Текст книги "Страсти по Фоме. Книга 1"

Автор книги: Сергей Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 37 страниц)

ЧАСТЬ 3. ГРАФ

И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

Ницше

23. Королевское приглашение

Вокруг были скалы. Пахло морем и неприятностями. Моросило.

– Довольно хмурое местечко! – заметил Фома. – Это уж точно твой переход, Док, у меня не такое суровое воображение! А?..

Доктор осматривался. Они стояли на высоком голом утесе и вокруг, насколько хватало глаз, было серое небо с потеками черно-бурых скал. Сильный ветер властвовал над этими местами безраздельно и, видимо, постоянно, потому что растительности они не видели никакой – ни деревца, ни даже кустика. Между порывами ветра слышался далекий и грозный гул прибоя. Дождь и туман, поднимающийся снизу, значительно ограничивали и так безрадостную панораму, в общем, пейзаж на любителя.

– А ты романтик! – снова заметил Фома, пытаясь разглядеть хоть что-то похожее на цивилизацию. – Ну и что, так и будем мокнуть?

Стоять на открытом голом утесе под дождем и ветром, было не уютно.

– Вон там!.. – показал Доктор, голос его был хрипл.

Примерно в двух милях отсюда, в ущелье, между двух причудливо изломанных пиков и обрывков тумана, можно было заметить нечто, похожее на рукотворное сооружение.

– Ну и глаз у тебя! Что это?

– Похоже, то, что нам нужно. Идем!

Доктор двинулся вниз по едва заметной тропинке, среди мхов. Было скользко, тропинка опасно петляла между обрывов и отвесных стен, приходилось преодолевать некоторые участки пути с помощью рук. Фома исчертыхался, срывая ногти и обивая колени. Прошел час, посвященный больше альпинизму, нежели туризму.

– Слушай, Док, мы будем ползти по этим скалам целый день, пока доберемся до места! – не выдержал он, сорвавшись в очередной раз с отвесного карниза.

– Что ты предлагаешь?

– Может быть, мы сделаем еще один переход – отсюда? Какого хрена мы здесь делаем? Нам ведь нужен мой замок, а его, похоже, здесь нет, я в таких крайних условиях не работал, не моя стихия!

– Нас вынесло сюда, значит, надо все проверить, нельзя прыгать туда-сюда.

– Начинается! – застонал Фома. – Ну хоть поближе-то мы можем подобраться, не пользуясь карачками? Давай переместимся, ведь ноги себе поломаем, пока дойдем!

– А что я, по-твоему, пытался делать на утесе? – спросил Доктор. – Думаешь, мне охота ползать по камням? Тут такой фон, что не только телепортироваться, подпрыгнуть невозможно! Такое впечатление, что здесь стоят отражатели против наших фокусов.

Тропинка снова сделала крутой поворот, и они неожиданно увидели строение прямо перед собой. Это был замок или монастырь, состоящий из нескольких высоких башен с острыми крышами и коротких переходов между ними. Крепостных стен у замка не было, это было ни к чему, замок стоял на скале и войти в него можно было только с одной стороны, по узкой выдолбленной в скале лестнице с двойной колеей для колес.

Учитывая это, да еще крайнюю безлюдность и суровость этих мест, можно было смело сказать, хозяева замка никогда не спускали свой флаг на милость победителя. Замок стоял открытый их взору, как на ладони, буквально в ста метрах, но во все эти сто метров зияла исполинская пропасть без дна.

– Бездна! – мрачно констатировал Фома. – Ну и что?..

Он повертел головой. Пропасть с обеих сторон терялась в ущельях.

– Будем обходить? – мрачно спросил он. – Или все-таки ты найдешь способ переместиться? Мне почему-то кажется, что мы не будем уходить за горизонт, чтобы вернуться сюда же, но с той стороны – пожалеем ноги!

Доктор хмыкнул:

– Ну, если только попробовать по понятиям? – Он с сомнением посмотрел на Фому.

Фома взорвался:

– Да хоть по фене блатной, Док! И ты столько ждал?

– Ты можешь не пройти!

– Ты же пройдешь? Ну и я за тобой!

– Здесь немножко иной принцип. Это, кстати, поможет нам пройти отражатели, они настроены на обычные штучки, но предупреждаю, это опасно…

Доктор вкратце рассказал, что передвижение по понятийным категориям слишком узко сегментировано, чтобы вызывать сильные пространственные изменения и поэтому отражатели, настроенные на весь спектр пространства, не улавливают эти перемещения. Главное, выбрать нейтральную составляющую, лучше на квантовом уровне и, настроившись на нее, передвигаться. Они договорились на какое понятие настроятся, чтобы быть вместе в случае чего, хотя это и не обязательно.

– Если отвлечешься… пропасть без дна! – предупредил Доктор.

– Обижаешь!

– Ну, тогда вперед!..

Фома прыгнул за Доктором прямо в пропасть. Последнее, что он видел это как страшно, рывком, приблизились острые уступы склонов, обнажив на секунду смертельный оскал без дна. Потом – серая невесомость среди серых же размытых, как акварельные потеки, скал. Инерция прыжка и падения кувыркала Фому некоторое время, затем движение выровнялось, и он с любопытством стал присматриваться к деталям пространства, в котором они перемещались. Оно имело слоистую структуру и было плотным и ощущалось, как воздух под высоким давлением.

– Приготовься, сейчас выходим! – прозвучало у него в голове.

Краски стали резко сгущаться, и Фома, успев различить приближающуюся площадку в калейдоскопе меняющихся цветов, сгруппировался…

Они стояли под замком, точнее, под скалой, на которой был выстроен замок. Вблизи он казался еще более отчужденным из-за своей готической устремленности вверх, высокомерный, холодный, серо-черный. Над одной из башен развевался желтый флаг с пятью или шестью голубыми кольцами.

– Олимпийская деревня! Неизвестные миру спортсмены-отшельники организовали кузницу рекордов Гиннеса. Что дальше? – спросил Фома.

Доктор молчал, закрыв глаза, словно прислушиваясь к чему-то.

– Может, просто пойдем и поздороваемся? Скажем, что странники, да, собственно, так оно и есть!

– Плохой фон, – проговорил Доктор. – Не думаю, что здесь жалуют странников.

– Ну хотя бы крышу над головой – обсушиться! Не мокнуть же тут!..

Ветер у подножья башен утратил ураганный напор, но дождь изматывал своим ледяным постоянством. На них не осталось сухой нитки…

Когда они подошли к сторожке возле ворот, смотритель в монашеском клобуке уставился на них, как на привидения. Лицо его, похожее на львиное, со страшно расширенными глазами, не вмещало всего удивления и нижняя челюсть слегка отвалилась, увеличивая емкость лица.

– Согреться, обсохнуть, люди добрые! – объяснил Фома, обстоятельно поздоровавшись с безмолвной физиономией.

Бесполезно. С нижней губы уже потекла слюна, а смотритель так и не пришел в себя.

– Может, немой? – спросил Фома у Доктора, и снова обратился к сторожу:

– Холодно, дождь!.. – Теряя терпение, он обнял себя и показал вверх: мол, каплет, дубина!.. Где братское милосердие и гостеприимство?..

Ворота холодно высились над ними и ни души вокруг, кроме этого Ричарда Львиное Рыло.

– Вы откуда взялись? – наконец услышали они голос, исполненный того же удивления, что и физиономия.

Действительно, из сторожки подход к монастырю просматривался в обе стороны, поэтому появление кого-либо перед сторожкой незамеченным рассматривалось, как явление нематериальное и злонамеренное. Фома не стал выдумывать, показал на пропасть.

– Вчера упали, – пояснил он открытому рту. – Нам бы обсохнуть!

Но эта информация никак не вмещалась в квадратную голову смотрителя. Появление из пропасти, по видимости, совсем не предусматривалось его конфессией и, следовательно, было ересью или бесовщиной.

– Это невозможно! – вскричал он, зябко кутаясь от их рассказа в серо-коричневый балахон.

– А мы с трудом, – согласился Фома и напомнил. – Обогреться бы, а, добрый человек?

– Не велено! Идите откуда пришли! Ходют тут всякие!..

Фома пытался объяснить что-то про собаку, которую хозяин… про милосердие и погоду, про то, что в конце концов, не монашеское это дело отказывать в приюте бедным сирым странникам, но смотритель захлопнул окошечко, оставив только две бойницы с боков, из которых дорога просматривалась на добрые полкилометра.

– Эй, дядя! – удивился Фома. – Я сейчас…

– Не надо! – остановил его Доктор. – Сюда идут…

К воротам приближалась повозка в сопровождении шестерых человек, тоже монахов, судя по балахонам с капюшонами. Маленькая худая кляча с трудом тащила груженую повозку и та скрипела изо всех сил, словно помогая лошаденке сделать очередной трудный шаг и одновременно визгливо извиняясь. Дорога забирала все круче вверх и монахи постепенно, один за одним, впрягались в телегу, помогая вьючному животному.

Смотритель тоже увидел неспешную процессию и вышел из будки, подозрительно косясь на Доктора и Фому. В руке у него, как бы случайно, была недвусмысленная дубина. На всякий случай он еще угрожающе ворчал что-то себе под нос, как сторожевой пес.

Обменявшись с прибывшими несколькими словами, сторож пропустил их, открыв ворота ровно настолько, насколько нужно было телеге. Прибывшие монахи молча протащили повозку мимо сайтеров, не удостоив их взглядом, нахлобучив капюшоны до самого носа, только кряхтя от усилий при глубоких выбоинах в крутом подъеме. На повозке лежал укрытый до подбородка худой и изможденный человек с белыми губами и с совершенно мертвыми глазами – больной. Это было видно по дыханию – прерывистому и неглубокому. У больного были ослепительно седые волосы, брови и ресницы…

Ворота закрылись, смотритель быстро юркнул в свою будку.

– Странные монахи! – сказал Доктор.

– Я и говорю, какие-то совсем не братья во погоде!

– Придется посмотреть, что они так прячут, что совесть потеряли?

– Как?

– Так же, – пожал плечами Доктор.

– Что – и через стены можно?

– Можно. Пошли отсюда!..

Подножье замка имело отрицательный уклон, поэтому леденящий дождь хлестал не так сильно, здесь было даже несколько деревьев с кустарниками. Они обошли скалу, ища по приметам Доктора наиболее удобное место для проникновения.

– Вообще-то, все равно, – пояснил он, – но не хочется возиться с большим массивом, поэтому лучше выбрать стену потоньше.

– А в чем принцип? Я не помню, чтобы нас этому учили. Я что-то пропустил?

– Нет, это наше фирменное – оборотневское, долго объяснять.

– Ничего, пока выберем место… Это же ноу-хау, Док! Неужели у тебя нет желания поделиться – авторского зуда?

– Я не тщеславен.

– Тогда тем более, давай, не тщись!

– Ну, если схематично, то это выглядит так… К терминам не придирайся, они условны, я еще сам не все до конца прояснил. Представь себе полотно, это Вселенная, в полотне нить – это отдельная реальность, пространство с отдельными законами: физическими и метафизическими. Эту нить состоит из множества ворсинок – понятийных пространств, поскольку каждому миру имманентны определенные понятия. Нужно только вычленить объем данного понятия и ты в состоянии создать понятийное пространство. Это индивидуальные пространства, поскольку индивидуальны ощущения объема понятия и его нюансов…

– Когда тебе нужно преодолеть препятствие, ты вычленяешь в нем понятийное пространство, в котором отсутствует понятие материального… и проходишь. Материальные объекты при этом не исчезают, они существуют, но обозначены другими понятиями и ощущениями. Только проходя через твердое, ты ощущаешь пространство более вязким и плотным, нежели прыгая через пропасть. Этот принцип отличается от телепортации, он менее энергоемок и менее заметен, с точки зрения структурных изменений всего пространства. Для стороннего наблюдателя ты не исчезаешь совсем, остается эфирный след, но отражатели, настроенные на быстрое и грубое перемещение, на него не реагируют.

– Есть только один недостаток, но весьма существенный, передвигаться в понятийном пространстве значительно опаснее. При телепортации ты связываешь в узел все пространство и перемещаешься из одной точки в другую, как по полотну, а здесь – только волосок из веревки этого полотна. Нужна не только сверхчувствительность для ощущения всех нюансов понятия, но и способность удерживать эти ощущения на протяжении всего перехода, то есть находиться на определенной частоте и интенсивности ощущения данного понятия довольно длительное время. В противном случае, проходя через скалу, ты можешь навсегда остаться в ней.

– С ума сойти, Док, это же докторская! Я, правда, ничего не понял. Как же ты перетащил меня через пропасть, если понятийные пространства индивидуальны?

– Мы же договорились на что настраиваемся.

– А если я – у-ух!..

– Я тебя страховал, так как понятие одно, но конечно все зависит от тебя…

– А здесь ты меня подстрахуешь?.. – Фома постучал по гладкой черной стене, мимо которой они проходили, та отозвалась гулко и звонко.

– О! – удивился он.

– Я уже не удивляюсь, – хмыкнул Доктор. – Все у тебя, как-то, невзначай что ли!

– А ты что думаешь, что мир был создан взначай? – спросил Фома. – Очень даже случайно и неприлично, как отрыжка при даме. Здесь, наверное и призраки есть!

– Кстати, призраки находятся и передвигаются именно в понятийных пространствах. Чем ближе они к грубому, материальному, тем явственнее люди их видят. Многие фантомы тоже чисто понятийные феномены. Мы с тобой, перемещаясь в понятийном пространстве, для окружающих становимся теми же призраками.

– Ага, значит, если их здесь и не было, так будут! Я прямо к настоятелю попрусь и поинтересуюсь, насчет «не велено», что за религия такая немилосердная?.. Ну что, идем? Ты закончил со своей лекцией?

– Да. Следующая лекция будет об интуиции и осознанном выборе.

– И ты будешь защищать осознанный выбор, против моего «невзначая», конечно!

– Конечно!

– Ну, тогда пошли, мне не о чем с тобой говорить!

Стена скалы перед Фомой засеребрилась и дрогнула, как студень, резко подхваченный хозяйкой, потом, обозначившись каким-то плотным маревом красно-коричнево-серого цвета с блестящими прожилками, поплыла на Фому.

– Лучше б я ничего не знал, – пробормотал он, живо представив себя замурованным в этом массиве, и шагнул за Доктором. В голове тут же раздалось злорадное хмыканье его проводника в этом царстве камня. Было жарко, душно и очень тяжело – вязкая среда без запаха, но почему-то с привкусом солярки или дегтя. Через несколько мгновений марево исчезло. Фома вздохнул с облегчением, заметив силуэт Доктора в темноте.

– Ощущение не из приятных, словно я хорошенькая ложечка меда, пробирающаяся сквозь бочку дегтя или еще чего похуже, – поделился он почему-то шепотом.

– Если ты и дальше будешь так интенсивно прислушиваться к своим ощущениям, мы навсегда останемся в этом сиропе, как тараканы – в янтаре! Черт меня дернул рассказать, теперь нейтрализуй твои ощущения!..

Доктор причудливо выругался на каком-то незнакомом языке.

– Ну и сравнения у тебя! – содрогнулся Фома. – Тараканы. Где мы?

Доктор выпустил светящийся шар. Пещера, или вернее, пустотная трещина, в которой они оказались, была вполне сносной: просторной и сухой. Здесь она заканчивалась, уходя куда-то далеко и вверх по скале, возможно прямо под башню.

– А ничего! Я думал, будет хуже! – обрадовано заметил Фома. – По моим представлениям в подобных местах с потолка должна сочится вода, хлюпать под ногами грязная вонючая жижа вперемешку с костями, кругом обязательно паутина с тарантулами и прочая мерзость, вроде крыс и гадов ползучих.

– У тебя больное воображение, – хмыкнул Доктор.

– Что это?.. – Фома с трудом увернулся в неярком свете шара от чего-то или кого-то пролетевшего с бешеной скоростью в дюйме от его головы. Доктор зажег еще один «светильник»: по стенам, позеленевшим от сырости и слизи, сочилась вода, в щелях копошились какого-то жуткого вида твари с клешнями и иглообразными наростами. За Фомой лежал и скалился не совсем обглоданный скелет, который словно портупеей был опоясан омерзительными ленточными червями.

– Фома, ты что охренел?! – перешел Доктор на русские ругательства: ситуация была крайней. – Прекрати на хрен свое формотворчество!

Но Фома и сам очумело озирался:

– Док, это не я, я ничего! Вот те крест!.. – Он, идиотски улыбаясь, перекрестился.

– Как это не ты, это же твои идиотские фантазии!

Ситуация сгущалась. Мимо них уже целым роем проносились с жужжанием и шипением крылатые твари наподобие крыс с клыками. Доктор зажег еще один шар, подальше, чтобы отвлечь живность, и достал сканер.

– А черт!.. У них здесь отражатель, ты его активировал своими картинками. Вот уж не думал, что они владеют такого рода фокусами. Непростые ребята! Я думаю, мы здесь не зря, будет интересно.

– Я бы предпочел любую скуку такому развлечению, – возразил Фома.

– Давай, думай взад! – перебил его Док. – И впредь контролируй свои эмоции, пока эта сволочь нас не порвала!

Послышалось хлюпанье, и сверху на Фому упало что-то мягкое и скользкое. Он шарахнулся в сторону, с брезгливым ужасом смахивая с себя это.

– Док, у меня не получается думать взад! – пожаловался он, рассматривая желеобразное существо с червеобразными студенистыми отростками и острым клювом.

– Господи, какое дерьмо! – запричитал он.

Продолжить свои исследования ему не удалось. Сверху посыпалось не только это «дерьмо», но и что-то с длинными членистыми ногами и щупальцами.

– Док! – заорал он снова. – Я с детства боюсь этих тварей!

– Делай, что хочешь, только не допускай их существования! – крикнул Доктор, убирая сканер.

Через минуту он уже возвел прозрачную полусферу, о которую бились желеобразные бифштексы и еще какая-то дрянь, клацающая зубастыми клювами. Расширив сферу, Доктор накрыл ею и Фому. Вовремя. Со всего размаха об нее ударился светящийся таракан размером с костромскую корову и мордой упыря. Полусфера треснула.

– Ты псих! Тебе к врачу надо! – сказал Доктор, срочно возводя еще одну преграду на пути нечисти.

– И ты туда же! – посетовал Фома. – Кто мне только не выписывал это направление!

– Ладно! Успокойся и подыши, фантазер! И давай расформировывай эту кунсткамеру! Потому что если это сделаю я, твоим состоянием действительно займутся профессионалы и надолго!..

Таракано-упырь ударился второй раз. Первая сфера лопнула еще в одном месте, но пока держалась. Фома покорно закрыл глаза.

– А кто меня сюда затащил? – спросил он уже с закрытыми глазами.

В ответ ему таракан ударил еще раз. Сфера трещала.

– Ты еще у этой страхозлюки спроси! – посоветовал Доктор. – Давай уже!..

– Молодец!..

В пещере посветлело, исчезли грязь и слизь, все приобрело свой первозданный вид.

– Неплохая работа с пространством, – хмыкнул Доктор. – Пошли?

– Пшли, – согласился Фома без всякого энтузиазма.

Он уже обсох от всех этих дел и предпочел бы занятие поприятнее, другую реальность, например, поближе к своему злополучному замку. Переться черте куда по скале, начиненной отражателями и наверняка еще какими-нибудь неприятными сюрпризами, значило нарываться на приключения и не самые безобидные. Но Доктор решительно тронулся по трещине вглубь скалы, давая понять, что дискуссии по этому поводу неуместны.

Идти было довольно трудно, собственно, даже не идти, а карабкаться вверх. Трещина порой сужалась до волоска и приходилось пользоваться докторским ноу-хау, чтобы продвинуться вперед. Но чем дальше они проходили, тем шире она становилась, и вскоре они попали во вполне цивилизованное подземелье.

Доктор всю дорогу напряженно молчал, несмотря на попытки Фомы его разговорить.

– О чем ты так плотно? – не выдержал Фома, когда они выбрались на ровное место и сели отдохнуть. – Даже у меня голова заболела!

Он с наслаждением привалился к прохладной и гладкой стене и шумно выдохнул. Доктор был бодр и свеж как всегда, ни тени усталости на лице.

– Иллюзия подобной реальности – большой профессионализм, – сказал он. – Откуда эти ребята смогли вытащить подобную энергию? Они странные монахи, интересно будет посмотреть на них.

– А мне так одного раза хватило! Они не похожи на тех, кто может вытворять такие штуки.

– Согласен, но мы видели только рядовых послушников, а вот взглянуть бы на тех, чье «не велено» закрыло нам вход.

– Я бы лучше взглянул сейчас на бекон и бикини в собственном соку! – мечтательно произнес Фома, ноздри его чувственно затрепетали под напором вздоха.

– Там, кстати, что-то есть! – сказал он вдруг.

Мечтательное выражение его лица превратилось в хищное и подозрительное. Он пристально всматривался в темную глубину зала, в котором они очутились. Доктор с удивлением посмотрел на него: о чем он? – и сам почувствовал приближение какой-то невероятно огромной силы. Они вскочили одновременно, но было поздно – со скоростью взрыва на них накатывало пламя.

– Вода-а! – отчаянно закричали они, бросаясь навстречу огню…

– Так, приехали! – присвистнул Доктор, осмотревшись. – Ты о чем подумал, любитель бекона в бикини?

– О том же, о чем и ты – о воде!

– Я не об этом! – отмахнулся Доктор. – Я о твоих фантазиях, о чем ты мечтал перед тем, как нас выбросило? Мы опять оказались черте где, в то время как должны были проникнуть в замок!

– Почему черте где? Очень хорошее местечко – тихое, спокойное. Всегда мечтал отдохнуть на таком плесе! Посмотри какая красота!..

Они сидели на берегу небольшой речушки, вокруг стоял лес, было тепло и солнечно. Река в этом месте делала поворот и о чем-то негромко и нежно болтала со склонившимися деревьями у запруды, устроенной бобрами. Дальше, за поворотом, слышались неясные голоса. Увидеть говорящих мешали заросли кустов и деревьев. Тишь и благодать…

– Неужели не нравится? – удивился Фома. – Кстати, о беконе!..

Доктор обречено вздохнул.

– С тобой невозможно бороться! Вся моя техника пасует перед твоей сумасбродной стихией!

– Судьба, Док, чего ты так переживаешь? Ты же сам говоришь, что все происходит так, как должно происходить! В чем же дело – доверься!

Сам Фома был полон покоя и неги, как чашка парного молока поутру.

– Да я бы доверился, но у меня такое впечатление, что я уже доверялся чему-то подобному! Что-то не так, а что – не пойму?

– Ну, Доктор! – протянул Фома тоном усталого психотерапевта. – Если тебя мордой об тот же стол, значит, тем более доверься! Нас ждут великие дела!

– Храни нас Создатель от твоих великих дел! – проговорил Доктор. – Тебя надо срочно накормить, иначе ты не в себе – слишком спокоен.

– Доктор! – изумился Фома.

– Посмотрим, что там? – кивнул Доктор в сторону кустов.

– Деда, а розовые круги хорошо?

– Да как же! «Хорошо»!.. Лет двести, как… о-оп!..

Мальчик полетел в воду.

– Нехорошо, старик, обманывать – розовое всегда хорошо! Во всяком случае – малоопасно! – сказал Фома, выходя из-за кустов и рассматривая повисшего мальчика. – Ты что же это, детоубийца? Ведь помирать будешь! Что скажешь-то?

Навстречу ему полетели голубые молнии. Потом мелькнула молния Доктора.

– Фома! – покачал он головой. – Ну когда кончится твое раздолбайство? Мы следопыты, а не следотопы! Ты умудряешься везде создать ситуацию!..

Он кивнул на появившегося пленника-обузу. Старик, как кегля, катался по земле.

– Что теперь с этим делать?.. Мы грубо вошли в реальность, непрофессионально ее развернули и опять имеем искусственно созданную ситуацию!

– Лучше иметь ситуацию, чем она будет иметь тебя, Док! – отрезал Фома, чувствуя, что Доктор, как всегда, прав. – Это аксиома!.. И потом, откуда ты знаешь, чем бы все это закончилось?

– Да ничем! – с ноткой раздражения сказал Доктор. – Ситуация созданная не тобой, тебе ничем не грозит! Если ты внимателен, конечно.

– Ну, вот я и был внимателен! – дурацки ухмыльнулся Фома. – Док, ну ладно, чего ты? Теперь ты создаешь искусственную ситуацию моей вины! Ну виноват!..

Он повинно опустил голову. Доктор рассмеялся:

– Ладно, только не пытайся изображать раскаяние, у тебя для этого слишком наглая рожа!

– Другой нет, чем могу, тем и раскаиваюсь!..

– Эй, старик, кончать извиваться! Расскажи нам лучше, что это за места такие дремучие, и почему здесь при встрече первым делом убивают друг друга?..

На постоялом дворе Фома даже не стал есть, чем удивил Доктора.

– А теперь я хочу спать и надеюсь, мне это удастся! – заявил Фома, поднявшись в номер на втором этаже.

Он был хмур, задумчив и выглядел усталым: столько всего за один день!..

– А посему совершенно искренно желаю тебе спокойной ночи, так как от этого, я понял, зависит спокойствие моей! Не подведи меня, дружище!..

Высказавшись таким образом и пробормотав что-то вроде: господи, где я, такой красивый? Что я здесь делаю? – он бросился в изнеможении на кровать, успев скинуть с себя только куртку и сапоги и наплевав на всякую защиту, над которой долго и скрупулезно мудрил Доктор.

– Мама моя, как хорошо-то! – пробормотал он, проваливаясь в стремительно закручивающуюся воронку сна; но поспать им удалось совсем немного, не более часа…

– Сюда идут! – разбудил его Доктор, подходя к окну.

Во дворе было море огней и светло, как днем.

– Может не к нам? – с надеждой спросил Фома; увидев иллюминацию, он присвистнул. – Ого! Целая армия!

– Гвардейцы его величества, откройте!..

Послышался далекий стук у дверей внизу и звук отпираемой двери.

– Гвардейцы? – удивился Фома и повторил. – Может все-таки не к нам?

– Может, – согласился Доктор.

В дверь забарабанили.

– Именем Его Величества, откройте! – донеслось из коридора.

– Начинается! – застонал Фома, метнувшись к куртке и сапогам.

– Одну минуточку! – пропел он пронзительным голосом тетки Однухи.

– Только еще величества нам не хватало! – шепотом ругался он, натягивая сапоги.

Доктор зажег свечу на столе.

– Похоже в этой стране уже никого не осталось, кто бы на нас не наехал! Маги, ловцы кругов, разбойники, скрипачи, куклы эти долбанные!.. О! – все так же, шепотом, воскликнул Фома. – Доктор, а может это куклы? Что-то давненько их не было!

– Откройте немедленно! – грозно донеслось из-за двери. – Мы выломаем дверь!

– Нет, не их репертуар! – сам себе ответил Фома, потому что Доктор молчал.

Через секунду дверь завибрировала от града ударов.

– Одну минуточку! – провизжал снова Фома.

– Ну что, Док? Сейчас дверь вылетит! Что ты стоишь столбом? Неудобно будет, если увидят как мы, взявшись за руки, будем исчезать! Что о нас подумают?

– А мы не будем исчезать, – ответил наконец Доктор; в отличие от Фомы он был совершенно спокоен, одет, выбрит.

«И когда он все успевает?» – подумал Фома.

– Если это от короля, то, наверное, пора с ним познакомиться! Уйти все равно не успеем!

Доктор открыл дверь. В комнату ворвались люди в военной форме. Это была гвардия его величества во главе с лейтенантом, человек шесть.

– Вы задержаны до выяснения обстоятельств! – заявил лейтенант на их вопрос. – Оружие сдать! Сопротивление бесполезно! Комнату обыскать!

Их окружили. Кто-то обыскивал комнату, переворачивая их постели и утварь в шкафах.

– А мы и согласны, никакого сопротивления, – сказал Фома, снова усаживаясь на стул. – Только одеться вот не успели… – Он показал сапог. – И оружия нет… А в чем, собственно, дело?

– Капитан, ничего подозрительного!.. Они одни.

Похоже, капитан был озадачен. Бравый вояка, красивый особой солдатской красотой: седоватые аккуратные усы, мужественные продольные складки, выцветшие в походах голубые глаза, – подозрительно посмотрел на них…

– А где женщина? – спросил он.

– А! – обрадовался Фома. – Вы ищете женщину? Она выпрыгнула в окно, они тут пуганые!

– Я спрашиваю, где женщина?! – рявкнул капитан, посмотрев на закрытое окно; желваки на его скулах заходили, словно живые.

– Здесь нет никаких женщин, капитан, – сказал Доктор. – Позвольте узнать все-таки, на каком основании мы задержаны?

– Основание узнаете. Позже, – пообещал капитан и, окинув еще раз хмурым взглядом комнату, скомандовал:

– Вывести! – И вышел.

– Похоже, у него приказ только доставить нас, не более, – пробормотал Доктор под нос. – Кажется, он и сам не знает, почему берет нас под стражу. Это радует.

– Рад слышать, Док, что вас что-то еще радует, – откликнулся Фома.

– Выходить! – последовала команда, и их вывели во двор…

Стояла глубокая ночь. Во всех окнах постоялого двора торчали бледные от лунного света и испуга физиономии. Фома приветливо помахал им рукой. Лица исчезли.

– Твой бенефис, – кивнул Доктор. – Крикни еще: каросские не сдаются! – и их всех заберут с нами!

– Доктор, а вот ваша разговорчивость меня пугает. Вы не выспались?..

Их посадили в открытую повозку, для охраны четверо всадников ехали сзади скрипучей колымаги. Гвардейцы переругивались между собой из-за того, что приходится в такое время мотаться черте где, что вечно им выпадает выполнять обязанности полицейских, которые в это время спят, как сурки, в общем, все надеялись, недвусмысленно поглядывая на пленников, что это будет самый спокойный переход в мире. Фома же просто мечтал об этом, страшно хотелось спать. А раз Доктор спокоен, значит спать можно.

В воротах королевской резиденции их встретил человек в скромном, почти монашеском одеянии – длинная темная накидка с капюшоном. Лишь только кортеж прошел вовнутрь, капитан отдал команду закрыть ворота и поднять мост; высокая крепостная стена резиденции короля была защищена еще и глубоким рвом. Судя по всему, крепость относилась к разряду неприступных. Гвардейцы капитана разошлись только после того, как он спросил об этом человека в капюшоне, тот небрежно махнул рукой, и солдаты разошлись, поругиваясь. Остался лишь капитан, да и то для того лишь, чтобы неизвестный в его присутствии мог узнать, как обращались с гостями его королевского величества. Это была новость для всех, включая и капитана. Он был этим заметно уязвлен.

– У меня был приказ не о приглашении, а о задержании! – пробурчал он. – Что вы из меня шута делаете?

Старый вояка отвернулся и стал набивать трубку, бормоча, что это вообще не его дело – арестовывать и даже приглашать.

– Да ничего, все нормально, если не считать, что на дворе ночь, и мы как бы немножко спали, – ответил Фома на вопрос человека в капюшоне, воодушевленный тем, что они, оказывается, гости короля.

– Ты как, Док, не очень обиделся? – спросил он, оглянувшись на учтивца. – Нет, господа, не очень! Ради его величества, он готов…

– Мы польщены оказанной нам честью, – опередил его Доктор. – И готовы в любое удобное для его величества время предстать пред ним.

– Что я говорил! – закончил Фома. – Хотя можно было бы и помыться и поспать!

– Ну что ж, – ответил незнакомец. – Время пришло, и вас действительно ждут.

Потом он обратился к капитану:

– Блейк, вы можете идти, мы дойдем сами. Благодарю вас.

Капитан молча кивнул, раскуривая трубку.

– Господин Джулиус!.. Господин Томас!..

Человек в капюшоне сделал приглашающий жест, взял факел у ближайшего к нему часового и направился к той самой крепости или замку, который наблюдали Доктор и Фома вчера вечером на закате. Вблизи резиденция короля поражала еще больше; белые стены, выступая из темноты, были сложены в основании из огромных каменных глыб и подогнаны так, словно их тесали ювелиры-гиганты. Но Фому это сейчас не занимало, вернее, занимало совсем другое.