Текст книги "Ромеи и франки в Антиохии, Сирии и Киликии XI–XIII вв."
Автор книги: Сергей Брюн
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)
Франко-нормандское завоевание Марата и Элъбистана
За два года правления (с весны 1101 г. до весны 1103 г.) Танкред вдвое расширил территорию княжества Антиохийского, причем исключительно за счет византийских владений. Ромейская держава потеряла богатые города и обширные земли равнинной Киликии, и, конечно же, Латакию – лучший порт сирийского побережья и крупнейший греческий анклав северной Сирии. Став регентом Антиохии, Танкред проявил поразительную энергию, честолюбие и талант настоящего нормандского завоевателя. Однако в одном он выказал совершенно несвойственную его характеру вялость и отстраненность – в деле сбора выкупа за плененного князя Боэмунда. Как об этом писал Рауль Канский: «В то время, сбор выкупа за Боэмунда довлел над народом, в особенности над графом Бодуэном (т. е. Бодуэном II де Бургом), который был ожесточенным врагом Танкреда. Бодуэн досаждал антиохийцам предупреждениями, мольбами и упреками, чтобы они сделали все от них зависящее, чтобы добиться освобождения Боэмунда (…) Патриарх Бернард также предпринимал великие усилия (…)»[875]875
Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 147, Р. 709.
[Закрыть]. Танкред же, по словам Рауля, «не препятствовал этим усилиям, хотя возвращение Боэмунда положило бы конец его продолжавшемуся благоденствию»[876]876
Ibid.
[Закрыть]. «Не препятствовать» не значит участвовать. Альберт Аахенский пишет о том, что заточенному в Никсаре Боэмунду было позволено рассылать гонцов к франкам, и что «он посылал ко всем своим сородичам и друзьям, не только в Антиохию, но ив Эдессу, и на Сицилию, для сбора денег»[877]877
Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. IX, c. 37, P. 686.
[Закрыть]. Ордерик Виталий, в свою очередь, упоминает, что Боэмунд направлял некоторых своих соратников, разделявших с ним тяготы плена, в Антиохию для ведения переговоров и переправки выкупа; эти посольства возглавляли Ричард Салернский и некий Саркис (очевидно – один из знатных армянских или сирийских воинов, состоявших на службе у князя Антиохийского)[878]878
Orderic Vitalis. Op.cit. – Vol. III, Lib. X, c. 23, P. 320.
[Закрыть]. Выкуп, согласно «Деяниям Танкреда» составил «10 мириад Михаилов»[879]879
Radulfo Cadomensi. Op.cit. – c. 147, P. 709.
[Закрыть], т. е. 100.000 золотых иперпиров чеканки императора Михаила VII Дуки (ценившихся более, нежели девальвированные иперпиры Алексея I Комнина), что подтверждает и Альберт Аахенский, и Матфей Эдесский, и Ибн аль-Асир[880]880
Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. IX, c. 37, P. 686; Ibn al-Athir. Al-Kamil fi al-Tarikh… P. 212; Mathieu D'Edesse. Op.cit. – c. 178, P. 252.
[Закрыть]. Единственным вкладом Танкреда можно считать данное им разрешение отпустить нескольких знатных мусульманских пленников, томившихся в Антиохии, в качестве «присовокупления» к выкупу за Боэмунда[881]881
Среди освобожденных мусульман была и одна из дочерей эмира Антиохии Яги-Сиана, упоминания о которой можно встретить и у Ибн аль-Асира, и у Ордерика Виталия. См. Ibn al-Athir. Al-Kamil fi al-Tarikh… P. 212; Orderic Vitalis. Op.cit. – Vol. III, Lib. X, c. 23, P. 318.
[Закрыть].
Из «Деяний Танкреда» мы знаем, что во главе франков, радевших за скорейшее освобождение Боэмунда, стояли латинский Патриарх Антиохии Бернард и граф Бодуэн II Эдесский. Матфей Эдесский предоставляет нам сведения и еще об одном человеке, который принял действенное и щедрое участие в выкупе Боэмунда; речь идет об армянском князе Гох Василе, правителе Рабана и Кайсуна (Кишума). Согласно хронике Матфея, «Боэмунда выкупили за 100.000 тахеганов, благодаря вмешательству и щедрости великого армянского князя Гох Василя. Именно он предоставил средства для выкупа, в то время как граф Антиохии (т. е. Танкред. – С. Б.) не внес ничего»[882]882
Mathieu D'Edesse. Op.cit. – с. 178, Р. 252.
[Закрыть]. Далее Матфей описывает хлопоты, с которыми Гох Васил собирал необходимую сумму для выкупа, и переходит к встрече Боэмунда и Васила. Когда выкуп был внесен, Гох Васил отправился к рубежам своего княжества, которые граничили с владениями Данишменда-гази, «чтобы встретить освобожденного Боэмунда, которого он с величайшими почестями принял в своем дворце, где преподнес великолепные дары. Не меньшую щедрость он проявил и к тем, кто сопровождал Боэмунда; его дары равнялись 10.000 тахеганам. Спустя несколько дней Боэмунд отправился в Антиохию, став, после принесения священных клятв, приемным сыном Гох Василя»[883]883
Ibid. – С. 178, Р. 252–253.
[Закрыть]. Итак, Рауль Канский пишет о рвении и преданности графа Бодуэна II Эдесского, Матфей Эдесский – о необычайной щедрости армянского князя Гох Василя, чье участие привело не только к установлению союза между княжествами Антиохии и Кайсуна, но и торжественной церемонии усыновления Боэмунда. Стремление двух ближайших к Антиохии христианских правителей (Бодуэна II Эдесского и Гох Василя) выкупить Боэмунда объясняется не только желанием освободить своего «собрата», но и очевидным неприятием Танкреда, чьи неукротимые амбиции и поразительные военные успехи, вероятно, внушали им серьезные опасения. О том, что рвение Бодуэна де Бурга в деле выкупа Боэмунда было вызвано его враждой с Танкредом, прямо пишет Рауль Канский[884]884
Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 147, Р. 709.
[Закрыть]. И следует отметить, что этим опасениям Бодуэна II де Бурга и Гох Василя впоследствии суждено было в полной мере оправдаться.
В конце весны 1103 г. Боэмунд вернулся в Антиохию[885]885
Здесь, конечно же, нельзя не сказать и о том, что история освобождения Боэмунда I Антиохийского отражена еще и в романтическом сказании о некоей Мелаз, дочери Данишменда-гази, которая помогала плененным франкам, а затем приняла христианство и даже вышла замуж за Рожера, сына Ричарда Салернского (чего, естественно, на самом деле никогда не было). См. Orderic Vitalis. Op.cit. – Vol. III, Lib. X, с. 23, P. 309–322. Также история пленения и освобождения Боэмунда была связана с заступничеством св. Леонарда; в различных вариантах «Miracula Sancti Leonardi» в полной мере отражена и эпопея плененного антиохийского князя. См. Poncelet A. Boemond et s. Leonard // Analecta Bollandiana. – 1912. – № 31. – P. 24–44.
[Закрыть]. Он был торжественно встречен нобилитетом, клиром и населением города. Танкред, естественно, сложил с себя регентство, не оспаривая прав своего дяди на престол. Однако он, вероятно, выдвинул свои права на завоеванную им равнинную Киликию и Латакию[886]886
По словам Рауля Канского, «Танкред передал ему (Боэмунду. – С. Б.) как то, что он от него принял (т. е. Антиохию и окружавшие ее сирийские земли. – С. Б.), так и то, чего он не принимал (т. е. то, что он сам завоевал, став князем-регентом Антиохии, в частности Киликию и Латакию. – С. Б.). Первое он совершил охотно, второе – вопреки своей воле». См. Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 147, Р. 709.
[Закрыть]. Здесь ему суждено было пережить и разочарование, и унижение. Боэмунд отказался признавать сеньориальные права Танкреда в Латакии и Киликии и отрешил его от командования армией. Как об этом писал Рауль Канский, Танкред был «принужден отдать Латакию, Мамистру, Адану и Таре, которые он завоевал собственными силами, тому, кого только освободили из цепей и оков. Так, лишенный всего, что ему принадлежало, даже сопровождавшего его войска, он вынужден был вымаливать право владения двумя малыми городами»[887]887
Ibid.
[Закрыть]. Эта жесткость Боэмунда, вне всякого сомнения, была вызвана безучастностью Танкреда в деле выкупа законного князя Антиохийского[888]888
Yewdale R.B. Bohemond I, Prince of Antioch… c. 6, P. 98–99; Runciman S. A History of the Crusades. Vol. II. – Book I, c. 3, P. 39.
[Закрыть]. Подобное отношение в очередной раз подтверждает, что отношение между двумя нормандскими завоевателями Сирии были далеко не простыми и отнюдь не дружескими. Первое правление Танкреда в Антиохии пришло к стремительному завершению; претерпев унижение, он все же не вернулся в Галилею (срок его владения княжеством уже истек), а остался в Сирии, в тени своего сородича и сюзерена.
Поскольку, благодаря кампаниям Танкреда, ромеи были отброшены далеко на запад, и, за исключением Мараша, у них не осталось ни одного города или крепости к западу от Селевкии, Боэмунд смог сосредоточиться на войнах с мусульманами. В правление Танкреда эмиры Алеппо, Хомса и Дамаска поочередно разоряли южные и юго-восточные окраины Антиохийского княжества[889]889
К примеру, эмир Хомса Джанах ад-Даула разорил окрестности занятого франками Маарат ан-Нумана и взял близлежащую крепость Асфуна, вырезав всех находившихся там латинян. См. Kemal ad-Din. Op.cit. – P. 589. О мусульманских рейдах на окраинах княжества Антиохийского в 1102–1103 гг., см. Asbridge Т. The Creation of the Principality of Antioch… c. 2, P. 53.
[Закрыть]. Боэмунд, в первую очередь, посвятил себя новой войне с Алеппским эмиратом. Он разорил мусульманские поселения между Антиохией и Алеппо[890]890
Ибн аль-Асир сообщает, что едва освободившись из плена, Боэмунд обратился против мусульман, напав на город Киннасрин (к югу от Алеппо) и заставив жителей заплатить огромный выкуп. См. Ibn al-Athir. Al-Kamil fi al-Tarikh… P. 212. Кемаль ад-Дин, в «Алеппской хронике», подробно пишет о том, как войска антиохийских и эдесских франков, под общим командованием князя Боэмунда, взяли укрепленный город Муслимию, частью пленив, частью перебив жителей. См. Kemal ad-Din. Op.cit. – P. 591.
[Закрыть] и заставил эмира Рыдвана выплатить дань в размере 7.000 динаров и 10 кровных арабских скакунов[891]891
Kemal ad-Din. Op.cit. – P. 591.
[Закрыть]. Вскоре после этих побед антиохийские и эдесские франки все же обратились против последней ромейской твердыни Сирии – Марата. Стоит отметить, что Марат был сдан не князю Антиохийскому, но одному из баронов графства Эдесского – Жослену де Куртенэ. Согласно хронике Матфея Эдесского, «В том же году (т. е. в начале 1104 г.) греки потеряли Марат. Князь князей (Татул. – С. Б.) покинул город, сдав его Жослену. Он продал почитаемый образ Пресвятой Богородицы великому армянскому князю Торосу, сыну Константина, сыну Рубена, и отбыл в Константинополь»[892]892
Mathieu D'Edesse. Op.cit. – c. 186, P. 257.
[Закрыть].
Жослен – человек, сыгравший одну из ведущих ролей истории франкской Сирии, был вторым сыном сира де Куртенэ, одного из французских феодалов, державших земли на Луаре. По материнской линии он приходился двоюродным братом Бодуэну де Бургу[893]893
Мать Бодуэна де Бурга – Мелисанда, и мать Жослена – Елизавета, были дочерьми Ги, сира Блэ и Монфлёри. Мелисанда вышла замуж за графа Гуго де Ретеля (отца де Бурга), Елизавета – за Жослена де Куртенэ (отца будущего графа Эдесского, о котором идет речь). О близком родстве Бодуэна де Бурга и Жослена де Куртенэ подробно пишет Гильом Тирский. См. Guillaume de Туг. Op.cit. – Lib. X, с. 24, P. 437.
[Закрыть]. Он прибыл на Восток в 1102 г., во время «арьергардного крестового похода», оказавшись в числе немногих рыцарей, уцелевших после перехода через Анатолию и дошедших до Сирии. Оказавшись в Леванте, Жослен перебрался ко двору своего кузена, в Эдессу. Бодуэн де Бург предоставил своему двоюродному брату крупнейшую сеньорию графства Эдесского – Турбессель (Тель-Башир), что сделало Жослена одним из наиболее состоятельных франкских баронов Сирии. Сеньория Жослена находилась на западном берегу Евфрата, на стыке графства Эдесского и княжества Антиохийского. В 1103 г. Жослен, как сеньор Турбесселя, очевидно принимал участие в кампаниях Боэмунда I Антиохийского против Алеппского эмира. Если же принять во внимание, что франки Антиохии и Эдессы совместно принимали участие в рейдах против Алеппо, вполне вероятно, что они могли вместе выступить и против византийского Марата. Во всяком случае, кажется невозможным, чтобы Боэмунд остался в стороне и позволил одному из баронов графства Эдесского осаждать столь необходимый его княжеству город. И совершенно невозможно предположить, чтобы Марат, сего мощными укреплениями и гарнизоном, могли успешно осадить войска одной лишь франкской сеньории, даже такой обширной и богатой, как Турбессель. Скорее, город был осажден объединенной армией антиохийских и эдесских франков, а сдан Жослену в отсутствие Боэмунда. Вероятно, именно этим можно объяснить то, что Жослен успешно утвердил свои сеньориальные права на Мараш.
Остается вопрос – где в момент сдачи Марата находился Боэмунд? Из хроники Михаила Сирийца мы знаем о том, что в 1104 г. князь Боэмунд совершил дальний рейд на север, где «захватил Абластаин (т. е. Эльбистан. – С. Б.) и всю область Джихана»[894]894
Michel le Syrien. Op.cit. – Lib. XV, с. 10, Р. 195.
[Закрыть], т. е. земли у истоков реки Пирам (Джихан), протекавшей через Мамистру и впадавшей в Средиземное море. Эльбистан находится примерно в 70 км к северо-востоку от Марата. Однако из-за труднопроходимых хребтов восточного Тавра, дорога меж двумя городами, пролегающая вдоль русла реки Пирам, более чем в два раза превышает это расстояние. Население Эльбистана составляли, преимущественно, армяне[895]895
Mathieu D'Edesse. Op.cit. – с. 191, P. 261.
[Закрыть]. Это расширение владений сирийских франков на север – к Марату и Эльбистану, имевшее место в течение одного года, скорее всего, было частью единой наступательной кампании, нежели чередой разрозненных, параллельных походов. Вполне вероятно, что когда основная армия антиохийских и эдесских баронов осаждала Мараш, Боэмунд, передав командование тому же Жослену, как наиболее могущественному барону, отправился на северо-восток, для завоевания Эльбистана. На наш взгляд, это наиболее правдоподобная реконструкция событий, хотя, опять же, сугубо гипотетичная, т. к. и о сдаче Марата, и о завоевании Эльбистана хронисты оставляют достаточно обрывочные упоминания. Тем не менее, сходных версий придерживались и Рене Груссе, и Рансимен[896]896
Рансимен склонен считать взятие Марата и Эльбистана результатами единой кампании, в которой антиохийскими войсками командовал князь Боэмунд, эдесскими – Жослен де Куртенэ. См. Runciman S. A History of the Crusades. Vol. II. – Book I, c. 3, P. 40. Груссе также считает, что Марат был осажден и взят армией князя Антиохийского. См. Grousset R. Histoire des croisades. Vol. I… P. 399.
[Закрыть]. Итак, архонт архонтов Татул сдал Марат и отбыл в столицу Ромейской империи; подпав под власть франков, город стал одним из главных оплотов латинского господства в северной, византийской Сирии. На протяжении почти полувека он оставался центром великой сеньории (или графства) Марата. Судьба Марата крайне показательна. Один из великих христианских городов Сирии, он был первоначально передан франкскими крестоносцами Византии, чтобы спустя семь лет, пережив две осады, быть покоренным теми же, оставшимися на Востоке франками.
Покончив с Марашем, франки Антиохии и Эдессы вновь обратились к войнам против сарацин. В апреле 1104 г. в пределы графства Одесского началось вторжение тюркских войск эмира Сокмана ибн Артука и Джекермиша, эмира Мосула. Бодуэн, «пораженный нежданному появлению столь многочисленной орды (…) чрез послов призвал Боэмунда и Танкреда прийти к нему на помощь и привести с собой свежие силы»[897]897
Alberti Aquensis. – Lib. IX, c. 39, P. 691. Ибн аль-Каланиси подтверждает слова Альберта, утверждая, что число франков составляло десять тысяч конных и пеших воинов, не считая обозы и лагерную команду». См. Гибб Г. Дамасские хроники крестоносцев… С. 46.
[Закрыть]. Получив известия от графа Бодуэна II, князь Боэмунд I Антиохийский «пересек Евфрат в сопровождении Патриарха (Бернарда), Танкреда и Жослена, который в то время правил городом Марат»[898]898
Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 148, P. 710.
[Закрыть]. Армия князя Антиохийского и сопровождавших его эдесских баронов с западного берега Евфрата насчитывала, если верить Альберту Аахенскому, 3.000 конных и 7.000 пеших воинов[899]899
Alberti Aquensis. – Lib. IX, c. 39, P. 691.
[Закрыть]. Соединившись с основными силами графа Бодуэна II Эдесского, христианская армия погнала отступавших тюрок к южному течению Евфрата. Однако между городами Харран и Ракка, у притока Евфрата – реки Балих эмиры Мосула и Мардина, под началом которых находилось более 10.000 тюркских, арабских и курдских всадников, неожиданно атаковали франков[900]900
Ибн аль-Асир пишет о том, что «Сокман выступил во главе семи тысяч всадников-туркмен, а Джекермиш – трех тысяч конных тюрок, арабов и курдов». См. Ibn al-Athir. Al-Kamil fi al-Tarikh… P. 221.
[Закрыть]; так началась великая битва у Харрана (7 мая 1104 г.). Войска графства Эдесского, во главе с самим графом Бодуэном II, увлеченные ложным отступлением тюрок, были окружены и, в своей массе, перебиты. Сам Бодуэн II, вместе с Жосленом де Куртенэ, был взят в плен посреди реки Балих, при попытке отступить через брод, к главным силам армии Боэмунда, которые находились более чем в миле от разбитых рыцарей Эдессы. Антиохийцы и остатки эдесского войска, оставив в руках противника свой лагерь и обоз, с большими потерями отступили на север, страдая от преследовавших тюрок, от обратившихся против них арабов Харрана йот внезапно хлынувших и размывших дороги ливневых дождей[901]901
Битва при Харране подробно описана арабскими хронистами (Ибн аль-Асиром, Ибн аль-Каланиси), латинскими (Фульхерий Шартрский, Рауль Канский, Альберт Аахенский) и восточно-христианскими авторами (Михаилом Сирийцем, Матфеем Эдесским). См. Ibn al-Athir. Al-Kamil fi al-Tarikh… P. 221–223; Гибб Г. Дамасские хроники крестоносцев… С. 45–46; Fulcheri Carnotensis. Op.cit. – Lib. II, с. 27, 468–477; Radulfo Cadomensi. Op.cit. – c. 148–150, P. 710–711; Alberti Aquensis. Op.cit. – Lib. IX, c. 39–41, Р. 690–694; Mathieu D'Edesse. Op.cit. – c. 182, P. 254–255; Michel le Syrien. Op.cit. – Lib. XV, c. 10, P. 195. Общие описания сражения, см. Runciman S. A History of the Crusades. Vol. II. – Book I, c. 3, P. 41–44; Cahen C. La Syrie du Nord… P. 237–238.
[Закрыть]. Как писал Фульхерий Шартрский «это столкновение оказалось намного страшнее, нежели все предшествующие битвы»[902]902
Fulcheri Carnotensis. Op.cit. – Lib. II, c. 27, 468–473.
[Закрыть]. Единственным франком, выигравшим от этого поражения, был Танкред. Для него битва у Харрана ознаменовала возвращение к власти и активному участию в судьбах Ближнего Востока. Во время похода к Эдессе и Харрану ему была доверена одна из трех колонн франкской армии[903]903
Согласно описаниям Рауля Канского, князь Боэмунд вел правую колонну, граф Бодуэн II Эдесский – левую, Танкред – центральную. См. Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 148, P. 710.
[Закрыть]. В битве при Харране батай Танкреда предпринял единственную успешную контратаку против тюркской конницы, прорвавшись на помощь к разгромленным эдесским франкам и отбив у тюрок плененного латинского архиепископа Эдессы Бенедикта[904]904
Alberti Aquensis. – Lib. IX, с. 40, Р. 692–694; Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 149, P, 710–711. По словам Рауля Канского, Танкред был одним из немногих франкских баронов, облачившимся в полный кольчужный доспех. Боэмунд и граф Бодуэн II де Бург, изможденные характерной для Сирии майской жарой, ехали без кольчуг и шлемов, вступив в бой «с незащищенной грудью, с непокрытой головой». См. Ibid. – с. 148, Р. 710.
[Закрыть]. После пленения графа Бодуэна II и большей части его баронов, князь Боэмунд I Антиохийский взял под защиту графство Эдесское, регентство над которым доверил Танкреду[905]905
По словам Альберта Аахенского «Танкред поставлен был править городом и княжеством (т. е. Эдессой и эдесским графством. – С. Б.) вместо Бодуэна». См. Alberti Aquensis. – Lib. IX, с. 41, P. 694. См. также Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 151, P. 712.
[Закрыть].
Катастрофическая для сирийских франков кампания у Харрана в корне переменила расстановку сил на Ближнем Востоке. Весть о страшном поражении огромной франкской армии быстро распространилась по всему Востоку. Как писал Ибн аль-Каланиси, «народ бурно обсуждал эту радостную весть о победе над франками, верил в их уничтожение ив то, что удача отвернулась от них»[906]906
Гибб Г. Дамасские хроники крестоносцев… С. 46.
[Закрыть]. Эмиры Джекермиш и Сокман ибн Артук ограничились разорением земель Эдесского графства и осадой самой Эдессы (где их атаки были отбиты Танкредом)[907]907
Вскоре после битвы у Харрана, объединенные силы эмира Сокмана ибн Артука и Джекермиша Мосульского осадили Эдессу. Танкред, обратившись за помощью к Боэмунду I Антиохийскому, стойко оборонял город. Исход осады был решен, когда Танкред, собрав франкских рыцарей и армянских воинов, совершил внезапную предрассветную контратаку против тюркского лагеря, «…с рассветом, они выступили из города, вооружившись и собрав все силы, и атаковали вражеский лагерь со всей яростью, с внезапным шумом и криком. Враги были ослаблены вчерашним вином и совершенно неподготовленными; христиане всюду предавали их мечу, до тех пор, пока вся равнина не была покрыта мертвыми телами и ручьями крови. Более того, по мере того как наступал день, армия Танкреда и его силы возобладали, а страх все больше охватывал врагов, покуда, ужаснувшись столь обильному избиению, они не бросились к шатрам своих князей. Вскоре Джекермиш и Сокман, увидев, что лагеря их воинов уничтожены, вскочили на своих лошадей и (…) обратились в бегство, оставив свои шатры и все свое имущество, добычу и деньги. Танкред же продолжал преследовать и истреблять их». См. Alberti Aquensis. – Lib. IX, с. 44, P. 698. Вечером того же дня, после победы Танкреда над аскарами эмиров Мардина и Мосула, к Эдессе подошли спешившие на помощь войска князя Боэмунда I Антиохийского. О поражении мусульман у стен Эдессы пишет и Ибн аль-Асир, см. Ibn al-Athir. Al-Kamil fi al-Tarikh… P. 223.
[Закрыть]. Однако, прослышав о разгроме сирийских франков, против княжества Антиохийского обратились эмир Рыдван Алеппский и император Алексей I Комнин. Эмир Алеппо, опираясь на недовольство и мусульманского, и восточно-христианского населения, отбил у князя Антиохийского большую часть владений к востоку от Оронта, в том числе и «щит Антиохии» – Арту[908]908
Среди городов, потерянных франками и перешедшими под власть эмира Рыдвана, Кемаль ад-Дин называет Маарат Месрин, Сармин, Маарат ан-Нуман, Кафартаб, Альбару. См. Kemal ad-Din. Op.cit. – Р. 592. Фактически, князь Антиохийский потерял всю Русийскую долину (долину Рудж) и горный регион Джебель ас-Сумак, отделявший франкские владения от эмиратов Хомса и Шейзара. Согласно «Деяниям Танкреда», «щитом Антиохии» Арту именовал сам князь Боэмунд I, т. к. этот укрепленный город служил важнейшей преградой на восточных подступах к Антиохии. См. Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 152, Р. 712.
[Закрыть]. Алексей I Комнин снарядил против Боэмунда I Антиохийского как сухопутные силы, так и флот, снабженный осадными орудиями, мастерами и войсками для десанта. Ромейская армия вновь завоевала равнинную Киликию, а византийская эскадра отбила у Боэмунда большую часть Латакии, а также закрепилась в других частях сирийского побережья, к югу от гавани Св. Симеона. К концу 1104 г. антиохийское княжество вновь лишилось всех своих владений в Киликии. Едва завоеванные Танкредом Таре, Лонгиниада, Адана, Мамистра безраздельно перешли к ромеям[909]909
Подробнее о наступлении, инициированном императором Алексеем I Комниным в Киликии и на сирийском побережье после разгрома франков у Харрана (1104 г.) см. Часть I, гл. 4, С. 100–101.
[Закрыть]. В Латакии франко-нормандцы удержались лишь на окраине города, в цитадели, где оставался мощный гарнизон из ста рыцарей и пятисот пеших воинов, вовремя усиленный Боэмундом[910]910
Согласно описаниям Анны Комниной, когда ромеи захватили гавань, приморские башни и нижний город Латакии, «акрополь же, который теперь вошло в обычай называть „куда“, еще удерживали кельты – пятьсот пехотинцев и сто всадников. Боэмунд, услышав о взятии прибрежных городов и узнав от графа – защитника акрополя Лаодикии – о нехватке продовольствия в городе, соединил все свои отряды с войсками своего племянника Танкреда (…) нагрузил мулов всевозможными припасами, прибыл в Лаодикию и быстро доставил продовольствие на кулу». Он «приказал своей коннице приблизиться к самым воротам города. Воины Кантакузина, осаждавшие городские стены, осыпали приближавшихся к стенам франков градом стрел и отбросили их на некоторое расстояние. Но Боэмунд сразу же собрал их всех снова и вошел в акрополь. Боэмунд заподозрил защищавшего акрополь графа и его кельтов, прогнал их и передал командование другому графу. Он уничтожил также все виноградники, чтобы они не мешали наступлению конницы латинян. После этого ушел в Антиохию». См. Анна Комнина. Указ. соч. – Книга XI, гл. 11, С. 317.
[Закрыть].
Последствия битвы при Харране стали первым серьезным кризисом в истории франкской Сирии. Силы антиохийских и эдесских франков были истощены до предела. Значительная часть эдесского рыцарства была перебита, а граф Бодуэн II де Бург находился в плену. Франко-нормандцы Антиохии вынуждены были вести оборонительную войну на два фронта, столкнувшись с наступлением Алеппского эмира на востоке и ромейских армий – на западе. Кроме того, Антиохийский князь должен был взять под свою защиту и графство Эдесское, куда был направлен Танкред. О каких-либо наступательных действиях не могло быть и речи. Франки держали глубокую оборону оставшихся территорий, опираясь на Антиохию, Эдессу, Марат и ближайшие к ним города. Не видя иного выхода из создавшегося положения, князь Боэмунд I Антиохийский принял решение лично отправиться на Запад, чтобы просить помощи у Апостольского престола, а также государей, прелатов и баронов французских и итальянских земель. При этом Боэмунд видел главного, наиболее опасного противника в лице ромейского василевса, а отнюдь не в разделенных сельджукских эмирах; последствия битвы при Харране полностью оправдывали подобное суждение. Решение князя было объявлено на совете баронов и прелатов в антиохийском кафедральном соборе Св. Петра. Регентство над княжеством Антиохийским и графством Эдесским Боэмунд, теперь уже лично, возложил на Танкреда[911]911
О совете баронов и прелатов в антиохийской базилике Св. Петра, а также об отбытии Боэмунда на Запад, см. Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 152–153, Р. 712–714. Как об этом писал Альберт Аахенский: «Танкред был оставлен в Антиохии, чтобы защищать город от имени вместо своего дяди; защита Эдессы была возложена на того же Танкреда». См. Alberti Aquensis. – Lib. IX, с. 47, Р. 702.
[Закрыть]. Поздней осенью 1104 г. Боэмунд, собрав в гавани Св. Симеона флотилию из тринадцати кораблей, вместе с находившимся в Антиохии латинским Патриархом Иерусалима – Даимбертом Пизанским, отплыл на Запад[912]912
Анна Комнина приводит удивительную историю о том, как Боэмунд, дабы избежать византийский флот, курсировавший близ гавани Св. Симеона, велел положить себя в гроб и передать ромеям, что франки везут его тело на Запад для похорон. «Боэмунд, опасаясь угроз самодержца и не имея никаких средств для защиты (у него не было ни большого войска на суше, ни флота на море, а опасность уже надвигалась на него со всех сторон), задумал нечто очень низкое и очень подлое. Прежде всего, оставив Антиохию своему племяннику Танкреду, сыну Маркиза, он повсюду распустил слух, что Боэмунд, мол, умер, и сам живой убедил весь мир в своей кончине. Молва, как на крыльях, разнеслась повсюду, извещая о смерти Боэмунда. Когда Боэмунд нашел, что слухи уже достаточно распространились, он велел приготовить деревянный гроб и диеру для его перевозки; и вот живой покойник отплыл из Суди – это порт Антиохии – в Рим. Так и доставляли его по морю как мертвого. Внешне казалось, что везут настоящего покойника; Боэмунд лежал в гробу, и где только они ни появлялись, варвары рвали на себе волосы и громко рыдали. А тот лежал в гробу, вытянувшись, как мертвец, вдыхая и выдыхая воздух через потайные отверстия. Так было на берегу. Но как только корабль выходил в море, Боэмунду давали еду и ухаживали за ним, а потом снова начинались слезы и шарлатанство. Чтобы от „трупа“ шел запах и все думали, что он разлагается, они не то задушили, не то зарезали петуха и подкинули его „мертвому“. Уже на четвертый или на пятый день от петуха пошел дух, нестерпимый для всех, кто не потерял обоняния. Обманутым людям казалось, что этот тяжелый дух исходит от Боэмунда. Больше всех наслаждался этой гадкой выдумкой сам Боэмунд, и я удивляюсь, как его нос мог вынести такую атаку, ведь Боэмунд живой лежал рядом с мертвечиной. Из этого случая я поняла, что все племя варваров не знает удержу в своих стремлениях и готово добровольно вытерпеть любые страдания. Вот и Боэмунд живой, умерший только для вида, не побоялся жить рядом с мертвечиной. В первый и единственный раз видела наша земля подобную хитрость варвара, целью которой было ниспровержение ромейского владычества. Никогда прежде ни варвар, ни эллин не придумывали против врагов ничего подобного, да и будущие поколения, я полагаю, такого не увидят». Анна Комнина. Указ. соч. – Книга XI, гл. 12, С. 317. Это, безусловно, выдумка, возможно вызванная известным преданием об отце Боэмунда – Роберте Гвискаре, который разграбил прославленное аббатство Монтекассино, велев перенести себя туда в гробу, для похорон и отпевания. См. Radulfo Cadomensi. Op.cit. – с. 135, Р. 700.
Более правдоподобное описание путешествия оставляет итало-нормандский автор «Истории священной войны», который приводит численность флотилии Боэмунда (13 кораблей) и подробно пишет о совместном путешествии князя Антиохийского и Патриарха Даимберта из Антиохии в Рим, к Папе Пасхалию II. См. Historia belli sacri… с. 139, Р. 228.
[Закрыть].
Глава III.
Балканский крестовый поход князя Боэмунда I Антиохийского (1104–1108 гг.)
I. Западное турне князя Антиохийского (1104–1107 гг.).Подготовка к крестовому походу
Своим путешествием на Запад сын Гвискара отнюдь не решал насущные проблемы основанного им молодого княжества Антиохийского (это, как раз, было возложено на Танкреда). Боэмунд всецело посвятил себя проповеди крестового похода против Византии. Со стратегической точки зрения, его расчет был верен. Завоевание самого Константинополя раз и навсегда решило бы в том числе и проблемы нормандских владений на территории бывших провинций Византии (в Апулии, Калабрии, Сирии, Киликии). В 1105 г., после нескольких месяцев пребывания в своих южно-итальянских владениях, князь Боэмунд I Антиохийский и сопровождавший его Патриарх Даимберт прибыли в Рим, для встречи с Папой Пасхалием II. Подробности этой встречи и переговоров не находят прямого описания в латинских источниках, однако тот факт, что Пасхалий II благословил Боэмунда для проповеди нового похода против Византии, не может вызывать сомнений. Как писала об этом Анна Комнина, Боэмунд «воздействовал на ум первосвященника с целью убедить его в том, что имеет благовидные основания для вражды к ромеям (…) Обманутый словами Боэмунда, папа согласился с ним и одобрил переправу в Иллирик»[913]913
Анна Комнина. Указ соч. – Книга XII, гл. 8, С. 337.
[Закрыть]. Благодаря папскому благословению и последующему «турне» Антиохийского князя по землям Италии и Франции (в 1105–1107 гг.), греко-латинское противостояние вышло на совершенно новый уровень, а проповедь борьбы с ромеями как с «ложными христианами», начатая Боэмундом в 1098–1099 гг. была провозглашена далеко за пределами восточного Средиземноморья.
Когда Боэмунд готовился пересечь Альпы, для проповеди своего похода на землях Франции, Папа Пасхалий II вручил ему «знамя Св. Петра» (vexillum Sancti Petri), знак того, что отныне он действует от имени Римской Церкви[914]914
Bartolfus de Nangeio. Gesta Francorum Iherusalem expugnatium // RHC Occ. III. – Paris, 1866. – P. 538.
[Закрыть]. Второй раз в истории, нормандское нападение на Византию получало официальное одобрение Апостольского престола[915]915
Подробнее об отношениях Пасхалия II и Боэмунда и о роли понтифика в провозглашении похода против Византии, со ссылками на многочисленные источники, см. Rowe G. Paschal II, Bohemund of Antioch and the Byzantine Empire // Bulletin of John Rylands Library. – 1966. – № 49. – P. 165–202.
[Закрыть]. Благословение Папой Григорием VII Гильдебрандом похода Роберта Гвискара и аналогичное благословение, дарованное Пасхалием II сыну Гвискара, обозначило новую эпоху в истории конфронтации и отчуждения латинского Запада и византийского Востока. По меткому выражению Стивена Рансимена, «соглашение между Боэмундом и Папой Пасхалием (о походе Боэмунда на Византию. – С. Б.) повлияло на разделение церквей Востока и Запада гораздо больше, чем все споры кардинала Гумберта с Михаилом Керуларием»[916]916
Runciman S. A History of the Crusades. Vol. II. – Book I, c. 3, P. 48.
[Закрыть]. В качестве папского легата, призванного сопровождать Боэмунда и «призывать и напутствовать» (invitandam et confortandam)[917]917
Suggerius Abbas. Vita Ludovici Regis // PL. Vol. 186. – Paris, 1854. – c. 9, P. 1266.
[Закрыть] тех, кто желал сразиться под его знаменами, Пасхалий II избрал кардинала-епископа Сеньи Бруно Астийского, одного из выдающихся иерархов Римской Церкви, сподвижника почившего Папы Урбана II, бывшего с понтификом при провозглашении Первого крестового похода в Клермоне[918]918
Historia belli sacri… P. 228.
[Закрыть]. На протяжении последующих полутора лет Бруно как папский легат сопровождал Боэмунда, проповедуя новый крестовый поход в Италии и Франции.
Как сказано в «Церковной истории» Ордерика Виталия: «Боэмунд, прославленный герцог Антиохийский (…) прибыл в Галлию в 1106 г. от Рождества Христова, и был с почестями принят всеми западными народами, как главный знаменосец Христианского мира (…), многие тысячи мужей Запада встали под его знамена, отправившись воевать с неверными»[919]919
Orderic Vitalis. Op.cit. – Vol. III, Lib. VIII, с. 20, Р. 6.
[Закрыть]. Только «неверными» этими были не сарацины, а ромеи, т. е. те самые «братья, живущие на Востоке», к освобождению которых за одиннадцать лет до похода Боэмунда призывал Папа Урбан II. Французский король Филипп I, отчасти по собственной инициативе, отчасти следуя советам Папы Пасхалия II и его легата, оказал полномасштабную поддержку Боэмунду[920]920
Подробнее об общей поддержке Папы Пасхалия II и короля Филиппа I, оказанной крестовому походу Боэмунда, см. Monod В. Essai sur les rapports de Pascal II avec Philippe I (1099–1108). – Paris, 1907. – P. 45–47.
[Закрыть]. Король Генрих I Английский не проявил подобного энтузиазма, воспретив князю Антиохийскому проповедовать его поход в Англии; однако он позволил ему вербовать рыцарей в Нормандии и направил Ансельма Кентерберийского для встречи с Боэмундом в Руане[921]921
О переговорах князя Боэмунда I Антиохийского и короля Генриха I Английского и о королевском запрете на проповедь крестового похода к северу от Ла-Манша, см. Orderic Vitalis. Op.cit. – Vol. III, Lib. XI, с. 12, P. 365–366. Об этом уже говорилось выше, см. Часть I, гл. 2, С. 100. Есть несколько свидетельств того, что в 1106–1107 гг. Боэмунд набирал рыцарей в Нормандии. Среди примкнувших к Боэмунду нормандских рыцарей был Роберт де Вью-Понт, впоследствии ставший одним из баронов княжества Антиохийского, близким соратником князей Танкреда и Рожера. В 1107 г. Роберт покинул Нормандию и отбыл с Боэмундом на Балканы, после чего перебрался в Левант. См. Asbridge T. The Creation of the Principality of Antioch… P. 178. Среди высших соратников Боэмунда во время Балканского похода был и Роберт де Монфор, один из вассалов короля Генриха I Английского и маршал Нормандии, обвиненный королем в вероломстве и покинувший Англию ради «пути в Иерусалим». См. Orderic Vitalis. Op.cit. – Vol. III, Lib. XI, с. 24, P. 387, 388. О встрече Боэмунда I Антиохийского с архиепископом Ансельмом Кентерберийским пишет английский хронист Эдмер в своей «Новой истории Англии». См. Eadmerus. Historia novorum in Anglia. – London, 1884. – P. 179–180; см. также Yewdale R.B. Bohemond I, Prince of Antioch… c. 7, P. 106.
[Закрыть]. Между тем, французский монарх принял настолько активное участие в судьбах «Заморской земли», что отдал двух своих дочерей замуж за нормандских князей Антиохии. В пасхальные дни 1106 г. в кафедральном соборе Шартра, в присутствии самого Филиппа I, святой епископ Иво венчал князя Боэмунда I Антиохийского со старшей королевской дочерью – Констанцией. Описание этого оставил будущий аббат Сен-Дени, Сугерий, в своей «Жизни короля Людовика»: «Венчание было отпраздновано с великой пышностью и совершено епископом Шартрским в присутствии короля, сира Людовика[922]922
Т. е. сын короля Филиппа I – будущий французский король Людовик VI Толстый.
[Закрыть], множества архиепископов, епископов и нобилей государства»[923]923
Suggerius Abbas. Op.cit. – с. 9, Р. 1266.
[Закрыть]. Сугерий также пишет о потомстве, появление которого установило кровные связи между французскими Капетингами и антиохийскими Отвиллями. «Госпожа Констанция родила сиру Боэмунду двух сыновей, Жана и Боэмунда. Жан умер в Апулии, не достигнув возраста посвящения в рыцари. Но Боэмунд, прекрасный молодой человек, созданный для рыцарства, стал князем Антиохийским»[924]924
Ibid. – с. 9, Р. 1267. Сохранилась булла, на которой княгиня Констанция Капет отображена вместе с сыновьями Жаном (Иоанном) и Боэмундом II. Жан стоит справа, что, вероятно, свидетельствует о том, что он, а не Боэмунд II был старшим сыном и наследником нормандских княжеств Апулии и Антиохии. См. Engel A. Recherches sur la Numismatique et la Sigillographie des Normans de Sicile et d'ltalie. – Paris, 1882. – Pl. 2, № 3.
[Закрыть]. То, что король Франции породнился к нормандскими князьями Антиохии, не осталось не замеченным ни на Западе, ни на Востоке. Так, Анна Комнина упоминает о том, что «король отдал одну из своих дочерей в жены самому Боэмунду, а другую отправил морем в Антиохию к племяннику Боэмунда – Танкреду»[925]925
Анна Комнина. Указ. соч. – Книга XII, гл. 1, С. 320.
[Закрыть]. Младшая дочь короля Филиппа I – девятилетняя Сесилия была отправлена в Антиохию, где в 1106 г. и венчалась с Танкредом[926]926
Guillaume de Туг. Op.cit. – Lib. XI, с. 1, Р. 450.
[Закрыть]. В 1112 г., после смерти Танкреда, Сесилия вышла замуж за графа Понса Триполийского, тем самым связав с Капетингами и графский дом Триполи[927]927
Здесь нельзя не отметить, что браки дочерей французского короля Филиппа I связали княжеский дом Антиохии и род графов Триполи не только с династией Капетингов, но и, парадоксально, установили кровную связь правителей франкской Сирии с далекой, северной, православной династией Рюриковичей. Дело в том, что Филипп I (как и его «крестоносный» младший брат Гуго Вермандуа) были сыновьями Анны Ярославны, дочери великого князя Киевского Ярослава I Мудрого, вышедшей замуж за французского короля Генриха I. С заключением браков дочерей Филиппа – Констанции и Сесилии Капет, кровное родство связало Рюриковичей и с франкскими правителями Заморской земли. Так, все франкские государи Антиохии и Триполи, начиная с князя Боэмунда II Антиохийского (сына Боэмунда I) и графа Раймонда II Триполийского (сына Сесилии Капет и ее второго мужа графа Понса), приходились далекими, но все же – прямыми потомками Ярослава I Мудрого и его дочери Анны. Это обстоятельство, естественно, не было отмечено современниками; не получило оно рассмотрения и в позднейших исследованиях (в отличие от регулярно упоминаемых связей между Киевской Русью и Францией Капетингов). Подробнее, см. Брюн С.П. Потомки Ярослава – государи крестоносцев // Родина. – М.: 2012. – № 12. – С. 76–77.
[Закрыть]. Венчание с дочерью французского короля в Шартре и паломничество к мощам св. Леонарда в Лемузен[928]928
И Боэмунд I Антиохийский, и его кузен Ричард Салернский приписывали свое освобождение из тюркского плена в Никсаре заступничеству франкского аскета и исповедника VI в. – св. Леонарда. Ричард совершил свое паломничество в монастырь Сан-Леонард-де-Нобле в 1103–1104 гг., Боэмунд I Антиохийский – в 1106 г. Оба паломничества подробно описаны Ордериком Виталием, см. Orderic Vitalis. Op.cit. – Vol. III, Lib. X, с. 23, P. 321; Lib. XI, c. 12, P. 365. См. также: Poncelet A. Boemond et s. Leonard… – P. 24–44. О пленении и паломничестве Ричарда Салернского, см. Beech G.T. A Norman-Italian Adventurer in the East: Richard of Salerno 1097–1112 // Anglo-Norman Studies. – 1993. – № 15. – P. 34–35.
[Закрыть] не отвлекли Боэмунда от главной его цели – подготовке западного рыцарства к войне с Ромейской державой.
Уже на свадебных торжествах, в соборе Нотр-Дам де Шартр, Боэмунд «став на ступенях перед алтарем Пресвятой Девы Марии (…) призвал всех рожденных для ношения оружия присоединиться к нему в его походе против императора, обещая предоставить большие и малые города тем рыцарям, которые проявят должную храбрость»[929]929
Orderic Vitalis. Op.cit. – Vol. III, Lib. XI, c. 12, P. 366.
[Закрыть]. Данным в Шартре обещанием раздачи ромейских городов западным нобилям Боэмунд почти на столетие предвосхитил рождение Латинской Романии, когда на осколках европейских владений империи действительно возникнут государства латинян: королевство Фессалоникийское, герцогство Афинское, княжество Ахейское, Латинская империя Константинополя, герцогство Архипелага. В том же 1106 г. в Пуатье был созван собор прелатов, клира, баронов и рыцарства, на котором князь Боэмунд I Антиохийский и папский легат – Бруно Астийский призывали к паломничеству на Восток[930]930
To, что собор был созван в Пуатье, служит прямым свидетельством того, что Боэмунда, в его начинаниях, поддерживал и герцог Гильом IX Аквитанский, получивший в 1102 г. убежище на землях княжества Антиохийского (см. выше).
[Закрыть]. По словам аббата Сугерия, бывшего очевидцем и участником собора, кардинал Бруно «провел торжественный собор, на котором я присутствовал, ибо уже закончил свое обучение; там он принимал участие в различных синодальных делах, но прежде всего уделил внимание пути в Иерусалим, покуда рвение к этому великому предприятию не охладилось. И сам он, и Боэмунд сподвигли многих к этому пути»[931]931
Suggerius Abbas. Op.cit. – с. 9, Р. 1266–1267.
[Закрыть]. Сугерий говорит о «пути в Иерусалим» (Hierosolymitana itinere), но, как известно, эти слова часто обозначали «вооруженное паломничество» как таковое, то есть саму идею принятия креста и отбытия на Восток, для битв за Христа и его Церковь. Если же принять во внимание, что Боэмунд собрал там «великое множество рыцарей» (multo multaque militia) для своего похода на Балканы, совершенно очевидно, что на соборе в Пуатье проповедовали «itinere» как в Иерусалим, так ив Константинополь. Данное утверждение вполне согласуется со словами современника этих событий, Ордерика Виталия, описывавшего балканский поход Боэмунда I Антиохийского именно как третье вооруженное паломничество, как третий, после Первого и «арьергардного», поход западного рыцарства на Восток. Дословно: «В то время начался третий поход народов Запада в Иерусалим (tertio profectio occidentalium in Jerusalem), и огромное, многотысячное скопление народа вступило во Фракию, угрожая попрать византийскую династию»[932]932
Orderic Vitalis. Op.cit. – Vol. II, Lib. V, с. 19, P. 223. Юдейл, в своей диссертационной работе, посвященной личности великого нормандского завоевателя, вполне обоснованно доказывает, что балканский поход Боэмунда получил именно статус полноправного крестового похода, о чем неопровержимо свидетельствует поддержка Папы Пасхалия II, вручение антиохийскому князю стяга Св. Петра, и проповедь похода папским легатом – Бруно Астийским. См. Yewdale R.B. Bohemond I, Prince of Antioch… c. 7, P. 108, c. 8, P. 115.
[Закрыть]. Стоит обратить особое внимание на то, что среди обвинений, выдвинутых Боэмундом против Алексея I Комнина, было и обвинение в узурпации престола. Для этих целей из Южной Италии был приглашен грек-самозванец, выдававший себя за императора Михаила VII Дуку еще при Роберте Гвискаре. По словам Ордерика Виталия, Боэмунда «сопровождал сын императора Диогена[933]933
Ордерик ошибочно называет Михаила VII Дуку (вернее, самозванца, выдававшего себя за Михаила Дуку) «сыном Диогена».
[Закрыть] и прочие знатные мужи из Романии и Фракии. Их обвинения против императора Алексея, обвинения в вероломной узурпации наследственных прав на престол, возбудили ярость у неистовых франков»[934]934
Orderic Vitalis. Op.cit. – Vol. III, Lib. XI, c. 12, P. 366.
[Закрыть]. Впоследствии, сходным обвинениям – в предательстве и вероломном свержении законного императора, суждено будет вновь прозвучать в стане крестоносцев, у стен осажденного Константинополя, в 1203–1204 гг.[935]935
В своей книге «Завоевание Константинополя» Роберт де Клари неоднократно упоминает об обвинении ромеев в предательстве и узурпации. Эти обвинения обращены то к одному из виновников «резни латинян» 1182 г. – императору Андронику I Комнину, то к императору Алексею III Ангелу, то к императору Алексею V Мурзуфлу. Так, Роберт вспоминает о том, как перед одним из приступов латинские прелаты «разъясняли пилигримам, что битва является законной, ибо греки – предатели и убийцы и им чужда верность, ведь они убили своего законного сеньора, и они хуже евреев». См. Жоффруа де Виллардуэн, Роберт де Клари. Завоевание Константинополя. – М.: Наука, 1993. – гл. 73.
[Закрыть].
