Текст книги "Огни Хафельберга"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

Дальше шванг. Ну, сначала он действовал топорно, – вымучил ответ Марцель. – Подпер дверь чем-то там и поджег помещение. На несчастный случай не тянет. Потом начал инсценировать возгорание проводки, шалости школьников и так далее. А сейчас вообще пытается устранять врагов так, чтобы не было даже намёка на пожары. Даниэла пропала в горах, Рихард улетел в кювет. – Как печально! Хороним всем городком, а убийца стоит в первом ряду в чёрной траурной шляпе.

Ну, типа того. – Пойдёт? – спросил он заискивающе. – Пойдёт, – одобрил Шелтон. – Уверни духовку, лазанья подгорит. – Но о главном ты пока молчишь. Как насчёт мотивов? Что объединяет всех жертв, исключая Рихарда Вебера, который вёл расследование и таким образом поставил под угрозу тайну пирокинетика. «А это не твоё дело думать, а, напарник?»

«Ну…» В третий раз протянул Марцель. Прогулялся до духовки, уменьшил температуру, плюхнулся обратно на стул и уставился в потолок. «Чёрт, я не знаю. Они все женщины, вроде все красивые, возраст разный, есть школьницы, есть эта самая Гертруда. – Ты же не намекаешь, что дело в их пристрастиях? Тулгер Труду вроде могли убить из-за каких-то там оккультных увлечений, она же разными подозрительными травками торговала.

Мартель хихикнул. – Интересно, что бы наркополиция у нее нашла? – Не отвлекайся от главного, – недовольно посоветовал Шелтон и даже соизволил выпрямиться и сесть нормально. Взгляд у него был колючим. – Ты прав во всем, кроме одного. Я не намекаю, я говорю прямым текстом. Пирокенетик истребляет ведьм, точнее, тех, кого он считает ведьмами.

Что же касается самого первого побуждения, изначального мотива, думаю, что это месть, Шванг. Помнишь легенду о Манон? – неожиданно спросил он. Марцель поперхнулся. – Которую Ульрике рассказывала? Про ведьму, которую сожгли в деревне завистливая соседка и священник? Ну да. Отчего это ты ее вспомнил? «Легенды, отражения реальной жизни, Шванг», – ответил Шелтон, глядя в сторону.

За окном сияло не по-августовски яркое солнце, кухня была старомодной, опрятной, очень женской и домашней. Шелтон же как будто выпадал из обстановки, неряшливое чернильное пятно на акварельном рисунке. Они говорят на языке метафор. Могли ли в темные века сжечь заживо женщину по лживому навету. Особенно иностранку, да еще и красивую. Конечно, сколько угодно случаев.

В качестве инициаторов обычно выступали либо соседи несчастные, либо чем-то недовольные, либо представители церкви. А теперь вспомни, что говорится о снах дочери Манон. Якобы девочка видела священника, чьи руки были объяты пламенем, и она прокляла его. Ничего не напоминает? «Э-э-э…» Мысль вертелась на языке, но Марцель никак не мог правильно сформулировать ее.

«Тогда родился пирокинетик. Проклятие сбылось? Нет, не то». Но Шелтон, кажется, и не ждал ответа на этот раз. Паранормальные способности часто проявляются именно во время стресса. В полной мере я стал стратегом, когда увидел на асфальте трупы шестерых боевиков из Шельдерской группировки и понял, что вернуться домой уже не смогу.

А что, если Манон была для того священника чем-то большим, чем просто неправильная прихожанка, угроза его власти? Что, если было замешано нечто личное? Что, если сильнейший стресс после того, как дочь Манон прокляла убийц ведьмы, пробудил в мучающемся чувством вины священники неведомый доселе потенциал? Марцель сглотнул. По ощущениям, горло было как наждачка. Он вдруг ярко-ярко, как наяву, представил деревню.

Нет, городок, просто очень маленький, хлипкие дома, где верхние этажи выступают над нижними, смыкаясь аркой над улицей, мусорные ямы, источные канавы, крысы, зловония и болезни, лавка красильщика, лавка мясника – их держат люди нечистые, но городу необходимые, и над всем этим – церковь. Она неказистая, не слишком возвышается над домами, но подавляет их, накрывает, захлёстывает.

Это – центр маленького мирка, а тот, кто держит в руках все ниточки власти в городе, только недавно уничтожил единственную свою слабость, свое искушение, свою ведьму. Но ее дочь вернулась, она ничего не боится, она стоит посреди городской площади, забравшись на крышку колодца и обвиняет – в зависти, в жадность, в подлости.

И никто не смеет прервать эту речь. Люди слушают, люди запоминают, возможно, в следующую секунду они скинут наглую девчонку, повалят на землю, свяжут, а вечером кинут в ту же угольную яму, где сгорела ведьма. Но сейчас все заворожены. Околдованы. Он выходит, нервно оправляя деяние, готовится отдать приказ, но девчонка быстрее.

Кричит «Будь ты проклят!», кричит «Будь проклят всегда, – Да, и дети, и внуки твои до седьмого колена. Детей у него нет. – О, конечно, нет. И зря молодая вдова из крайнего дома опускает глаза и алеет как весенняя роза. Ничего не было. Нет, нет, все порыв, сон, фантазия. Живут. Да мало ли путников проходит через город.

Кто-то останавливался у нее, думает он. Надо узнать позже. А пока, а пока девчонка кричит, ты виновен, ты будешь гореть, ты, она спрыгивает с крышки колодца и бежит по улице, вытирая слезы на бегу, и никто не останавливает ее. Люди шепчутся. А следующим утром церковь, сердце города полыхает. Он не знает, как это получилось, он просто хотел зажечь свечу.

Марцель хрипло выдохнул. Видение было таким ярким и реалистичным, что на мгновение затмило действительность. Может, чужие мысли, но чьи? Было душно до красных точек в глазах. Мартель поднялся рывком, подошел к окну, распахнул его и высунулся по пояс, ловя ртом свежий воздух. Пахло речной тиной, дорожной пылью и еще почему-то кедрами, хотя ветер дул низ гор.

Улица была пустынной, только на углу дома две клуши судачили о пожаре в монастыре, и белобрысый мальчик, то ли сын одной из них, то ли внук, гладил потрёпанную чёрную кошку. И всё. Ни следа посторонних. «Или у меня правда крыша поехала от всей этой хренотени? Что-то случилось?» Шелтон не был обеспокоен, он просто интересовался. Как всегда. «Не-а», – вздохнул Марцель и взгромоздился на подоконник.

Клуши неодобрительно покосились и зашушукались. Марцель радостно улыбнулся им и приветственно помахал рукой. Клуша помоложе неуверенно улыбнулась в ответ, старшая нахмурилась и увлекла ее за угол дома. – Задумался просто. Выключишь тогда лазанью. Кажется, она уже готова. Еще сгорит. – Готова? Надо посмотреть. Рассеянно откликнулся Шелтон и, помедлив, будто собираясь силами, поднялся.

Океан разума был спокоен, полный штиль. – сонная Марьева над ленивой волной. Возвращаясь к пирокинетику. Уже нет сомнений, что твои видения, убийства Даниэла Ройтер и Рихарда Вебера, случаи из газетной подборки и легенда о Манон как-то связаны. Я даже могу предположить, зачем Даниэла в свое время отправилась в горы одна, хотя уже подозревала о существовании пирокинетика и его возможностях.

Вероятно, хотела выманить, подтвердить догадки, и либо переоценила свои силы, либо не получила оговоренной помощи в конце маршрута. Но вот подробности этого дела. По каким признакам отбирает жертв пирокинетик, по формальным, или же его жертвы действительно обладают некими особыми качествами, вроде телепатии, что подтолкнуло Даниэлу начать расследование, видения, схожие с твоими, или чья-то просьба, и так ли случайен в этом контексте наш с тобой приезд в город.

Словно нехотя произнес Шелтон и открыл духовку под пронзительный писк индикатора дверцы. По кухне поплыли запахи плавленого сыра и мясного соуса. Знаешь, Шванг, я давно раздумываю над всем этим и никак не могу отбросить мысль, что слишком уж много удобных случайностей сошлось в одном пространственно-временном промежутке.

Кризис доверия в Шельдерской группировке начался слишком рано, словно кто-то ее подтачивал и изнутри тоже. Контракт нам предложили в тот момент, когда мы не могли отказаться, похоже на наводку, да и Штайн мог сбежать в любой город, но приехал сюда и даже не особенно стал прятаться, наследил в компьютере в полицейском участке, засветился в супермаркете.

Действия настоящего стратега Шванг такими непродуманными быть не могут, либо у Штайна есть мотивы, о которых я еще не знаю. И почему-то мне кажется, что верно последнее, а твое появление, появление телепата, способного видеть образ изгоревших женщин, было просчитано заранее. – Я… Я… – Марцель чувствовал себя так, словно в горле у него застрял теннисный мяч.

– Да что за хрень? Почему я об этих твоих теориях последним узнаю? И что значит, Штайн не стал особенно прятаться? «Ты что, уже нашёл его?» «Я знаю, в каком направлении нужно копать, чтобы достать его за день-два», – спокойно ответил Шелтон, заматывая руки полотенцем. «Чёрт! Горячая!» – «Шванг, подставку принеси.

Крайний шкаф, верхняя полка». – Ага, – как сам Намбул откликнулся Марсель. Подставка, расписная деревяшка, явная самоделка стояла на полке сбоку, и пришлось порыться среди пакетиков, прежде чем достать её. «И почему мы тогда не берем Штайна, а торчим тут и бесим Блау?» Шелтон составил форму с лазаньей на деревяшку, повесил полотенце обратно на крючок, вымыл руки холодной водой и только потом ответил.

«Есть несколько причин. Некоторые из них тебе знать не надо. Пока. А другие… Я жду хода Блау. Любого. Это раз. Я должен узнать, какие цели преследует Нуа Штайн. Это два. Соваться в планы другого стратега, не понимая их полностью, самоубийство. Я не хочу, чтобы нас использовали в тёмную шванг. А ключ к разгадке каким-то образом он соотносится с историей пирогенетика.

Осталось только понять, как именно. Значит, не скажешь. Марцель подцепил кусок лазаньи. От тарелки потянулась тонкая сырная ниточка, как паутина. Шелтон усмехнулся, накрутил её на свою вилку и утащил к себе на тарелку. – Пока нет. – Терпение, Шванг, терпение. И не забудь, тебя еще сегодня ждет работа.

Обижаться на это было глупо, но Марцель все равно обиделся. Шелтон загрузил посуду в машинку, выставил режим и ушел наверх, отсыпаться. Марцель еще некоторое время посидел на кухне, пялись в окно, на клуш кудахчущих о своем, о женском, на ребенка, вычерчивающего прутиком в пыли алфавит, на черную желтоглазую кошку, пригревшуюся на солнышке. Вскоре, со второго этажа, досмотрев очередную серию похождений Доны Симоны и Дона Игнасио, спустилась Гретта.

Марцель выклинчил у нее кружку горячего шоколада, в практике ради покопался в поверхностных мыслях и сбежал на улицу, курить и искать рут. Какая музыка играет для тебя сегодня, а? Рыжая. Перед тем, как идти за четыре километра к секретным качелям рут, Марцель на всякий случай наведался в монастырь. Во дворе отчетливо несло горелым.

Сестра Анхелика подремывала на скамье под деревом, а других монахинь видно не было. – Привет! – широко улыбнулся Марцель, плюхаясь рядом с сестрой Анхеликой. – У вас тут ночью заварушка была, да? – Горело опять, – вздохнула монахиня, глядя в небо, и небо отражалось в ее прозрачных глазах и мыслях, как в спокойном озере. Голубой свет, белесая дымка облаков и бесконечность. «Здесь часто что-то горит, наверное, из-за молний».

«А статистика говорит, что 90% пожаров происходят из-за людей», – наябедничал Марцель, слегка переврав исходную фразу. На самом деле, так говорила не статистика, которой телепат никогда не интересовался, а Шелтон. Сестра Анхелика зябко передернула плечами, кутаясь в черный платок. «Как знать. Вчера к нам кто-то приходил вечером. Я видела его у ворот, но толком не разглядела. «Глаза уже не те».

«Видели?», – Марцель встрепенулся. Замечание Анхелики показалось очень важным, едва ли не той самой недостающей деталью, без которой не работает механизм. Облако задело краем солнечный диск, и тени шарахнулись по земле. «А во сколько?», – он осторожно накрыл рукой сухие пальцы Анхелики, настраиваясь на контакт. Синеватый сумрак, акварельное небо, ворота черные, жутковато.

И прямо под аркой, ближе к правому краю, человек в коричневом плаще и шляпе в стиле итальянских гангстеров. При взгляде на него сердце замирает. Узнавание «почти». Марцель выдохнул сквозь зубы и отодвинулся. Воспоминание было как старый фильм, увиденный сквозь запотевшее стекло. Цвета сохраняются, а форма искажена. Глаза у сестры Анхелики действительно уже никуда не годились.

После вечерней службы. – Это был ваш знакомый? – прямо спросил Марцель, но монахиня только покачнула головой. – Кто знает. Раньше приходил один человек, и часто, но теперь я его только по воскресеньям на службе вижу, и то не всегда. Старость и нерадость. – А где твой друг? – неожиданно спросила она, и Марцель честно ответил.

Спит. Он вчера сюда примчался как укушенный, боялся, что его драгоценная кирпичная готика пострадает, – соврал Марцель. – Теперь вот дрыхнет. А ваши тоже спят после ночного переполоха? – Почти все, – подтвердила монахиня и опять вздохнула. Молодой пастор вот пошел прогуляться по городу, посмотреть на прихожан. Сестра Мартина гуляет у реки, да и сестра Рут ушла.

Она всегда днем уходит. – Вот я и узнал, что хотел. – Ясно. Ну, рад был поболтать. Марцель соскочил в славке и отвесил сестре Анхелике поклон. – Пойду за сигаретами. Надо же мне поторопить молодой организм с утра пораньше. – Да какое уж утро! – рассмеялась монахиня и махнула рукой. – Иди, Марцель, возвращайся только. – А куда я денусь?

Округлил глаза телепат и хмыкнул, а потом спохватился. – Да, кстати, а что за пастор-то? – Совсем еще мальчик, – рассеянно ответила сестра Анхелика. Даша представился – Александр Декстер, а не как по обычаю. – Ну, привыкните, – обудрил её Марцель и подмигнул. – А пару раз назовёте его отцом Александром, и он тоже привыкнет.

Молодёжь надо воспитывать, по себе знаю. Сестра Анхелика рассмеялась. – Ой, ты забавник. Погоди, вот Рут вернётся, то-то я ей расскажу. Повеселеет. – Ага, бывайте. Марсель развернулся на пятках и в припрыжку побежал к воротам, а потом вниз по улице. Выдохся он уже минут через пятнадцать, сказалось вчерашнее купание в реке. Да и дорога к качелям на холме вспоминалась не так хорошо, как хотелось бы.

Поплутав немного по окраинам, Марсель нашел ту самую тропинку через поле и зашагал по ней уже не спеша. Вдали за городом проехал поезд, сияющий металлом змеёныш, скользящий по ниточке рельсов, и на несколько минут замеру платформы. Марцель все инстинктивно ждал, когда же он обовьется кольцом вокруг здания вокзала, но потом поймал себя на этой мысли и фыркнул. А тревожное чувство осталось. Оно немного напоминало комариный укус.

Чем больше думаешь о нем, тем сильнее чешется. Так нарастал и телепатический зуд, свербеж между лопатками, как от пристального взгляда в спину, или красной точки лазерного прицела. Когда окраины Хафельберга остались в двух километрах позади, игнорировать это чувство было уже невозможно. Марцель нервно оглянулся, никого, прислушался, но молчал и город, и телепатический эфир.

Паранойя, – пробормотал Марцель, пиная на ходу камешек на тропе. – Все телепаты страдают паранойей. Через две с половиной минуты он сильно пожалел, что утопил свой мобильник в Хафеле. «Чёрт, Шелтон, ты же меня прибьёшь, если я вернусь ни с чем, да?» Марцель выдохнул медленно и расправил плечи, стараясь выглядеть расслабленным. Первое правило, если заметил слежку, не дай им понять, что ты её заметил.

В конце концов, это и правда может быть паранойя. Шелтон говорил, что на способности Марцеля влияет адреналин. Именно поэтому в стрессовой ситуации телепаты обычно ещё больше себя накручивают. Город, это называлась реакция типа «бей или беги», стоило по-настоящему испугаться, и естественные рамки ограничения слетали ненужной шелухой. Марцель начинал по-настоящему слышать, как в старые времена.

Только что город тихо шуршал на границе сознания, как мышь под полом, сердце колотилось все сильнее, будто в забеге на стометровку. Тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук-тук-тук-тук, и с каждым его сокращением шум становился громче, как будто комкают в кулаке фантик от конфеты, как будто сыпают в деревянную коробку шахматы, как будто неразборчиво бубнит телевизор за стенкой в доме с тонкими перекрытиями.

Далеко впереди звучала музыка, тревожные органные переливы, утробный барабанный рокот и флейта, мелодия кошмара. А позади, отставая на полтора километра, за Марцелем кто-то шел, и его мысли были тусклыми и невзрачными, как блеска ржавой бритвы в мокром песке у моря. – Возвращаться нельзя. Марцель подумал, что так, наверное, чувствовала себя Даниэла Ройтер, когда поднималась выше и выше в горы.

Мелодия захлебнулась. Флейта на мгновение перекрыла остальные инструменты, и Марцеля вдруг озарило. – Кто бы это ни был, он, возможно, не станет нападать на меня в присутствии Рут. И вообще, она наверняка знает кучу коротких троп к городу, значит, выберемся. Марцель стиснул зубы и ускорил шаг. Еще через километр стало ясно, что тот позади догоняет. Солнце спряталось за седое облако, но легче не стало. Футболка стала мокрая от пота. Правда, и музыка Рут звучала ближе.

Кажется, только руку протяни и дотронешься до призрачных инструментов. Шепот ржавого разума за спиной двоился, как в горячке. – Я ведь успею, да? На опушку Марцель выскочил задыхаясь. Рут испуганно отшатнулась, едва не упав с качелей, выронила книжку, и он заполошно вскинул руки. – Спокойно, спокойно, это я, то есть… Рут, тут короткая дорога есть, нужно в город к людям, срочно, и тебе, и мне, за мной кто-то идёт с нехорошими намерениями.

Рут вскрикнула испуганно и тут же зажала себе рот ладонями. В её сознании вспыхнуло что-то, огонь, взрыв, и музыка оборвалась. Марцель на секунду застыл, оглушенный тишиной, а потом нервно обернулся. Преследователь. Преследователи были уже метрах в трехстах.

«Ну что за хрень!» – простонал он и уперся руками в колени, пытаясь выровнять дыхание. «Рут, вспомни, пожалуйста, любая дорога, только не та, по которой я пришел». Монахиня подхватила повязанный на веревку от качелей платок и рванулась к Марцелю, перешагнув через оброненную книгу, ухватила его за руку, сверкнула испуганными кошачьими глазами и потянула куда-то вправо, сперва вдоль опушки, а затем вглубь рощицы.

Едва поспевая за ней, Марцель прислушался. Преследователей было определенно двое. Чем-то вы мне знакомы, ребята. И вы точно не тот псих, к сожалению для вас. За свою панику, за ощущение загнанности и беспомощности и хотелось убить преследователей, медленно и мучительно, а потом положиться на Шелтона. В конце концов, это его работа, последствия разгребать.

Но Рут, рыжую Рут, у которой в голове звучала музыка, подставлять не хотелось. А времени оставалось мало. «Вот чёрт! Бегут, кажется! Рут, прячься! Чёрт, ну быстрее! Давай туда!» И Марцель по-простому отпихнул её стропы к оврагу под защиту густого куста бузины. Эхо двух разумов слышалось теперь совершенно явственно, и это знание одновременно успокаивало и пьянило, как кружка глинтвейна.

Рот кривила злая улыбка. – Не вздумай высовываться, пока я не скажу. Не беги, не кричи, вообще притворись тряпкой, ясно? Монахиня кивнула. Губы у нее дрожали, а лицо было белым-белым. – Ну, вот и молодец. Рут тихо всхлипнула и сползла во вражек. Марцель выпрямился и зашагал обратно по тропе, навстречу преследователям. Они появились спустя полторы минуты. Двое неопределенного возраста мужчин, смутно знакомых по короткому пребыванию на базе шельдерфцев.

Светлые волосы, короткие стрижки, серые глаза. Один в плечатой фермерской рубашке, другой в футболке с фотоаппаратом на шее, как турист. Оба остановились ровно за 20 метров, как будто наткнулись на невидимую стену. Заулыбались одновременно и на показ дружелюбно, но напряженный металлический звон в мыслях только усилился. Преследователи боялись телепата и одновременно были уверены в собственной неуязвимости при условии соблюдения каких-то правил.

Марцель облизнул губы, кишки у него скручивало от нервов. Теоретические расстояния в 20 метров для него критическим не было, хотя быстро взять стоящего по одаль противника под контроль не получилось бы, а тем более двоих. «Интересно, вы у нас киллеры или просто контролёры?» – размышлял он лихорадочно. – Для киллеров тупо сработали, в телепатов надо издалека стрелять.

– Ага, значит, меня убирать не собираются. – Прессуют? – Типа запугать хотят. – Но зачем? Штайна мы ещё не достали. Или тут был информатор, которого мы проглядели, и он доложил о том, что мы маемся дурью. «Чёрт, это Шелтон должен думать, а не я». Марцель глубоко вздохнул, сосредотачиваясь и стараясь прогнать лёгкую панику. От него явно ждали какой-то реакции, и на этой реакции собирались строить дальнейшее поведение.

«Ладно, посмотрим. Надо только спровоцировать, чтобы раскрылись». «Да». «Что же вы меня так пугаете, мальчики? Я же нервный, сорваться могу». Криво улыбнулся Марцель и, сгорбившись, прошёл немного вперёд и в сторону, так, чтобы Рут не оказалась ненароком на линии огня. Преследователи, сохраняя полнейшее спокойствие, отступили назад.

«И кто же вас послал, таких красивых? Молчите!» В ответ снова самоконтроль и ледяное спокойствие. Марцель занервничал всерьёз, хотя доставать оружие или угрожать преследователя не спешили. Голова стала пустой-пустой, как всегда, при полной мобилизации способностей. И в недалёком будущем это обещало адскую мигрень. «Мне что, самому догадаться надо?»

Ещё шире отсклабился Марцель и, откровенно провоцируя агрессию, резко прыгнул вперёд. Мужчины среагировали мгновенно. Турист подался назад первым, за ним с небольшой задержкой отступил и фермер. «Или мозги вам перетряхнуть, чтобы они на место встали, а?» Разозлился он по-настоящему. «Да что же вы такие закрытые, детки?» Или… Марцелю стало смешно. «Или вам кто-то слил дизу про медитации?

Типа, если помедитировать подольше, то телепату зацепиться не за что будет. А молчите и прессуете вы, потому что концентрации у меня нарушаете. Ну, посмотрим, кто у кого концентрации нарушит». Приготовившись упасть на землю за поваленную сосну, Ну, Марцель наотмашь ударил по ним жутковато сюрреалистическим образом, подцепленным из снов ульрики. Гротескная человеческая фигура с искажёнными пропорциями, нависающая над полыхающим городом.

Турист не выдержал. Неуловимым для глаза движением достал из сумки пистолет и наставил его на Марцеля. В мыслях колотилась паническая «не работает, не работает, не работает», но фермера атака явно впечатлило меньше. Он просто увеличил расстояние ещё метра на два, оставив напарника на растерзание телепату. – Значит, главный у нас этот, в рубашке. А второй то ли пушечное мясо, то ли наказание отбывает за провинность.

Слабое звено. – Ага, с глушителем, – радостно констатировал Марцель и уставился туристу прямо в глаза. Тот и бровью не повёл, по-прежнему не понимая, как влип. Фермер отступил ещё на полшага назад, и в голове у него мелькнуло что-то на тему критического расстояния для воздействия и пределы для одновременных воздействий. «Так вы все-таки от Блау?» «Конечно! От кого же еще?»

«Ну, и чем я провинился?» Марцель спрашивал, но уже знал ответ. «Проверка лояльности, для меня, и проверка адекватности». «Господин Шванг, вам следует пройти с нами», – произнес наконец фермер, мгновенно обменявшись взглядами с напарником и подав ему знак выжидать. Не пытайтесь воспользоваться своими возможностями. Ситуация находится полностью под нашим контролем.

Но если вы будете в точности выполнять указания, вам ничего не угрожает. Гер Блау по-прежнему крайне заинтересован в сотрудничестве с вами. Мы просто хотим узнать кое-что о господине-стратеге, так как ход расследования вызывает у Гера Блау вопросы. Выжать из Шелтона информацию, устранить его, забрать телепата с собой. Это промелькнуло в чужом разуме за долю секунды, и этого оказалось достаточно, чтобы Марцель принял решение.

Инстинкты вскинулись на дыбы. Марцель, удерживая взгляд туриста, коротко хмыкнул. – Зря надеешься на правила двадцати метров. Ты уже мой. Убийца на секунду испугался, по-настоящему, да и коты, и пусть сразу задавил этот позорный приступ, но разум дал слабину. Марцель ухватила. Фермер успел что-то понять и попытаться защититься, выхватил пистолет, выстрелил, но турист марионеткой на веревочках шатнулся вбок, закрывая марцеля от пули.

Рефлексы одного боевика сыграли против другого. По белой-белой футболке растеклось красное пятно. Второй выстрел фермер сделать не успел. Турист резко вывернул ему руку с холодной жестокостью человека, терять которому нечего, и всей массой прижал к земле. – А вы, правда, профессионалы, – поморщился Марцель, массируя виски. Ощущение лёгкости и всемогущества пока ещё плескалось в крови, но он знал, что это ненадолго.

Две-три минуты, потом неизбежный приступ мигрени. – О чём ты думаешь, а? – он присел на корточке и заглянул фермеру в лицо. – А-а-а, устойчивость к гипнозу, и напарник, который подстраховывает, правила двадцати метров, медитация. «Поплачьте, ребята, вам слили дизу. И скажите спасибо Блау за хорошую подготовку.

Да, кстати, идея увезти меня куда-то силой или угрозами – фуфло. Телепатые зверьки свободолюбивые, мы куда-то насильно транспортируемся только в виде трупов, ну или под наркотой». «Я запомню», – прохрипел фермер. «Я не позволю», – ласково улыбнулся Марцель и вытянул руки. Одну подсунул под живот туристу, раздирая рану, а другую положил на лоб фермеру.

Ты ведь недолюбливал своего напарника, да? Ого! Даже Блау просил дать тебе другого человечка. И сейчас подставил его. Думал, он умрет один? Не-а. Ты будешь слушать его смерть, – зловеще прошептал Марцель, делая страшные глаза. – Ты ведь убийца, да? А убийца должен знать, что чувствуют люди, когда умирают.

Ага. А пока ты будешь в шоке от избытка впечатлений, я тихонько выпотрошу твои якобы натренированные мозги. И никакая концентрация не поможет. Первые шестнадцать секунд фермер стоически терпел. Потом у него посинели и задрожали губы, потом закатились глаза, стали видны одни белки. А когда турист обмяк, сознание наконец-то не выдержало. «А ты как думал, дружок?»

пробормотал Марцель, машинально вытирая испачканную кровью руку об джинсы. Горло подкатывала тошнота, но сейчас это было нормально. Обычная реакция на слишком глубокое сопереживание чужой смерти. Хотелось болтать безумолку, чтобы заполнить вакуум внутри. И неважно, что один из противников был мёртв, другой в глубоком обмороке, арут могла только сильнее испугаться и натворить глупостей. Умирать очень страшно и очень пусто.

Не волнуйся, в первый раз я тоже отключился, наверное. Воздух звенел от тишины, волнами накатывала головная боль. – Рут! – тихонько окликнул Марцель, подавляя желание сжаться в комок и забиться куда-нибудь в темный угол. Информация, вытащенная из мозгов фермера, словно распирала череп. – Рут! Ты мне нужна! – Да. Подойди, пожалуйста. – Пруд.

Из-за вражка монахиня выползла на четвереньках, но быстро совладала с собой и встала на ноги. Платок так и остался где-то в кустах. Черные от страха глаза, белое лицо. – Ты не бойся, – улыбнулся Марцель и убрал с лица мешающую прядь. Щеку захолодило. На пальцах еще оставалась кровь. Марцель лихорадочно потер лицо по долам футболки, но сделал только хуже. Футболка тоже была перепачкана.

Ну, что ты смотришь так, как на монстра? Они меня убить хотели. То есть, не меня и не сразу убить, но потом задание… Он запнулся и подполз крут, глядя снизу вверх. – Пожалуйста, сходи в город и позови Шелтона. Он дома у Вальцев, на втором этаже. Только никому ничего не говори. – Ой, ты же молчишь. Не зови полицию, в общем.

Иначе нас потом точно устранят. Пожалуйста, Рут! Лиза! Настоящее имя подействовало на нее, как ушат холодной воды. Рут подобрала полое одеяние и опромятью кинулась по тропе. – Не обращайся к посторонним! Найди Шелтона! – крикнул Марцель в догонку и откинулся на траву. Голова у туриста была повернута на бок, и светлые глаза слепо глядели в пространство.

Зрачок, с игольную точку, на губах что-то белое. Смерть стерла с лица напускную холодность, сдернула маску человека без возраста и души. Боевик из шельдерской группировки стал двадцатилетним мальчишкой. Мертвым мальчишкой. – Смотришь? – Марцель протянул руку и положил ладонь ему на шею. Кожа была еще теплая и слегка липкая от пота. – Ну и смотри. Меня даже совесть не мучает.

Как же вы меня напугали, сволочи! Он тыкнул мертвецу в щеку пальцем и рассмеялся. В глазах двоилось. – Шелтон, пожалуйста, приходи быстрее. Время вытягивалось, как тянется липучая смола, запахом кедров с гор, запахом гаря от города, белесовато синим небом, в которое хотелось упасть, с трёхотом и полоумевших цикад, колкостью из сокшей травы под затылком и под ладонями, чувством стянутости на левой щеке и болью, свербящей под черепом.

Хотелось закрыть глаза и раствориться в безмолвии, исчезнуть, но это бы означало остаться одному. Марцель хрипло выдохнул и перевалился навок. Немного впереди, на тропинке, было влажное кровяное пятно. Сейчас вокруг него копошились рыжеватые лесные муравьи. Кто-то кружил у границы, кто-то забирался в самую середину и увязал.

Если прикрыть глаза, это становилось похожим на копошение людей в овощном ряду супермаркетов в день распродажи. Марцель подул, но только зря. Сор взметнулся, а муравьи как суетились, так и продолжали суетиться. Потом от края леса повеяло прохладой. Телепат инстинктивно запрокинул голову, ловя порыв ветра, и только спустя секунд тридцать осознал, что это не физическое ощущение.

Когда Шелтон показался из-за поворота тропы, напряженный, как свернутая пружина, Марцель уже не жалко валялся рядом с трупом, а вполне прилично сидел, привалившись к сосне и покусывая отломанную травинку. – Долго ты, – выдохнул он. Пришлось позаботиться о монахине. У нее случилась истерика. Пожал плечами Шилтон и склонился, разглядывая неудачливых киллеров. – Не переживай, Рут сейчас просто спит в нашей комнате.

О-о-о, знаю этих парней. Тот, что сверху и определенно мертв, Рой. – А второй Хавок? Он жив, я надеюсь? – Должен быть. Поморщился Марселл и сплюнул травинку на землю. Во рту было кисло. Типа в глубокой отключке. Слушай, я тут у него в мозгах покопался.

В общем, какой-то чувак, с которого ты исцеживаешь информацию по текучему положению дел в группировке, стучит на тебя блау. Так что тот почти уверен, что ты работаешь на кого-то левого. Вот, даже послал этих ребят, чтобы они меня разговорили на тему твоей лояльности. – Тебя убрать собирались? Не сейчас. Только я психанул, потому что не разобрался, и вот, видишь… Ну, глупо на самом деле вышло, мы же не нашли ещё Штайна, значит, ты пока в безопасности был, а я всё испортил.

Мартель уставился снизу вверх. Шелтон меланхолично пнул труп и присел рядом с напарником на траву. – Нет. Лучше, конечно, мне было бы просто с ними поговорить, но ничего фатального не произошло. – Эту ситуацию мы можем использовать в своих интересах. Шелтон закатал рука в водолазки и обернулся к напарнику. – Сольешь мне воспоминания Хавака. – Угу.