Текст книги "Сорок апрельских дней (СИ)"

Автор книги: Сергей Савенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц)

Глава 32. Изумрудный Олень

В лицо бил утренний свет, но Кир боялся открыть глаза.

«Эйприл! Сны скрывают правду не только обо мне, но и об Эйприл! Эти слова: „Я узнал про Фиеста правду! Правду про Эйприл!“ Но, что же это за правда? Неужели Фиест… Нет! Эйприл жива, она рядом со мной!»

Чтобы спастись от реальности и от яркого света, Кир натянул на голову одеяло.

«Она рядом… Со мной… Но что, если… Если я тоже… Не умираю, а мёртв! Уже давно мёртв!»

Эйприл стащила одеяло с его головы и нежно поцеловала в затылок.

– Хочешь?

– Нет.

Кир встал, посмотрел на часы.

«05:55»

«Ну и рань! И наверное, холод. Особенно там, у воды».

Он снял с гвоздя фиолетовую куртку.

– Кир… Ты куда? Хочешь, поговорим? Я приготовлю блинов…

Но Кир не мог есть, и не мог говорить.

Пробурчав что-то среднее между: «Хорошего дня!» и «Заткнись!», он вышел из Логова.

Эйприл с аппетитом уминала салат.

«Нет, он всё-таки лучше дурацких блинов!»

Чувства Кирилла она понимала и не сердилась. Эйприл давно уже свыклась с идеей о том, что мертва. Вернее, не то, что мертва – ведь смерти не существует, человек может только лишь жить. Мертвецы не гуляют в цветущей степи, не плачут и не влюбляются.

Но осознала, что создана Маяком не с нуля, ведь так не бывает. У следствия всегда есть причина. Что у неё, как и у геноморфов, был прототип – теперь уже мёртвая девочка.

И не боялась, нисколечки. Ведь, всё человечество точно такое. Каждый, кто совершил межзвёздный прыжок – умер, и был воскрешён Маяком.

Но, после странного сна, озадачилась.

«Что за новая Эйприл из сна? А как же мумия в красном ошейнике на яхте Фиеста? А девочка в звериных гольфах на базе в горах? Кто из них – мой прототип?»

Она откусила от листика новый кусок и задумчиво захрустела.

«И кто прототип Кирилла?»

Кир сидел на чёрных камнях у чёрной воды. На душе было так же черно.

Если с утра ещё были какие-то мысли, то сейчас на их место пришла пустота. Он не знал, кто он и где, и понять уже не пытался.

Когда-то Кир был любителем пораскинуть мозгами. После знакомства с Эйприл он понял: о некоторых вещах лучше не думать. А теперь, вообще не желал ни о чем размышлять.

За спиной зазвенело – так, словно ветер колыхал тысячи маленьких колокольцев. Послышался стук копыт.

Кир обернулся.

На камне стоял Олень. В солнечном свете блестела изумрудно-зелёная шерсть.

Мальчишка вскочил.

«Теперь не уйдёшь! Сбежать тебе попросту некуда!»

Олень побежал, легко перепрыгивая с камня на камень, и замер на берегу, словно приглашая или дразня. Фыркнул, и поскакал вдоль обрыва – туда, где из скалы выходили огромные трубы водосброса.

«Глупый Олень! Сам мчится в ловушку! За трубами – забор. Через него ему не перескочить».

Сверху, со скал, низвергался серебряный водопад.

«Так вот, где заканчивается ручей!»

Олень промчался сквозь водяную пыль и сверкание радуг. Кирилл водопад обогнул.

Возле труб Олень замер. Будто задумавшись, покрутил головой, и, прыгая с камня на камень, взобрался наверх, на отмостку у отвесной бетонной стены.

На бетоне вспыхнул зелёный узор – огромный цветок.

«Это никакой не цветок, это цифры, – вдруг понял Кирилл. – Три шестёрки».

Под мелодичный звон рогов, Олень вошёл в стену, словно в плотный белый туман. Узор погас.

Кир влез по камням наверх и дотронулся до стены. Обычный шершавый бетон.

«Теперь внутрь не попасть! Нужен ключ. Если бы, у меня был амулет… Может, для этого он и был предназначен. А я его зря израсходовал на ерунду! Но нужно хотя бы попробовать…»

Кир прижался к бетону. Отбросив все мысли, попробовал стать стеной.

Вдох-выдох, вдох-выдох…

Долго ничего не происходило. Потом, мальчишка распался на части, и, подхваченный восходящим потоком взмыл в небеса…

Кир парил над пенистыми волнами вместе с тысячами пушинок, цветочной пыльцой и парашютами одуванчиков. Он хотел дать оценку происходящему, сказать про себя какую-то фразу, вроде: «Ого! Как красиво!» Не вышло – Кир не мог размышлять. Он только плыл, увлечённый ветром – через бухту, в цветущую степь.

На горизонте появились белые облачка и с каждым мигом они приближались. Небо темнело всё больше и больше – и вот уже вокруг заклубились чёрные тучи.

«Эти тучи… Беспокойство – вот что это такое! – догадался Кирилл. – Страх, что ветер унесёт меня далеко-далеко, к восточным горам. А может, даже и дальше. Страх, что я никогда не вернусь обратно… Обратно в…»

Руки гладили стену. Щека вжалась в холодный шершавый бетон.

Он вернулся назад, в тело. Опять стал Кириллом.

Когда Кир вошёл в Логово, Эйприл не было…

Весь день он сидел в одиночестве и размышлял. Но лишь под вечер, когда возвратилась Эйприл, в голову пришла толковая мысль:

«Если Изумрудный Олень оказался ключом, почему им не может быть Коготь? Не зря Эйприл его не даёт! Она не желает, чтобы я знал о себе правду! Она продолжает врать!»

Он снова смотрел на девушку с подозрением.

«Где Эйприл была, когда потерялась в восточных горах? Она так и не рассказала! И где болталась сегодня?»

– Эйприл, где ты всегда пропадаешь?

– Ищу себя… В звоне ручья и белизне одуванчиков. В прибое, грохочущем под обрывом. В ветре, гуляющем по степи. В тучах, подсвеченных сполохами. Пытаюсь услышать себя в шуме пролившегося дождя, отыскать в сверкающих искрах росы.

– Ну и как, удалось?

– Всё ещё нет.

– Хорошо, наверное, спряталась!

Они улеглись. Кир подождал, пока девчонка уснёт, и засунул руку в карман её шорт.

«Нашёл!» – он осторожно вытащил Коготь. Заулыбался, увидев во тьме голубое свечение.

Сверкнуло.

Кир выронил амулет и захлопал глазами. На подушку из носа закапала кровь.

Эйприл потирала разбитый кулак…

«Где она научилась так драться? Лупить, даже не просыпаясь… Будто ходила в школу или сидела в тюрьме!»

– Я ведь тебе говорила, что Коготь – не твой! Хочешь его получить – разберись со своим драконом!

– Что ты имеешь ввиду?

– Тень! Она не уйдёт от того, кто её отбросил.

Взлом

Мэйби укладывает меня на постель и прикладывает лёд к разбитому лбу.

– Что это ты выдумал, сознание терять? Сидел-сидел, и свалился!

– Мэйби? Помнишь, когда мы прилетели… Ты говорила, что это ещё не конец, что всё хорошо.

– Я только сказала: «не обязательно». Могу и сейчас повторить.

– Не стоит. Я делал томографию весной, ещё до знакомства с тобой, – я ощущаю, как холод от пакета со льдом проникает под череп, как застывают мысли. – Это конец.

Она опускает глаза.

– Кир, ничего не потеряно. Мы на Земле, надо ждать.

– Ждать? Чего? Думаешь, я смирюсь? Даже не попытаюсь взломать Маяк?

– Я тебя не удерживаю. Но помогать не буду, не хочу зря растратить последние тёплые дни.

Последние тёплые дни? Ну да… Они не такие уж тёплые даже сейчас, а что будет потом? Холод, только лишь холод…

Накатывает тоска. С одной стороны, в холоде нет ничего ужасного, а с другой…

– Знаешь Мэйби, я столько дней зря растратил. На мелочи, на чепуху.

Она удивляется:

– И что? Считаешь себя каким-то особенным? Все так и делают: тратят дни не на то, не на тех. Ведь кажется, что весна навсегда!

– Особенным? Вряд ли… Наверное, каждый ждёт: ну когда же, начнётся настоящая жизнь? Которая в это время проходит.

Девушка сводит к переносице брови:

– Вот и нечего быть идиотом! Смирись и трать время только на важное! Смотри на облака, траву, океан. На то, как закат окрашивает антенны. Выбирайся из дурацкого кокона! Пока тепло, пока не пришли холода! Я и Облако всегда будем рядом с тобой.

– Нет. Я попробую побороть судьбу. Взломаю Маяк.

Дождь барабанит по куполу. На некогда кристально прозрачные окна, налипла такая грязь, что потки воды их не могут отмыть.

«Видно, эта грязь – навсегда», – пришедшая мысль не вызывает эмоций.

Пустой экран, лишь мигает курсор, в готовности превратить мои мысли в слова.

Думаю: «жизнь». Моментально возникает ответ: «вечность».

Думаю: «правда». Маяк откликается: «пустота».

«Любовь – смерть. Отец – сын. Маяк – Тьма».

Вздрагиваю.

Тьма? Да ещё и с большой буквы? Странная ассоциация! Как может быть связан Маяк и Тьма?

«Человек – частность. Болезнь – выбор. Желание – боль. Смерть – нет».

Нет? Смерть – нет? А ну-ка! Вновь думаю: «Жизнь».

Маяк отвечает мне: «Да».

Улыбаюсь.

Диалог – не важен. Смысл – в работающей в фоновом режиме программе-декодере.

Разговор разочаровывает. Ассоциации, в целом, банальны, и я подключаю словарь. Пусть машины беседуют сами с собой.

А часов через шесть – запущу анализ и перейду к следующему этапу.

Со временем, я смогу понять логику Маяка.

Встаю и иду к двери.

– Ты куда? – Мэйби наконец-то проснулась. А я – не ложился, спать уже не выходит. Только закроешь глаза, накатывает отчаяние. Мышцы напрягаются, колотится сердце, каждая клеточка каждого органа кричит: «Не валяйся, сейчас не до этого! Делай что-то! Спасай, спасай нас всех! А мы уж тебе поможем!»

Режим «бей или беги». Телу не объяснить, что смерть не поборешь, от неё не сбежишь. Что она – неизбежность…

– Пойду, заварю чай. Тебе принести?

Натыкаясь от усталости на разбросанные повсюду коробки, ковыляю в кухонный блок.

Чудесно, теперь я могу ментально управлять чайником! Ну, и компьютерами, конечно. Других применений для ВДК на этой пустынной помойке мне не найти.

Превосходный подарок на совершеннолетие!

Слезящимися глазами смотрю на весёлый танец листиков в чашке.

– О! Чаёк! Угостишь? Очень хочется пить. А ты, как я погляжу, жируешь: две чашки на одного!

Отец. Он какой-то другой: свеженький, бодрый. И – очень быстрый.

Отдаю ему свою чашку. Он шумно прихлёбывает и обжигается.

– Тьфу ты! Горячий!

Да, похоже я остался без чая! Заваривать ещё одну чашку – тут, рядом с ним, нет никакого желания.

Вытаскиваю из микроволновки бутерброды, беру чашку Мэйби, и шагаю обратно к себе. Отец увязывается за мной:

– Сын, ты ведь больше не злишься? Понял мой замысел? Осознал, как я был прав?

Я вообще не понимаю, что он несёт. Но действительно, больше не злюсь. Честно сказать, об отце я даже не вспоминаю.

– Слушай, Кирилл, у нас были с тобой разногласия, но теперь ведь всё позади?

Я захожу в свою комнату. Он – за мной.

Просто отлично! Хорошо хоть, я погасил экраны.

Мэйби удивлённо таращится на отца, а тот её словно не замечает. Бегает вокруг меня и тараторит:

– Кирилл, ты не беспокойся, у нас ещё полно времени! А я уже недалёк от успеха! Пойдём ко мне, сам всё увидишь!

Я ставлю чай и тарелку с бутербродами перед Мэйби:

– Не забудь поделиться с Облаком!

Отец озирается удивлённо. Смотрит сквозь девушку, словно не замечая:

– С кем это ты разговариваешь? С тобой всё хорошо? Какой-то ты странный!

– Не страннее тебя!

Он поправляет:

– Правильно говорить: «страньше»! Ладно, пошли!

Не прекращая кудахтать, он волочёт меня в свою комнату…

Ну и бардак! Всё опутано кабелями, аппаратура подключена в каких-то немыслимых сочетаниях. На экранах – какая-то абракадабра. Всюду раскиданы баночки и разноцветные капсулы.

Надо последить, чтобы сюда не зашла Мэйби…

Он тычет в экран:

– Видишь? Видишь, насколько я близок к разгадке?

Наверное, близок. Только к разгадке чего? Я давно отключил его аппаратуру от нейросети Маяка…

Возвращаюсь к себе.

– Кир? Ну что? Он какой-то чудной!

Я только машу рукой…

Компьютер продолжает беседовать с Маяком… Ничего интересного.

Падаю на кровать.

Очередной потолок. Для разнообразия – вогнутый. Но тоже не интересный.

Без чая, глаза сами собой закрываются…

Дзета

Змей улыбается.

Он любит летать, игриво кувыркаясь среди облаков. Облаков, на которые я смотрел всё детство, но не мог дотянуться.

Теперь, когда я – Дракон, им не сбежать. Взмах крыльев – и Змей среди них. Среди облаков-девчонок, что водят вокруг хороводы…

Новый расширенный пакет информации от нейросети глайдера разрушает идиллию. За секунду я осознаю все изменения в обстановке: появление нового корабля – авианосца повстанцев, его тип, скорость и предполагаемые цели атаки.

Вот он – висит практически надо мной. А вокруг «глайдера-меня» – у нас с ним сейчас одно сознание на двоих, возникают червоточины.

Над вероятностными пушками загораются облачка плазмы.

И как же меня угораздило оказаться в гуще единственного на всей планете боя? Удивительное невезение или судьба?

Выполняю манёвр ухода. На законцовках крыльев тают вихревые жгуты…

Полыхает комплекс управления стрельбой. Но это уже не имеет значения. Очевидно, что у атакующих нет ни единого шанса.

А ведь, не свали я из армии – мог бы сидеть сейчас в одном из этих бомбардировщиков! Мог подохнуть здесь, в этой дыре!

Пожалуй, не стоит мне жаловаться на невезенье. Шагая по минному полю под названием жизнь и двигаясь прямиком к очередной катастрофе, в последний момент я всегда менял направление, точно ведомый чьей-то рукой.

Может, это – компенсация от проклятого мира?

Нет. В добренькую Вселенную мне не поверить…

Ага, вот и он, один из героев войны. Катапультировался и спускается на аварийном жилете.

Слегка изменив курс, прохожу над его головой.

«Я-глайдер». Никакого разделения. Я и орудие, и убийца.

Лёгкое изменение тональности в пении мотора – и всё. Нейросеть проецирует в мозг изображение с хвостовых камер: я вижу, как падает перемолотый полями глайдера фарш.

Чепуха!

Совершенно не то, что вонзать нож в живот, глядя при этом в глаза!

Впрочем, я ничего и не ждал. Убитый пилот не похож на девчонку. Я раздавил его лишь оттого, что так было нужно. Увидев парящее в воздухе тело, я просто не мог лететь прежним курсом – это бы так не вязалось с желанием Вселенной, что небеса бы немедленно раскололись, усыпав обломками землю.

Но, Вселенную не поломать, скорее она сломает тебя. Ты всегда будешь тем, кто ты есть. Всегда будешь делать то, что тебе предначертано.

Разве я убиваю девчонок для удовольствия?

Нет! Перед ними я преклоняюсь, обожаю, люблю!

Разве я не мечтал бы остаться с Катей?

И если бы, в тот судьбоносный день, небо над Диэлли не сияло пронзительной голубизной, если бы облака были не столь белоснежными, а ветер – потише пел волшебные песни, гуляя среди развалин… Если бы она, с придыханием и грустью, не сказала бы: «б**ть» – так, что в памяти вновь расцвели купола парашютов – в дешёвеньких бомбах, созданных для истребления девчонок, не используют гравитаторы…

Если бы Катины ногти были покрыты гламурным перламутровым лаком или облезлым красным, как у каких-нибудь шлюх. Если бы они не были ногтями девчонки-подростка, с чёрной полоской земли и парящими над ней белыми облачками от нехватки в пище белка…

Если бы ногти не отразили реальность: линию горизонта и небосвод: больше у девочки ничего не осталось – я всё забрал, сбросив бомбы. Пять Катиных жизней на каждой руке…

Если бы тогда не пришло запоздалое понимание… И уверенность – на эти машущие уходящему детству ладошки, на десять зеркальных миров, должна вылиться тёплая кровь.

Ведь жизнь – это смерть.

Корабль стреляет из вероятностной пушки по куполам на полигоне, и купола исчезают.

Похоже, не только я – баловень судьбы. Если бы Гадесу не нужны были деньги на идиотскую войну со временем, с Маяком, с прогрессом, если бы он не ждал меня сейчас на военном космодроме, подготавливая корабль к погрузке концентрата лика – он был бы мёртв. Ну, или в параллельной Вселенной – кто знает, куда отправляет людей выстрел вероятностной пушки…

Так… Это ещё что такое?!

Озеро и гидроузел, насосная в окружении тополей. Дорога делит степь на две части: дикую пёструю и оранжевую – приручённую человеком.

«Увеличить!»

«Увеличить!»

Стайка ребятишек возле насосной. Дурацкий серебристый велосипед Облака и, судя по одежде, она сама – раскинула в стороны руки.

Жива? Не понять…

Рядом с ней лежит местный придурок Барсук в окружении чёрных обломков.

И кучка подростков таращится в небо.

А на дороге, поодаль… Кирилл!

Единственный мальчишка в мире, вызывающий у меня симпатию. Все остальные: мальчики, мужчины и старики – возбуждают лишь омерзение.

Просто прекрасно! Что делать? Приземлятся? Спасать пацана?

В груз вложены все мои деньги. Но, Кир – важнее всего.

«Я-глайдер» меняю курс.

Что за странная у Гадеса привычка: ограждать паренька от всего на свете! Я бы давно ему всё рассказал. Ну поплакал бы он, да смирился. Уж с крыши бы точно прыгать не стал! Зато, постепенно превратился бы в мужика. В этом деле поможет лишь правда – правда жизни.

При таких обстоятельствах, нет ничего странного в том, что Кир влез в историю.

Надо было с ним раньше поговорить. Послать Мэйби в режиме транслятора – таким девушкам парни верят без рассуждений. Оттрахала бы его и промыла мозги, вмиг бы забыл этот свой романтический бред!

Траву, небеса, облака…

Слишком уж много такого добра в его жизни, и совсем мало правды.

Что тут сказать, даже его девчонка зовёт себя Облаком! С которой он «дружит», вместо того чтобы трахнуть, да позабыть через час – как делают обычные пацаны его возраста, видящие в девчонках лишь примитивных животных, рождённых для ублажения их воспалившейся плоти.

Нет, Кирилл – пацан необычный.

С одной стороны, именно за это я его и люблю.

С другой – известно, к чему эта необычность приводит. Я ведь и сам, точно так же, как он, убежав от папаши и одноклассников, дни напролёт валялся в траве, рядом с сестрёнкой, и таращился на облака.

Только она, лишь она одна меня понимала.

Лайя.

Несколько вероятностных пушек разряжаются одновременно.

Ого! Видно, системы управления серьёзно повреждены. Значит, я ошибался – исход боя пока неизвестен.

Поднимаю глаза, и становится ясно – известен, ведь корабля в небесах уже нет. Вместо него, переливаясь, колышется какая-то хрень.

В детстве, читая о новом научном проекте, я впадал в ужас – мне казалось, что эти безумства плохо закончатся. С возрастом пришло понимание: к моему глубокому сожалению, ничего с людьми не случится. Дурацкое человечество тут навсегда.

Но ЭТО! Похоже, учёные идиоты, наконец, доигрались – приволокли в наш мир его смерть.

Неужто, я смогу посмотреть, как ВСЁ закончится!

От одной этой мысли мурашки бегут по крыльям и тепло разливается по фюзеляжу. Мышцы сокращаются – потеряв управление, я падаю на крыло.

ДА!

На пике восторга ОНО пропадает. Было – и нет.

Крылья холодеют от ужаса и мук разочарования.

Неужто сбежало обратно?! И всё?!

Да нет, быть не может! Всё хорошо. ТАКОЕ само не уйдёт, это от НЕГО убегают.

Но всё-таки интересно: куда эта штуковина делась, куда она спряталась?

Под огнём защитных орудий тают ряды нападающих – без корабля-штаба они обречены.

Маневрирую в гуще боя. К счастью, по мне никто не стреляет. До рассевшегося посреди дороги пацана уже не так далеко. Тридцать секунд, и он на борту.

Возле ближайшего ко мне штурмовика взрывается ракета, он клюёт носом и меняет направление движения. Из двигателя валит густой чёрный дым.

Нейросеть выдаёт расчёт траектории. Результат меня не устраивает: без коррекции штурмовик свалится прямо на голову пацану.

Значит, будет коррекция! К сожалению, с непредсказуемым результатом.

Вывожу глайдер на курс и включаю форсаж. Сближаюсь…

Штурмовик увеличивается в размерах. За миг до столкновения, отдаю команду на катапультирование.

Срабатывают пиропатроны, и встречный поток подхватывает и уносит фонарь кабины. В следующий миг, я теряю сознание от навалившихся перегрузок, но только на пару секунд – квантовые схемы не разрешают мозгу подобных вольностей.

Глайдер врезается в штурмовик, и объятые пламенем обломки несутся к земле.

А я, набирая скорость – аварийный жилет погасит её перед самой поверхностью, опускаюсь в белое облако концентрата. Уткнувшись носом в рукав, грустно размышляю о том, что сегодняшний день будет весёлым – хочу я того или нет.

Всё моё состояние! И военным уже заплачено: ни за что – теперь транспорт уйдёт без нашего груза.

Но, всё это – ерунда… Главное, Кир будет жить!

Глава 33. Крылья

«Сестрёнка Лайя?.. Дядя! Фиест – его дядя… Или, правильнее сказать, мой?»

Жутко болит нос. Вытаскиваю руку из-под одеяла, сжимаю в кулак, и расслабляю плечо. Рука летит вниз – без усилий, только под действием гравитации. Падает на подушку – туда, где по расчётам должна лежать Эйприл.

Открываю глаза. Девушки нет.

На будильнике светятся красные цифры.

«05:56»

Может, это и к лучшему. Эйприл хочется видеть меньше всего.

Влез ночью в чужой карман и получил от девчонки по носу… Что может быть унизительнее!

Ясно, она не простит. Двинет ещё пару раз, будто случайно – и рассмеётся, прищурив глаза. А я должен буду терпеть…

Нет. Днём лучше с ней не встречаться. А к вечеру Эйприл остынет. Она вспыльчивая, но не злопамятная.

Значит, в степь. Подальше от Станции, подальше от сумасбродной девчонки!

Я замечаю Эйприл, едва обогнув шлагбаум. Обхватив колени руками, она сидит на том самом пригорке. Отвернувшись, шагаю мимо…

Фух! Вроде бы, пронесло…

– Привет! – её руки обхватывают меня сзади… Как она так подбежала? Я даже не слышал шагов! – Кир? Как там твой нос? Зажил?

Её жаркие губы щекочут ухо и шею…

Эйприл выходит из-за спины и берёт мои руки в свои.

– Ты ведь не злишься? Всё-таки, сам виноват!

– Не злюсь.

Мы сливаемся в поцелуе…

До чего же он страстный и жаркий! Не чета жалкому чмоку на арке, лёгкому и пугливому соприкосновению! Её жадные губы впиваются в мои, посасывают их и кусают, язык – тщательно и бесстыдно обследует рот.

Наконец, мы отрываемся друг от друга.

– Кир… – она поправляет волосы, берёт меня за руку и ведёт за собой. – Хочу что-то тебе показать… Самое секретное место на Станции! Для того, что сейчас между нами случится, оно идеально подходит…

Случится? Что она имеет в виду? Неужели…

Хохот Эйприл звенит колокольцем. Почему-то, вспоминается заманивший меня в ловушку Олень.

Голая степь. И два огромных, увитых кабелями, металлических шкафа на постаментах.

Почему я раньше не замечал это место?

– Не бойся, пойдём… – Эйприл ведёт меня к одному из шкафов.

По бетонным ступеням я поднимаюсь за ней. При нашем приближении, массивная красная крышка поднимается, и я замечаю внутри набитого электроникой шкафа тысячи переливчатых огоньков. Я с удивлением узнаю рисунок знакомых созвездий: Стрелец, Скорпион, Змееносец… И чернота в том месте, где должна быть звезда Барнарда.

– Эйприл, мы где?

– Центральная нейросеть. Это и есть Маяк! Я покажу тебе его суть! – она ведёт меня прямо вовнутрь. – Не бойся. Там, во Тьме, хорошо.

В последний момент она вырывается, толкает меня, и крышка мгновенно захлопывается.

Никаких звёзд-огоньков.

Прошлое забыто, будущее утрачено и похищено настоящее.

В сердце Маяка нет ничего. Только Тьма.

Дверь открывается, и я щурюсь от ярких лучей.

В залитом светом проёме – чёрная тень.

Эйприл.

– Ну как? Ты теперь понял?

– Да… Нет никаких звёзд. Есть только Тьма. Навсегда.

Эйприл отходит в сторону. Я начинаю спускаться.

Что-то не так… Эти ступени немного другие. Не те, по которым я поднимался.

Оборачиваюсь.

Шкаф, в который я заходил – на другом постаменте.

Телепортатор!

Возвращаюсь назад.

– Не ходи туда, Кир! Помни, правда тебе не нужна!

Но, я не слушаю. Хватит с меня вранья. Мне нужна правда!

Огибаю металлический корпус…

Озорной ветерок холодит кожу и путается в волосах. Весеннее солнце, лёгкие облака и цветущая степь.

И озеро – до горизонта.

Озеро крови…

Кости, тряпьё. Острыми белыми рифами вздымаются над поверхностью рёбра.

Озеро, где плавают человеческие останки.

Сколько их здесь? Количество мне не известно. Но я точно знаю: здесь все.

Всё человечество. Не хватало лишь одного.

На задней поверхности шкафа, в который я заходил, открывается крышка. В озеро выплёскивается последняя порция перемолотой плоти.

Я вижу кусочки грязеотталкивающей фиолетовой куртки.

Той, что надета на мне.

Я сижу на ступенях, а Эйприл ласкает затылок.

– Зачем ты сделала это со мной?

– Зачем подарила новое, здоровое тело?

– Нет! Я – это больше не я! Настоящий Кирилл – вон там! – я киваю на озеро. – Маяк всех дурачит! В его сердце одна пустота! Ни будущего, ни прошлого. Только Тьма! Нет никаких звёзд…

– Кир! Думаешь, что такое Маяк? Как он работает, как обходит законы реальности? Маяк – бесформенный, текучий, изменчивый – это проекция Тьмы в наш мир! Но разве, таков не лишь Маяк? Нет! Весь мир бесконечно преображается! И даже ты сам! Тьма есть во всём, и бояться её – всё равно, что пытаться сбежать от себя и от мира! Кир, спрятаться негде! Тьма – пустота, неописуемость и отсутствие форм. Совершенство Вселенной заключается в бесконечном стремлении к развитию. А без Тьмы, мир бы застыл.

Эйприл убирает руку, встаёт.

– И последнее… Тьма – не имеет отношения ко злу и добру! Направишь её силу на творчество и созидание – принесёшь в мир добро. Поддашься древним звериным инстинктам, направишь на разрушение, войну и убийства – через тебя придёт зло, и в итоге, разрушит тебя самого… В мире нет зла – до тех пор, пока ты его не создашь.

– Эйприл, не надо… Я уже догадался…

– Догадался? О том, что Маяк – это Тьма?

– О том, что ты ничего не знаешь, поэтому врёшь. Маяк голову морочит тебе, ну а ты, в свою очередь, мне… Чтобы узнать, что такое Маяк, нужно подняться на уровень выше. Ты неспособна на это: ты вторична, ты – производная. Ты вечно будешь бродить по кругу, пробуя затянуть в этот круг и меня…

Эйприл смотрела на искрящийся белый бетон и молчала.

– Нет у нас цели. Маяк нас дурачил, – Кир задрал голову и глянул Эйприл в глаза. – Может, нет и его самого… Ни этого мира, ни Маяка… – он поднялся и встал с девчонкой лицом к лицу. – И знаешь, что? Тебя тоже нет! Я тут один! Навсегда!

Кир распахнул глаза.

За прозрачными стенками логова по синему небу плыли редкие облака.

Он повернул голову. На будильнике светились красные цифры.

«05:54»

«Значит, всё это был только сон… Но, насколько реальный! Самый реальный из всех! И похоже, со смыслом…»

Кир перестал дышать и прислушался.

Тишина…

С тайной надеждой, не поворачиваясь, Кир поискал Эйприл рукой.

Только пустая постель…

Эйприл стояла на крыше реактора. За спиной билась и завывала Тьма.

Девушка содрогнулась от пронзительной боли. По спине заструилась кровь. Кожа лопнула, и на свет проклюнулись Крылья. Те самые, украденные у неё под осенними клёнами, а после – отобранные обратно.

Пока Крылья были у Змея, они уменьшились и зачахли. На них уже невозможно было летать.

Тьма затрепыхалась, выпустила пару дрожащих отростков и ударила в Крылья. Боль стала ещё острее, ещё нестерпимее. Эйприл, не выдержав, закричала. В крике не было отчаяния, девочка знала: настоящие Крылья растут только так – через страдания и боль.

Крылья стали огромными – куда больше хрупкой девчонки, и выглядели, как продолжение Тьмы. Эйприл смахнула кровавые слёзы, расправила Крылья, и в несколько взмахов поднялась под облака.

Рассмеялась от счастья: «Как я давно не летала!», и устремилась к восточным горам.

После завтрака Кир отправился к странной стене, за которой исчез Олень. Но оттого, что вчера он подержался за Коготь, на ней не возникло зелёных таинственных знаков, и бетон был всё так же твёрд.

Потом, расстроенный мальчишка болтался по Станции в надежде увидеть Эйприл или Оленя. Но встречались лишь сосны, вымахавшие выше антенн, да раскидистые дубы.

«Что делать теперь? Оленя не догнать. Не узнать, кто я такой… И надо ли узнавать? – из головы не шёл жуткий сон. – Эйприл только болтает, а доходит до дела, помощи от неё никакой! – Кир пнул сосновую шишку. Та улетела в ручей и поплыла, подхваченная потоком. – И кстати, где же она сама?»

За спиной остались город и степь. Теперь внизу были заброшенные лаборатории и злополучный ветряк. Благодаря Крыльям, глаз Эйприл стал острым, как у орла. Присмотревшись, она заметила в ржавом металле оставленный собственным телом пролом.

Пролетая над ЗКП, Эйприл увидела на поверхности озера странную рябь.

«Тень?»

Она снизилась, чтобы проверить. Рябь сместилась.

«Да, это Тень. Испугалась Крыльев… Поджидает Кирилла…»

Для неё Тень была уже не опасна, но и Эйприл не могла её победить. Совладать с ней мог только тот, кто её отбросил – Кирилл.

Девушка поднялась выше и замахала Крыльями что было сил. Она уже видела за горами – там, где вставало Солнце, нечто новое и неизведанное.

Вдруг, горизонт затянула лёгкая дымка и что-то в мире слегка изменилось.

С изумлением, Эйприл увидела Станцию, залив и домик смотрителя. Внизу, под затрепетавшими от отчаяния Крыльями плыли западные горы, вышка на скальном обрыве, и дорожки – как будто, оленьи рога.

Кир сидел на Излучателе, подперев ладонями подбородок и уставившись в лес. Делать тут было нечего. По-хорошему, нужно было вернуться в Логово. Но зачем?

Мальчишка закрыл глаза и сосредоточился…

«Коготь! Под Излучателем лежит Коготь!»

Над головой захлопали крылья и промелькнула какая-то тень. Кир открыл глаза и задрал голову.

Ничего.

Он вздохнул…

Эта болезнь. От неё можно ждать чего угодно…

– Ну и чего ты тут делаешь? – из-за спины вышла Эйприл.

Кир нахмурился.

– Отдай амулет! Я должен знать, кто я такой! Ты сама говорила…

– Да пожалуйста! – девчонке было уже всё равно.

«Пошло оно всё! Кир, Коготь и этот дурацкий игрушечный мир!»

Эйприл засунула руку в карман и швырнула сияющий Коготь. Он зазвенел, отскочив от бетона.

Кир спрыгнул, поднял амулет и заулыбался.

«Ну вот! Я его получил! Стоило только по-настоящему захотеть!»

Но расквашенный нос всё болел, и Кириллу вдруг стало страшно.

«Ведь Эйприл, на самом-то деле, не враг. И если она не советовала узнавать правду…»

Кир понял, что сегодня никуда не пойдёт.

Избавившись от Когтя, Эйприл вдруг успокоилась.

«Ведь это не всё! Теперь стало ясно, где я… Но, кто?»

Она огляделась. Дубовая роща казалась вполне настоящей… Провела ладонью по грани чёрного куба. Твёрдая, гладкая… Коснулась Кирилла и ощутила тепло… Дотронулась до своего голого живота…

«Как же я раньше не догадалась! Ведь это так просто! Чтобы узнать, кто ты, нужно смотреть не по сторонам, а в себя!»