355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Фомин » Пастырь Добрый » Текст книги (страница 24)
Пастырь Добрый
  • Текст добавлен: 5 апреля 2017, 16:30

Текст книги "Пастырь Добрый"


Автор книги: Сергей Фомин


Жанры:

   

Религиоведение

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 57 страниц)

На «Понедельниках». Клеопатра Иванова

Батюшка весь был любовь. Бывало придешь к нему чем–нибудь расстроенная или с большим сокрушением о грехах, и как войдешь в комнатку, так и разрыдаешься. А Батюшка посмотрит на тебя ласково–ласково и спросит: «Ну, что с тобой, голубушка?» А ты и слова промолвить не можешь от слез и только еще сильнее разрыдаешься. Тогда Батюшка подойдет к тебе, обнимет, прижмет к своей груди и начнет целовать твою голову, лоб и щеки, точно лаской своей хочет он заглушить в тебе горечь твоего переживания, а глазами своими любящими точно хочет прочесть в душе причину этой горести, а сам все спрашивает: «Ну, что с тобой, дорогая, скажи мне». И чувствуя такую сильную любовь к тебе грешной, хочется высказать Батюшке все наболевшее, хочется раскрыть свою душу, как она есть, без прикрас, со всеми язвами, но вместо того только вздохнешь тяжело и, рыдая, прижмешься к Батюшке, да так и замрешь у него на груди. И Батюшка тоже как бы замрет вместе с тобой. Видно, в тот момент он молился, и сразу легко и радостно станет на душе, точно и горя у тебя не было. Взглянешь на Батюшку веселыми глазами, с благодарностью. Батюшка поймет тебя и скажет: «Ну, теперь расскажи, что с тобой было?» Стало быть Батюшка уже знает, что не стало твоего горя, что он тебя «разгрузил», и сам весь засияет от радости. Расскажешь ему все и, получив благословение и просфорочку, или яблоко, или листок духовный, или иконочку, летишь как на крыльях.

   Как–то написала я ему в Верею, что его Краткое правило очень трудное. А Батюшка в ответ написал, что младенцам духовным, таким шаловливым баловницам прежде всего надо поучиться слушаться отца духовного и маму, и тогда это правило легко покажется.

   На Маросейке мне как–то все сразу родным стало: и храм, и сестры, и оба священника, и Батюшка, и о. Сергий. Меня позвали петь на клиросе, а потом стали звать и на квартиру, «на понедельники». Сначала мы собирались возле передней в комнатке, а когда народа стало больше, перешли в столовую. Незабвенные это беседы! Бывало, чтобы никому не мешать, заберешься под стол и вперишь взгляд в Батюшкино личико: оно было такое сияющее, когда он говорил, что глаз отвести не хотелось. На этих «понедельниках» ярко и характерно рассказывал Батюшка разные случаи из жизни его духовных детей: дурным примером предупреждая нас от греха, а хорошим научая добру. Евангельские слова Батюшка говорил точно свои собственные.

   Пришла я как–то на «понедельник», с искренним желанием работать Богу, не обращая внимания на укоры людей, не желая рисоваться в их глазах, желая делать одно добро. Я еще не знала, как это трудно. Можете вы представить себе мое разочарование, когда я услышала чисто женские мелочные споры и ссоры, ничего общего не имеющие с идеалом любви и всепрощения, о которых твердил Батюшка. Мне было так больно, что я горько заплакала и сказала: «Батюшка, да что же это?» Батюшка весь сжался в клубочек и обратился к сестрам: Видите, как вы младенца духовного смутили, будет вам ссориться, любите друг друга и прощайте всё. Ну, одна сказала, а другая бы смолчала, не всякое лыко в строку. Ты нервная, а она еще нервнее. Заботьтесь друг о друге. Вот некоторые стремятся в монастырь. А я хочу, чтобы у нас БЕЛЫЙ монастырь был, чтобы не было дрязг и женских мелочных ссор, чтобы в душе у каждой был монастырь. Ведь стенами от греха и окаяшки не отгородишься. Яшка и окаяшка больше всего нашему спасению мешают. Любви и смирения в нас нет, – скорбно сказал Батюшка. – Вы все говорите: «я», да «я». А разве вы забыли, что «я» последняя буква в алфавите? Смиряйте себя во всем. Смиряяй себя, вознесется. Никогда не садись на первое место, иначе со стыдом должна будешь уступить место. Смиряясь, носите тяготы друг друга, тако исполните закон Христов. Любите друг друга, а любовь состоит в том, чтобы мы поступали по заповедям Божиим. Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими. Мы теперь – дети Божии, но еще не открылось, что будем. И так подвизайтесь войти сквозь узкие врата. Прошу вас: не осуждайте друг друга. Если кто видит брата своего согрешающего, пусть молится о нем. Как можно осуждать, когда я сам в тысячу раз хуже другого. Кто скажет: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец, ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? Мы имеем от Него заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего.

   Нужно было видеть Батюшкино личико – такое лучезарное, светлое, и какой был уверенный и искренний его голос: «Господи, кто же может спастись? Неужели мало спасающихся?» – спросили Апостолы. Вижу я на ваших лицах тот же вопрос. «Не бойся, только веруй и спасена будешь», – сказал Господь, и я вам тоже говорю. Вера – великое дело. Твердо веруй в Бога, и все сможешь одолеть – и духовные препятствия, и скорби, все понесешь безропотно». Батюшка пояснил и главу о Страшном Суде и заканчивал: «Каким же должно быть нам, ожидающим и желающим дня пришествия Божия? Ожидая сего, потщитеся явиться пред Ним неоскверненными и непорочными в мире». И мы расходились с обновленными душами, с запасом духовных сил на всю неделю, до следующего такого же благодатного «понедельника».

   Однажды, незадолго до смерти Батюшки, пришла я к нему с иконкой перенесения мощей святителя Алексия и просила благословить меня ехать в деревню. Он поглядел на меня внимательно и сказал: «Хоть я и не митрополит, а человек Божий Алексей, но что мне пора умирать, это верно. Хорошо, что ты мне напомнила, что я зажился. А вот тебе от меня просфорка и Державная Божия Матерь. Она сохранит тебя от всякого зла». И, благословив, отдал мне и «перенесение мощей» обратно. Я спросила: «Что вы, Батюшка, живите, Господь с вами! Простите меня грешную». – «Приедешь хоронить меня… А, может, и мое тело по каким–либо причинам перенесут с кладбища на кладбище. Устами младенца говорит сама истина».

   Все так и случилось. Он умер 9 июня, и мы все вместе, получив телеграмму, выехали на похороны. Хоронили его на Лазаревском кладбище, а через несколько лет перенесли на Введенское.

   Один раз Батюшка долго держал мою голову, сжав своими руками, и все приговаривал: «Не болей так за других душой, помни: тебе самой придется очень тяжело хворать». Я ответила: «У меня и так туберкулез». – «Это скоро пройдет, а ты и не предполагаешь, как тяжело будешь болеть головой». И, помолившись со слезами, благословил меня. Да, я не знала, что через несколько дней после его смерти заболею нервным расстройством.

   В большие праздники и по воскресеньям после обедни Батюшка посылал меня «на верх», на квартиру разливать чай духовенству и рекомендовал меня им: «Вот младенец духовный!» И всегда они с лаской желали, чтобы я осталась такой, как была.

   Батюшка весь был любовь. Как бы он ни устал, как бы ни торопился, всегда находил время ободрить и утешить приходящих к нему. С необыкновенной любовью совершал он Литургию, часто плакал, и это передавалось всем молящимся в храме, и все стояли и молились усердно, несмотря на тесноту.

   «Любите друг друга», – вот основное, что внушал Батюшка. «Иго Божие благо, и бремя Его легко есть. Помните это и смиряйтесь во

   всем».

   Усталые, голодные, плохо одетые и обутые мы ежедневно до службы и после нее спешили в храм, чтобы быть с Богом. Материально у нас не было почти ничего, но как много было сил духовных! Поразили пастыря, и рассеялись овцы, не стало уже того единения душ, той духовной поддержки, что была в храме. Куда ни придешь, везде чужая, нет руководства духовного, остались только случайные исповеди.

   Помню, после смерти Батюшки многие не хотели его сына признавать за продолжателя его дела. А ведь Батюшка всегда говорил: «Если Господь Бог даст ему сил и здоровья, то он будет больше меня. Не капризничайте, не огорчайте его!» И вот я вижу сон: наш храм, открыты царские врата и Батюшка дает крест, и вдруг он превращается в о. Сергия, потом снова стоит сам. Этим сном, конечно, Батюшка хотел показать, что он него сын – одно.

   Как–то после именин видела я сон, будто рассказываю Батюшке, как я довольна своими именинами. В церкви мы пели акафист или канон Божией Матери на распев, после этого все пошли ко мне домой. Откуда–то появился и Батюшка. Сел среди нас и стал поучать любви и всепрощению, кротости и смирению. Проснулась я с неземной радостью и решила все, что знаю о Батюшке, записать.

   На Маросейку пришла я совершенно случайно – приложиться к плащанице в Великую Пятницу, и впервые ощутила, что это Сам Господь умерший. Конечно, я не думала, что через знакомство с Батюшкой найду ответы на недоуменные вопросы: почему наша, а не другая религия правильная, что Христос был действительно на земле и что Его апостолы записали четыре Евангелия с Его личных слов, а вовсе никто их не выдумывал, как сейчас говорят. На Маросейке же я поняла что такое старчество и духовная жизнь, и поняла толкование Евангелий и жития святых, и полюбила молитву, особенно церковную. Поняла также, что необходимо иметь духовного отца, руководителя жизни, стала молиться и каяться от души, сознавая грехи свои, а не как раньше для проформы причащаться.

   Батюшка всегда просил не терять общения с Богом, как можно чаще причащаться.

   Вечная память тебе, праведник Божий! Прости, если что не вполне точно передала.

Клеопатра ИВАНОВА

Публикуется по машинописи из архива Е. В. Апушкиной. Название в оригинале «Воспоминания Капы. Маросейский Батюшка».

   (Автор воспоминаний – Клеопатра Иванова – одна из певчих левого хора. См. Письмо № 32)

Записки о Батюшке. Петр Юргенсон

1. Батюшка говорил, что теперь такое время, что все пещерники, схимники должны выйти из пещер и затворов и идти в народ.

2. Батюшка считал необходимым исполнять все заповеди, данные Св. Церковью, но ради любви, которая множество грехов превозмогает, считал возможным все нарушить кроме того, что шло во вред душе; он часто говорил: Это такое тяжелое преступление, когда кто формальным отношением отстранит, охладит ко Св. Церкви, соблазнит кого; иной и опоздает к началу Литургии, к исповеди, но хочет примириться со Св. Церковью, покаяться в тяжком грехе, много лет, может быть, у исповеди не был, и если ему отказать, то это может его еще более ожесточить, отстранить от Господа.

   И Батюшка сам никогда не препятствовал приходить к исповеди даже в то время, когда уже выносили Св. Чашу, и хотя многие, особенно духовенство, соблазнялись им, Батюшка этим не смущался; Батюшка любил приводить в пример многим духовным лицам и архиереям один случай, у него в жизни бывший (надо сказать, что Батюшка приводил его даже в присутствии лица виновного, о чем сам говорил). В одном храме была прихожанка, она вышла замуж гражданским браком за человека неверующего и даже врага Св. Церкви; когда об этом узнал настоятель храма, то он не только не допустил ее до Св. Тайн, но и строго запретил посещать его храм. Однажды в удрученном состоянии духа она решилась пойти ко всенощной в храм; когда же настоятель, кадя храм, увидал ее, то сказал ей удалиться; она вышла в отчаянии (в замужестве она не была счастлива), готова была покончить с собой; случайно кто–то направил ее в храм Христа Спасителя, где ей указали Батюшку, который, когда она пришла к нему, принял ее с отеческой любовью и разрешил, сподобив Св. Тайн, и этим спас душу христианскую от гибели.

3. Однажды, в разговоре о том, как формальным распоряжением иерархов, не учитывающих жизни, могут соблазнять верующих, Батюшка рассказал случай, бывший сравнительно давно, при покойном митрополите Сергии [157]157
  Митрополит Сергий (Ляпидевский, 1820—1898), Московский и Коломенский. Среди прочих автор труда «О поминовении усопших».


[Закрыть]
. Митрополит, человек сухой и ученый, издал распоряжение, запрещающее поминовение умерших в праздничные и воскресные дни. Батюшка, зная, что народ ходит по большей части в храм по праздникам и будет скорбеть при отсутствии гласного поминовения от диакона, пошел к митрополиту просить отмены его приказа. Митрополит выслушал, изложил богословские основания к своему действию, и сказал, что отменить его нельзя. Батюшка подчинился, и вот в первое же воскресение на Литургии произошло недоразумение; когда Батюшка вышел, по окончании служения, с крестом, то к нему при всех обратилась богато одетая дама, укоряя его в том, что он не прочел ее поминания, несмотря на то, что она дала пять рублей. «Я приехала, услыхав о вас, с другого конца Москвы, и не думала, что вы так поступаете, если вам мало, возьмите больше», – говорила она, никак не понимая, что поминание читали в алтаре и Батюшка не причем, а виною ученое распоряжение митрополита.

4. Нарушая иногда правила церковные по любви своей обильной, Батюшка был строг к нарушающим церковное благочестие, не радеющим о чистоте и порядке в храме и не имеющим страха Божия пред св. Престолом и неблагоговейно ведущим себя за богослужением, о чем усердно поучал в проповедях и беседах, и часто повторял, что храм – земное небо, и что «в храме славы Твоея, Господи, не небеси стояти мним», и гневался Батюшка только тогда, когда ревность ко славе храма Божия снедала его.

5. Особенно часто любил Батюшка приводить в пример житие Исаакия Постника, после 30–летнего пустынножительства и чудотворения впавшего в тяжкий грех и снова покаявшегося, а также житие Авраамия преподобного и Марии.

6. Говоря со мной на свадьбе моей сестры о высоком значении брака, Батюшка сказал, что «наивысший и совершеннейший образец воспитания будущей матери – есть воспитание правв. Иоакимом и Анной Пресвятой Владычицы нашей, Которая обучалась рукоделью, Св. Писанию и проч. богоугодным занятиям, а какое предназначение может быть выше предназначения быть Материю Господа».

7. Батюшка избегал торжественных, пышных служб в храме, особенно архиерейских, так как (тогда) не мог молиться свободно и без стеснения, а если и приходилось ему служить, то он старался стать позади всех и избегнуть каких–либо почестей, так что его приходилось насильно уговаривать стать на место по заслугам.

8. Батюшка не чуждался общества, любил поговорить, пошутить с молодежью, а в молодости и сам играл на рояле.

9. Говоря о том, что при воспитании детей даже состоятельных родителей нельзя без внимания оставлять приучение к самостоятельности, Батюшка рассказал случай, бывший в его деятельности: у одной молодой девушки были богатые и чиновные родители, и жила она без всякой заботы, окруженная роскошью, – за ней ухаживал целый штат прислуги – одна одевала, другая обувала и т. д., так что ей не приходилось заботиться ни о чем. Вдруг родители внезапно умирают, не оставив ничего в ее пользу, и она осталась без средств к существованию, а так как она не могла применить себя ни к чему, то ей пришлось нанять квартиру на окраине и сдавать ее по углам крючникам, готовить, стирать на них и самой спать в убожестве на детской кровати, где она не могла и ног вытянуть вдоволь.

10. Батюшка тяготился наградами, знаками почета и роскошными облачениями. Как–то по окончании Литургии, после награждения его палицей, он, смеясь, обратился ко мне: «Ну, обрядил ты меня сегодня, отец Петр, запутался я совсем в мечах своих: как поднимусь с колен, то на один наступлю, то на другой». Вообще Батюшка не обращал внимания на себя: облачение у него всегда сбивалось на сторону, камилавка тоже. (Камилавку он вообще не любил носить). Облачения любил самые простые и легкие (в тяжелых из парчи с иконами, ему было тяжело и жарко). Из крестов он любил из слоновой кости и из перламутра, с камнями же надевал лишь по праздникам.

11. За несколько месяцев до смерти Батюшка на приглашения Верейского священника о. Петра Пушкинского ответил: «Я к вам помирать приеду». Тот же о. Петр, придя к Батюшке за день до кончины с иконой Владимирской Божией Матери, спросил: «Когда же вы, Батюшка, к нам служить придете?» На это Батюшка ответил: «Вот поправлюсь немного, приду, хотя, как поправлюсь? Вот сегодня всю ночь не спал, думал помру».

12. Своим близким о своей скорой кончине и о том, что он себя плохо чувствует, Батюшка ничего не говорил, и лишь по его кончине узнали об этом от о. Петра и О. А. Стренихиной. Последней он незадолго об этом рассказал: «Гулял я в саду и кажется мне, что я иду по дорожке. Оглянулся: оказалось, что я лежу на дорожке. Я поднялся и пошел дальше».

13. По всему видно, что Батюшка совершенно умышленно уехал умирать в Верею, желал, между прочим, и закончить там на свободе свое последнее загробное слово [158]158
  См. публикуемые в наст. изд. «Надгробное слово», составленное о. Алексием перед своей кончиной, а также статью о. Павла Флоренского «О надгробном слове о. Алексея Мечева». Установлено, что слово это было заимствовано и приспособлено к обстоятельствам о. Алексеем из слова архимандрита Григория (Борисоглебского) перед погребением прп. Амвросия Оптинского.


[Закрыть]
, причем все бывшие при нем замечали, что он очень торопился писать, отказываясь от прогулки на солнце, что он очень любил ранее; когда его звали перейти из тени в комнаты на солнце, он говорил: «Нет, я здесь в тени посижу, у меня там мысли рассеиваются, и я не успею написать». Также он говорил: «Ведь я для того и приехал, чтоб написать, в Москве мне бы не дали». Нужно заметить, что обычно с трудом уговаривали его уехать из Москвы, в этот последний раз он уехал охотно и сам назначил день отъезда.

14. Насколько мягок и деликатен был Батюшка в обращении показывает то, что даже сатану он большей частью называл «окаяшкой».

15. В молодости, когда Батюшка был псаломщиком в церкви Знамения на Знаменке, настоятель храма был весьма несправедлив и придирчив к нему и крайне жестоко с ним обращался, заставляя его исполнять самые тяжелые и даже не ему, а сторожу приличные обязанности, как–то: топка печей и т. д. И когда что–либо оказывалось неисправным, то даже ударял его. Местный же диакон заступался за Батюшку, который сам безропотно терпел и все выносил без единой жалобы. Когда много лет спустя его бывший настоятель умер, Батюшка будучи тогда уже иереем, ко всеобщему удивлению тех, кто знал дурное обращение с ним покойного, пришел отпевать его, провожал до кладбища и плакал, говоря, что покойный был его благодетель, показывая этим свою незлобливость и любовь.

16. Во диакона Батюшка был посвящен в Никитском монастыре [159]159
  Никитский необщежительный женский монастырь – основан в 1582 г. дедом Царя Михаила Феодоровича боярином Никитою Романовым. В обители были: собор Великомученика Никиты с приделами Введения во храм Пресв. Богородицы и Свт. Николая; храм Вмч. Димитрия Солунского и храм Воскресения Словущего. Последняя церковь обители закрыта в 1929 г. В последующие годы монастырь был полностью разрушен. В диаконы Батюшку посвятили сразу после женитьбы, которая состоялась в 1884 г., и определили в храм Вмч. Георгия.


[Закрыть]
, во иерея в Заиконоспасском [160]160
    Заиконоспасский мужской монастырь – основан в 1600 г. Царем Борисом Годуновым. Нижний храм Нерукотворного образа Спаса, а верхний – во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». В находившемся в этой обители Заиконоспасском духовном училище когда–то учился о. Алексий Мечев (см. прим.). К 1922 г. храм был захвачен обновленцами, а в июле 1929 г. окончательно закрыт.


[Закрыть]
.

17. Батюшка не любил и чуждался наград и почестей. Когда прихожане поднесли ему наперсный крест с камнями, он был крайне расстроен, плакал и говорил, что этим крестом на него новый непосильный крест налагается, тогда как он и так делает все, что в силах его.

18. После указа о награждении Батюшки палицей, его пригласили на служение Патриарха [161]161
  Т. е. Святителя Тихона, Патриарха Московского и всея России.


[Закрыть]
 в храм Адриана и Наталии [162]162
  См. прим.


[Закрыть]
, на Мещанской, куда я его и сопровождал ко всенощной. За службой, когда Батюшка подошел за благословением к Патриарху, тот потрепал Батюшку по щеке и что–то сказал ему; немного погодя Батюшка подходит и говорит мне, чтобы я не забыл к Литургии принести палицу, которая у нас сделана (Надо сказать, что хлопоты о палице делались тайно от Батюшки). Я так и сделал. Утром прихожу и передаю палицу Батюшке, а он ее взял и, к моему недоумению, засунул в дальний угол за аналой; начиналась Литургия, я подумал, что палицу приготовил уже настоятель. Но нет, проходит малый вход, настоятель о. Павел получил митру, а Батюшка – без палицы, к моему полному удивлению. После Литургии я стал укладывать облачение. Ко мне подходит Батюшка веселый, довольный, и говорит, чтоб я не забыл палицу за аналоем (не то Батюшка сам мне ее оттуда достал). Через неделю Батюшка был вызван на служение митрополита Евсевия в одной домовой церкви и был награжден, таким образом избежав публичных почестей.

19. В последний год жизни для Батюшки самой тяжелой скорбью было то, что, будучи духом, а иногда и физически бодрым, он был лишен возможности посещать и служить в храме; особенно он скорбел в большие праздники и в Великую Четыредесятницу, которые он в течение более чем 30–ти лет никогда не пропускал. Также удручающе действовало на Батюшку то, что он, по предписанию врачей и по другим причинам, был лишен возможности принимать к себе народ, с которым он прожил всю свою жизнь одной жизнью. Он тяготился бездействием и был рад беседовать с тем, кто к нему приходил в его уединении от жизни, долго не отпускал и когда говорил о затруднениях к посещению его, то по его голосу чувствовалось, что для него это больной, мучительный вопрос.

20. Батюшка, по присущей ему необыкновенной чуткости и такту, никогда не делал вида, что замечает прегрешения кого–либо, никогда не укорял прямо, а старался навести человека на раскаяние и сознание, как бы случайно заводя речь о подобных поступках, приводя подходящие примеры из жизни.

21. Батюшка редко, в тех случаях, когда просили его совета, отвечал непосредственно на вопрос, а большей частью рассказывал какой–либо бывший ранее в его опыте, случай, отвечавший на данный вопрос.

22. Батюшка никогда никого не понуждал настойчиво к исполнению его воли и даже не подчеркивал своего желания в данном деле и волю свою духовным детям не навязывал. Когда у него просили благословения на какой–либо поступок, то он обыкновенно с первых же слов высказывал свое мнение и отношение к данному предмету. Если же кто–нибудь настаивал на своем мнении, приводя доказательства, то Батюшка бывало и согласится и благословит, но свое мнение он высказывал однажды.

23. Батюшка часто отвечал в неопределенной, неясной форме, так что иной раз можно было его ответ понимать по–разному, бывали случаи, что некоторые переспрашивали его, желая получить точный, ясный ответ.

24. Батюшка своим духовным детям не дозволял посещать других старцев и духовников, а особенно различных блаженных и т. п. Он говорил, что духовник должен быть только один и что к нему только и должно обращаться. Также Батюшка не позволял ходить в иные церкви, кроме    своей.

25. Батюшка не одобрял дающих обеты сходить пешком в Киев или иную обитель, говоря, что молиться можно и дома, и даже не пускал идти и давших обет, заменяя паломничество домашним правилом и мысленным поклонением.

26. Батюшка как порицал не посещающих храма Божия по разным житейским недосугам, так и не одобрял ради храма запускающих дом и, особенно, оставляющих детей на произвол, иногда он даже таких матерей прогонял из храма домой.

27. В вопросе об имяславии Батюшка воздерживался от богословских рассуждений, но говорил, что подобные высочайшие вопросы должны разрешаться не всяким, а с величайшим благоговением, страхом и молитвой, а отнюдь не так, как это происходило на Афоне. Рассказывая мне, со слов очевидца, о действиях имяславцев там, Батюшка страшно негодовал, ужасался и говорил, что не может быть истины в такой злобе и неистовстве. (Рассказывал это Батюшка со слов свящ. Алексея с Шанского завода М. Д. У., бывшего послушником на Афоне в то время).

28. О. Константин Ровинский [163]163
  Священник Константин Ровинский (†после ноября 1941) – принял священство по благословению Святителя Тихона и о. Алексия Мечева. Священник в храме при Иверской общине сестер милосердия (см. прим.8). Отец Сергий Сидоров вспоминал о нем как о «благодушном и глубоко верующем пастыре, бывшем губернаторе», а «ныне одном из самых светлых и добрых священников Москвы» (Записки священника Сергия Сидорова с приложением его жизнеописания, составленного дочерью, В. С. Бобринской. М. 1999. С.62). Автор книги «Беседы старого священника со своими духовными чадами о некоторых событиях и случаях, коим он сам был очевидцем, которые он сам испытал и о которых слышал от заслуживающих доверия лиц, близких ему по духу» (М. «Паломник». 1995). Книга включает в себя «Воспоминания об отце Алексии Мечеве» (с.196—212). После смерти о. Алексия был арестован в 1929 г. вместе с о. Сергием Мечевым.


[Закрыть]
 рассказывал о том, как смиренно воздерживался Батюшка от открытия своих духовных достижений. По рукоположению о. Константина во иереи, Патриарх предлагал ему поступить в лучшие приходы Москвы, он же решил сперва спросить благословения Батюшки. Когда он к нему обратился, то Батюшка прямо сказал ему: «Мне для тебя сказано: ступай в Иверскую общину [164]164
    Иверская община сестер милосердия при Иверском комитете Российского общества Красного Креста, председателем которого был Вел. Князь Сергей Александрович, а с 1905 г. (после его убийства) Вел. Княгиня Елизавета Феодоровна. С самого основания (1896) обитель на Б. Полянке, 20, пользовалась поддержкой и покровительством Императрицы–Матери Марии Феодоровны. В годы I мировой войны ее посещала и Императрица Александра Феодоровна с Вел. Княжнами Ольгой Николаевной и Татианой Николаевной. Попечительный совет последовательно возглавляли Е. П. Иванова–Луцевина, О. Г. Якунчикова, О. М. Веселкина и О. М. Михайлова. Духовниками общины состояли о. Константин Зверев и о. Сергий Махаев (с 1907 г.). Настоятельницами обители были: Варвара Георгиевна Терпигорева, с 1912 г. – Надежда Александровна Пушкина, а незадолго до революции – Елизавета Карловна Авеллан. Безсменным главным врачом Общины являлся хирург, профессор Иван Павлович Алексинский. При Общине существовали: 1) храм Иверской иконы Божией Матери, построенный на средства жительницы Замоскворечья Елизаветы Семеновны Ляминой по проекту архитектора С. К. Родионова в русско–византийском стиле [иконостас был из белого мрамора]. (15.10.1896 – 19.4.1901); 2) поликлиника (систематическое лечение массажем и электролизация, безплатно); 3) больница (хирургическое отделение на 44 койки и терапевтическое на 7 коек – с безплатными кроватями для бедных больных); 4) аптека. Настоятельницей в предреволюционную пору была Варвара Сергеевна Терпигорева. В Общежительной общине состояло 50 крестовых сестер, принявших некоторые иноческие обеты (безбрачия и целомудрия), и 20 испытуемых. Община была закрыта в 1918 г. по обвинению в соучастии в антибольшевицком заговоре. Служба в храме совершалась с 1922 по 1925 гг. Ныне в помещениях Общины располагается городская детская больница № 20. Храм передан Русской Православной Церкви в 1992 г.


[Закрыть]
». Говоря это, Батюшка и не знал, что оттуда уходит священник, а о. Константин и не знал о существовании общины. Когда же о. Константин спросил у Батюшки, как он узнал это, то он ответил ему молчанием и ничего не сказал.

29. Батюшка, давая крест после Литургии для целования, обращающимся к нему за указаниями – как молиться за без вести пропавших, отвечал различно; иным он говорил, что нельзя молиться за упокой, ни за здравие, а только о спасении души пропавшего и, обернувшись к царским вратам и творя молитвенный поклон, говорил – молись за здравие или же за упокой – совершенно определенно.

30. Когда в храме случались припадки с беснующимися, то Батюшка никогда не читал над ними молитв и т. д., а делал вид, что не замечает случившегося.

31. Батюшка редко в соборном служении проявлял свои чувства и настроение, но служа один раннюю Литургию, он иногда, от охватывающих его рыданий, затруднялся произносить возгласы, особенно «Приимите ядите» и далее; здесь у него между словами бывали большие промежутки, и говорил он прерывающимся от рыданий голосом.

32. Однажды к Батюшке привели на прием мальчика, приучившегося воровать; Батюшка, ничего не зная о нем, сам отворил дверь кабинета и строго обратился к мальчику: «Ты зачем крадешь? Нехорошо красть».

33. Будучи в последних классах семинарии, когда предстоял выбор между университетом и духовным званием, Батюшка вместе со многими товарищами очень желал поступить в университет и стать доктором, но мать его воспротивилась его желанию, говоря, что желает видеть его своим молитвенником, как священника (Батюшка говорил, что она говорила: «Ты такой маленький, куда тебе быть доктором»). Батюшка покорился ее желанию, но жалел очень о расставании с друзьями и плакал, прощаясь с ними. Батюшка говорил, что до сих пор благодарит мать за ее настояние и с этим рассказал мне раз следующую историю из своей жизни: приходит к нему на совет одна дама и говорит, что она жена одного известного профессора, и по разным причинам не живет с мужем, и просит примирить их; Батюшка дал совет, указал как поступить и устроил взаимный мир. Вскоре приходит после этого к Батюшке муж с благодарностью за его помощь, и с удивлением узнает в нем своего товарища по семинарии. Они очень обрадовались друг другу, и профессор сказал: «Вот я достиг известности, пользуюсь любовью учеников, но сам должен был обратиться к тебе. Твое дело больше моего, и ты напрасно плакал, оставаясь в семинарии».

   Последние дни перед кончиной его окружающие замечали, что как будто с ним что–то случилось: тихо говорил, двигался как–то, словно боясь нарушить что–то, что его наполняло, и был каким–то просветленным.

   Последний вечер перед кончиной был весел, шутил. Все время был особенно ласков со всеми, часто вспоминая отсутствующих, особенно внука Алешу.

Петр ЮРГЕНСОН

  Печатается по машинописной копии из архива Е. В. Апушкиной. Полное название – «Записки–воспоминания о Батюшке отце Алексее Мечеве Пети Юргенсона». Автор – один из братьев, прислуживающих в алтаре, – Петр Борисович Юргенсон.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю