Текст книги "Сорок апрельских дней (СИ)"

Автор книги: Сергей Савенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 36 страниц)

Глава 2. Девочка, которая не видела снов

Кир распахнул глаза. В светлеющем небе, среди бликов от прозрачного купола Логова, сияла яркая белая точка.

Венера, притворяющаяся звездой планета-обманщица. Его единственный друг.

Обычно рассветные лучи рассеивали тоску, и Кир ощущал облегчение. Но, не сегодня…

Всю ночь ему снилась девчонка. Та самая, то лицо. Противная, высокомерная и заносчивая.

Однако, не в том было дело. С характером персонажа, которого выдумал дремлющий мозг-предатель, Кирилл бы смирился. В школе, где он когда-то учился, подобных девчонок было полно.

Проблема была в другом – в чувстве, которое она вызывала. Странном, ранее не испытанном… Будто, сделав рогатку, выстрелил в птицу – и нежданно попал. В мыслях не было причинять кому-либо вред, да поддался всеобщему сумасшествию. А птица упала камнем в сугроб, и сколько ни держи её в тёплых ладонях, уже не взлетит. Вернувшись домой, упал на кровать, стараясь забыть – всё забыть… Наутро – лёгонький стук по стеклу. Подошёл, а там жертва, с вытекшим глазом и свёрнутой вбок головой, словно бы укоряет: «Мальчишка, зачем ты закрыл окно! Тут, где я теперь – холодно, холодно, холодно… Впусти, отогрей, мне нужно опять стать живой!»

«А это ведь вовсе не чувство, – догадался Кирилл. – И это я видел во сне!»

Девчонок, пусть даже противных, Кир не убивал. Он себя знал и не сомневался. Если бы на него, вооружённого пистолетом, кинулись бы с ножом, он не спустил бы курок.

Каких там девчонок! Кир не стрелял даже в птицу – обычного геноморфа! И рогаток не имел отродясь, за что в школе к нему приклеилась кличка «ботаник». Но чувство, что невинный убит, и сделал это именно он, не проходило.

Оставалось лишь удивляться выходкам бессознательного, да сладкой чайной горечью глушить горечь внутри.

Девчонка носила странное имя: «Эй…», «Эй…» Кир где-то читал, что если человеку, пытающемуся вспомнить слово, кажется, что оно начинается с «Эй», то это «Эй» – в середине. Но мудрый автор позабыл написать, какой тогда первый слог, и как же, в конце-то концов, узнать имя!

Ну и плевать! Очень надо вспоминать имена пригрезившихся девчонок!

Вот только… Девчонка была противной, вне всяких сомнений. Но, вместе с тем – притягательной. Не сексуально, а как-то иначе. Чего стоили только глаза: синие, яркие. Огромные, будто небо. Глубокие, словно озеро. У настоящих людей таких не бывает!

Сны имеют одно неприятное свойство: когда в них поверишь, а это произойдёт непременно, они станут новой реальностью. Вчера Кир знать не знал никаких глазастых девчонок, а сегодня уже не мог твёрдо сказать, встречал он когда-нибудь эту «Эй…» или нет.

Может, встречал.

Он стоял в нерешительности у южной арки. Сегодняшний ветер был крепким, опасным. Из тех, что приносят проблемы и забирают жизнь.

Плевать! Нужно встретить на Станции последний рассвет, натолкать в рюкзак сколько возможно провизии, а потом… Кто знает?

Он начал подъём.

Лезть было тяжко. Руки тряслись, порывы ветра прижимали к опоре, разметавшиеся волосы лезли в глаза. На середине Кир ошибся с постановкой ноги, сорвался и повис на руках. Пришлось отдыхать – сидя, обняв руками опору и сунув ноги в переплетение балок.

Но всё обошлось. Проклиная собственное упрямство, Кир вцепился в выступы на своде арки, закинул ногу, подтянул тело и поднялся на четвереньки. Встал на дрожащие ноги и остолбенел.

Спустив ноги в пропасть, на его излюбленном месте сидела девчонка.

На вид лет тринадцать. Короткое, до шеи, каре – ветер трепал непослушную чёлку. Кончики ушей с лоскутками слезающей кожи, торчали из-под соломенных выгоревших волос. Вздёрнутый нос усеивали звёзды веснушек, бёдра и плечи покрывали царапинки от коготков. Загорелую кожу оттенял белый топ, шорты и гольфы. На коленях пригрелся котёнок – белый, как облако. Сейчас о его цвете говорила лишь грива вокруг головы, да кисточка на хвосте: он был острижен до кожи.

Девчонка болтала ногами в белых кроссовках, что-то мурлыча под нос.

Одиночество одиночеством, но арку, Станцию и планету Кир считал своей нераздельной собственностью. Гостья настолько ему не понравилось, что он позабыл о том, что объявится ей попросту неоткуда.

Склонившись под порывами ветра, он подошёл вплотную к девчонке. Та сидела, таращась в бушующий океан, качая головой и дрыгая ногами, как будто в такт музыке. Гольфы оказались с рисунком: по худеньким ножкам девчонки бегали звери.

Кир дотронулся до исцарапанного плеча. Девочка вздрогнула и обернулась.

– Волны, словно барашки! Как белые стада!

Глаза! Они были в точности, как у ночной гостьи…

«А я-то считал, что таких не бывает!»

– Какие барашки?! Ты кто?!

– Эйприл, – и склонив голову вбок, добавила доверительно: – Сейчас ведь апрель! А это – пушистое белое Облако! – она погладила котёнка по розовой голой спине и усадила рядом с собой. Потом, закинула ноги на арку и поднялась. Тонкие, приклеенные к стенкам ушных каналов нитки наушников, блеснули на солнце.

«Так вот, почему она, не заметив моего приближения, ногами болтала!»

Её голова едва доставала ему до груди. На топе чёрным маркером был выведен одуванчик.

«Ну и кроха! Совсем ребёнок!»

Девчонка, задрав голову, таращилась на него снизу вверх, но ничуть не смущалась. Придирчиво осмотрела торчащие скулы, острый подбородок и серую чёлку. Вгляделась в глаза – непроглядные, как самая тёмная ночь.

– Откуда ты тут взялась?

– Оттуда же, откуда и все остальные – из пустоты! – заявила музыкальная гостья. – Час назад появилась. Не здесь, на кубе, – она махнула рукой на центр Станции.

– Откуда? – изумлённо спросил Кир. Злость уступала место растерянности – до него начала доходить невозможность всей ситуации.

– Вот откуда ты взялся? – вопросом ответила девочка. – Из ниоткуда! Тебя не было, не было, а потом раз – и есть! – для убедительности она хлопнула в ладоши. – Со всеми ведь так…

Откуда он появился, Кир знал в подробностях, эту тему проходили лет шесть назад. Совсем не из пустоты! Он попытался объяснить это гостье…

– Ну ты и нудный! Тошнотик какой-то! – нагло прервала Эйприл. – Маяк меня проявил! Из пустоты! – щёки раскраснелись, а в голосе чувствовалось раздражение.

– Ладно-ладно, остынь! Проявил, так проявил! – Кир понял, что глупо спорить на такой высоте с полоумной девчонкой. – Тебе сколько лет?

– Лет? Ты тупой? Вчера меня ещё не было! – она вновь начала выходить из себя.

– Ты понимаешь, что я имею в виду!

– Биологический возраст этого тела? – Эйприл наклонилась и поправила сползшие звериные гольфы.

Кир немножко опешил.

– Ну, да…

– Формально – час. А ответ, который ты хотел получить – шестнадцать.

– Шестнадцать? Хорош заливать! Четырнадцать – максимум!

– Хочешь сказать, мне не час, а сорок минут? – расхохоталась девчонка. Излишне кокетничая и поправляя шортики, замурчала: – Значит, я для тебя недостаточно взрослая?

Кир смотрел в таращившиеся на него снизу глазёнки и злился…

«Это даже не подросток! Ребёнок, нагло заявляющий, что они одного возраста!»

Кирилл уже считал себя взрослым, и подростки его раздражали: неприкрытой животной озабоченностью, наглостью, глупостью, эгоистичностью и производимым шумом. Тем, что считали себя опытней старших – ничего, в сущности, о жизни не зная. Тем, что эти зверята пихались, краснея от вожделения, изредка впиваясь друг другу в глотки. А главное – тем, что не оставляли его в покое!

Впрочем, всё давно позади – все эти школы… Он один на планете… Вернее, вдвоём. И оставалось только надеяться, что гости не будут выскакивать из куба ежесекундно…

К детям Кир не относился никак, о них он просто не думал. Дети обитали в своей параллельной вселенной, и, в отличие от подростков, не беспокоили. Младшей сестры у него не было, а теперь, когда она вдруг объявилась, он осознал, что никогда её не хотел.

«Очень надо вытирать зелёные сопли, текущие из конопатого носа, и гоняться за глупым котёнком – всем известно, что они то и дело теряются!»

Девочка положила Кириллу на грудь малюсенькую ладошку, похлопала выгоревшими ресницами, и вдруг заявила – совсем другим тоном, с презрением и ненавистью:

– Ну и вали!

И с такой силой толкнула мальчишку, что тот, сделав два шага назад, зацепился за выступ, потерял равновесие, упал и заскользил в пустоту. Попробовал ухватится за наплыв пластика – тот вырвался, ударив по пальцам. За второй, за третий, четвёртый…

Разбитые пальцы наконец схватили наросты. Грудь лежала на арке, ноги – болтались. По белому пластику текла кровь.

Девчонка, не оборачиваясь, шла в направлении опоры. За ней важно следовал лысый котёнок.

– Можно подумать, ты росла и взрослела! Монстр! – крикнул Кир вслед, позабыв, что вообще ей не верит.

Эйприл посадила котёнка на плечо и стала спускаться.

Кир подтянулся, закинул ногу, выполз на арку и перевернулся на спину.

«Ну и тварь! Что я такого сказал?.. С другой стороны, сложно ждать адекватного поведения от человека, который всего час назад появился на свет. Особенно, если человек этот – вовсе не человек! Может, она и не злая, и убивать меня не собиралась… Не слишком-то здорово, остаться на планете на пару с врагом!»

По небесам проворно бежали редкие облака.

«Как она вообще сумеет спустится, в такой ветер? И как забралась, ещё и с котёнком?»

Кир лежал и пытался придумать, что делать. Любимое место освободилось, но сидеть на нём не было смысла. Надо было спускаться. С уходом Эйприл исчезло и раздражение. Он осознал, что вероятность того, что Маяк из пустоты проявляет девчонок, значительно меньше той, что лёгкие глюки перешли в полноценный бред. Пожалуй, в стопятьсот миллионов раз!

«Чтоб тебя! Не успел! Надо было убраться со Станции ещё вчера!»

Стоило признать, что организм, над которым нависла угроза самоуничтожения, проблему одиночества решил эффективно. Мысли о суициде исчезли.

Кир был уверен, что Эйприл, как и положено всякой воспитанной галлюцинации, дождётся хозяина внизу. Потому, взглянув пару раз на мельтешившее среди балок белое пятнышко, сконцентрировался на спуске. Глупо – разбиться из-за собственных глюков!

Эйприл оказалась галлюцинацией невоспитанной. Когда мальчишка спрыгнул на землю, её поблизости не было. Куда она ушла, он не видел.

«Где её искать на огромной Станции – два на два километра? Если перелезет забор и дойдёт по дороге до дома? В эллинге – затонувшая яхта, в гараже – изломанная машина. Они ей не помогут… А если пойдёт в столицу? Ищи девчонку потом! Хотя, что ей делать среди руин?»

С этими мыслями мальчишка домчался до куба.

Никого. Лишь шорохи ветра в башнях накачки…

«С крыши Преобразователя видна вся территория. Значит, туда!»

Обогнув исполинские чёрные радиаторы с подведёнными к ним трубами, Кир оказался перед лесенкой, змеящейся по стене.

«Вновь эта идиотская лестница!»

К счастью, за полгода мальчишка натренировался в подъёмах и спусках.

На крыше, запыхавшийся Кир обнаружил, что осматривать Станцию не придётся: и девочка, и котёнок сидели у Логова.

Едва не сорвавшись с арки, Кир жаждал задать Эйприл трёпку. Но, пока носился по Станции, злость улеглась.

– Это что? – кивнув на один из куполов, закрывающих вентиляционную шахту, спросила Эйприл. Он отличался от остальных прозрачными стенками.

– Моё Логово.

– Сам построил? – удивилась девчонка. – А вентиляция?

– Нет там шахты. А Логово создал Маяк. Он, по мере надобности, меняет конфигурацию – выращивает одни здания и убирает другие… Когда я сюда перебрался, на крыше несколько суток сидел. Дома мне быть неприятно. Очень… Логово и появилось. Хочешь взглянуть?

– Конечно! Возможно, ты не такой уж и скучный! – она поймала его настороженный взгляд. – Нет, я не лазала внутрь, пока тебя не было. Я очень тактичная!

Она разразилась смехом. Мысль о тактичности крайне её забавляла.

Так, смеясь, и вошла…

– Ого! Как ты это сюда затащил!

Внутри стоял шкаф, диван, раскладное кресло-кровать, тумбочка, пара стульев и стол. Всё было старым, деревянным, облезлым, и смотрелось тут, как телега внутри звездолёта. На вбитых в шкаф гвоздях висела одежда. Над ноутбуком, лежащим на крышке стола, переливалась голограмма с инфой из Сети. Рядом стояли банки саморазогревающихся консервов. В углу валялись какие-то ящики.

– Само появилось. В контейнерах – еда и вода. Не кончается…

– Любишь старую мебель?

– Не знаю… К ней тянет. Будто, в ней что-то есть… Считаешь, я странный?

– Нет. Наоборот, это здорово.

– Если честно, я ни за что бы не смог её выбросить!

– Может, ты и не очень плохой… – протянула девчонка.

– Плохой?

– Ты сразу мне не понравился! Нелюбовь с первого взгляда. Так бывает с людьми.

– С людьми? Никакой ты не человек! Монстр, порождённый Станцией или…

– Что это за «или»? Считаешь, меня создал твой мозг? Ну ты тупой! Разве у него хватит на это ресурсов? Я ведь в сто раз умнее тебя! Скорее уж ты моя выдумка!

Это было уже чересчур! Но что предпринять? Драться с такой шмакодявкой?

В растерянности, Кир опустился на краешек стула.

– Да-а-а… Очень вежливо! Расселся, а я, значит, стой? – Эйприл прошла мимо мальчишки, пнув стул ногой, и с размаху плюхнулась на диван.

Взлетело облако пыли.

Хохоча, как умалишённая, девчонка бросилась ловить ртом и руками пылинки, что звёздочками вспыхивали в пробившихся сквозь купол лучах. Котёнок прыгнул хозяйке на ноги и начал лизать ей живот. Эйприл не обращала на него никакого внимания.

«Кошмар…» – устало думал Кирилл, разглядывая гиперактивную гостью. После полугода одинокой размеренной жизни, ему казалось, что он оказался в дурдоме. До жути хотелось, чтобы вернулось вчера – и осталось навечно.

«Правильно она про меня говорит! Идиот! Как мог я мучится от одиночества? Это лучшее, что только бывает!»

Больше всего злило то, что бежал он за странной девчонкой не для того, чтобы молоть чепуху! Редкому гостю из пустоты следовало задать тысячу важных вопросов. Но, беседуя с Эйприл, не получалось контролировать разговор: выходками и пустой трепотнёй она уводила в сторону. Будто пытаешься ухватить ветер или волну!

Глядя на её выкрутасы, Кир вдруг заметил, что одуванчик на топе исчез.

«Фотокаталитическая ткань, – догадался он, – Самоочистка. Взошедшее Солнце стёрло рисунок».

– Ты, конечно, красавчик: худенький и белокожий. Чёлочка эта, опять же… И серенькие глаза… Такой себе вампирёныш, от которых малышня писает кипятком… Влюблялись, небось, девчонки?

– Случалось… – вырвалось у Кирилла само собой, хоть никто в него особенно не влюблялся.

«Малышня? А сама она кто?»

– Но я – не такая! Предпочитаю других! Чтобы заметно было, что личинка мужчины им когда-нибудь станет, – Эйприл критически осмотрела Кирилла и скривилась. – Это не про тебя! – она отвернулась – слегка театрально.

«Совсем сумасшедшая! Кого она может предпочитать, ведь никого и не видела!»

Тем временем Эйприл заметила на тумбочке странный предмет – чёрный, как сгусток тьмы.

– Ого! Это ещё что за страшная хрень?

– Будильник. На самом деле, часы с истребителя. Крутая штукенция! Правда, военных я не слишком люблю…

– Какого ещё истребителя?

– Откуда мне знать? Они были тут, когда я впервые зашёл. Может, не с истребителя, а с бомбардировщика или штурмовика.

– А между ними есть разница? Скукотень! – пожав плечами, Эйприл поставила будильник обратно на тумбочку. – Ой, у тебя кровь! – она нахмурила бровки. – Где это ты ухитрился? Тебя Станция, что ли, не восстанавливает? Может хочет, чтобы я тебе помогла, и мы подружились? Есть аптечка?

– В шкафу… – буркнул Кирилл.

Эйприл открыла дверцу и сразу нашла нужный ящик.

«Понятно… Похоже, Маяк заложил в неё знания о Станции. Но, надо было спросить, устроить комедию!.. Или это способ быть вежливой?»

Нежные руки заботливо обработали ранки, а сверху набрызгали гель.

«Тёплые… Как человеческие. Нет, даже теплее».

– Ну, вот и всё!

«Заботливая, куда там! Сбросит такая тебя в океан, а потом удивится: „А куда подевался Кирилл?“ Стоп! Она так не сможет сказать, мы даже не познакомились!»

Кир улыбнулся, предельно благожелательно, как только умел, и протянул девочке руку.

– Спасибо. Я – Кир. Кирилл.

Она отмахнулась:

– Да знаю! Совсем бестолковое имя!

– Знаешь? Откуда?

– Я про тебя сразу всё знала. Ещё в тот момент, как очнулась на кубе.

– Всё? Абсолютно?! – ужаснулся Кирилл.

– Лишь то, что хранится в памяти Маяка.

«Но там – всё! Для сбора данных Маяки используют ГСН – Глобальную сеть наблюдения – квинтиллионы камер и сенсоров… Ведь… Ведь они даже в доме!»

Кир, покрывшись краской, уставился в пол.

– Глупый! Не бойся! – девочка расхохоталась и ободряюще потрепала его по затылку, как провинившееся животное. – Думаешь, твои тайны способны кого-то шокировать? Веришь, что сумел сделать что-то, чего не делал никто? Считаешь себя настолько особенным?

– Вряд ли, – помолчав, признал Кир. Он даже не знал, обижаться ему на её слова или нет.

Эйприл плюхнулась назад на диван и сообщила из облака пыли:

– К тому же, я не подробности знаю, а в общих чертах!

От сердца отлегло. Ещё не хватало, чтобы кто-то знал каждую мелочь твоей жизни! Тем более, такая девчонка!

– Мне кажется, я всё на свете знаю. Про Вселенную, про людей и про Станцию. Но не только, – она скорчила загадочную гримаску. – Когда мне нужна информация, она – бац, и уже в голове! – Эйприл с размаху хлопнула себя по лбу. Котёнок подпрыгнул.

– Про Станцию? – Кир задумался. – Скажи, а зачем чёрный «парус» над полем?

Малышка строго, по-родительски, взглянула в ответ.

– Опять хочешь формулы выводить?

У Кирилла вспыхнули щёки.

«Она знает и это! А говорила: в общих чертах!»

– Ну, ответишь ты или нет?!

Эйприл смешно сморщила лобик и засопела… Прошла минута.

– Похоже, я знаю не всё – неохотно признала она, и добавила: – Но уж побольше тебя!

Совершенно надувшись, она хмуро смотрела с дивана. Видно, ей больше всего на свете не хотелось быть обычной скучной девчонкой. Даже котёнок, своими маленькими глазёнками, пялился на Кирилла, как на врага.

Мальчишка решил не накалять обстановку.

– А имя моё чем не нравится?

– Так не называют людей! И геноморфов не называют! Имя должно что-то значить: Солнце, Ветер, или вот Облако! – для большей убедительности она подняла котёнка над головой. – А уж после, в шестнадцать, когда номер присвоят – называй себя, как пожелаешь! Если, конечно, не геноморф.

– На одном из языков, моё имя значит: «владыка», а на другом: «солнце».

– Значит, буду тебя Солнцем звать. Но лучше – Ветром, больше подходит. Согласен, владыка этой величественной помойки? – она встала и сделала реверанс.

– Ещё чего! Имя Ветер – девчачье! Нравится тебе или нет, я – Кирилл!

– Точно не хочешь быть Ветром? – Эйприл насупилась. – А ведь когда-то хотел! Позабыл?

– Слушай, кончай издеваться! Считаешь, тебе всё позволено?

– Само собой!

– Че-его?

– А ты сам подумай, Ветер! Думаешь, я – маленькая девчонка? Нет! Я – воплощение Маяка! Отражение! А ты? Тебя даже Станция не восстанавливает! Обычный тупой мальчишка! Вдобавок к этому – трус!

– Вчера я почти прыгнул с арки!

Эйприл расхохоталась. Котёнок испуганно замяучил.

– О том я и говорю: со страху, что правду узнаешь, чуть не сиганул в океан! Типичный тупой трус!

– Какую ещё правду?

– В том и дело: какую? Это ведь невозможно! Чего боятся?

– По-твоему, правду никогда не узнать?

– Нет. За одной иллюзией всегда будет следующая.

– Не может такого быть!

– Но, так и есть! Взять, к примеру, науку. Каждый решённый вопрос порождал несколько следующих, сфера непознанного росла – до тех пор, пока люди не перестали что-либо понимать.

– Какая-то чепуха!

Девчонка в ответ лишь пожала плечами…

– Никакой независимой от тебя, «объективной» правды не существует! Ты считаешь истинным то, что чаще всего видишь, и правдой – те слова, что много раз повторил, как молитву.

– Как что? – удивился Кирилл.

Будто не услышав вопрос, Эйприл продолжила:

– Так уж работает мозг – чем чаще по синаптической связи проходит сигнал, тем она устойчивей. Сигнал, что прошёл по соединениям твоего мозга множество раз – это «правда». А редкие сигналы – ложь, нереальность… Всё это позволяет договариваться с другими, вместе видеть один и тот же мир. Но неужели ты думаешь, что истина только одна и её можно узнать от людей?

– А ты, Эйприл! – та вздрогнула, впервые услыхав своё имя. – Можно подумать, ты ничего не боишься!

– Не боюсь.

– Вообще ничего?

– Ничего! Я принимаю происходящее как есть, без вопросов и страха. А ты – в вечных сомнениях!

– Чего тогда вздрагиваешь?

– Не твоё дело! Девчонки не любят парней, которые помнят их имена!

«Что она имеет ввиду? Загадками разговаривает», – растерялся Кирилл. Потом вспомнил школу и отношения… «А! Это вовсе не иносказание! Просто, всё так и есть!»

Кир разглядывал воплощение всемогущего Маяка.

Воттак" deus ex machina!" Девчонка!

В задумчивости, Кир почесал затылок. Эйприл сделала то же. Он нахмурился. Нахмурилась и гостья.

«Будто в зеркало смотришь!» – поразился Кирилл.

– Эй! Ты чего всё за мной повторяешь!

Девочка жутко смутилась, словно пойманная за неприличным занятием.

– Извини…

Кир хмыкнул и пожал плечами. Эйприл издала точно такой же звук, слегка дёрнула плечиком, потупилась и покраснела.

«Ну её! Пусть повторяет, если так хочется!»

– Слушай, если ты появилась сегодня, где загореть так успела? Уши вон шелушатся!

– Нигде я не загорала, проявилась такой!

– А что случилось с котёнком?

– Вздумал стать ягуаром!

При слове «ягуар» Кир вздрогнул.

– Может, львом?

– Ягуаром! Но, передумал в последний момент. Ничего, к утру снова будет пушистым!

– Станция восстановит?

– Не болтай чепуху! Сама отрастёт!

– А Станция, она как «восстанавливает»?

– Разве не ясно? Станция взаимодействует с веществом на уровне элементарных частиц. Разве ей сложно вылечить ссадинки?

– А почему не лечит?

– Тебя? – она фыркнула. – И откуда мне знать?

– Ты её часть!

– А ты, разве нет? Поверил в то, что обычный мальчишка? Тебе можно что угодно внушить! – Эйприл глянула исподлобья и улыбнулась. – Кир, Вселенная – неделимое целое, все мы – одно!

– Может, нет никакой Вселенной. Может, что-то появляется только тогда, когда люди его открывают.

– А может, нет никаких людей? – с лица Эйприл не сходила улыбка.

– Может, и нет. Были бы – прилетели.

– Кир, мир намного больше, того кусочка, что ты таскаешь с собой. Он не ограничен твоим восприятием. Не Вселенная загоняет тебя в ловушку, а ты её – подобным мировоззрением! Ничего ты не знаешь! Ничегошеньки!

«Да уж! Морочить голову эта девчонка умеет покруче средневековых философов!»

Кир замолчал, раздумывая, как относится к гостье.

Всех девчонок, встреченных ранее, волновали лишь развлечения, парни, наряды и деньги. Кир подозревал, что эти интересы они пронесут через всю свою жизнь.

Эйприл была другой. Очень странной. Вроде бы, умной. Но всё-таки, это была девчонка – игривая, взбалмошная и болтливая.

– Кир, ты заметил, что тут всё для двоих?

– Ты о чём?

– Сам посмотри: два стула, две ложки и кружки! Даже два ноутбука! А какой широкий диван! – она похлопала рядом рукой. Котёнок чихнул от взлетевшей пыли.

А у мальчишки замерло сердце.

«Широкий диван? Она что, вздумала тут остаться? Вместе со мной? Спать вдвоём, как с подружкой?.. Ну да! А куда ей деваться? Жить среди развалин или в степи? Там нет еды – если конечно, она вообще ест!»

Точно в ответ на невысказанный вопрос, девочка схватила со стола банку и, даже не разогрев, жадно принялась уминать тушёные овощи.

Кир решил задать главный вопрос без обиняков, напрямую – ведь похоже, момент для этого был подходящий.

– Для чего ты пришла?

– Не шнаю! – пробормотала Эйприл с набитым ртом. Добавила, прожевав: – Полагаю, тебе видней.

– Не очень-то верится…

Эйприл пожала плечами. Она обожала лгать – на настоящий момент, насколько она себя знала, враньё было её самым любимым занятием. Но в этот раз, она не обманывала. Эйприл не имела ни малейшего представления о том, для чего появилась на свет.

Она отставила банку.

– Впрочем, идея у меня всё-таки есть… По свету гуляют миллиарды взрослых детей – неспособных брать на себя ответственность, заботится и любить. Они не вырастут уже никогда… Видно, Маяк хочет подарить тебе другую судьбу… – Эйприл взглянула мальчишке прямо в глаза. – Я помогу!

«Выискалась тоже помощница! От горшка два вершка!»

– Значит, миллиарды его не волнуют, а я – какой-то особенный?

– Конечно! Считаешь, ко многим из пустоты приходят девчонки? – она встала с дивана. – Можно ведь человека рассматривать только как силу. Понадобилось что-то миру: и – раз! Ты на свет появился! Перекраиваешь всё, как вздумается. Но это лишь кажется, что желания – твои. На деле, это желания сотворившего тебя мира, а ты – простой исполнитель, – она поправила сползший гольф и добавила, уже не настолько уверенно: – Мне так кажется… Но раз уж я здесь, покажи мне Станцию!

– А ты что слушаешь?

Эйприл показала на уши с серебряными ниточками внутри.

– Я бы дала один и послушала вместе с тобой, да они одноразовые, потом не приклею обратно. А других у меня нет.

– Опиши.

– Как можно музыку описать словами? – её брови взлетели вверх.

– Тогда напой.

– Размечтался! Пение – это призыв особей противоположного пола.

Они бродили до самого вечера и увидели всё: арки, антенное поле, «парус», реактор, с бьющимся над ним чёрным пламенем. Даже центральные ворота и заблокированную бетонную полусферу с интерфейсами для подключения к нейросети Маяка.

– Кир, ты чего?

– В смысле? Раскладываю кресло-кровать!

– Зачем? Диван широкий и мягкий. К тому же, втроём спать намного теплее!

– Нет. Мне удобнее здесь.

Кир почувствовал, как горят уши.

«Как бы она не заметила!»

– Странный… Уже в этом году ты должен женится и завести ребёнка! Для космической экспансии требуются новые люди. А ты сам, будто взрослый ребёнок! Как из средневековья, из века двадцать второго – когда люди ютились на жалкой планетке, и прибабаханная мораль помогала избежать перенаселения и войн… Может Земля на тебя так влияет? Вконец одичал!

«Ну конечно! Значит, я взрослый ребёнок! А она тогда кто?»

– Не одичал, я всегда был такой! И свадьбы не будет, забирать меня не торопятся. Думаю, ты уже в курсе. Похоже, всем на меня наплевать…

– Кир? Ведь ты не подумал, что я предлагала что-то особенное?.. И не мечтай!

«Нет, она точно „с приветом“! С чего мне мечтать о лопоухой облезлой девчонке, с таким же облезлым котом!»

– Будешь обо мне плохо думать – пороюсь в памяти Маяка и посмотрю тебя в душе! Сладких снов!

Спать в кресле оказалось не слишком удобно. К тому же, Кир мучился от жары – Станция подняла в Логове температуру, подстроившись под теплолюбивую Эйприл. Мальчишка полночи ворочался и бросал злые взгляды на гостью, мирно сопевшую в обнимку с котёнком. Потом просто лежал…

Кир не подозревал, что уснул лишь котёнок. А Эйприл мысленно гуляла по сумрачной Станции – камеры оживали одна за другой.

Наконец, это ей надоело. А сон по-прежнему прятался, как пугливый зверёк. Она лежала на спине, глядя сквозь прозрачный купол на звёзды.

Было здорово. Эйприл казалось, что небо не сверху, а снизу. Чёрный океан, на дне которого блещет рассыпь бриллиантов. Падать во тьму было не страшно, ведь рядом – тёплое Облако.

Но хотелось увидеть сон. Хоть небольшой, хоть глазком! Это наверняка интересно! А она, получается, скучная – лежит и таращится в небеса. И не похожа на человека ни капли!

Вспомнилось, как Кир крикнул: «Монстр!» и по щекам заструилась вода… Эйприл потрогала щёки рукой и лизнула пальцы. В голове появилась подсказка.

«Слёзы! Вот как называются эти солёные капли! А чувство зовётся обидой».

Да, она монстр! Все люди спят, все видят сны. Кроме совсем уж постных зануд.

Эх!.. Если не свой, то хотя бы чужой посмотреть! Тот, например, что снится Кириллу…

Она закрыла глаза и сосредоточилась…

Кир и Эйприл тихонько лежали в кроватях, притворяясь, что спят.

Тьма пришла к ним двоим одновременно…