Текст книги "Ромеи и франки в Антиохии, Сирии и Киликии XI–XIII вв."
Автор книги: Сергей Брюн
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)
Выкуп князя Боэмунда III Антиохийского; его прибытие в Константинополь и оммаж василевсу (1165 г.)
Битва при Хариме может по праву считаться поражением, столь же катастрофическим для княжества Антиохийского, сколь битва при Хаттине (1187 г.) оказалась для королевства Иерусалимского. В 1164 г. Антиохийское княжество оказалось без своего князя и рыцарства перед неуклонно возраставшей мощью Нур-ад-Дина. Но если в 1187 г. потерявшее своего монарха и армии Иерусалимское королевство пало под натиском армии Салах-ад-Дина, то в 1164 г. оказавшаяся в аналогичном положении франкская Антиохия была спасена мощью своего сюзерена – Ромейской державы. В 1149 г., после разгрома антиохийских франков, гибели князя Раймонда де Пуатье и Рено Марашского в битве при Инабе, Нур-ад-Дин пересек Оронт, осадил Антиохию и дотла разорил центральные земли княжества (в том числе Лавру Св. Симеона и другие обители Дивной горы). Тогда положение княжества было спасено лишь своевременным прибытием армии короля Бодуэна III Иерусалимского. В 1164 г., когда княжество Антиохийское уже прочно связало свою судьбу с Византией, Нур-ад-Дин наотрез отказался штурмовать фактически беззащитную Антиохию, ограничившись завоеванием Харима и последних христианских оплотов на восточном берегу Оронта; направленная им тюркская конница совершила лишь несколько дальних рейдов по предместьям франкской столицы, гавани Св. Симеона и Латакии, после чего вернулась на Восток[1576]1576
Ibn al-Athir. Histoire des Atabecs de Mosul… P. 224.
[Закрыть].
Главной причиной этого нежелания Нур-ад-Дина предпринять решительное наступление против Антиохии и пожать плоды одной из величайших своих побед, был страх возмездия со стороны императора Мануила I Комнина. В «Истории атабеков Мосула» Ибн аль-Асир приводит слова Нур-ад-Дина, данные в ответ на призывы его военачальников идти и штурмовать Антиохию: «Город можно взять, но цитадель выстоит и начнется затяжная осада. Они (т. е. христиане) смогут усилить гарнизон и дождаться подхода константинопольского государя, который освободит город. Я же предпочту, чтобы моим соседом был Боэмунд, а не царь греков»[1577]1577
Ibn al-Athir. Histoire des Atabecs de Mosul… P. 224.
[Закрыть]. Стремление Нур-ад-Дина любой ценой избежать конфронтации с Ромейской державой проявилось и в его крайне «разборчивом» отношении к пленным. Единственными вождями христианской армии, получившими свободу под залог спустя всего несколько месяцев после своего пленения, стали шурин и вассал императора Мануила – князь Боэмунд III Антиохийский, и имперский дука Киликии Константин Коломан. Всех остальных плененных у Харима христианских вождей ожидали намного более длительные сроки заключения; граф Раймонд III Триполийский провел в стенах алеппской цитадели около девяти лет (1164–1173 гг.), граф Жослен III Эдесский – более двенадцати (1164–1176 гг.), а граф Гуго де Лузиньян вообще скончался в плену, так и не увидев свободы. Гильом Тирский, со своей стороны, подтверждает, что в своем отношении к Боэмунду III и антиохийским франкам Нур-ад-Дин руководствовался желанием избежать войны с василевсом. Примечательно, что в своей аргументации латинский архиепископ Тира фактически повторяет уже приведенные нами строки из Ибн аль-Асира: «Странным кажется то, что такой предусмотрительный государь, как Нур-ад-Дин, захватив великое множество наших людей и заточив их в темницы, заковав в цепи стольких наших братьев, в особенности – тех, кто принадлежал к числу нобилитета, получив, благодаря этой победе столь великую славу, невзирая на все это, так скоро отпустил князя Антиохийского, даровав ему свободу. Поразмыслив, мы можем найти лишь два объяснения: либо он боялся, что князь обратится к императору, просьбам которого не мог отказать ни один государь, либо он, видя молодость князя, предпочел иметь его в качестве своего соседа, осознавая, что в противном случае Антиохия перейдет к гораздо более сильному и опасному противнику (т. е. к Мануилу. – С. Б.). Так, в этом деле он показал себя мужем великой мудрости»[1578]1578
Guillaume de Туг. Op.cit. – Lib. XIX, с. 11, P. 901.
[Закрыть].
При этом нельзя не сказать и о том, что положение Антиохии – беззащитной перед наступлением Нур-ад-Дина и полностью зависимой от поддержки и защиты Византии – вызывало значительные опасения среди франков. Вновь прозвучали слова об Антиохии как городе, которому одновременно угрожают «греки и турки». Вне всякого сомнения, многие сирийские франки предпочли бы, чтобы в сложившемся положении в дела Заморской земли вмешался бы один из государей Запада (прежде всего – король Франции), что способствовало бы укреплению позиции латинян в Леванте. Подобные настроения совершенно четко выражены в трех посланиях, составленных в Леванте как раз в 1164 г. и отправленных на Запад «королю франков» Людовику VII Молодому. Два послания принадлежат магистру ордена тамплиеров Бертрану де Бланшефору, одно – королю Амори I Иерусалимскому[1579]1579
Датировка этих посланий вызывает некоторые вопросы. В сборнике Recueil des Historiens de Gaules et de la France они датированы 1162–1163 гг., хотя текст посланий явно наводит на мысль, что они должны были быть составлены либо до начала 1163 г. (когда франки опасались, что правящая княгиня Констанция призовет в Антиохию императорские войска), либо осенью 1164 г., после битвы у Харима, когда Антиохия действительно впала в крайнюю зависимость от помощи Византии. Второе намного более вероятно.
[Закрыть]. Обращаясь к королю Людовику VII, король Амори пишет о том, что «все христиане Востока вместе с нами страшатся того, что император придет и, вне всяких сомнений, возьмет Антиохию, поскольку город ослаблен до предела. Если помощь не придет откуда-либо еще, Антиохия обречена пасть или перед греками, или перед турками»[1580]1580
Amalrici, Regis Hierosolymitani. Epistolae ad Ludovicum // RHGF16. – № 196, P. 40.
[Закрыть]. Магистр Бертран не менее откровенен: «Антиохия доведена до столь отчаянного и нищенствующего положения, что император уже стал отовсюду собирать войска, желая прийти и подчинить город своей власти. Поистине, многочисленные несчастья довели Антиохию до такой степени зависимости, что город неминуемо капитулирует при первом же натиске бесчеловечных греков или турок. И только к Тебе сейчас обращает свой взор опечаленная мать, Апостольский Престол Антиохии, сломленная горечью и скорбью»[1581]1581
Bertranni de Blancafort, magistrae militiae Templi. Epistolae ad Ludovicum // RHGF 16. – № 195, P. 39.
[Закрыть]. Эту же мысль магистр Бертран слово в слово повторил и во втором своем послании к королю Людовику VII, составленном в том же 1164 г.[1582]1582
Bertranni de Blancafort, magistrae militiae Templi. Epistolae ad Ludovicum // RHGF 16. – № 244, P. 80.
[Закрыть]. Вероятно, эти же настроения разделяли не только тамплиеры или король Иерусалима, но и многие антиохийские франки. То же послание короля Амори, обращенное к королю Людовику VII, доставил во Францию латинский архиепископ Мамистры, один из прелатов Антиохийского Патриархата[1583]1583
Amalrici, Regis Hierosolymitani. Epistolae ad Ludovicum // RHGF16. – № 196, P. 40.
[Закрыть]. Однако король Людовик VII Молодой не мог и помыслить о новом походе на Восток, и дальнейшее развитие событий только укрепило союз франкских государей Заморской земли с Ромейской империей[1584]1584
В этот период у короля Людовика VII едва хватало сил сдерживать все возраставшую мощь короля Генриха II Английского и созданной им «Анжуйской державы» Плантагенетов. О снаряжении королем Франции нового крестового похода не могло быть и речи.
[Закрыть].
Вскоре после своего освобождения князь Боэмунд III покинул пределы Антиохийского княжества и отбыл в Константинополь, фактически повторив путешествие своего отца – Раймонда де Пуатье. Во второй раз за время правления императора Мануила, с интервалом в двадцать лет, князья Антиохийские – отец и сын – лично являлись к нему в Константинополь, чтобы принести оммаж и просить о помощи; это, вне всякого сомнения, можно было воспринимать уже как начало устоявшейся традиции вассалитета Антиохии. Антиохийского князя ждал торжественный прием как со стороны василевса, так и со стороны его супруги, сестры Боэмунда III – Марии Антиохийской. Император Мануил I Комнин согласился внести выкуп за князя Боэмунда III, оказал ему роскошный прием, одарил драгоценными подарками и обещал повсеместную поддержку. Единственным условием василевса было восстановление в Антиохии православного Патриарха, однако об этом будет сказано ниже. Наиболее подробное описание освобождения Боэмунда III Антиохийского и его путешествия в Константинополь можно найти на страницах хроники Михаила Сирийца: «Нур-ад-Дин запросил выкуп за своих знатных пленников, в том числе – и за молодого князя (Боэмунда III. – С. Б.), за которого он просил 100.000 динаров. Когда князь Боэмунд был освобожден, он отправился в Константинополь, дабы увидеться со своим сородичем – императором греков. Получив там величайшие сокровища, он возвратился в Антиохию»[1585]1585
Michel le Syrien. Op.cit. – Vol. III, Lib. XVIII, c. 11, P. 326.
[Закрыть]. Описание сирийского Патриарха подтверждает и Гильом Тирский, по словам которого, Мануил принял Боэмунда III «со всей возможной добротой, радушием и с величайшими почестями, вручив ему великолепные, поистине императорские дары»[1586]1586
Guillaume de Tyr. Op.cit. – Lib. XIX, c. 11, P. 901.
[Закрыть].
Так, в 1164–1165 г. имперский сюзеренитет действительно уберег Антиохийское княжество от завоевания Нур-ад-Дином; франкам северной Сирии была предоставлена возможность хотя бы частично восстановить свои силы после катастрофы, которую уместно было бы назвать антиохийским «Хаттином». Что касается латинского страха перед зависимостью Антиохии от «греков», то он окончательно сошел на нет в ближайшие годы, последовавшие за выкупом князя Боэмунда III. В 1165–1180 гг. Боэмунд III не помышлял о разрыве с Византией, благо василевс был связан с ним тесными родственными узами, а княжество Антиохийское – спасенное благодаря дипломатической и экономической поддержки империи – так и не увидело «ожидаемого» вторжения ромейских армий. Что касается ропота короля Иерусалимского на зависимость Антиохии от «греков» и ответных упреков василевса в неверности латинян – то они были существенно ослаблены к 1167 г., когда король Амори I принес оммаж императору Мануилу и заключил династический брак с Марией Комниной (о чем мы уже писали выше). Более того, в 1171 г. король Амори, следуя примеру князя Боэмунда III, также совершил путешествие в Константинополь, где лично подтвердил свои клятвы верности василевсу[1587]1587
Guillaume de Туг. Op.cit. – Lib. XX, с. 22–24, Р. 980–987; Иоанн Киннам. Указ. соч. – Книга VI, гл. 10, С. 311.
[Закрыть].
Спустя восемь лет после битвы у Харима, в 1171–1172 гг., вмешательство императора Мануила I Комнина вновь уберегло Антиохийское княжество от мощного наступления сарацин. На этот раз на Ближнем Востоке была образована целая коалиция враждебных франкской Антиохии государей – эмира Нур-ад-Дина, его верного союзника – армянского князя Млеха Рубенида и румского султана Кылыч-Арслана II. Объединившись, они чувствовали себя достаточно уверенно, чтобы начать наступление как против Антиохийского княжества, так и против византийской Киликии. Однако этот союз распался благодаря своевременному и решительному вмешательству ромейского василевса. Мануил I Комнин лично прибыл в Малую Азию, приступил там к сбору войск и параллельно – направил Кылыч-Арслану II посольство, запрещая ему, под угрозой войны, атаковать земли сирийских христиан. Как об этом писал Иоанн Киннам: «Азия опять страдала. Нураддин, сатрап Вереи, султан, управляющий Ликаонией (т. е. Румский султан Кылыч-Арслан II. – С. Б.), Мелия, владетель Армении (т. е. Млех Рубенид. – С. Б.), также правитель Анкиры и прочей Галатии, согласились между собой вступить в войну с римлянами. (…) василевс, стоя лагерем близ Филадельфии, думал о том, каким бы образом искуснее отделить друг от друга упомянутых варваров. (…) Василевс отправил к нему (…) посольство со следующим письмом: «Хотя тебе и понравилось в союзе с другими твоими единоплеменниками делать набег на дальние пределы Римской империи, однако же спешно ступай назад. В римском войске ты узнаешь судейского стража, который придет взять тебя не больше как через пятнадцать дней». Получив это письмо, султан содрогнулся в своей душе и, отказавшись от своих затей, заговорил о мире»[1588]1588
Иоанн Киннам. Указ. соч. – Книга VI, гл. 12, С. 322–323.
[Закрыть]. Отказ румского султана от участия в военных действиях привел к распаду направленной против Антиохии коалиции.
«Украсившись этим бескровным трофеем, василевс возвратился в Константинополь; а король Палестинский (Амори I. – С. Б.) и князь Антиохийский (Боэмунд III. – С. Б.), получив о том известие, сделались смелее и, двинувшись на веррейских варваров, нанесли им много вреда»[1589]1589
Иоанн Киннам. Указ. соч. – Книга VI, гл. 12, С. 323.
[Закрыть]. Речь, вероятно, идет как раз о походе короля Амори I Иерусалимского и князя Боэмунда III Антиохийского против Млеха Рубенида (1173 г.). Это, безусловно, следует расценивать как одно из наиболее продуктивных проявлений франко-византийского союза, установленного в 1158–1159 гг. Если прямая угроза со стороны императора Мануила I Комнина привела к отказу румского султана от военных действий и распада союза против Антиохии, то последовавший поход Антиохийского князя и короля Иерусалимского против Млеха Рубенида позволил восстановить пошатнувшиеся ромейские позиции в Киликии (равно как и утраченные франкские владения в горах Аманоса). В этом отношении, история, переданная Иоанном Киннамом, и ее связь с походом франков в Киликию (1172–1173 гг.) заслуживает не меньшего внимания, чем постоянно упоминаемая, провалившаяся франко-византийская экспедиция против Египта (1168 г.).
В 60–70-х гг. XII в. империя продолжала оказывать и щедрую экономическую поддержку князьям Антиохии. Причем, речь идет не только о предоставлении огромной суммы в 100.000 динаров для выкупа князя Боэмунда III в 1165 г. Спустя двенадцать лет, в 1176 г., император Мануил I Комнин, очевидно побуждаемый просьбами своего шурина и своей супруги Марии Антиохийской, выкупил и их отчима – князя Рено де Шатильона, на протяжении 16 лет томившегося в плену в цитадели Алеппо. Освобождение Рено де Шатильона, а также Жослена III, титулярного графа Эдесского, стало возможным благодаря договору князя Боэмунда III Антиохийского с атабеком Алеппо – Гюмюштекином (правившим от имени малолетнего ас-Салиха, сына Нур-ад-Дина), который остро нуждался в поддержке франков перед лицом все возраставшей мощи Салах-ад-Дина. Однако средства для выкупа князя Рено – за которого была запрошена рекордная сумма в 120.000 динаров – были, очевидно, предоставлены ромейским василевсом. Об этом прямо пишет Михаил Сириец: «жители Алеппо (…) убоявшись, отправили дары князю Антиохии, дабы он стал их союзником. Врата были открыты перед теми князьями, которые долгое время томились в цепях и потеряли уже всякую надежду на освобождение. Наконец, они смогли покинуть Алеппо; граф Триполи был выкуплен за 80.000 динаров[1590]1590
Здесь Михаил Сириец допускает некоторую вольность в изложении событий. Ко времени договора между Антиохией и Алеппо, граф Раймонд III Триполийский вот уже три года как был на свободе. Освобожденный в 1173 г. вновь правил графством Триполи, получил, по праву брака, княжество Галилейское и занимал пост бальи Иерусалимского королевства. См. Guillaume de Туг. Op.cit. – Lib. XX, с. 28, Р. 995.
[Закрыть]; Жослен, сын Жослена за 50.000; князь Рено за 120.000. Причем вот уже несколько раз золото для выкупа последнего присылали из Константинополя, однако он направлял эти средства для выкупа и освобождения других. Теперь же и он сам получил свободу, вместе с остальными»[1591]1591
Michel le Syrien. Op.cit. – Vol. III, Lib. XX, c. 3, P. 365–366.
[Закрыть]. Вскоре после своего освобождения, князь Рено совершил путешествие в Константинополь, во главе посольства иерусалимских и антиохийских франков; он подтвердил договор с империей от имени юного Иерусалимского короля – Бодуэна IV Прокаженного. Тогда же прославленный пизанский ученый-богослов Гуго Этериан, живший в Константинополе, передал через князя Рено свой труд об исхождении Св. Духа, направленный латинскому Патриарху Антиохии – Амори де Лиможу[1592]1592
Hugo Eterianus. De haeresibus Graecorum in Latinos devolvunt, sive quod Spiritus Sanctus ex utroque Patre et Filio procedit // PL. Vol. 202. – Paris, 1855. – P. 229–230.
[Закрыть]. Выкуп Рено него последующее посольство в Константинополь вновь приводит к размышлениям о выгодах византийского сюзеренитета для сирийских франков, в том числе и некогда разорявшего Кипр старого князя Антиохийского[1593]1593
Историю константинопольского посольства князя Рено и связи этого антиохийского князя с империей подробно рассматривает Б. Гамильтон, см. Hamilton В. The Leper King and His Heirs… P. 111–112.
[Закрыть].
Одним из последних благодеяний императора Мануила з отношении его франкских вассалов стала передача Тарса – столицы византийской Киликии – князю Боэмунду III Антиохийскому. В связи с этим «даром» василевса нельзя не вспомнить о той напряженной войне, которую князья Антиохии вели с ромеями за города Равнинной Киликии в правление Танкреда и Раймонда де Пуатье. При этом, война, инициированная отцом Боэмунда III – князем Раймондом де Пуатье, закончилась его сокрушительным поражением; антиохийские франки были наголову разбиты ромейской армией, посланной в Левант молодым императором Мануилом I Комниным. Однако, на закате своего правления, Мануил передал князю Антиохийскому – как своему вассалу и родственнику – не просто отдаленную часть Киликии, но ее столицу. Возможно, что одной из причин этой передачи был тот факт, что Таре вернулся от армян к ромеям, во многом благодаря походу короля Амори I и князя Боэмунда III в Киликию в 1173 г.
Единственным текстом, где зафиксирован факт передачи Тарса князю Боэмунду III, является хроника Гильома Тирского – источник, безусловно, надежный. Архиепископ Гильом, во время своего путешествия из Константинополя (в 1179–1180 гг.), посещал Антиохию, так что он был отлично осведомлен и о положении княжества, и о его отношениях с империей. И он ясно говорит о том, что Боэмунд III «получил Таре, первый среди метрополий Киликии, от греков»[1594]1594
Guillaume de Туг. Op.cit. – Lib. XXII, с. 24, Р. 1115.
[Закрыть]. Бернард Гамильтон считает, что Таре был передан Боэмунду III по прямому приказу императора Мануила, как часть приданого новой супруги князя – Феодоры Комниной[1595]1595
Hamilton В. The Leper King and his Heirs: King Baldwin IV and the Crusader Kingdom of Jerusalem… – c. 9, P. 188.
[Закрыть]. Рансимен выдвигает намного более сложную версию, согласно которой дука Киликии – Исаак Комнин, будучи не в силах бороться с киликийскими армянами, доверил свою столицу Боэмунду III; тот взял Исаака в плен, подчинил Таре, а впоследствии продал город Рубену III[1596]1596
Runciman S. The History of the Crusades. Vol II. – Book V, с. 1, P. 430.
[Закрыть]. На наш взгляд, версия Рансимена является достаточно сложной и запутанной, и, к тому же, она не находит прямых документальных подтверждений. Если же отталкиваться от единственного первоисточника – хроники Гильома, то можно с полным основанием прийти к выводу, что Таре был действительно передан князю Антиохийскому либо самим Мануилом (в 1177–1180 гг.), либо его вдовой и фактической регентшей империи Марией Антиохийской (1180–1182 гг.). Влияние Марии Антиохийской здесь, с одной стороны, недоказуемо, с другой – несомненно. Города и земли Равнинной Киликии были вожделенной целью князей Антиохийских, в том числе и Раймонда де Пуатье. И очевидно, что дети Раймонда – Боэмунд III и императрица Мария – смогли, за счет своей родственной близости к василевсу, добиться, на поприще присоединения киликийских территорий, гораздо больших успехов, нежели их яростно воевавший с ромеями отец.
Вопрос о том, был ли Таре передан как неотъемлемый, наследственный фьеф, или, все же, как прония – остается открытым. Но все же второе (т. е. передача Тарса как пронии) более вероятно. Помимо Тарса, владения князя Антиохийского вновь расширились и за счет некоторых территорий восточной Киликии. Сохранилась хартия Боэмунда III, в которой Антиохийский князь предоставляет латинской обители Нотр-Дам де Иосафат богатые земельные надели и насади близ Тиля (Тель-Хамдуна) и Мамистры[1597]1597
Kohler С., ed. Chartes de l'Abbaye de Notre-Dame de la Vallee de Josaphat… № 44, P. 152.
[Закрыть]. Вполне возможно, что эти земли князь Боэмунд III Антиохийский удерживал с момента своего похода против Млеха Рубенида в 1173 г., или же впоследствии получил при помощи ромеев. Так или иначе, владычество князя Боэмунда III Антиохийского в преподнесенном ромеями Тарсе оказалось недолговечным. В 1183 г. Салах-ад-Дин взял Алеппо и его владения соприкоснулись с границами Антиохийского княжества. Тогда же Боэмунд III вынужден был продать Таре армянскому князю Рубену III, дабы перебросить все возможные силы к обороне своих восточных рубежей[1598]1598
Guillaume de Tyr. Op.cit. – Lib. XXII, c. 24, P. 1115.
[Закрыть]. Передачу Тарса можно по праву считать одним из величайших даров василевса Мануила, предназначавшихся его франкскому вассалу – князю Антиохийскому.
Князь Антиохии и дука Исаак Комнин
Поддержка Ромейской империей значительно упрочила положение Антиохийского княжества и его государя. О престиже Боэмунда III – князя Антиохии, брата византийской императрицы, повелителя Тарса – свидетельствует история передачи ему Исаака Комнина, племянника императора Мануила. Около 1177 г. Исаак Комнин, бывший дукой Тарса, был пленен во время одной из кампаний против тюрок и киликийских армян. Проведя несколько лет в плену у «властителя гор» Рубена III, он не позднее 1182 г. был передан князю Антиохии. Согласно латинскому хронисту Рожеру Ховеденскому, Рубен III «отправил Исаака к своему вышестоящему – Боэмунду, князю Антиохии, который принял его с радостью и потребовал от него выкуп в размере 60.000 безантов, которые тот обязался предоставить. Для этого он направил вестников к богатым мужам Кипра, прося их помощи в предоставлении выкупа. Следуя его пожеланиям, они отправили ему 30.000 безантов, которые он передал князю Антиохии; в качестве гарантии выплаты второй части выкупа он оставил у него в заложниках своего сына и свою дочь»[1599]1599
Roger de Hoveden. Op.cit. – Vol. I, P. 526.
[Закрыть].
После этого Исаак был выпущен на свободу и, спустя несколько лет, при помощи части ромейских войск и флота, захватил власть на Кипре, объявив себя василевсом. Тогда же он направил к Боэмунду III оставшуюся часть выкупа. Однако, как повествует Рожер, «князь Антиохии направил к нему послов для получения оставшейся части выкупа, то есть 30.000 безантов, но император Кипра отказался доверять их посланникам князя и передал выкуп братьям Храма, дабы они доставили выкуп князю Антиохии. Когда же они отправились в путь, их встретили пираты, исторгнувшие у них эту сумму. Когда это стало известно императору Кипра, он усмотрел в этом хитрость князя Антиохии и сказал ему, что более не предоставит ему подобной суммы. Из-за этого его сын и дочь провели два года в качестве заложников в руках князя Антиохии; в итоге же, увидев, что император Кипра не станет выкупать заложников, князь Антиохии, движимый состраданием, предоставил им свободу и позволил им отбыть»[1600]1600
Roger de Hoveden. Op.cit. – Vol. I, P. 526–527.
[Закрыть].
Эта история служит ярким подтверждением того особого положения, которым князь Антиохийский, вассал и шурин императора ромеев, пользовался на Востоке. Его определенное первенство среди государей Сирии и Киликии признал даже «властитель гор» Рубен III, передавший ему столь ценного пленника. Спустя три года, в 1185 г., к Антиохийскому князю вновь обратятся армянские князья Киликии, на этот раз – как арбитру в их междоусобице. Очевидно также, что в случае с плененным дукой Тарса, князь Боэмунд III беззастенчиво отстаивал собственные, а отнюдь не имперские интересы. Но, при этом, он смог достичь взаимопонимания со своим сородичем – Исааком Комниным и получить от него, по крайней мере, большую часть выкупа. Наконец, заслуживает внимание и то, что дети Исаака несколько лет провели при дворе князя Антиохии и, будучи брошенными отцом, получили свободу благодаря «чувству сострадания» своего дальнего родственника Боэмунда III.
