Текст книги "Ромеи и франки в Антиохии, Сирии и Киликии XI–XIII вв."
Автор книги: Сергей Брюн
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 37 страниц)
Итак, со смертью Филарета и распадом его государства безоговорочное господство на Ближнем Востоке перешло к сельджукам. Поглощенный нормандским вторжением на Балканы (1081–1085 гг.), ромейский император Алексей I Комнин временно устранился от каких-либо решительных действий в Малой Азии, стянув все силы в Европу. Тюрки господствовали на всем пространстве от Никеи, Эфеса и Смирны до Антиохии, Дамаска и Иерусалима. Конечно же, среди победоносных тюркских племен не было единства. Первые три сельджукских султана – Тогрул-бек (1037–1063 гг.), Альп-Арслан (1063–1072 гг.) и Малик-шах I (1072–1092 гг.) держали различные тюркские рода в повиновении, в лоне единого Сельджукского султаната. Но уже при жизни Малик-шаха I ему посмел бросить вызов Сулейман I ибн Кутлумыш, создавший собственный, Румский султанат на землях покоренной Малой Азии. Со смертью Малик-шаха I (в 1092 г.) произошел окончательный распад огромного, завоеванного сельджуками ближневосточного пространства на различные, подконтрольные тюркским правителям эмираты и даже султанаты. Стремительное тюркское завоевание, сопровождавшееся междоусобными войнами и распадом единого государства Сельджукидов, в корне переменило расстановку сил на Ближнем Востоке.
К концу XI в. ни восточно-христианское, ни арабо-мусульманское население не успело еще свыкнуться с этими новыми, кочевыми правителями, не отошедшими еще от «угара завоевателей» и представлявшими столь резкий контраст с привычными византийскими или арабскими государями. По словам Михаила Сирийца, «когда тюрки воцарились в Сирии и Палестине, они причиняли много зла христианским паломникам в Иерусалиме. Они подвергали их избиениям, грабили их, взимали джизью у городских врат, а также у самой Голгофы и в пределах Храма Гроба Господня»[595]595
Michel le Syrien. Op.eit. – Lib. XV, с. 4, Р. 182. Мы ссылаемся на Михаила Сирийца как на наиболее объективного из христианских хронистов, державшегося максимально нейтральных или даже подчас – дружественных позиций в своем отношении к мусульманам. Латинские авторы с особой (и вполне возможно, с нарочитой и преувеличенной) яркостью описывали сельджукские притеснения христиан на Востоке; см. Guillaume de Туг. Op.eit. – Lib. I, с. 8, P. 25–26; Alberti Aquensis. Op.eit. – Lib. I, c. 2–3, P. 2–5. Наиболее яркие и, бесспорно, преувеличенные описания тюркских издевательств над восточными христианами можно найти в знаменитом послании Алексея I Комнина к графу Роберту I Фландрскому; см. Hagenmeyer Н., ed. Die Kreuzzugsbriefe aus den Jahren 1088–1100. – Innsbruck, 1901. – P. 15–44.
[Закрыть]. В Антиохии, согласно той же хронике Михаила Сирийца, тюрки «уничтожили большое количество горожан» и «превратили в мечеть большую церковь Кассиана (т. е. византийский кафедральный собор Св. Петра. – С. Б.)»[596]596
Michel le Syrien. Op.eit. – Lib. XV, c. 4, P. 173.
[Закрыть]. Описания тюркских зверств и злоупотреблений в хронике Михаила Сирийца, в сочетании с сохранившимися латинскими описаниями и с приведенным выше отрывком из арабского «Жития Св. Иоанна…», позволяют нам с достаточным основанием говорить о том, что переход ближневосточных территорий к сельджукам действительно сопровождался страшными разорениями, опустошениями. Это отнюдь не перечеркивает того факта, что впоследствии сельджукские правители (Малик-шах I, Сулейман I ибн Кутлумыш, Яги-Сиан) проявляли милосердие к своим христианским подданным, пытаясь вернуть подвластные города в русло мирной жизни. Так, крайне показательным является пример султана Сулеймана I, позволившего христианскому населению Антиохии вернуться в свои дома и отпустившего пленников после трех предшествующих дней массовых убийств, грабежей и опустошений, чинимых его войсками.
Анализируя этот первый период сельджукских взаимоотношений с восточно-христианским миром, мы склонны категорически не соглашаться с утверждениями П. Виймара о том, что «ссылки на то, что турки плохо обращались с христианскими паломниками, притесняли их, едва ли будут звучать убедительно» и что «восточные христиане единогласно восхваляют достоинства» такого правителя, как Малик-шах I[597]597
Виймар П. Крестовые походы. Миф и реальность Священной войны… – С. 41–42.
[Закрыть]. Виймар отвергает латинские описания тюркских притеснений паломников в Иерусалиме, игнорируя то, что их подтверждает такой объективный и значимый восточно-христианский автор, как Михаил Сириец, слова которого мы приводили выше. Говорить о том, чтобы «восточные христиане единогласно (курс. авт.) восхваляли» достоинства правления Малик-шаха I, также не совсем верно, тем более что Виймар ссылается лишь на одного Матфея Эдесского. Действительно, Матфей с похвальбой говорит о милосердии сельджукского султана, проявленном к населению покоренных городов, однако вряд ли эта характеристика может быть воспринята как восхваление всего его правления, тем более – от лица всех восточных христиан. Тот же Матфей Эдесский без всяких восхвалений пишет о тяжелейшей осаде Эдессы и опустошениях, произведенных в городе сельджукскими войсками, посланными Малик-шахом I в 1087 г.[598]598
Mathieu D'Edesse. Op.cit. – с. 130, Р. 197–199.
[Закрыть].
Невзирая на фактически безграничное господство сельджуков, на Ближнем Востоке сохранились и небольшие очаги христианского господства. Единственным, собственно, византийским оплотом на Ближнем Востоке, покорным и подконтрольным ромейскому василевсу, был Кипр. В континентальном Леванте независимость от сельджуков смогли сохранить лишь некоторые армянские правители, принявшие власть над осколками распавшегося государства Филарета Варажнуни. Так, три крупных северо-сирийских города – Марат, Мелитена и Эдесса, остались под властью армян-халкидонитов, бывших соратников Филарета, по-прежнему носивших византийские титулы и сохранявших символические связи с Ромейской державой. В Мелитене правил дука и протокуропалат Гавриил, поставленный там Филаретом Варажнуни. Мараш был первоначально оплотом и местом смерти самого Филарета, затем находился под властью его сыновей и, не позднее 1100 г., перешел к еще одному армянину-халкидониту – «архонту архонтов» Татулу. Наконец, в Эдессе правил Торос Хетумид, восстановивший христианское правление в 1094 г. и получивший впоследствии от ромейского василевса титул куропалата. Нельзя не отметить, что самым южным христианским (и, собственно, византийским) форпостом в Сирии до зимы 1081 г. оставался Шейзар. Лишь в декабре 1081 г. город был сдан арабскому эмиру, предводителю племени Бену Мункыз, Али ибн Мункызу. Причем последним византийским правителем города, сдавшим его на почетных условиях, был мелькитский епископ Шейзара. Михаил Сириец упоминает о том, что в 1081 г. «муж по имени Али, сын Мункыза (…) взял Шейзар у епископа, который держал город от имени ромеев»[599]599
Michel le Syrien. Op.cit. – Vol. III, Lib. XV, c. 5, P. 178. Михаил Сириец не говорит точно о том, был ли епископ мелькитом, однако невозможно представить, чтобы ромеи доверили наместничество в городе сиро-яковитскому иерарху. В Шейзаре находилась действующая епископская кафедра («кафедра Лариссы»), и вероятно, что мелькитский архиерей оставался последним представителем ромейской власти в городе. К подобной версии склоняется, в частности, П.-К. Тодт. См. Todt K.-P. Region und griechisch-orthodoxes Patriarchat von Antiocheia… P. 426.
[Закрыть]. Между тем, высокогорья Тавра и Аманоса стали оплотом для независимых армянских князей-миафизитов: Рубена I и его сына Константина I Рубенида, правивших в центральной и восточной части Таврского высокогорья, Гох Васила – державшего под своей властью Рабан и Кайсун (т. н. «княжество Евфратес»), Ошина Хетумида – утвердившегося в западной части нагорной Киликии, близ его родовой крепости Лампрон.
Итак – пласт античного и византийского архитектурного наследия; многочисленные византийские храмы и монастыри; обширные анклавы и городские кварталы, населенные византийскими, православными христианами; наконец, обширные территории, едва выпавшие из-под власти Ромейской державы… Все это позволяет нам говорить о Сирии конца XI в. по крайней мере в некоторой степени как о византийском пространстве, причем пространстве крайне нестабильном, не успевшем еще восстановиться после весьма турбулентного перехода от ромеев к сельджукам.
Завершая обозрение событий, предшествовавших эпохе крестовых походов, нельзя не отметить, что из всех регионов Ближнего Востока византийская Сирия была, пожалуй, в наилучшей степени подготовлена к установлению контактов между местным населением и «франками». Колонны и отдельные группы западных паломников регулярно проходили через имперские земли на пути в Иерусалим. Важнейшим пунктом на их пути оставалась Антиохия и окружавшие ее монастыри. Так, в XI в. Антиохию, во время своего паломничества, не могли не посетить граф Анжу – Фульк III Черный[600]600
Совершивший три паломничества в 1002, 1008 и 1038 гг. соответственно.
[Закрыть] и отец Вильгельма Завоевателя – герцог Роберт I Нормандский (1034–1035 гг.), т. к. многотысячные колонны паломников, которые вели эти северофранцузские феодалы, можно было провести лишь по приморскому пути, через византийскую Сирию и Антиохию[601]601
В своей монографии, посвященной Фульку III Черному, французский историк Де Салье приводит ссылку на папскую переписку с византийским императором (фрагменты которой приведены в «Деяниях графов Анжуйских»), в которой говорится о поручении «мужам Антиохии» провести Фулька III и его паломников через «земли сарацин». См. De Salies A. Histoire de Foulques-Nerra, Comte d'Anjou. – Paris, 1874. – P. 13.
[Закрыть]. Ордерик Виталий, в своей «Церковной истории», приводит подробное описание паломничества основателя нормандского монастыря Св. Эвруля – аббата Теодориха (1056–1057 гг.), делавшего продолжительные остановки в Антиохии и близлежащей лавре Св. Симеона Дивногорца, и в итоге скончавшегося в одной из обителей Кипра[602]602
Orderic Vitalis. Op.cit. – Vol. I, lib. III, c. 4, P. 419–420.
[Закрыть].
С возвращением северного Леванта в лоно Ромейской империи, в портовых городах северной Сирии, в Антиохии и на Кипре стали оживленно торговать итальянские купцы, создававшие там госпитали и первые колонии. Первенство здесь принадлежало купцам и колонистам Амальфи, города, зависимого от Ромейской державы. Так, уже в период второго византийского правления (969–1084 гг.) один из центральных кварталов Антиохии получил название «квартала амальфитанцев»[603]603
Cahen C. La Syrie du Nord. – P. 130; Cahen C. Le commerce d'Amalfi dans le Proche-Orient musulman avant et apres la Croisade // Comptes-rendus des seances de l'Academie des Inscriptions et Belles-Lettres, Vol. 121. – 1977. – №. 2. – P. 294.
[Закрыть]. В этом квартале располагались не только дома и торговые ряды, но и госпиталь амальфитанцев, предназначенный для приема прибывавших в Сирию итальянских паломников[604]604
Edgington S.B. Antioch: Medieval City of Culture // East and West in the Medieval Eastern Mediterranean. Antioch from the Byzantine Reconquest until the End of the Crusader Principality. – Leuven, 2006. – P. 252.
[Закрыть]. Еще один госпиталь амальфитанцев был основан в Иерусалиме[605]605
Cahen C. Le commerce d'Amalfi dans le Proche-Orient…. – P. 294. Кроме того, амальфитанцам принадлежал квартал в Константинополе, с церковью Св. Марии Латинской. Наконец, «монастырь амальфитанцев» существовал на Афоне вплоть до XIII в.
[Закрыть]. Колонию амальфитанцев в Антиохии возглавлял особый викарий, назначаемый и присылаемый из Амальфи. Однако благосостояние амальфитанцев в Антиохии и византийской Сирии стало постепенно сходить на нет, в особенности после подчинения Амальфи нормандцам (в 1073 г.) и выступления амальфитанских кораблей на стороне Роберта Гвискара во время нормандского вторжения на Балканы (в 1081–1085 гг.). По словам Лорана: «Эта политика правителей Амальфи стоила городу его коммерческого процветания в греческих водах. Император (Алексей I Комнин. – С. Б.) отменил коммерческие привилегии Амальфи, как враждебного города, предоставив новые привилегии венецианцам, защищавшим империю от атаковавших ее нормандцев. Купцы Амальфи, пребывавшие на греческих землях, отныне должны были платить дань Венеции»[606]606
Laurent М. J. Byzance et Antioche… Р. 69.
[Закрыть]. Хотя присутствие и процветание венецианцев в Антиохии наметилось еще до войны с нормандцами, т. е. до 1081 г. К примеру, уже на исходе 70-х гг. XI в. венецианские купцы смогли выкупить и вывести из Антиохии содержавшегося там пленного сербского королевича Константина Бодина[607]607
Bouchier E.S. A Short History of Antioch… P. 228; Успенский Ф.И. История Византийской империи…. Т. 4., С. 115.
[Закрыть]. Не стоит забывать и об истории перенесения мощей Св. Николая Чудотворца из Мир Ликийских в Бари (в 1087 г.), т. к. итальянские купцы спасшие/похитившие[608]608
На этот счет даже в Православной Церкви не существует единого мнения. Так, в русских церквях праздник перенесения мощей Св. Николая в Бари (9 мая) с благоговением отмечается, по крайней мере, с конца XI в., в то время как в греческих церквях это событие воспринимается исключительно как похищение мощей святителя.
[Закрыть] мощи святителя, изначально направлялись для торговли в Антиохию[609]609
Orderic Vitalis. Op.cit. – Vol. II, lib. VII, с. 12, P. 384–395.
[Закрыть]. Последнее доказывает, что итальянская торговля в Антиохии не пресеклась даже с сельджукским завоеванием; купцы и моряки из Венеции, Амальфи, Бари продолжали посещать город уже после его перехода к тюркским правителям.
«Латиняне» на землях византийской Сирии были представлены не только проходившими колоннами западных паломников или прибывавшими итальянскими купцами. На протяжении полувека, предшествующего Первому крестовому походу, контингенты франко-нормандских наемников, поступавших на службу к ромейским василевсам, стояли в ближневосточных провинциях империи, в том числе в Антиохии и Эдессе. С началом нормандского «освоения» и завоевания Южной Италии (1017–1071 гг.) ромеи постоянно прибегала к найму выходцев из французских или лангобардских земель, многие из которых первоначально воевали против империи под знаменами нормандских государей, а затем переходили на службу к василевсу. Так, прославленный французский рыцарь и искатель приключений Руссель де Баёлль, о котором подробнее будет сказано ниже, прежде чем перейти на службу к империи, воевал против ромеев и сицилийских арабов под знаменами Роберта Гвискара и его брата – Рожера I Сицилийского, прославившись в битве при Черами (1063 г.)[610]610
Gaufredo Malaterra. De Rebus Gestis Rogerii Calabriae et Siciliae Comitis et Roberti Guiscardi Ducis fratris eius // Rerum Italicarum Scriptores V. – Bologna, 1927. – Lib. II, с. 33.
[Закрыть]. Другой известный глава франко-нормандских наемников – Роберт Креспин также первоначально воевал против ромеев в Италии и, по словам Михаила Пселла, «сначала был врагом ромеев, а потом переменился и уже, казалось, любил нас не меньше, чем раньше ненавидел»[611]611
Михаил Пселл. Указ. соч. – С. 186.
[Закрыть]. Первые упоминания о присутствии франкской наемной кавалерии на восточных рубежах державы ромеев относятся ко времени правления императора Михаила VI Стратиотика (1056–1057 гг.)[612]612
Первым известным командиром франко-нормандских наемников был некий Эрве Франкопул, возглавлявший франкские контингенты в Южной Италии, на Дунае, а затем – в Армении, где он поднял восстание против императора Михаила VI. Подробнее см. Gravett С., Nicolle D. The Normans. – Oxford, 2006. – c. 'The Normans in the East', P. 61–65.
[Закрыть]. Матфей Эдесский вспоминал о том, что в 1065 г. в его родной Эдессе стоял контингент из 200 франков[613]613
Mathieu D'Edesse. Op.cit. – P. 130.
[Закрыть]. Коптский диакон Мавхуб ибн Мансур ибн Муффариг, в «Истории Александрийских патриархов», упоминает о том, что у дуки Эдессы – Василия Апокапа, находилась, среди прочих войск и ополчения «1.000 латинян»[614]614
Atiya A.S., 'Abd al-Masih Y., Burmester O.H. E., ed. & trans. History of the patriarchs… – P. 305.
[Закрыть]. Другие франко-нормандские отряды стояли в Антиохии, Мелитене, Трапезунде, оберегая византийские владения в Сирии, восточной Анатолии и Армении.
В 1060–1070-х гг. франко-нормандские наемники, под командованием Роберта Креспина и Русселя де Баёлля, принимали активное участие в восточных кампаниях императора Романа IV Диогена и в последующих гражданских войнах, раздиравших Византию. В составе армии Романа IV Диогена во время восточного похода 1071 г., завершившегося битвой при Манцикерте, находилось около 500 франкских наемников, под общим командованием Русселя де Баёлля[615]615
Воины Русселя не участвовали в битве при Манцикерте, т. к. были отосланы василевсом к городу Хилат, где были втянуты в параллельное сражение с наступавшими тюрками. См. Хелдон Д. Указ. соч. – С. 395–412.
[Закрыть]. В 1072 г., во время гражданской войны между императорами Романом IV Диогеном и Михаилом VII Дукой, исход генерального сражения, развернувшегося на полях равнинной Киликии, был решен атакой франко-нормандцев Роберта Креспина, выступившего на стороне Дук и сломившего сопротивление армии Диогена. Согласно описанию Михаила Пселла, Креспин, «увидев построившееся вражеское войско, возбудил в себе мужество и, предупредив Андроника (двоюродного брата Михаила VII Дуки, командовавшего его армией. – С. Б.), что ударит по коннице, помчался во весь опор, увлекая за собой своих людей, врезался в гущу врагов, рассек их строй, а когда после короткого сопротивления неприятель повернул назад, с несколькими воинами бросился за бегущими, многих убил, а многих взял в плен живыми»[616]616
Михаил Пселл. Указ. соч. – С. 186.
[Закрыть]. Но если Роберт Креспин оставался покорным ромейскому василевсу, то Руссель де Баёлль вскоре после свержения Диогена (ок. 1074 г.) поднял мятеж и совершил первую в истории попытку основать франкское государство на восточных землях империи. Руссель и верные ему франки захватили несколько городов в Галатии, Ликаонии, Вифинии, и нанесли сокрушительное поражение императорской армии, выступившей под командованием кесаря Иоанна Дуки и его сына Андроника[617]617
Битва на реке Сангарий подробно описана Никифором Вриеннием. Императорская армия кесаря Иоанна, фактически распалась, когда франкские наемники кесаря перешли под знамена Русселя, а ромейский арьергард, под командованием Никифора Вотаниата, без боя покинул сражение. Сам кесарь Иоанн и его израненный сын Андроник (лишь недавно сражавшийся бок о бок с франками Роберта Креспина) были взяты в плен Русселем. См. Никифор Вриенний. Указ соч. – Книга II, гл. 14–15, С. 260–262.
[Закрыть]. Лишь в 1076 г. мятеж Русселя был подавлен ромейскими войсками молодого стратига Алексея Комнина, заключившего союз с тюрками эмира Тутуша. Около 1071 г. еще один контингент из 8.000 франко-нормандских наемников, под командованием некоего Раймбо, обосновался южнее, в византийской Сирии, где перешел на службу к Филарету Варажнуни[618]618
Mathieu D'Edesse. Op.cit. – Р. 174–175.
[Закрыть]. Эти франки составили костяк армии Филарета, опираясь на который, он удерживал подвластные ему сирийские земли, отбивая атаки тюрок-сельджуков и непокорных армян-миафизитов. Если же принять во внимание, что государство Филарета пало всего за 10–13 лет до начала Первого крестового похода, то можно суверенностью утверждать, что когда первые крестоносцы достигли Леванта, они встретили там поколение христиан и мусульман, которое уже обладало опытом общения с франко-нормандским рыцарством, латинскими пилигримами и итальянскими купцами. Так, в 1097 г., когда северный Левант был заселен поколениями восточных христиан, уже подготовленные к встрече и взаимодействию с «франками», на земли Сирии и Киликии вступили принявшие крест участники великого «вооруженного паломничества», провозглашенного Папой Урбаном II на соборе в далеком французском Клермоне.
Часть вторая.
Франкская Сирия и империя Комнинов
Глава I.
От паломничества к завоеванию. Первый крестовый поход и становление франкских государств заморской земли
I. Вооруженное паломничество: путь крестоносцев от Франции и Италии до рубежей ЛевантаКогда речь заходит об истории Первого крестового похода и его значении для христианского Востока, всегда следует начинать с того, что в задачи этого великого, инициированного Апостольским престолом предприятия не входило ни учреждение латинских патриарха-тов в Антиохии или Иерусалиме, ни создание франкских государств на территориях, принадлежавших Ромейской державе. Ни в одном из пяти, составленных в XII в. переложений Клермонской проповеди нет даже намека на призыв Папы Урбана II к созданию латинских княжеств на землях византийской Сирии или Романии[619]619
Пять версий, о которых идет речь, изложены в «Деяниях франков, освободивших Иерусалим» Фульхерия Шартрского, в «Деяниях Господа, явленных через франков» Гвиберта Ножанского, в «Иерусалимских историях» епископа Бодри Дейльского и Роберта Монаха, а также в анонимных «Деяниях франков»; см. Fulcheri Carnotensis. Op.cit. – Lib. I, c. 3, P. 130–138; Guiberti Abbatis. Gesta Dei per Francos // RHC Occ. IV. – Paris, 1879. – Lib. II, c. 4, P. 137–140; Baldrici, episcopi Dolensis. Historia Jerosolimitana // RHC Occ. IV. – Paris, 1879. – Lib. I, c. 4, P. 12–15; Roberti Monachi. Historia Iherosolimitana // RHC Occ. III. – Paris, 1866. – Lib. I, c. 1–2, P. 727–729; Anonymi Gesta Francorum… – c. I, P. 103–105.
[Закрыть]. Напротив, понтифик призывает чад Римской Церкви к паломничеству (peregrinatio), к «единственно-справедливой войне» с тюрками[620]620
«singular bonum est» – слова Папы Урбана II о войне против сарацин, которая единственная, среди прочих, справедлива. См. Baldrici, episcopi Dolensis. Op.cit. – Lib. I, c. 4, P. 15.
[Закрыть], к оказанию помощи «братьям, живущим на Востоке» (confratibus vestris in Orientali)[621]621
Fulrheri Carnotensis. Op.cit. – Lib. I, c. 3, P. 132.
[Закрыть]. Искренность Урбана II в его стремлениях оказать поддержку ромеям не может вызывать сомнений.
Отличительной чертой понтификата Урбана II стало восстановление достаточно интенсивного, дружественного диалога с Византией. Как известно, XI в. стал веком разрыва отношений между Церквями Рима и Константинополя. Последний римский понтифик, поминаемый в диптихах Константинопольской Церкви, Иоанн XVIII отрекся от престола в июне 1009 г. В 1014 г., после включения Папой Бенедиктом VIII filioque в официальное богослужение Рима (при коронации императора Генриха II Святого в базилике Св. Петра), константинопольские патриархи отказывались вписывать имена римских понтификов в диптихи и поминать их на литургии (хотя в диптихи Нового Рима не было занесено и имя предшественника Папы Бенедикта VIII – Сергия IV). В этом отношении т. н. «Великая схизма 1054 г.» была не разрывом между Церквями, а лишь скандальным провалом единственной серьезной попытки восстановить евхаристическое общение между папой римским и константинопольским патриархом. При этом этот разрыв в отношениях двух предстоятелей отнюдь не осознавался еще как разрыв в евхаристическом общении между латинским и византийским христианством[622]622
Подробнее о проблеме разделения Церквей будет сказано во второй части книги. См. также Рансимен С. Восточная схизма. Византийская теократия. – М.: Восточная литература РАН, 1998. – гл. 2–3, С. 34–63.
[Закрыть]. В 1081 г. первоначально исключительно церковный конфликт между Римом и Константинополем был выведен на новый уровень, после того как Папа Римский Григорий VII Гильдебранд фактически благословил вторжение нормандских армий Роберта Гвискара в европейские провинции Ромейской державы[623]623
Гильдебранд поддерживал дружественную переписку с императором Михаилом VII Дукой, а после его свержения последовательно отлучал от Церкви последующих ромейских василевсов – Никифора III Вотаниата и Алексея I Комнина (хотя отлучение, наложенное римским понтификом уже не играло какой-либо роли для Византии и ее Церкви). Так, в послании к епископам Апулии и Калабрии, нормандское вторжение на Балканы названо Папой Григорием VII защитой законного императора Михаила. См. Caspar Е. Das Register Gregors VII // MGH. – Berlin, 1923. – Vol. II, Lib. 8. № 6, P. 523–524.
[Закрыть]. Ответной мерой императора Алексея I Комнина стало закрытие латинских церквей в Константинополе. Как отмечал Рансимен: «Никогда еще отношения между христианским Западом и Востоком не пребывали в таком прохладном состоянии, как в 1085 г., в год смерти Григория»[624]624
Runciman S. A History of the Crusades. Vol. I. – Book II, c. 2, P. 100.
[Закрыть]. Преемник Папы Григория VII – Виктор II пребывал на престоле всего год (1086–1087 гг.), так что при нем не произошло каких либо изменений. И лишь с восшествием Одо де Шатильона (Урбана II) на кафедру Св. Петра (1087 г.), в отношениях между Римским престолом и Ромейской державой возобновился поиск диалога.
В сентябре 1089 г., на соборе в Мельфи, Урбан II снял отлучение с императора Алексея I Комнина, после чего направил в Константинополь посольство, во главе с епископом Реджо – Гильомом и Николаем, аббатом греческого монастыря Гроттаферрата. Император Алексей, в свою очередь, созвал в Константинополе синод (1090 г.) под председательством Вселенского Патриарха Николая III Грамматика. Собравшиеся архиереи, во главе с Вселенским Патриархом, признали, что имя Папы Римского было вычеркнуто из константинопольских диптихов «по небрежению» прежнего Патриарха Сергия II (1001–1019 гг.), а не в силу неких канонических мотивов. Также синод подтвердил право латинских церквей Константинополя (закрытых василевсом в 1081 г.) свободно совершать богослужение по собственному обряду[625]625
Текст постановления константинопольского синода и комментарии к нему, см. Holtzmann W. Die Unionsverhandlungen zwischen Kaiser Alexios I und Papst Urban II im Jahre 1089 // Byzantinische Zeitschrift, vol. 28. – Berlin, 1928.
[Закрыть]. Решения собора в Мельфи (1089 г.) и константинопольского синода (1090 г.) ознаменовали резкие, положительные перемены в отношениях Рима и Константинополя. В последующие годы Урбан II продолжал поддерживать дружественную переписку с василевсом. В марте 1095 г. послы императора Алексея прибыли на собор Римской Церкви в Пьяченце, где передали понтифику просьбу о помощи против господствовавших в Малой Азии сельджуков[626]626
О связях Папы Урбана II с Византией, см. Hamilton В. The Latin Church in the Crusader States… – с. 1, P. 3–9; Runciman S. The History of the Crusades. Vol I. – Book II, C. 2, P. 100–105.
[Закрыть]. Реакция Урбана II хорошо известна – проповедь понтифика на соборе в Клермоне, осенью того же года, положила начало эпохе крестовых походов. Вновь подчеркнем, что, исходя из всех пяти переложений Клермонской проповеди, так и из предшествующих деяний Папы Урбана II, неизбежно складывается ощущение, что провозглашенное «вооруженное паломничество» должно было стать именно примером братской помощи латинских христиан «братьям, живущим на Востоке», ознаменованием новой эпохи христианского единства.
Понтифик явно недооценил масштабы провозглашенного им движения. Помимо армии провансальских феодалов, собранной по благословению Урбана II и переданной под командование графа Раймонда Сен-Жилльского и папского легата – епископа Адемара Монтейльского, в поход выступили еще три армии, принявшие крест в других регионах латинского (преимущественно – франкоязычного) Запада, без «особого приглашения» со стороны Апостольского престола. Речь идет, естественно, о лотарингской армии герцога Готфрида Бульонского, об итало-нормандцах, покинувших Сицилию и Южную Италию под командованием Боэмунда Тарентского, и о многочисленных контингентах из северной и центральной Франции, шедших под началом графа Этьена II Блуасского, герцога Роберта II Нормандского, графов Роберта II Фландрского и Гуго Вермандуа[627]627
Наиболее подробное описание сбора и перехода четырех армий Первого крестового похода через Европу (с многочисленными ссылками на первоисточники) можно найти в «Истории крестовых походов» Рансимена. См. Runciman S. A History of the Crusades. Vol. – P. 142–170. В приложениях к первому тому его «Истории…» можно найти и достаточно детальное исследование, посвященное предполагаемой численности контингентов первых крестоносцев. См. ibid. – Р. 336–341. Среди русскоязычных (или переведенных на русский язык) текстов, раскрывающих эту же тему, нельзя не указать на «Историю крестовых походов» Ф.И. Успенского, на знаменитую советскую монографию «Крестоносцы на Востоке» М.А. Заборова, на переведенную монографию П. Виймара «Крестовые походы…». См. Успенский Ф.И. Очерки по истории византийской образованности. История крестовых походов. – М.: Мысль, 2001. С. 329–335; Заборов М.А. Крестоносцы на Востоке. – М.: Наука, 1980. – С. 52–65; Виймар П. Указ. соч. – С. 48–58.
[Закрыть]. Не был принят во внимание и комплекс лингвистических и, самое главное, культурных различий между восточными и западными чадами «Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви». Могли ромейский василевс или даже римский понтифик требовать самоотверженной помощи и полного понимания со стороны изможденных долгими переходами латинских христиан, которые, со времен своего вступления в Южную Италию и на Балканы столкнулись с совершенно иными, православными «братьями», не разделявшими ни их языка, ни культуры, ни даже общего богослужения?
Этот комплекс противоречий привел к целой череде столкновений между «паломниками» и ромеями. В данном случае мы даже не будем говорить о недисциплинированных скопищах Петра Пустынника и Вальтера Голяка, это слишком далеко уведет нас от темы нашего исследования. Однако нельзя не сказать о том, что три из четырех армий Первого крестового похода вступали в открытые сражения с ромейскими войсками и имперскими наемниками-печенегами. Весной 1097 г. Готфрид Бульонский и его брат Бодуэн разорили окрестности Константинополя и даже пытались штурмом взять сам город. Апофеозом этих боев стал штурм стен у Влахернского дворца, в Великий четверг, и последующее сражение с контратаковавшими ромейскими войсками, в Страстную пятницу; оба столкновения закончились полным поражением крестоносцев, а на Пасху Готфрид, его братья и бароны принесли оммаж василевсу[628]628
Атаки армии Готфрида Бульонского на Константинополь подробно описаны Анны Комниной и Альбертом Аахенским. См. Анна Комнина. Указ. соч. – Книга X, гл. 9, С. 284–286; Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. II, с. 11–15, P. 78–84. При этом Анна отмечает, что в Великий четверг, при штурме стен у Влахерн, император Алексей I Комнин велел ромейским лучникам, которыми командовал кесарь Никифор Вриенний (впоследствии – муж Анны Комниной), метить поверх голов латинян «отчасти, чтобы не нарушать святость дней (…), отчасти чтобы избежать братоубийственной бойни». См. Анна Комнина. Указ. соч. – С. 284.
[Закрыть]. Арьергард итало-нормандской армии Боэмунда Тарентского ввязался в полномасштабное сражение с императорскими наемниками-печенегами при переправе через реку Вардар; битва завершилась решительной атакой нормандских рыцарей (которых вел племянник Боэмунда – Танкред) и победой крестоносцев[629]629
Битва на реке Вардар подробно описана Анонимным автором «Деяний франков» (вероятно – очевидцем и участником событий), а также нормандским автором Раулем Канским. См. Anonymi Gesta Francorum… с. IV, P. 160–163; Radulfo Cadomensi. Op.cit. – c. 4–7, P. 607–610.
[Закрыть]. Наконец, провансальская армия графа Раймонда Сен-Жилльского дотла разорила византийский город Роццу, после чего вступила в кровопролитное сражение с ромеями близ Родосто, завершившееся поражением крестоносцев[630]630
О разорении Роццы и битвы у Родосто пишет участник этих событий, провансальский каноник Раймонд Ажилльский. См. Raimundi Aguilers. Historia Francorum qui ceperunt Iherusalem // RHC Occ. III. – Paris, 1866. – c. 2, P. 237–238.
[Закрыть]. Нельзя не отметить, что эти первые столкновения служили первым опытом «восточных» сражений и византийской дипломатии для тех участников крестового похода, которые впоследствии стали первыми франкскими государями в Сирии[631]631
В боях под Константинополем себя проявил Бодуэн Булоньский – младший брат Готфрида, основатель графства Эдесского и первый король Иерусалима. В это же самое время Бодуэн де Бург (впоследствии – второй граф Эдессы и король Иерусалима, регент княжества Антиохийского) участвовал в двух посольствах Готфрида к василевсу. См. Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. II, с. 11–15, P. 78–84. Битва на реке Вардар стала первым полководческим опытом Танкреда (князя Галилеи, второго князя Антиохийского и регента графства Эдесского). См. Anonymi Gesta Francorum… с. IV, P. 160–163. В битвах у Роццы и Родосто провансальских крестоносцев в бой вели будущие основатели графства Триполи – Раймонд Сен-Жилльский и Гильом-Жордан.
[Закрыть].
