Текст книги "Журнал Двести"

Автор книги: Сергей Бережной

Соавторы: Андрей Николаев,Двести Журнал
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 57 страниц)

ЕСТЬ ТАКОЕ МНЕНИЕ!

Майкл Бишоп
Кому она нужна, эта "Небьюла"?

Наряду с премией «Хьюго», премия «Небьюла», присуждаемая с 1965 года, является наиболее престижной премией за достижения в области фантастики. Читатели (фэны) голосуют за лауреатов премии «Хьюго», писатели – точнее, члены Ассоциации писателей-фантастов Америки (SFWA) присуждают премии «Небьюла».

Многие члены Ассоциации утверждают, что если "Хьюго" получают обычно наиболее _популярные_ романы и рассказы года, то "Небьюлы" удостаиваются произведения, наиболее гармонично сочетающие интересные фантастические задумки и прекрасное литературное исполнение. Иначе говоря, роман, награжденный "Небьюлой", может и не быть самым популярным среди читателей, однако достоинства его столь велики, что он безусловно заслуживает высокой профессиональной оценки. В конце концов, эту премию присуждают сами писатели, – а кто, как не они, знают, какие качества должны быть присущи первоклассной фантастике?

Действительно, кто? В "Энциклопедии научной фантастики" Питера Николса о премии "Небьюла" говорится: "Некоторые критики утверждают, что премия эта временами отражает политическую конъюнктуру в той же степени, в какой и литературную… И хотя "Небьюла" иногда присуждалась значительно более спорным, экспериментальным произведениям, которые никогда бы не получили "Хьюго", чаще всего между премиями не было и нет существенной разницы. Можно было бы ожидать, что "Небьюла", присуждаемая в соответствии с мнениями писателей-профессионалов, отдает должное высоким литературным достоинствам произведений, но совершенно не очевидно, что это действительно так". И далее говорится, что многие рассматривают награждение премиями скорее как рекламное действо, нежели как последовательную взвешенную оценку значимости тех или иных произведений.

Даже Роберт Силверберг в своем предисловии к 18-му выпуску антологии "Премии "Небьюла" (1983) писал: "В целом ряде случаев вручение премии именно тем произведениям, которые их получили, казалось искушенному наблюдателю совершенно неожиданным и объяснимым только с точки зрения теории вероятностей".

Другие высказываются еще более прямо. В номере "Бюллетеня SFWA", посвященном 21-му присуждению "Небьюлы", Норман Спинрад поместил платное рекламное объявление на целую полосу, озаглавленное "К вопросу о литературных принципах и авторской гордости", которое содержало следующий драматический пассаж:

"ПРИНИМАЯ ВО ВНИМАНИЕ, что в течение долгого времени премии "Небьюла" присуждались как шедеврам, достойным преклонения, так и тривиальной конъюнктурщине, не следуя никакому последовательному литературному критерию, который я мог бы хотя бы понять, не говоря уже о том, чтобы одобрить

Я пришел к убеждению, что "Небьюла" это лишь часть проблемы, а не часть ее решения.

И поэтому я заявляю, что снимаю все свои будущие работы с конкурса на получение "Небьюлы".

На решение Спинрада решающее влияние оказало то, что его роман "Дитя удачи" не дошел до финального голосования. Спинрад заявил, что "литературные стандарты Ассоциации в целом настолько сильно расходятся с моими собственными, что принять в будущем "Небьюлу" было бы с моей стороны проявлением циничного лицемерия".

Приносит ли "Небьюла" вред делу Ассоциации? (А именно – борьбе за получение ее членами-писателями больших возможностей, уважения и денег?) И не должна ли Ассоциация прекратить ходить вокруг да около и просто отменить присуждение премии?

Давайте разберемся в этом вопросе.

О премиях спорят. Кандидаты, произведения которых не дошли до финального голосования, нападают на тех, кому удалось так или иначе пробиться в финал. Проигравшие голосование нападают на тех, кто победил. Не-кандидаты во время священного финального голосования обстреливают всех вышеперечисленных или кричат, что весь процесс фальсифицирован и отвергают его как лишенный смысла и корректности.

Премии провоцируют не просто споры, они порождают зависть, злобу, неспособность мыслить, приводят к крушению надежд, рождают жажду мести, неудовлетворенность и головную боль. Кроме всего прочего, премии сеют несправедливость. Снова и снова они напоминают нам, что Вселенная – и даже ее малая часть, которой, как считается, мы в состоянии управлять – вовсе не обязательно улыбается тем, кого мы считаем талантливыми, смелыми, достойными. Каждый, кто не увенчан лаврами – проигравший, а проигравший…. это проигравший. Вселенная издевается над ним. Зрители хихикают. А победители – черт бы их побрал! – тайно злорадствуют. (Или мы подозреваем их в этом).

Почему же тогда мы так держимся за присуждении премий? С точки зрения психологии ответ очень прост, и он состоит из двух частей. Во-первых, люди эгоцентричны, они жаждут самоутвердиться. Во-вторых, люди испытывают необходимость овеществить это самоутверждение. В результате появляются премии. Нобелевские. Пулитцеровские. "Оскары". "Тони". "Эмми". И так далее, до бесконечности. (Может быть даже – до тошноты).

Плохо у тебя с логикой, может сказать противник разыгрывания литературных призов. Ты же не будешь оправдывать необоснованное посвящение в рыцари на том основании, что все равно нужно кого-нибудь посвящать. Если ты все-таки собираешься раздавать премии, надо делать это справедливо. И, вдобавок к тому, ты не рвался бы защищать любые призы – и, в частности, эти премии, – если бы тебе хоть раз самому не посчастливилось выиграть пару роскошных дверных пружин…

Само собой. Было бы неискренне утверждать обратное. К тому же, тем, кто не получил приза, легче этот приз высмеивать. И, безусловно, процесс соревнования должен быть справедливым, насколько это возможно. То есть:

1. Критерии присуждения премии должны быть четко определены и понятны. Нобелевская премия по стрельбе из сарбакана не должна присуждаться тому, кто палит из гранатомета.

2. Те, кто присуждает премии, должны хоть немного разбираться в области, в которой они работают. Парашютисты не должны выносить суждения о спелеологах – по крайней мере, не о замечательных достижениях в этой области – и наоборот.

3. Все участвующие в конкурсе работы должны превосходить некоторый минимальный уровень, чтобы их могли заметить те, кто будет потом присуждать премии.

Роман, не опубликованный из-за того, что его автор не в состоянии написать законченное предложение, не должен претендовать на премию за смелый авангардизм наравне с произведениями типа "Пробуждения Финнегана" Джойса или "Очереди" Владимира Сорокина.

Все это понятно и ежу. Камнем преткновения обычно является другая составляющая уравнения: литературный вкус членов жюри.

А вкус у всех судей разный. Он зависит от того, каких авторы ходят у них в друзьях, от умения одеваться, воспитания, образования и, в некоторой степени, от физического и эмоционального состояния в день голосования (с похмелья, в замешательстве, в хандре, в тревоге или в приподнятом настроении). И если судьи демонстрируют вкус отличающийся от вашего достаточно часто, чтобы возбудить вашу злобу, в один прекрасный день вы, как Норман Спинрад в своей рекламе, объявите премию не заслуживающими доверия – и, следовательно, бессмысленной.

Однако, на тот случай, если вы желаете каким-то образом довести до конца борьбу за премию, вы посылаете на предсказуемо безвкусный заключительный банкет клоуна, который мог бы принять премию в том маловероятном случае, если болваны из жюри на сей раз проголосовали правильно и дали вам эту идиотскую премию, которую вы одновременно заслужили и не заслужили – заслужили, потому что вас так много раз оставляли без внимания, а не заслужили, потому что борьба за лавры в искусстве всегда несостоятельна. Это хорошо знает каждый, кто хотя бы раз оставался вне списка лауреатов из-за того, что его произведению уделили недостаточное внимание или отвергнуто в пользу другого, менее достойного.

Если вы вдруг выигрываете, посланный вами клоун сможет прилюдно отказаться от приза и выразить свое пренебрежение всем процессом.

А если вы проигрываете? Что ж, оказав честь церемонии награждения своим присутствием, вы – или ваш представитель, – можете отправиться в ближайший бар и переваривать там ваш зеленый виноград в окружении придерживающихся того же мнения другими клоунами. Ваше поражение однозначно подчеркнет обоснованность вашего презрения.

Но давайте будем откровенны. Как и многие другие, я несколько раз представлял себя в этой шутовской роли. Не часто. Но несколько раз да, было, и когда это происходило, я всегда чувствовал, что такое публичное проявление моей возвышенной эстетики и бескомпромиссной честности будет так же полезно, как погасший маяк, для всех тех, кто занимается самообманом и верит, что их премии чего-нибудь стоят.

В самом деле, просматривая список лауреатов премии "Небьюла" последних лет, я вижу десяток романов, за которые я не голосовал и, наверно, в три раза больше рассказов, которые премии не получили, но произвели на меня не меньшее впечатление, чем из более удачливые конкуренты.

В 1975 году я голосовал за "334" Томаса М.Диша, а не за "Обездоленных" Урсулы Ле Гуин. Мне очень нравится Ле Гуин, но я уверен, что настоящий профессионал убедительно доказал бы, что из этих двух произведений "334" Диша является более фундаментальным, сложным, волнующим и новаторским, и если бы члены SFWA признали его лучшим романом, они едва ли имели бы основания стыдиться.

Что ж, это было давно. А как насчет более поздних лауреатов? Не получилось ли так, что присоединив почти 700 новых членов, SFWA снизила общей уровень компетентности? Разве не похоже, что с некоторых пор фактор "воинствующей бездарности" начал влиять на присуждение премии?

В моменты раздражения, признаюсь, я сам передавал этот отвратительный слух. Как корпорация, члены SFWA неизменно голосуют за произведение, которое их наиболее глубоко задевает, – либо потому, что автор заслужил большое уважение, требующее всеобщего признания, – либо потому, что само произведение добросовестно разрушает основы.

Роберт Силверберг в течение 5–6 лет создавал настолько хорошие работы, что Ассоциация была вынуждена признать его заслуги и в 1971 году он получил премию за роман "Время перемен", – который, по мнению многих, уступает другим достойным упоминания работам Силверберга этого периода. И я бы назвал роман Урсулы Ле Гуин "Левая рука Тьмы" как пример произведения, которое было удостоено премии за его бесспорные литературные достоинства.

Первый пример, возможно, демонстрирует уязвимое место в процессе присуждения премий. Не должна ли книга выигрывать только вследствие присущих ей достоинств, а не репутации ее автора? Хотя я бы все же не согласился, что это слабое место является смертельным для признания правомерности присуждения премий. Кроме того, если бы какая-нибудь выдающаяся работа появилась в то время, чтобы бросить вызов равнодушному Силвербергу, она могла бы победить. (Я тогда выбрал, между прочим, "Оселок небес" Урсулы Ле Гуин, но в этом романе, как бы он не был хорош, ясно видны переклички с некоторыми темами и методами Филипа К.Дика).

Утверждаю ли я, что ошибки никогда не совершаются и новаторским работам всегда воздают должное, когда они рассматриваются на соискание "Небьюлы"?

Нет. Награждение – это процесс, совершаемый людьми, он может приводить к ошибкам и злоупотреблениям. Тем не менее, "Небьюла" всегда отражает вкусы значительной части SFWA. Если выигрывает плохая книга или уступающий другим рассказ, почти немедленно начинается процесс самоисправления. Люди кричат об одурачивании. Пишут письма. Начинаются дебаты. Появляются обзоры, печатаются статьи с анализом. В наиболее экстремальных случаях несколько членов SFWA публично заявляют о том, что навсегда бойкотируют присуждение премий. (Так поступил Норман Спинрад, и я испытываю к нему симпатию за пренебрежение знаками почета и завистливое восхищение дерзостью, которую он продемонстрировал своим платным объявлением).

Лауреаты – это "жестяные утки". По живописному наблюдению одного из победителей 1988 года, их вытаскивают в "зону обстрела", где они прыгают голые у всех на виду – во всей красе своих морщин, шрамов, складок, двойных подбородков (и, конечно, бесспорных достоинств), увеличенные в десять, сто, тысячу раз. Если победившее произведение действительно никуда не годится, – по крайней мере, по одному из возможных критериев, – можете быть уверены, что вы услышите о его недостатках во всех самых сокрушительных подробностях.

Между прочим, чтобы действительно замечательные работы не проходили незамеченными, SFWA создала жюри премии "Небьюла". Семь его членов стараются оценить столько, сколько могут, произведений, вышедших в данном году. Жюри может добавить для финального голосования по одному произведению в каждой из четырех категорий. Оно довольно часто так и делает, чтобы исправить несправедливость с позиций эстетики, возникающую иногда из-за выбора, основанного на широкой популярности.

Помешать достойному произведению попасть в список для голосования может помешать многое. Ограниченная доступность изданий в твердой обложке. Национальность автора. "Мрачность" темы. Стиль.

Единственными неамериканцами, удостоенными "Небьюлы", были британцы Брайн Олдисс, Майкл Муркок и Артур Кларк. Большинство членов SFWA считают Кларка почетным американцем – благодаря его раннему появлению в наших журналах фантастики, его интернациональному статусу, как ученого, и его роли в производстве фильма "Космическая одиссея 2001" (кино – это такое же американское явление, как бейсбол, яблочный пирог и кража со взломом). Олдисс и Муркок стали лауреатами "Небьюлы" более 20 лет назад.

Почему Станислав Лем не получил "Небьюлу"? Почему не получил ее Борхес? Братья Стругацкие? Итало Кальвино? Йозеф Несвадба? Анджела Картер? Возможно, из-за ограниченной доступности произведений этих авторов, но скорее потому, что многие члены SFWA редко понимают вещи, написанные в традициях, отличных от привычной фантастики, мало читают что-то кроме стандартного круга произведений (ежемесячные американские журналы и пейпербэки) и откровенно не любят "непонятную чепуху", которую пишут писателями иностранного происхождения. Это оглушительный удар по SFWA. То, что наша организация называется Ассоциацией писателей-фантастов Америки, не сильно нас извиняет, – в особенности потому, что мы получаем членские взносы от писателей из более чем десяти стран.

Летом 1986 года Чарльз Шеффилд опубликовал в "Бюллетене SFWA" эссе, в котором перечислил все когда-либо услышанные им причины отменить премию "Небьюла". Выглядел этот список так:

1) "Небьюла" не нужна, потому что в фантастике и так уже чересчур много премий.

2) У настоящих писателей нет времени, чтобы много читать и рекомендовать в номинации произведения других авторов.

3) Передовые писатели считают эти премии "золотыми медалями специальной олимпиады в литературе" (моя любимая придирка).

4) Премии "Небьюла" не удается представить настоящие достижения в своей области.

5) Риторический вопрос Шеффилда: "Если бы этой премии не существовало, нужно ли было бы ее придумывать?"

Шеффилд небезосновательно отметает всю эту критику: "Нам нужна "Небьюла" по одной простой причине: нет ни одной другой награды (включая Мемориальный приз Джона Кэмпбелла), которая присуждалась бы за литературные достоинства научно-фантастического произведения не маленькой группой отдельных судей, а организацией писателей-фантастов, включающей семьсот (а теперь и всю тысячу) членов. И этот факт перевешивает все возражения, которые есть против этой премии".

И как я всюду говорил, "Небьюла" представляют из себя то, что из нее делают члены SFWA. Мы должны обвинять себя, если она нас разочаровывает. Мы должны благодарить себя, если мы горды ее лауреатами. Каждый писатель, даже наиболее плодотворно работающий, обязан либо бороться за их отмену, либо работать для достижения очень маловероятной, очевидно безнадежной цели – их усовершенствования. Я все же верю в это, и хотя я начинаю думать, что, может быть, SFWA должна спонсировать два комплекта премий – прежний (за научно-фантастические произведения) и второй (за фэнтези), при этом писатели сами решают, в какую группу следует отнести их произведения, – меня, в общем-то, устраивает и существующая система.

В заключение расскажу одну правдивую историю. Весной 1974 года две моих повести должны были участвовать в финальном голосовании. Я печатал рассказы в течение неполных четырех лет, и выдвижение моих работ на конкурс заставило меня витать в облаках.

В это время я преподавал композицию и литературу в университете Джорджии в Афинах, а один из моих друзей учился на юридическом факультете. Я, светясь простодушной гордостью, рассказал ему, что два моих рассказа претендуют на получение премии "Небьюла". "Небус?" – переспросил он. "Небьюла", – ответил я и детально объяснил, что из себя представляет эта премия и почему это так важно.

Мой друг уставился на меня. Лицо его начало подергиваться. У него начались приступы громкого смеха. Каждый раз, когда он перехватывал мой взгляд, приступ смеха, если он начинал затихать, овладевал им снова. Я смотрел на него с изумлением. Наконец я понял смысл и причины его смешливости и тоже начал смеяться. Он не имел в виду, что "Небьюла" – это "золотая медаль специальной олимпиады в литературе". Просто перед лицом вечности моя забота о шансах двух моих безвестных рассказов выглядела… комично.

Пер. по изд.: Amazing Stories, April 1989

Публикуется со значительныыми сокращениями

Перевод (C) Андрей Чертков, 1994

СИДОРКОН-94: Подступы к осмыслению

Роман АРБИТМАН (Саратов):

Здравствуйте, Сергей и Андрей!

Спасибо за "Оберхам". Прочитал в тот же день. Мне кажется, что материал под названием "Стенограмма заседания" очень плох и не заслуживает включения куда бы то ни было. Не смешно и, главное, не к месту. Что касается всего остального…

Дневник Николаева, занявший центральное место в номере, бесспорно, заслуживает внимания. Но. При чтении меня не оставляла мысль, что я читаю личное письмо Андрея Николаева, не предназначенное мне. Было некоторое чувство неловкости, словно я заглянул тебе за спину в тот момент, когда ты делился со своим другом впечатлениями о прошедшем.

Если ты, Андрей, это ощущение читателя запланировал, то тогда твой замысел вполне удался. Мне кажется, что ты весьма верно (хотя и в нескольких местах поверхностно – скорость, скорость…) передал общую атмосферу кона. Тебе даже удалось изобразить меня человеком пьющим, что сильно повышает мои акции в глазах фэндома.

И еще (чтобы больше не касаться). О "Страннике". Мне кажется, что сейчас любые споры об этой премии (голоса "против" или даже агитация "за") роняют наш корпоративный престиж. Премия есть. Занимает она такое-то определенное место. Все обиды или оправдания низводят фантастическое дело, которому мы служим (прошу простить за высокий штиль!), до уровня окололитературной тусовки. И мне, как критику, становится душно в этой атмосфере мелких обид и упреков и хочется въехать куда-нибудь в нефантастическую область и всю оставшуюся жизнь писать, например, о постсоветском детективе, или о любовном романе. Или _только_ о творчестве моего любимого Вити Пелевина, чей неприезд (в контексте всех этих споров) делает его позицию выигрышной необычайно.

Не надо нам самим казаться хуже, чем мы есть на самом деле. Мы лучше на самом деле. Ведь ясно же, что мы работаем не для того, чтобы получить из рук хороших людей несколько сот грамм качественной бронзы. Не надо путать причину и следствие. "Я вас умоляю" (цитата, не помню только из кого. Кажется, из монтера Мечникова. Или из Хасбулатова).

Теперь снова об "Оберхаме".

Статья А.Легостаева "Дельный совет". Вы, товарищ Легостаев, убедительно доказали, что писания отечественных авторов, получивших "Улитку", имеют отношение к сов. действительности. Этим-де и чрезвычайно похожи друг на друга. Предлагаю еще один критерий сходства: все авторы произведений-лауреатов когда-нибудь ели огурцы. Свежие или соленые.

Статья А.Привалова о голосовании на "Интерпрессконе". Меня в А.Привалове (как и его друге из г. Москвы А.Свиридове) подкупает незатейливо-снисходительное отношение к публике на "Интерпрессконе". Отношение очень в духе советских вождей, которые считали народ безмозглым объектом пропаганды, и были уверены, что эту бестолочь легко загипнотизировать _чем_ угодно. Возможно, я пристрастен. Но мне кажется величайшей космической глупостью ставить в упрек авторам нормальное желание, чтобы читатели прочитали их творения и САМИ сделали вывод, хороши они или плохи. Или, по мнению А.Привалова и А.Свиридова, человек, получивший в руки книжечку в светло-синей (или там разноцветной) обложке, уже был обречен (загипнотизирован, зомбирован, принужден?) остановить свой выбор именно на этом произведении? Особенно восхитили меня суждения уже упомянутого А.Свиридова в № 4 (кажется) "Фэн-Гиль-Дона" по поводу д-ра Р.С.Каца. Оставим в стороне хамский и бестактный намек на кончину профессора (слухи о смерти которого, разумеется, сильно преувеличены!). Свиридов довел дурноватые суждения А.Привалова до абсурда, обвинив вашего покорного слугу в том, что любой желающий мог получить у меня книгу, включенную в список. Правильнее, конечно же, было читателям книг вовсе не давать, предполагая, что на них сойдет каким-то образом дух святой и они сами, без чтения, все сообразят. По принципу: "Я книги товарища Каца не читал, но скажу…"

М-да, господа Привалов и Свиридов – большого ума мужчины. Впрочем, и с моей стороны, разумеется, не многим умнее сейчас писать все эти строки. Безумие подобных господ тем и ужасно, что затягивает. И ты уже, сам того не замечая, начинаешь оправдываться в том, что никогда в жизни не ел мыла и не служил в гестапо. Бррр. Кретиниссимо. Вроде бы плевать: пусть, если хотят, считают, что угодно. Но дурацкие чувства (собственного достоинства или что-то вроде этого) вынуждают вступать в дурацкий спор. Или, может быть, авторы подобных суждений полагают, что честное нормальное соперничество как бы бесчестно априори? Если в этом есть какая-то сермяжная правда, то согласен в следующий раз вообще отказаться от борьбы – от "беззастенчивого рекламного прессинга" и вообще просить номинационную комиссию не включать моих статей в список. Иначе в самом деле может сложиться идиотское впечатление, будто я занимаюсь своим делом "для дяди". Хотя, как известно, я этим занимаюсь для денег.

Роман Арбитман

Валерий ОКУЛОВ (Иваново): «ИНТЕРПРЕССКОН»: ЧАСТИЦА «ИНОЙ ЖИЗНИ»…

«…А все же странным было это действо, донельзя, до фантасмагоричности странным…»

Так начинает свою статью "Интерпресскон, Странник, Бронзовая Улитка…" ("КО", 24.05.94) Людмила Нукневич из Риги. А затем задает вопрос "Что останется в активе конференции? Если оставить безумно дорогую по нынешним временам возможность творческого общения…и приятность акции парада награждения победителей?"

"– …Не знаю…"

Но вот Андрея Анатольевича (для тех, кто не понял – Николаева) никакие сомнения не тревожат:

"Сколько прекрасных людей вокруг… Предстоит провести вечер в приятных беседах… Прекрасная все-таки штука "Интерпресскон", я без устали молюсь за Сидоровича… Сколько любимых лиц, сколько прекрасных встреч и содержательных разговоров… Встречаются старые знакомые… Реализуются три месяца напряженной работы, мечтаний, тщательного планирования мероприятий…"

Э-эх, господа, мне бы ваши заботы!

Позволите ли вы мне, любителю фантастики из "глубинки" России, сказать пару слов о "Сидорконе", "Страннике", да еще пару слов о жизни вообще!..

Понимаете ли вы, как все изменилось вокруг? Или в своем узком кругу "иной жизни" даже не замечаете изменений, приводящих в ужас тех, кого они непосредственно касаются?

Саше Сидоровичу, проводящему кон за свой счет, действительно будут не совсем понятны заботы инженеришки по добыванию всего-то пятидесяти долларов (а ведь это его месячный доход…)

Но "Интерпресскон" – для профессионалов! Но и тут: печатающийся регулярно Андрей Михайлович не поймет забот какого-то (не только провинциального, а даже и питерского) "писателишки", пытающегося пристроить свой (быть может, даже и неплохой) рассказик…

Господа, вы же видите, что на прилавках и лотках (даже у вас, в Питере)… А у нас же российской фантастики нет (почти нет!).

Журналы трудно найти даже в библиотеках, да и ходить туда просто некогда…

Любящий фантастику до благородного безумия, но не умеющий на ней заработать, я так и не прочел до сих пор ни "Гравилет…", ни "Иное небо", ни "Историю советской фантастики". Где и как их взять? Это не раньше, теперь и других забот хватает…

Меняются времена….

Читаем американцев! Да уж лучше их, чем "Монахов под луной"!

Три года назад я восхищался рассказами Андрея Столярова! Амбициозный Андрей Михайлович, претендующий на роль мэтра и судьи последней инстанции, мне не интересен… Пусть он получает "Странников" хоть каждый год!..

Что до призывов к войне, так видно вам, господа, хорошо, но скучновато живется, если хочется чего-то "остренького"!

"Мир российской фантастики", создаваемый А.М. и Кo "Ведущие фантасты России", настораживает… Я бы "неторжественно" пожал руку Саше Щеголеву, высказавшему свои опасения в прениях. Только вот боюсь, Александр руки какому-то "любителишке" НФ так просто не подаст…

Э-эх, господа, оставьте вы ваши игры"! Пишите! Больше да лучше! И как можно оригинальнее, не равняясь даже на "Живого Бога, всеми без исключения признаваемого таковым"!!!

Валерий Окулов

Николай ГОРНОВ (Омск):

Привет, Сережа! Привет, Андрюша!

Ребята, я слишком люблю вас (в хорошем смысле слова), чтобы не отозваться на вторую молодость фэнзин-динозавров. Но вот писать очень не хотелось. И дело даже не в отсутствии времени, а в невозможности сформулировать что-либо достойное публикации даже двухсотенным тиражом. Не хочется обманывать своих бывших читателей, которым "Страж-Птица" приносила немало приятных минут.

Но все же несколько нелицеприятных мыслей я затаил. Пусть будет правда-матка. Этак, по-старинке. С оттяжкой, с плеча. Как в старой доброй "Страж-Птице".

Итак, мнение. Сначала о журнале. Прекрасный, слов нет. Говорю со всей ответственностью, как коллега по цеху. А фотомонтаж вообще мечта. Пальчики оближешь! Я, как идиот, открываю на любом месте и балдею. Просто слюнки сглатываю. Завидую – страшно! Мне бы три года назад компьютер и видеокамеру… Все бы поиздыхали! Да что там говорить… мечты идиота. А ведь сколько интересного безвозвратно потеряно! Я когда смотрю видеоматериал с прежних "Сидорконов", желудок сводит от злости – не то они снимали, уроды, не то! Так можно конкурс Чайковского снимать, но не Сидоркон.

В общем, ребята, как на духу: красивый сделали журнал, но почти бестолковый.

А знаете почему? Знаете, но не хотите в этом сознаваться. Говорите, что затронули много животрепещущих тем. Да, согласен. Вы даже сделаете второй номер… И им закроете все эти темы. По-хорошему, все можно закрыть одной аналитической статьей в каком-нибудь "Интеркоме". Да и этот материал хорошо бы вписался туда же. Отдельным блоком. Если конечно выбросить процентов сорок попутного материала (статья Арбитмана и подобное).

Согласен, Сидоркон – мощный импульс. После него хочется оставить свой след в фэн-прессе. Сам этим грешил. Но по собственному опыту знаю – после такого запойного творческого полета приходит похмелье. А далее – пустота. "Оберхам" первого созыва умер после четвертого номера. "Второй созыв" торжественно скончается на магической цифре "два". И не надо со мной спорить. Я знаю, что говорю. Конечно, будет еще Сидоркон-95, а с ним (чем черт не шутит!) еще один "Обер" "нового поколения". Ребята, у нас уже есть один перманентно живущий журнал (не будем тыкать пальцем). Тогда уж пусть хоть название будет другое. А еще лучше – ежегодник. А что, клево! Оберхам представляет Сидоркон-95, 96, 97… Далее по обстановке.

Настроен я, как видите, весьма критически. Может, это просто сегодня, а завтра буду думать несколько иначе. Бог весть, но я не со зла. Пишу, что думаю. Уж очень неоднозначные мысли приходят по поводу тем, поднятых в номере, да и по поводу самого кона. Дистанция растет и все видится уже несколько в ином свете.

Мне, кстати, очень понравился твоя статья, Андрюша. Цепляет как-то. Своеобразный личностный подход. Почти интимная подача материала. Словно сидим с тобой за рюмкой чая, и ты рассказываешь. Клево! Буду перечитывать. Вспоминать.

Остальная часть (за исключением статистики по премиям) – пинки по мертвому ослу, то бишь по "Страннику". А стоит ли? Помните, что сказал небезызвестный Пелевин Б.Стругацкому, когда последний представлял его своему семинару на Сидорконе-92? "Пусть мертвые сами хоронят своих мертвых, а я буду копать в другую сторону". Витя злой, циничный, но очень умный человек. Теперь-то даже мы почувствовали этот трупный запах. Пусть они хоронят себя сами. Но, вообще говоря, доклад Столярова опубликовать стоило. А под статьей "контры" Щеголева я бы подписался и сам. ("Здорово, смело, жалко что один!" Фадеев, "Молодая гвардия"). Что же касается пресловутого "Странника", то время покажет и расставит. Не будем торопиться – у нас впереди вечность. Пока же это напоминает мне акт коллективной мастурбации "группы товарищей". Причем с примесью эксгибиционизма. Чтоб и публика посмотрела на этот акт самоудовлетворения. И пусть извинит меня уважаемый Борис Натанович. От того, что он участвовал, я не стал его уважать меньше. Да и более того, тот самый Андрей Михайлович, которого фэны могут сделать в ближайшее время жупелом кондового реваншизма и мишенью лубочно-дебильного остроумия в духе "Фэн-Гиль-Дона", по-прежнему мной любим и уважаем. Он, во всяком случае, честен и последователен в своих действиях. Остальные идут на поводу. Писатели они или нет – опять же рассудит время. Я лично читаю с удовольствием произведения всех членов жюри "Странника" и впредь буду читать все новые вещи, до каковых дотянутся руки.

Вот такое мое мнение. Это не примирительный пассаж – "ребята, давайте жить дружно!" – это призыв не принимать все так близко к сердцу.

Что же до самого "Сидоркона", который раньше тоже был "частицей моей жизни"… Я долго анализировал свои впечатления и понял наконец: я умер. После смерти "Страж-Птицы"* во мне умерло все, что было с ней связано – Саша Диденко, Николаев (город), моя котельная, где писалась "СП", фэндом с его "кипучей" жизнью. И там же, на том берегу реки Стикс, остался Сидоркон. Мое нынешнее состояние можно назвать "послежизнь". Она не лучше и не хуже. Она просто другая. Обратного хода нет. "Харон обратно не перевозит" (С.Стульник). Поэтому все, что было в Питере, для меня как deja vu. Как сон. А сон он и есть сон. Впрочем, не я один такой. Там таких зомби была ровно половина. Смотр ходячих трупов. Герои эпохи расцвета фэндома в период ранней перестройки. Сборище моральных и физических калек. Одна группа "Федоров, Завгородний, Цицаркин" стоит целой кучи поминальных свечей. Какие люди, какие характеры – просто легенды! А Чертков? Это же надо видеть своими глазами! Один несознательный журналист в середине восьмидесятых назвал его "гадким утенком". Мы посмеялись над точностью аллегории и были уверены, что из него-то точно вырастет прекрасная гордая птица-лебедь. И вот результат. Только, увы, не лебедь. Скорее уж птица-секретарь. Самовлюбленная, напыщенная, важная. Можете процитировать ему эти строки. Авось еще не все мозги Ютанову на хранение отдал. Может, задумается. Хотя вряд-ли. Скорее, руки больше не подаст. А жаль. Хороший был парень Андрюша Чертков.