Текст книги "Страсти по Фоме. Книга 1"

Автор книги: Сергей Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 37 страниц)

– В армии?

– А где еще? Навоюешься, дак сразу!

– Ну ясно, плох тот солдат, которому не дают… побыть эстетом.

– Ну да!

Эстетский вопрос был исчерпан. Кружились пары. Есть Фоме уже не хотелось. Может, наелся? Хотелось чего-то необыкновенного и простого, со вздохами, видимо, после свадьбы Ирины.

– Ты меня не понял, Мартин, – сказал после долгого молчания Фома. – Странствующих рыцарей интересует совсем другое.

– Что же, господин рыцарь? Я уже отчаялся узнать!

– Боюсь тебя обидеть, Мартин, но ты, наверное, не поймешь.

– Да ладно! – пренебрежительно скривился Мартин. – И не такое понимали!

– Любви, например, – сказал Фома.

– Да вы кругов объелись, сэр Томас! В наше-то время, когда и штаны спустить не успеваешь, как молодость прошла… И любовь?

После такого ответа Фома благоразумно перевел разговор на другое.

– А скажи, Мартин, кавалеры тоже все дворяне или профессиональные дворовые плясуны?

– Конечно дворяне!

– Это хорошо! – сказал Фома, хотя, что хорошо, он сейчас бы не смог сказать.

– Так вас интересуют кавалеры? – обрадовался Мартин помочь наконец-то своему подопечному. – А я-то думаю, что это вы о любви заговорили?.. Сейчас организуем, сеньор Томас!

– Что организуем?

– Кавалеров, конечно!

– Мартин, я тебя сейчас убью и мне ничего не будет! – пригрозил Фома, вынимая меч.

Откуда он его достал, Фома и сам не знал, просто захотелось убить этого хлыща, и в руках оказался уже обнаженный меч. Это был его верный Ирокез, Фома вспомнил его сначала рукой, которая ощутила привычные выемки на рукоятке, а уже потом это название всплыло в его голове. Мартин в ужасе смотрел на неизвестно откуда взявшийся меч. Надо меньше пить, решил Фома не убивать Мартина, тем более, что все равно пошутил. В голове была каша от последних событий.

– Сеньор Томас! – проблеял Мартин, побледнев.

– Да ладно! Смотри… это обычное оружие странствующих рыцарей…

Фома взмахнул мечом и тот пропал. Он сам едва успел скрыть свое удивление.

– Тоже – странствующее! – пояснил он.

Бархатный Мартин стал шелковым, а Фома внезапно стал сэром.

– Сэр Томас, вы скажите, что вы хотите, и я…

– Какая награда обещана за голову Джо?

– Деньги и титул, сэр.

– Какие деньги?

– Пятьсот золотых, сэр.

– Что ты заладил сэр, сэр! Что это пятьсот золотых? Что на них можно купить сэру?

– Все, сэр!

Мартин отвечал, как солдат в строю.

– Что значит все, Мартин? Прекрати стоеросить!

– Это значит, что вы, сэр, обеспечены на всю жизнь, если собираетесь жить вечно!

– Как-то странно все это, – пробормотал Фома.

Потом пристально посмотрел на Мартина.

– Мартин, я хочу спросить, вы вообще как живете? Вы не кажетесь себе странными? Ненастоящими? Словно в вас играют? У вас все как-то не так! Вроде королевство, а какие-то танцульки, залы для эстетов!.. Мор же кругом, бандиты, война!.. Вы сами-то в себя верите – в то, что вы есть?..

Мартин смотрел на Фому со всей свежестью, на какую был способен.

– Это вы, сэр, простите, кажетесь странным, – наконец выговорил он.

Фома усмехнулся.

– Ну да, понятно, мы какие-то взаимостранноватые, не правда ли?.. Ну, ладно. Так что я могу купить на золотой?

– Коня, оружие и слугу, сэр!

– На один золотой? – ахнул Фома. – Я неплохо заработал, Мартин!

– Вы здорово заработали, сэр Томас!

«И старый хрыч тоже! – подумал Фома о мэтре Иелохиме. – Даже если ни хрена не получил за свой обстоятельный донос!»

– А сколько стоят голубые круги, Мартин?

– Один серебрянник, сэр.

– А что это?

– Десятая часть золотого.

– А розовые?

– Что розовые?

– За сколько я могу продать розовые круги?

– У вас есть розовые круги? – Мартин заговорщически осмотрелся кругом. – Сэр, я возьму их у вас по пяти серебряников за штуку!

– Мартин! – развел руками Фома. – Я же только спросил!

Мартин обиделся.

– Ну и шутки у вас, сэр!

– А зачем они тебе?

– Да я тоже пошутил, сэр Томас! Кому они нужны? Они же запрещены!

И больше на эту тему он не проронил ни слова, как Фома ни старался. Розовые круги были запрещены, вылов их и хранение карались смертью, а нашедший их обязан был сдать круги монахам ордена Голубых кругов – вот и вся официальная информация, которую он смог получить. А почему Мартин хотел рисковать жизнью ради нескольких кругов, что они могут делать, чем отличаются от голубых и почему запрещены, этого Фома узнать не смог.

– Ну ладно, – сдался он. – Тогда скажи мне, когда я смогу получить свои награды?

Мартин осмотрел зал. Танцующих было уже совсем мало. Они вяло плелись по кругу и внезапно скрывались через многочисленные арки и двери зала. На верху, на балконах шум тоже поутих: никто ничего не бросал и не выкрикивал уже оттуда. Народу было еще достаточно, но видно было, что все только чего-то ждут, чтобы наконец уйти. Часы над входом в зал, в виде замка, со всадниками-стрелками, показывали два часа ночи.

– Сейчас объявят, сэр Томас! – сказал Мартин. – Указ готов!

Кто-то два раза стукнул жезлом. Музыка прекратилась, и зазвучали трубы. Потом герольд с балкона в течение пяти минут объявлял о новом королевском указе, перечисляя все сто двадцать пять титулов Иезибальда Четвертого Великого и Справедливого, Бессмертного и Милосердного и его заслуги и подвиги перед собственным королевством, народом и миром. В конце указа скромно упоминалось о Фоме, который удостаивался титула графа Иеломойского великой монаршей милостью.

– Что значит Иеломойский? – спросил Фома, когда чтение закончилось, и народ стал разбредаться из зала, как и ожидалось.

– Иеломойя это место, где вы оторвали голову Джофраилу, – пояснил Мартин. – Теперь это место ваше, ваше сиятельство!

– Ваше сиятельство?.. Ах, да! Как все у вас быстро! – покачал Фома головой.

– А деньги? – вдруг вспомнил он.

Графский титул этой игрушечной страны оставил его почти равнодушным, забавно, конечно, но…

– Где мои пятьсот золотых?

– Не беспокойтесь, ваше сиятельство! – успокоил его Мартин. – Деньги все равно раньше двух дней не соберут. Вы же слушали указ!

– Это что же такое бедное королевство?

– Нет, ваше сиятельство, временные трудности, в связи с круговой обороной королевства от врагов, – сказал Мартин.

– Круговая оборона? – удивился Фома.

– Да, мы ведем войны на всех границах. Но теперь, в связи со смертью Джо, у нас будут развязаны руки.

– Как? Эта банда связывала руки целому королевству?.. – Фома был потрясен. – Двадцать человек мешали вести победоносные войны? Какая же у вас армия, человек сто, поди?

– Не знаю, сколько человек у нас в армии, – уклончиво ответил Мартин. – Это не важно. Но банда сильно досаждала его величеству. И почему вы так думаете, что там было двадцать человек?

Говоря все это, Мартин вывел Фому из зала. Они проследовали по нескольким длинным коридорам и лестницам резиденции. Шли довольно долго, миновав несколько залов, в которых все еще резвилась публика.

– Вот ваши покои, – сказал Мартин, толкая дверь. – Вода и огонь приготовлены. Спокойной ночи, граф!

– Погоди, погоди! – остановил его Фома, входя в роль придворного. – А какие у нас планы на завтра?.. Что я должен делать?

– Планы остаются теми же: празднуем вашу победу два дня! – жизнерадостно сообщил Мартин. – Завтра, по всей видимости, будет обед в вашу честь!

– Хорошо живете! Я головы отрываю, а вы празднуете?.. Молодцы! – похвалил Фома. – А как же войны?.. Вы же окружены!

Мартина похоже это нисколько не беспокоило.

– Война войной, обед обедом! – поведал он. – Еще неизвестно, где хуже. Разрешите пожелать спокойной ночи, ваше сиятельство?

– Разрешаю. Думал, не доживу до этого.

Покои новоиспеченного графа Иеломойского состояли из двух комнат – спальни и небольшой гостиной. Все было приготовлено ко сну, даже тазик с теплой водой. Он с трудом заставил себя ополоснуться и уже хотел было лечь в призывно распахнутую свежую постель, как в дверь постучали…

26. Ночные разговоры

– Кто же этот человек, Фарон?

Его величество Иезибальд Четвертый тяжело встал со стула, где парил ноги в тазу с травяным настоем, и перешел на свою постель, поддерживаемый своим собеседником.

– Черт, мне все труднее дается этот путь от стула до кровати!.. Ты все правильно делаешь, Фарон?

– Потерпите, ваше величество, именно в этом и сказывается лечебное действие трав!

– Да?.. А мне кажется, я умираю после них! Если бы ты не достался мне от Тувора, я бы подумал…

– Ваше величество не должно так думать о своем преданном слуге!.. Я делаю все, как надо. Ложитесь, ваше величество, я вас укрою.

– Почему-то, когда появляется Хрупп, мне становится гораздо легче. Ты не знаешь почему, Фарон?.. – Король с кряхтением опустился на ложе. – Молчишь?.. Потому что он тебя сильнее!

Придворный лекарь и звездочет Фарон заботливо укрывал его, стараясь не отвечать на вопросы, которые звучали не в первый раз. Да, Хрупп сильнее, но Фарон был уверен, что влияние Хруппа дьявольское и потому кратковременное, в то время, как лечение его, Фарона, не такое быстрое, зато основательное, так как основано на других принципах.

– А почему он тебя сильнее? А, Фарон?..

Фарон молча готовил в королевском изголовье ночную микстуру.

– Потому что он придерживается правильной веры, правильных кругов – голубых! – сам себе ответил больной король. – Только вот где он сейчас?.. – Иезибальд незаметно накалялся. – Сейчас, когда он мне так нужен?! А?! Говорит, дела! Будет только… когда он будет, Фарон?

– Через неделю, ваше величество. Значит еще четыре дня…

– Четыре дня!.. – Иезибальд Четвертый гневно возвысил голос. – Какие дела могут быть выше моих – королевских?! А?!

– Ваше величество, вам нельзя волноваться на ночь, опять пойдет кровь! – забеспокоился Фарон. – Вот, выпейте!

Король рыхлой грудой лежал в горячих одеялах. Недавняя горячка гнева сменилась тоской и бессилием.

– Ты один меня не оставляешь, Фарон, – проговорил он. – Ну почему ты слабее его?

– Зато, когда Хрупп уезжает, его величеству почему-то становится хуже, чем было, – пробормотал Фарон невнятно.

– Что? – не расслышал король, закашлявшись от микстуры.

– Если бы его не было, я бы давно поставил ваше величество на ноги! – повторил лекарь.

– А-а! – тоскливо зарычал Иезибальд. – Все вы говорите одно и то же – и он, и ты! Ты говоришь, что я болею из-за него, он – что из-за тебя!.. Кому мне верить?

– Верьте себе, ваше величество…

Астролог и король обменялись друг с другом долгим взглядом. Глядя на тонкое морщинистое лицо старика, король вспомнил, как месяц назад, весь изведясь от нетерпения, когда же сбудутся предсказания придворного астролога, и приходя в настоящее осатанение от того, что предсказания не торопятся осуществляться, он послушался совета Хруппа и решил проверить Фарона. План Хруппа был прост и жесток.

До этого Фарон по просьбе Иезибальда составил гороскоп, по которому выходило, что в скором времени дела в королевстве, и что гораздо важнее, у самого короля, пойдут несравненно лучше – появится человек, который поможет ему, его звезда должна была вот-вот взойти на небосклоне королевства и самого короля! Прошло несколько месяцев, и король, взбешенный ожиданием, решил, что Фарон обманывает его.

Хрупп, смеясь, предложил ему действительно дьявольский план, как можно изобличить глупого придворного астролога. Издерганному ожиданием Иезибальду план очень понравился. В прекрасный солнечный день он пригласил Фарона прогуляться, но не по королевскому саду, а по крепостной стене, где, как правило, были только солдаты, и лишь по праздникам сюда пускали простой люд с тем, чтобы подданные его величества могли полюбоваться на замок и роскошный двор.

Король решил в тот день сбросить астролога со стены в ров, если тот не сможет этого предсказать. Вода во рву в это время была спущена, и пятнадцатиметровая пропасть, усеянная на дне острыми глыбами камней и заостренными бревнами, представляла собой зрелище, на которое даже взглянуть было страшно.

– Когда же исполнится твое предсказание, Фарон? – спросил Иезибальд, как это умел только он один, пронзительно и жутко посмотрев Фарону в глаза.

– Ваше величество, скоро, очень скоро!.. Потерпите, прошу вас! – бросился опять убеждать его астролог, не думая, что стоит, в прямом смысле, на краю гибели.

– Мне надоели твои скоро! – вскричал гневно король. – Предсказания Хруппа сбываются через несколько дней, а твои и через три месяца не исполняются! Может, ты и не астролог, а шарлатан, которого я пригрел из жалости в память Тувора?! Все твои гороскопы многозначны и многоречивы! Слишком многоречивы и слишком многозначны! Мне никогда непонятно, исполнились они или нет?! Можешь ты что-нибудь точно предсказать, ничтожный раб?! Хотя бы свою судьбу, например? Все распоряжаешься чужими, попробуй свою! Ну-ка, посмотри, что там тебе выпадает в самом ближайшем будущем? Сегодня!..

Астролог тут же, на стене, был вынужден сделать спешные расчеты, благо, что все необходимые таблицы и инструменты были у него всегда с собой в легкой кожаной сумке. «Асцидент… Четвертый дом… – шептал он все тише и тише. – Восьмой… Юпитер… Южный узел» Потом поднял совершенно белое лицо на своего господина и проговорил непослушными губами:

– Ваше величество!.. Мне… я не понимаю, как… мне грозит смертельная опасность!

Сказав это, Фарон упал в обморок. Потрясенный Иезибальд поверил, наконец, своему астрологу. Мало того, рассказывая Хруппу об этом, он рассказал и о давнем предсказании Фарона о том, что вот-вот должна появиться звезда на его, королевском, небосклоне, которая спасет его и страну от всех бед, – теперь он в это свято верил.

Хрупп, до этого ничего не знавший о предсказании, получил прекрасную возможность извлечь выгоду и из таким образом повернувшегося дела, им же сфабрикованного. Во-первых, он уверил короля, что всегда верил Фарону, во всяком случае, в его честность, и душевно рад, что все так закончилось. А во-вторых, словно бы в ознаменование предсказания придворного астролога, вскоре в резиденции Иезибальда появился Скарт – послушное и страшное орудие Хруппа подле короля. Орудие, тем более необходимое Хруппу, что сам он не мог долго находиться в Кароссе, это было слишком тяжело для него. Да и дела Милорда Томбра последнее время требовали гораздо большего присутствия возле него, а Скарт являлся прекрасным проводником идей Хруппа и его воли…

Сам придворный астролог позднее узнал, конечно, из своих таблиц и книг об опасности, которой подвергался, правда, не в таких страшных деталях. Впрочем, одно только воспоминание о страшном рве делало эту картину законченной и ужасной, и он не долго гадал, от кого исходила непосредственная опасность. Смерть ему выходила от короля, но он благоразумно ничего не сказал своему повелителю, не сделал даже намека о том, что знает об этом, видя в несчастном монархе только исполнителя чужой и могущественной воли. Более того, отношение Фарона к этому человеку, которого он знал с мокрых пеленок, стало еще рачительнее.

В этом ему уже не мог помешать даже Скарт, быстро ставший фаворитом короля, лучшим турнирным бойцом королевства и грозой Ордена Розовых Кругов, Мстители которого беспокоили короля наряду с разбойниками Джофраила.

Скарт разбил основной отряд Мстителей, который был больше похож на регулярную армию, и рассеял его по всей Кароссе. Говорили, правда, что не обошлось без нечистой силы, так как все громы и молнии, которые расстроили ряды его противников перед сражением, почему-то не задели ни одного воина Скарта. Понимающие люди говорили, что это дело рук Хруппа. Но королю был важен результат, а он был, тем более что Скарт, действительно, проявил себя безжалостным защитником короны…

Так что во взгляде двух старых знакомых, слуги и его господина, было что-то вроде: «Ты понял?..» – «Я помню…»

Астролог и лекарь его величества понимал, что король иногда уже не отвечает за свои действия, потому что серьезно болен, и его поступки, и их последствия это наказание всему королевству, а значит и ему, Фарону, так как он не отделял себя от судьбы страны. Но неужели разгром Ордена Розовых Кругов, война и смута были необходимы, чтобы появился некто, кто спасет страну от разрухи, народ – от вымирания, королевство – от несчастного короля?.. Фарон вздохнул: наказание умных людей – объяснить и оправдать самое страшное и унизительное положение…

– Верить себе, говоришь? – нашел в себе силы усмехнуться король. – Больно все хитрые!.. Лживые и хитрые! Норовят только урвать побольше и побыстрее под видом заботы о моем благополучии! А я вот скоро…

Он не договорил, вскочил на постели и схватил Фарона за одежду.

– Верят в народе, что я бессмертен?

– Верят, ваше величество, верят, как же им не верить?.. Народу ведь, что скажешь, в то он и верит, это же народ. А во что ему еще верить?.. В голодную чуму, что рыскает по стране уже год? Или в войну, что отняла последних здоровых мужчин?

– Ой, оставь, Фарон! – почти жалобно простонал Иезибальд.

Но старый лекарь продолжал:

– Конечно, верит! Он на это теперь только и надеется. Что встанет, наконец, король, отряхнет пыль врагов и напасти со страны! Что дойдут до него молитвы оставшихся в живых!

– Ну тебя к черту, клизма ты сморщенная! – прокричал Иезибальд. – Пошел вон!.. Главное, что народ верит в меня!

– Еще верит, ваше величество! Оставить огонь?

– Оставь!.. И ты не ответил на мой вопрос!

– Какой? Было много вопросов…

Придворный астролог присел у постели короля на низенькой скамеечке для ног.

– С чего мы начали, этот мальчишка!

– Простите, ваше величество, я вам уже говорил, что на вашем небосклоне появилась звезда, которая поможет вам в ваших делах.

– Да слышал я, слышал!.. Но кто это? Этот мальчишка или Скарт? Ведь ты же сам говорил, что Скарт – моя звезда!

– Говорил! – вздохнул Фарон.

Действительно, звезда появилась одновременно с появлением Скарта, он и сам тогда в это поверил, хотя Скарт занялся уничтожением его братьев по вере. Но теперь звезда почему-то указывала на новоявленного графа – какого-то странствующего рыцаря.

– Ты его просто ненавидишь, как все! – сказал Иезибальд. – За то, что он добивает остатки твоей веры и твоего ордена. Поэтому и говоришь за мальчишку!.. А мне докладывают, что он безобразно вел себя на балу, вообще явился туда незваным, сел за мой стол. Если бы мне не стало так плохо, мальчишку пытали бы на глазах танцующих!

– Мне кажется, ваш стол – это знак, ваше величество, что он вам поможет. Он сам сел за ваш стол, понимаете?

– Да тебе ссы в глаза – все божья роса! – вскричал король. – У тебя везде знаки!.. А он – без приглашения!.. Как хам и охальник!.. Понимаю ли я?!!

Он внезапно ослаб и откинулся на подушки. С ним теперь такое часто бывало.

– Ох, дай-то небеса, чтобы это было так, Фарон! – отдышавшись продолжал он слабым голосом. – Иначе я бы его давно казнил! Слыханное ли дело вести себя так на королевском балу?.. Кто он?

– Странствующий рыцарь, ваше величество!

– И что хорошего может быть от странствующего рыцаря?.. Вот Скарт, я понимаю, работник, и днем, и ночью, и днем, и ночью – все в подвале, всё с людьми или на ратном поле! Ищет твоих проклятых сторонников Розовых Кругов! И ничего не просит! А здесь пятьсот золотых!..

– Он их не просит, вы сами обещали.

– А где их взять?.. Как их отдать какому-то мальчишке?! Смотри, Фарон!.. Указ я подписал, но…

Иезибальд через силу улыбнулся, улыбка вышла страшная.

– Мне это ничего не стоит. Ты же знаешь, что графья иеломойские необыкновенно смертны! Да и война… хе-хе!.. Но все равно, смотри, Фарон! – повторил он угрожающе.

Астролог опустил глаза. Крепостная стена со рвом неумолимо вставали перед ним как угроза, как постоянный аванс.

– Теперь смотрю, ваше величество, – прошептал он. – Теперь остается только смотреть, как они решат между собой. Звезды так говорят, все должно решиться между ними.

– Между ними, говоришь? – усмехнулся Иезибальд, представив могучего Скарта.

– Это интересно! Вот только как, хотелось бы мне знать? Неужели есть самоубийцы, которые добровольно скрестят с ним меч? Ох-ха! – нелегко хохотнул он. – Если они так сделают, я действительно поверю в них, в твои холодные звезды!

– Это будет начало, – сказал Фарон.

– Это будет начало, – повторил король, как эхо, и стал засыпать: действие микстуры было неумолимо.

Придворный астролог не сказал своему государю, что по его тайному гороскопу, который он никому не показывал, сразу же сжег в ужасе, а пепел развеял! – государству грозит какая-то страшная беда, несмотря даже на присутствие счастливой новой звезды. Звезды говорили о погибели и о возрождении с одинаковой вероятностью. Но если сказать такое королю, его завтра же сбросят в ров со стены, потому что такое мог уже сказать и ребенок. Собственно, об этом и шептались на опустевших базарных площадях: нас спасет только чудо! – да верили, действительно из последних сил, в своего короля, что вспомнит, воспрянет и защитит! Он встал и загасил свечи…

«Хозяин, ты мне нужен! Где ты?..»

Скарт прислушался. Нет, никакого ответа! Говорил, что придет, как только я его позову, а сколько ни зову, не отзывается!.. Где он? Что-то случилось?.. Он с силой сжал кулак, разминая свинцовую лепешку, которую использовал в подземелье.

Да нет! Что может случиться с хозяином, он бессмертен! И всемогущ! Он все знает. Он вытащил Скарта из таких мест, где без знания «бессмертных и безжалостных» шагу не ступить! Там не помогут заклинания и молитвы, там нужна страшная разрушительная сила знания. И коварная. Как хозяин. Он неуязвим. Он убил трех стражей гигантов, а те даже не поняли, что перестали быть – стали грязью под его ногами. Он разнес вековую темницу, узы которой были только на вход, – вдребезги, словно стеклянную! Никто не выходил из нее от века, а Скарт вышел, хотя должен был сгнить там! Он – Бог!..

Тогда где он? Занят? Бросил своего верного слугу, когда ему необходим совет?.. Скарт снова сел на маленькую скамеечку и стал раскачиваться, как учил хозяин, стараясь попасть в такт выговариваемым словам. Смысл их был ему непонятен, но произнесенные в определенном ритме, они рождали в нем странные ощущения переполнения изнутри, словно какая-то сила пробуждалась в нем, и хозяин отзывался, всегда. Но если продолжать так долго, как сейчас, приходил ужас от этой неведомой силы, от ее мощи. Скарт уже два раза подходил к порогу этого ощущения, но хозяин даже на такие призывы не откликался. Неужели это не важно?

Скарт медленно поднялся, хотя хотелось вскочить и бежать куда-нибудь отсюда – сила в этот раз приблизилась очень быстро. Но быстро вставать нельзя. Хозяин говорил, что можно сойти с ума, если не контролировать силу, если испугаться. Но где он?! Скарт вывернул руки и мощно потянулся вверх, прогнувшись, потом вывернулся, как наизнанку – вот тааак!.. Захрустели все кости и из груди вырвался мяукающий звук, как будто зевнула большая кошка. Скарт замер, потом сделал стремительный рубящий выпад рукой. И закрепил позицию блоком.

Я его вот так! И сразу – так!.. Он представил, почти увидел, как гибельно надламывается костистое тело пришельца от его разящих ударов. Его надо убить, убить любой ценой! Скарт чувствует исходящую от него опасность. А Скарт никогда не ошибается во врагах и в опасности, которую они несут. Он жил в опасности, он сын ее!.. Но где хозяин? Может, это его план?..

«Хру-упп!!! – возопил он мысленно. – Хру-ууупп! Отзовись! Что мне с ним делать?! Я хочу убить его, я хочу видеть его смерть!»

«Убей!» – услышал он вдруг очень далеко, но явственно, как легкое прикосновение этих тварей женщин. Они постоянно чего-то хотят от него. Это неприятное ощущение, будто тело плывет и стонет и выходит из-под контроля. Он спрашивал, но хозяин только смеялся и приказывал всегда держать вокруг себя женщин. «Постонет и перестанет!» – говорил он.

Закружилась голова. Скарту показалось, что Хрупп сказал еще что-то, но в голове была каша, какой-то шум. Что-то вроде: убей немедленно, мой мальчик… Ему почудилось, что хозяину тяжело и он хрипит, словно толкает что-то из последних сил. Хозяин кого-то преследует? Поэтому не может прийти к нему? Или?.. Нет, хозяин всемогущ, никто не может его преследовать! А я – с ним, я – его!..

Скарт снова замер и хищно вздохнул. Шум в голове прошел. Словно дождь кончился, подумал он вдруг и хмыкнул. Я убью его, хозяин! Он мне мешает! Он ниоткуда. Он никто. Он – враг!.. Я убью его прямо в постели как женщину или ребенка и посмотрю, как он будет пачкать простыни в агонии. Он труп, хозяин! Он сам лезет на рожон! Никого постороннего здесь не будет, пока я – Скарт!..

Кто-то кашлянул за занавеской…

– Только не давайте мне ваш кофе, ваше превосходительство, я от него становлюсь несколько не в себе!.. – Фома отчаянно зевал, снова сидя в кабинете государственного советника, куда его скрытно провел Танер, вытащив буквально из постели.

– Лучше дайте холодного вина, иначе меня опять куда-нибудь потянет! Хорошо, если это будет дама, а если – его величество?

Советнику, которого выматывала манера выражения мысли Фомой, пришлось в который раз сделать вид, что он не услышал сказанного. В отличие от предыдущей встречи он был настроен решительно.

– Собственно, о ваших полетах, – сказал он. – Вы кто, маги?

– Да ну что вы!.. – отмахнулся Фома: мол, ерунда всякая!

– Понятно… – Советнику не стало понятнее, но Фома так легкомысленно отмахнулся от этого высокого здесь, в Кароссе, звания, что Меркин сообразил: «Еще какой!..»

– Зачем вам мастер Фэй? – спросил он.

– Советник! – сказал Фома совсем по-простому, по-домашнему, глаза закрывались и сил на расшаркивание не осталось. – Долго объяснять. Доктор, то есть сэр Джулиус…

– Я понял.

– … подозревает, что Фэй из-за болезни стал медиумом.

– И что?

– Как что? – удивился Фома, уставившись на советника. – А-а! – вспомнил он, что перед ним обычный человек искажения.

– Ну, понимаете, советник, – стал объяснять он. – Вдруг заболели люди: у одного – одно, у другого – другое, у третьего – еще что-нибудь, а в общем, не поймешь, что происходит. И вот находится один, и у него ярко выраженные симптомы этого заболевания, которое теперь можно классифицировать и поэтому лечить всех остальных, поскольку это болезнь всей страны. Правильно лечить – не от поноса, а от запора!

– Болезнь всей страны? – пробормотал тайный советник, уже не обижаясь на фамильярность этого рыжего типа. – Вы что диагностируете страны?

– Ну зачем же? Я, например, спасаю свою задницу. А если при этом нечаянно диагностирую еще чью-то, то извините, так вышло! – Фома снова отчаянно зевнул. – Постоянно занимается диагнозом Док… сэр Джулиус. Он вам и расскажет в подробностях и про вас, и про страну вашу веселую, и про Хруппа, кстати. Так что спрашивайте у него, а мне надо поспать, извините, господин советник. Где он, кстати?

– Но он тоже исчез!

– Да? – удивился Фома и чертыхнулся про себя. – Ах, вот оно что! Сбежал, подлец! А куда, что сказал?

– «Как только я ему понадоблюсь, я буду»

– Узнаю Доктора! Значит, диагностировать вашу задницу придется мне, – разочарованно протянул Фома.

Лицо государственного советника вытянулось.

– О, простите, советник, не вашу, конечно. Образно! Но давайте, не сейчас, ваше превосходительство, утром – я умру, если не посплю немедленно! Я уже сплю!

– Поверьте, господин рыцарь, дело не терпит отлагательства! Днем мы вряд ли сможем встречаться, это опасно. Завтра за вами уже будут следить люди Скарта.

– Торти, я жду, жду, а тебя все нет и нет, шалунишка!..

Потайная дверь кабинета Меркина отворилась и в полумрак помещения вошла женщина. Увидев Фому на советниковском диване, она растерянно остановилась.

– Торти? – вырвалось у нее, впрочем, она быстро справилась с удивлением. – Простите, господин советник, не ожидала у вас кого-либо увидать в это время, поэтому не постучалась! Э… Танер просил передать, что… что всё готово!

– Благодарю вас, мадам…

Советник что-то шепнул ей и она ускользнула оставив шлейф пряных духов. Это происшествие несколько взбодрило Фому.

– Советник, посмотрите, скольких людей вы заставляете ждать!..

Меркин неожиданно покраснел. Фоме даже стало неловко.

– Ну что там у вас, рассказывайте, – смягчился он.

– В общих чертах вы представляете, – начал советник, и в течение получаса рассказывал Фоме о том бедственном положении, в котором оказалось королевство. В общем-то, Фома не понимал, от чего советник вошел в такой раж именно сейчас, далеко за полночь, вернее, под утро, рассказывая о метаморфозах произошедших с его королем, все это он уже слышал в той или иной форме. И он, чтобы не обижать Меркина, стал спать с открытыми глазами.

– Я даю вам, советник, пятнадцать минут, – твердо сказал он.

За эти пятнадцать, а может и более, минут, ему было сообщено, что…

… король при этом стал как-то неприлично здоров, что ли, если можно так сказать, на всякие такие дела – казни и девок! И это старик!.. Говорит о своем бессмертии и вдруг впадает в такую меланхолию, такую депрессию… … вдруг совершенно другой человек! Выкидывает фортеля уже другого свойства. Посудите сами…

Тайный советник зашуршал бумагой, которую достал из своего стола.

– Это копия его неоконченного завещания. Вы только послушайте, что пишет этот человек! И это в духовной!..

Советник начал читать:

– «Время пришло отроки и чада мои…» – ну, это ладно… вот: «тело изнемогло, болезнует дух, раны душевные и телесные умножились, и нет врача, который бы исцелил меня, ждал я, кто бы поскорбел со мной, и не явилось никого, утешающих я не нашел, заплатили мне злом за добро, ненавистью за любовь…»

Меркин перевел дух. Фома словно провалился куда-то и перестал слышать.

– А посему тайные язвы сделаю явными и камня на камне не оставлю в государстве моем, – услышал он, спустя какое-то время.

– Ну и дальше в том же духе! – тайный советник убрал бумагу. – И это написано в бане, в разгар вакханалии! Государственный документ! И не поймешь, что он тут: жалуется или издевается?

– Он жалуется, – пробормотал Фома, не задумываясь.

– Я бы этого очень хотел, – сказал тайный советник. – Но почему в бане?

– Ну, может, перегрелся? В бане такое бывает, – голосом сомнамбулы предположил Фома. – А вообще, судя по вашему рассказу, ему требуется срочное лечение головы. Все мы немножко бессмертны, но не до такой же степени!

– … женится, разводится, старшего сына прогнал с глаз долой, младшего на войну отправил, тот погиб. Траур закатил, который вылился в такую омерзительную оргию… Никого не слышит и не видит. До такого самодурства доходит!.. играет в шахматы на жизнь… набеги на земли своих вассалов, города которых безжалостно разорял до тла…

– … заставил всех жителей непокорного городка на севере страны, включая женщин и детей, выставить свои зады в окна и так приветствовать его, когда он проезжал с парадом по улицам. Свиту же заставлял угадывать, кто в окне: мужеский пол, али женский…