Текст книги "Ромеи и франки в Антиохии, Сирии и Киликии XI–XIII вв."
Автор книги: Сергей Брюн
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц)
Так или иначе, невзирая на открытые столкновения ромеев с крестоносцами и все последующие осложнения, стремления Папы Урбана II к укреплению братского союза кафолических христиан Востока и Запада, казалось бы, увенчались успехом. Эти устремления понтифика обрели явственное воплощение в том соглашении, которое вожди Первого крестового похода заключили с императором Алексеем I Комниным в Константинополе, прежде чем пересечь Босфор. К концу весны 1097 г. все вожди Первого крестового похода принесли оммаж василевсу ромеев, обязуясь возвратить ему все отвоеванные города и земли, принадлежавшие империи до сельджукских завоеваний[632]632
Об оммаже Готфрида, см. Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. II, с. 16–17, P. 84–88; Анна Комнина. Указ. соч. – Книга X, гл. 10, С. 287–289. Об оммаже Боэмунда, см. Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 10–11, P. 612–613; Анна Комнина. Указ. соч. – Книга X, гл. II, С. 289–292. Также переговорам Боэмунда и Алексея I Комнина посвящено исследование Дж. Шепарда, см. Shepard J. When Greek meets Greek: Alexius Comnenus and Bohemund in 1097–1098 // Byzantine and Modern Greek Studies. – 1988. – № 12. Об оммаже графа Раймонда Сен-Жилльского, см. Raimundi Aguilers. Op.cit. – с. 2, P. 238; Анна Комнина. Указ. соч. – Книга X, гл. 11, С. 292–293. Графы Гуго Вермандуа, Роберт Фландрский, Этьен Блуасский и герцог Роберт Нормандский приносили оммаж василевсу, по мере своего прибытия в Константинополь (осенью 1096-весной 1097 гг.). Оммажу вождей Первого крестового похода посвящена шестая глава анонимных «Деяний франков» и девятая глава первой книги Фульхерия Шартрского. См. Anonymi Gesta Francorum… с. VI, Р. 168–175; Fulcheri Carnotensis. Op.cit. – Lib. I, с. 9, P. 178–179. Хорошо известна история о том, как племянники Боэмунда – Танкред и Ричард Салернский тайно покинули Константинополь, отказавшись приносить оммаж василевсу. При повторной церемонии оммажа, в мае 1097 г., в лагере близ Никеи, Танкред вновь дерзко отказался приносить оммаж василевсу, после чего ввязался в драку с одним из полководцев империи, Георгием Палеологом. Тем не менее, в этот период, Танкред не играл еще ведущей роли среди крестоносцев и был лишь одним из баронов итало-нормандского контингента и спутником своего дяди – Боэмунда. См. Anonymi Gesta Francorum… с. VII, P. 175; Radulfo Cadomensi. Op.cit. – c. 12, P. 613; Анна Комнина. Указ. соч. – Книга XI, гл. 3, С. 299.
[Закрыть]. Анна Комнина оставила подробное описание клятвы герцога Готфрида Бульонского, что позволяет нам составить представление об обязательствах вождей крестового похода перед империей. По словам Анны, Готфрид поклялся в том, что «все города и земли, а также крепости, которыми он овладеет и которые прежде принадлежали Ромейской империи, он передаст под начало того, кто будет назначен императором»[633]633
Анна Комнина. Указ. соч. – Книга X, гл. 10, С. 287.
[Закрыть]. Аналогичные клятвы, во время череды торжественных церемоний в Большом императорском дворце и Влахернах принесли и другие предводители крестоносного войска. И несмотря на то, что многие крестоносцы роптали на это соглашение[634]634
Анонимный автор «Деяний франков» явно стыдится этого франко-византийского договора, восклицая: «Рыцари столь храбрые и непоколебимые! Почему же они пошли на такое? В силу крайней необходимости, ибо они были скованы нуждой. Император же клятвенно обещал обеспечить нашу безопасность». См. Anonymi Gesta Francorum… С. VI, P. 172–173.
[Закрыть], оно вполне соответствовало курсу, намеченному Папой Урбаном II[635]635
Стоит отметить, что соглашение не могло быть достигнуто без согласия старшего пастыря крестоносного войска – папского легата Адемара Монтейльского. Очевидно, что епископ Адемар не возражал против союза с Византией, т. к. оно прямо соответствовало намерениям Папы Урбана II. См. Hamilton В. The Latin Church in the Crusader States… – с. 1, P. 7.
[Закрыть], и принесло значительные выгоды как крестоносцам, так и империи. Ромейская держава оказала полномасштабную военную и экономическую поддержку «вооруженному паломничеству».
Армию крестоносцев, во время перехода через Малую Азию, сопровождал контингент ромейских войск под командованием одного из ближайших соратников Алексея I Комнина, протопроедра Татикия[636]636
Татикий был пленным и (если верить латинским источникам) изуродованным, безносым тюркским мальчиком, которого, вместе с его отцом, из сострадания выкупил и взял в дом отец будущего ромейского василевса, Иоанн Комнин. Согласно Анне Комниной, Татикий был ровесником Алексея Комнина, с которым вместе воспитывался. После восшествия императора Алексея I Комнина на престол ромейской державы, Татикий оставался одним из верных соратников и полководцев нового василевса, принимая активное участие в кампаниях на Балканах и в Малой Азии. О близости Татикия и Алексея I Комнина, см. Анна Комнина. Указ. соч. – С. 145, 383. Мы не знаем точной численности контингента Татикия. Анна Комнина упоминает о том, что при осаде Никеи (май 1097 г.), под началом Татикия находилось 2.000 пельтастов. Ibid. – Книга XI, гл. 2, С. 296. Это дает нам основание предположить, что сходный отряд Татикий впоследствии повел с крестоносцами через Анатолию. Так или иначе, Татикий должен был иметь под своим началом достаточные силы (от нескольких сотен до 2.000 воинов), т. к. василевс возложил на него не только представительские функции, но требовал, чтобы тот «во всем помогал латинянам, делил с ними опасности и принимал, если Бог это пошлет, взятые города». См. ibid. – Книга XI, гл. 3, С. 299.
[Закрыть]. Ромейский флот поставлял крестоносцам провиант, что было с благодарностью отмечено даже известным своими антивизантийскими настроениями Раулем Канским: «Сирия, Киликия, Родос, необычайно богатый Кипр, некоторые острова и некоторые царства помогали армии. Однако этого было явно недостаточно, несмотря на то, что Хиос, Самос, Крит, Митилена и бесчисленные прочие острова, менее прославленные, прилагали свои усилия. Герольд императора Алексея (т. е. Татикий. – С. Б.) находился там же, призывая народы доставлять зерно по суше и по морю»[637]637
Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 54, Р. 647.
[Закрыть]. Во время марша армии крестоносцев через Анатолию, Византия открыла «второй фронт» против сельджуков, отвоевав города и острова вдоль западного побережья Малой Азии. В ходе этой кампании ромеи, под командованием императора Алексея I Комнина и кесаря Иоанна Дуки, отвоевали Эфес, Смирну, Сарды, Филадельфию, Родос, Хиос, Самос, более чем на столетие отбросив тюрок от выхода к Средиземному морю[638]638
Единственное подробное описание этих кампаний можно найти в «Алексиаде». См. Анна Комнина. Указ соч. – Книга XI, гл. 5, С. 302–304. Тюрки вернуться на побережье Средиземного моря лишь в 1207 г., когда румский султан Кей-Хосров I отвоюет у ромеев Анталию и окружавшие ее прибрежные земли.
[Закрыть]. Завершив операции в Малой Азии, василевс должен был вести свою армию в Сирию, на соединение с войсками «вооруженных паломников».
Восприятие войн с тюрками в 1097–1098 гг. как общей борьбы ромеев и крестоносцев, во многом утраченное в западных хрониках и в позднейшей литературе, четко прослеживается у некоторых восточных авторов XI–XII вв. Причем речь идет не только об Анне Комниной, которая, естественно, подробно пишет о походах василевса и кесаря Иоанна Дуки в Малой Азии; о кампаниях 1097–1098 гг. как о великом походе «армий румов и франков» пишет коптский автор «Истории Александрийских патриархов»[639]639
Atiya A.S.,'Abd al-Masih Y., Burmester Ο.Η. E., ed. & trans. History of the patriarchs… – P. 305.
[Закрыть]. Крестоносцы, получавшие военную и экономическую поддержку империи, в свою очередь, неукоснительно соблюдали условия константинопольского оммажа, передавая представителям василевса все освобожденные города от Никеи до сирийского Мараша.
II. Первый крестовый поход и христиане Востока
Осенью 1097 г. армия Первого крестового похода вышла к рубежам Леванта. Как уже было сказано в первой главе, обширные территории Ближнего Востока – от равнинной Киликии и юго-восточной Анатолии до сирийских и месопотамских земель, до самой Палестины – вот уже несколько лет находились во власти сельджуков. В то же самое время, в горах Тавра и Аманоса и в некоторых северо-сирийских городах, подвластных армянским князьям, сохранялись еще отдельные очаги христианского господства. И вновь необходимо отметить, что христианское население бывших византийских провинций совершенно еще не успело сжиться со своими новыми, тюркскими правителями, погрязшими, после смерти султана Малик-шаха I (1092 г.), в междоусобных войнах и разорительных набегах на города соперников. Совершенно очевидно, что христианское население Леванта охотно сменило бы господство неумеренных тюркских атабеков и эмиров на привычное византийское правление или на власть полунезависимых армянских князей. Появление крестоносцев, казалось бы, неожиданно предоставило сирийским и киликийским христианам эту, казавшуюся несбыточной, возможность.
По мере продвижения войск Первого крестового похода, на землях Киликии и северной Сирии вспыхивали восстания восточно-христианского населения, направленные против сельджуков. По словам Рауля Канского, вступление крестоносцев в Киликию обернулось «позором для турок, ликованием для греков, поддержкой для армян и поводом для восхищения всего мира»[640]640
Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 34, Р. 630.
[Закрыть]. Поддержку крестоносцам оказывали как независимые армянские князья (Ошин Хетумид, Константин I Рубенид), спустившиеся crop со своими войсками, так и покорившиеся сельджукам «мирные» греки, армяне и сирийцы-мелькиты[641]641
Рауль Канский упоминает о том, как армянский князь «Урсин», т. е. Ошин Хетумид отвоевал у тюрок Адану (сентябрь 1097 г.), где он принимал Танкреда. См. Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 40, Р. 634. Смбат Спарапет говорит о том, что князь Константин I Рубенид направлял франкам послания, призывая их в Киликию; см. Bedrosian R., ed. The Armenian Chronicle of Sempad… P. 49. Матфей Одесский, в свою очередь, пишет о том, что Константин I Рубенид в период осады Антиохии (1097–1098 гг.), совместно с другими армянскими князьями, посылал крестоносцам провиант. См. Mathieu D'Edesse. Op.cit. – с. 151, P. 217.
[Закрыть]. Христиане, населявшие долины Киликии и Сирии, вырезали тех тюрок и арабов, которые не успевали укрыться в Антиохии или Алеппо. Согласно Ибн аль-Каланиси, те сирийские христиане, «кто находился в крепостях и фортах поблизости от Антиохии, восстали и перебили гарнизоны. Лишь немногим удалось при этом спастись»[642]642
Гибб Г. Указ. соч…. С. 33.
[Закрыть]. Сходные описания можно найти в хрониках Кемаль ад-Дина, Ибн аль-Асира и Абу аль-Феды[643]643
Kemal ad-Din. Op.cit. – P. 578–579; Ibn al-Athir. Al-Kamil fi al-Tarikh. – P. 192; Abu'l Feda. – P. 3.
[Закрыть]. Из-за восстаний восточно-христианского населения, сельджуки фактически без боя вынуждены были отступить перед сравнительно малочисленными авангардными отрядами крестоносцев, очистив равнинную Киликию (с Тарсом и Мамистрой), перевалы Аманоса и сирийские земли севернее Антиохии, благодаря чему во власти христиан вновь оказались Мараш, Александретта, Баграс, Арта и гавань Св. Симеона. К примеру, итало-нормандский отряд Танкреда, насчитывавший не более 100 рыцарей и 200 сержантов[644]644
Radulfo Cadomensi. Op.cit. – c. 33, P. 630.
[Закрыть], за несколько недель прошел всю Киликийскую равнину, вошел в Сирию, отбил у сельджуков портовую Александретту и взял замок Баграс, контролировавший важнейший стратегический перевал Аль-Балан («Сирийские врата»)[645]645
Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. III, c. 26, P. 180.
[Закрыть]. Подобное продвижение не может быть объяснено исключительно доблестью первых крестоносцев, особенно если вспомнить, как вязли и погибали во время перехода через Малую Азию гораздо более многочисленные армии «арьергардного» (1101 г.) и Второго крестового походов (1147–1148 гг.), не встречавшие какой-либо поддержки со стороны местного населения.
Между тем, в период Первого крестового похода, по мере продвижения «вооруженных паломников» из Анатолии в Сирию и Киликию, к франкам переходили не только сельские поселения и отдельные крепости, но и целые города, жители которых вырезали тюрок и открывали городские ворота. Так было в анатолийском Коксоне, городе к северо-западу от Мараша, у истоков Пирама[646]646
Согласно анонимному автору «Деяний франков»: «Мы подошли к городу Коксон, в котором находились величайшие запасы всевозможного провианта, столь нам необходимого. Христиане, населявшие город, немедленно сдали его, призвав нас, и на протяжении трех дней мы там оставались, благоденствуя и восстанавливая силы». См. Anonymi Gesta Francorum… P. 230–231.
[Закрыть]; так было и в сирийской Арте, армянское население которой вырезало сельджукский гарнизон и открыло ворота перед наступавшими крестоносцами[647]647
Яркое описание восстания в Арте оставил Альберт Аахенский, по словам которого, армяне Арты, узнав о приближении крестоносцев «припомнили все злодеяния, содеянные турками: насилие над их женами и дочерьми (…) взимание незаконных податей. Теперь же, рассчитывая на прибытие и помощь своих братьев христиан, они атаковали турок и убивали их лезвием меча; они отрубали головы и бросали их из окон и со стен, и, открыв ворота своим христианским братьям (т. е. отряду Роберта Фландрского. – С. Б.), они обеспечили им безопасный вход, устроив резню язычников и выбрасывая тела убитых». См. Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. III, c. 28, P. 184. Упоминания о восстании в Арте можно найти и в арабских хрониках, см. Kemal ad-Din. Op.cit. – P. 578; Гибб Г. Указ. соч…. С. 33.
[Закрыть]. К октябрю 1097 г. главные силы Первого крестового похода встали лагерем у Антиохии, а передовые отряды провансальских крестоносцев, под командованием Петра де Роа, опираясь на поддержку местного армянского и сирийского населения, совершали дальние набеги вдоль течения Оронта, захватив город Ругию (находившуюся более чем в двадцати километрах к юго-востоку от Антиохии)[648]648
Anonymi Gesta Francorum… P. 233–234.
[Закрыть]. В феврале 1098 г., после победы крестоносцев над аскаром эмира Рыдвана Алеппского в битве у Железного Моста[649]649
Железный Мост был главной укрепленной переправой через Оронт близ Антиохии и одним из важнейших укреплений на дальних подступах к городу.
[Закрыть], населявшие окрестности Антиохийского озера «армяне, сирийцы и греки, услышав о бедствии, постигшем турок, последовали за ними и, устраивая засады, убивали и захватывали в плен множество отступавших»[650]650
Petri xudebodi. Historia de Hierosolymitano itinere // RHC Occ. III. – Paris, 1866. – P. 44.
[Закрыть].
Восстания среди христиан Сирии и Киликии вынудили сельджукского эмира Антиохии Яги-Сиана ввести ряд жестких репрессий в отношении подвластных ему восточных христиан. Часть мужского населения Антиохии, из числа греков, армян и мелькитов, была изгнана за пределы городских стен. Об этом подробно пишет Ибн аль-Асир, по словам которого: «Когда Яги-Сиан… прослышал об их приближении к городу (т. е. о наступлении крестоносцев. – С. Б.), он не был уверен в том, как поведет себя христианское население, поэтому он приказал мусульманам отправиться за город и копать рвы, а на следующий день отправил туда христиан с приказом завершить работу. Когда, в конце дня, они были готовы вернуться в город, он отказался их впускать. Обратившись к ним, он сказал: «Антиохия ваша, но вы должны оставить ее мне, до того, как я увижу, что произойдет между нами и франками». Они, в свою очередь, обратились к нему со словами: «Кто же защитит наших жен и детей?» Он же ответил: «Я присмотрю за ними для вас». Так они, предоставленные собственной судьбе, жили в лагере франков на протяжении девяти месяцев, пока город не был взят»[651]651
Ibn al-Athir. Al-Kamil fi al-Tarikh. – P. 192.
[Закрыть]. При этом, Ибн аль-Асир восхваляет добродетели Яги-Сиана, отмечая, что эмир «защищал семьи тех христиан, которых выслал из города, удерживая жадные руки, посягавшие на них»[652]652
Ibid.
[Закрыть]. В то же самое время у нас есть серьезные сомнения, насчет того, что Яги-Сиан до конца осады оставался столь же толерантным к своим восточно-христианским подданным. Из «Иерусалимской истории» Альберта Аахенского мы знаем о том, что православный Антиохийский Патриарх Иоанн Оксит, по приказу эмира, подвергся показательным мучениям на стенах города. По словам Альберта, писавшего со слов возвращавшихся в Европу участников крестового похода: «там был Патриарх этого града, муж христианской веры. В те времена, когда город все еще был осажден христианами, тюрки часто свешивали его со стен на веревках, на виду у всех, для наибольшего мучения христиан»[653]653
Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. V, с. 1, P. 338.
[Закрыть]. Кафедральный собор Св. Апостола Петра был осквернен, престолы низвергнуты, фрески и мозаики были замазаны известью, у святых образов были выколоты глаза[654]654
Ibid.
[Закрыть]. Репрессии, введенные Яги-Сианом, имели плачевные последствия для сельджукского правления в Антиохии. Город пал благодаря предательству христианина – армянского оружейника Фируза[655]655
О личности Фируза известно не так уж и много. Анна Комнина и Рауль Канский (источники, безусловно, надежные) называют его армянином. См. Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 62, P. 651–652; Анна Комнина. Указ. соч. – Книга XI, гл. 4, С. 300. Упоминания Раймонда Ажилльского и Анонимного автора «Деяний» о том, что этот человек был турком, дает основание предположить, что Фируз принял ислам в годы сельджукского правления. См. Raimundi Aguilers. Op.cit. – с. 8, P. 252; Anonymi Gesta Francorum… c. 20, P. 293. Подобное объяснение кажется вполне обоснованным, тем более что Яги-Сиан вряд ли доверил бы начальство над одним из укреплений христианину. Кемаль ад-Дин называет Фируза «изготовителем кирас»; см. Kemal ad-Din. Op.cit. – P. 581. То, что Фируз был потомственным оружейником, подтверждает и Гильом Тирский. См. Guillaume de Туг. – Lib. V, с. 11, Р. 212–213.
[Закрыть]. Как писал в «Продолжении Дамасской хроники» Ибн аль-Каланиси, «несколько оружейников из свиты Яги-Сиана вступили в заговор с франками с целью сдать им Антиохию. Это было вызвано несправедливостью правления и конфискациями, которые они претерпели от своего правителя»[656]656
Гибб Г. Указ. соч. – С. 34.
[Закрыть]. Примечательно, что и другой арабский хронист, Кемаль ад-Дин, в «Алеппской хронике», откровенно говорит о том, что христианские восстания 1097–1098 гг. стали «следствием неумеренности и тирании Яги-Сиана»[657]657
Kemal ad-Din. Op.cit. – P. 578.
[Закрыть].
Вступив в тайные сношения с предводителем итало-нормандских крестоносцев – Боэмундом Тарентским, Фируз (в ночь с З на 4 июня 1098 г.) сдал крестоносцам доверенное ему укрепление – Башню двух сестер, расположенную на южных стенах Антиохии. Когда войска Боэмунда вошли в башню и выбили тюрок с южных стен, в городе началось восстание восточно-христианского населения, протекавшее параллельно со входом армии крестоносцев. Как повествует на страницах своей «Иерусалимской истории» Альберт Аахенский, «В то время как турок теснили в битве, как снаружи стен, так и изнутри, греки, сирийцы, армяне, граждане и мужи христианской веры радостно бросились вперед, чтобы разбить преграды и открыть врата, чрез которые вошел Боэмунд и вся армия…»[658]658
Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. IV, с. 26, P. 286.
[Закрыть]. Стоит отметить, что это восстание дорого стоило христианскому населению Антиохии; часть восточных христиан пала от рук отступавших к цитадели сельджуков, часть – от меча крестоносцев, не отличавших их от мусульман. Об этом прямо пишет Альберт Аахенский, по словам которого, «Земля была покрыта телами и трупами убитых; часть из них составляли и бесчувственные тела христиан – галлов и греков, сириан и армян, лежавших вперемежку. И это было неудивительно, поскольку тьма все еще простиралась над землей и свет был едва различим, и они (т. е. крестоносцы. – С. Б.) не знали, кого им следует бить, а кого – миловать»[659]659
Alberti Aquensis. Op.cit. – P. 286.
[Закрыть]. Как и при сельджукском завоевании (1084 г.), жители города (только на этот раз – мусульмане) бежали вверх, по склонам горы Сильп, к неприступной цитадели, в стенах которой они надеялись найти спасение. Согласно Ибн аль-Каланиси, там собралось более 3.000 человек[660]660
Гибб Г. Указ. соч. – С. 34.
[Закрыть]. При этом крестоносцы не смогли силой овладеть цитаделью, которая добровольно сдалась лишь 28 июня 1098 г.[661]661
Осажденные там тюрки и арабы могли рассчитывать как на достаточные запасы воды (в цитадели находились цистерны), так и на сообщение с внешним миром, через расположенные рядом с цитаделью высокогорные Железные врата.
[Закрыть]. Значительная часть тех тюрок, которые смогли вырваться из полуразоренного города, была убита местным христианским населением во время перехода через окрестные сирийские и армянские деревни. В числе последних был и Яги-Сиан, зарезанный армянскими крестьянами, которые впоследствии доставили его голову Боэмунду[662]662
Гибб Г. Указ. соч. – С. 34; Guillaume de Туг. Op.cit. – Lib. V, с. 23, P. 232–233; Ibn al-Athir. Al-Kamil fi al-Tarikh. – P. 193; Kemal ad-Din. Op.cit. – P. 581–582.
[Закрыть]. Тюрки и арабы-мусульмане, державшие еще под своей властью некоторые поселения близ Антиохии, сдали их местному христианскому населению и бежали на восток, к Алеппо[663]663
Кемаль ад-Дин упоминает о том, что тюрки, узнав о падении Антиохии, без боя сдали местным армянам города Имм и Инаб, на восточном берегу Оронта. См. Kemal ad-Din. Op.cit. – P. 582.
[Закрыть]. Аналогичное избиение мусульман повторилось и в конце месяца, после поражения сельджукской армии в битве у Антиохии (28 июня 1098 г.), когда отдельные, беспорядочно отступавшие отряды тюрок были вырезаны армянскими и сирийскими христианами. Согласно «Иерусалимской истории» Петра Тудебода, «Армянские и сирийские жители окрестных земель, прослышав о нашей победе над турками, перешли горы, чтобы отрезать им пути к отступлению и перебили всех, кого только могли поймать»[664]664
Petri Tudebodi. Op.cit. – Р. 82.
[Закрыть].
В 1098–1099 гг. имели место еще два сходных, восточно-христианских восстания, обращенные против мусульман. В июле 1098 г. отряд провансальских крестоносцев, под командованием Раймонда де Пиле, совершал набег вдоль верхнего течения Оронта. Прослышав об этом, жители города Тель-Манна, бывшие в своей массе «сирианами» (в данном случае, вероятно, мелькитами), торжественно встретили провансальцев, сдали им городские укрепления и даже сформировали ополчение, встав во главе которого Раймонд де Пиле и его рыцари безуспешно пытались атаковать соседние мусульманские земли[665]665
Восстание сириан Тель-Манны подробно описано двумя участниками крестового похода – Петром Тудебодом и Анонимным автором «Деяний франков». См. Petri Tudebodi. Op.cit. – Р. 84–85; Anonymi Gesta Francorum… P. 386–388. Также см. Baldrici, episcopi Dolensis. Op.cit. – c. 21, P. 81.
[Закрыть]. В итоге, это поселение «сириан» стало форпостом крестоносцев на пути к мусульманской твердыне – Маарат ан-Нуману, который был разорен провансальскими и франко-нормандскими войсками в ноябре 1098 г. Летом 1099 г. еще одно крупномасштабное восстание греко-мелькитского населения вспыхнуло в Вифлееме. Когда армия Первого крестового похода совершала свой марш через Палестину и подступала уже к Иерусалиму, населявшие Вифлеем греки и мелькиты восстали против фатимидских войск и, закрыв ворота, призвали франков. На помощь Вифлеему были спешно послан отряд из 100 рыцарей и конных сержантов, под командованием Танкреда и Бодуэна де Бурга. Крестоносцы были торжественно встречены населением и препровождены православным духовенством в Базилику Рождества, над которой были подняты знамена крестоносцев. Наиболее красочное описание этого оставил Фульхерий Шартрский: «Следующей ночью сотня лучших рыцарей сели на коней и, к восходу, достигли Иерусалима, после чего поспешили к Вифлеему. Одним из этих рыцарей был Танкред, другим – Бодуэн (де Бург. – С. Б.). Когда христиане, жившие там, греки и сириане, увидели франков, они преисполнились великой радостью, хотя вначале они не поняли, к какому племени принадлежат прибывшие, думая, что это турки или арабы. Но вглядевшись в их лица, они уже не сомневались, что это франки. В тот же миг, взяв кресты и хоругви, они вышли чтобы встретить франков, плача и воспевая молитвы (…). Благодарственное богослужение Господу Нашему было совершено там же, в Церкви Пресвятой Марии. Когда же они посетили место, где родился Христос, и после того, как они даровали поцелуй мира сирианам, они вернулись к Святому граду Иерусалиму»[666]666
Fulcheri Carnotensis. Op.cit. – Lib. I, c. 25, P. 278–280. См. также: Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. V, c. 44–45, P. 398–402.
[Закрыть].
Восстания армян, греков и сирийцев, описания которых можно найти как у латинских, так и у арабских авторов, служат явным доказательством того, что в годы Первого крестового похода восточные христиане отнюдь не были лишь пассивными наблюдателями, покорно (или даже – подневольно) перешедшими из-под исламского правления под власть крестоносцев. Их восстания стали важнейшим фактором, благодаря которому территории равнинной Киликии, северной Сирии и даже предместья самого Иерусалима (Вифлеем) смогли без упорных и кровопролитных боев перейти от сельджуков и фатимидов к франкам. К сожалению, это участие далеко не всегда получает должное рассмотрение в исследованиях, так или иначе затрагивающих историю Ближнего Востока эпохи крестовых походов[667]667
Так, Кэрол Хилленбранд, в своем фундаментальном исследовании «Крестовые походы: мусульманская перспектива», фактически не рассматривает эти восточно-христианские восстания. В ее монографии раздел, посвященный роли восточных христиан в Первом крестовом походе, составляет меньше страницы и содержит лишь упоминание о депортации мужского христианского населения из Антиохии и о терпимости Яги-Сиана (с приведенной выше цитатой Ибн аль-Асира). См. Хилленбранд К. Крестовые походы. Взгляд с востока: мусульманская перспектива…. – С. 82. Активное участие армян Киликии и северной Сирии в борьбе с сельджуками регулярно упоминается в различных литературных источниках. См. Сукиасян А.Г. Указ, соч. – С. 26. 98. Мутафян К. Последнее королевство Армении. – М.: Mediacraft, 2009. Между тем, антисельджукские восстания греков и сирийцев не удостаиваются ни упоминаний, ни полноценного рассмотрения, что существенно искажает наше представление об утверждении крестоносцев в Леванте и о некоторых, весьма значимых обстоятельствах соприкосновения латинских и византийских христиан в эпоху Первого крестового похода. Тем более что те исследователи, которые пишут о безучастности или «нейтралитете» восточно-христианского населения Сирии и Киликии в период франкского завоевания, фактически игнорируют целый ряд латинских и арабских текстов ХII–XIII вв., что не может найти оправданий.
[Закрыть]. Конечно же, нельзя не задаться вопросом о мотивах, побудивших христиан Востока вырезать сельджуков и помогать крестоносцам. Важнейшим стимулом здесь следует считать неприятие в достаточной мере хаотичного и сопровождавшегося эксцессами сельджукского правления, о котором уже было сказано выше. При этом восстания восточных христиан отнюдь не были продиктованы желанием греков, сирийцев или армян сменить тюркское правление на франкское. Армянские князья видели в крестоносцах единственных потенциальных союзников в борьбе с окрестными сельджукскими эмирами. Византийские христиане (греки, сирийские мелькиты, армяне-халкидониты), отталкиваясь от опыта предшествующих десятилетий, воспринимали франков скорее как союзников или наемников ромейского василевса, власть которого должна была восстановиться над Сирией с окончанием крестового похода[668]668
Причем, последнее суждение, в общем-то, соответствовало действительности: крестоносцы действительно являлись союзниками василевса и, согласно условиям константинопольского оммажа, обязаны были передать освобожденные земли Киликии и Сирии империи. Тем более, что крестоносцы ожидали прибытия в Сирию армии Алексея I Комнина, с которой они должны были соединиться для дальнейших боевых действий.
[Закрыть].
Казалось бы, стремительное продвижение императорской армии и флота вглубь западной Малой Азии, обращенные против сельджуков восстания христиан Сирии и Киликии, и, наконец, имперские поставки провианта, кормившие войска «вооруженных паломников», должны были укрепить союз крестоносцев и византийских христиан. Однако именно в период антиохийской осады (октябрь 1097 – июнь 1098 гг.) произошел фактический разрыв между крестоносцами и империей, повлиявший на весь дальнейший комплекс греко-латинских отношений как в Леванте, так и далеко за его пределами. Вне всякого сомнения, жизнеспособный и продуктивный союз между крестоносцами и Ромейской державой мог существовать, покуда обе стороны держались условий договора, заключенного в Константинополе (1097 г.). Крестоносцы – признавали бы сюзеренитет василевса и его права на восточные (малоазийские, киликийские и сирийские) земли; император Алексей I Комнин – оказывал бы и экономическую, и военную поддержку своим новоявленным латинским вассалам. Однако союз крестоносцев и ромеев распался в период «стояния в Антиохии», что неминуемо приводит нас к вопросам о причинах этого распада.
Авторы, писавшие об этих событиях с «византийской перспективы» (от Анны Комниной до Аристидиса Пападакиса), предпочитают акцентировать внимание на том, что многие крестоносцы изначально не собирались соблюдать условий константинопольского оммажа и лишь искали повод для начала завоеваний византийских территорий[669]669
Как писала Анна Комнина: «… если Петр (Пустынник. – С. Б.) с самого начала предпринял весь этот огромный путь для поклонения Гробу Господню, то все остальные графы, и особенно Боэмунд, питая старинную вражду к самодержцу, искали только удобного случая отомстить ему (…); их объединяла одна цель, и им во сне снилось, как они захватывают столицу (…); лишь для вида они все отправились к Иерусалиму, на деле же хотели лишить самодержца власти овладеть столицей (т. е. Константинополем. – С. Б.)». Отдельно говоря о Боэмунде, Анна отмечает: «Не владея никакими землями, он покинул родину для вида – ради поклонения Гробу Господню, на самом деле – чтобы добыть себе владения и, если удастся, то даже захватить трон Ромейской державы». См. Анна Комнина. Указ. соч. – Книга X, гл. 9, С. 283; Книга X, гл. II, С. 291. В сущности, эти же аргументы излагают многие современные исследователи, к примеру, А. Пападакис в своей монографии «Христианский Восток и возвышение папства». Пападакис почти слово в слово повторяет аргументы дочери Алексея I Комнина: «клятвы и обещания западных военачальников отнюдь не гарантировали мирного будущего (…) Боэмунд уже искал способы отречься от верности императору и даже возродить планы своего отца по завоеванию империи». Сходным образом, он отмечает, что «вместо исполнения торжественно принятых клятв и договорных обязательств на первое место вскоре вышли алчность и оппортунизм» крестоносцев. См. Пападакис А. Христианский Восток и возвышение папства. – М.: изд. ПСТГУ, 2010. – С. 132–133, 134–135.
[Закрыть]. Конечно же, бессмысленно пытаться опровергнуть то, что устремления латинских (и в особенности – нормандских) феодалов к господству над богатыми городами Востока вошли бы в свои права при первой возможности. Но, при этом, попытки свести причины распада союза крестоносцев и империи исключительно к хищническим амбициям Боэмунда или других вождей крестоносного войска, на наш взгляд, необоснованны. Ущербность повторения аргументов Анны Комниной заключается в том, что дочь василевса отнюдь не стремилась к полноценной, всесторонней оценке действий своего отца. Между тем, если отвлечься от заимствованных из «Алексиады» сказаний о коварных планах Боэмунда и обратиться к хронологической последовательности событий 1097–1098 гг., то в качестве гораздо более действенного, внешнего импульса к разрыву союза крестоносцев и империи предстает отказ василевса Алексея I от совместных боевых действий в Сирии.
В феврале 1098 г. осаду Антиохии покинул ромейский контингент Татикия, что было расценено крестоносцами как предательство[670]670
К примеру, Альберт Аахенский пишет о Татикии как о «безносом муже, пораженном страхом и вероломно бежавшем от союзников к своему императору». См. Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. IV, с. 40, p. 310–312. См. также Raimundi Aguilers. Op.cit. – c. 6, P. 245–246.
[Закрыть]. Как писала Анна Комнина: «Татикий, видя что начался сильный голод (…) отчаялся взять Антиохию, снялся с лагеря, погрузил войско на ромейские корабли, стоявшие в порту Суди (гавани Св. Симеона. – С. Б.) и переправился на Кипр»[671]671
Анна Комнина. Указ. соч. – Книга XI, гл. 3, С. 301.
[Закрыть]. Более деструктивным для франко-византийского союза стал отказ самого императора Алексея I Комнина от похода в Сирию. И Анна Комнина, и Альберт Аахенский подтверждают, что летом 1098 г. василевс, укрепившись на прибрежных землях западной Малой Азии, выступил на восток, намереваясь привести свою армию к Антиохии. Однако в анатолийском городке Филомелиум он был встречен бежавшими из Сирии франками (Петром Аульпским и графом Этьенном Блуасским), которые в самых мрачных тонах описали положение «вооруженных паломников». Василевс узнал о том, что крестоносцы, покорившие после тяжелейшей восьмимесячной осады Антиохию, сами оказались осажденными огромной сельджукской армией эмира Мосульского Кербоги. Армия Кербоги, включавшая аскары Мосула, Алеппо, Дамаска, тюркские отряды Сокмана ибн Артука и арабские войска Вахаба ибн Махмуда[672]672
Подробнее о составе армии эмира Кербоги, см. Kemal ad-Din. Op.cit. – P. 580.
[Закрыть], встала лагерем у стен Антиохии 5 июня, т. е. на следующий день после взятия города крестоносцами. Франки и христиане Антиохии были осаждены в едва покоренном городе, без должных запасов провианта, имея перед собой многотысячную сельджукскую армию, а в ближайшем тылу – непокоренную цитадель, где укрывались уцелевшие антиохийские тюрки и вошедшие туда отряды Кербоги. Положение крестоносцев было безнадежным. Не желая рисковать своей армией и положением отвоеванных территорий в Малой Азии, император отдал приказ прекратить поход и отступить на запад[673]673
Наиболее подробные описания похода Алексея I Комнина и проведенного василевсом военного совета в Филомелиуме можно найти у Альберта Аахенского и у Анны Комниной. См. Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. IV, с. 40, P. 312; Анна Комнина. Указ, соч. – Книга XI, гл. 6, С. 304–306. Альберт с осуждением пишет об отказе василевса от похода к Антиохии; Анна Комнина, вполне естественно, воздерживается от какой-либо критики в адрес своего отца.
[Закрыть]. Отступая, императорская армия создала полосу выжженной земли, уничтожая источники и запасы провианта, эвакуируя ромейское население и разрушая укрепления[674]674
Упоминания об этом также можно найти в «Алексиаде» и у аахенского хрониста. Анна говорит о том, что «Алексей опасался, что его настигнут несметные полчища турок и тогда жители окрестностей Филомилия станут жертвой варварских мечей, поэтому он решил повсюду объявить о нашествии агарян; тотчас же было объявлено, чтобы все мужчины и женщины ушли до нашествия врагов, спасая жизнь и добро, которое можно унести с собой. Все сразу же решили следовать за императором, не только мужчины, но даже и женщины». См. Анна Комнина. Указ. соч. – Книга XI, гл. 6, С. 305–306. Альберт Аахенский, в свою очередь, пишет о том, что император «опустошил, пожег и разорил земли Романии, которые были подло украдены у него Сулейманом (т. е. румским султаном Сулейманом ибн Кутлумышем. – С. Б.), но затем возвращены доблестью пилигримов. Он разрушил города и крепости, чтобы, в случае если они перейдут к Сулейману (т. е. к румскому султану, только им уже был не Сулейман, а Кылыч-Арслан I. – С. Б.), тот не смог бы уже извлечь из них пользы». См. Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. IV, с. 40, P. 312.
[Закрыть]. Этот шаг василевса, оправданный с точки зрения стратегии[675]675
Решение василевса Алексея I Комнина пожертвовать Антиохией и Сирией ради сохранения и укрепления ромейских позиций в Малой Азии имело огромное значение для христианского Востока ХII–XIII вв. Впоследствии, уже после падения династии Комнинов и завоевания крестоносцами Константинополя (1204 г.), именно западная Малая Азия, о завоевании и укреплении которой так тревожился в 1097–1098 гг. Алексей I, стала главным оплотом ромеев – Никейской империей (1204–1261 гг.), наиболее жизнеспособной преемницей старой Византии и предтечей Палеологовской державы. Однако это же решение василевса предоставило Сирию и Киликию собственной судьбе, что привело к целой череде войн между ромеями, антиохийскими франками и киликийскими армянами в XII в.
[Закрыть], был воспринят крестоносцами как предательство, перечеркнувшее условия константинопольского оммажа. Фактически, и самих крестоносцев, и христианское население северной Сирии, запятнавшее себя резней сельджуков, принесли в жертву ради византийских интересов в Малой Азии. Как об этом писал Альберт Аахенский, «Ужасные известия об отступлении императора и о рассеянии его войска мгновенно распространились по стенам Антиохии и повергли в великую скорбь сердца пилигримов…»[676]676
Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. IV, с. 40, P. 312.
[Закрыть]. Преодолевая голод, эпидемии и постоянные атаки со стороны тюрок, крестоносцы вынуждены были самостоятельно бороться как за Антиохию и Сирию, так и за собственное выживание.
Исход этой борьбы определила решающая битва у стен Антиохии, 28 июня 1098 г. Не видя иного выхода из сложившегося положения, осажденные крестоносцы вышли из города в канун праздника свв. апостолов Петра и Павла, чтобы дать генеральное сражение многократно превосходящим силам сельджуков. В связи с тем, что большая часть лошадей была перебита или пала от бескормицы, впереди шли тесно сплоченные отряды пилигримов, сержантов и спешенных рыцарей, за рядами которых укрывались сохранившие коней всадники, выжидавшие решающего удара. Разделенные на шесть отрядов[677]677
Первый отряд находился под командованием графов Гуго Вермандуа и Роберта Фландрского, второй и третий – под началом герцогов Готфрида Бульонского и Роберта Нормандского соответственно, четвертый, состоявший из провансальских крестоносцев – под командованием папского легата Адемара Монтейльского, пятый (сборный) во главе с Танкредом и Гастоном Беарнским, шестой и крупнейший по численности – под командованием Боэмунда Тарентского. О боевом порядке крестоносного войска, см. Petri Tudebodi. Op.cit. – P. 81; Radulfo Cadomensi. Op.cit. – c. 85, P. 666; Alberti Aquensis. Op.cit. – c. 47, 320–322.
[Закрыть], крестоносцы медленно подступали к высотам, на которых располагались основные силы эмира Кербоги. Все попытки тюрок окружить и рассредоточить ряды франков встречали стойкое сопротивление, в особенности со стороны войск Боэмунда, державших фланги, резерв и арьергард. Крестоносцы шли вперед, побуждаемые чудесными видениями небесного воинства, спустившегося с небес на белоснежных конях, во главе со свв. мучениками Георгием, Димитрием и Меркурием, чтобы принять участие в истреблении сарацин[678]678
Как впоследствии писал участник битвы Петр Тудебод, «Многочисленное воинство, верхом на белых конях, с белоснежными знаменами, спустилось с гор. Наши войска, при виде этого, впали в замешательство, но вскоре поняли, что это Христова помощь (…) Во главе небесного воинства стояли Святой Георгий, Блаженный Димитрий и Блаженный Феодор. И эти сведения верны, потому что многие христиане стали свидетелями сего». См. Petri Tudebodi. Op.cit. – P. 81. Это же подтверждает и другой участник сражения, Анонимный автор «Деяний франков». См. Anonymi Gesta Francorum. – С. 29, P. 374–375.
[Закрыть].
Столкнувшись с неожиданным фанатичным наступлением крестоносцев, сельджукская армия пришла в замешательство. Многие отряды стали покидать поле боя, даже не вступая в соприкосновение с противником. В числе первых был аскар эмира Дукака Дамасского. Те тюрки и арабы, которые пытались дать бой франкам, оказались с большими потерями отброшенными даже от собственного лагеря. Как впоследствии писал Фульхерий Шартрский: «… все шатры остались на поле боя, и они (т. е. крестоносцы. – С. Б.) нашли там богатую добычу, в том числе золото, серебро, покрывала, одежды, утварь и многие другие вещи, которые турки, при своем великом бегстве, оставили и бросили. Там были лошади, мулы, верблюды, ослы, лучшие шлемы, луки и наполненные стрелами колчаны»[679]679
Fulcheri Carnotensis. Op.cit. – Lib. I, c. 23, P. 256.
[Закрыть]. Сам Кербога, увидев распад своей армии, бежал с поля боя. Арабский хронист Ибн аль-Каланиси с горечью писал о том, что «несмотря на изнеможение, франки в боевом порядке атаковали армию ислама, значительно превосходившую их по силе и численности, сломили ряды мусульман, и те разбежались. Хозяева породистых скакунов были обращены в бегство, и карающий меч был занесен над головами пеших воинов, которые по зову Всевышнего отправились на священную войну, чтобы нанести роковой удар в защиту мусульман»[680]680
См. Гибб Г. Указ. соч. – С. 35. Подробнее о битве при Антиохии, см. Petri Tudebodi. Op.cit. – P. 81–82; Anonymi Gesta Francorum. – c. 29, P. 368–381; Fulcheri Carnotensis. Op.cit. – Lib. I, c. 23, P. 255–257; Alberti Aquensis. – Lib. IV, c. 47–56, P. 320–336. Также, сражение описано самими вождями Первого крестового похода, в их послании Папе Урбану II (от 11 сентября 1098 г.). См. Hagenmeyer Н., ed. Die Kreuzzugsbriefe… № 16, P. 164; Fulcheri Carnotensis. Op.cit. – c. 24, P. 258–264. Современное исследование тактики и хода битвы у Антиохии, см. Small R.C. Crusading warfare, 1097–1193. – Cambridge, 1995. – P. 172–174. Многомесячная осада и взятие Антиохии, а также чудесная победа у стен города впоследствии легли в основу одной из самых знаменитых chanson de geste – «Песни об Антиохии». См. La Chanson d'Antioche // ed. 8c trans.par Marquesse de Sainte-Aulaire. – Paris, 1862.
[Закрыть]. Благодаря этой поистине чудесной, одержанной без всякой помощи со стороны ромеев победе, франки вырвали у сельджуков стратегическую инициативу в регионе, отстояв и Антиохию, и христианские земли северной Сирии.
К этому времени антивизантийские настроения в стане крестоносцев достигли апогея. Подобные чувства разделяли простые воины и паломники, а также значительная часть рыцарей и баронов, во главе с Боэмундом Тарентским. Конечно же, среди крестоносцев все еще существовала и партия, не желавшая порывать с императором. Эта часть крестоносного войска была представлена графом Раймондом Сен-Жилльским и его провансальскими баронами, а также папским легатом – Адемаром Монтейльским. Более того, сразу же после победы над армией Кербоги, вожди Первого крестового похода, по настоянию епископа Адемара, направили посольство в Константинополь, желая узнать опричинах отказа василевса от похода к Антиохии[681]681
Alberti Aquensis. – Lib. V, с. 3, Р. 340–342.
[Закрыть]. Посольство возглавили граф Гуго Вермандуа и Бодуэн, граф Эно. Однако посольство оказалось безрезультатным; василевс по-прежнему не был намерен идти в Сирию[682]682
При этом, граф Бодуэн пропал без вести при тюркском набеге, во время перехода через Малую Азию, а граф Гуго Вермандуа предпочел остаться в Константинополе, а затем вернуться во Францию, оставив «вооруженное паломничество».
[Закрыть]. Со смертью Адемара, умершего от чумы 1 августа 1098 г., бушевавшие среди «вооруженных паломников» антивизантийские настроения не получали уже сколь либо убедительного отпора.
