Текст книги "Страсти по Фоме. Книга 1"

Автор книги: Сергей Осипов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 37 страниц)

15. Лоро.

Уже несколько смен подряд Лоро Ларкин занимался делом, которое его никто делать не заставлял: сверял оперативные сводки по Спирали с архивными. Адова работенка! Пульт Системы контроля и безопасности, при определенных навыках (весьма и весьма высоких, надо сказать!) не требовал постоянного внимания. Если знаешь Систему как свои пять пальцев, достаточно беглого взгляда на несколько рядов голограмм, чтобы понять, требуется ли вмешательство, и у тебя остается время подумать о том, о сем, чем, собственно, Лоро и занимался последнее время.

Вмешательство же в Систему требовалось крайне редко и если бы не постоянная военная готовность на границе новых Реальностей, такие случаи можно было пересчитать по пальцам за карьеру Лоро. Глобальная программа Системы, кроме случаев массированного нарушения границ Ассоциации, почти все остальные ситуации считала штатными и решала их без вмешательства оператора. Вообще Система была необыкновенно корректной и старалась не привлекать к себе излишнего внимания. «Старуха» любовно называли ее операторы и диспетчеры – интеллектуальная элита Ассоциации, а за ними и вся Ассоциация.

Лоро на эту внеплановую и нерегламентированную работу подвинул Моноро, заместитель отдела коррекции, однажды обронивший в разговоре, что не может уследить за перемещениями своего подопечного на Спирали. Моноро курировал пенитенциарное ведомство Ассоциации. На одном из совместных заседаний они оказались рядом и Моноро, поскольку обсуждалась проблема контроля, мимоходом пожаловался, что вот де все наказанные ведут себя прилично, ожидая возвращения в метрополию, стремясь его заслужить, а этот, мало того, что не желает возвращаться (наоборот!), так еще все время куда-то пропадает. Нет, не с самой Спирали, пояснил он, заметив удивленный взгляд Лоро, это к счастью невозможно из-за блокирующих программ, но – во времени. Его подопечный меняет временные потоки. Это, конечно, не наказуемо, так как он не покидает место ссылки и формально ничего не нарушает, но доставляет массу хлопот его отделу, то и дело по тревоге приходится искать его всем личным составом, а дел и так хватает.

– Кто это? – спросил Лоро.

– Некто Андр Томас, – сказал Моноро. – Может быть, слышали – Фома?

– Что-то такое… – сделал неопределенный жест Лоро. – А разве возможно перемещение во времени в таких плоских пространствах?

– Оказывается, возможно, – легкомысленно пожал плечами Моноро.

«Ничего себе! – ахнул Лоро. – И он об этом так спокойно говорит? Он что не понимает, что это сенсация? Что это невозможно в таких плотных реальностях, как Спираль?!»

– Прямо не знаю, что и придумать! И шефа неохота беспокоить и ребят жалко! – продолжал тем временем Моноро. – Правда сейчас, когда мы знаем, что искать нужно только во времени, они его находят довольно быстро и половинным составом. Но все равно это как… (Он запнулся, подбирая слово) Это не дело! Вот и думаю… – Моноро неожиданно рассмеялся. – Хотя тут и думать нечего, надо посылать контактера с дополнительным блоком!..

Разговор сам собой прекратился, Моноро был одним из выступающих, делал доклад о каких-то новых способах контроля на основе объединения усилий двух отделов. «Тупица! – выдохнул тогда Лоро. – Вот из-за таких мы и позволяем плодиться всяким сумасбродам, подрывающим нашу систему!»

Лоро лукавил, когда говорил Моноро, что плохо знает Томаса-Фому. Он его прекрасно знал, помнил! Отчетливо. И также отчетливо и неутолимо ненавидел. Он уже не представлял себя без этого чувства. Как может ненависть забыть свой предмет, если это ее жизнь? Фома внезапно появился на их курсе в середине триместра и также неожиданно пропал в середине следующего. Так было принято и никто этому не удивлялся, учеников в Школе перебрасывали с курса на курс, с факультета на факультет по неведомой самим ученикам логике. Как метеор пронесся Фома по курсу, но за то время, что он провел с ними, он унизил Лоро так, как никто и никогда его не унижал.

Лоро до его прихода был первым во всех дисциплинах, что называется лидер курса, но особенно он отличался в поединках. Он решил проучить выскочку, не испытывающего никакого пиетета перед старшими студентами. Лоро, которому все его успехи давались ценой упорного труда и жесткой дисциплины, запаниковал, увидев, как легко и играючи новичок добивается тех же результатов. При этом Фома прогуливал лекции, спал на них, но это странным образом шло ему даже на пользу: способы решения практических задач у него были лишены схоластического налета, отличались оригинальностью. Это признавали все, но что тогда Томас делал по ночам или, точнее, вне занятий, для Лоро оставалось загадкой.

Не может быть, удивлялся Фома, когда у него что-то не получалось. В отличие от большинства школяров он не стеснялся своих неудач, наоборот, словно приглашал подумать над ними. И хотя сокурсники, а порой и преподаватели, уверяли его, что его очередная выходка невозможна, например, не выходя из замка, создавать новый замок, он, ко всеобщему изумлению, все-таки делал это. Отсюда и пошло его прозвище «неверящий», которое потом как только не переделывали: и «неверующий», и «недоверчивый» и даже «не говорящий ничего-то». Вероятно, в сравнении с Говорящим Что-то. Немногие, впрочем, решались повторить его кунштюки и ореол бесшабашности и даже некоторой «безуминки» прочно закрепился за Фомой.

Лоро стал безнадежно вторым и это так угнетало его, что он осунулся. Он усилил режим, стал еще больше работать – пустое. Он мог, иногда, делать то же самое, что и Томас, даже лучше, но он мог быть только вторым – догонять, ничего нового придумать он не сподобился, как ни старался. И тогда он решил отыграться на поединках в школьном турнире, где он всегда был на голову выше своих сокурсников. Рыжий, как называли Томаса, не выглядел бойцом, казался менее искушенным в боевых искусствах и выглядел в отличие от Лоро, который смотрелся настоящим атлетом, довольно невзрачно. К тому же Фома не имел той практики, что его сокурсники по боевой подготовке, не говоря о Лоро (точнее, он ее вообще не имел, у него за плечами были только занятия на тренажерах, а на «погонах» светились только две «лычки», означающие количество оконченных триместров, в то время как у Лоро их было шесть).

Программа поединков проходила, как правило, в конце каждого триместра и являлась своеобразным итогом теоретических и практических навыков, полученных за это время. Существовала обязательная программа, которую необходимо было надлежащим образом выполнить. Но самой зрелищной частью были поединки, заключающие экзаменационную сессию и проводившиеся по круговой системе в двух группах, до выявления четырех сильнейших пар, которые разыгрывали первенство. Вот на эти поединки и рассчитывал Лоро. Он хотел унизить рыжего в единоборстве так, чтобы тот понял наконец свое место в этом мире…

Они встретились целых три раза за турнир и все три схватки Лоро проиграл. Фома делал все не так, как предписывала Школа, он абсолютно не знал правил или игнорировал их, он даже иногда не так держал оружие, если поединок его предполагал.

Первый раз Лоро проиграл и даже не понял почему и как. Это было простое силовое единоборство, рукопашный бой (так были оговорены условия поединка, когда они получили конверты). Лоро ринулся на своего заклятого противника (который, к счастью для Лоро, не имел об этой заклятости ни малейшего представления и вышел на поединок в обычном своем расслабленном состоянии), мечтая раздавить, покалечить, уничтожить, в конце концов. И неожиданно для себя самого оказался в глубоком нокауте. Когда он встал, трибуны зыбко плавали перед ним – все было кончено.

– Ты что бегун? – раздраженно спросил его тренер. – Кто тебя так учил нападать на противника? Надо обладать несокрушимостью астероида, чтобы так безоглядно бросаться! Смотри, еще одно поражение и ты можешь не попасть в зачетную восьмерку!..

Лоро аккуратно провел остальные поединки, тем более что там врагов у него не было и показал себя отличным бойцом, попав в финальную пульку. Томас же в финал едва пробился, так как проиграл два поединка из-за своих экспериментов и ему пришлось проводить дополнительный стыковой поединок, который он тоже чуть не проиграл.

В финальной пульке из восьми участников они снова встретились в предварительном поединке – в финал выходило только двое, по результатам семи схваток. На этот раз условия включали в себя, помимо чисто силового единоборства на низких энергетических уровнях, элементы техники, которую они осваивали в течение триместра. Лоро, в отличие от Рыжего, прослушал курс полностью и был лучшим в потоке по пространственному боевому ориентированию. Он уверенно повел поединок, планомерно загоняя Фому в приготовленные ловушки. Чуть не попав в две из них, рыжий безнадежно проигрывал ему по очкам, но в третью ловушку попал сам Лоро.

Над этим, от совершенной неожиданности и курьезности произошедшего, хохотали даже преподаватели, а что творилось на трибунах среди зрителей и сказать невозможно. Хозяин ловушки попал в собственную ловушку! Такого не делали даже первокурсники, не говоря уже о выпускном курсе. Лоро чуть не умер от позора, слушая рев трибун. Для рыжего его ловушки оказались, хотя и опасными, но слишком однообразными и академичными и после второй вакуумной ямы, которую Томас избежал, правда, с большим трудом, он смог просчитать действия Лоро на несколько ходов вперед и создать свою пространственную ловушку из ловушек противника…

Третий раз они встречались в финале, остальные соперники отсеялись. Лоро приложил максимум усилий, чтобы больше никому не проиграть и круговая система снова свела их – никто не смог выдержать мощи его атак, ни у кого не было такой «мощной» стимуляции. Теперь в финале условия поединка включали в себя весь пройденный материал с начала обучения в Школе и здесь у Ларкина было неоспоримое преимущество, он уже заканчивал обучение, это был его предпоследний триместр.

Поединок был смоделирован так, что начинался в условиях плотной реальности одного из искажений, когда у каждого из них могло быть оружие, которое они выбирали по своему усмотрению, и предполагал в своем развитии даже переход с уровня на уровень, хотя это был совершенно новый факультативный материал. Рассматривалось применение любого оружия, любых методов и способов нападения, вплоть до ментально-волевого, использование самых изощренных логических и психологических головоломок и ловушек, и любых манипуляций с реальностями, на какие только способен был обучающийся.

Трибуны приготовились к захватывающему поединку. Все понимали, Лоро взбешен и жаждет реванша, и это придавало особую остроту схватке. Понимали все, кроме Томаса. Лоро это прекрасно видел и жаждал проучить самоуверенного наглеца. Рыжий не придавал этому никакого значения, так же как и тому, что оказался в финале. Вообще, создавалось впечатление, что он рассеян и ему неинтересно, он вяло начал поединок и вскоре стал снова безнадежно проигрывать по очкам, не позволяя только «уничтожить» себя или нейтрализовать низкоэнергетическим способом.

Лоро это показалось еще более унизительным, чем прошлое поражение и он внутренне поклялся уничтожить рыжего во что бы то ни стало. Все шло отлично, только грубая ошибка Лоро или чудо могли изменить ход поединка. Лоро делать ошибки зарекся, вел схватку аккуратно и с полной подстраховкой, а в чудеса основательно не верил. Он видел, что противник выдыхается, гнал его по всем правилам, но на этот раз не спешил с завершающим ударом, чтобы нанести его наверняка и желательно с членовредительством, унизительным членовредительством.

Он мечтал поразить Томаса в спину и вдребезги разбить ему позвоночник или крестец – главную энергетическую броню, обездвижив на вечные времена! Плевать, что его за это накажут. Наказания за нанесение травмы в поединке были суровы, но не смертельны, так как никто не предполагал, что они могут быть умышленны. Он загнал Томаса в Открытый мир, что разрешалось по условиям. Томас вышел оттуда едва живой, тяжело дыша, у него не было практики Лоро, он пропустил половину триместра и в О-мире почти не был, приходилось осваивать новые пространства и состояния по ходу поединка.

Лоро понял, вот ахиллесова пята рыжего вундеркинда! Загнал еще раз… Томас снова едва вывернулся из его петли. В третий раз! Рыжий невероятным везением, сделав сумасшедшую комбинацию с замком, сорвался у него с прицела электронной пушки, направленной прямо на крестцовый отдел позвоночника. Но Лоро уже чувствовал дыхание победы. «Это будет сакрально!» – шептал он, представляя как разрывается чужой ненавистный крестец и он смаковал сладкую двусмысленность этого выражения.

И тут произошло непредвиденное. Никто не входит в Открытый мир спиной, боком или еще как-нибудь, это запрещено, это нарушение всех правил, это опасно, наконец. Заходить туда можно только лицом вперед, ты должен видеть этот опасный мир, полный свирепой неуправляемой энергии. А этот… взял и вошел!..

Рыжий мерзавец качнулся на очередном витке в сторону, прыгнул наобум Лазаря, как водолаз – спиной и боком, и вышел с другого уровня уже у Лоро за спиной. Только что был перед ним, можно было стрелять, хотя бы попробовать это сделать (Почему не стрелял?! – рвал на себе волосы Лоро) и расстрелять всю обойму, что-нибудь да попало бы в это мясо, нет, хотел наверняка! А теперь было поздно, Лоро был расстрелян сам: индикатор жизнеспособности мигнул и погас: поражение с одного единственного выстрела.

Причем, когда он заявил протест, что Томас действовал не по правилам, рисковал своей и его жизнью, чего не допускается в состязаниях такого рода, оказалось, что тремя своими выходами в О-мир он (лично, сам!) создал такой плотный энергетический тоннель, через который не только спиной, раком можно было пятиться без всякого риска! Томас водил его одним и тем же путем и это притом что он в Открытом мире был новичком! Непонятно было, как он просчитал эту ситуацию?! А он, предусмотрительный и осторожный педант, «накатавший» больше всех времени на энергетических уровнях и в О-мире, этого не заметил, не почувствовал даже!

Поражение было полным и главное, по всем правилам, да еще с минимумом затрат энергии: один выстрел! Лоро даже на награждение не хотел идти, такого позора за один день не сподобился еще никто из Ассоциации и трибуны дружно скандировали его имя.

С тех пор, со встречи с Моноро, главный оператор всесильной Системы занялся Спиралью. Вскоре он действительно обнаружил странные, едва заметные и потому регистрируемые как помехи, всплески в ее тугом поле. Они были крошечными, словно капиллярная пульсация и проходили незамеченными для операторов и позже для аналитиков, но он-то их искал! И у него в подчинении была самая совершенная система во вселенной! Во всяком случае, он свято в это верил, хотя за использование Системы таким образом, он мог здорово поплатиться. Но игра стоила свеч.

«Ты попался, рыжий!» – вспыхнуло у него в мозгу, когда он наконец обнаружил следы временных перемещений Фомы. С этого момента настроение главного оператора переменилось, к нему вернулась, если не веселость то, во всяком случае, угрюмая бодрость студенческих лет, пропавшая после поединков с Томасом. Младшие сотрудники Системы даже слышали иногда, как их шеф напевает. Переглядываясь, они многозначительно крутили пальцами у виска: шеф сбрендил на почве «старухи», нельзя проводить столько времени с подобной мегасистемой!..

А он в это время размышлял, доложить ему о своей находке или это не его дело, он ведь мог не обратить внимания на слова Моноро, как не обращал внимания на этот феномен сам заместитель отдела контроля наказаний. В конце концов, тщательно просчитав ситуацию и даже подключив для этого логико-математический аппарат Системы (который выдал совершенно безопасный алгоритм поведения некоего субъекта «Х» [Лоро] – в данной ситуации «Y» и оценил его «десяткой» по десятибалльной системе надежности и, главное, безопасности для «Х»), Лоро так и решил, это не его епархия, пусть об этом болит голова у тех, у кого она должна болеть. Он же при любом варианте развития событий остается вне подозрений.

– Ты попался, рыжий, ты попался! – шептал он, изучая голограммы и копаясь в архивах.

Он еще не знал, как он это сделает, но у него есть его Система, она просчитает, пусть для этого потребуется столько же времени, сколько он знает этого выскочку, пусть! Время не имеет значения, когда в силу вступает закон мести. Имеет значение только жизнь, а жизнь его была невыносима от неутоленной жажды мщения, от горького послевкусия желчи при мысли о Фоме. Чтобы сделать свою жизнь свободной даже от этого, он был готов идти до конца.

Один раз он был очень близок к тому, чтобы утолить свою жажду, это было давно, как раз перед ссылкой Фомы. Тогда он вычислил место его забав, а затем спровоцировал неожиданную трансформацию реальности на его траектории (с помощью «старухи» можно и не то), замаскировав этот всплеск под «дыру», которая, кстати, тоже не замедлила появиться, спровоцированная трансформацией. Для подстраховки он направил туда же на патрулирование закадычного приятеля Томаса Акра Тхе. Их траектории должны были пересечься как раз перед трансформацией, Тхе должен был подрезать гребень замка Фомы и тем самым убить его, а дыра бы все смазала.

Все получилось отлично, не могло не получиться, он уже тогда был неплохим оператором, и взбесившаяся реальность уже рвала сайтеров на куски, но рыжему опять повезло. Система, которая просчитала его катастрофу, взвыла в тот момент, когда на одном из провинциальных диспетчерских пунктов оказался Сати (откуда он там взялся?) и взял управление на себя. Сати правильно просчитал ситуацию и усмирил реальность, не выходя из-за пульта.

Такое возможно, если закоротить все уровни взаимосвязей реальности на несколько мгновений, после этого неуправляемые процессы на выбранном участке замедляются или начинают течь вспять, словно при перемене полюсов. Это было совсем не очевидное, но как оказалось единственно правильное решение. После этого спасение сайтеров было уже не такой невозможной задачей и с ней кое-как справились.

Ларкин долго ходил под гнетом опасения, что жесткий и проницательный Сати сам приедет разбираться в инциденте, но шефу по катастрофам было не до того. Тогда главный оператор понял, что и у него лимит везения не совсем исчерпан. И еще не закончен их поединок с Фомой. А когда ему доложили по сайтерской эстафете, что обнаружен давний несанкционированный выход за Последнюю Черту, он звериным чутьем хищника понял, это рыжий! Возможно он, Лоро, не зря рисковал своим положением и жизнью!..

Правда, теперь он даже самому себе не хотел напоминать о той попытке, чувствуя последними волосками на загривке, что здесь кроется что-то гораздо больше его и страшнее, что он, возможно, своей провокацией с дырой открыл дорогу в бездну, дорогу Дну. Нет, об этом лучше не думать!..

Лоро бросился к сравнительному анализатору и архивам, да – по почти неуловимым штрихам, это очень похоже на рыжего! Это, конечно, не доказательство для Кальвина, его шефа, и тем паче для всех этих верхних Советов, но чем не повод для серьезнейшей проверки!.. Начальную стадию проверки он может сделать сам. Он не будет терять ни мгновения, раз у него появилась возможность сделать жизнь Томаса весьма и весьма беспокойной, а главное бесперспективной! Стульчик Пифии, ха-ха!..

Лоро «припал» к Системе и она, погудев несколько десятков смен, выдала ошеломляющие данные: Томас мог быть за Чертой около десяти раз! На какое-то время ему стало страшно, да кто же он этот рыжий?! Он не ждал ничего подобного – один-то выход был сенсацией, а тут столько?!

Полученные результаты его потрясли. Данные, конечно, требовали большой и тщательной проверки, но на это уйдет уйма времени, гораздо больше, чем уже ушло, а ему эти данные нужны сейчас. К тому моменту он уже понимал, что с Рыжим терять время нельзя, время от времени тот бесследно пропадает. Даже если предварительные результаты проверки верны на двадцать процентов, то это бомба для Ассоциации и – стул Пифии для Рыжего на вечные времена, не будь он Ларкин! Он не зря стал главным оператором Системы, если ее надлежащим образом люлькать каждый день, она такого понарасскажет!..

– Ты меня вспомнишь, если конечно узнаешь, кто тебя женил на Пифии! – мурлыкал главный оператор.

Работа предстояла огромная. Лоро составил план. Сначала Кальвин, поскольку Ави, второй шеф Системы, криминалом не занимался…

Кальвин, к его удивлению, отнесся к докладу совершенно спокойно. Он выслушал Лоро и отпустил, ничего не сказав, только поблагодарил. «Жирный боров! – кусал губы Лоро. – Конечно, над ним не каплет, начальник, иерарх. Он даже не представляет, какая это бомба!..» «Да бросьте вы, Ларкин, это всего лишь трансформация!» – мысленно передразнил он шефа. И доказать сейчас он ничего не может, к сожалению! Как бы еще с него не спросили, почему он использует систему на изучение случайных всплесков. Старуха и так работает на полную мощность из-за событий на периметре, точные данные будут очень не скоро. К тому же он выставил очень высокий порог чувствительности, да еще несколько дополнительных фильтров, чтобы уловить сверхмалые колебания потенциала континуума, если они будут. Нет, он чувствовал, здесь что-то есть, ненависть обостряет все чувства, теперь он прекрасно понимал это высказывание. Но что делать: ждать, пока проснется этот жирный боров или выходить на Совет Коррекции?

Прозрачные створы сдвигались и раздвигались много раз, пока Лоро не очутился в святая святых – Совете Координации. Он так и не понял: он двигался навстречу створам или створы к нему? У ощущений была архитектура сна или неотредактированной голограммы, что впрочем иногда представляется одним и тем же: кажущая стремительность наплывала на кажущуюся медлительность…

В Совете Коррекции, куда он обратился сначала, отнеслись к его изысканиям так же прохладно, как и Кальвин: не ищите сенсаций, Ларкин, это обычная спонтанная деформация реальности… И такие типы сидят над ним? В их руках судьбы Ассоциации?..

Он то ли шел, то ли плыл, то ли реальность текла, разворачиваясь перед ним, и только мысль о неудаче в Коррекции мешала свободному парению, садня как заноза. Но в Совете-то Координации должны понимать, что нашел Лоро, что он буквально «нарыл», не жалея ни времени, ни сил! Системы, ха!..

– Ларкин, я надеюсь, вы не зря подняли переполох в Коррекции!

Лоро вздрогнул от неожиданности. Голос, казалось, шел ниоткуда и только присмотревшись главный оператор Системы увидел перед собой чуть заметное скопление искрящихся точек, звездочек и нитей, словно мишура на новогодней елке, когда зажигают гирлянды при свете яркого солнечного дня зимой. Он уже в Совете?

Контур Светлейшего (Светлейшего?..) появился, словно выткавшись из этих бликов, которые повсюду создавали двигающиеся прозрачные плоскости, но сам он оставался прозрачным, как фантом. А может, это и был фантом?.. Лоро вспомнил досужие разговоры сослуживцев о том, что Светлейший, якобы, может присутствовать сразу в нескольких местах. Ни лица, ни еще каких-нибудь отличительных признаков в этой призрачной фигуре разобрать было нельзя. «Вот почему никто не знает Светлейшего в лицо, – догадался Лоро. – Он может присутствовать в Синклите, но никто не будет знать об этом!»

Разговора, такого, о каком мечтал Ларкин, не получилось, он вообще ничего не мог сказать, во всяком случае, ничего связного. Смотрел на Светлейшего словно на призрак и ощущал противное дрожание в коленках и сухость горле. Голос Светлейшего, звучавший, казалось, прямо в голове, приводил в трепет. И это было унизительно для такого профессионала, каким считал себя Лоро, он не должен бояться фантомов. Впрочем, Светлейший не собирался обсуждать способ своего появления, а тем более, объяснять. Он не стал также и слушать жалкий лепет. Формат встречи так же не обсуждался.

– Не будем терять времени! – гремел голос. – Говорите!

Лоро поперхнулся, кляня свою самонадеянность. С трудом оторвав пересохший язык от шершавого неба, он выдавил из себя приготовленную фразу о том, что Система зарегистрировала несколько трансформаций, которые не совсем вписываются в обычную картину зоны высокой турбулентности и похожи на несанкционированные выходы за Черту. Ему не удалось выговорить и половины приготовленных слов, но Светлейший его понял, у Лоро было ощущение, что его читают как открытую книгу.

– Что значит несколько? И что значит похожи? Вы понимаете, о чем говорите?

– Да.

– Так сколько?

– Пока система не протестировала данные, я не могу сказать точно, но похожих случаев около десяти…

– Именно поэтому вы обратились сразу в Совет Координации?

Светлейший не повысил голос, он вообще его не повышал (в смятении воли чудилось, что высший иерарх вообще не говорит!), но Лоро показалось, что в зале Совета Координации (или где он еще находился?) загремел гром.

– Я докладывал Кальвину, – начал было Лоро.

– И в чем дело? Вы не доверяете компетенции своего непосредственного начальника?

– Нет, то есть… мне показалось, что Кальвин… – Лоро понял, что все сказанное им как раз и будет выражением недоверия компетенции Кальвина. Да, в данном случае он именно не доверял шефу, но тогда получался совсем другой разговор, в котором все начинается с докладной в Совет Коррекции, с вызовами и муторными нервотрепками проверок, но это уже не будет разговором о трансформациях.

– А Совет Коррекции?.. – Светлейший продолжал читать его мысли. – Вы ему тоже не доверяете?

– Мне показалось, что Совет…

– Вам слишком много кажется, Ларкин. Возьмите себя в руки. Куда вы спешите?

Главный оператор Системы почувствовал, что у него кружится голова от мощного фона, который исходил то ли от Светлейшего, то ли от стен. Он вдруг догадался, что Светлейший не явил ему свой лик лишь из милосердия, происходящее и так полностью подавило волю Лоро. Осознал он себя уже за пультом Системы, словно проснулся. Он оглянулся по сторонам, операторы продолжали стучать по клавишам сенсоров, стоял непрерывный писк и треск, будто ничего не произошло, будто он никуда и не отлучался.

Это был сон?.. Он уже настолько погрузился в свою месть, что принимает желаемое за действительное? (Правда, теперь он не мог сказать, хотел бы он в Совет Координации, скорее, нет.) И спросить не у кого. Не у операторов же спрашивать, уходил ли он куда-нибудь или был все это время на месте? А может, у Кальвина: простите, ваше превосходительство, я не могу припомнить, был ли я у Светлейшего? Его могут запросто отстранить от работы, отлучить от «старухи», кому нужен оператор, путающий сны с явью? Не угодить бы самому на стул Пифии для тестирования на профпригодность.

Лоро понял, что снова попал в ловушку, которую сам и соорудил и единственное, что он может сейчас сделать, это затаиться и ждать. Если встреча была так или иначе ему дадут знать, если нет, то и слава Говорящему, время покажет, что делать дальше, но впредь он будет острожен…

– Ты все набираешь вес, Кальвин?

– Это только видимое тело, Сати, а в остальном…

Кальвин бросил огрызок яблока в контейнер, вздохнул и достал новое яблоко.

– Меня подсиживают желторотые птенцы, какой уж тут вес!

– Забавная история!

– Он весь дрожал, но смотрел волчонком! Впрочем, как и я перед Светлейшим! Он меня только спросил своим голосом: «Кальвин, что у вас происходит?» – и у меня пустой желудок!.. Откуда он узнал? Ему же никто не докладывал, я точно знаю!.. Ну да ладно!.. Я не видел тебя тысячу лет, как у тебя дела?

– Дела?.. – Сати рассеянно посмотрел на Кальвина.

Они находились в апартаментах департамента по кризисным ситуациям, где и сам хозяин, Сати, не был уже давно. Пустой и просторный зал с мерцающими голограммами текущих событий и огромным экраном вместо обычного окна напоминал брошенный центр управления космическими полетами где-нибудь в дальних провинциях. Было тихо, только щелкало иногда статическое напряжение на голографах.

– Дела так себе, – сказал Сати. – Не лучше, во всяком случае.

– Да? – удивился Кальвин. – А здесь трубят о новом равновесии!

– Пусть трубят, не хватало еще паники.

– Паники? Что так серьезно? – преувеличено удивился Кальвин.

– А то ты сам не знаешь! – хмыкнул Сати.

– Знаю, но всегда ценю донесения с мест! Тем более, от специалиста по кризисным ситуациям, главного специалиста! Ты же знаешь, подтверждение со стороны придает дополнительный вес нашим сведениям, если не решающий.

В контейнер полетела шкурка банана.

– Что же ты допустил кризисную ситуацию? Ларкина пропустил…

– Но ведь данные еще не проверены Старухой! Нет никакой кризисной ситуации, Совет Координации страхуется! Я ведь как считаю: проверь, проанализируй и доложи! А он как?.. Доложил, не проверяя, не анализируя – все шиворот-навыворот! Выскочка!..

– Ну и что теперь?

– А теперь Светлейший вызвал тебя. Как он бушевал, я даже кормить перестал.

– Кормить?.. Кого?

– Свое тело!

– Ты с ума сошел, вегетарианец! – засмеялся Сати, видя, как Кальвин достает из необъятных складок своих одежд новый экзотический фрукт.

– А это еще что такое?

– Не поверишь. Называется сю-сю. Достал по случаю на окраинах. Вкус необыкновенный! Открываешь как банан, внутри, как крупный виноград, а на вкус… не передать! Такой вот фрукт…

– А вот что за фрукт твой Фома? – вдруг спросил Кальвин.

– Фома? – удивился Сати. – Фома тоже фрукт экзотический!

– Ну, это-то и я вижу! – проворчал Кальвин. – А мог он, по-твоему, сделать это? Уж слишком это похоже на самоубийство!

– А что он сам говорит? Как он это объяснил вам, когда попался?

– Говорит, что не знает. Закрывает глаза и все – он там…

Сати опять засмеялся:

– И вы ему поверили?

– Он что смеялся?.. – Большое круглое лицо Кальвина выглядело совершенно по-детски, когда он обижался, хотя сейчас он только делал обиженный вид, он давно понял, что Фома обвел Моноро вокруг пальца.

– Возможно, впрочем, насколько я знаю, лет в детстве у него был похожий случай. Он тогда так же закрыл глаза и…

– Перешел Последнюю Черту?

– Нет, тогда он зачем-то решил взять на таран грузовик. Ну, конечно, на самом деле просто так получилось, но выглядело это именно так! В каких-то загородных гаражах он первый раз сел на мотоцикл и выскочил на полном ходу навстречу движущемуся грузовику – не остановится, не объехать. Он закрыл глаза и дал газу.

– Газу?.. Он что сумасшедший или перепутал газ с тормозом?

– Кто знает?.. Мне иногда кажется, что это его стиль, Кальвин.

– Надо заметить, стиль самоубийцы. Представляю, что он пережил.