Текст книги "Сорок апрельских дней (СИ)"

Автор книги: Сергей Савенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 36 страниц)

– Эйприл… Так может, и мы…

– Что?

– Вдруг мы сейчас в симуляторе? Вдруг я – личность похищенного Фиестом мальчишки, которую дорабатывают, перед тем как «залить» в искусственно выращенное тело? Вдруг я – будущий геноморф?

– А кто тогда я?

– Ну… Извини… – Кир потупился.

– Что?

– Тебя вообще нет! Ты – управляющее воздействие. На меня, чтобы сформировать подходящую личность… – испугавшись, что Эйприл обидится, мальчишка затараторил:

– Сама посуди, – взмахом руки он обвёл горы и океан. – Какой странный мир! И заметь, ограниченный!

Эйприл вспомнился зал с нейросканером, и Кирилл-мумия, сжавший Оленя.

«Кириллов в этом мире действительно многовато! Я уже видела трёх…»

– Ты был на разных планетах…

– Был? Но сейчас я тут! Это всего лишь воспоминания, фантазии. Их можно подделать.

Эйприл невесело усмехнулась.

– Наконец-то, ты понял, что времени нет! Что всегда есть только сейчас… Жаль, не продвинулся в борьбе с себялюбием. Уже до киберсолипсизма дошёл! Целый мир – одна драгоценная личность Кирилла! – Эйприл, не выдержав, расхохоталась. И сразу же застонала, схватившись за грудь.

– Я тебе о важном, а ты…

– Разве есть что-то важнее, чем время?

Кир схватился за голову.

– Эйприл!

– Ладно, проехали…

– Ты была там, где их делают. Верно?

– Не совсем. Но это неважно.

– Я знаю координаты.

– И что? На ховерборде туда полетишь?

– Его больше нет. Утонул.

– Ты помчался меня спасать на этой штуковине? – Эйприл даже остановилась. – Хорошо хоть, додумался лететь над водой!

Кир покраснел, а девчонка прижалась к нему.

– Спасибо… Спасибо… Ты вновь спас мне жизнь – уже в третий раз! А я тебе только мешаю…

– Эйприл, нужно идти, – Кир был смущён донельзя. – Знаешь, а Станция начала восстанавливаться. Отращивает новые башни накачки! Она тебя обязательно вылечит!

– Восстанавливается, пока меня нет. О том и твержу… Кир, без меня тебе лучше, – она вздохнула. – Думаю, мне ни к чему возвращаться. Ты лучше иди, а я…

– Ещё чего! – Кир взял её руку в свою. – Мы вместе теперь навсегда – до самой смерти! – и тихо добавил: – Моей…

Впереди показались городские кварталы. Под эстакадой стали встречаться остовы бронемашин.

– Я был в том месте, где Фиест встретил Катю.

– Во сне, на Диэлли?

– Здесь, на Земле.

– Невозможно! Тебе показалось!

– Эйприл…

– Хочешь сказать, что мы вовсе не на Земле?

– Тебе видней… Это ты меня водишь за нос.

– Вожу за нос? – девчонка остановилась и нахмурила белые брови, – Я изо всех сил пытаюсь помочь! И вот благодарность!

– Эйприл, пойдём. Я ведь не злюсь… Мне давно уже всё равно…

– А мне – нет. Я докопаюсь до правды.

Они долго шагали молча, рассматривая разрушенный город. Руины подавляли.

– Знаешь, Кир… А ведь всё это построили люди. И они же, разрушили. В этом месте мне кажется, что психи отличаются от нормальных лишь тем, что не утруждаются логическим обоснованием своих безумств.

– Думаю, всё не так просто…

– Не просто? – она разозлилась. – Родители сами дарили девочкам пупсов, а мальчикам – пистолеты. А потом удивлялись, откуда на перенаселённой планете столько насилия! Рассказывали детям сказки о злом драконе, и оставалось лишь заменить образ дракона на образ врага. – Эйприл вспомнился чёрный дракон на бронеплите. – Впрочем, можно и не менять… А приз за победу припасён вполне актуальный – принцесса. Не пойдёшь воевать – не оставишь потомство! Такие вот сказки, такая мораль!

– Ты опять всё перевернула с ног на голову! Почему дети так любят сказки? Потому, что они гармонируют с заложенной в них программой. Ребёнок – не «чистый лист»! Детям дарят то, что им нравится. Мальчишкам по душе пистолеты… А где, кстати, твой? Потеряла?

– Выбросила. Он больше не нужен… Да и мальчишки могли бы без них обойтись! Можно ведь, подарить конструктор или модель звездолёта. Пусть вырастут не убийцы, а строители и пилоты.

Город остался за спиной. Вечерело.

Они шагали теперь среди ветряков. На фоне закатного неба видны были лишь чётко очерченные контуры этих гротескных исполинов, и Эйприл представлялось, что она бредёт среди драконов, вырезанных из чёрной бумаги огромными ножницами. Она ощущала себя Анимой, одолевшей Змея и теперь занимающейся освобождением Героя от Тени.

«Ещё бы! В нашей с Кириллом сказке – всё навыворот!»

Накатила волна раздражения. Эйприл пнула обломок бетона, целясь в остов ветряка. Вечернюю тишину разорвал гулкий звон.

Кир вздрогнул.

Она криво улыбнулась. «С ним же всегда так! Герой ещё тот! Как же ей повезло, что она – Эйприл, а не какой-то там Кир!»

И застыла, как вкопанная.

«Стоп! Что я сейчас такое подумала? Что происходит? Откуда всё это во мне? Он меня спас, уже в третий раз! А внутри всё такое же чувство: что-то с Кириллом не так!»

Злость отхлынула, и Эйприл ощутила боль в ноге. Присев на бетон, сняла кроссовок. Из-под ногтя текла кровь.

«Допиналась!»

Кир смотрел осуждающе.

«Ишь, уставился! А всё ведь из-за него!»

Эйприл нацепила кроссовок и поднялась.

– Ерунда. Пошли.

«До чего же он жалкий, ничтожный. А строит из себя! Будто главный тут – он!»

Нога сама поднялась, чтобы пнуть следующий камень.

«Стоп! Опять!»

Настроение стало паршивым. Девушка не понимала, что на неё нашло. Она смутно осознавала, что дело совсем не в Кирилле. Но тогда, в чём?

Эйприл начала рыться в памяти Маяка…

Психология, этология… Микроколлективы, агрессия…

Агрессия. Средство установления иерархии. Она неизбежно накапливается в любом человеческом существе и сбрасывается на нижестоящего.

Или на камни…

«Но я ведь – не человек! Мне нет дела до иерархий!»

По спине побежали мурашки.

«Дракон! Вместе с собственным прошлым, я нахваталась человеческих чувств!»

Раздражение моментально исчезло, сменившись жалостью к другу.

Он ни в чём не виноват. Он такой, какой есть.

«Да, такой. Жалкий, ничтожный. А строит… Стоп! Опять!»

Она остановилась.

– Подожди. Отдохнём пять минут.

Эйприл села и сосредоточилась. Анализ не был её сильной чертой, и она не могла разбираться в себе на ходу.

«Я стараюсь проникнуться отвращением к Кириллу! Но, для чего?»

Заглянув в память Маяка, она сложила одно с другим.

«Отвращение выключает блок, запрещающий убивать!»

Она посмотрела на сидящего рядом мальчишку. Улыбнулась. Кир вздрогнул и натянуто улыбнулся в ответ.

«Так значит – убить?»

Её передёрнуло.

«Змей! Я его поняла, приняла. Его чувства вошли в мою плоть, стали частью меня… Его мысли и эмоции без конца повторяются, пытаясь стать мной. Нужно их отделить, не то, станет поздно. Но сделать это, получится только во сне».

– Мне нужно поспать!

Кир снова вздрогнул. Испуганно пробормотал:

– Нет…

– Кир!

– Нужно идти! – он встал и, не оборачиваясь, зашагал вперёд, не оставив девушке выбора. Она догнала и взяла его руку.

– Кир! До ночи мы не успеем.

– Будем идти в темноте. Есть фонарь.

– Я не смогу… Прости…

– Тогда, я тебя понесу.

Кир не мог объяснить откуда, но он точно знал: терять время нельзя, надо идти. Это самое главное, важнее нет ничего.

– Ты не встречала дракона?

– Его больше нет, – Эйприл достала из кармашка сияющий Коготь.

– Нет? Ты его убила?

– Ага.

– Но… Как?

– Пристрелила из пистолетика.

– Ты снова мне врёшь?

– Не без того…

Кир вздохнул.

«С ней ничего не поделать…»

Эйприл спрятала Коготь в карман.

– Это за ним охотилась Тень. Не хотела, чтобы я его тебе отдала.

– Ну так отдай!

– Нет. У меня он будет сохраннее.

– Но ведь Тень боится меня, не тебя!

– Кир, он не твой. Всему своё время.

На мир опустилась тьма. Лишь звёзды, да лунный свет.

Но у Эйприл внутри было гораздо темней.

– Осторожно! – луч выхватил из темноты упавший ветряк. Разломившаяся надвое башня лежала рядом с трассой, а одна из лопастей перегородила путь.

Они нагнулись и пролезли под ней.

– Хорошо хоть, не повредила дорогу. Пришлось бы шагать по степи…

Эйприл уже с трудом понимала слова. Из последних сил она боролась с собой. Обогнав мальчишку, и встав на пути, она зашептала:

– Кир… Давай часик поспим, и пойдём… Только часок!

Он, наконец-то, заметил её состояние.

– И как мы проснёмся?

– Меня разбудит Маяк.

– Ты точно меня не обманешь? Ведь ты постоянно врёшь!

– Я не подведу…

– А Тень?

– Спящих она не учует.

– Ладно. Только тут ветер… Какая холодная ночь!

Они вернулись к упавшему ветряку и спустились по лопасти. Зашли в другой, и заснули, прижавшись друг к дружке у холодной железной стены.

Зоопарк

Свет…

Свет из безоблачного яркого неба.

И вместе с тем, всё теперь – Тьма.

Рассматриваю чувствующее и размышляющее тело, что ходит среди вольеров. Наблюдаю, как возникают и тают мысли. Ведь я – снова Я. Пустота в пустоте, я шагаю по облакам. Люди считают, что только безумцы говорят о себе в третьем лице, но я теперь знаю: истинное безумие – говорить о себе в первом.

Зоопарк Диэлли – самый большой в Галактике. Мыши, кролики, тараканы. Клоны свиней, коров, лошадей. Есть даже ягуар. Хотя, "Ягуар«Ò– скорее коммерческое название. Это ведь геноморф, с построенным из уцелевших последовательностей нуклеотидов геномом, и вряд ли у него много общего с хищником, пожиравшим людей тысячелетия назад.

Их, геноморфов, тут тьма.

Я всматривался в звериные морды, в зеркала глаз – не додумывающие, а лишь отражающие – меняясь с узниками местами, вбирая их в себя, расширившегося до размеров Вселенной. Обращался в мышь, кролика, корову. В странных созданий, из-за просчётов генных инженеров, влачащих существование в мучениях. К истинной цели прогулки я подбирался с опаской – кругами, стараясь оттянуть свидание с лишённым жалости зверем.

Ягуаром.

И всё-таки, мне придётся встретится с ним опять, стать им, понять его чувства, преодолеть свой страх. Иначе, не выйдет двигаться дальше, не получится повзрослеть и стать человеком.

Поворачиваю к нему, на дорожку, покрытую пятнами света. Теперь – вперёд, сквозь частокол лучей пронзивших кроны деревьев. Мимо вольеров с рычащими, стонущими, воющими от нестерпимой боли геноморфами.

И вдруг, всё меняется.

Я снова внутри, я – Кирилл. Вместо Тьмы, вместо бесконечной Вселенной – обычный маленький человек.

Что теперь? Сбежать?

Нет. Значит, так надо. И я продолжаю идти.

Вот он, в огромном вольере, установленном в центре парка на возвышении – лапы на уровне глаз. Так – страшнее.

Люди неотрывно смотрят на хищника. В какой-то момент начинает казаться, что это – одно большое животное, уставившееся само на себя.

Продираюсь сквозь толпу к решётке – видимо, силовые поля сочли ненадёжными. Народ бурчит, возмущённо толкает локтями.

Теперь ягуар совсем рядом со мной – возле прутьев, в тридцати сантиметрах. Я ощущаю запах – резкий, с трудом выносимый.

Почуяв раздражение толпы, хищник встаёт, лупит хвостом и рычит – утробно и гулко, окатив меня вонью дыхания. Мои зубы стучат, руки покрываются «гусиной кожей», а волоски встают – жалкая попытка казаться больше.

Нет! Мне ничего не угрожает. Я не на Дзете, а это – не ягуар с фюзеляжа, забравший Облако.

И я поднимаю глаза.

«Будто горные массивы, в ином мире, на другой планете. Узлы, отроги, цепи»

Всё замирает. Я утрачиваю чувство реальности. Не слышу, как галдят дети в толпе, как одежда касается кожи. По жилам, вместо горячей крови, струится морозная жижа, превращая тело в бесчувственную глыбу льда.

Есть только эти глаза. Я отчаянно пробую пробиться сквозь непроницаемое стекло роговицы вовнутрь, в душу хищника. Но, ничего не выходит. Я по-прежнему здесь, внизу, перед клеткой, дрожащий и жалкий. Он – по ту сторону прутьев, столь же непостижимый и жуткий, как сама смерть.

Смерть…

Вдруг, я понимаю, кто он такой.

Смерть!

Неотвратимая и чудовищная. Отбирающая родных и друзей, да и сам смысл жизни. Показывающая правду. Превращающая тебя из покорителя Вселенной в перепуганное животное, а то и попросту в вещь – дряхлеющую и разваливающуюся.

Он – то, с чем я пока не смирился. То, что я отталкиваю, не в силах принять.

Теперь мне понятно, что нужно сделать – не бегать в ужасе от чёрной воды, а окунуться в этот растворяющий тебя океан с головой. Исчезнуть сейчас, до срока.

А вот и она, тут как тут – беспроглядная, тяжёлая, свинцово-чёрная воронка, с оглушительным рёвом вращается надо мной. Я сам её позвал, всё решено. Пройдена точка невозврата – не убежать, не скрыться.

Тьма обрушивается на меня, а я погружаюсь во Тьму. Она входит вовнутрь, сминая и выжигая пространство и время, будущее и прошлое, воспоминания и надежды – уничтожая меня целиком…

Наконец, я отрываюсь от жёлтых лунных глаз.

Вот и всё. Так просто!

Мир сияет. Мир, в котором меня больше нет, и – как я теперь знаю, никогда не было.

Ягуар приветственно рычит, показывая прозрачные клыки – сверхтвёрдый пластик, торговая марка: «Горный хрусталь». Очередной инженерный просчёт – грозный хищник появился на свет без зубов. Ошибку легко устранили, только меняют зубы раз в год.

Машу рукой ягуару в ответ и хохочу – он мне не страшен, я больше не пища. Поворачиваюсь и смотрю на людей, на небо и облака.

Я здесь и не здесь, и так было всегда.

Пацан, лет десяти и белокурая маленькая девчонка с огромными, синими как небо глазами.

Я подмигиваю – девчонка хохочет. Корчу страшную рожу – она начинает плакать.

Так просто!

Мать наклоняется к ней. Девчонка тычет в мою сторону маленьким скрюченным пальчиком, и женщина смотрит на меня осуждающе. Гляжу в ответ грозно, как только могу, хоть нутро разрывает от счастья. Женщина отворачивается.

Дети и ягуар. Трава, солнце, небо и облака.

Так просто, но никто в целом мире меня не поймёт. К счастью, это не требуется. Наконец-то, я дома.

Назад, вдоль клеток, мимо колонн света с танцующими пылинками.

На выход.

Сзади раздаются шаги, и меня обгоняет какой-то мужчина: белые брюки, цветастая рубашка – типичный зевака-турист. Вот только, курортники расхаживают вальяжно, у них нет никакой цели.

Он оборачивается на ходу и смотрит куда-то, поверх моей головы. Его лицо плывёт, меняя черты.

Преступник! Преступник, с нанесённым на лицо наногелем.

У брюк исчезает нижняя часть штанин и они превращаются в шорты, а рубашка подобным же образом, становится безрукавкой. Одежда меняет цвет.

Да, это тебе не стриптиз, что Мэйби устроила в туалете!

У обычных преступников, таких технологий нет. Террорист? Агент повстанцев?

Мужчина сворачивает в проход.

Я должен бежать на выход, подальше от толпы, от площади с ягуаром, но глаза – синие глаза той девчонки, не дают мне этого сделать. Уж слишком они похожи на небо, в которое мы с Мэйби смотрели с крыш.

И я поворачиваю назад.

Выбежав на площадь, ору:

– Бомба! Тут заложена бомба!

Реакция зевак удивляет – они мигом хватают детей и бегут врассыпную. Что ж, люди привыкли к войне. Мимо меня пробегает женщина с той самой девочкой на руках. Узнав меня, она кричит на бегу:

– Ты за это заплатишь! – и уносится прочь.

Что она имеет ввиду – непонятно. Мне полагается наказание за страшную рожу или за то, что я сею панику?

Площадь пуста, только ягуар носится по клетке из угла в угол.

Я мчусь на выход.

Через пару секунд раздаётся взрыв.

В спину, словно ударяет кувалдой. Я падаю, обдирая лицо и руки. На дорожку, со звоном, падают обломки решётки, куски пластика и ошмётки, несколько мгновений назад бывшие ягуаром.

Ну и дела! Грозный хищник, олицетворение смерти, сам стал её жертвой.

Вдруг, я понимаю: всё вновь изменилось. Из мира ушла простота и свобода, и я снова – жертва. Мальчишка, распластавшийся на дорожке…

– Подними!

Задираю голову вверх. Надо мной стоит Мэйби. Рука указывает на сияющий, будто хрусталь, обломок клыка:

– Подними!

Глава 27. Эстакада

Эйприл открыла глаза, уставившись в полумрак. Рядом валялся направленный в стену фонарь.

Во сне она очистила личность от чуждых мыслей и чувств. Змей был окончательно побеждён.

– Гир… – она дотронулась до его плеча. – Бросыбайся…

Мальчишка открыл глаза. Через распахнутую дверь посмотрел на звёздное небо.

– Не обманула!

– Здал бы ды, гак эдо было неброзто! – рассмеялась девчонка.

«Что у неё с голосом?»

Кир взял в руки фонарик и сразу нахмурился.

– Эйприл… Прости, но выглядишь ты ужасно… Какая-то жуть! – он направил луч ей на живот. – А тут! Не человек, а сплошной синяк!

– А разве я человег?.. Не здражно! Ну чдо, пожли! – Эйприл попыталась подняться, но тело отозвалось болью, и она осела назад. – Бомоги!

Оперевшись одной рукой на стену, а другой – на плечо друга, ей всё-таки удалось встать. Пошатываясь, она вышла наружу.

Когда они подошли к лопасти упавшего ветряка, Кир забеспокоился:

– И как мы теперь залезем? Тебя же шатает! Свалишься!

– Боломчи!

Кир пропустил девчонку вперёд, и с ужасом наблюдал, как она вышагивает по прогибающейся под ногами лопасти, раскачиваясь из стороны в сторону.

Но всё обошлось, и они зашагали по эстакаде. У Кирилла не выходил из головы валяющийся на дорожке хрустальный клык. Казалось, он – ключ к страшной тайне, которую не следует раскрывать.

«Нужно просто забыть этот сон, забыть сияющий на солнце обломок. Не было его никогда!»

– Знаешь, ещё километров двадцать. К утру будем там…

Эйприл тошнило. Каждый шаг отзывался болью. Далёкие красные колонны – до которых – она точно знала, было двадцать два километра, казались недосягаемыми, как звёзды. Но Кирилла пугать не хотелось, и она бодро сказала:

– Ага!

Это «ага» вышло настолько жалким, что Кир вздрогнул. Луч заметался по эстакаде.

«Что, если она не сможет идти? Я не смогу её донести!.. Дурацкая Станция, на которой нет даже обычного квадроцикла!»

Кириллу было так жутко, что он едва переставлял ноги. Чтобы отвлечься, он громко спросил:

– Так получается, ты всегда знаешь время?

– Да.

– И сколько сейчас?

– Болночь.

Впереди и чуть в стороне затрещало. Кир направил фонарь. Луч выхватил из темноты ржавый остов ветряка, из которого вылетали куски, будто металл кто-то грыз. Ветряк застонал и накренился.

– Бежим! Бежим! – Кир схватил руку Эйприл и потащил за собой.

Они неслись вперёд, что было духу, прислушиваясь к скрежету металла.

Вот он впереди, потом всё ближе, ближе…

Хлопки кроссовок, сбивчивое дыхание…

Треск, какие-то скрипы…

Скрежет уже позади…

С ужасающим грохотом, за спиной рухнул остов ветряка. Эстакада вздрогнула и заходила ходуном. Кир и Эйприл растянулись на плитах.

Кир посветил назад. Сначала была только пыль, а потом он увидел провал. Ветряк проломил балки, и плиты осыпались вниз.

– Это Тень! – Кир помог девчонке подняться. – Похоже, на эстакаде ей нас не достать! Но впереди есть ещё ветряки!

– Неду. Таг близго г драссе – ни одного… Бозмодрела бо гарде! Вод дольго дело не в эздагаде. День наз можед убидь и на ней… Броблема в двоём здрахе! День чувздвует злабоздь! Не друзь! Ды зильней!

Её монолог вышел таким смешным, и в то же время – таким убедительным, что страх сразу прошёл.

«Если Эйприл уверена, что я сильней – так и есть. Она хоть и врунья, но сейчас не обманывает!»

Спустя три часа Эйприл сказала:

– Гир… Отдохнудь… – и кулём осела на плиты.

Кир улёгся рядом, на спину, и уставился в звёздное небо. Через пару минут он тихонько взял девичью руку в свою.

– Гир… Я не змогу… Не змогу дальже идди… Брозди…

Кир сжал её пальцы.

– Ничего! Я донесу!

– Ды?

– А почему бы и нет? Сама говорила, я сильный! – он улыбнулся. – Может, это и есть цель моей жизни – постоянно спасать тебе жизнь! Может, для этого мир и создал процесс под названием «Кирилл»!

От этих слов по телу разливалось тепло. Внезапно Кир понял, что сказанное – не какая-то глупая шутка. Именно так всё и есть.

Эйприл всё же смогла – она переставляла ноги ещё четыре часа, повиснув на плечах у Кирилла. Когда Станция была уже в двух километрах, пришлось повернуть влево и прошагать к океану ещё метров семьсот, тоскливо поглядывая на крышу Преобразователя – с эстакады было не слезть.

Наконец, они добрались до места, где эстакада превращалась в череду опор, уходящих в море, и по балкам спустились на землю.

– Куда нам теперь? – спросил Кир. До дома смотрителя оставался километр, а до Станции – два.

Ответом было молчание. Лишь шелест травы и далёкий шум океана.

На миг, мальчишке показалось, что Эйприл вернулась обратно в свою пустоту. А может, девчонка ему только почудилась? Но повернув голову, он увидел, что Эйприл реальна: сидит без сознания, прижавшись к опоре.

Он наклонился над ней и проверил дыхание. Потом закинул девчонку на спину и поволок через степь, сиявшую от росы.

На Станцию.

На полпути Эйприл стала меняться – на коже выступила прозрачная слизь, а тело стало таким гибким, будто размякли кости. Теперь она выскальзывала из рук, словно рыба.

– Ну, подруга, спасибо за помощь! – ругнулся Кирилл.

Но в душе он был рад, вспомнив, что Эйприл уже так «лечилась» после ожогов.

Когда Кир поднялся по лестнице в Логово и опустил девушку на постель, был уже полдень. Бесконечный переход и подъём по лестнице, с отдыхом каждые пять минут, вспоминать не хотелось.

Кир хотел привести Эйприл в чувство, облив водой, и дать ей попить.

Но не смог. Он упал на постель, обняв девчонку рукой, и впал в забытьё.