Текст книги "Правитель Пустоты. Цветок пустыни (СИ)"

Автор книги: Софья Маркелова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)

Город наполнился криками, возгласами, требовательными приказами и топотом ног. На крепость напали посреди бела дня. Когда у Ашарха и его спутников перестало звенеть в ушах и они смогли крепко держаться на ногах, то их взорам предстало ужасное зрелище. В, казалось бы, неприступной крепостной стене альвов зиял неровный дымящийся пролом. Он находился на том месте, где раньше стояла башня-тайник, ведущая к подземному колодцу. Очевидно, нападающие воспользовались закрытым каналом для воды, идущим из реки прямо под все укрепления альвов, заложили туда взрывчатые смеси, а течением их вынесло прямо под каменные стены. Через обрушенную часть стены, подбадривая себя боевыми криками, быстро проникали вооруженные существа, которые безжалостно сметали защитников Леса на своем пути. Это были высокие создания, чья кожа имела красноватый оттенок, словно они были полностью вымазаны в крови. У них было две пары рук, расположенных друг над другом. Все воины, теснящие альвов, носили длинные кожаные юбки, на некоторые из которых были нашиты кольчужные кольца. Помимо этих юбок, лишь на некоторых солдатах можно было рассмотреть наплечники или наручи. Черноволосые воины даже не носили шлемов.

– Проклятье! Это ифриты! – закричал Ашарх не своим голосом, когда сумел разглядеть в куче смешавшихся воинов имперских солдат. Лантея, ошеломленная и напуганная происходящим не меньше всех остальных членов группы, первой вернула над собой контроль и, подталкивая спутников, побежала дальше от места, где разворачивалась битва. Отряд устремился под прикрытие одного из ближайших домов, но дальше отходить не было смысла: они хотели своими глазами следить за происходящим, чтобы грамотно оценить обстановку.

Преимущество альвов состояло в том, что они достаточно быстро успели среагировать на вторжение и буквально за минуту до взрывов подать сигналы о наступлении противника. Именно благодаря этому обороняющихся не смели в первые же пару минут: дополнительные отряды подоспели на помощь собратьям, которые смело ринулись на наступающих противников. Как только большая часть имперских воинов сумела пройти через пролом на внутреннюю территорию крепости, то они стали действовать гораздо агрессивнее и неосторожнее. Ифриты, дети жестокой богини Азумы, были наделены магическим даром создавать огонь. Именно благодаря этой своей способности и самозабвенной ярости они и оставались самой пугающей силой на материке.

Первые ряды наступающих открыли магический огненный залп по защитникам города, превращая кричащих альвов в горящие головешки за секунду. Пока первые ряды ифритов создавали огненную преграду перед воинами альвов, то задние успешно проникали через разрушенную стену, пока вся огромная масса воинов не оказалась на внутренней территории. Но альвы не собирались просто так сдаваться: полукругом обступив неприятеля, отряды солдат выстроились тремя шеренгами за огненным заслоном ифритов. Первый ряд воинов по команде опустился на одно колено: в руках у этих альвов появились толстые духовые трубки из сухого бамбука. Командиры отдали приказ, и в кучу сгрудившихся противников полетели небольшие круглые снаряды. При контакте с твердыми объектами они раскрывались, выбрасывая в воздух густые облака белой известковой пыли, которая уже через несколько залпов полностью закрыла ифритов. Тогда в дело вступили вторая и третья шеренги: пока второй ряд из тонких нефритовых трубок начал обстрел длинными играми-дротиками, третий вел навесную стрельбу водными снарядами. Они использовали мешочки из свежих листьев хацу, обмазанных застывшей глиной, внутри же свертки были наполнены водой. Когда хрупкая глина и листья лопались от удара, влага выливалась на головы врагов. И тогда пыль, осевшая на нападавших, начинала закипать, обжигая открытые участки тел ифритов, заставляя тех заходиться в воплях от ожогов и тонких игл, которые глубоко впивались в плоть.

Альвы ликовали, они подбадривали друг друга криками и продолжали обстрел. Казалось, что неприятель вот-вот начнет отступать. Но ифриты были опытными воинами, которые сильно полагались на свою магию: во мгновение ока между защитниками и имперцами развернулась высокая и широкая огненная стена, которая абсолютно не пропускала сквозь себя метательные снаряды, сжигая их пламенем. Пока альвы настороженно перестраивались, меняли оружие, ожидая, когда заклинание закончит действовать, ифриты тоже не теряли времени даром. Через минуту заслон пал, и на отряды ощетинившихся оружием альвов смазанными тенями бросились огромные черные ксоло – кровожадные псы империи. Их было всего около тридцати особей, но за счет того, что они бежали без наездников, псы передвигались в разы быстрее, а их клыки и когти практически не промахивались мимо своих целей.

Ряды альвов дрогнули под натиском животных: ксоло прореживали плотный строй воинов, создавая панику, а ифриты, спешившие следом за своими любимцами, не позволяли построению защитников закрывать бреши. И тогда солдаты Леса бросились врассыпную, стараясь спасти свою шкуру от острых клыков псов, не слушая окриков командиров, крича от страха и ужаса.

Это и повернуло ход событий у крепостной стены.

Ифриты мгновенно воспользовались слабостью противника, догоняя беглецов и испепеляя командиров своей магией. Единого строя воинов больше не было. Отдельные группы имперцев рассеялись по всей территории крепости, истребляя оставшиеся отряды гарнизона, добивая раненых. Псы смертоносными тенями метались между врагами, перегрызая глотки и откусывая конечности. Они не боялись ран и оружия, слушаясь лишь приказов своих хозяев.

Очевидцами этого жестокого сражения стали Ашарх и все хетай-ра, которые пораженно наблюдали за развитием событий издалека. Но когда ксоло в мгновение ока прорвали оборону защитников города, то отряд путешественников пришел в ужас.

– Вряд ли мы сможем оказать помощь альвам! Пять воинов не сумеют изменить исход сражения, – быстро проговорил Виек. Его бледное напряженное лицо, как и лица его спутников, было искажено страхом. Никто из них не ожидал, что ситуация так резко осложнится.

– А что нам делать? – спросила Эрмина, кусающая свои губы до крови.

– Сейчас ифриты будут продвигаться глубже в город. У нас есть шанс бежать из крепости через образовавшуюся брешь у ворот, – неуверенно предположила Лантея.

– Нельзя ввязываться в драки. Просто быстро уходим! – кивнул Виек и выглянул из-за дома.

Вся группа, лишившаяся своих сумок, вооруженная лишь тем оружием, которое у них оказалось с собой на момент нападения, осторожно двинулась в сторону ворот. Уже было не так важно, что произойдет с Гарвелескааном и его жителями. Ифриты прорвали оборону, Бриасвайс потерялся в пылу битвы, а путешественникам оставалось лишь бежать. Это была не их крепость и не их сражение, чтобы жертвовать своими жизнями ради альвов, которые отказали им в военной помощи. Отряд постарался уйти немного в сторону от центральной улицы, чтобы пройти между деревьями, скрываясь за стенами отдельных строений.

Когда до заветной стены оставалось пройти совсем немного, удача покинула группу: прямо у них перед носом из-за угла здания появились ифриты. Четверо разгоряченных сражением имперцев, покрытых кровью и свежими ожогами (которые, однако, не доставляли им никакого неудобства, а лишь, кажется, добавляли ярости), с воплями бросились на небольшой отряд. Они были вооружены кистенями и топорами, хотя у одного в нижней паре рук было зажато экзотичное имперское оружие – катары – тычковые ножи с изогнутыми клинками и металлическими эфесами с защитными боковыми пластинами, плотно пристегнутыми к рукам ремнями.

Лантея одним уверенным ударом оттолкнула беспомощного Аша с кинжалом в руке к стене дома, прямо себе за спину. Девушка правильно расценивала его шансы: мужчина ничего бы не смог противопоставить таким опытным бойцам. Виек и Эрмина, мгновенно вооружившись костяными мечами и ножами, смело бросились навстречу неприятелю. Манс же ловко отделил одного из ифритов от группы; он уверенно двигался вокруг крупного противника, выискивая слабости в его защите. Лантея стремительными движениями метала небольшие стеклянные ножи в имперцев, осторожно двигаясь вокруг занятых боем врагов.

Скованный страхом Аш чувствовал себя совершенно бесполезным, видя, как его друзья самоотверженно сражаются с превосходящими их по силе противниками. В порыве паники он снял с пояса старый кнут, который удобно и привычно лег в его руку. Конечно, владел он им далеко не профессионально, но в этот миг его товарищам могла пригодиться любая помощь. Если мужчине удастся хоть на мгновение отвлечь ифритов, то хетай-ра могли бы успеть нанести решающие удары. Аш заметил обнаженную спину имперца, который ближе всех находился к нему и был занят отражением молниеносных жалящих атак Манса. Профессор моментально нанес сильный выверенный удар прямо по хребту врага, который на секунду замер от обжигающей боли, а после с разгневанным лицом, искаженным жаждой мести, обернулся в сторону наглеца. Но именно этой секунды хватило Мансу, чтобы подскочить к имперцу ближе и нанести глубокий порез по открытому горлу. Враг упал на колени, захлебываясь густой кровью.

Манс сразу же устремился к противнику Лантеи, который создал огненный шар и преследовал с его помощью девушку. Однако ифрит, заметив прибывающее подкрепление, мгновенно рассеял магию и уже совсем по-иному сложил две верхние руки, свободные от оружия. Он что-то закричал, и во мгновение ока у его груди зародилось пламя, которое мощным потоком устремилось прямо по направлению к Мансу. Юноша явно никак не успевал уйти из-под струи огня: он уже слишком близко подобрался к ифриту, возможности отскочить в сторону не было. Но в последнюю секунду прямо перед лицом хетай-ра появилась полупрозрачная песчаная дымка, формой напоминающая квадрат. И огонь разбился об нее, плюясь искрами.

Имперец недовольно нахмурился. Его поток огня иссяк так же быстро, как и появился. Песочный щит опал на землю, а Манс пораженно посмотрел на Лантею: девушка в последнюю секунду успела выкрикнуть слова воззвания к богине и создать завесу из песка, чтобы спасти брата из-под потока огня. Теперь ее запасы из мешочка на поясе иссякли, больше на магию она рассчитывать не могла. Но обмениваться любезностями было некогда. Ифрит, очевидно, растративший весь свой запас магической энергии и разгневанный неудачей, бросился на Манса, вооруженный двумя катарами с изогнутыми клинками, которые словно являлись продолжениями его нижних рук. Манс отпрыгнул от натиска противника, а Лантея тем временем бросила один из ножей в ифрита, но враг больше не упускал из вида девушку и ловко увернулся от ее оружия. Брат надеялся достать его ножом в этот момент, однако опытный имперец не только отбил атаку, но и сам успел царапнуть юношу по предплечью.

И тогда Лантея решилась на сумасшедший поступок, который мог либо убить ее, либо дать преимущество над врагами. Она с разбега бросилась в сторону дерущихся и сделала кувырок, находясь практически за спиной у напряженного ифрита. Коснувшись одной рукой горстки рассыпанного песка, оставшегося от щита, девушка создала шар, который устремился прямо в лицо медленно поворачивающегося имперца. Песок разбился о его голову, сдирая своим хаотичным движением частиц кожу с лица воина. Пока ифрит кричал от боли, Манс сильным ударом по рукоять вонзил нож в основание шеи врага и с трудом его проворачивал до тех пор, пока грузная фигура противника не упала на землю.

Аш, Манс и Лантея, воодушевленные победами, устремились на помощь Виеку и Эрмине, которые стоически сражались с двумя своими противниками. В этот момент позади оставшихся в живых ифритов внезапно показалась темная фигура оскаленного пса, а следом за ним появилась тройка новых имперцев, которые моментально устремились на помощь своим соотечественникам. Лантея ускорилась, но неожиданно Эрмина остановила ее истошным криком:

– Уходите через пролом! Сейчас же! Мы их задержим и догоним вас!

Лантея замерла на месте, лихорадочно анализируя ситуацию.

– Бегите! – поддержал жену Виек, скрещивая свой меч с одним из имперцев. – Сейчас!

Лантея закусила губу ровно на мгновение. Эрмина и Виек готовы были подарить им только один шанс на спасение. Если они им не воспользуются, тогда погибнут все. Она схватила слабо сопротивляющегося Аша за предплечье и устремилась к крепостной стене. Манс, нахмуренный и измазанный чужой и своей кровью, поспешил за ними следом.

Но когда оставалось сделать один последний шаг, чтобы оказаться по другую сторону стены, Лантея обернулась. И душераздирающий крик сорвался с ее губ. Ксоло мощными клыками вцепился в голову Эрмины и дергал ее еще живое тело из стороны в сторону как безвольную куклу. А Виек, бледный как полотно, с трудом уворачивался от множественных ударов, сыпящихся со всех сторон. Но даже быстрая реакция хетай-ра не спасла его: он все равно попал под огненный шар, который опалил его руку до кости, и она мгновенно повисла плетью.

Лантея, ни секунды не раздумывая, вихрем бросилась обратно. Ашу и Мансу ничего не оставалось, как вернуться следом за своей спутницей. Их лица были белы от ужасного зрелища поверженных товарищей. Но троица даже не успела приблизиться к раненому Виеку, как имперская ловушка захлопнулась: ифриты опустили свое оружие, на их лицах были злорадные ухмылки. Они смотрели за спины пришедшим на подмогу путникам. Аш обернулся и почувствовал, как его сердце ушло в пятки. Крупный отряд из дюжины имперцев умело теснил их от пролома в крепостной стене. Теперь друзья были окружены со всех сторон. Виек стонал от боли на земле, а Эрмина уже безжизненно обмякла: ксоло раскусил ее голову как орех.

Ифриты не пытались больше нападать, они ждали добровольной сдачи. И Лантее не оставалось выбора. Она бросила оружие на землю, и ее товарищи были вынуждены сделать то же самое.

Глава шестнадцатая. Рабская доля побежденных

Ифриты быстро и грубо связали пленников, отобрали все оружие и проверили на его наличие даже голенища сапог. На мертвецов никто не обратил внимания: имперцы спокойно прошли мимо как трупов своих собратьев, так и перешагнули через изувеченное тело Эрмины, с которого дрожащий Виек не сводил глаз. Он до последнего момента оборачивался, пока ифриты вели пленников к центру захваченного города. Даже сожженная до кости рука, которая должна была чудовищно болеть, казалось, совершенно его не волновала. Часть его души и сердца навсегда осталась лежать там, на вытоптанной поляне, вместе с бездыханным телом супруги.

Цветущий Гарвелескаан превратился в пугающее место: десятки разрубленных и почерневших трупов покрывали землю, дымились обвалившиеся тростниковые хижины, в которых еще теплилось магическое пламя. Ифриты блуждали по уцелевшим каменным домам и между телами убитых, собирая в мешки награбленное оружие и украшения. Угольно-черные псы ксоло, размерами походившие на крепкого молодого бычка, с наслаждением вгрызались в еще теплые внутренности погибших альвов, пачкая свои морды в крови и виляя обрубками хвостов.

На центральной рыночной площади прямо на земле, прижимаясь друг к другу, сидело около сотни связанных избитых альвов, вокруг которых бродили псы и их хозяева, зорко наблюдающие за пленными. Среди сидящих было больше простых жителей, чем воинов. Некоторые альвы прижимали к себе плачущих детей. На лицах лесных созданий застыла маска отчаяния.

Ашарха и его друзей грубо толкнули на землю к остальным. Виек сразу же зашипел от боли: его обожженная рука выглядела очень плохо, двигать ей он практически не мог. Пока выдалась минута, Аш с помощью Лантеи отрывал ошметки рукава, чтобы освободить рану от обгоревших тряпок. Им удалось это с трудом, а Виек держался из последних сил, чтобы не закричать во все горло. У Манса тоже кровоточила неприятная царапина на предплечье, но от помощи он небрежно отмахнулся, больше озабоченный тем, что теперь с ними всеми будет.

– Империя всегда славилась работорговлей… Видимо, изначальная цель этого внезапного нападения была именно в захвате пленных, которых позднее ифриты продадут на рынке рабов, – тихо озвучил собственные мысли профессор.

– Молчать, выродки лесные! – гнусавым голосом рыкнул один из воинов, следивших за альвами, и поднял вверх руки с двумя тяжелыми топорами. Большинство пленников не поняли суть окрика, но предпочли больше не шептаться, чтобы не навлечь на себя гнев имперца.

Через час из дальней части города вернулся крупный отряд ифритов, который вел связанных и израненных жителей Гарвелескаана. Их было почти полсотни. В сумме нападавшие пленили около двух сотен альвов, но четверть из них имела ранения разной степени тяжести. Ашарх очень надеялся, что большинству жителей города удалось сбежать в лесную чащу. Тогда можно было рассчитывать на прибытие подмоги и последующее спасение пленных. Однако пока что Гарвелескаан и его защитники выглядели удручающе. Как Лесу столько лет удавалось отражать атаки империи? Ифриты были сильны даже без пыльных бомб, которыми они неясно как завладели.

В какой-то момент пленных ударами и грозными окриками начали поднимать с земли. На слезы раненых никто не обращал внимания: их били по щекам и спине до тех пор, пока они не вставали или же не умирали под градом ударов. Ифриты плотным кольцом окружили своих рабов, а отдельные воины связали пленников друг с другом, пропуская веревку через стянутые руки, делая петлю на горле, и выводя ее к следующему рабу – они создавали колонны. Позади Ашарха привязали Манса, а вот Лантея и Виек оказались порознь совсем в другой шеренге. Когда дело было закончено, ифриты вывели рабов через распахнутые настежь каменные врата крепости. За спиной остался разрушенный и опустевший Гарвелескаан.

Ифриты заметно торопились, это было видно по их нервозности и тому, как часто суровые воины оглядывались по сторонам. Им следовало как можно быстрее уходить от границ Ивриувайна со своей добычей, поскольку альвы быстро пришли бы в себя и начали погоню. Войско имперцев оказалось незначительным: всего одна сотня легкой пехоты, полсотни всадников верхом на массивных ксоло и столько же тяжеловооруженных солдат. Ашарх, посвятивший все годы своей работы в академии изучению истории империи Ис, был знаком с воинскими формированиями и легко мог отличить одно подразделение от другого. Напавшие на Гарвелескаан не принадлежали к регулярной армии генерал-императора. Но и действовали они явно не самостоятельно. Профессор предположил, что это личное войско одного из генералов-экзархов, ставленников императора в отдельных округах ифритских земель.

Пока одни солдаты собирали награбленное в городе и искали укрывшихся в подвалах жителей, другие воины срубили несколько молодых хацу, из которых соорудили понтонный мост через реку Мистис, темневшую у подножия крепостной стены. Альвы со слезами на глазах шагали по древесине, отбрасывающей слабый синеватый свет: для них это было подобно надругательству над трупами. На другом берегу рабов выстроили рядом друг с другом таким образом, что пять вытянувшихся колонн образовывали фалангу, со всех сторон окруженную пешими отрядами ифритов. Между рядами равномерно были распределены всадники верхом на ксоло.

Любые разговоры или переглядывания мгновенно пресекались ударами длинных кнутов, палок и пощечинами. Имперцы вели построение строго на север, уходя все дальше от реки Мистис и зеленой стены деревьев. Очевидно, ифриты опасались быть замеченными из приграничных застав Ивриувайна, которые должны были находиться вдоль всей крепостной стены Леса. Имперцы явно пришли налегке: позади войска лишь десяток ксоло, освобожденных от всадников, несли на спине мешки с поклажей и бурдюки. Но все равно никто не мог понять, как войску удалось незаметно подобраться так близко к крепости, если их обнаружили уже практически у самых ворот. Гарвелескаан явно был не самым подготовленным к осаде участком на границе Ивриувайна, видимо, именно этим и воспользовались ифриты, подорвав стену бомбами.

Альвы очень медленно шли в колоннах. Если кто-то из них спотыкался и падал, то моментально утягивал за собой соседей – тогда каждый из них получал удар кнутом по хребту. Аш особенно страдал: веревка, тянущаяся от горла к горлу между пленниками, из-за большой разницы в росте между ним и идущим впереди альвом постоянно натягивалась и вынуждала его идти на цыпочках, чтобы не задохнуться. Скорее всего, точно так же дела обстояли и у Лантеи с Виеком, но преподаватель не мог отыскать их глазами в ровных шеренгах рабского построения.

Солнце неумолимо нагревало головы и с вершин небосклона наблюдало за мучениями побежденных. Ифриты гнали своих пленников целый день, постоянно то ускоряя темп, то делая краткие передышки на пять минут, чтобы напоить ксоло. Рабам воду никто не предлагал, и они могли лишь с завистью смотреть на то, как капли желанной влаги стекали по мордам псов. Прежде чем наконец встать на ночлег, караван дождался захода солнца. За весь день они отошли от Леса примерно на тридцать километров: верхушки могучих хацу скрылись за горизонтом, а вместе с ними таяла и надежда альвов на освобождение.

Пленники были сильно измотаны после битвы и перехода в быстром темпе, а раненые и вовсе держались из последних сил. Сотники скомандовали остановку резко, их приказы гулко разнеслись над всеми шеренгами. Ашарх ждал этого несколько часов: он полагал, что теперь с них хотя бы снимут веревки, без которых можно было подумать о возможности побега. Но все его надежды испарились во мгновение ока, когда имперцы согнали рабов в один тесный круг, усадили на землю и окружили со всех сторон. Не было ни единого шанса незаметно пробраться сквозь плотное кольцо ифритов. Веревки так и остались на шеях и руках пленников, снимать их никто не собирался. А единственными послаблениями для рабов стали бурдюки с водой и грузный баул с едой. Им даже не дали ведра, предлагая справлять нужду как животным.

Когда голодные альвы набросились на мешок с пищей, Аш с сожалением понял, что еда достанется не всем. С каким удивлением уже через мгновение он наблюдал, как истощенные альвы брезгливо отбрасывают увесистый баул и никто из него ничего не берет. Ифриты же зашлись гогочущим хохотом, со своих мест наблюдая за происходящим, как за представлением.

Аш быстро добрался до отброшенного в сторону мешка, который оказался наполнен обыкновенным сушеным мясом. Его спокойно ели ифриты, люди и даже хетай-ра, но совершенно не переносили травоядные альвы. Это была своеобразная шутка и одновременно жесточайшее издевательство над захваченными противниками: давать им пищу, которую они не могут съесть. Все альвы решительно отказались от мяса, но Аш был уверен, что имперцы не будут давать им другую еду. Тогда уже через пару дней альвам придется переступить через свои традиции и привычки, потому что голод будет сводить их с ума. И они возненавидят сами себя.

Однако все эти запреты не касались ни хетай-ра, ни Ашарха. Они набили полные карманы еды, в душе даже радуясь подобному исходу: по крайней мере от голода теперь они не умрут. Хотя когда профессор попробовал это мясо, то оно показалось ему довольно странным, он определенно ел такое впервые.

– Скорее бы эти бараны травоядные заканчивали выделываться. Каждый раз одно и то же! Не хотят жрать мясо, а потом валятся без сил по дороге, – сплюнул один из ифритских воинов на землю, блуждая темными глазами по толпе рабов.

Ашарах, пытающийся разжеваться жесткое мясо, осторожно прислушался. Он надеялся узнать, куда же ведут караван и что ждет пленников в обозримом будущем. Ифритов, похоже, совершенно не волновало, знают ли альвы их язык, потому что они разговаривали громко и в целом относились к порабощенным противникам как к безмозглому скоту.

– Да эту старую конину не стал бы есть даже мой пес! А ты знаешь, Клещ не привередлив в еде! – хохотнул другой имперец, шлепая по спине крупного черного как ночь ксоло, лежащего у его ног.

Ашарх с трудом сдержал рвотный позыв. Конина! Как он мог забыть?! Это была распространенная среди имперцев пища, ведь они считали лошадей трусливыми животными, не способными себя защитить и годными только на забой. Именно поэтому беспощадные ксоло использовались ифритскими наездниками, а коней разводили лишь ради мяса. Но для Аша, как для человека, который большую часть жизни провел рядом с лошадьми, есть мясо животных столь разумных и благородных было настоящим преступлением. Однако в данный момент у него не было выбора. Профессор через силу продолжил жевать мясо: если он хотел сбежать, то нужна была энергия. Если он будет вести себя как высокомерные альвы, то уже на следующий день упадет без сил.

Манс ничего не подозревал о душевных терзаниях преподавателя. Впрочем, мужчины даже не могли полноценно обсудить ситуацию, так как на любые перешептывания ифриты сразу же щелкали кнутом в воздухе. Не было возможности даже подобраться ближе к Лантее и Виеку, чтобы узнать о состоянии воина: веревки сразу же натягивались, грозясь задушить альвов, с которыми профессор оказался в одной колонне.

Имперцы плотным кольцом окружили пяточек земли, на котором разместили пленников. Они развели слабые костры из сухих веток кустарников, которые росли неподалеку, и в свое удовольствие ели сыровяленую колбасу, поджаренную на огне. Иногда они потягивали из фляжек какой-то явно крепкий напиток, потому что в скором времени над лагерем зазвучал нестройный хор голосов, поющих застольную песню о каком-то пиратском капитане. Однако те ифриты, что следили за рабами, не позволяли себе выпить ни глотка.

Спать пленникам пришлось практически друг на друге, иначе не всем хватало места, а веревки начинали путаться. Ашарх и Манс легли как можно ближе, чтобы их короткие перешептывания труднее было услышать со стороны.

– Куда нас ведут? – едва двигая губами, спросил брат Лантеи.

– Не знаю точно. Они об этом не говорили, – тихо ответил профессор, постоянно прислушивавшийся к любым движениями и беседам со стороны ифритов. – Но мы идем на север, в империю. Куда точнее – сказать не могу.

В этот момент заворчал один из ксоло, лежащий ближе всех к границе круга с рабами, и оба мужчины мгновенно замолчали. Как только на пса прикрикнул хозяин, Ашарх продолжил:

– В империи несколько рынков, где продают рабов. Но нас вовсе могут вести не на продажу, а на работу в тот округ, из которого они сами пришли. Или сразу на жертвоприношение…

Манс побледнел и нервно сглотнул. Все варианты развития событий были отвратительными.

– Как так получилось, что эти имперцы пришли в Гарвелескаан? – с отчаянием спросил юноша.

– Ифриты часто совершают набеги на Лес и ближайшие регионы в Залмар-Афи ради рабов и добычи. Особенно это любят делать генералы-экзархи, которые пришли к власти в своем округе силой, а не были официально назначены генерал-императором, – быстро шептал профессор. – Они так доказывают свое могущество и пытаются утвердиться перед другими экзархами.

– Но почему именно Гарвелескаан? Он ведь далеко от границы?

– Вот именно. Сам подумай. Крепости альвов на северных границах Леса хорошо защищены, потому что на них приходятся основные силы нападающих. А на западе, где расположены всего два города, оборона слабее, поскольку из пустынь никто не приходит. Но Ференаат неподходящая мишень, ведь туда мгновенно прибудет подмога. А вот Гарвелескаан, крошечная крепость с горсткой защитников, стоящая на отдалении от других городов, идеальная цель.

– Хорошо, – согласился Манс, нахмурив белые брови. – Но почему тогда раньше они не пытались захватить Гарвелескаан?

– У них не было взрывных смесей гоблинов. Без них крепостные стены просто так не сломать. Везти из империи осадные машины слишком долго и тяжело, а возвести их на месте невозможно, ведь в этих степях не растут деревья, а хацу находятся под защитой стен и альвов.

Пьяные песни ифритов раздавались где-то на другом конце небольшой лагеря. Они праздновали свою победу, а альвы сжимали руками ноющие от голода животы. Наконец раздался гневный окрик одного из командиров, и веселье имперцев утихло. Видимо, кому-то из сотников надоел шум. Над стоянкой воцарилась тишина, прерываемая лишь стрекотом кузнечиков.

– Получается, эти же бомбы использовали ифриты, которые напали на Третий Бархан? – через несколько минут поинтересовался Манс у профессора.

– Да. Это изобретение гоблинов, которое они бережно хранили от всех, понимая всю его опасность. Но имперцам как-то удалось завладеть рецептами. Готов отдать руку на отсечение, что генерал-император провернул настоящую аферу, чтобы их получить. Он славится своей хитростью, – с тяжелым вздохом поделился сведениями Ашарх. – Поэтому ифриты стали еще смелее. Пробили стеклянный купол Третьего Бархана и испытали бомбы на крепостной стене альвов. Теперь вряд ли есть хоть одна сила в мире, которая сможет остановить империю Ис, когда они наконец получили желанные бомбы.

– Видимо, так оно и есть… Никому больше не удастся остаться в стороне. Даже моему народу, – Манс почесал заживающую рану на предплечье, которая днем под солнцем покрылась стягивающими кожу струпьями. – А ведь если бы мы вышли из города даже на час раньше, то сумели бы избежать всего этого.

– Вряд ли. Скорее всего, ифриты сидели в засаде всю ночь. Иначе они бы не смогли незаметно установить взрывчатые смеси в канал для воды. Это было неизбежно.

Мужчины замолчали, с грустью размышляя о том, что последнее время им категорически не везло. Казалось, будто все боги мира разгневались на друзей и желали им смерти.

– Я постоянно думаю об Эрмине, – неожиданно еле слышно признался Манс. – Она пожертвовала собой, чтобы у нас был шанс сбежать через пролом… А в итоге мы все станем рабами.

– Не будь так уверен в этом. Нельзя отказываться от любой возможности для побега, которая нам представится. Но и бездумно рисковать тоже не стоит, – Ашарх с грустью посмотрел на юношу. – А Эрмина выполнила свой долг, она защитила посла, сестру матриарха. Разве не так?.. Жаль, конечно, что мы не смогли попрощаться с ней и достойно оплакать ее тело. Но она погибла как воин, в бою, отстаивая то, что ей было действительно дорого.

– Виек так ее любил… Наверное, ему сейчас очень нелегко. Они оба не заслужили такой судьбы.

– Не нам это решать. К сожалению, не нам.

Измотанные тяжелым дневным переходом, мужчины быстро заснули. А вот Лантея, терзаемая бессонницей и нелегкими думами, провела половину ночи, любуясь звездным небом. Ее шеренга спала слишком далеко от того места, где лежали профессор и Манс, поэтому она не могла слышать, что они обсуждали. Но и сама девушка больше всего была обращена мыслями к Эрмине, погибшей в клыках безжалостного ксоло. Виек спал неподалеку. Его рука выглядела просто ужасно: из-за жары рана воспалилась и покрылась гнойной коростой. Лантея слегка промыла ее перед сном, когда общий бурдюк с водой оказался у нее, но ситуацию это не улучшило. Мужчина был бледен, его терзала боль как физическая, так и душевная. Разговаривать он не хотел. В какой-то момент девушка заметила, что в здоровой руке Виек сжимал горсть мелких ракушек, соединенных гнилой ниткой. Это украшение, купленное у Оцарио еще в самом начале их пути, Эрмина последнюю неделю почти не снимая носила на запястье, а теперь ее муж хранил браслет как единственную память о жене. От этого зрелища Лантея чувствовала себя еще хуже: она весь день пыталась доказать себе, что не виновата в гибели Эрмины, но удавалось ей это плохо.