Текст книги "Огни Хафельберга"

Автор книги: Софья Ролдугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

Садитесь, – коротко приказала фрау Кауферке, внув на стулья. – Спасибо, сейчас будет чай. Марцель напряженно оглянулся на напарника, но тот лишь пожал плечами, какая разница, где обедать, и невозмутимо уселся за стол, уставившись в пыльное окно. Трехцветная кошка мгновенно проснулась, недовольно прижала уши, спрыгнула на пол и вихляющейся походкой направилась к хозяйке, по дороге мазнув хвостом по ноге Марцелю.

Вдалеке лениво громыхнула сонная гроза. – И ты садись, – буркнула, не оборачиваясь, фрау Кауфер. Ее ноги в черных колготках нелепо торчали из-под пышной коричневой юбки, как две кочерги. Шаль постоянно сползала с плеч и болталась где-то в районе лопаток. – Инапу, отпусти, задушишь! – Она сама не хочет уходить, – вздохнул Марцель, почесывая рыжую кошатину за ухом.

Белый монстр завистливо светил желтыми глазами из-под стола. – Пригрелось! «Значит, человек хороший. Кошки всё чуют. Вы голодные?» «Ага», – честно сознался Марцель, чувствуя, что лукавая вежливость и ритуальные пляски в этом доме не приветствуются. «А Шелтон чай не любит. Ему можно кофе сделать?»

Фрау Кауфер плюхнула тяжёлый чайник на старомодную газовую конфорку. «Я не умею делать. Хочет, пусть сам варит. Кофе в буфете, приправы там, в ящике». «Турка!» «Вот». Шелтон едва успел убрать руки перед тем, как фрау Кауфер с размаху брякнула на стол медную турку. И Шелтон не был бы Шелтоном, если бы после этого он, нисколько не смутившись, поднялся и, подхватив турку, подошел к буфету.

За кофе, естественно. Фрау Кауфер поставила на огонь почерневшую чугунную сковороду и достала из холодильника связку колбасок. У Марцеля живот подвело. Не то чтобы он был любителем саксонских копченостей, но запах. Кошки заинтересованно поводили носами и жмурились, тоже рассчитывали на порцию. Что-то коснулось под столом ноги Марцеля.

Он заглянул под скатерть и, не особо уже удивляясь, увидел еще двух серых. Огромных, пушистых и наглых, как и все остальные зверюги в этом доме. Угощению для гостей хозяйка подошла основательно. Кроме поджаренных колбасок, на столе вскоре появилось блюдо с печеным картофелем, на скороразогретом микроволновке и три салатника с маринованным луком, с огурцами и капустой. Себе фрау Кауфер сделала чаю и присела за стол только после того, как Марцель с Шелтоном приступили к трапезе.

«У меня мало гостей бывает», – сказала вдруг Бригитта Кауфер. «Спасибо за Напу. Она уже старенькая, забывает дорогу домой». Напа, получившая свою долю колбаски, согласно Мурлыкнула с коленей Марцеля. Вокруг стола же сидели и лежали теперь общим счётом одиннадцать разных кошек. Все они жались к телепату, по каким-то загадочным причинам избегая приближаться к Шелтону, который, впрочем, ничуть не расстраивался.

– Ну, она не похожа на старенькую. – С кошками так всегда, – мрачно отрезала фрау Кауфер, и мысли у неё заполнились невыносимой чернотой. Они бодрые, весёлые, играют, а потом просто умирают. Сгорают за два месяца. Перестают есть, пить, высыхают. Напе двадцать два года. – Совсем старушка, действительно.

Марцель укратко отломил ещё кусок колбаски и скормил рыжей кошатине под столом. Она благодарно вылизала пальцы горячим шершавым языком, слегка прикусывая кожу, и заурчала громче. «Некоторые люди стареют так же», – тихо сказала фрау Кауфер. – Живут, играют, а потом сразу умирают. Мне восемьдесят четыре, старше меня из городских только сестра Анхелика, ей уже сто шесть, но она ещё поживёт.

Старуха многозначительно умолкла. – Вы тоже ещё поживёте. Марцель остервенел, располовинил картофелину и насадил её на вилку. «Подумаешь, восемьдесят четыре, вам больше шестидесяти не дашь». Бригитта Кауфер пожала плечами. «Как знать!» «А вы действительно родственница Ульрики?», – внезапно спросил Шелтон, отвлекшись от трапезы.

«Дальняя. Сейчас Ульрики живет у меня». Марсель насторожился. Фрау Кауфер говорил абсолютную правду, но привкус у этой правды был странный, совсем как у травяного чая, что-то Старинная, близкая к знахарским снадобьям, горькая, но полезная. – Она дома? Герр Вальц и Гретта беспокоились, когда она ушла.

Продолжил Шелтон, явно ведя к чему-то. Марцель пока не мог уловить цель, но ясно чувствовал, что она есть. – Тут, спит наверху, всю ночь гуляла, – коротко ответила фрау Кауфер. – А вам что? И Вальцу скажите, не его дело. Зря она ему за комнаты платит. Дрянь они комнаты, их кормят плохо, а ульрики худенькая.

Вальцы просто беспокоятся. Безмятежно пожал Шелтон плечами. Кофейная чашка перед ним исходила беловатым дымком, еле заметным в тусклом электрическом свете. За окном у него за спиной было темно, как будто вечер уже наступил. Среди туч крохотало все чаще, и молнии вспыхивали синеватой белизной, на мгновение делая грань резче, о тени гущи. Я слышал, тут уже были некоторые проблемы.

Исчезали люди, вроде бы пропала молодая женщина. Даниэла Ройтер, три года назад. Писали в газете. У нас про это помнят, потому что Хаффельберг очень тихий город. Фрау Кауфер отвернулась. Мысли её ощутинились страхом как ёж иглами. Марцель инстинктивно облизнул губы, пытаясь сосредоточиться, но разум Бригитты Кауфер чем-то напоминал разум Ульрике, такой же наполненный образами, изменчивый.

Звучали в нем и слова, но они шли фоном и не складывались во смысленные фразы. Огонь, чума, костер, церковь, авария, боль, боль, боль, боль. Еще одна кошка, толстая, полосатая, белая с серым, подошла к хозяйке и потерлась боком о ноги, оставляя на черных сморщенных гармошкой колготках светлую шерсть.

О! А что с ней случилось? – продолжал вытягивать информацию Шелтон. – Просто ушла и не вернулась. – Говорят, пошла к горам, и там упала в расщелину. Угрюма соврала фрау Кауфер. Марцель прислушался. – Нет, не соврала, просто сказала то, во что не верила. Она была не наша. Приехала к Линденам, подруга их младшенькой.

Все шаталось по скалам, фотографировала, колупала камни, а потом ушла, а вечером была гроза. Искали и наши, и полиция, но никто не нашел. Так бывает. Мы не разрешаем своим детям ходить к горам за железной дорогой, а она просто не знала. Знала, она знала, но все равно пошла. Даниэла, дурочка, дурочка.

Эта мысль была такой чёткой и неожиданной, что Марцель даже вздрогнул. Шелтон бросил на него быстрый и острый взгляд и без слов понял, что, выстрелив наугад, наткнулся на нечто интересное. Кошки забеспокоились, кто-то перестал морлыкать, кто-то начал недовольно щуриться, кто-то мести хвостом по скрипучему паркету, кто-то бродить кругами, норовя задеть то Марцеля, то Бригитту Кауфер. Их было уже куда больше одиннадцати, десятка два точно, и среди матерых зверюк появились мелкие пушистые комочки котята и нескладные длинноносые кошачьи подростки.

«Кто убил Даниэла Ройтер?» Марцель услышал вопрос как будто со стороны, хотя голос был его, не Шелтона. Фрау Кауфер остро и зло усмехнулась. «Страх!» И в этот момент громыхнуло сильно, оглушительно почти над самой головой.

Свет вспыхнул ярче, а потом погас, и остался только голубоватый огонёк на старомодной плите в кухонной зоне. Несколько секунд царила тишина, даже мысли прослушивались еле-еле, а потом кошки начали орать. Сначала одна, потом другая, третья, последней завелась рыжая напа у Марцеля на коленях, запустила когти ему в ногу, заурчала гортан и зло, а потом зашипела, как будто на кого-то невидимого.

Его. Марцель сглотнул и прижал ее к себе, почти не чувствуя боли в поцарапанной ноге. Фрау Кауфер шумом отодвинула стул и встала. – Сидите, принесу свечи, тут так часто бывает, особенно осенью. В городе старые линии электропередач и гроз много. – Пожары случаются из-за этого? – спросил вдруг Шелтон, и фрау Кауфер застыла темным силуэтом на фоне окна.

«Нет», – ответила она странным голосом, – «сидите здесь». Шаркая ногами, она прошла в кухонную зону за барную стойку и принялась греметь ящиками. Из-за плотных занавесок и грозы света почти не было, только молнии иногда высвечивали очертания предметов. Поэтому Марцель успел мимоходом удивиться, когда понял, что различает лицо сидящего напротив Шелтона.

«Что ты там увидел?» Начал телепат и осёкся, заметив круг света, наступающий откуда-то из-за спины. Обернулся, умирая от страха и стискивая несчастную кошку, и выдохнул с облегчением, различив знакомый силуэт. «Ульрике! Ты меня до инфаркта доведёшь! Чёрт! Эта тварюга меня поцарапала! На-па сюда!» – коротко скомандовала Ульрике, зевнув, и кошка молнией метнулась к её ногам.

Другие тоже подошли ближе. Они уже не шипели и не выли, успокоились мгновенно, как по волшебству. – Хочу есть. – Марцель, можно я у тебя колбаску утяну? – Да, пожалуйста. Все равно ее Напан откусила. Телепат обиженно отпихнул от себя тарелку и отодвинулся вместе со стулом. – Хочешь, да едай. – Не вопрос, – хмыкнула Ульрики и поставила подсвечник на стол.

– Врита, а сладкое есть? Я чаю хочу. «Будет», – законючила она, – «будет», – коротко ответила фрау Кауфер. Воцарилось молчание. Где-то вдалеке шарахнул гром. – Э-э-э, и что все такие мрачные? – сомнением поинтересовалась Ульрики и провела зубцом вилки по дну тарелки. Раздался мерзкий скрежещущий звук, у Марцеля аж скулы свело.

– Мы говорили о Фройляйн Ройтер, – коротко пояснил Шилтон, прежде чем Марцель успел его остановить. «Дэнк», – разлетелась чашка. Фрау Кауфер развернулась так резко, что едва не смела локтем с края мойки вообще всю посуду. Ульрики на секунду застыла, и мысли у нее полыхнули яростным огнем, но почти сразу же она улыбнулась. «А, помню. Чего-то такое и мне рассказывали.

Тут две страшилки. Одна про исчезновение Даниела Ройтер, другая про автомобильную катастрофу. Ну, то, что случилось почти сразу же после того, как Кройтер пропала. Были погибшие. – Ай, ладно, не за столом же об этом говорить. – поморщилась Ульрике. Храу Кауфер тяжело наклонилась и принялась собирать с пола осколки. – Ребят, а вы как сюда попали вообще? – За мной пришли. – Марцель, ты бы, что ли, брить и помог с чашкой.

У тебя-то спина не больная? – Занесли кошку из монастыря, – ответил Шелтон за двоих, пока Марцель послушно сгребал тряпкой осколки в совок. Делать это в темноте было трудновато. А потом фрау Кауфер пригласила нас на чай. Мы разговорились и случайно вышли на Даниэлу Ройтер. «Вы ее знали, Ульрике?» «Не-а», – задумчиво протянула она. Вилка снова корябнула по тарелке и по нервам Марселя.

«Никогда не видела, но догадываюсь, какой она могла быть. Умеете вы находить нескучные темы, ребята. «Мы вообще не скучные, сами по себе», – хмыкнул Марцель, сыпая осколки в помойное ведро. Кошки вертелись рядом. То ли на подачку рассчитывали, то ли просто любопытствовали. Ульрики рассмеялась. «Да, вы особенные».

После этого серьезного разговора не получилось. Марцель вообще мало что запомнил. Полумрак, белые зубы Ульрики, когда она смеялась, травяной привкус чая, мурлычащие кошки, сначала на полу, а потом и на нем, на Марцеле, когда вся компания переместилась в комнату на диван. Шелтон много улыбался, пару раз даже искренне. Где-то на грани восприятия комаринным зудом мерещался злой, болезненный и слишком уж внимательный разум.

Домой они стали собираться ближе к полуночи. На прощание фрау Кауфер вручила им здоровенную сумку с домашней выпечкой и копченостями, то ли гостинца для вальцев, то ли запас провизии для ульрики, и два зонтика, маленький, со сломанной спицей и здоровенный семейный. Сумку Марцельс-Ульрики сообща спихнули на Шилтона, как самого трезвого и сильного, а сами вдвоем спрятались под большим зонтом.

Фрау Кауфер провожала гостей до края своего заросшего сада, а потом долго махала рукой вслед, стоя в окружении мокрых, но счастливых кошек, мурлычащих на разные голоса. Ноги у Марцеля заплетались. Часа три назад на столе появилось домашнее вино, сначала просто в бокалах, под сыр и сушеные фрукты. Потом у Лирики хвасталась, как умеет варить Глинтвейн, и дегустировали уже его. Шелтон, как и всегда, мало что сам не пьянел, так к тому же умудрялся время от времени прочищать мозги напарнику.

Впрочем, тщетно. Хронически не пьющего Марцеля развезло уже с первого стакана. А слегка подвыпивший телепат, та, ещё пороховая бочка. Хуже только пьяные телекинетики, да-да. – Ничего, что я за тебя цепляюсь, – виновато спросил Марцель, тяжело опираясь на плечо Ульрики.

Хотелось обнять её за талию, уткнуться носом в тёплую шею или ещё чего-нибудь в этом роде сделать, но взгляд стратега и так уже сулил кары небесные. – Спасибо, что провожаешь нас. – А что делать, если у вас зонтиков нет? Беспечно откликнулась у лирики. Веса Марцеля она, кажется, вообще не ощущала, не сбавляя шаг, даже когда телепат спотыкался и обвисал на ней. Наоборот, подтягивала его к себе ещё ближе, и мысли у неё в этот момент становились очень тёплыми и запутанными.

«И вообще, я собиралась к Вальцам вернуться, потому что за комнату уже заплатила до конца недели, а ты понравился нашим кошкам, кстати». «Я заметил», – пьяно хихикнул Марцель, – «они так ко мне липли. У меня теперь футболка в шерсти и джинсы черные. Тоже мне проблема. Хочешь, я почищу? У меня есть щетка.

Ну, специальная. В голове у нее промелькнул яркий образ. Телепат, раздетый до нога, смиренно ждет, сложив руки на коленях, пока она ульрики возится с его одеждой. – Ты моя лапочка! – обрадовался Марцель и полез целоваться. Ульрики была слишком высока и костлявой, и щеки у нее стали холодными и мокрыми от водяной взвеси в воздухе, а шея под хомутом свитера, наоборот, теплой и от контраста сносила крышу.

Вытянувшись в струну, еле-еле удерживая пьяное эфемерное равновесие, Марцель мягко прижимался губами к губам ульрики, ловя каждое ее желание, едва разделяя чужие ощущения и свои. Лихорадочная дрожь, пульс в висках, ласковые касания вдоль позвоночника, до поясницы, а потом раскрытой ладонью с нажимом вверх – это точно было не его.

Так хорошо, да, да? А дыхание все еще пахло кисловатым вином с пряностями. Ульрики в первую секунду замерла настороженно, а потом вдруг выгнулась лозой, выпустила зонтик и ветер швырнул его куда-то назад в чертыхнувшуюся темноту. Марцеля повело, чувство реальности затопило теплом, рваными прикосновениями, запахом дождя и мокрых волос, чужим ответным желанием, а потом реальность отвесила за трещину.

Тяжелую, с размаху, такую, чтобы аж зубы заныли. – Простите его, Ульвике, – донесся сквозь звон в ушах ледяной голос Шелтона. – Он, кажется, совсем пьян. Давайте лучше я его поведу, то есть потащу.

Да ничего, – разочарованно откликнулась она, явно недовольная тем, что их прервали. – Я не в обиде. А ты что, злишься, что по тебе зонтиком попала, Курт? Он завидует, – встрял Марцель и ойкнул, когда его плечо стиснули железной хваткой. – Ещё раз полезешь к несовершеннолетней, станешь импотентом, – тихо пообещал Шилтон, улыбаясь в пустоту.

По его лицу, как по бесстрастной венецианской маске, стекали мелкие капли дождя. – Ясно. – А с чего ты взял, что Уллирике… – Тебе ясно? – Я думаю, что она старше, чем… – Тебе ясно? – повторил Шилтон в третий раз, и от его мыслей веяла могильным холодом, а еще чем-то тревожно кислым как уксус.

«Да…» Марцель сглотнул. Адреналин стремительно вытеснял хмели с крови. Мокрая футболка липла к телу и деревенела на ветру. Вот и хорошо. У Вальцев Марцель от греха подальше первым сбежал в ванную. Оставаться наедине с Уллирике было неловко, а с Шелтоном страшновато. Прибьет и не заметит… Впрочем, пока Марцель сушил укладывал волосы, напарник, похоже, успел остыть. По крайней мере, ни воспитательных бесед, ни новых затрещин не последовало.

Телепат бочком, бочком пробрался к своей кровати и залез под одеяло. – Доброй ночи. – Я нашел ее, – не впопад откликнулся Шелтон, полностью погруженный в свои размышления. – Ту погибшую женщину. И, как оказалось, женщину из твоих воспоминаний, «Даниэллу Ройтер. Хочешь взглянуть?» Марцеля подбросила как от удара электротоком. «Где?»

На сайте их разыскивают родственники, в разделе пропали без вести, предположительно погибли. Накинув на плечи одеяло, Марцель прошлёпал босыми пятками по полу и встал за спиной у стратега. С экрана ноутбука улыбалась рыжеволосая и сероглазая женщина лет 28. На ней была клечатая рубашка, застегнутая на все пуговицы и джинсы.

Справа длинный столбик с информацией венчала крупная надпись. Так выглядела Даниэлла Ройтер, когда 28 августа 2018 года она вышла из дома и не вернулась. – Это действительно она? – ошеломленно прошептал Марцель, в голове опять зазвенело, как от давешней оплеухи. – Шелтон, это она, первая! «Она действительно существует, и… Она умерла?»

«Похоже на то». Стратег задумчиво откинулся на спинку кресла, невольно задевая Марцеля плечом. «Смотри». Он щелкнул по вкладке. «Это страница Даниэла Ройтер в социальной сети. Обрати внимание на хобби. Фотография, коллекционирование минералов и образцов горных пород, спиритизм, путешествия. Как по-твоему? Что лишнее?» Марцель задумался и наклонился к экрану.

Черные буковки плясали перед глазами и норовили разбежаться, как муравьи на белой доске. – М-м-м, спиритизм? Это вроде вызов духов. Стол оверчения… Он похолодел. – Черт, Шелтон, только не говори мне, что думаешь, будто это она сама ко мне приходила. – И не собираюсь. Шелтон сложил ноут и обернулся к напарнику. Глаза у него были потемневшие, а разум непроницаемый, слишком много мыслей, слишком сложных и разных.

– Вариантов море, Шванг. Это может быть телепат, который проецирует образы девушек тебе в мозг. – Зачем? – нахохлился Марсель. – А зачем ты иногда проецируешь людям в мозг порнографию или ужасы? – спросил в ответ Шелтон. – Развлекаешься? Вот и он развлекается. И или сбивает нас со следа, если он Штайн или его сообщник.

А может, это не телепат вовсе, а какой-нибудь ещё одарённый со способностью создавать зрительные образы, фантомы. Или вовсе некий кукольник, материализующий мысли. Голова у Мартеля кружилась уже так сильно, что приходилось налегать на спинку кресла всем телом. Шелестел за окном холодный, по-осеннему занудный ночной дождь, тикали настенные часы, разбрасывал звездчатые тени, детский ночник над кроватью.

Так не бывает! Я никогда ни о чем таком не слышал. – Присядь, – мягко приказал Шелтон, и Марцель не смог ослушаться. Стёганное покрывало на кровати казалось жёстким, как стёртый асфальт, и царапало голые ноги. – А я не верил в телепатию, пока не встретил тебя, хотя сам был человеком со странностями. Множественные мыслительные потоки, самоисцеление, зафиксированные факты излечения других людей.

Однако же мне и в голову не могло прийти, что телепат – это не выдумка фантастов, а реальность. – А значит? – А значит, Шванг, возможно, всё. Как ты думаешь, почему я люблю читать фантастику? Голос Шелтона обволакивал сознание, убаюкивал, будто смывая соленой прохладой застывшую корку тревог и сомнений.

Потому что она раздвигает границы восприятия, при Включает разум к тому, что картина мира не статична, она гораздо сложнее, чем видится на первый взгляд, а гибкость позиции, запас изменчивости – это главные показатели развитого интеллекта. Чем больше знаешь, тем яснее понимаешь, что мир непостижим и наполнен чудесами. Помнишь профессора Джильда Леона Шванг?

Смутно. Марсель обхватил под одеялом ноги, подтягивая коленки к подбородку. И я тогда в полном неадеквате был. «Профессор Леон – эстротек», – коротко пояснил Шелтон, – «причем количество мысленных потоков у него гораздо меньше, чем у меня, но я уверен, что он легко справится с той задачей, перед которой я спасую, а все потому, что он видит больше вариантов, чем я, поскольку обладает более обширным опытом.

До приезда к профессору Леоне я думал, что существует только два типа одаренности – телепатия, как у тебя и мои способности. И что мы с тобой две аномалии, каких больше нет. Но профессор рассказал о десятках, о сотнях случаев, и теперь я знаю, что есть не только стратегии, телепаты или, например, биокинетики, встречающиеся крайне редко, но и тактики, люди, способные мгновенно и быстро просчитать ближайшие возможности и таким образом предвидеть будущее.

И сновидцы, умеющие создавать необыкновенно реалистичные сновидения, и дикари, те, чей слух, обоняние и сила сравнимы со звериными. Я слышал от него и о телекинетиках, поэтому был психологически готов и уже знал, как действовать, когда Ирэн одной силой мысли подняла грузовик и швырнула его в нас.

Возможно, все шванг, нельзя закрываться в раковине, так не бывает. Нет. Нужно опираться на факты и верить своей интуиции. Факты говорят, что девушка по имени Даниэла Ройтер мертва, но ты видел ее сгорающую на мосту. Интуиция подсказывает, что опасна не сама девушка, а нечто рядом с ней. Автомобильная авария, о которой вспомнила Бригитта Кауфер, тоже как-то связана с твоими видениями.

И, пожалуй, в целом эта Бригитта знает больше, чем говорит. Но информации пока слишком мало, чтобы составить ясную картину. Марцель фыркнул и растянулся на кровати, сонно прижимаясь щекой к подушке. Жесткая покрывала давно сбилась на бок и свесилась до пола. – Когда чего-то не знаешь ты, это уже пугает.

Я же не всеведущь, – хмыкнул Шелтон и уставился в шелестящую темноту за окном. Дождь так и не прекратился. – Знаешь, Шванг, мы с тобой словно попали в сказку про Ганса и Греттель. – Которую из… – Ту, в которой дети заблудились в лесу и вдруг увидели, что в траве раскиданы сладости – леденцы, марципан, цукаты – стали собирать их, и вышли клочуги-ведьмы.

И чем все закончилось? Марцель сощурился. От влажности волосы Шелтона начали виться, придавая ему вид легкомысленный, беспечный, сонный, а глубоко внутри глухо ворчал потоками холодный океан разума. – Жуть! Неосторожного Ганса ведьма запекла в пироге, и за это мстительная сестричка Гретель заживо сожгла ее в печи, а потом жила долго и счастливо, пожал плечами Шилтон.

– Мы с тобой сейчас как детишки в том зачарованном лесу, только вместо леденцов – обрывки информации. Я уже думаю, Шванг, а стоит ли нам вообще идти к ведьминой лачуге? Бывает, что на жизненном пути встречаются соперники, намного превосходящие по силе, и тогда шансов на победу объективно нет.

У Ирен тоже не было шансов, – не кстати ответил Марцель. Перед глазами, как живая, стояла Ирен, юркая, темноволосая, с даром телекинетика и воистину лисьей хитростью. Ну, совершенно беспомощное перед биокинезом и холодным умом Шелтона. Не было. Доброй ночи, Шванг. Спи, я пока поработаю.

Следующие двое суток были наполнены нудным, кропотливым трудом. Шелтон под разными предлогами протащил Марцеля по всем подозрительным точкам, от Линденов до Бекенбауеров, но тщетно, не появилась ни единой новой зацепки. Марцель слушал, как проклятый день напролет, а ночь встречал головной болью и разбитостью. Никакие девушки ему больше не являлись, да и когда Шелтон выпускал напарника из виду только во сне, а добудиться телепата после шестнадцати часов прослушивания не та еще задачка, тривиальному призраку такое не под силу.

Мало что прояснилось и по линии загадочных видений. В деле с исчезновением Даниэлы Ройтер явственно чувствовалась какая-то гнильца. Шелтон несколько раз пытался заговорить на эту тему с Анной Линден, с Гретой Вальц, с монахинями, но каждый раз получал в ответ нечто уклончивое, изрядно сдобренное чувством вины. И только сестра Анхелика прямо сказала, плохими вещами занималась девочка, и Ану бедняжку туда же вела.

Марцель прислушался к мыслям монахини. Они звучали неразборчиво, словно два голоса перебивали друг друга. Один повторял, что вреда не было, а другой шептал что-то едко неприязненное. – Что за плохие вещи? – ровно спросил Шилтон, заглядывая Анхелики в глаза. Старая монахиня сдвинула седые брови, и лоб у нее сморщился, как коричневая кожица запеченного яблока.

Разное баловство. Хорошая была девочка, но странная. Водила Анну на кладбище, чтоб духов каких-то вызывать. И вообще молодежь нашу подбивала на всякое такое. А в храм ходила, и ей здесь легко было. С легким удивлением в голосе закончила сестра Анхелька. И Йоганн Вебер, когда узнал, что она какие-то странные сеансы устраивает, очень ругался.

Он человек верующий, но иногда строже судит, чем надо. И сказал тогда, мол, да играется девка. А дело было перед монастырем, на людях. А на следующий день она и пропала. Иоганн очень себя корил. Они с братом всю округу облазили, да так и не нашли девочку. А потом та авария была, где Рихард насмерть разбился.

Рихард, – эхом откликнулся Шелтон. – Его младший брат, – автоматически подсказал Марцель, подслушав мысли Анхелики. Монахиня удивленно распахнула голубые глаза. – Я уже слышал эту историю, мне Ульрике рассказала, – выкрутился он. – Ульрике? – тонкие суховатые губы монахини изогнулись в улыбке. – Да, Ульрике, наверное, знает.

Она дружна с его племянником Герхардом. – У Штернбергов и Веберов, похоже, была большая семья, – деликатно заметил Шелтон, и сестра Анхелика с охотой подхватила. – Да, да, очень хорошие люди, и потомственные военные, как и Цорны. Все либо в полиции служат, либо в армии. Старший был Маркус Вебер, но они с женой и сыном лет тридцать назад переехали куда-то на юг, к морю.

У Катарины было плохое здоровье. Уже три года, как он умер, но его сын с молодой женой навещает родных. Вот на похоронах Рихарда был, у них уже двое внуков вроде бы, близняшки, а может и нет. Второй по старшинству – Иоганн Вебер, он развелся, жена с обеими дочками уехала в столицу, живет там, не пишут друг другу даже, девочки отца знать не хотят, – грустно вздохнула Анхелика.

Потом есть еще Эвангелина Вебер, это уже от второй жены. Николас рано овдовел. А Эвангелина сейчас стала Штернберг, и вот Герхард как раз её сын. Ох, какая же красавица наша Эва! Сейчас-то ей уже к шестидесяти, а всё как королева.

Вы как-нибудь посмотрите в кафе у Линденов, там на стене её портрет у самого края висит. Она там такая молодая, такая красивая. А вот муж у нее уже в возрасте, ему семьдесят три. – Ох, заболталась я, – спохватила сестра Анхелика и по девичье кокетливо зажала рот ладошкой. – Сплетничать грешно. Словом, Рихард был самый-самый младший, поздний ребенок, любимец в семье, в школе самым умненьким считался, Все ждали, что он в университет пойдет, а он стал в полиции служить по семейной традиции.

Так и погиб. Вот ведь судьба странная. Иоганн на войне был, стрелял, в него стреляли, а вернулся невредим, а Рихарда смертью самого дома подстерегла. Шелтон скорбно склонил голову.

Это печально. Простите, что заставил вас вспоминать о столь грустных вещах, сестра Анхелика. Больше монахиня ничего не смогла рассказать о Рихарде Выбере, но Шелтон, похоже, высадил из ее слов больше, чем даже Марцель из мыслей. Особенно стратега заинтересовала фраза о том, что Рихард якобы несколько раз провожал Даниэлу Ройтер до дома Линденов. «Думаешь, у них был роман?» – громким шепотом поинтересовался Марцель позже, уже за ужином в «Первой красавице», когда Анна уплыла на кухню за заказом.

«У этого Рихарда? Да он лет на десять был старше Фройляйн Ройтер. – Потише, – Шелтон глядел в окно в душный лиловый вечер. – Роман не роман, но Рихард Вебер определенно был заинтересован в Даниэле Ройтер, и именно поэтому он позднее принял такое живое участие в расследовании обстоятельств ее исчезновения.

И еще, ты рассказывал мне, что словил в памяти священника воспоминания о странном мужчине, который говорил о ведьмах. Что-то вроде «Ведьма должна сгореть». Это верно? – Ну да, – передернул плечами Марцель, чувствуя, как по спине бегут позорные мурашки. – Слушай, я обычно такие вещи почти сразу забываю, а тут сидит в голове и не вылезает.

Думаешь, это было как-то связано с Фройляйн-Ройтер? – Возможно. Шелтон так старательно глядел в сторону, что если бы Марцель не знал его так хорошо, – то подумал бы, что тот прячет глаза. И вспомни, как отзывались о ней монахини, Анна, Вальце, даже Анхелико. Она делала непонятные вещи. И в хобби в соцсети у нее указан спиритизм. – Как думаешь, Ванг, может женщина, увлеченная спиритизмом, вызовом духов, гаданиями и прочим, сойти в провинциальном, очень религиозном городке за ведьму? Марцель оцепенел.

– Эй, ты же не хочешь сказать, что ее действительно сожгли местные? Бред какой-то! Мы же не в шестнадцатом веке, ну или когда там сжгли ведьм? – Возможно, – подчеркиваю, возможно, – Даниэлу Ройтер убили. А Рихард Вебер, опять-таки, возможно, кое-что узнал о ее смерти, и поэтому его тоже устранили.

Шелтон быстро оглянулся на двери в служебное помещение и продолжил еще тише. И, это уже совсем из области фантастики, мог остаться еще кто-то, знающий правду о смерти Даниэлы Ройтер. И теперь он побуждает нас к тому, чтобы мы расследовали обстоятельства гибели. Нам нужно вытащить этого Герхарда Штернберга куда-нибудь в тихое уединенное местечко и поговорить с ним.

Неожиданно подытожил стратег. Полагаю, что об обстоятельствах смерти своего родного дяди он знает больше сестры Анхелики. – Ну уж, наверное, – хохотнул Марцель и стащил из корзинки маленький перчёный хлебец. – Она чисто божий одуванчик, сплетни не любит. Как будем Герхарда вытаскивать? Мне ему внушение сделать, что ли?

Сомневаюсь, что он сам по своей воле пойдёт куда-то с нами. – Нет, обойдёмся без внушений, – быстро ответил Шелтон. – Возможно, слегка надавишь на него, создашь атмосферу доверительности, чтобы всё выглядело естественно. Лучше перестраховаться. Я обычно чувствую твоё воздействие. Скорее всего, потому что я стратег. А ты не можешь отдавать приказ по всем мысленным потокам. Что-то обязательно упускаешь.

Фе! – Марцель даже закашлялся от возмущения. – Ты себя с ним не сравнивай, а. Ты уникум, ясно? Тебе приказывать всё равно, что с целой толпой работать. Голов 100−150, а этот Герхард от силы на двоих потянет. Я могу за раз вскипятить мозги трём десяткам человек, а тут какое-то внушение. Чёрт, решай, короче. Я всё сделаю. Ответить Шелтон не успел, подошла Анна с заказанным кофе. Подошла и залипла, как обычно.

Марцелю раньше казалось, что он успел привыкнуть к её заигрываниям с Шелтоном и бессмысленному трёпу, но сейчас его все раздражало. В голове не укладывалось, почему Анна, такая болтливая, беспечная, по уши влюбленная, а потому податливая, закрывается наглухо после вопросов о Даниэле Ройтер, отвечает уклончиво, теряет нить разговора. Даже мысли у нее становились звенящие и испуганно пустыми. Уже не раз Мартель подумывал о том, чтобы припереть Анну к стенке и глубоко прослушать, но Шелтон запрещал.

Мол, пойдут слухи, слишком много людей теряет сознание в присутствии подозрительных профессора и его студента. Одно было совершенно ясно. Анна Линден чувствует вину за то, что пригласила подругу в Хафельберг и считает себя виноватой в ее смерти. Один раз даже промелькнула словесно оформленная мысль «я должна была ей поверить».