Текст книги "Правитель Пустоты. Цветок пустыни (СИ)"

Автор книги: Софья Маркелова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 37 страниц)

Покои юноши оказались довольно скромными: небольшое помещение, где все горизонтальные поверхности оказались завалены рабочими инструментами, заготовками кинжалов и метательных ножей, а также мусором – осколками костей и стеклянной пылью. Ашарх усмехнулся про себя, оценивая беспорядок, сгреб с кровати кипу пергаментов с эскизами оформления рукоятей оружия, и присел на ложе. Манс необыкновенно смутился, что профессор стал свидетелем хаоса в его комнате, и принялся убираться, но хватило его ненадолго.

– Это был твой отец, да? – любопытство Аша терзало его изнутри как стая голодных псов.

Манс примостился на краешке стола, напротив преподавателя, и сразу же достал свой словарь из-за пояса.

– Я… знать… не… – юноша замолчал и задумчиво сверился с записями. – Не знать… слова… «отец».

– Отец, папа, – профессор не увидел в глазах соседа понимания. – Ох… Лантея, Мериона, Манс – дети. Матриарх – мама. Кто отец?

Спутник Ашарха рукой взлохматил свои короткие белые волосы, пытаясь соотнести в голове все, что он услышал, и познать смысл сказанного. Преподаватель почесал нос и достал из сумки лист пергамента. Он изобразил всю правящую семью, подписал имена каждого и указал на символическую фигуру отца.

– Это был папа?

– Да! – юноша посветлел лицом и кивнул. – Бартелин – имя. Папа.

– Кто он в Бархане? Воин? Страж? – продолжил свой допрос профессор, пытаясь пририсовать к фигуре отца меч.

Манс в очередной раз нахмурился и углубился в изучение своего словаря. Ашарх понял, что дело не пойдет быстрее, поэтому принялся рисовать со всем старанием.

Несколько часов мужчины посвятили улучшению своих художественных навыков и пополнению словарного запаса хетай-ра. Аш счел необходимым подойти к обучению своего спутника с максимальной отдачей сил. Теперь, когда в верности юноши сомневаться не приходилось, он намеревался в максимально сжатые сроки разрушить языковой барьер между ними.

Очередной урок пошел Мансу на пользу, так что к середине ночи Ашарх сумел от него добиться интересующей его информации об отце Лантеи. Оказалось, что муж матриарха являлся начальником городской стражи и, соответственно, главнокомандующим войсками Бархана, так как у хетай-ра эти объединения не делились. Несмотря на то, что мужчинам запрещалось занимать высокие государственные посты, Бартелин был исключением, потому что так пожелала матриарх. А слово матриарха – непреложный закон. Одновременно с выполнением своих задач по защите города и его жителей, отец Лантеи также являлся личным охранником правительницы, присутствуя с ней на всех церемониях, мероприятиях и выходах за пределами дворца.

Манс оказался очень способным учеником, он начинал на лету схватывать новые слова и выражения, чем значительно упрощал весь процесс обучения. Со стороны, конечно, разговоры мужчин пока что были похожи на странную пантомиму, где половину мыслей они объясняли друг другу с помощью жестов, схематичных рисунков и актерских подражаний, но самым главным было то, что они прекрасно понимали все эти образы.

Единственный вопрос, на который юноша так и не сумел ответить Ашарху, касался его странного отношения к отцу. Профессор был удивлен тем, что Манс откровенно боялся этого властного мужчины, хотя брат Лантеи сам говорил, что виделись они редко, а все детство парень провел с учителями и матерью. Юноша сказал, что не может это объяснить, но Бартелин – хетай-ра, которого стоило опасаться.

Уже ближе к утру мужчины в своей неторопливой беседе со словарем все же вернулись к неприятному инциденту с убийцей. Каждый из них переживал произошедшее по-своему, но в одном они были едины: терять бдительность пока не стоило. Неудача с подосланным убийцей могла лишь разозлить нанимателя, что заставило бы его действовать активнее и агрессивнее в будущем. Аш поделился с Мансом словами Лантеи о том, что матриарх и Мериона постараются убрать профессора во время отсутствия младшей дочери правительницы, но юноша критически отнесся к этому предположению. Он как будто не хотел верить, что мать и сестра могли пойти на такое. Но кому еще нужна была смерть чужеземца?

Обдумывая этот вопрос, мужчины наконец легли спать, хотя стражи времени уже били в барабаны, оповещая о наступлении утра.

***

– Лантеялианна! – разгневанно окликнула мать свою дочь. – Ты что действительно собиралась проникнуть в Дикие тоннели?! Тебя совершенно не волнует собственная безопасность?

Матриарх стояла в дверном проходе дворцовой кухни, ее обыкновенно спокойное лицо было искажено злобой. Лантея болтала ногами, сидя на каменной лавке, укрытой шкурами. В руках девочки была ароматная свежая лепешка, а на столе в миске лежали хрустящие водоросли, которые она трепетно любила. На кухне, пронизанной запахами мяса и подсушенного мха, суетилась прислуга, которая моментально разбежалась при появлении матриарха, чтобы не мешать разговору. Лантея крепко сжала лепешку и повернулась к матери, обиженно выпятив нижнюю губу.

– Как ты узнала? Я ведь никому не говорила! Только Мие и Тие. Но они же обещали держать в секрете наше путешествие…

– Я узнала – и это главное. Ведь это могло плохо закончиться! О богиня! Какая же ты несмышленая! Мериона в твоем возрасте уже присутствовала на заседаниях суда и постигала знания, а ты все бегаешь по Бархану и обдираешь коленки! – матриарх спустилась по ступенькам и приблизилась к младшей дочери, переплетя свои тонкие бледные пальцы в замок на животе.

– Но мама! Это все так скучно… А в Бархане я уже изучила все уголки, поэтому хочу попасть в тоннели. Я слышала, что там есть соленые озера! В них можно плавать и не тонуть! Представляешь? – Лантея двигала руками, словно она плыла, а сама с восторгом в глазах смотрела на мать.

– Нет. Я сказала нет. Ты не пойдет в Дикие тоннели. Это очень опасное место.

– Ну, пожалуйста! Я схожу с Мерионой в этот суд, если ты хочешь. Но только разреши туда сбегать и посмотреть хоть одним глазком на озера! – девочка едва сдерживала слезы.

– Не клянчи! Ты уже должна понимать, что нужно вести себя подобающе, – резко ответила матриарх, стискивая зубы. – Ты дочь правительницы Третьего Бархана, а не какая-нибудь прачка, которой можно делать глупости в таком возрасте и бегать где попало. Мерионе пора заняться твоим воспитанием. Доедай и возвращайся в свою комнату. Я передам сестре, чтобы она зашла к тебе.

Мать развернулась и удалилась из кухни степенно и чинно, словно ей на голову поставили стеклянный кувшин с водой, и из него нельзя было пролить ни капли. Лантея сидела потерянная, грустно рассматривая крошки на столе. Несколько минут она собирала их пальцем, а потом неожиданно поднялась на ноги и решительно выбежала из кухни.

Как она могла отступиться от своей идеи! Ведь она уже несколько месяцев ждала удобного случая, чтобы хотя бы раз в жизни посмотреть, что происходит в Диких тоннелях. Не могла она теперь так просто сдаться. Караваны редко выходили из Третьего Бархана, подобный случай мог представиться еще раз далеко не скоро. Лантея выбежала из дворца и свернула к проходу, ведущему к каменным дверям тоннелей. Около них уже толпился длинный караван, который вот-вот должен был отправиться в Первый Бархан по подземных переходам. Откормленные пустынные бородавочники были запряжены в нагруженные телеги с товарами и провизией, а торговцы и переезжающие семьи болтали с провожающими.

Девочка накинула капюшон своего любимого плаща и постаралась незаметно прибиться к одной из групп хетай-ра, которые стояли у самого прохода, ожидая, когда же стражи откроют створки. Лантея подумала о том, что она постарается сделать все быстро, никто ведь даже не заметит ее отсутствия. Она найдет озера, искупается и прибежит обратно – слушать нотации Мерионы. И все останутся довольны.

Наконец воины воззвали к Эван’Лин, магия полилась из их пальцев, проникая в песок, заставляя его подчиниться воле стражей. Казавшиеся монолитными каменные двери почти бесшумно стали открываться. За ними стоял только кромешный мрак. Караван зашевелился и медленно двинулся в темное нутро Диких тоннелей. Никто даже не обратил внимания, что к ним присоединилась маленькая юркая девочка.

Время трудно было определять в гулких однообразных коридорах, но Лантее казалось, что они шли около часа. Она аккуратно забегала во все пещеры и ответвления, которые встречались на пути каравана, но пока не увидела ничего даже отдаленно похожего на озера. На нее уже стали подозрительно смотреть, а многие пытались узнать у закутанной с головой в плащ девочки, чей она ребенок. Лантея поняла, что может привлечь к себе ненужное внимание. Еще не хватало, чтобы ее кто-нибудь узнал и отправил обратно! Поэтому она спряталась в одном из очередных ответвлений и позволила каравану уйти далеко вперед.

Теперь она была совершенно одна в этих бесконечных проходах. Они заводили девочку все дальше. И в скором времени Лантея почувствовала, что совершенно заблудилась в темных коридорах, где, кажется, не росли даже светящиеся грибы. По ее щекам потекли соленые слезы обиды. Она продолжала идти вперед, уже ничего не видя за пеленой слез, пока неожиданно не оказалась в красивой куполообразной пещере, которая была освещена зеленым фосфоресцирующим мхом, тонким слоем покрывавшим все стены. Посередине блестела неподвижная гладь небольшого круглого озера. Стояла густая тишина.

Лантея с визгом радости бросилась к берегу. Она зачерпнула горсть воды и сразу же ее попробовала.

– Соленая! Соленая, как слезы! – засмеялась девочка, уже стягивая с себя плащ и остальную одежду, готовясь искупаться в сказочном озере, где невозможно утонуть.

Вода показалась ей вначале ледяной, сотни маленьких иголочек мгновенно впились в кожу, но Лантея упрямо стиснула зубы и зашла дальше. Пока что она не чувствовала никакой легкости. Внезапно камни под ногами закончились, и девочка с головой ушла под воду, даже не успев испуганно вскрикнуть. Но она уже умела неплохо плавать, поэтому смогла всплыть к поверхности, пусть сердце и продолжало колотиться в груди как бешеное.

– Неужели это все сказки? Я вот сейчас чуть не утонула! Почему же соленая вода меня не удержала? – спросила сама у себя Лантея.

В этот момент ее внимание привлекло странное свечение, исходившее откуда-то из середины темного безмолвного озера. Девочка вытягивала шею в попытках рассмотреть, что же там испускало такой красивый розовый свет. Лантея решила рискнуть и подплыть поближе, хотя там, откуда распространялось свечение, было уже слишком глубоко для нее. Она оттолкнулась от камней и, неуверенно перебирая ногами и руками, поплыла к середине озера. Розовое нечто находилось почти у поверхности, и чтобы лучше его разглядеть, младшая дочь матриарха задержала дыхание и нырнула. Она открыла глаза, хотя их сразу же неприятно защипало, но сквозь мутную пелену Лантея смогла рассмотреть источник света. Это оказалась красивая вытянутая медуза, дрейфующая в воде и расправившая свои щупальца.

Девочка вынырнула, чувствуя, как ее силы уже заканчиваются, и руки начинают уставать. Пора было плыть к берегу. Медуза, несомненно, была завораживающей, но Лантея не могла так долго находиться на глубине. Она неумело развернулась и, едва держа голову на поверхности, поплыла обратно.

В это мгновение дочь матриарха почувствовала резкую жгучую боль в ноге, словно ее ошпарили. Лантея не успела даже закричать, как ее правую ногу сразу же свела жесточайшая судорога, и все тело, неспособное держаться больше на плаву, камнем стало уходить под воду. Девочка изо всех сил гребла руками, изо рта вырывались пузыри, но нога ужасно болела и совершенно не слушалась. Лантея распахнула глаза, пытаясь рассмотреть, далеко ли до поверхности, и с ужасом поняла, что она уже на несколько метров ушла под воду. Нога тянула ее на самое дно, а последние остатки воздуха покинули легкие, маленькими пузырьками убежав наверх, туда, где медленно и изящно дрейфовала ядовитая розовая медуза.

***

Лантея проснулась, чувствуя, как ее легкие болезненно сжимаются из-за отсутствия кислорода. Она рывком поднялась и сделала резкий глубокий вдох, который показался ей слаще всего на свете в ту секунду. Оказалось, что ее тело почти полностью засыпало песком. И, если бы она не заснула, спрятав лицо в сгибе локтя, то непременно бы задохнулась. Видимо, ночью прошла небольшая песчаная буря, которая чуть было ее не замела.

Как только хетай-ра пришла в себя после странного сна о детстве, который тем не менее разбудил ее, чем спас от скоропостижной смерти, Лантея огляделась по сторонам. Она не помнила, когда вчера решила сделать привал, но, судя по положению солнца, было утро. Вряд ли сон украл у нее больше пяти часов, зато сил значительно прибавилось, да и голод утих. Что нельзя было сказать о жажде – она чувствовалась особенно остро.

Девушка поднялась на ноги, отряхиваясь. Песчаная буря могла принести свои плоды: смещение дюн часто обнаруживало давно засыпанные экземпляры цветка пустыни. Лантея старалась не думать о том, что это могло сработать и в обратном направлении – погребя искомое растение. Забравшись на холм, у подножия которого она провела ночь, хетай-ра приставила ладонь козырьком ко лбу и внимательно огляделась.

И в эту секунду она потеряла дар речи.

На самом гребне песчаной насыпи, всего в паре метров от застывшей в изумлении Лантеи, лежал невзрачного вида клубок из сплетенных веточек высохшего растения. Издалека незнающий путник мог принять его за обыкновенный камень. Хотя откуда в золотистых пустынях мог взяться простой серый камень? При ближайшем рассмотрении булыжник казался перекати-полем. И только хетай-ра знали истинную ценность этого невзрачного клубка из веток. Достаточно было пролить одну каплю воды, как растение расправляло свои зеленые листья, превращаясь в идеально симметричную звезду, длинный и сочный корень которой был полон густого красного сока.

Лантея, не веря своим глазам, подбежала к цветку и упала перед ним на колени. Она лихорадочно принялась раскапывать песок, чтобы удостовериться в наличие корня. Он оказался на месте – толстая мясистая часть растения уходила глубоко в недра холма. Девушка почувствовала, как по ее лицу потекли слезы счастья. Она прикусила губу и подняла лицо к небу.

– Великая Матерь! Спасибо! Спасибо! – самозабвенно шептала хетай-ра, жмурясь от ярких лучей солнца, которые целовали ее запачканное лицо.

На то чтобы выкопать длинный корень, ушло достаточно много времени, Лантея рыла песок голыми руками, но с ее лица все это время не сходила широкая улыбка. Она не могла поверить, что нашла цветок всего за день! Это была настоящая милость богини. Ведь, насколько девушка знала, многие проводили в пустынях по неделе, а то и две в поисках невзрачного растения. Видимо, Эван’Лин услышала ее молитвы.

Как только цветок полностью оказался в ее руках, Лантея выпрямилась и победно огляделась по сторонам. Оставалось лишь сориентироваться в пространстве и найти дорогу домой. Теперь она была уверена, что успеет вернуться до того, как с Ашем что-нибудь случится. Нужно было лишь добежать до Бархана в кратчайшие сроки, а силы уже можно было не беречь.

Ободренная удачей, хетай-ра чувствовала небывалый прилив энергии, ее лицо буквально светилось от счастья. Девушка с высоты холма рассматривала горизонт и пыталась разглядеть ориентиры. Ее взгляд мгновенно зацепился за знакомый силуэт горного хребта, она четко видела очертания полукруглой гавани, которую в этом океане песка образовывали скальные выступы. Именно туда ей и нужно было идти, чтобы вернуться к Бархану. Но неожиданно Лантея заметила странное явление: на северо-востоке, недалеко от предгорья, стояла густая песчаная дымка, которая с первого взгляда могла показаться надвигающейся песчаной бурей. Вот только хетай-ра уже не первый год жила в пустынях, она могла с точностью утверждать, что эта буря не была похожа на те, что она видела ранее. Небо не изменилось – оно сияло голубизной, хотя плотная завеса песка неустанно двигалась по поверхности в одном направлении. Было в этом явлении что-то нехорошее.

Лантея почувствовала, как радость от находки медленно сменяется беспокойством. Ей следовало поторапливаться и скорее возвращаться домой. Буря сулила неприятности, и пока что эти неприятности двигались в конкретную сторону – в сторону Третьего Бархана.

Ашарх и Манс проснулись очень поздно, практически уже к самому обеду. Они оба были в совершенно разбитом состоянии: мужчины практически не отдохнули от прошлого насыщенного происшествиями дня. Если бы недоброжелатель вновь задумал подослать к ним утром убийц, то им бы непременно удалось сделать свое кровавое дело.

Пока профессор и хетай-ра приводили себя в порядок, им в комнату прислужники принесли поздний завтрак или, скорее, ранний обед. Это вновь были опостылевшие Ашу лепешки, маринованный лишайник и мясо. Преподаватель посмотрел на куски сырого мяса с невольным отвращением. Они напомнили ему о том, что еще вчера вечером он собственными руками впервые убил живое разумное создание. Ашарх отказался от еды, доставая из сумки последние запасы сухарей – он решил позавтракать ими. Манс тоже неприязненно посмотрел на кусок мяса с кровью и в итоге отставил миску с тяжелым вздохом.

– Мы позанимаемся сегодня с оружием? – спросил преподаватель, четко выговаривая каждое слово для хетай-ра.

– Оружием? – брат Лантеи потер виски. – А! Нож! Да.

– Сначала ножи, потом горячие источники, потом библиотека, – медленно проговорил почти по слогам Ашарх.

– Да. Понимать. Я понимать ты, – ответил Манс, довольный своими успехами, и указал на лепешки. – Ты взять еда. Лешешка. Надо оно.

– Зачем? – удивился профессор.

– Нож, истощник, бибилитека. Потом площадь, – юноша изобразил руками купол, и Аш догадался, что он имел в виду рыночную площадь. – Я посмотреть ты щто-то.

– Ты покажешь мне что-то?

– Да!

Манс хотел объяснить подробнее, но ему не хватало слов, поэтому он просто беспомощно развел руками. Преподаватель мягко ему улыбнулся и послушно забрал лепешки со стола, сложив их в свою сумку вместе с вещами для купания.

Для тренировок приятели заняли одно из свободных помещений дворца. Пустующий зал недалеко от тронного зала был небольшим, но его вполне хватало для отрабатывания выпадов и ударов с клинком. Ашарх занимался усердно, воспоминания о нападении еще были свежи в его памяти. Если такое могло повториться, то в следующий раз профессор хотел встретить противника во всеоружии, а не беспомощно стоять в углу и ждать момента, когда он сумеет нанести одну-единственную царапину.

После тяжелого и долгого урока Манс и Аш посетили горячие источники, где смыли с себя всю усталость. Преподаватель, до подбородка садясь в теплую воду, усмехнулся про себя и подумал о том, что он начал привыкать к ежедневным горячим ванным. Когда он жил в Италане, то такой роскоши не могли себе позволить даже многие богачи, а здесь чистота была доступна в равной степени правителям и беднякам. Это показалось Ашарху занимательной мыслью.

Распаренные и умиротворенные, мужчины проскользнули в библиотеку матриарха и занялись изучением залмарского языка. Теперь профессор хотел отплатить благодарностью за уроки по самообороне и, в особенности, за самоотверженную помощь Манса во время нападения ночного убийцы. Аш до самого третьего удара в барабаны терпеливо проговаривал с хетай-ра слова и учил того строить предложения. Брат Лантеи стоически постигал глубины человеческого языка. Его упорству и сосредоточенности можно было только позавидовать.

После шести часов Манс, как и обещал, привел своего спутника на рыночную площадь круглой пещеры. На все вопросы он только загадочно отмалчивался и увлекал преподавателя все дальше в ряды торговых лавок. Они остановились около крупного двухэтажного здания, украшенного красными тканевыми знаменами с орнаментом. Хетай-ра уверенно шагнул внутрь, и профессору ничего не оставалось, кроме как последовать на ним.

Помещение оказалось залом с высокими потолками, посередине которого был построен миниатюрный невысокий лабиринт на платформе из камня. При желании легко можно было в него заглянуть: внутри поодиночке бегали небольшие животные, внешне напоминающие кротов. Вокруг лабиринта полукругом расположились каменные ступени, образовывающие трибуны, на которых сидели несколько хетай-ра. Они активно наблюдали за животными, участвующими в своеобразной гонке: кроты искали путь к центру лабиринта, где лежала призовая лишайниковая лепешка.

Манс подвел Ашарха ближе к трибунам и попытался на залмарском объяснить происходящее, но профессор остановил его легким движением руки. Он и сам догадался, что на победу животных в гонке по лабиринту хетай-ра ставили деньги. Брат Лантеи предложил и преподавателю сделать ставку, для чего одолжил ему мелкие стеклянные деньги жителей Бархана – семи-дин. Но Аш отказался – его никогда не привлекали азартные игры. Лишь «Башни» можно было назвать его небольшой слабостью, но в них ему было особенно не с кем играть последние годы. А вот просто наблюдать за бегающими зверьками в лабиринте было интересно.

Пока Манс отошел к распорядителю, профессор залез на каменные трибуны, укрытые шкурами. Зрителей было не очень много, но среди них Ашарх неожиданно выделил знакомое лицо. Одну из женщин он, казалось, уже где-то видел. Высокая и крепкая хетай-ра, напряженно наблюдающая за гонкой животных, всплыла в памяти преподавателя смутным образом. Он до неприличия долго вглядывался в ее лицо, пока случайно не заметил, что пояс женщины оттягивала массивная кожаная плеть, столь неуместно смотревшаяся в качестве оружия. Тогда Аш вспомнил, что невольно стал свидетелем публичного наказания в первый же вечер своего пребывания в Бархане. И именно эта хетай-ра с угловатыми чертами лица беспощадно избивала кричащую девушку у позорного столба на площади. А теперь она с азартом в глазах радовалась победе своего крота в забеге и аккуратно подкармливала его лепешкой, искренне улыбаясь. Профессор испытал странный диссонанс от увиденной картины. Но его противоречивые мысли касательно женщины-палача прервал вернувшийся Манс.

Мужчины посмотрели несколько забегов. Ни один из них не оказался успешным для брата Лантеи, но он не расстроился такой неудаче, хотя, вполне возможно, что просто не подал виду. Манс искренне и горячо переживал за животных и иногда даже привставал со своего места, активно жестикулируя и ругаясь на изегоне, чем очень веселил Ашарха, находившего поведение юноши гораздо более интересным зрелищем, чем забег животных.

Когда хетай-ра проиграл второй раз, то он все же вспомнил о своем спутнике, мирно сидящем рядом без дела, и отвел его к небольшим вольерам у стены, где кроты отдыхали после лабиринта.

– Лешешка, – напомнил Манс и взял в руки одного из зверьков. – Они есть лешешка. Они добрый.

Ашарх протянул руку и погладил мягкую шерстку маленького грызуна, забившегося в угол вольера. Оказалось, что у этих животных вообще не было глаз: природа их, словно, совсем не предусмотрела. Профессор достал из сумки утренние лепешки, отломил кусочек от одной и протянул зверьку. Крот жадно схватил добычу обеими лапами и принялся с фырканьем ее грызть. Однако, как только животное сделало пару жевательных движений, оно неожиданно замерло на месте, быстро дыша и качаясь взад-вперед, и через пару секунд замертво упало на пол своей клетки, не издав ни единого писка.

Манс, который также стал свидетелем этой сцены, напряженно переглянулся с Ашархом. Взгляды мужчин упали на лепешку, которую все еще сжимал в руках профессор.

– Отравлена? – хрипло спросил преподаватель.

– Убить. Не есть это ты, – хетай-ра отобрал кусок и тщательно принюхался к нему. После он достал из своей поясной сумки лепешки, оставшиеся от его завтрака, и протянул их еще одному грызуну.

Животное попробовало еду и через несколько секунд повторило судьбу своего собрата, оставшись замертво лежать на дне клетки.

Ашарх нахмурился. От верной гибели его спасла воля случая. Похоже, таинственный неприятель сильно разозлился из-за смерти своего подосланного убийцы и решил действовать решительнее. Но профессора смущало другое: если вечером Манс тоже оказался под ударом, лишь потому что вступился за Аша, хотя изначально наемник приходил только за преподавателем, то теперь отраву целенаправленно подмешали уже обоим. Похоже, сына матриарха начали считать опасным.

Мужчины покинули здание в смятении. Они оба были поражены произошедшим. От тяжелых мыслей приятелей отвлекло общее оживление, царившее на площади. Жители Бархана толпились на месте, их взгляды были прикованы к стеклянному куполу, где был заметен проделанный магией проход. По рампе кто-то спускался вниз. Через несколько минут томительного ожидания Ашарх с облегчением понял, что одинокая фигура, двигающаяся по дороге, – это Лантея.