Текст книги "Огни Хафельберга"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

Шелтон, ты уже закончил, что ли? Побочные размышления о ведьмах и Инквизиции благополучно отдрифовали в глубины подсознания. – Да. Самодовольная голова Шелтона торчала из люка в полу, словно существовала отдельно от тела. Подняться по лестнице до конца стратег не соизволил. – Идём, Шванг. Сестра Анхелика, этот кладезь полезной информации, посоветовала мне одну кофейню в первом переулке от главной площади.

Говорят, там кормят неплохо. Перекусим, а потом прогуляемся по городу. Будем лечить твои больные мозги. – Они неизлечимы, – фыркнул Марцель, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. – Смирись. Ты связался с психом. – С инфантильным психом. Ага. А мороженое в твоей кофейне подают? А сладкие булочки? Хватит кривляться, Шванг. Ты же не идиот на самом деле.

Да, разумеется, подают. Притихший было в полдень город, после обеда стал немного оживать. Около трёх закрылись немногие официальные учреждения, мэрия, полицейская станция, почта. Зато в пивнушках и кафе начал собираться народ. Причём в каждом заведении публика была своя, особенная, точно объединенное чем-то невидимым. Сосватанная монахиня-изобегаловка оказалась насквозь семейной, даже с отдельным детским меню, что для Хафельберга было редкостью.

Сами дети к величайшему облегчению Марцеля пока отсутствовали. Всё остальное – вычурную деревянную мебель, белые круженые занавески на окнах и такие же скатерти, искусственные пионы в вазах и прондительные лирические баллады, исторгаемые хриплым музыкальным автоматом – можно было и потерпеть. А развешанные по стенам лаковые миниатюры, женские портреты, то ли старинные, то ли стилизованные под старину, ему даже понравились.

Ну-с, что заказывать будем? – поинтересовался он, потирая руки, и тут же сам отобрал у Шелтона меню. – Дай сюда, я сам посмотрю. Ты вечно какую-то хрень выбираешь. – У-у-у, скукота какая. Мне пиццу с пепперони. – Обойдёшься, – полголоса парировал Шелтон и обернулся к официантке, обворожительно улыбаясь. – Пожалуйста, для меня крем-суп с шампиньонами и салат номер три, а для этого молодого человека бифштекс, двойную порцию овощей на гарнир и морковно-сельдерейный фреш. На десерт два кофе и…

А вот что бы порекомендовали вы? Официантка, полноватая молодая женщина, залилась помидорным румянцем. – Ну, парфе очень вкусное. Попробуйте. – Ой, оно к кофе не пойдет.

Она смущенно прижала к необъятной груди блокнот для заказов, словно закрываясь от Шелтона. – Ищу ягодный пирог, ничего? Мы с мамой его только час назад выпекли. Он остыть не успел, наверное. – Тогда ищу ягодный пирог. Две… Стратег наткнулся на красноречивый взгляд Марцелля и невозмутимо поправился. То есть, три порции. Концентрация обаяния Шелтона превысила опасный порог, и у девицы скоропостижно наступило отравление мозга эндорфинами.

Марцеллю стало противно, и он отвернулся. «Через две минуточки принесу…» Томно вздохнула официантка и забрала у стратега меню. «Если что-нибудь еще будет нужно, обращайтесь». «Непременно», – вежливо уверил ее Шелтон, – «большое спасибо». «Ага, конечно», – пробурчал Мартель, когда официантка, покачивая пышными бедрами, уплыла в подсобные помещения.

«И зачем тебе эта белобрысая фрау? Фу, страшная». «Для тебя все страшные, у кого рост больше ста шестидесяти», – мыкнул Шелтон. – Зато ты отвлёкся на неё и не стал оспаривать мой заказ. – А что с ним? – А-а-а, – Марцель покрутил в памяти диалог и уронил голову на стол. – О, сволочь! Зачем мне овощи? Я что, кролик? И от сельдерея меня тошнит.

Хочу пиццу. Стратег нытьё проигнорировал и полез в сумку за ноутом. – Ну да, идеальный мозг без работы жить не может. – Шванг, я как врач говорю. С такими нагрузками тебе надо не пиццу трескать, а нормально, сбалансированно питаться. Врач, ага, ты даже до бакалавра не дотянул, отучился два года. Формально. Все, что необходимо, я из программы взять успел.

И кто бы говорил, кстати. Марцель ухмыльнулся в столешницу. Ага, достал таки. Где-то глубоко в подсознании Шелтон все же был уязвлен отсутствием официального диплома. Неплохо разбираться в медицине, экономике и политике, быть специалистом в столь разных областях, как огнестрельное оружие и биржевые махинации – это одно, а вот иметь официальное подтверждение собственных заслуг – совершенно другое. Фу, нашёл, к чему придраться.

Я и в школе-то не учился, – невинно произнёс Марцель и шаркнул ногой под столом. – Ну, кажется. Не помню. У меня воспоминания начинаются с четырнадцати лет примерно. Сельдерей, к слову, благотворно влияет на память. – Да ну тебя, – обиделся Мартель. – А такое хорошее настроение было, а? – Что там со Штайном? Нарыл чего-нибудь? – Да, зацепки есть. Но уже сейчас ясно, что быстро мы его не найдем, – ответил стратег после секундной запинки.

Видимо, проверял, не подслушивает ли кто. Но нет. Белобрыса и официантка бесследно исчезла в подсобных помещениях, а её мамаша, ещё более объёмная, раз выглянув в зал, больше не появлялась. Если судить по воспоминаниям священника, то здешний храм Штайн или человек, похожий на Штайна, посещает нерегулярно. Он приходил трижды. Один раз на проповедь и дважды добивался личной беседы с отцом Петером.

Значит, смысла нет караулить в церкви на воскресной проповеди и просвечивать потихоньку всех прихожан. «Ну да», – скривился Марцель и отлип от стола. Да и вообще, слушать людей подряд сплошняком нерационально. Это какой же предлог нужен, чтобы всех незаметно перещупать? Я в прямом смысле говорю. В общем, в шуме мысленных голосов Штайн попросту утонет.

К тому же, наверняка у него будет в голове примерно то же самое, что и у остальных. Ну, молитвы всякие, грехи, отбивная на ужин, птички за окном и прочее. А чтобы прослушать человека поглубже, нужен тактильный контакт. И за час-полтора проповеди я, ну, никак всех не перетрогаю. Соседей прослушаю, в лучшем случае. – Согласен. Трудности со сплошной прослушкой есть, но они преодолимы. – кивнул стратег, поглядывая на монитор.

Я бы позаботился об их устранении, если был бы уверен, что Штайн наверняка появится в храме. Но гарантировать это нельзя. А значит, трудоемкая и опасная операция может стать просто потерей времени. А потому действовать будем осторожно. Из подсобки выплыла белобрысая официантка с нагруженным подносом, и Шелтон осёкся. Марцель злорадно отметил про себя, что теперь блузка у неё была расстёгнута ещё на две пуговицы, и декольте стало практически неприличным, с шестым-то размером бюста.

«Эй, тебя всерьёз планируют совратить!», – свистящим шёпотом окликнул телепат напарника. «Твои способности уже восстановились?», – мгновенно отреагировал Шелтон также в полголоса. – Да тут и без телепатии, всё ясно. Ха! Да ты понюхай, как она надушилась! Мартель хихикнул. – Как тебе её духи, а?

Не в моём вкусе. Ещё тише ответил Шелтон, но тут официантка подошла на опасно-близкую дистанцию, и он, мгновенно согнав с лица недовольную гримасу, дружелюбно улыбнулся. – Ваш заказ! – трепеща ресницами вздохнула жертва обаяния. – Суп, бифштекс с гарниром, фрэш, кофе позже принести, да? И, не дожидаясь кивка, Шелтона смущённо добавила. – Вот ещё за счёт заведения, второй морковно-сельдерейный фрэш и чесночные сухарики к супу.

Мартель подавился хохотом и притворился, что кашляет в бумажную салфетку. На лице у стратега ни одна чёрточка не дрогнула. – О, какой приятный сюрприз! – ответил он все с той же чарующей улыбкой. – Благодарю вас, Фройляйн. – Анна! Просто Анна! – жарко зарделась официантка и опустила взгляд.

Спасибо, Анна. К слову, я Шелтон, профессор Шелтон, а это мой лучший студент Марцель Шванг. Улыбка стратега стала еще шире. Не смотрите на его манеры. На самом деле он очень интеллигентный юноша. Просто застеснялся, видимо. У Марцеля началась истерика. На кашель это уже при всем желании не тянуло, но одурманенная Шелтоном Анна только благосклонно кивнула.

«Рада приветствовать вас в нашем городе, профессор Гершван», ответила она мечтательно. «Если что-то понадобится, ну, не только насчёт совета по заказу, я к вашим услугам, ну, подсказать, куда сходить и всё такое». Она окончательно смутилась и умолкла. – Непременно обратимся к вам. Кофе, пожалуйста, принесите через полчаса. – Хорошо.

Зовите, если что. Несмотря на внешнюю глуповатость, намек ей эта Анна ловила с полуслова. Шелтон проводил ее задумчивым взглядом, а потом обернулся к бессовестно ржущему напарнику. – Весело? А кому, думаешь, придется пить это? И многозначительно отодвинул бокал с фрешем от себя. – Тебе! – простонал Марцель, утирая злосчастной салфеткой выступившие слезы. – И не смотри так на меня, я от двух порций лопну, а тебе витамины тоже полезны.

– У-у-у, какие сухарики острые. Слушай, она точно пытается отвадить от тебя других поклонниц? Или любит поцелуи со вкусом чеснока? – Возможно, – усмехнулся Шелтон и выхватил один сухарик из вазы. «Хм, а фрэш с ними хорошо идёт. Шванг, ты лучше ешь, а не смотри мне в рот. Нам завтра много работать, ты должен быть в адекватном состоянии.

Наголодный желудок способностей восстанавливается медленнее». Мартель хотел огрызнуться, но прислушался, и понял, что телепатическая глухота пока никуда не делась. Даже Анну он воспринимал исключительно глазами и ушами, и от этого было неуютно. «Ну ладно, уговорил», – проворчал он и взял в руки нож с вилкой. «Так какие у нас планы?»

«В первую очередь мы навестим полицейский участок. Это наиболее перспективный путь на данный момент». Шелтон пустил глаза, разглядывая что-то на экране ноута. Ещё перед приездом я кое-что проверил. В полиции тут работают два человека, инспектор Йоган Вебер и младший офицер Герхард Штернберг. Вчера я пробил их данные по налоговой базе, и в списках представленных государственным наградом тоже кое-что любопытное нашлось.

Семьи Вебер и Штернберг проживают в одном доме в Хаффельберге, так что наши полицейские совершенно точно родственники. Видимо, престарелый дядюшка и его юный, но поддающий надежды племянник. Вебер по молодости служил в армии и был в составе миротворческого контингента Еврокона во время вооруженного конфликта в Северной Африке. Имеет несколько наград. Судя по фотографиям и подробностям биографии, человек суровый, но очень и очень пожилой уже.

А Герхарду Штернбергу всего 22 года. Фотографии отсутствуют, но есть упоминания о его участии в школьных олимпиадах по истории и географии. После школы он окончил курсы по программированию, уехал в ближайший большой город и некоторое время Шелтон прокрутил информацию на экране скроллером, И некоторое время работал клерком в банке, если судить по его единственному резюме на горячих вакансиях.

Но что-то у него там не заладилось, и вскоре он вернулся. Так что, скорее всего, Герхард Штернберг, хоть по должности и офицер, но фактически секретарша в брюк. И именно он, наверняка, занимается всеми базами данных Хаффельберга. Вот его мы и расспросим на предмет недавно прибывших и вновь вернувшихся. А после визита в полицейский участок прогуляемся по окрестностям. – О, как романтично! – фыркнул Марцелли, едва бифштексом не подавился.

– Мне фотоаппарат взять, а корзинку для пикника? – Возьми. Без тени иронии кивнул стратег. – Для отвода глаз. Нам много придется сходить. Будем осматривать заброшенные дома в окрестностях городка. Беглец запросто может устроиться в одном из них. Еще полезно будет наведаться в городской архив и узнать, какие родственники были у Ноуэштайна в этом городе. Сомнительно, что он будет у них скрываться, но все же.

Кстати, в сводной базе данных по Европейскому конгломерату существует только один Ноуэштайн. И родственников у него, что любопытно, нет. «Что, вообще?» – скинулся Марцель. «Он прям как я. Или думаешь, у него псевдоним?» «Возможно». Вновь согласился Шелтон, но уже неохотно. «Но тогда у нас прибавляется проблем. Потому что если это так, то он может осознавать себя не Нуаштайном, а каким-нибудь Рихардом Ноттом, или как там его настоящее имя.

Значит, прослушивать придется глубже. – Вот засада, – вздохнул Марцель. После обработки священника о новом глубоком прослушивании думать не хотелось. – Ты не подумай, я справлюсь. Просто хотелось бы пореже прибегать к крайним методам. «Именно над этим я сейчас и работаю», – улыбнулся Шелтон и отхлебнул из бокала через край, игнорируя жизнерадостно торчащую из оранжево-зелёной гущи соломинку.

– Можешь расслабиться на сегодня. Я был серьёзен, когда говорил, что тебе нужно отдохнуть. – Уже отдыхаю, – невнятно ответил Марцель и в один укус прикончил бифштекс. – Слушай, а если он правда стратег? Тогда у меня есть клёвая идея. Другие стратеги ведь похожи на тебя. Шелтон задумался, а потом пожал плечами и вернулся к работе.

«Честно говоря, не знаю. Я понял, что ты имеешь в виду. Похоже ли, мы звучим телепатически. Но это вопрос сложный. Мы с тобой встречали слишком мало стратегов для того, чтобы собрать достаточную базу для исследования. А научных трудов на эту тему, разумеется, не было. Но давай попробуем разобраться. Ты помнишь доктора Амаргия? – Смутно, – честно признался Марцель, – такая блондинка из британской зоны.

– Да. А Джильда Леоне, глава Международного института психиатрии? – Уже совсем робко предположил он. – Ты еще лет семь назад к этому старикану мотался, чтобы добыть информацию о стратегах, кажется. Извини, я тот период совсем не помню. Сам знаешь, почему. – Да, – кивнул Шелтон и медленно провёл указательным пальцем вдоль брови, одновременно отводя упавшую на лоб прядь.

Марцель знал этот жест, значит, стратег размышляет. Именно как стратег, а не как обычный человек. – Как по-твоему, мы схожи мыслям, доктор Амарги, Джильда и я? – Ну… Под задумчивое настроение Марцель быстро прибрал с тарелки остатки овощей, даже ненавистную морковь и зелёную фасоль.

«Знаешь, ты явно круче них, как стратег, у тебя больше этих, как их, мысленных потоков, то есть ты одновременно можешь думать про несколько вопросов, и не только прямыми логическими цепочками, а вширь еще что ли…» «Я выстраиваю модель», – негромко поправил Шелтон и подпер щеку ладонью. «А кроме комплиментов можешь сказать что-нибудь?» «Иди ты», – попытался обидеться Марцель, но не вышло. «Нет, ничего конкретного.

Хотя, погоди, есть такое ощущение прохлады. С тобой точно и с Амарги вроде было, но я ее плохо помню». «Значит, высматривай еще и эту прохладу», – невозмутимо подытожил Шелтон. «Вдруг действительно попадешь на стратега. А сейчас помолчи, Анна возвращается с кофе». Мартель послушно заткнулся. После сытной еды его разморило.

Расхотелось не то, что спорить, а даже двигаться. Пока Анна расставляла на столе чашки с кофе, десерта и собирала грязную посуду, напрополуя флиртуя с Шелтоном, телепат сонно разглядывал противоположную стену с портретами. Картинки были разные, большие и маленькие, черно-белые и цветные, в дорогих каменных рамках и в простом дереве. Висели они плотно, от самого потолка и почти до пола, Только ближе к стойке их было меньше.

Марцель насчитал штук двести. Издалека лица выглядели почти одинаково, но подходить и разглядывать их он ленился. Шелтон проследил за взглядом напарника и равнодушно отвернулся обратно к Анне. «Скажите, пожалуйста…» Краем сознания уловил Марцель смысл его фразы. «Откуда все эти портреты?» «О, ну тут давняя история…» С удовольствием откликнулась Анна. Наверное, трудно поверить, но дело нашей семьи, имеется в виду ресторанному бизнесу, уже две сотни лет исполнилось.

Сначала у моего пра-пра-пра, в общем, у моего дальнего предка был обычный трактир. Назывался он «Первая красавица». Ну, а тогда обычно украшали интерьеры в соответствии с названием. Кабанья голова, значит, внутри должен быть щит с головой животного. Ундина, соответственно, Ундину рисовали на вывеске или прямо на стене в зале, а мой пращур вывесил за стойкой портреты жены и дочерей.

Вон они, прямо по центру, четыре лаковых миниатюры. – Под стеклом? – Да-да. Анна поудобнее перехватила тяжелый поднос грязной посуды и продолжила. Так вот, один из посетителей, достаточно богатый человек, обиделся на то, что первыми красавицами назвали наших родственниц и заказал маленький портрет своей сестры.

Вон он, в голубой раме. Портрет тоже повесили. Так была заложена традиция. Ну, а в прошлом веке ежегодно стали избирать первую красавицу Хаффельберга, и ее портрет обязательно вешали тут же на стену. Но, конечно, любой посетитель может оставить изображение своей родственницы-красавицы. Два условия. Во-первых, действительно красивая девушка, во-вторых, «Портрет должен быть выполнен в старинном стиле, либо лаковая миниатюра, либо масло, основа деревянная.

Очень рекомендую внимательно осмотреть все экспонаты. Девушка, правда, очень симпатичная». И она смущенно зардилась. «А ваш портрет там есть?» Дальше пошел чистый флирт. Шелтон развлекался, оттачивая навыки, Фройлейн млела от внимания. Марцель заскучал и отвлекся. Что-то среди этих портретов неумолимо притягивало его внимание.

Какое-то яркое пятно, которое видно боковым зрением, а глянешь в упор, пропадает. Некоторое время Марцель разглядывал портреты, а потом потихоньку сполз на стуле, откинул голову на спинку и задремал. А что, сон тоже неплохо восстанавливает телепатию.

У каждого свои кошмары. У кого-то они повторяются регулярно, кому-то требуется спусковой крючок, стресс или травма. Навязчивые или забывающиеся к утру, одинаковые вплоть до мельчайших деталей или вариативные. Нет человека свободного от кошмаров. У Марцеля они тоже были. Ему снился невыразимый ужас в пустоте. Начинались такие сны по-разному.

Чаще всего Марцель толкался где-нибудь в людном месте, шел через толпу на площади, скандировал речевки в гуще фанатов на футбольном матче, сидел в центре зала в переполненном кинотеатре и в какой-то момент понимал, что не слышит мысли окружающих. Накатывал ужас, по спине щекотно стекал холодный пот, руки становились непослушными, а ноги подгибались. Потом вдруг отключался звук, и люди начинали двигаться в ускоренном темпе, как в черно-белых немых комедиях.

И стоило только Марцелю подумать об этом, как и зрение начинало исчезать. Картинка выцветала, очертания размывались, пока не оставался только белый-белый свет вокруг. Ощущение, будто лежишь навзничь на чем-то твердом. И почему-то боль, тупая, ноющая, кольцом охватывающая запястья. Марцель, беззвучно подвывая, жадно втягивал воздух, стараясь почувствовать хотя бы запахи.

Кафель, до скрипа вымытой хлоркой, что-то химически неопределённое, металл и, кажется, кровь. Потом от шеи начинало разливаться онемение, и тело становилось лёгким-лёгким, бесчувственным, и в этой бесчувственности растворялись запахи. От Марцеля оставалось только самосознание, способность мыслить, чистый разум, зависший во вселенской пустоте. Это было мучительно, хуже, чем проснуться заживо погребённым на десять метров под землёй, хуже, чем очнуться от наркоза с ампутированными руками, хуже, безнадёжнее.

Марцель звал, едва не вывихивая мозги. Ну кто-нибудь, ну хоть кто-то, ну приди, ну просто будь, всё равно где, но чтобы я знал, что ты есть. А потом вдруг появлялось ощущение присутствия – голодного, заинтересованного, чужого.

Захлебнувшись кашлем, Марцель сполз со стула, врезался лбом в столешницу и только тогда, кажется, окончательно проснулся. Тонкая футболка была мокрая от пота. На периферии сознания слышался едва различимый шепот мысленных голосов. – Выспался, – ровно поинтересовался Шелфен откуда-то сверху. – Ты, извини, я тебя пнул легонько, а то пить кофе под аккомпанемент жалобных стонов не очень-то приятно.

«Ха-ха», – благодарно прохрепел Марцель, разлепляя глаза. В зале царил мягкий полумрак, разгоняемый приглушенным, желтоватым светом бумажных ламп. Пахло чем-то изумительно вкусным, кажется свежеиспеченным хлебом, кофе и корицей. Шея болела, затекла от сна в неудобном положении. «Что так грустно? Кошмар приснился». Марцель прижался щекой к холодной ножке стола и прислушался к своим ощущениям.

– Ещё я курить хочу и есть. Здесь можно курить? – Конечно, нет. Ты что? – хмыкнул Шелтон и громко позвал. – Анна, а можно нам пепельницу? В порядке исключения. – И ещё вашего с мамой чудесного пирога. Тут же раздалось торопливое «да-да, сейчас». Марсель хихикнул.

Судя по мысленному шёпоту, что она стояла тут же, в дверях кухни, из-под тишка любовалась на профиль Шелтона, и возможности приблизиться к кумиру и поболтать с ним немного радовалась как манни небесной. И готова была воспользоваться любым предлогом. Марцель как раз собрался с мыслями и выбрался из-под стола, когда она появилась с куском пирога на блюде в одной руке и глиняной пепельницей в другой. Распущенные белокурые волосы велись и кукольно отблёскивали в электрическом свете.

Поверх блуза был накинут полупрозрачный шелковый платок, нежно-голубой с синеватыми разводами. – Ты сейчас похожа на диснеевскую принцессу, – ляпнул Марцель. Ему было хорошо, и поэтому очень хотелось осчастливить кого-нибудь еще. Вот просто так, задаром. Анна покраснела. – А разве она раньше не была похожа на принцессу? – коварно подлил масло в Шелтон нарочно глядя только в экран ноутбука.

Румянец Анны сделался чахоточным. «Не знаю. Я тогда на ходу засыпал. А, кто выпил мой кофе? Шелтон! Убью, сволочь!» Остаток фразы из-за Анны пришлось проглотить и выкрутиться. «Профессор Шелтон, это как-то непорядочно». «Ничего, Шванг. В качестве извинения я уже заплатил за обед», Улыбнулся Шелтон для Анны, Марцеллю же достался предупредительный пинок под столом.

«Если хотите, закажу еще». «Хочу. Пахнет вкусно». «У вас вообще все здесь обалденно вкусное». Шелтон так явно давил на Аннин инстинкт размножения, что Марцеллю не оставалось ничего иного, как надавить на другой, более сильный, материнский.

Иногда широко распахнутые ярко-голубые глаза, трогательные веснушки на носу и идеально ровная, как у девочек-подростков в каре оказывали более убойное влияние на неустойчивую психику, чем все уловки матерого ловеласа. – Ага, особенно если ты телепат. – Спасибо. Анна засияла, как весеннее солнышко, искренне польщенное простым комплиментом. – Я сейчас сделаю. Вам черный и без сахара? – С молоком и с сахаром, пожалуйста.

Марцель склонил голову на бок, так, чтобы брелок черепушка на душке очков как бы невзначай черканул по плечу. От Анны повеяло умилением, почти физически ощутимым, как тёплый ветер или запах ванили. – Ну, если можно. – Конечно, можно. Через пять минут будет, – пообещала Анна и поплыла на кухню. И тут же долетел обрывок мысли, смутной, но счастливой. – Боже, как хорошо!

Сегодня такие милые клиенты, и фрау Кауфер не пришла. Так тихо. Он такой милый, милый, милый. Боже, пошли мне мужа, как профессор Шелтон. Марцель едва не поперхнулся пирогом. – Что? – коротко поинтересовался напарник, не отвлекаясь от щелкания клавишами. – Она за тебя замуж хочет. Несколько приукрасил Марцель правду. Шелтон на секунду сбился с ритма и несколько раз с Чувством нажал дилит.

– Сочувствую ей. – Хе-хе. Судя по твоей зашкаливающей наглости, телепатия уже в норме. С изысканной издёвкой поинтересовался стратег. Марцельс кис. – Неа. Так, обрывки, временами вообще какие-то пятна глухоты наплывают. До завтрашнего утра я в пролёте точно. Ну, и что-то серьёзное лучше дня два не делать.

Он грустно откусил от пирога, едва не сломал зуб по вишнёвую косточку и жалобно чертыхнулся. – О, невезуха! Пожалел бы меня кто-нибудь, что ли? Который час, кстати? – Половина восьмого. Разжалобить Шелтона было нереально. Легче укоризненным взглядом выманить на свет божий затерянный где-то в комнате непарный носок. И кафе уже час как закрыто, но для нас Анна сделала исключение.

– И еще. Пока ты спал, мы немного поболтали, и она подкинула интересную информацию. Да такую, что одна из абсолютно бесперспективных версий стала очень даже перспективной, но всё по порядку. Итак, Штайну ведь нужно чем-то питаться, так? Ну, логично. Не отстреливает же он зайцев в окрестных лесах. Вот-вот. Доставка здесь не работает.

Значит, у него два варианта. Либо он закупается провиантом в Хафельберге, либо ездит раз в неделю, раз в две недели, раз в месяц, в конце концов, в соседний большой город. Так вот, сведения о продуктовых магазинах в Хафельберге раньше у меня не было. Исходя из размеров города и населения в 6000 человек, я предполагал, что тут несколько супермаркетов и мелких точек, специализирующихся конкретно на овощах или, к примеру, на рыбе. Мартель задумался.

«Знаешь, а я тут не видел никаких овощных магазинчиков, пока сигареты искал. Хотя, по логике, они должны быть, Везде же есть. Но не в Хаффельберге. Шелтон склонил взгляд на дверь в кухню, но Анны нигде не было видно. Выяснилось, что раньше супермаркетов было несколько, но владелец сети посчитал, что и одного на весь город хватит. Поэтому остальные прикрыли год назад.

Кафе и баров в Хаффельберге достаточно, здесь принято обедать на людях хотя бы пару раз в неделю, а в идеале вообще всегда. «Да». «Так что у каждого заведения свой постоянный контингент. Беглецу там показываться не с руки. Он ведь понимает, что Шельдорфская группа пошлет за ним людей». «Угу», – поддакнул Марцель. Про странные рассуждения Шелтон усыпляли как хорошее снотворное. «Понял, к чему ты ведешь.

Если Штайн будет закупаться провизией в Хаффельберге, то у него один вариант – супермаркет». «Именно», – кивнул Шелтон. Второй вариант – поездки за продуктами в соседний город. Маловероятен. Во-первых, Штайн со своим поспешным бегством вряд ли успел обзавестись машиной, во-вторых, редко ездить на поезде в соседний город за продуктами, значит, таскать большие сумки – это неудобно и привлекает внимание.

Или можно ездить через день, но так как пассажиропоток из Хаффельберга микроскопический, то это гарантированный способ засветиться перед преследователями. «Если Штайн стратег, он не будет так глупо подставляться и, скорее всего, пойдет по самому простому и безопасному пути – супермаркет. А работают там, по словам Анны, только двое – управляющий и его сын. За кассой они сидят по очереди. Можно допросить обоих.

Вполне вероятно, что, раз туристов сейчас в городе нет, продавцы запомнили странного чужака». «Ага. Меня», – ухмыльнулся Мартель, – «я как раз там утром сигареты покупал». – Ах, да, я же курить хотел, – спохватился он и через полминуты расстроенно протянул. – О-о-о, четыре штуки осталось. Этого даже на вечер не хватит. Да еще ментоловая гадость. Шелтон, а сходи со мной к заправке.

Там нормальный табак есть. Сам знаешь, если не могу курить, подыхаю. – Сходим, – кивнул Шелтон, – как только допьешь кофе и доешь пирог. Как я понимаю, против идеи допросить работников в супермаркете ты не возражаешь. – Не-а. Я вообще не думаю, – серьезно признался Марцель. – Решение у нас принимаешь ты, я тупо следую. Ну, сегодня точно. У меня мозги выдохлись.

Потом Анна принесла кофе. Как ни странно, после него спать захотелось даже больше. Шелтон, заметив, что напарник начинает задремывать, быстро расплатился, распрощался и потянул его к выходу, напоследок пообещав Анне, что обязательно зайдет снова. А на улице было свежо, сумеречно и пели птицы. Точнее пела одна сумасшедшая птица, где-то у реки. Долгие трели и щелчки, звук чистый, звонкий, от которого веет детством и неясными воспоминаниями о счастье.

Марцель остановился посреди дороги и запрокинул голову к небу. Слегка влажноватый, совершенно особенный вечерний ветер шевелил волосы, оглаживал щеки. Если закрыть глаза, то появлялось ощущение, что стоишь на морском берегу. Сам воздух сейчас казался нежным, лиловато-серо-синим, невероятный, неописуемый оттенок, который бывает у неба сразу после заката, спокойствие и умиротворение.

Где-то вдалеке визгливо залаяла собака. Женщина гортанно прикрикнула на нее, и Марцель разом выбила из романтически возвышенного состояния. Это он называл про себя приложить мордой об реальность. – Идёшь. С лёгким смешком Шелтон подтолкнул его в спину. – Я уж думал, заснёшь опять, на ходу, и не дойдёшь за сигаретами.

– У меня автопилот, – авторитетно заявил Марцель. – Сигареты я могу добыть даже во сне. Кстати, а где тут та самая заправка с круглосуточным магазином? – Спроси у своего автопилота. – Он навигатором не оснащён, – выкрутился Марцель. В таком случае, это, вероятно, устаревшая модель, которая, на полном серьёзе задумался Шелтон и спохватился.

Так, не заговаривай меня. У нас час на все прогулки сигареты, потом ты пьёшь на ночь что-нибудь сладкое, вроде какао или молока с мёдом для мозгов, как ты и сам говорить любишь, и ложишься спать, чтобы к утру способности уже полностью восстановились. – А ты? – А я ещё поработаю. Кстати, заправка в той стороне. Мысли о работающем Шелтоне всегда умиротворяли. Марцель довольно хмыкнул и потопал в указанном направлении, не особенно заботясь о том, следует ли за ним стратег.

А что? У него ноги длинные, захочет догонит. Сейчас, когда не было слышно мысли города, он вовсе не казался голодным чудовищем. Обычный, тихий, провинциальный, скучный. Шесть тысяч жителей это только звучит солидно, а на самом деле тысячи семей, да еще многие только зарегистрированы здесь, а живут где-нибудь в мегаполисе. Учатся, работают, пытаются взять эту жизнь за горло и вытрясти из нее все, что можно.

А остаются только безнадежно пожилые уже, совсем еще дети или неудачники, привыкшие довольствоваться малым. Ну, с точки зрения гордых сынов мегаполиса, разумеется. Чем ближе к ночи, тем становилось зябче. Марцель ежился в своей влажной футболке, и все ускорял шаг, а недавней сонливости и след простыл. Путь до заправки был запутанный. Хорошо еще, что на другой берег реки идти не пришлось.

Чем дальше от центра, тем больше город становился похож на огромный сад с мощенными булыжниками-дорожками. Дома терялись среди деревьев, клумб, живых изгородей и лужаек. Окна почти везде горели желтым уютным светом, кое-где отбрасывал цветные блики на стекло телевизор. Некоторые горожане уже спали. До марца ли временами долетали обрывки бессвязных мыслей и образов, чаще всего старческих или младенческих.

Он так сосредоточился на этих неясных шепотах, тренируя непослушную после срыва телепатию, что не заметил, когда и откуда выскочила на дорогу здоровенная черная кошатина и бросилась ему под ноги. Под аккомпанемент чудовищного мрау Марцель полетел на булыжную мостовую, обдирая колени и локти. С трудом встав на четвереньки, он помотал головой. В голове после экстремальной акробатики звенело. А наглая зверюга, причиной вина всему, уселась, обернув хвостом лапы и обиженно светя желтыми глазищами.