Текст книги "Правитель Пустоты. Цветок пустыни (СИ)"

Автор книги: Софья Маркелова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 37 страниц)

Аш сжал губы в тонкую линию, окидывая лицо друга прощальным взглядом. Он протянул руку и убрал локон белых волос с открытого лба юноши, а после едва слышно прошептал:

– Мне жаль, что ты видел море лишь однажды.

Пара медленно начала забрасывать тело землей. Они сгребали руками черную почву, пока белое тело не оказалось полностью ей укрыто. Неглубокая могила быстро заполнилась, а вскоре над местом последнего ночлега Манса появился невысокий холмик. Лантея принесла из леса цветы и желтые кленовые листья, которые положила на рыхлую землю. Некоторое время Аш и хетай-ра просто стояли в молчании, а потом развернулись и вместе скрылись в лесу, оставляя за спиной кусочек своего прошлого и непомерно огромный выкуп за свободу.

Возвращаться в земли альвов было бессмысленно: дети леса просто не пропустили бы их через северную границу Ивриувайна. Из своих духовых трубок они на расстоянии расстреливали всех, кто осмеливался близко подходить к неприступным крепостным стенам со стороны империи. Единственным приемлемым вариантом было двигаться на восток, чтобы рано или поздно выйти к королевству Тхен. Гоблины не были такими принципиальными существами, как альвы, они бы подлечили ногу Аша и помогли найти работу для нищих путников. Эти невысокие создания с сероватой кожей ценили деньги больше всего на свете: они умели их зарабатывать и легко находили общий язык с теми, кто ценил труд. Профессор обдумывал возможность поселиться в ифритских кварталах королевства Тхен, где жили беглые рабы из империи. Гоблины не промышляли работорговлей, их это не привлекало, потому что они могли предоставить любому желающему работу и достойную оплату.

Погони больше не должно было быть. Ашарх считал, что ифриты не стали бы отправлять больше воинов на поимку пары рабов, поэтому дальше можно было двигаться спокойнее, но населенных пунктов и дорог все равно нужно было избегать. Хотя они пока что и не попадались на пути беглых пленников. Их окружали лишь сплошные стены дремучего леса, который тянулся во все стороны до горизонта. По предположениям Аша, они уже пересекли границу между округами и давно блуждали по чащам Си Харук, но утверждать наверняка было проблематично, поскольку вся средняя полоса империи Ис утопала в тайге. Преподаватель знал об этом округе лишь то, что он совсем недавно стал самостоятельным, отделившись от более сильных соседей – Удраш Мэ и Дум Куох. Такого рода дробления были обыкновенной ситуацией: округа сливались и распадались, ведя междоусобные войны за спиной генерал-императора за право обладания лучшими территориями. Именно поэтому конечное число округов постоянно менялось, а генералы-экзархи, ставленники правителя, силились доказать друг другу и себе, что могут диктовать соседям свои условия.

Несколько дней пара медленно и упорно продвигалась на восток. Лиственный лес давно затерялся за их спинами, а впереди раскинулось царство голубых елей и высоких корабельных сосен. Дни становились холоднее, а ночью невозможно было спать без костра. Путешественники понимали, что сильно рискуют, разводя огонь, ведь они не знали, насколько близко от них могла оказаться дорога или же поселение. Мало ли несколько любопытных ифритов захотели бы посмотреть, кто же это разжег пламя посреди леса. Но пока что боги миловали двоих беглецов, которым и так приходилось несладко.

Изуродованная нога профессора причиняла ему немыслимые страдания. Она болела и мешала ходьбе. Аш даже не мог просто на секунду на нее опереться, как лодыжка сразу же взрывалась волной резкой боли. От костыля ныло плечо, но мужчина продолжал ковылять дальше, не жалуясь и не плача. Его спутница, как и он сам, тяжело переживала утрату друга, поэтому не стоило давать ей новый повод для беспокойства. Рана не воспалилась и когда-нибудь должна была зарасти сама, хотя Ашарх уже сомневался, что сможет ходить не хромая, как прежде.

Лишь раз за все дни пути по тайге им встретился крошечный ручеек с холодной водой, от которой сводило зубы. Это было настоящее счастье. Пусть в роднике нельзя было полноценно искупаться, но радость принесло уже то, что путешественники смогли вдоволь напиться, промыть рану и постирать одежду, от которой по большей части остались одни рваные тряпки. С едой дела обстояли гораздо легче: это были дикие места, где ягодные и грибные поляны оказались нетронутыми. Лантее дважды даже удалось поймать на обед кроликов, которые были непугливыми и, видимо, первый раз в жизни повстречались с кем-то, кроме лис и волков. Последние, кстати, в один день вышли навстречу неожиданным гостям леса. Повезло лишь в том, что волки стояли на другом краю широкого оврага, дно которого было заболоченным. Поэтому звери и их добыча обменялись долгими настороженными взглядами и просто разошлись.

Ашарх и Лантея практически не разговаривали друг с другом. Над ними все еще довлела тоска по погибшему Мансу, а сил было не так много, чтобы тратить их на пустые беседы. Лишь вечерами, когда они засыпали у уютного костра, который далеко не всегда получалось развести с первого раза, профессор тихо рассказывал истории о разных странах, украдкой поглаживая свою ноющую ногу. Им предстояло еще долго идти до королевства Тхен, но хотелось успеть к гоблинам до первого снега. Хотя даже без него спала пара исключительно вместе, укрываясь изодранным кафтаном Аша, иначе к утру каждый из них рисковал промерзнуть до костей на стылой земле.

За день путешественникам удавалось преодолеть не такое большое расстояние из-за раны преподавателя, но они не собирались сдаваться и медленно шли к намеченной цели. Теперь, когда они потеряли все, что имели, и всех, кого любили, нельзя было опускать руки и поддаваться отчаянию. Их друзья пожертвовали своими жизнями ради того, чтобы Аш и Лантея выжили и получили свободу. Они не могли предать доверие умерших. Поэтому каждый день они боролись с холодным пронизывающим ветром, спали на голой земле и питались кислыми ягодами. Эти проблемы казались слишком ничтожными, чтобы остановить друзей на их непростом пути. Теперь они вновь оказались вдвоем, как было в самом начале этого долгого и тяжелого путешествия, но именно сейчас они ценили друг друга как никогда раньше, совместно пережитые беды их сблизили и закалили.

К вечеру четвертого дня с момента побега из лагеря ифритов, разведя руками очередные колючие лапы елей, Лантея неожиданно замерла как вкопанная, а после быстро повернулась к спутнику.

– Это каменная стена. Похоже, мы случайно вышли к какому-то городу, – девушка говорила полушепотом, очевидно, опасаясь, что за оградой ее могут услышать.

Профессор с трудом доковылял с помощью рогатины до неожиданной ограды. Он осмотрел тянущуюся в обе стороны стену и прислушался. Ни одного звука не раздавалось в округе.

– Слишком странно. Нет запахов, голосов, да и лес вплотную подходит. Не похоже это на обыкновенный город, – Аш нахмурился и провел рукой по прохладному камню.

– Мы с тобой договорились обходить поселения стороной. Если нас заметят, то сразу опознают как беглых рабов. Ты сам говорил, что по землям ифритов, кроме гоблинов и самих имперцев, никто не может свободно ходить, – упрямо напомнила хетай-ра, оглядываясь по сторонам.

– Да, да. Я помню. Но здесь другое. Я говорю тебе, для города здесь слишком тихо. Может, за этими стенами и нет вовсе никакого поселения? Например, это чья-то усадьба. Мы должны найти ворота или какой-нибудь проход и посмотреть.

– Ты в своем уме? Даже если это усадьба, то зачем нам на нее смотреть? Нужно уходить.

– Сама подумай, в усадьбу мы сможем прокрасться ночью, если не будет сторожевых ксоло, и забрать немного еды или одежды. Это бы очень помогло нам в дороге, – профессор выдвинул свой главный аргумент, распахивая кафтан и демонстрируя обнаженный торс. – Ночами слишком холодно, да и днем уже солнце не то чтобы слишком жаркое. Мы заболеем без теплых вещей.

Девушка сжала губы, признавая правоту своего спутника. Его здоровье беспокоило хетай-ра.

– Ну ладно. Нам действительно было бы неплохо найти что-нибудь для твоей ноги и теплее одеться. Но только издалека посмотрим, хорошо? Если это город, то сразу уйдем.

Нежная улыбка на секунду мелькнула на лице преподавателя, но он сразу же ее скрыл. Порой Ашу казалось, что Лантею гораздо больше заботила его скромная персона, нежели ее собственные жизнь и здоровье. Особенно четко это стало видно после смерти Манса. Мужчина и сам чувствовал что-то подобное по отношению к девушке, пусть все еще не мог разобраться в собственных ощущениях. За все время совместного путешествия они много что пережили вдвоем, и если раньше его удерживало рядом с Лантеей соглашение, заключенное еще в Италане, то теперь он помогал ей уже просто потому, что не мог иначе. И думая о дальнейшей жизни, Ашарх не представлял ее без своей упрямой и отважной спутницы, благодаря которой он не только увидел собственными глазами половину мира, но и стал мужественнее и даже как-то зрелее.

Двигаясь по кромке леса, пара осторожно кралась вдоль каменной стены. Вскоре они увидели, что в одном месте высокая сосна упала на ограду и обрушила ее. Через получившийся пролом легко можно было попасть внутрь или же просто осмотреть территории. Однако профессору хватило нескольких секунд, чтобы понять, где они находились. Мужчина без сомнений шагнул в брешь и поманил за собой Лантею.

– Смелее! Здесь безопасно, не переживай, – Аш восторженно осматривал открывающийся перед ним вид. – Если честно, я много читал о Га Ирзу и всегда мечтал увидеть хотя бы раз один из них.

Хетай-ра несмело перебралась через каменные обломки и с сомнением огляделась. Это был город, но он показался девушке очень странным. Ровные выложенные гранитом улицы были совершенно пусты, а вдоль них располагались роскошные особняки. Высокие многоэтажные здания темными провалами стрельчатых окон смотрели друг на друга в каком-то пугающем молчании. Некоторые строения поражали воображение количеством статуй, барельефов и балконов, другие были словно выстроены в спешке: к главному зданию жались пристройки, флигеля и террасы, которые сильно различались по архитектурному стилю. Но нельзя было отрицать, что это необыкновенное место производило странное впечатление, словно случайно забредшие сюда гости ходили по вымершему кварталу аристократов.

– Это что за странные дворцы, скрытые в лесной чаще? – шепотом спросила Лантея.

– Это Га Ирзу, Город Мертвых. Всего их в империи около восемнадцати, видимо, мы с тобой случайно нашли один из них. Здесь ифриты хоронят своих усопших.

Девушка почувствовала, как у нее волосы на затылке встали дыбом от слов спутника.

– В этих огромных домах? Они что, строят их специально для умерших?

– Да. Га Ирзу – это похоронные города, они стоят на отдалении от оживленных дорог. В этих особняках богатые семьи веками хоронят своих мертвецов. Дома пустые, лишь в каждой комнате по одному покойнику, а когда место заканчивается, то пристраивают новый флигель или крыло. Здесь нет живых, разве что какой-нибудь одинокий сторож. Хотя, нам бы не попасться ему…

– И тут не промышляют грабители? Эти здания выглядят так роскошно, – Лантея задрала голову и посмотрела на декоративные мраморные панели ближайшего особняка.

– В Городах Мертвых нечего красть. Здесь с роскошью украшают только внешнюю сторону дома, чтобы показать состоятельность семьи, – профессор почесал нос и двинулся в сторону мостовой. – Плюс бытует мнение, что проклятие мертвых падет на тех, кто решится здесь провести хотя бы ночь, ибо мертвые не любят, когда им мешают спать.

– Ну, мы же не будем тут ночевать? – с надеждой в голосе спросила Лантея, догоняя Ашарха.

– Почему нет? Когда ты последний раз спала в доме, под нормальной крышей, когда ветер не свистит в ушах? Я вот лично очень давно. Кажется, еще в Гарвелескаане, – пожал плечами профессор и, перехватив свой костыль, похромал к ближайшему дому.

– Но там же лежат мертвецы!

– И что? Пусть себе лежат в своих комнатах, я их тревожить не стану. Устроимся где-нибудь в коридоре или в каком-нибудь пустом зале. Думаю, сумеем найти хоть один такой.

Хетай-ра негодовала, но Аш, совершенно не обратив на это внимания, уже рассматривал здание, которое ему приглянулось больше остальных. Это был трехэтажный особняк с массивными колоннами и полукруглым открытым балконом. Двускатная крыша бросала тень на весь участок, из-за чего построенный из черного мрамора дом выделялся мрачным пятном на улице.

– Послушай! Аш! – Лантея не унималась и неотступно следовала за своим спутником, с трудом поднимавшимся по высокой лестнице. – Мне неприятно будет спать там, зная, что за стеной лежит разлагающийся труп! Это неправильно. Тревожить покой мертвых нельзя!

– Тея, тревожить покой моей ноги нельзя! Ей нужно тепло, а не лежанка из еловых лап в холодном лесу. Надеюсь, отрицать это ты не станешь, – преподаватель повернулся и немного свысока оглядел хетай-ра. – Оставь уже свои глупые суеверия. Если бы мертвые умели мстить, то каждый из ныне живущих знал бы об этом, поверь. И мы с тобой – в первую очередь.

Девушка раздраженно закатила глаза. Спорить с профессором, когда он был так уверен в своей правоте, казалось невозможным. Поэтому ей ничего не оставалось, кроме как последовать за Ашархом, недовольно хмурясь. Вот только деревянные парадные двери, украшенные ковкой, были наглухо закрыты. Паре пришлось обойти дом и участок вокруг, но иных входов не было, поэтому они разбили одно из полукруглых окон, расположенных практически у самой земли.

– О богиня! Какой кошмар! – Лантея первой пролезла в образовавшуюся дыру, как только очистила ее от осколков, и сразу же закричала. Мужчина, ни медля ни секунды, нырнул в окно, но неудачно приземлился и еще несколько секунд приходил в себя от жгучей боли в ноге.

Испуг хетай-ра был вполне обоснован: через разбитое окно пара попала в подвал особняка, но вряд ли это место походило на спокойный прохладный погреб, где богатые хозяева могли позволить себе хранить бутылки с изысканными крепкими напитками. Весь пол покрывали невысокие каменные постаменты, на которых длинными рядами лежали обернутые в черный саван иссохшие скелеты. В помещении стоял неприятный запах сырости и гнили, а большую часть стен облюбовала разросшаяся плесень. В некоторых местах росли крупные группы грибов, которым нравились подобные условия. Однако Лантее и Ашу пришелся не по душе этот зал, и они скорее двинулись к внушительной лестнице с истертыми временем ступенями, ведущей наверх.

– Ты же говорил, что мертвецы лежат каждый в своей комнате! – возмущенно воскликнула хетай-ра, стороной обходя пьедесталы со скелетами. – А тут все в одном месте.

– Ифриты только своих мужчин хоронят в отдельных залах. Женщин и убиенных младенцев погребают в подвалах особняков всех вместе. В империи к женщинам иное отношение, Тея. Считается, что они не достойны большего, ведь это и так уже неслыханная честь – быть похороненными в одном доме с мужчинами.

– Это так унизительно… Среди воинов, пришедших в Гарвелескаан, я тоже не видела ни одной женщины. Похоже, ифриты их приравнивают к рабам?

– Так и есть. У них больше запретов, чем свобод. Они сидят дома, трудятся на полях, ткут, готовят, воспитывают детей. Пока мужчина воюет, женщина должна следить за его домом и не позволять себе ничего иного. Представляешь, я слышал, что ифритским женщинам нельзя носить длинные волосы, потому что это дозволено лишь мужчинам. Так как волосы – это честь, а у женщин ее нет.

– Это так разительно отличается от того, что я видела в Залмар-Афи или хотя бы в Ивриувайне. Если бы мужчина вздумал приказывать жене в Бархане, то его бы наказали за это, – Лантея остановилась около ряда с постаментами, на которых, судя по очертаниям, лежали детские скелеты. – Здесь похоронено так много детей. Посмотри, тут не только младенцы.

Профессор медленно подошел к своей спутнице и посмотрел в том направлении, куда она указывала. Длинная шеренга обернутых в черную ткань миниатюрных скелетов тянулась вглубь полутемного старинного подвала.

– Если в семье рождается дитя с уродствами или больное, то мужчины чаще всего принимают решение избавиться от ребенка. В этой стране сильных воинов нет места слабости, – приглушенным голосом проговорил Ашарх, стоя вполоборота к девушке. – Мать своими руками должна убить дитя, так как это из ее чрева вышел неполноценный ребенок. Она дала ему жизнь, она и должна лишить его жизни. Этих детей хоронят вместе с женщинами в подвалах особняков.

– Давай уйдем отсюда, – приглушенно и немного жалобно попросила Лантея.

Преподаватель лишь тихо кивнул, понимая, насколько дико и странно звучали его слова для ушей девушки, принадлежащей к совсем иной культуре. В свое время это и его самого удивило и даже в какой-то степени испугало, но империя огромным чернильным пятном растеклась по карте за последние века, поэтому никто давно уже не смел диктовать ифритам какие-либо условия.

Пара пересекла лестницу и, на их счастье, дверь, ведущая в основную часть особняка, оказалась незапертой. Они несмело шагнули в широкий коридор, от пола и до потолка вымощенный черным мрамором. В обе стороны уходили длинные пролеты со множеством одинаковых дверей, на некоторых из которых висели металлические таблички с выбитыми на них символами. Профессор, тяжело опираясь на костыль, подошел к ближайшим створкам и принялся изучать переплетение завитков, точек и черточек, которые Лантее показались бессмысленными, но в действительности представляли собой непростую ифритскую письменность.

– Здесь спит Сертис Миос Шу из рода Рионгат, погибший при Стоянии на реке Партус в 1573 году Баск Шор, – с выражением прочитал Ашарх. – Миос Шу, кажется, переводится как Змеиное Шипение. Что-то мне подсказывает, что ему это народное имя дали вовсе не за хороший характер.

– Стояние на реке? – переспросила хетай-ра, первый раз услышавшая такой оборот.

– Ну, можно сказать, что это было сражение, проходившее у реки, – перефразировал преподаватель. – Одно из значимых событий ифритской Гражданской войны, между прочим. Всего через пять лет после него закончилась Баск Шор, Эпоха вождей, и началась Баск Хагат, Эпоха империи, которая идет и сейчас. Так что Сертис Змеиное Шипение лежит здесь почти семьсот лет.

– Значит, империя существовала не всегда?

– Ничто в этом мире не возникает из ниоткуда и не уходит в никуда. Империя Ис когда-то была Ис Хан – Огненной землей, где правили отдельные вожди. Но когда гоблины создали пыльные бомбы и первыми смогли приструнить соседей, навязав им свои условия мира, ифриты начали долгую Гражданскую войну, определяя, кто же из них будет править всем народом. И так появилась единая сильная империя Ис и ее первый генерал-император Дукан Тун, который носил имя Кровавый Вождь – Куго Шор, – Ашарх смело толкнул дверь, которую гипнотизировал взглядом последнюю минуту. – Раз мы все равно уже нарушили покой мертвых, то я, пожалуй, взгляну на этого Сертиса. Мне любопытно, как выглядят эти комнаты. Если ты не против, конечно!

Лантея лишь скривилась, но, спустя десять секунд, все же пошла в место последнего упокоения Змеиного Шипения вслед за профессором. Не то чтобы ей было действительно интересно, как обставлен зал, где лежит семисотлетний скелет, но оставаться одной в пугающе тихом коридоре девушке не хотелось. Атмосфера там не располагала к прогулкам в одиночестве.

Внутри комната оказалась практически пуста, как и предполагал Ашарх. Единственное окно было наполовину зашторено, из-за чего помещение было погружено в таинственный полумрак. У дальней стены находилась высокая резная кровать, покрытая легкой вуалью балдахина, через который можно было разглядеть замотанный в саван скелет. Под воздействием времени матрасы просели, а полог покрылся толстым слоем паутины и пыли. Одну из ножек кровати погрызли жуки-древоточцы, и теперь вся ветхая конструкция немного накренилась набок. В одном из углов комнаты на каменном постаменте лежал крупный собачий скелет, который, видимо, принадлежал верному любимцу Сертиса. Посередине помещения располагалась стойка, поверх нее находилась раскрытая книга с пожелтевшими страницами, а вокруг были свечные огарки.

– Что это за книга? – тихо спросила Лантея. Ей почему-то не хотелось повышать голос в этом месте.

– Здесь родственники пишут плохие и хорошие вещи, связанные с покойником. Как бы оставляют память о его жизни для тех, кто придет почтить умершего. Правда я слышал, что ифриты очень не любят навещать усопших и приходят в Га Ирзу только во время очередных похорон, – Ашарх осторожно попытался перевернуть страницу, но от ее края стали отваливаться кусочки, поэтому он бросил эту затею. – Так что не очень ясно, кто вообще читает эти биографии.

– Например ты, – заметила хетай-ра и заглянула в книгу из-за плеча спутника.

– Здесь ничего интересного, просто перечисление сражений, где он участвовал… Хотя нет, есть кое-что забавное. Слушай, – профессор прокашлялся. – «В том же году Змеиное Шипение обманом привел за собой невольника-кухаря в военный лагерь под городом Инфема Хэл, обосновав это тем, что привык есть лишь домашнюю еду, иначе его терзает брюшной жар. За это дерзостное нарушение военных законов тысячник Тануик Воловья Сила посадил Сертиса в карцер на месяц, поручив давать ему лишь воду и хлеб. После этого Змеиное Шипение чудом излечился».

– Судя по всему, сам тысячник и пришел сюда, чтобы сделать эту запись.

– Я бы не хотел, чтобы после моей смерти собрались мои коллеги и старые приятели и начали вспоминать все нелепые истории, в которых я участвовал, и записывать их, – усмехнулся преподаватель и оставил рассыпающуюся книгу в покое.

– Например, как та, когда ты посреди пустыни случайно провалился в заброшенный храм культистов? – не преминула насмешливо напомнить Лантея, возвращаясь в коридор.

– Например, как та… – эхом откликнулся Ашарх, и его лицо неуловимо помрачнело, но хетай-ра этого не заметила. Разве мог он сказать ей, что ее маленькое костяное колечко не спасало его от тягостных кошмаров, которые стали приходить постоянно? Сотни черных глаз следили за мужчиной, испытывали его и понемногу изматывали. И профессор уже не верил, что та встреча со странным существом в руинах храма Пустого ему почудилась. Он боялся закрывать глаза ночью.

Пара еще долго бродила по огромному черному особняку, изредка заглядывая в его комнаты. На верхние этажи они не рискнули подниматься, поскольку вели туда старинные деревянные лестницы, при любом давлении на них издающие душераздирающие звуки. За окном начинало темнеть, поэтому путешественники приняли решение обосноваться прямо в холле, недалеко от входных дверей. Они нашли несколько пустующих комнат, но весь этот дом насквозь проела черная плесень, облепившая стропила, поэтому ночевать было лучше в вытянутом вестибюле на относительно чистом каменном полу. В узком холле не было окон, лишь у стены начиналась боковая деревянная лестница, опасно поднимающаяся на балкон второго этажа.

Лантея самоотверженно принесла тяжелые пыльные портьеры, которые сдернула с окон в соседних комнатах. Конечно, их трудно было назвать чистыми, но в отсутствие одеял это было лучшей альтернативой. Нижние ступени проеденной жуками лестницы пара разломала на щепки и развела костер прямо на полу. Еще из комнаты Сертиса профессор предусмотрительно забрал старые свечные огарки, кресало и кремень, благодаря которым Ашарх и Лантея могли провести вечер при свете и в тепле. Даже несмотря на пугающую тишину, стоящую во всем доме, и общую мрачность этого места, усугубляемую черным мрамором, путешественники чувствовали приятную сонливость. Жаль, у них совершенно не было еды, чтобы приготовить ее на костре.

– Ох, сейчас бы принять горячую ванну, – профессор снял сапоги и протянул голые ступни к огню. Пара сидела на полу, закутавшись в плотные портьеры, и любовалась играми пламени.

– Я часто вспоминаю об источниках Третьего Бархана. Помнишь, ты однажды рассказывал о том, что на севере королевства Тхен есть гейзеры, из которых вырываются струи горячей воды? Если у нас получится, то сходим туда? – предложила девушка, делая крошечный глоток из фляги и передавая ее в руки своему спутнику.

– Спасибо, – Аш допил остатки и с сожалением посмотрел на опустевшую флягу. – Если получится, то сходим. Почему бы и нет?.. Признаться, вот ты скучаешь по своему Бархану, а я думаю последнее время о своей старой квартирке в Италане. Помнишь ее?

– Где мы с тобой заключили наше соглашение? – уточнила хетай-ра и мягко улыбнулась. – Я помню. Неужели ты бы хотел туда вернуться? Жалеешь, что ушел оттуда?

– Она была уютной. Я всегда мог наполнить бадью теплой водой, разжечь очаг и заварить ароматные травы для питья. Это было мое маленькое убежище, место, где я спасался от остального мира, куда каждый вечер приходил и стряхивал с себя неприятный осадок дня, – преподаватель задрал голову к потолку и прикрыл глаза. – Но даже если бы я мог все вернуть, то не стал бы отказываться от того соглашения.

– Почему? – в глазах хетай-ра плясали отблески оранжевых языков костра.

– Ты показала мне, что я могу быть действительно важным для кого-то. Что я не просто впустую проживаю свою жизнь. До встречи с тобой мое существование вертелось вокруг скучной работы, на которую я каждый день из года в год ходил ради обыкновенных денег. А потом ты ворвалась в мою серую рутину, подобно огненному вихрю, и разрушила ее, чтобы я увидел, как много иных цветов есть в мире. И я впервые почувствовал, что могу жить, а не существовать. Впервые осознал, насколько же это приятно – быть небезразличным для кого-то и отвечать взаимностью.

У Лантеи на щеках появился робкий румянец, и, когда Ашарх это заметил, она смущенно отвернулась. Никто никогда ей не говорил ничего подобного.

– И даже несмотря на то, что мы с тобой потеряли так много замечательных товарищей и попали во все эти неприятности, я все равно рад, что боги или судьба свели нас в Италане, – профессор неожиданно протянул руку и провел пальцем по розовому ушку девушки. – И я надеюсь, что мы продолжим этот путь вместе, рука об руку.

Хетай-ра задохнулась волной жара, когда кровь мгновенно прилила к ее лицу. Она лишь неясно что-то пробормотала и выбралась из кокона портьеры, намереваясь проверить ногу спутника.

– Она уже практически не болит, – Ашарх немедленно подтянул конечность к себе, не позволяя Лантее дотронуться до раны. Ее маневр не укрылся от взора преподавателя.

– Ты все еще не можешь на нее опираться, – справившись со смущением, возразила девушка.

– Да, но это пройдет. Рана затягивается, – уверенно солгал профессор, которого на самом деле весь последний день безумно беспокоила его совершенно не заживающая нога. На месте укуса не было гноя, но рана не подсыхала, а кожа вокруг постоянно отекала, и начали появляться неясные синеватые пятна. Но меньше всего на свете он хотел беспокоить свою спутницу, которая в любом случае ничего бы не смогла сделать с укусом, а лишь стала бы сильнее волноваться.

– Это, конечно, твое дело, но до гоблинов еще идти и идти, а если ты все время будешь скрывать от меня свою ногу, то мы пропустим момент, когда ее можно будет спасти.

– А ее не надо спасать. С ней все замечательно, – не моргнув глазом сообщил Аш, пряча лодыжку под тканью импровизированного одеяла.

Пара обменялась недовольными взглядами. Каждый из них был готов стоять на своем до последнего, поэтому в воздухе почувствовалось растущее напряжение. Преподаватель меньше всего хотел разрушить атмосферу их первого за долгое время уютного вечера. Пусть за стенами лежали десятки мертвецов, он желал подарить своей спутнице толику счастья сегодня. И в этот момент он вспомнил о содержимом небольшого потайного кармана на изорванном кафтане.

– Помнишь, в Гарвелескаане ты помогала мне с переводами последней главы той книги о Гиртарионе? – ошарашил девушку внезапным переводом темы Ашарх.

– Да, там было что-то весьма нудное про расчеты, необходимые для смены русла реки, – Лантея с подозрением посмотрела на преподавателя, который широко заулыбался. – Но, насколько я помню, ты потерял ту книгу в Гарвелескаане вместе с остальными сумками.

– Верно. Только кое-что у меня осталось, – Аш жестом фокусника извлек из кармана сложенные в несколько раз и потемневшие от пота и грязи карты. – Ифриты их не нашли, да и если бы нащупали, то никогда бы не посчитали ценными эти замасленные листки.

– О тьма, – хетай-ра забрала из рук спутника бесценные свитки, превратившиеся в непотребные огрызки пергамента. – Боюсь, их теперь даже гоблины не купят. Это похоже на мусор.

– Они уже не нужны. Все самое важное я обнаружил раньше.

– Что? Тебе удалось что-то найти на них?

– Я узнал, где располагается погребенный город-колыбель Гиртарион.

Лицо Лантеи вытянулось от изумления, она подняла на преподавателя широко распахнутые глаза, и Аш с усмешкой подумал, что его коварный план по отвлечению внимания от раны сработал.

– Немыслимо! Наши лучшие умы трудились над поисками Гиртариона веками! А ты сумел это сделать с помощью двух карт и одной криво переведенной книги?!

– Ты сама не поняла, что перевела мне несколько очень важных фрагментов.

– Где? Где он находится?! Покажи мне! – возбужденная грандиозным открытием профессора хетай-ра протянула спутнику сложенные карты.

– Они не нужны, – мужчина решительно отодвинул пергамент и прямо посмотрел в голубые глаза Лантеи. – Гиртарион располагается прямо под Первым Барханом.

– Ты бредишь… Это невозможно… – девушка нахмурилась. – Они бы точно знали, где строят его.

– Они и знали. В каком-то из воспоминаний выживших жителей Гиртариона, записанных в книге, ты засомневалась с переводом одной фразы. Изначально ты прочитала ее мне как «Костяные дома мы воздвигли тотчас», но после задумалась над первым иероглифом, поскольку он был устаревшим. В итоге ты предположила, что фраза звучит как «Костями дома мы воздвигли тотчас». Поскольку ты решила, что они строили дома, используя привычные для хетай-ра костяные инструменты. Но это было не так. Они строили дома на костях. На костях своих собратьев.

– Это ведь неточно. Ты не можешь делать такой вывод, опираясь лишь на перевод одного иероглифа, – с сомнением протянула хетай-ра.

– Конечно. Меня просто заинтересовала эта мысль, и позднее я нашел еще несколько подтверждений, – Ашарх мял в руках карты, с которым он так долго не расставался. – Ты и сама вспомнила, что в последней главе книги они рассчитывали, как изменить русло некой реки. И это была та самая подземная река, что сейчас протекает у подножия грандиозной центральной лестницы в Первом Бархане. Раньше ее там не было, они сумели изменить старое русло одной из рек, питавших верхние уровни Гиртариона.