужно отправить кого-нибудь толкового в Чили, – настоял Фадден. – Они покупают наш уголь.

– Вы правы, Артур. Чили есть в моем списке, но очевидно, мы должны заняться и Аргентиной, а то они обидятся, – Уайт извлёк обрывок бумаги. – Я уже размышлял, что Филипины нам нужны только если кооперироваться в местном масштабе с янки. И если мы разместим посольство в Сингапуре, то это перевесит остальное…

– А что насчёт Бангкока и Батавии? Я пока мало знаю о тайцах, но и с датчанами мы дел имели немного.

Снова в его уме возникла картина холодной, заснеженной равнины, сверкающей во тьме, и страшных волчьих завываний.

– Генерал-губернатор много лет был нашим связным с британскими разведслужбами. Как, чёрт возьми, мы собираемся следить за нашими друзьями и их деньгами, если у нас нет глаз, чтобы смотреть?

– Это больше похоже на уши, чтобы слушать, – неохотно вздохнул Фадден. Ему показалось, что он в третий раз слышал волка, воющего в темноте. Непонятное предчувствие вернулось – угроза, которую ещё никто не видел, но её признал бы настоящей любой, кто её узрит.

– Полагаю, пора с этим разобраться. Сейчас самый подходящий момент.

– Хорошо – хорошо, – согласился Фадден. Но, по моим прикидкам, есть еще один момент, прежде чем мы созовём правительство. Что нам делать с войсками, дислоцированными в Египте?

Индия, Калькутта, правительственная резиденция, 17 сентября 1940

– Я только что получил сообщение от генерала Уэйвелла, из Египта. Четыре итальянских дивизии, под командованием генерала Родольфо Грациани[229], пересекли ливийскую границу по направлению в Египет и продвигаются на Сиди-Баррани[230]. Итальянцы провели артобстрел передовых позиций генерала Уэйвелла и пытались бомбить цели в Египте.

Сэр Эрик Хаохоа оглядел кабинет поверх распечатки депеши. Министры понимающе закивали. Подобная новость из Египта едва ли стала удивительной.

– Четыре дивизии, это, пожалуй, 100000 человек. У Арчи самое большее 30000. 7-я бронедивизия и 4-я пехотная индийская, если я не ошибаюсь.

Генерал Окинлек ошибался очень редко.

– Думаю, так оно и есть.

Сэр Эрик был краток.

– Да. 7-я бронедивизия и 4-я пехотная, с ними 205 самолётов. У итальянцев 300. Грациани располагает девятью дивизиями. Шесть регулярных пехотных и три – чернорубашечники-добровольцы. Есть небольшая группировка бронетехники. Однако, в первоначальном сообщении сказано о продвижении только четырёх дивизий, которые, к тому же, идут довольно медленно. Оперативная группа 7-й бронедивизии занимается беспокоящими набегами, пока основные её силы стягиваются в Мерса-Матрухе[231].

Лорд Линлитгоу казался подавленным.

– Господа, мне кажется, мы видим первые шаги по воплощении плана Нота. Есть какие-нибудь признаки немецкого участия в этом нападении?

– Нет, ваше превосходительство. Похоже, что и эта операция, и бои в Восточной Африке, исключительно итальянская затея.

– Вот и доказательство. Немцы держат свои силы наготове, для удара через Турцию и Ирак, – генерал Окинлек сердито барабанил пальцами по столу. – Иначе бы они поддержали итальянцев в нападении на Египет. Что происходит в Ираке?

– Обстановка там быстро ухудшается. После внезапного начала войны иракское правительство прервало дипломатические отношения с нацистской Германией. Однако они отказались сделать следующий логичный шаг и объявить войну Германии. Нашего человека в Багдаде, Нури аль-Саида[232], заменили националистом и антибританцем Рашидом Али[233].

– Националист – не означает враждебный, – в голосе пандита Неру звучало предостережение.

– Так оно и есть, эту точку зрения мы сейчас с таким трудом пытаемся внушить американцам, – покачал головой сэр Эрик. – Однако Али установил тайные контакты с немецкими представителями на Ближнем Востоке, хотя он ещё дошёл до открытой поддержки Оси. Он, кажется, походит на Чандра Боса больше, чем это было бы удобно для нас. Из-за его влияния Ирак не прервал дипломатические отношения с Италией, когда та присоединились к войне на стороне Германии. Итальянская дипмиссия в Багдаде стала главным центром пропаганды Оси и разжигания антибританских настроений в регионе. Мне видится, что следующий выход немцев на сцену случится именно в Ираке, и ключом к тому, что там будет происходить, станет наше положение в Египте и Судане. Если Содружество устоит, то и нам окажется намного легче противостоять немецким шагам в Ираке.

– Меня беспокоит вот что. Если это понимаем мы, разве немцы не видят того же? – сэру Мартину Шарпу не нравилось вмешиваться в дела вооруженных сил и вопросы разведки, но обстановка определённо шла куда-то не туда. – Раз наступление в Египте так важно для их планов относительно Ирака, почему они не поддерживают его?

– Логистика, – решительно сказал Окинлек. – Нехватка транспорта, чтобы переправлять объёмы снабжения, требующиеся для такой численности. В портах вдоль североафриканского побережья нет возможности принимать больше грузов, чем нужно уже сейчас. Войск у Грациани больше, чем он может использовать в данный момент. Поэтому и немцам нет никакой потребности влезать, они вместо этого получше подготовятся к захвату Ирака.

– Кроме этого, есть политический аспект, – подхватил сэр Эрик. – Технически, Египет нейтрален, и считается, что британские войска, развёрнутые там, всего лишь охраняют Суэцкий канал. Британская армия в Египте подчиняется непосредственно Лондону. Нет генерал-губернатора, которому можно было бы делегировать власть. А значит, нападение на тамошние британские войска есть прямая атака на Лондон. Итальянцы это одно, их атаку можно списать как действие третьей силы. Немецкое же участие – совсем другой разговор. Прямое нарушение подписанного в июне перемирия. В любом случае, заваренная итальянцами каша наверняка порядком смущает немцев и ставит под угрозу всё, что они выгадали от поступков Галифакса.

– Значит, немцы туда не полезут, – облегчённо заключил Гарольд Хартли. – Но кажется, что беспорядок на Ближнем Востоке будет привлекать внимания, пока его не приберут. И это может занять время.

– В основном, это потребует ресурсов, – Окинлек был мрачен. Правда была в том, что после выхода Британии из войны, ресурсы, необходимые для её продолжения Содружеством, просто находились не там, где надо. Британия ведь не только на словах центр Содружества.

– В настоящее время 7-я бронедивизия – единственное полноценное бронесоединение, если не считать немецкую армию. Есть несколько танковых бригад, но дивизия – одна. У кого-нибудь есть представление, как им поддерживать свои машины на ходу и восполнять возможные потери?

– Канада готовится к выпуску "Валентайнов"[234], но мы их увидим не раньше следующего года.

Сэр Мартин разделял общее уныние. После опрометчивого оптимизма по поводу воплощения мечты и обретения независимости Индии, практические события указывали путь куда-то в пропасть. В его понимание это выражалось как "полное отсутствие всего".

– У нас даже нет запчастей, чтобы поддерживать то, что имеется.

– Вероятно, решение есть, – ГХ открыл папку, которую принёс с собой. – Нам поступило предложение от одного американского джентльмена, господина Уильяма Поули из Нью-Йоркской Межконтинентальной авиакорпорации. Он нам уже известен – организовывал экспорт "Вако" YQC-6[235] и «Дуглас» DC-2[236] для Tata Airlines[237]. Теперь он приехал к нам с предложением поставки из Соединенных Штатов подержанной оснастки для производства самолетов, и установки её на здешних фабриках. По его предположению, оборудование, которое он может достать, не позволит нам строить собственные самолёты, но даст возможность ремонта американских машин. Tata Airlines хорошо отзываются о нём, описывая как человека слова, который затевает трудные сделки, но тщательно их выполняет.

– О нашем друге господине Поули стоит знать ещё кое-что, – у сэра Эрика тоже были сведения на этого человека. – Несмотря на то, что он активный республиканец, он близко связан с администрацией Рузвельта и поддерживает её усилия в отправке помощи Китаю. Как стало известно, Поули формирует добровольческое истребительное соединение, чтобы поддержать китайские ВВС. Раз он вышел на нас со своим предложением, мы можем прийти к выводу, что помощь нам включена в американскую государственную политику. Нам, конечно, остаётся только догадываться, почему.

– Несомненно, в своё время узнаем. Интересно, получили ли другие страны Содружества подобные предложения? – постучал пальцами по столу лорд Линлитгоу. – Нужно собрать конференцию глав стран Содружества. Есть в этой области какие-нибудь достижения?

– Все согласились, что это важно. Австралийцы предлагают провести её в Мельбурне, южноафриканцы в Кейптауне, канадцы в Ванкувере. Мы предложили Бермуды. Это пригодный для всех компромисс. Думаю, так и будет решено. В политическом смысле выбор соответствующего местоположения станет выгоден для нас.

Пандит Неру рассмеялся; остальные выглядели потрясенными. Он слегка покраснел и прикусил палец.

– Прошу прощения. Просто я считаю это забавным – обнаружить, что самое мелкое соображение, которое касается выбора площадки для встречи, так же важно, как и рассмотрение дел большой международной политики.

– Пожалуйста, всем этого не рассказывайте, – лорд Линлитгоу был вынужден признать правоту Неру. – Такие тонкости мы стараемся хранить в тайне. Поддержание общественного доверия и всё такое.

Восточное Средиземноморье, «Сандерленд М1F»

– Сэр, вы дéржитесь?

Аллейн поглядывал на своего пассажира. Сэр Уилфред Фримен побелел от шока, но сохранял сознание. Во время одной из многочисленных за последние четыре часа стычек с "Фиатами" CR.42 в его плечо попала пуля калибра 12.7. К счастью, она была на излёте. Выпущенная с большого расстояния, пробив кабину "Сандерленда", она потеряла почти всю энергию. Ему сделали перевязку и подвесили руку в петлю – самое лучшее, доступное в таких обстоятельствах.

Его состояние в целом отражало таковое для всего соединения. Итальянские налёты шли непрерывно. Хотя каждая отдельная волна наносила незначительный урон, в совокупности он всё возрастал. Один самолёт истекал белым дымом из покалеченного двигателя. Другие сообщали о раненых и нескольких убитых среди пассажиров и экипажей. Австралийский "Сандерленды" отбили все атаки, летающие лодки G-класса посреди строя остались нетронутыми. Это было хорошими новостями. Плохие заключались в том, что группы итальянских истребителей, похоже, не собирались останавливаться.

– Не волнуйтесь обо мне, мой мальчик. Бывало и похуже, – голос Фримена, неустойчивый и дрожащий, противоречил его словам. – Итальянцы, похоже, не пережимают с атаками, верно?

– Просто они не понимают, что с нами делать, – Аллейн осматривал небо, пытаясь высмотреть очередное звено врагов. – Они никогда раньше не сталкивались с настолько вооружёнными самолётами, но учатся быстро. Прекратили попытки приблизиться и стараются обстреливать нас с большого расстояния. И это работает. Сменяясь, они постепенно нас обгладывают. А у нас заканчиваются боеприпасы. Как только турели опустеют, будет плохо.

– А я говорил, что 500 выстрелов на ствол – недостаточно, – с горечью сказал Фримен. – Я хотел по тысяче, а желательно по две. Живучесть бомбардировщика измеряется не его дальностью, а тем, как долго он может защищаться. У нас были бы дополнительные боеприпасы, имейся в запасе хоть несколько недель...

Эта песня бесконечна, думал Аллейн. Всего несколько недель, и у нас были бы новые танки, новые самолёты, новые корабли. Всего лишь немного времени – и мы обернули бы обстановку в свою пользу. Остановили нацистов и закрепились надолго. Но Галифакс и Батлер позаботились, чтобы мы никогда не получили этого времени.

– Вон они, майор. Снова с превышением и на два часа, – с тех пор, как Фримен воевал в составе Королевского Воздушного корпуса, прошло более двадцати лет, но его глаза сохранили острое зрение пилота. Он видел тёмные очертания очередной группы итальянских истребителей.

– Шестеро, – проворчал Аллейн. – С этими мы справимся. Если бы их явилось больше, вот тогда беда.

– Теперь о наболевшем, – Фримен засмеялся, потом скривился из-за боли, прострелившей плечо. – Истребительное командование слишком долго судило и рядило, пока всё не пошло к чёрту. Даудинг[238] на юге выступал за малочисленные подразделения, действующие независимо, так как они могли реагировать быстрее. Ли-Мэллори[239] в срединных землях настаивал на больших полках, из трёх или больше эскадрилий, действующих вместе, чтобы наносить скоординированные удары. Догадываюсь, мы так и не узнаем, кто из них был прав.

Несмотря на звание человека в кресле второго пилота, Аллейн едва слушал его. Следующая группа итальянских истребителей стреляла с большой дальности. Их трассеры, казалось, плыли сквозь небо. Аллейн начал плавное маневрирование, чтобы выйти из прицела вражеского пилота. Это сработало. Большинство пуль даже не долетело до его самолета.

– Держаться на большем расстоянии, похоже, тоже не очень-то им помогает.

– Управление огнём. Решает не дальность оружия, а возможность итальянцев прицелиться. Они едва-едва в состоянии нормально свести[240] пулемёты винтовочного калибра. Ожидать, что более тяжелое оружие дотянется до цели, бессмысленно, пока нет хороших стрелков и толковых прицелов.

– Если мы сможем протянуть ещё немного, то всё будет в порядке, – Аллейн волновался за Фримена, тот явно слабел. – Мы почти вышли за радиус истребителей. Ещё несколько минут, и остаток пути до Александрии чист.

ГЛАВА СЕМЬ

ОБМЕН ПРЕДУБЕЖДЕНИЯМИ

США, округ Колумбия, Вашингтон, Белый Дом, Овальный кабинет

– Месье, это безобразие.

– Полагаю, нет, – госсекретарь Корделл Халл был исключительно дипломатичен. – Президент сделал предельно ясное заявление, что политика нынешней администрации – всемерно поддерживать те страны, которые защищают себя от агрессии. Мы твёрдо убеждены, что только поражение сил, ныне управляющих судьбой Германии, может привести мир к свободе, покою и процветанию, а цивилизация не совершит отката к деспотии. Мы были весьма встревожены докладами, указывающими, что ресурсы Франции предоставлены в распоряжение Германии, сверх мер, ранее оговорённых в соглашении о перемирии. У меня есть причина полагать, что помимо людских корыстных интересов, сотрудничество вашего правительства с Германией мотивировано уверенностью в неизбежности немецкой победы и как следствие – изрядных выгод для Франции. Поэтому мы не можем одобрить поставку Франции наших самым современных боевых самолётов. По меньшей мере, такой шаг позволит врагам изучить их, узнать достоинства и недостатки. В худшем случае мы обнаружим, что они воюют против нас самих.

Проще говоря, передать эти самолёты нам не позволяет совесть. Поэтому мы полностью возмещаем вам их стоимость. Франция от этого не пострадает, деньги будут добавлены к золотому запасу, хранимому для Франции, и мы будем вкладывать их для достижения наилучшего дохода. Когда война закончится, ваши средства станут доступны вместе с прибылью, полученной от вашего имени нашими самыми способными финансистами.

Месье Эрв Альфанд[241], посол республики Франция, не мог найти слов для ответа. Он понимал американскую точку зрения на проблему, одновременно с этим он не разделял позицию, принятую маршалом Петэном[242] в Виши. Несмотря на это, он был обязан представлять официальное мнение. Сам он придерживался старого правила, согласно которому следовало высказаться положительно, даже если это наибольшее, что вообще можно сделать.

– Могу я узнать, как ваши банки будут инвестировать те средства?

Халл с сожалением развёл руками.

– Месье, в нашей стране банки – независимые учреждения. Они нам не говорят, как вкладывают наши деньги, так почему должны сказать, как инвестируют ваши? Но, уверяю, они найдут наилучший баланс между прибылью и благоразумием.

Альфанд был вынужден признать, что по этому вопросу сказать больше нечего.

– И ещё, месье Халл, можем ли мы ожидать, что возобновится продовольственный экспорт из США во Францию?

Халл вздохнул.

– Сердца американцев полны сочувствия французскому народу. Как вы знаете, мы продолжаем отправку медикаментов, консервированного и сухого молока для детей в свободных частях Франции через Красный Крест. Несмотря на это, главная цель американцев, заслоняющая сейчас всё остальное – в том, чтобы продолжалось сопротивление Германии. Поэтому мы не хотим делать любые шаги, которые хоть в малейшей степени нанесут ущерб этому сопротивлению. Прежде чем американцы согласятся на отгрузку еды для Францию, необходимо, чтобы они были уверены – их действия никак не помогут Германии. Должен добавить, что по этой же причине остановлен экспорт в Британию.

– Но не в страны Содружества, – скривился Альфанд.

– Разумеется. Содружество продолжает борьбу с Германией. Они отдают все силы для войны, независимо от того, чего это будет стоить им самим. Могут ли французские колонии по всему миру сказать то же самое?

Вопрос был нечестным, оба они это знали. Страны Британского Содружества обладали намного большей свободой действий, чем их французские эквиваленты. Про себя Халл задался вопросом, а что сделали бы французские колонии, имей они такую же свободу манёвра?

– Можно мне, по крайней мере, узнать, что произойдет с нашими бывшими самолётами

– Мы ещё не решили. Вероятно, используем как тренировочные в собственных ВВС.

– Вероятно… – Альфанд не очень-то и поверил. У него была догадка, куда они уйдут.

Египет, Александрия, «Сандерленд М1F»

– Он придёт в себя? – майор Аллейн наблюдал, как носилки с сэром Уилфредом Фрименом загружают в машину скорой помощи, чтобы доставить в госпиталь. Летающие лодки заполнили гавань. Все двенадцать «Сандерлендов» и три машины G-класса прорвались через Средиземноморье. «Сандерленды» обеспечили пролёт гражданских самолётов, но сами все получили те или иные повреждения. Экипажи готовились вытащить три из них на берег, чтобы заделать пробоины в фюзеляжах, на двух уже копошились механики, работая с двигателями. Однако, для тех, кто более четырёх часов отражал почти непрерывные атаки истребителей, они отделались на удивление легко.

– Он потерял много крови. Но медики уверены в хорошем исходе. Как себя чувствуют ваши экипажи?

– Мы справились, – резко ответил Аллейн, сам того не заметив. Он был измотан долгим полётом от Великобритании до Египта через Гибралтар и крайне нуждался в сне.

Полковник Хескет сочувственно посмотрел на австралийца. Мужчина был бледен, от длительного напряжения под глазами залегли тени. Он догадался, что на ясность мышления Аллейна повлияла и неуверенность в положении. Ну, хотя бы с этим я способен что-то сделать.

– Ваши люди могут отдохнуть здесь некоторое время. На самом деле я уже располагаю приказами относительно вас, прямиком от вашего правительства. Теперь вы подчиняетесь непосредственно им, а не Лондону. Согласно этим распоряжениям, создаётся ближневосточное подразделение с базированием в Адене, как только вы сможете добраться туда. Ваши летающие лодки необходимы, чтобы помочь в противостоянии итальянским отрядам Красного моря. Из Алексы вас необходимо убрать как можно скорее, здесь вы слишком уязвимы.