Текст книги "Страсти по Фоме. Книга 1"

Автор книги: Сергей Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)

Советник непонимающе и вместе надменно уставился на Фому.

– Не понимаю! – ледяным тоном сказал он, но как опытный царедворец сделал неуловимый знак помощнику, тот исчез.

– Я справлюсь еще насчет кофе, – пробормотал Танер перед уходом.

Кофе принесли тотчас. Фома с облегчением глотнул обжигающий напиток, но от его странного вкуса и запаха у него глаза полезли на лоб.

– Нового дня глоток! – пояснил он Доктору. – Но это не кофе, Док! Это… ну ладно!

Махнув рукой, он отставил чашку и посмотрел на Меркина. Его превосходительство стояло в выжидательной позе и ждало объяснений.

– Может быть, ты, Док? – предложил Фома.

Мэтр Иелохим, несмотря на свое подлое и довольно нищенское положение в этом прекрасном мире, знал о дворцовой жизни массу забавных историй и сплетен и довольно много рассказывал и о Меркине, и о Хруппе. «Хрупп это, может быть, часть нашей с тобой дыры, – сказал тогда Доктор. – Этакая своеобразная форма зверя, которого мы тогда по дурости разбудили!.. Возможно, нам не зря казалось, что мы здесь не случайно»

– Так что вы хотите, господа? – спросил советник, теряя терпение.

– Мы хотим вам предложить, господин советник, а не просить, – как всегда несколько протяжно, разгоняясь, начал Доктор. – Предложить вам Хруппа.

– Что?.. – Высокий сановник опешил, и хотя в кабинете они были одни, он все равно огляделся, словно перекрестился: свят, свят!.. – Вы о чем?!

– Из-за него вы теряете свое влияние на короля, если… – Доктор не стал договаривать, что «если – если уже не потеряли», щадя советника.

– Давайте не будем играть в игрушки! – сказал он.

– И что? – медленно произнес советник.

– Все просто. Мы сдаем вам Хруппа, а вы обеспечиваете нам свободу действий, своеобразный карт-бланш.

– Мастер игрушек Фэй?

– Не только. Но все по мелочи, не стоит даже торговаться, просто официальная поддержка, которая, я почти уверен, даже и не понадобится.

– И что у вас на Хруппа?..

Советник преобразился, в один миг он стал быстро считающей машиной.

– Джофраил был человеком Хруппа, они должны были встретиться в том трактире.

Меркин был более, чем потрясен, но сумел сдержаться: к черту эмоции, он «считал»!

– Свидетели?

– Мальчишка слышал, как разбойники говорили об этом.

– Грош цена такому свидетельству!

– Я думаю, на определенных гарантиях это подтвердит и мэтр Иелохим, ловец голубых кругов, он должен был это слышать.

– Не факт!

– Ну и разбежавшаяся часть банды Джофраила. Допросить с пристрастием.

– Они все попадают к Скарту.

– Это кто?

– Это человек Хруппа. Тайный розыск.

– Ясно. Значит сделайте так, чтобы хоть один попал к вам. Три свидетеля это готовое обвинение. Тем более, что у вас уже была версия высокого покровителя банды и король, наверное, о ней знает. Значит психологически он готов это услышать.

– Действительно, – проговорил советник как бы про себя. – Связь Хруппа с Джофраилом вряд ли понравилась бы королю. Но как сложно будет убедить его в этом, господа, если б вы только знали!

Советник словно забыл о них на несколько мгновений. Потом посмотрел на Доктора по-новому, Фому он по-прежнему игнорировал.

– Буду с вами откровенен. Его величество извел на этого негодяя Джофраила чуть ли не четверть казны, на другую часть он вел войны с соседями и мстителями. Теперь пустая мошна вынуждает его идти на невыгодные условия соседей. Это приводит короля в ярость. Собственно, от этого его последние увеселения.

– Его величество нравится мне все больше, – сказал Фома. – Если его ярость выражается так, тогда я не прочь в ней поучаствовать. Может, моя ярость окажется не меньше?

– Не советую, даже если вас будут приглашать, – заметил холодно советник.

Он никак не мог привыкнуть к манере изъяснения Фомы и вообще к его фиглярничанию – решаются государственные дела!

– У вас довольно странный взгляд на вещи! – не удержался он.

– Я рад, что мы объяснились, господин Меркин! – засмеялся Фома. – Вы да-авно хотели мне это сказать, правда? Но не мой взгляд, а вещи у вас странные творятся!

– Фома-а! – попытался урезонить его Доктор, но было поздно.

– А что Фома? – удивился Фома. – Фома!.. У власти бандиты, король – некрофил, педо… люб, садюга! Что из этого следует?..

Сам-то он, естественно, не знал и сделал эффектную паузу, но Доктор в нее не влез, гад.

– А следует, что надо выработать совместный план действий! – закончил Фома, вставая с дивана и потягиваясь.

Он обожал планы, как и все невыполнимое в жизни. Ни одного из них за последнее время он так и не сумел не то чтобы выполнить – составить, кроме плана анонимного отрезвления, который он написал под диктовку Ирины.

Меркин зачем-то подошел к тайной двери, прислушался, потом приоткрыл ее, чуть нажав на деревянную панель стены. Пение и развеселая музыка полились в кабинет.

– Боюсь, что его величество освободится не скоро! – заметил Фома.

Тайный советник прикрыл дверь.

– Эх! – мечтательно сказал Фома, хлебнув еще полчашечки кофейку и моментально забыв о планах. – Сейчас бы сплясать с какой-нибудь баядеркой свое последнее танго!..

Меркин изумленно посмотрел на Доктора, как бы спрашивая: и с этим человеком вы собираетесь бороться с Хруппом? С этим разгильдяем?.. Он перевел осуждающий взгляд на Фому, но того уже не было. Несмотря на то, что это случилось уже во второй раз, советник еще не совсем привык к таким штукам.

– А? где? – спросил он довольно глупо.

Осознав же глупость, он стал наливаться гневом: опять?! – говорил весь его вид.

– Что это за фокусы снова, господин Джулиус? Он что не может без них? Где он?!

– Ты что с ума сошла? – спросил Фома, когда Ирина пригласила его танцевать. – Ты что не видишь?

Вокруг шумела свадьба.

– Где ты был все это время? – спросила она, совсем не слушая его. – Я приходила к тебе каждый день.

Она все-таки не послушалась его совета по поводу шампанского и теперь сама была, как бутылка, готовая взорваться пробкой. Глаза ее лихорадочно блестели.

– Где?!

– Тише, Ирина, на тебя смотрят!

– Пусть смотрят! Плевать!.. Это наше последнее танго!

Она попробовала заложить крутое па и он едва удержал ее в руках.

– Я, кстати, замуж выхожу! – сообщила она, обретя равновесие. – Что, не ожидал?

– Такого – нет.

Ирина была опасно весела, настолько, что была угрозой брачной церемонии, любой, а уж своей точно! Фома окинул взглядом длинный свадебный стол, с одной стороны которого были только немногочисленные родственники Ирины и две ее старинные подружки с мужьями, а с другой – боксерская секция спортивного общества «Нетрудовые резервы». Парни были немногословные. Застолье, после нескольких прочувствованных тостов родственников, со слезой, скромными сервизами и комплектами постельного белья – свадебные дары трудовой интеллигенции, было отдано на откуп друзьям жениха. Понеслись тосты, может быть, менее витиеватые, но зато более конкретные.

– Давай, Колян! – обращались они к новобрачному. – Чтоб деньги были!

И опрокидывали в себя по полбокала водки.

– Чтоб все путем, молодые!..

– Друзья чтоб, Колян!..

На поднос для подарков посыпались доллары, чьи-то долговые расписки с немыслимыми нулями и пятнами крови, билеты в разные стороны света, кто-то даже бросил пачку презервативов, простреленных, как было объявлено, для продолжения рода…

– Чтоб не иссяк! – кричали они. – И не усох!

Застолье быстро превратилось в попойку, где братва, ища развлечений, вскоре стала разглядывать противоположную сторону стола. Бедные родственники жались друг к другу, с ужасом наблюдая, как краснеют молодые здоровые физиономии друзей Коляна. А те кричали уже что попало. Снова, чтоб деньги, чтоб друзья, и чтобы хуй – ну, в общем, понятно – всегда, Колян!..

– Он не такой как они, Фомин. Он ласковый и любит меня…

Ирина теперь называла его исключительно по фамилии – Фомин. Он утратил имя, стал недосягаем или недоступен, как закодированный файл или телефон вне зоны.

– Тебе жить…

Фома уже жалел, что пришел. Опять все всем испортил! Как меня сюда вынесло, недоумевал он, зачем? Неужели из-за желания последнего танго?

– Он ласковый и любит! – упрямо повторяла Ирина, потом добавила неожиданно:

– Давай сбежим отсюда, Фомин!..

Танец, слава Богу, кончился и подбежавшая мамаша оторвала Ирину от него. На Фому она посмотрела так, что он, не садясь за стол, решил уйти. И ушел бы, но «ласковый», естественно, захотел разобраться с ним и за этот танец и за все остальное, чтоб уж все путем было. Колян был невероятно силен, он сразу профессионально выбросил руку в направлении органов зрения и нюха Фомы, затем вынес головой две дверки в кабинках ресторанного туалета после того, как Фома слегка перенаправил его и придал вращение.

Смерч гасит угли печи Хара, вспомнил он Цю-Бе.

– Ты, Коля, чтобы не пить сейчас воду из унитаза, усвой одно, – сказал он притихшему от непонимания Коляну. – Ирине ты кажешься ласковым и любящим. Останься таким и все у вас будет хорошо, путем.

Тут в туалет ворвались друзья жениха и началась дикая свистопляска, в результате которой Фома полностью вышел из себя снова. «И чего мне не сиделось у Меркина? – подумал он, глядя откуда-то сверху на мясорубку, которую устроил в тесном туалете. – Вот там, похоже, настоящее веселье!..» Еще он увидел Доктора с советником, словно в дымке старого зеркала.

Доктор что-то объяснял…

– Где он?! – Меркин требовал ответа.

– А кто его знает! – пожал плечами Доктор. – Вы же видели, с ним это бывает. Что вы там подсыпали в кофе?

– Бодрящий экстракт, чтобы вы не уснули!

– Ну теперь он долго не уснет, обещаю вам! Давать ему тонизирующее, это все равно, что сушить порох на открытом огне! Чудо, что он был с нами так долго!

– Послушайте, кто вы такие? – нервно проговорил советник.

Он вдруг почувствовал себя нехорошо от таких пертурбаций.

– Не знаю, как вам сказать, господин советник. Во всяком случае, Хрупп это наш случай и клиент, поэтому… – Доктор усмехнулся. – Поэтому вы должны нам доверять.

– Доверять? – ахнул советник, вспоминая не сказал ли он чего-нибудь лишнего этим странным господам.

– Да, – подтвердил Доктор. – Потому что рано или поздно Хрупп возьмется и за вас. Передайте сэру Томасу, если он появится раньше меня, что я буду вовремя. И еще вы должны помогать ему!..

С этими словами Доктор тоже исчез. После этого государственному советнику самому захотелось провалиться куда-нибудь. Что он скажет королю, куда делись гости?.. Не ляпнул ли он, на самом деле, чего-нибудь?..

– Танер! – позвал он.

– Да, ваше превосходительство!.. – Танер появился словно из-под земли.

– Они исчезли!

– Снова?.. Куда?

– Не знаю! Но посмотри здесь, во дворце! Этот странствующий рыцарь Томас не внушает мне доверия!..

25. Королевский бал

А Фома уже несся по кругу в стремительном хороводе огромного сияющего зала. С обеих сторон его держали за руки очаровательные одалиски в широких шароварах и прозрачных кофтах. «Неплохое начало!» – пробормотал он, оглядываясь и пытаясь понять, где находится. Вообще, что произошло?.. Была свадьба. Осознание возвращалось медленно. Он во дворце Иезибальда! Меркин, кофе… ага!

Он находился в огромном зале, по форме таком же, какие они проходили с помощником-секретарем, только больше и гораздо выше, и от этого зал казался невероятно большим – огромным. Канделябры в гирляндах, длинные столы вдоль стен, широкие арки, раздвигающие зал до невообразимых размеров, музыка, вызывающая спазм в животе, если ты не двигался, и над всем этим ослепительная люстра – такая, что на нее можно было молиться, как солнцелюбивые египтяне.

Вокруг него, словно в калейдоскопе, кружились и проносились люди, перед глазами ширяли развевающиеся материи: платки и ленты, рукава и подолы, – и кругом огни, шары, серпантин, конфетти, мишура и живые медведи. Кто их выпустил без привязи?.. Все отражалось и множилось в огромных зеркалах до ряби в глазах и помрачения. Фоме показалось даже, что он видел морду козла. «Надеюсь, это не мое отражение!»

Он был мгновенно и как-то совершенно незаметно вовлечен в бешеную пляску, которую здесь танцевали абсолютно все, охваченные хороводом, – стал еще одним из многих разноцветных пятен в этом карнавале красок и звуков.

Попробовав освободить руки, он понял, что не тут-то было, для этого требовались гораздо большие усилия, чем те, которые прикладывал Фома, стараясь выскользнуть из хоровода как можно естественнее, мягче, – руки одалисок были необычайно крепки. Скоро он понял, что это действие музыки, потому что и сам сжимал их руки.

Зал был полон людей, но все они двигались в едином хороводе, никто не стоял по сторонам, у стен, скучая и разговаривая, как это обычно бывает на костюмированных балах, не сидел за столами, меча карты и попыхивая сигарой. Неужели все вот так непрерывно скачут, удивлялся Фома, и никто не отдыхает? Впрочем, он тут же понял, что это было бы невозможно.

Мотив, звучащий со всех сторон, был довольно однообразным, но в то же время каким-то невероятно разнузданным и завораживающим. Пока он звучал, остановиться было невозможно, во всяком случае, так казалось. Фома чувствовал это на себе: сжимались непроизвольно не только руки, но и все внутренности, хотелось только одного – скакать вприпрыжку, подчиняясь заданному ритму, да еще ржать, как жеребец.

Его проносило мимо столов, заставленных закусками неотразимой привлекательности, мимо сводного оркестра, сходящего с ума от собственной музыки в умопомрачительных па, мимо множества людей, попавших, как и он, под влияние нехитрого, но непобедимого мотивчика. Хоровод несся навстречу, бежал мимо, струился вместе с ним справа и слева, пересекался, разрывался и снова воссоединялся, не теряя завораживающего темпа и ритма.

Хорош бы я был, вырвавшись, – думал Фома. Стоял бы, как столб, навстречу всем и привлекая внимание, а меня, между прочим, никто не звал. И он носился, крича, свища и ржа, и корча рожи пробегающим мимо. Долго ли, коротко ли, он потерял счет времени в безумном хороводе, но он охрип от собственного крика, а от свиста сводило челюсти. Тогда же он обнаружил, что из танцующих кричит и свистит, собственно, он один или почти один. Все остальные только бессильно открывали рты. Крики и свист же доносились откуда-то сверху, теперь это стало понятно, когда тут, внизу, поутихли.

Да у них там хоры, удивился Фома, оглядывая галерку огромного зрительного зала. Люди, стоящие там и создавали весь этот шум и гам, наряду с оркестром. Они кричали, махали руками и забрасывали танцующих всякой ерундой типа мишуры, серпантина и бумажных шариков. Многие показывали руками вниз, на хоровод. Прекратив орать, Фома сообразил, что показывают на него.

Действительно, все стоящие на балконах с любопытством рассматривали его. Да и было от чего удивляться. Среди костюмированных танцоров Фома своим одеянием выделялся, как медведь в оранжерее. Неброские тона его одежд мозолили глаза в пестром хороводе красок, как грязное пятно на платье невесты. Пора заворачиваться, а то стал хорошей мишенью, подумал он. Казалось, шарики уже летели только в него и это становилось скучным – быть мишенью для всех.

Хоровод к тому времени стал замедляться, силы водящих были на исходе, рукопожатия одалисок тоже ослабли, да и музыка утратила половину своего зажигательного пыла. Пробегая в очередной раз мимо столов, Фома решил, что самое время перекусить. Когда еще удастся поесть, особенно после такого вторжения!

Вырвавшись из хоровода, Фома оказался у самого маленького и скромного столика, стоящего несколько отдельно от других. Лента танцующих, слегка качнувшись на повороте, понеслась дальше под чарующий мотив.

Первым делом Фома утерся чем-то вроде гибрида салфетки и простыни, оно было такое огромное, что он пожалел, что ему больше нечего вытереть. Потом поискал, чего выпить, чтобы отдышаться. В него продолжали лететь шарики и серпантин, но это даже создавало особую рождественскую обстановку, особенно когда он спрятался от них под балкончиком.

Правда, люди с противоположного балкона яростно жестикулировали и свистели, но их можно было понять. Они были недовольны тем, наверное, что он прекратил танец, а может быть тем, что теперь до него не долетали их шарики, а может и тем, что он ест, когда они вот так вот вынуждены кричать. Фома даже не исключал, что они недовольны сразу всем.

«Хрен вам!» – ответил он сразу всем и на все вопросы, и похлопал себя по плечу, одновременно доставая со стола баранью ногу – чего она здесь порожняком лежит, как сказала бы Ирина. Иди ко мне, милая! Набегавшись, он жутко проголодался.

Свист и крики усилились. Видимо, на баранью ногу было много претендентов. Ну нет, не согласился Фома, впиваясь в нее зубами, много званых, да не много избранных. Сегодня вы, ребята, без ноги! Для верности он обернул ногу салатом и помазал горчицей, майонезом, макнул в дымящееся блюдо с соусом, посыпал чем-то белым, вроде сыра, выдавил на нее что-то желто-зеленое и возрадовался. Теперь нога была похожа на рождественский фугас.

Хорошо сидим, сияло наглое лицо Фомы. Свист и крики улучшали слюноотделение, а мысль, что он кого-то оставил без бараньей ноги, поднимала его на новый уровень ощущений. Не все же – меня! Поем, подумал он тепло, потом обратно – к своим. Не будут же они стрелять?

Стрелять, действительно, никто не собирался, но через зал, решительно рассекая хоровод, к нему шел человек с жезлом. Распорядитель, подумал Фома, откусывая кусок от ноги побольше. Очень хорошо!

Распорядитель подошел к столу, клокоча от ярости. Это был небольшой, сухонький и плешивый старик в роскошном бархатном камзоле голубого цвета и таких же панталонах. Самой выразительной деталью его наружности являлся инкрустированный жезл, которым он яростно потрясал. Лицо же было заурядно, как большинство старческих чиновных лиц, к тому же красно от негодования.

– Ты кто такой?! – с ходу заорал распорядитель, стараясь перекрыть шум оркестра.

Фому, кстати, очень порадовало то обстоятельство, что музыку никто не остановил, так же как и хоровод, и вообще кругом все было по-прежнему, словно ничего не случилось, кроме размахивающего жезлом старика.

– Кто такой, я спрашиваю! – вновь проорал распорядитель, подойдя еще ближе и размахивая жезлом уже в опасной близости от лица Фомы.

Фома, яростно обгладывающий свое кулинарное чудовище, сам упорно размышлял над этим вопросом последнее время. Действительно, кто он – маклер, сайтер, странствующий рыцарь или отставленный друг Ирины?.. Все это пулей носилось у него в голове, и потерявшему терпение старику он выдал совсем неудобоваримое, но к чему невозможно было придраться.

– Я здесь проездом! – уронил он жизнерадостно. – Осматриваюсь!..

И снова откусил от ноги. Распорядитель отшатнулся от него, словно это от его ноги Фома откусил с таким аппетитом. Лицо его выдавало сильное недоверие к тому, что такая ситуация вообще может случиться. Потом оно из красного стало багровым.

– Молча-ать!!! – взвизгнул он, и резко взмахнув жезлом, ударил им об пол.

Музыка стихла, словно ее выключили.

– Стража! – заорал распорядитель.

– Я даже не знаю, что с тобой будет, негодяй! – пообещал он Фоме, и губы его тряслись. – Это стол самого его величества Иезибальда Четвертого!

– За другой я бы и не сел, – согласился Фома, хотя внутри неслабо екнуло. «Началось! ведь выбирал же самый маленький!.. Ну почему я все время попадаю за чужие столы, на чужие свадьбы?..» Внешне, однако, это была все та же жующая рожа.

– Кстати, – доверительно сообщил он распорядителю, – я в курсе, он бессмертный!

Распорядитель икнул и снова громко призвал стражу. Вообще, Фома всегда мечтал повидаться с каким-нибудь королем, сатрапом, дучей – быть ему представленным по-человечески, со всем этикетом, но все как-то…

– А что щас будет? – поинтересовался он, вспомнив угрозу.

– Сейчас увидишь! – прошипел распорядитель.

Фома увидел стражу. Четверо здоровенных детин с алебардами наперевес бежали к их столику через весь зал. Хоровод разбежался по углам, на балконе тоже заинтересованно притихли. Что-то давно Доктора нет, подумал Фома, пора уже меня выручать…

– А где само его величество? – спросил он у распорядителя. – Что-то я его не вижу. Я бы от своего стола не отошел…

Стражники подбежали, тяжело дыша и остановились, окаменев, в ожидании приказания. Морды у них были помяты об древко: сон на посту, святое. На Фому они смотрели как на вошь, которая помешала этому. Несколько секунд распорядитель наслаждался моментом, мстительно разглядывая нарушителя порядка. Ну что, злорадно горели его глаза.

– Взять его! – скомандовал он наконец.

«Ну все, крайслер! – пронеслось в голове Фомы. – Где же этот Док, его мать?!»

– Ваше величество! – заорал он навстречу двинувшейся страже. – Я ваш гость!

Дурынды встали как вкопанные, недоуменно и вопросительно глядя на распорядителя

– Взя-а-ать! – заорал теперь уже тот во весь голос. – Нет здесь его величества! Взять немедленно, говорю!..

И он отчаянно рубанул жезлом воздух.

– Стойте! – раздался повелительный голос с балкона.

Стражников от обилия противоречивых команд уже слегка потряхивало, теперь на их лицах было мужество услышавших последнюю инстанцию. В зале установилась мертвая тишина, в продолжение которой Фома боролся с искушением откусить от ноги еще, так как защищаться ею от алебард было все равно бесполезно.

– Мартин! – раздался наконец сверху все тот же голос, и Фома узнал в нем голос советника. – Займитесь своим делом!

Мартин с ненавистью посмотрел на Фому, Фома в ответ откусил от ноги, хотя и без прежнего удовольствия. Взмах жезла, удар – и музыка, рявкнув каким-то басовитым инструментом, вновь стала раскручивать свой бешеный ритм. Отдохнувшие танцоры опять соединились в бесконечную ленту хоровода и побежали, вскрикивая и посвистывая, словно ничего не произошло.

Фома устало отложил надоевшую ногу, хотелось чего-нибудь еще, более изысканного. Глаза его блуждали по столу, выбирая. Рыбка, паштет, что-то вроде слив, что-то вроде улиток, оливки. От предвкушения и стремительной дегустации он разомлел.

Я люблю тебя жизнь, уверенно и сыто думал он.

– Вот вы где оказались!..

Перед ним стоял советник вместе с Танером.

– Ваше превосходительство! – обрадовался Фома. – Как вы вовремя! Вашего гостя чуть не арестовали!.. Присоединяйтесь!

Советник не пошевельнулся. Своего отношения к Фоме он похоже не переменил.

– Кем бы вы ни были, господин странствующий рыцарь, советую вам все-таки вести себя соответственно! Здесь двор, а не дворня! Хоть вы и гость его величества, но знайте меру! Вам повезло, что его величество сейчас… занят, а то неизвестно, чем бы все это для вас обернулось.

Он показал на разоренный стол.

– Да где ее взять, эту меру? – искренне удивился Фома.

– Благодарите ваших богов, что Танер сказал мне, где вы!

– Господин секретарь! – поклонился Фома Танеру. – С меня причитается!..

Танер посмотрел на Меркина.

– Танер, – сказал советник. – Передайте Мартину, чтобы объявили, во избежание новых недоразумений, кто наш гость и каковы его заслуги перед короной, чтобы присутствующие не терялись в догадках, с кем разговаривает советник короля…

Помощник ушел и через мгновение музыка оборвалась и невидимый герольд громко и витиевато объявил, что господин Томас – гость короля и его ждет щедрая награда.

– Ну вот… – Взглянул на Фому Меркин. – Я надеюсь, теперь вы будете сообщать о своих внезапных перемещениях. Где меня найти, вы знаете. Впрочем, позднее я сам вас найду. Сейчас извините, у меня дела!.. И будьте поаккуратнее, я вас прошу.

– А мне что делать? – спросил Фома, поняв, что советник уходит. – Снова плясать, как сумасшедшему?

– Я поручу вас одному расторопному малому, – сказал советник. – Он немного введет вас в курс дела и оградит от слишком больших глупостей. Вы, кажется, застрянете здесь надолго.

– Была охота! – пробормотал Фома, глядя ему вслед…

Праздник продолжался – музыка, танцы, Фома уже прилично осовел от съеденного. Жизнь налаживалась…

– Приветствую вас, сеньор!..

Рядом с ним оказался молодой человек с таким же жезлом, как у Мартина – распорядителя, и одет он был в дорогой бархатный костюм, но синего цвета.

– А ты кто такой? – спросил Фома, забыв все на свете под разудалую музыку и обильный ужин, в том числе и обещание советника.

– Я Мартин! – сказал тот. – Меня прислал его превосходительство.

– О, Мартин! – обрадовался Фома. – Присаживайся, выпьем. У вас здесь что всех Мартинами зовут? Это, кстати, очень удобно!

– Нет, только тех, кто распоряжается, – ответил молодой человек, присаживаясь неловко за край стола и оглядывая разгром, который Фома на нем учинил.

– Его превосходительство просили, меня чтобы все было в строгом соответствии с церемониалом, – проговорил он с небрежной ноткой, и так же небрежно рассматривая Фому. – Для начала позвольте узнать, каких дам вы себе выберете?

– Дам? – удивился Фома. – Выбрать дам?.. Для чего?

Мартин пожал плечами.

– Ну, кто как, – сказал он невразумительно.

– Здорово!.. Дам. В смысле, много? Это у вас церемониал такой?

Мартин сдержанно и приветливо – иностранец! – кивнул. Вот такая сказка, подумал Фома, хотя ее персонажи ведут себя несколько небрежно по отношению к нему.

– А если одну? – спросил он, и поделился:

– Мне много не надо, если правильно выбрать, то хватит и одной, не так ли?

– Выбирайте, – пожал плечами Мартин.

– Ну-х! – обиделся Фома. – Дама сердца из кордебалета? Из хоровода, я хотел сказать. Ты что, меня обидеть хочешь? Странствующего рыцаря обидеть?

Теперь уже обиделся Мартин.

– Да вы знаете, кто у нас в хороводе? Дворянки! Одни графини и княгини!

– Да ладно! – не поверил Фома. – У него были совершенно другие представления о придворной жизни. – Вот эта, например, кто – княгиня?

Мимо них с несчастным лицом пронеслась девушка в ярко-желтом одеянии.

– Это монашенка из какого-то захудалого ордена. Она у нас недавно. Единственная здесь. У вас хороший глаз! – похвалил Мартин.

– Монашенка? – удивился Фома. – А ты говоришь, дворянки! Нет, монашка это грех! Мне это ни к чему! А вот эта?

– Это баронесса Тэя, за ней княгиня Зильда, дальше…

Фома перестал слушать. Все равно на полный желудок не запомнить.

– И что, вот так вот сделаю пальцем и они мои? – перебил он распорядителя.

Он уже понял, здесь скачут все, невзирая на звание.

– Все? – уточнил он.

– Да.

– На всю ночь? – Фома грустнел с каждым вопросом.

– Да.

– А флирт?.. Я же должен завоевать свою даму!

– Вы с ума сошли! – воскликнул Мартин, первый раз удостаивая Фому продолжительным взглядом, впрочем, сочувствующим. – Это же не модно! И вредно, в конце концов! Вас просто не поймут!

– А мы, странствующие рыцари, по-другому не можем! – вздохнул Фома, и на всякий случай внимательно прислушался к себе, вдруг может?.. Нет, оказалось, что не может!

– Как же без флирта? Неинтересно! – сокрушался он.

– А что время терять? – недоумевал Мартин. – Раз и все!

– Мартин, ты так молод! Тебе-то куда торопиться?

Мартин остолбенел от такого незнания основных принципов жизни.

– Как куда? Сегодня не успел, завтра может и не быть!

– В каком смысле?

– Да во всех! – разгорячился Мартин.

– И дамы тоже так думают?

– Еще быстрее, сеньор Томас! Они даже не думают!

– Забавно, – пробормотал Фома. – Передай его превосходительству, что я расстроен, и объяви белый танец.

– Белый танец? А что это такое?

– Объяви просто: дамы выбирают кавалеров!

Мартин стукнул жезлом об пол. Музыка стихла, хоровод встал.

– Дамы приглашают кавалеров! – объявил Мартин, и еще раз стукнул.

Заиграла музыка. Стали образовываться пары. Мартин снова сел рядом с Фомой. Фома торопливо вытер губы и руки, осмотрел себя.

– Как я – ничего? – спросил он у Мартина.

– Для страннующего рыцаря – ничего! – согласился Мартин. – Приодеть бы вас, конечно, еще.

– Не страннующего, а странствующего! – поправил его Фома, и повертел головой. – А почему меня никто не приглашает?

Действительно, никто даже не смотрел в сторону странствующего рыцаря.

– Не знаю! – беспечно пожал плечами Мартин. – Хотите, я объявлю, чтобы пригласили вас?

– Не надо! – поспешно сказал Фома. – Здесь что не любят странствующих рыцарей?

– Ну, не то что не любят, – замялся Мартин. – Просто у нас их очень давно не видели, только в книжках читали… такие смешные! – заметил он еще.

– Чем же это они смешные? – спросил Фома. – Что в них такого смешного? Очень даже… доблестные.

– Да ну! – отмахнулся Мартин, словно обсуждал эту проблему не со странствующим рыцарем. – Бродят черте где во имя дамы, а она одна должна скучать. Какой даме это понравится? Тем более сейчас, когда не знаешь, где завтра будешь!

– Ты не забывай, – напомнил Фома. – Я тоже странствующий рыцарь!

– Вот это меня и удивляет, господин рыцарь! Оторвать Джо голову, а даму трахнуть для удовольствия – проблема!

– Почему проблема? – удивился Фома. – Не проблема, просто у вас все как-то…

– Вы, сеньор Томас, анахронизм. Ну, хотите я попрошу, чтобы вас пригласили? – предложил Мартин снова.

– Ну нет! – сказал Фома, твердо решив, что до такого унижения он не докатится.

– Ну вот! А говорите, не проблема!

– Ну хорошо! – сказал Фома. – Дамы когда-нибудь за стол садятся? Или они так все время и скачут?

– Конечно садятся!

– Ну, вот и подождем!

– Чего ждать? Они после этого танца все свалят!

– Как свалят! Куда? – ни черта не мог понять Фома в этой стране.

– После такого танца пары удаляются и… так сказать, возвращаются очень усталые, но довольные. Или не возвращаются вовсе.

– Мартин, да ты пошл, как матрац! – пришел вдруг в себя Фома. – Ты забыл, что дамы рыцарям – по колено. Из поколения в поколение дамы их не интересуют!

– А, ну тогда вам нужно в зал для эстетов!

– Для кого?!

– Ну для тех, у кого по колено, но дамы, собственно, не интересуют. Интересует только э… процесс! Поэтому в зале все подчинено этому – дамочки всегда к вашим услугам, полное ню, в смысле – на!

– Па-ба-ба-бам! – сказал Фома вместе с Бетховеном… Людвигом… ван.

– Вот именно! – обрадовался Мартин, что наконец-то нашел общий язык со странным гостем. – Па-ба-ба-бам – и все! Эстеты!..

– И что?.. – Фома чувствовал, как трудно дается ему новая эстетика. – Я не совсем понимаю. Зал для эстетов? В чем, собственно, эстетизм? И много там этих… предметов для эстетства?

– Ну-у… – Мартин задумался. – Когда армия возвращается из похода, то, конечно, немножко суетно становится. Но господам офицерам всегда хватает!

– Армия?! – Фома представил нудийское лежбище, по которому бродят изголодавшие военные эстеты.

– Большой зал вы отгрохали для эстетов! – сказал он. – Не пустует? Без армии-то?

– Ну что вы!

– Значит, в армию у вас берут одних эстетов?

– Ну, знаете, сеньор Томас, эстетами не рождаются, эстетами становятся! – назидательно изрек Мартин.