Текст книги "Правитель Пустоты. Цветок пустыни (СИ)"

Автор книги: Софья Маркелова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)

– Признаться, сегодня за весь день во рту у меня побывала только горсть песка, – жалостливо проговорил Оцарио, как только отогрелся у стола. Его слабым мычанием поддержал Манс, который закутался в несколько слоев одежды, но его нос все равно алел из-под капюшона.

– Еды в достатке, – Лантея распотрошила сумки, извлекая на свет сушеную рыбу, холодные лепешки и брикеты мха. – Но если по пути будет возможность, то стоит поохотиться.

Запасы продовольствия быстро разошлись по рукам, кто-то подогрел на столе лепешки, и восхитительный горьковатый запах сдобы из лишайниковой муки наполнил воздух вокруг.

– Это вряд ли получится, – ответила Лантее Эрмина, сосредоточенно грызущая сухой мох. – Мелкую живность вроде ящериц и скорпионов сольпуги обнаружат и поймают быстрее нас, а крупная дичь успеет убежать. У нас большая группа, этот шум отпугнет диких бородавочников и хохлаток. Но если надо, я могу как-нибудь одна сходить на охоту, мне не впервой.

После ужина все так и остались сидеть у стола, никому не хотелось выбираться из-под шкур, где ноги блаженствовали в живительном тепле. Виек неторопливо что-то рисовал на небольшом свитке пергамента, его жена медитативно водила оселком из песчаника по лезвию своего костяного меча. Лантея, лежа на спине и укрывшись шкурами до самых глаз, изучала темное небо, переливающееся яркими бриллиантами звезд.

– Я совсем забыл, каким удивительно красивым бывает ночное небо на поверхности, – негромко сказал Манс на изегоне, заметив отрешенный взгляд сестры рядом.

– Да, оно сегодня такое чистое, – тихо откликнулась девушка. – Волшебное.

– Мне рассказывали, что именно в такие спокойные звездные ночи волшебство и случается, когда его особенно ждут, – еле слышно проговорил Оцарио, который лежал на боку, опершись на локоть. На мужчину сразу же устремилось несколько пар любопытных глаз, на что он, удовлетворенный произведенным эффектом, хмыкнул и через пару секунд продолжил. – Ходят легенды, что с полуночи и до рассвета в пустынях можно встретить парящий над песком стеклянный дворец. Он появляется лишь в ночи, подобные этой, когда звездный свет являет миру его прозрачные грани, не видные днем. Слышали о таком?

Кто-то отрицательно помотал головой, Эрмина неопределенно фыркнула, откладывая меч в сторону. Профессор, нутром почувствовав, что группа говорит о чем-то интересном, дернул Манса за рукав, требуя перевода. Юноша принялся шептать на ухо другу пересказ на залмарском.

– Говорят, что этот дворец принадлежит богине, в нем она живет и путешествует по пустыням. Увидеть его могут лишь истинно смелые. Но зато тот, кто наберется храбрости и зайдет внутрь стеклянных палат, удостоится милости собственными глазами узреть Эван’Лин и попросить ее о чем угодно. Вот только те, кто не покинут дворец до первого солнечного луча, станут вечными его пленниками, исчезнув с рассветом. Будут они до скончания веков прислуживать богине без возможности вновь обрести плоть и выйти из стеклянного чертога.

– Красивая история, – улыбнулась Лантея, легко похлопав в ладони. Манс, закончив перевод для Аша, тоже присоединился к овациям, Оцарио смущенно раскланялся. – Никогда ее не слышала.

– А мне кажется, что я ее знаю, – задумчиво прошептала водящая пальцем по шкуре Эрмина. – Вроде бы от какого-то певца, приезжавшего пару лет назад в Первый Бархан. Виек, ты не помнишь, откуда он был?

– Не припоминаю, – хмуро откликнулся ее супруг, который так и не отвлекся от рисования.

– Вполне может быть, что он из Пятого Бархана, у нас ее все дети знают, – пожал плечами Оцарио.

Разговор вяло продолжался еще некоторое время, пока сонное марево не укутало путников в свои эфемерные объятья. Из-за стола так никто и не вышел, даже когда песок уже совершенно остыл. Спящие этого не заметили. Хотя они не заметили не только это.

Невдалеке от маленького лагеря в ярком звездном свете на мгновение блеснули стеклянные купола дворца. А, может быть, это был лишь волшебный мираж, рожденный фантазией певца?

Четыре дня небольшой караван рассекал песчаные волны, следуя на восток. Если в первые дни общение в отряде не особенно ладилось – хетай-ра присматривались к спутникам, а троица друзей не испытывала доверие к неожиданным попутчикам, – то вскоре все изменилось. Конечно же, главным образом это была заслуга Оцарио, который оказался не в меру разговорчивым мужчиной. Он в обязательном порядке старался за день как минимум несколько часов проводить с каждым из членов группы в беседах, и если Виек лишь раздраженно отмахивался, то Манс с удовольствием наслаждался компанией сына Васпии и переводил что-то для Ашарха.

Оцарио любил хвастаться своими безделушками, он мог подолгу описывать, где и как они были им найдены или у кого выменяны. После всех подобных разговоров обычно наступала фаза торговли: мужчина старательно уговаривал купить некоторые из его товаров, хотя они, по большей части, представляли собой деревянные обломки, разбитые украшения, потертые камешки и ракушки. Из-за близости Пятого Бархана к морю и границам Залмар-Афи на берега залива течение часто приносило фрагменты старинных кораблей и лодок, а птицы из-за гор прилетали с мелкими блестящими предметами, которыми украшали свои гнезда. Десятый сын матриарха занимался как раз тем, что искал все эти любопытные для хетай-ра признаки чужой цивилизации и продавал их с удивительной искусностью. Это была его страсть.

Уже на второй день Эрмина стала наивной жертвой его странного обаяния и владелицей гнилой нитки с нанизанными на ней ракушками. Когда она осознала, что ее попросту заговорили и всунули совершенно бесполезную вещь, было уже поздно: Оцарио с гордым видом ответил, что не возвращает деньги за покупку. Виек со свойственной ему хмуростью собирался учинить расправу над мошенником, но жена все же его остановила и примирительно повязала ракушки на запястье, решив приспособить их под браслет. Мир был восстановлен, однако, с этого момента все стали отказываться смотреть на товары Оцарио, что его весьма расстраивало.

Окружающий рельеф абсолютно не менялся: пустыни тянулись во все стороны бесконечными желтоватыми складками песка, и не было ни одной реки или оазиса, которые могли бы как-нибудь разбавить эту однообразную картину. К концу третьего дня сухой паек приелся всем членам группы, и Эрмину, не дожидаясь заката, попросили сходить на охоту. Женщина и сама была рада размять ноги, поэтому без пререканий согласилась. С ней неожиданно высказал желание отправиться Виек, на что Оцарио неуместно пошутил про «сладость любовных объятий под ночным небом» и получил за это удар под дых. Завязалась потасовка, мужчин с трудом разняли, и супружеская пара быстрее отправилась охотиться, пока Виек вновь не разозлился. Отношения между воином и торговцем не заладились с первого дня, но никто и подумать не мог, что они действительно решат подраться из-за глупой шутки.

Эрмине и Виеку удалось отыскать гнездовье диких хохлаток. Помимо нескольких яиц, хетай-ра принесли обратно к лагерю и тушку птицы. Ужин получился знатным. Женщина оказалась неплохой охотницей. Она любила ловить животных в пустынях, где добычу или опасность можно было заметить издалека. В темных коридорах Диких тоннелей приходилось охотиться лишь на слух, хотя, по словам Эрмины, это было куда интереснее, ведь опасность будоражила кровь. Ее муж и правда пошел следом, исключительно чтобы побыть рядом с женой. Виек старался никогда не отходить от супруги, и все путники заметили, с какой нежностью он на нее украдкой смотрел. Сам по себе он был достаточно суровым и нелюдимым воином без чувства юмора, но когда улыбалась Эрмина, то и его лицо неуловимо светлело.

Благодаря полноценному освещению Ашарх, наконец, смог достать со дна своей потрепанной сумки старинные карты и книгу про Гиртарион, которые он украл из библиотеки Третьего Бархана. Профессор, расположившись на шкурах, постеленных поверх спины сольпуги, изучал доставшиеся ему материалы и делал заметки по время длинных переходов. Когда Лантея и Манс застали его за этим занятием и опознали в пергаменте бесценные свитки, то их изумлению не было предела. С одной стороны, Аш их бессовестно выкрал, но, с другой стороны, теперь это было все, что осталось от великой библиотеки матриарха. Поэтому Лантея все же согласилась помочь своему спутнику перевести записи из книги, чтобы эти сведения не пропали даром.

Под вечер пятого дня с момента отъезда караван приехал в район пустынь, где должен был находиться Четвертый Бархан. Найти вход оказалось достаточно сложной проблемой, потому что из всей группы в этом городе ранее были лишь Лантея и Виек. Но девушка единожды посещала полис в далеком детстве вместе с матерью, а муж Эрмины был в нем и вовсе тридцать лет назад один раз. Они оба не помнили, где находится проход вниз. Ситуация была патовой: отряд пять часов бродил по одной и той же области, от сардобы к сардобе, но никаких дверей или пещер не появлялось.

Солнце давно уже село, хетай-ра устали и замерзли, – пора было сделать привал. Группа раскинулась лагерем рядом с огромным камнем, глубоко врытым в песок. Днем валун хорошо прогрелся и еще хранил оставшееся тепло. Однако стоило путникам удобно устроиться и достать свои поредевшие запасы еды, как из глубины камня стали доноситься странные звуки, а через полминуты, когда все уже были на ногах, толща песчаника неожиданно расступилась, открывая черный зев прохода. Наружу вышла небольшая группа хетай-ра из пяти мужчин. Они мгновенно остолбенели, увидев, что на них направлены шесть пар удивленных глаз и несколько мечей.

– Вы кто? – ошеломленно спросил Манс, первым пришедший в себя. – Откуда вы появились?

– Мы рыбаки, – серьезно ответил самый старший из них и кивнул головой себе за спину. – Из города. А вы кто такие? Чего вы тут сидите?

Все взгляды устремились на камень: в чреве дыры действительно можно было разглядеть длинную рампу, ведущую в темноту. Мужчины неуверенно топтались на месте, у многих на плечах висели тяжелые мешки и гарпуны, сделанные из кости.

– Мы из Первого Бархана. Не могли найти вход в город, – взяла переговоры в свои руки Лантея.

– Так вот он, – один из рыбаков недоуменно пожал плечами. – Что тут искать-то?

– Действительно, – прошептал Манс себе под нос и после уже громче задал терзавший его сознание вопрос. – А куда вы на глядя ночь рыбачить идете?

– Так к морю. Тут до него часов десять пешком. Если сейчас выйдем, то как раз к полудню уже на месте будем. Рыбки наловим и обратно, глядишь, к закрытию мольбища Старухи домой вернемся, – объяснил тот же рыбак. – Вы нездешние, не знаете небось, у нас в городе озер рыбных нет, только в море наловить ее можно. Вот и ходим.

– А сольпуг у вас есть где в городе оставить? А то нам еще ехать на них дальше, не хочется отпускать раньше времени, – спросила Эрмина, выглядывая из-за спин спутников.

– А как же! Стойла есть там, дальше по коридору, – старший рыбак вновь указал на камень. – Они так-то для бородавочников, но сейчас торговцев нет почти, стойла пустые стоят. Так что пауков там оставьте. Смотритель приглядит за ними, вы не беспокойтесь.

Путешественники быстро попрощались с рыбаками, пожелав им хорошего улова, а сами собрали вещи и скорее ступили в столь хорошо скрытый проход. В небольших нишах несли свой дозор стражники, они окинули новоприбывших суровыми внимательными взглядами, но после того, как Лантея представилась и объяснила цель прибытия, спокойно пропустили гостей. Тоннель был достаточно узким и прямым, он под углом уходил вниз, а редкие фонарики освещали старинные иероглифы и барельефы, высеченные в стенах. Действительно, вскоре путники отыскали пустующие стойла в отдельном зале, где и оставили упирающихся сольпуг.

Дорога вывела группу к пещере, где располагался сам город. Четвертый Бархан оказался гораздо меньше, чем Первый и даже Третий. Здесь были низкие потолки, а весь полис представлял собой пару-тройку небольших залов, заполненных маленькими приземистыми домиками. Но даже среди них найти дворец оказалось непростой задачей: пока местная стража не указала на скромное двухэтажное здание, затерявшееся среди идентичных строений, никто в отряде и подумать не мог, что жилище матриарха может быть таким неприметным.

Почти четверть часа группа ждала в приемном зале, когда же их соблаговолят встретить. Все были уже довольно уставшими, но следовало соблюсти необходимые традиции и представиться, прежде чем думать об отдыхе. Наконец к путникам вышла широкоплечая миловидная женщина, держащая на руках маленького грудного ребенка, тихо спящего в бережных объятьях матери.

– Добрый вечер. Мне сообщили, что прибыло некое посольство из Первого Бархана. Надо полагать, это вы? – негромко говорила женщина, покачивая дитя, ее лицо выражало сомнения. – Знаете, думаю, здесь какая-то ошибка. Мы никого не ждали.

– Я посол от Совета Пяти Барханов, Лантея Анакорит, сестра нового матриарха Третьего Бархана Мерионы Анакорит, – вежливо и сдержанно представилась девушка. – Мы направлены из Первого Бархана на восток. Наша дорога пролегает через Четвертый Бархан, здесь же, по указанию матриарха Сигриды, нам должны выделить сопровождающего от города и позволить пополнить запасы продовольствия для дальнейшей дороги. Позвольте узнать ваше имя и титул?

– Я Наудитэль Сацгиан, двоюродная сестра матриарха Сигриды. Пока она отсутствует на Совете, я выполняю обязанности управляющего. Но здесь точно какая-то ошибка. Я ничего не слышала о том, что вы говорите, – женщина обернулась к двум стражникам у дверей и окликнула их. – Ваенора, Бустин, кто-нибудь из вас пусть попросит смотрителя Агло подойти сюда немедленно.

Один из воинов кивнул и бесшумно удалился из помещения. Все проводили его взглядами.

– Вам не приходило письмо от Совета? – удивилась Лантея, пытаясь понять, шутит ли ее собеседница или нет. – Мы выехали из Первого Бархана пять дней назад, почтовый орел давно должен был долететь. Тем более что песчаных бурь не было.

– Насколько мне известно, никаких новостей не поступало. Сейчас приведут управляющего птичником, спросим у него, – Наудитэль неожиданно скривилась. – Пожалуйста, говорите потише. Видите, дочка спит, не хочу ее будить.

Лантея обменялась недоумевающими взглядами с Мансом и Оцарио, которые внимательно прислушивались к разговору. Через несколько минут в зал стремительным шагом вошел отправленный на поиски страж, а следом за ним немолодой мужчина с жидкой бородой и в кожаной жилетке, все плечи которой были покрыты пятнами птичьего помета.

– Агло, прости, что отрываю. Тут очень неясная ситуация. Сегодня приходили какие-нибудь письма из Первого Бархана? – Наудитэль обратилась к смотрителю.

– Нет же. Вы утром только спрашивали. Не прилетали птицы уже дня три, я же говорил вам, – немного заикаясь пробормотал Агло, смотря в пол. – Тварь знает, где они все запропастились. Ух, простите мою грубость!.. Может, там буря какая в пустынях прошла, не знаю я. Не было никого.

Манс незаметно ткнул локтем в бок сестру и многозначительно поднял брови.

– Помнишь, ты мне говорила, что исчезновение птиц в Третьем Бархане было связано с нападением? – еле слышно прошептал юноша на ухо девушке. – Неужели здесь тоже самое?

– Не знаю, но если это так, то за городом следят ифриты, – Лантея поморщилась и тихо проговорила. – Но в любом случае мы не сможем им ничего доказать. Посмотри, они даже не верят, что мы послы. Если сказать им об ифритах, то нас примут за сумасшедших.

– Мы вам не мешаем? – невежливо привлекла внимание Лантеи и Манса Наудитэль, уже закончившая беседовать с Агло и отпустившая его. – Как видите, писем не было.

– Это значит, что сопровождающего нам не выделят? – проницательно заметил Оцарио.

– Без указаний матриарха Сигриды я не могу это сделать, – упрямо заявила женщина, удобнее перехватывая ребенка, который недовольно заворочался из-за множества голосов. – Я попрошу вас покинуть территорию дворца. Я не могу пускать сюда посторонних.

– Вы собираетесь отказать членам правящих семей даже в ночлеге во дворце? – лицо Лантеи невольно вытянулось. – Это оскорбительно. Вы осознаете последствия?

– Я повторюсь, я выполняю обязанности временного управляющего Барханом. Без прямого распоряжения своего матриарха я не собираюсь никого пускать во дворец. Во время проведения Совета Пяти Барханов угроза свержения власти или народных волнений увеличивается в разы. Вы можете представиться кем угодно, тем более, я не знакома ни с кем из вас лично. Если вы не хотите, чтобы я позвала стражу, то покиньте дворец немедленно, – Наудитэль начинала злиться, губы ее исказились в пренебрежительно-злобном оскале, а дитя начало плакать.

– Но… как же так?! – возмутился Оцарио, выступая вперед.

Лантея оперативно схватила торговца за рукав и увлекла его за собой к выходу из зала, махнув рукой, чтобы остальные следовали за ней. Ничего не понимающая группа, глупо переглядываясь и беззвучно шевеля губами, подобно рыбам, вытащенным из воды, молча вышла из дворца. Двери захлопнулись, но из здания все еще был слышен визгливый плач разбуженного ребенка.

– Постойте, Лантея! – Оцарио, наконец, высвободил свой рукав и, активно жестикулируя, обернулся к девушке. – Она не имеет права так поступать! Я вернусь и поговорю с ней еще раз!

– Стой, – Манс остановил мужчину, уперев ему ладонь в грудь. – Ты ничего не добьешься, только разозлишь ее еще сильнее, и нас попросту выставят из города. Доля правды в ее словах есть: без письма доверять каким-то самозванным послам действительно было бы глупо с ее стороны.

– Верно. Конечно, все это до безумия нелепо, но ничего не поделать. Она просто выполняла свои обязанности, – примирительно пожала плечами Лантея, заглядывая в глаза Оцарио. – Ничего ведь страшного нет. Устроимся на ночлег в городе. Еда у нас еще осталась, утром докупим на рынке и спокойно поедем дальше. Пусть без сопровождающего, но так даже лучше: пришлось бы искать дополнительного паука или ехать вдвоем на одной сольпуге, а это замедлило бы нас.

В конце концов Оцарио успокоился. Эрмина и Виек все это время откровенно веселились, наблюдая за недовольством сына матриарха. Им было все равно, где ночевать: хладнокровные воины спокойно бы согласились лежать как под открытым небом пустынь, так и под сводами роскошного дворца. В итоге группе пришлось самостоятельно решать вопросы с ночлегом и провизией. Была уже практически полночь, полис начинал готовиться ко сну, но обаятельному и разговорчивому Оцарио удалось выторговать две комнаты в жилой части Бархана. Домовладелица, однако, затребовала немыслимую сумму за свое беспокойство, но выбора у отряда не оставалось – Лантее пришлось потратиться.

Утром путники закупились на рынке и покинули негостеприимный Четвертый Бархан. За передержку сольпуг смотритель забрал последние крупные монеты неожиданно обедневшего посла. У Лантеи в кошеле остались печально позвякивать лишь мелкие семи-дин: ей приходилось платить за всех, поскольку у Аша и Манс давно уже не было денег, Эрмина и Виек признались, что отправились в путь без жалования, а Оцарио обиженно заявил об убыточности своей торговли, хотя ему все равно никто не поверил.

Послы обыкновенно привозили богатые дары на переговоры, но этот караван сам бы не отказался, если бы им что-нибудь подарили в Ивриувайне.

Удобнее устроившись на присмиревших пауках, группа направилась в сторону моря, до которого оставалось совсем немного. На плечи Манса с самого начала путешествия взвалили все заботы о содержании и кормлении почтовых орлов, к чему он сразу отнесся с особым рвением. Теперь одну из птиц решили отправить в Первый Бархан, чтобы сообщить о том, что отряд добрался до Четвертого Бархана и предупредить матриарха Сигриду об странном исчезновении орлов.

На закате путешественники, поднявшись на вершину очередной песчаной дюны, наконец узрели одну из промежуточных точек их долго странствия. Вдалеке бесконечный желтый океан песка соединялся с голубым. Ровная поверхность моря тянулась туда, где единственной границей между водой и небом становилась алеющая полоса засыпающего солнца.

Все с невольным восхищением любовались изумительной красотой дикой природы, которая раскинулась перед их взорами. Выяснилось, что не только Ашарх и Манс впервые оказались на побережье: Эрмина тоже никогда ранее не была у моря – в ее широко раскрытых глазах плескался истинный восторг. Пауков пришлось привязать в паре сотен метров от берега, потому что их нервировал шум воды. Оставшееся расстояние группа преодолела за считанные минуты, на ходу избавляясь от тяжелых плащей и сапог, чтобы быстрее подставить лицо соленым брызгам волн и зарыться пальцами ног в мокрый песок. Прохладная влага манила уставших путников.

– Аш! Я и правда не мог даже думать, что море такой красиво! – исступленно кричал Манс на залмарском и радостно хохотал, когда прохладная вода щекотала его голые щиколотки. – Только ради него одного можно было бы уйти из Бархан и отправиться в такой далений путь!

Волны набегали на берег белой пеной, принося с собой маленьких трусливых крабов, ракушки и пучки водорослей. Вся группа щурилась от яркого света заходящего солнца, отражающегося в морской глади. Чтобы соблюсти приличия, мужская и женская часть отряда расположились на пляже на небольшом отдалении друг от друга. У берега вода казалась удивительно теплой, но стоило зайти немного глубже, как ледяные потоки обволакивали тело, даря желанную прохладу.

Манс, в отличие от Ашарха умеющий плавать, сразу же начал самозабвенно обучать своего друга. Однако профессор с трудом держался на воде и откровенно боялся заходить в воду глубже, чем по грудь. Волны, подобно тяжелому покрывалу, легко накрывали пловцов с головой и сразу же утягивали их за собой в синюю пучину. Один раз Аша только чудом не унесло в открытое море: он нахлебался соленой воды, когда Манс отвлекся на косяк любопытных блестящих рыб и нырнул за ними следом. После этого преподаватель решительно закончил водные процедуры и ушел обсыхать на солнце, несмотря на все крики и извинения своего рассеянного друга.

Лантея бесстрашно плавала в одиночестве дальше всех. Видимо, ее не пугали ни глубина, ни течение. Когда девушка уставала, то она переворачивалась на спину и давала рукам отдохнуть. По берегу бродил совершенно счастливый Оцарио: он упоенно подбирал все ракушки, мелкие камешки и морские звезды, которые попадались ему на пути. Для всей группы было очевидным, что скоро ассортимент безделушек их хитрого торговца обновится, а это означало новые попытки с его стороны продать что-нибудь бесполезное своим спутникам.

Эрмина и Виек, казалось, достигли абсолютной гармонии. Они долго сидели вдвоем на мелководье в отдалении от всех, взявшись за руки и тихо беседуя. После женщина ушла купаться, а ее супруг вернулся к сумкам, брошенным на пляже. Он достал тонкий костяной стилус и крошечный стеклянный флакон с чернилами, вновь взявшись что-то рисовать или писать на куске пергамента. Сидевший рядом Ашарх давно уже заметил за воином привычку все свободное время уделять этой кропотливой работе. Профессор осторожно заглянул в свиток через плечо Виека и с нескрываемым удивлением увидел очень хороший набросок. Четкие синие линии, выведенные уверенной рукой, образовывали элегантный эскиз портрета Эрмины. Хетай-ра, изображенная на нем, вполоборота смотрела на зрителя, слегка искривив пухлые губы в нежной улыбке. Художник словно любовался каждой чертой жены, обводя стилусом контуры лица.

Виек скорее почувствовал, чем заметил, что за его работой наблюдают, и повернулся к Ашу. Преподаватель на секунду смутился, что его застали за этим подглядыванием, но глаза отводить не стал, а только показал пальцем на рисунок и изобразил беззвучные аплодисменты. Сказать он ему ничего не мог, поэтому решил выразить свое восхищение таким образом. Воин смерил чужака внимательным взглядом, как бы мысленно сомневаясь, стоит ли принимать эту похвалу, но после все же кивнул и неожиданно протянул Ашарху несколько свитков из сумки. На них оказались портреты других членов группы, в том числе и профессора. Он был изображен задумчивым и каким-то отрешенным, а еще заматеревшим, словно все перенесенные за последний месяц тяготы отразились на его лице глубокими тенями и бороздами.

Аш долго рассматривал рисунки, а после вернул их Виеку со сдержанной улыбкой, все еще размышляя над тем, как много всего произошло в его жизни за такой короткий срок. И если казалось, что Лантею эти трудности только закалили, то о себе преподаватель не мог такого сказать. Раньше каждый его день был копией предыдущего, а теперь, просыпаясь по утрам, профессор не мог быть уверен, что уже к обеду не будет арестован, отравлен или и вовсе убит. С одной стороны, это добавляло жизни пикантный привкус, но, с другой стороны, когда это приключение закончится, то он уже не сможет вернуться к прежнему существованию. Да, он стал осторожнее, научился разбираться в людях (и не только), знал теперь, как постоять за себя хоть немного и выжить там, где, казалось бы, нет никаких шансов на выживание. Но одновременно с этим он разочаровался в мире и тех, кто его населял: опыт научил, что обычные залмарцы, верующие Светоча и изолированные веками хетай-ра представляли собой по сути одних и тех же существ, погрязших в интригах и желающих лишь подставить ближнего своего. А разве был он сам лучше тех, кого осуждал? Профессор не мог дать себе ответ на этот мучительный вопрос.

Близость моря вернула оптимистичный взгляд на происходящее всему отряду. Они отмылись от песка, постирали одежду, а на ночь Виек создал с помощью магии невысокий круглый дом с одной единственной комнатой, где вся группа укрылась от сильных порывов ветра, идущих со стороны берега. Сольпуги вели себя неспокойно, они чувствовали близость воды и боялись, постоянно пытаясь вырваться и убежать, поэтому следующие дни путники хоть и старались двигаться вдоль пляжа, но все же держались на некотором отдалении от самого моря.

К всеобщему неудовольствию, белоснежная кожа подземных жителей после первого же купания обгорела до ярко-красного цвета, а мелкая соль, оставшаяся на одежде после стирки, лишь разъедала ожоги и причиняла немыслимые страдания. Ашарх оказался единственным, чье смуглое тело загар не взял, но жесткая побелевшая ткань доставляла дискомфорт и ему.

Отряд еще несколько дней шел вдоль побережья, вечерами купаясь в море и пытаясь выловить на ужин ничего не боящихся рыб. Во время одной из остановок Манс заметил в воде, на некотором отдалении от пляжа, несколько странных плавающих объектов. Он обратил на это внимание своих спутников, но никто из хетай-ра, в силу своего слабого дневного зрения, не смог разглядеть, что это такое. Лантея хотела подплыть ближе и рассмотреть то появляющиеся, то исчезающие точки, но Ашарх успел остановить ее. Он замечательно понимал их природу.

– Я знаю, что это. Не стоит туда плыть, – предупредил спутницу профессор, отпуская ее запястье.

– Ты правда видишь их? – восхитился Манс, приставляя ладонь козырьком ко лбу и вглядываясь в поверхность воды. – Это что-то живой?

– Это водяники, – хмуро сообщил Аш. – Морские создания, отдаленно похожие на людей, даже владевшие когда-то очень давно магией воды, но, по сути, они дикие необузданные хищники, населяющие моря и топящие всех неугодных.

– Это их головы торчат?! Они на нас смотрят? – вздрогнула Лантея, внимательно слушающая преподавателя. – Ты мне никогда о них не рассказывал раньше.

– Что происходит? Что там, в море? Это какие-то обломки? – на изегоне спросил Оцарио у Манса, юноша кратко пересказал слова Ашарха. – А! В нашем море, у Пятого Бархана, тоже такие плавают. Никогда не видел их вблизи, но старики называют их «стражами моря» и говорят ни в коем случае не приближаться. Эх… Я надеялся, что там какие-нибудь руины или корабль…

– Оцарио сказал, что в море у Пятого Бархана они тоже водятся. Местные боятся их, – объяснила для профессора Лантея на залмарском языке. – А что в них опасного? Если, по твоим словам, когда-то они владели магией, то они должны быть разумными.

– Они разумны. У них даже есть собственный бог, из-за которого мой народ лишился своей магии, – очень мрачно сообщил Аш, скрещивая руки на груди. – Водяники живут большими племенами и презирают всех существ с земли. Когда-то с ними можно было договориться, но теперь они уничтожают всех осмелившихся заплыть в их владения. Поэтому в Залмар-Афи больше не строят корабли для мореходства – водяники безжалостно топят их.

После рассказа профессора все впали в уныние, отряд продолжил свой путь, но больше купаться в море ни у кого желания не возникало. Хетай-ра только заходили по пояс в воду, чтобы ополоснуться и постоянно внимательно наблюдали за горизонтом. Иногда водяники вновь появлялись у поверхности, но близко не подплывали, а просто молча наблюдали за группой.

На следующий день путь странников впервые преградила узкая река с пресной водой, впадавшая в море. Все облегченно вздохнули: запасы воды как раз начинали подходить к концу. Однако сольпуги не так сильно обрадовались неожиданному водоему. Животные, уже практически смирившиеся с тем, что им еще долго предстоит нести на себе хетай-ра, вновь заклекотали, щелкая хелицерами и пытаясь сбросить наездников. Эрмина и Виек их с трудом успокоили и отвели подальше, пока остальная часть группы думала, как перебираться через реку. Она была неглубокой, ее можно было пересечь вброд, но пауки не согласились бы на такой вариант.

Мозговой штурм принес свои результаты: совместными усилиями хетай-ра удалось перекинуть через водоем неширокий песчаный мост, который должен был выдержать наездников. Сольпугам на головы набросили тряпки, чтобы прикрыть их глаза. Животным это категорически не понравилось, они долго отказывались вслепую идти за всадниками, упираясь в песок длинными лапами и негодующе стрекоча. Особь Манса и раньше была самой капризной из всех, но в этот раз она даже сбила юношу с ног. С помощью то угроз, то угощений пауков все же переправили через мост по одному. Пока они приходили в себя, отряд отмылся от соли и наполнил бурдюки.

Вскоре на пути группы повстречался примечательный указатель. Посреди песчаного буйства стоял одинокий и единственный на многие километры вокруг ствол засохшей пальмы. У основания он был укреплен булыжниками песчаника, а к столбу крепилась обветшалая каменная табличка, на которой были высечены какие-то слова. Все с любопытством окружили неожиданную находку.