Текст книги "Изгнанник вечности (полная версия) (СИ)"

Автор книги: Сергей Гомонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 44 страниц)

Одна из рыжих бестий не отходила от волка, бросаясь ему на помощь всякий раз, как тот был на волосок от смерти. Но вот и она промахнулась, не смогла уйти из-под удара и заверещала, пригвожденная к земле.

Только-только успел дипп Тессетена добраться до Ната, когда прямо у него на глазах волка сшибли с ног и, перебрасывая бьющееся в конвульсиях тело с копья на копье, отшвырнули в сторону города.

В приливе необузданной ярости полуробот поотрывал головы всем, кто участвовал в этом убийстве, однако волка было уже не спасти. Старый зверь умирал тяжело и страшно, и все же до последнего, в предсмертной тоске он следил за боем туманящимися глазами.

В тело диппа со всех сторон воткнулось множество смертоносных копий. Многие, пробив его насквозь, выходили наружу окровавленными наконечниками. «Кадавр» зарычал, вертясь на месте и катая на себе дикарей, как на карусели. Некоторые вылетали вместе с копьем и врезались в сотоварищей позади, но вместо одного в тело диппендеоре тут же въедалось трое. Сетен чувствовал, как замыкает внутри огромной туши все связи. Боль была настоящей, и, не вынеся ее, он покинул тело обреченного полуробота.

И по-прежнему зазвучали голоса офицеров, размеренно отдающих приказы канонирам, оглушительно зарявкали орудия, едва помещавшиеся в галерее. По-прежнему запахло цементом и землей свежей насыпи у стены.

Тессетен с трудом перевернулся на живот и привстал на руках. Из носа его рекой лилась кровь, капая темными сгустками на каменный пол.

Неподалеку он увидел Ала – тот упал и заколотился в агонии. Увидел и подбежавшего к ученику Паскома, чью кошку убили за пару секунд до Ната. Фирэ и Тиамарто все еще недвижимо полулежали в мнимом сне под бойницей. Значит, как ни удивительно, их звери все еще были живы.

Стена сильно дрогнула. Вот теперь это было попадание снаряда. Будто глумясь над защитниками города, к сотрясению от удара добавился подземный толчок такой силы, что Сетен интуитивно почувствовал: постройка не выдержит.

– Вниз! Все вниз! – перекидывая руку Ала себе через шею и вместе с ним поднимаясь во весь рост, закричал Паском.

– Все вниз! – пронеслась по рядам команда.

– Ишвар!

Дикарь тут же подбежал на зов Тессетена.

– Ишвар, тащи вниз атме, – экономист кивнул на Тиамарто, а сам сгреб в охапку приемного сына и лежащую возле них Афелеану.

Ишвар тут же подхватил под мышки кулаптра и, пятясь, поволок к насыпи.

Паском шел, а Ал безжизненно висел на нем, волоча ноги.

Стены снова сотряслись, и та часть, которую покалечило снарядом, начала проваливаться в ров, оседая под собственным весом.

– Жив-ва! – заорали канониры, скатывая, кто успел, орудия во внутренний двор.

Горы заревели, небеса взвыли.

Все уцелевшие кубарем ли, вприпрыжку ли, на заду или на животе съехали по насыпям, пока разваливалась стена. Кто-то замешкался и вместе с каменными глыбами улетел в ров.

Молодые кулаптры и Афелеана очнулись уже внизу. Помнящая вскрикнула, увидев, вероятно, окровавленную физиономию Тессетена, который и в лучшие времена мог до смерти изумить своей внешностью, а теперь подавно походил на гончего проклятых сил.

– Вы ранены?

Вскинулся и Фирэ:

– Учитель? Вас ранило?

– Там Нат! – Сетен махнул рукой в сторону пролома, сквозь который в клубах оседающего дыма и пыли теперь было видно часть долины.

– Я сбегаю! – тут же ответил Тиамарто, выискивая глазами хоть какого-нибудь диппа.

– Сбегай! – наказал ему Паском, колдовавший над бесчувственным Алом. – Беги, мальчик, поскорее. У ворот было еще как минимум два свободных диппа – возьми уцелевшего, принеси волка! Фирэ!

– Да, господин Паском!

– Дестабилизация!

И древний кулаптр указал им с Афелеаной на подлетевшую к городу орэмашину врагов.

В это время дипп Тиамарто, вскочив, побежал по упавшим при крушении искалеченным воротам к тому месту, где бросил свою бестию, проснувшись в городе.

Фирэ мгновенно нырнул в состояние «алеертэо», привычно нащупывая оттуда экипаж «винта». Сетен отвернулся. Вот так мальчишку и науськивали несколько лет – не лечить, а уничтожать…

Войско Саткрона неотвратимо приближалось к городу. Теперь, когда стена почти сметена, защиты не осталось. И сил…

– Ишвар! Стоять! – железной рукой экономист ухватил за шиворот бегущего мимо Ишвара.

– У меня поручение!

– Выполнишь – и беги в город. Сразу!

– Понял!

– Отыщи там атме Танрэй! Понял?

– Понял!

– Волоки ее сюда!

– Понял!

Дикарь развернулся и побежал дальше.

И тут раздались вопли ужаса.

По руинам стены в город лезло очень знакомое по виду чудовище – гигантский крылатый человекоящер, побочный эффект вхождения кулаптра в систему «Мертвец». Это был кто-то из целителей Саткрона в мороке. Значит, они уже принимают крайние меры…

Увидев Тессетена, монстр тут же выпустил в него смертоносный заряд. Экономист закрылся – скорее по привычке, чем рассчитывая со своими жалкими силенками спастись от полноценной волны. И вдруг удар рассыпался о преграду. Сетен заморгал, ящер – тоже.

«Спасибо, родная!»

«Чем смогла… Но это всё, я тоже иссякла. Ищи выход!»

Оставив бесплодные попытки оживить Ала, Паском распрямился и ударил чудовище в ответ, да так, что вражеский кулаптр, словив волну и потеряв морок, с воем закувыркался в каменистый ров. Первая же встреча с выпиравшим из скалы булыжником оборвала его крик.

Тут между дозорными башнями показался дипп Тиамарто. На руках тот волок Ната. Добежав, побитый «кадавр» с застрявшим в черепе топориком бросил у ног Ала труп волка и замертво рухнул сам, позволяя наконец проснуться молодому целителю.

– Афелеана! Сетен! Фирэ! Тиамарто! – поименно позвал всех Паском.

Тяжело ступая на загипсованную ногу, Тессетен захромал вслед за остальными.

– Давайте все вместе, – шепнул древний кулаптр.

И ветер унес прочь слова напева для призывания заблудшей души…

«Атме, атме… ашаами-йолла!.. Атме, атмереро Натаути… асани… асани! Аярэй, аярэй… Ит-тааро месехет ашаами Ал! Ашаами Ал! Инасоутерро… атме, атме ито-ас, ито-ас-с-с-с-с!»

Веки Ала задрожали, глаза распахнулись.

Вместо черных зрачков в небо смотрели серые, с карими точками. Непрозрачные. Волчьи.

* * *

Кажется, удача совсем переметнулась на сторону Саткрона, пусть даже теперь он остался без единой орэмашины и трети своего войска. Его гвардейцы смяли передовое сопротивление горожан и уже почти прорвались к руинам городской стены.

Саткрон успел заметить гибель самого сильного кулаптра своей армии. Выйдя из состояния нежити, тот попытался сдуру взять нахрапом участок упавшей стены. У него это почти получилось: сбитые с толку защитники города заметили его лишь тогда когда он выпустил ментальную волну смерти в проклятого аринорца. Однако тому чудом удалось уцелеть, а парню прилетело в ответ от самого Паскома. В следующей жизни глупцу будет чем гордиться. Если вспомнит.

И вот со всех сторон на отряды начали налетать быстрые, словно погибель, кулаптры горожан. В отчаянной попытке отбить атаку, те обрекали себя на страшное испытание, входя в систему «Мертвец». Им ничего не оставалось, как противопоставить свою нежить нежити Саткрона. При виде них артиллеристы бросали орудия и в ужасе мчались прочь: вряд ли было зрелище страшнее, чем мертвец, который движется и убивает. Ни пули, ни сталь клинков не пугали гвардейцев, а вот такого они не могли перенести и утрачивали остатки разума.

Саткрон помчал к флангу, где командовал Дрэян.

* * *

– Атме Тессетен!

Высунувшийся по пояс в пролом обрушенной стены, Сетен повернул к Ишвару окровавленное лицо, и тот отшатнулся.

– Вы ранены?

– Нет, Атембизе, – Сетен торопливо мазнул ладонью по щеке. – А может, да… Где она?

Смущаясь, дикарь забормотал что-то о встреченной им на улице атме Юони.

– Причем тут Юони? – рявкнул экономист. – Веди Танрэй, идиот!

– Она не может, атме! Она рожает.

Они в непонимании уставились друг на друга. Тут глаза Тессетена стали темнеть, и странным, почти женским голосом он вымолвил:

– Нашла время… Пропади оно всё пропадом… Слушай, дикарь! Хоть на руках, хоть в машине, хоть в повозке, но тащи ее сюда. Понял?

– Да, атме, понял, – отпрянув, закивал Ишвар.

– Оставишь ее не дальше отсюда, чем вон та башня! Ясно?

– Да!

– Всё, пошел! Вернешься снова один – застрелю!

И Сетен перезарядил свой атмоэрто.

* * *

В отряде Дрэяна царила неразбериха, а сам бывший дружок во весь опор гнал свою гайну к упавшему мосту.

– Ах ты гад!

Саткрон понял намерение предателя: очнулся, значит! К братишке захотел, перебежчик!

– Ну, пшла! – он толкнул свою гайну пятками, но та, храпя, стала пятиться.

На пути у них вырос кулаптр Тиамарто. Белесые глаза мертвеца смотрели в вечность, и одним взмахом аллийского меча он прикончил саткроновского скакуна. Падая, габ-шостер понял, что пришел его последний час и уже попрощался было с жизнью – мертвецы не ведают пощады! – как вдруг из-за той же огромной глыбы, из-за которой возник Тиамарто, выпрыгнул мертвый целитель-союзник. Нежить сцепилась в безумной схватке. Воспользовавшись нежданной удачей, Саткрон ринулся за Дрэяном, который, спешившись, уже подбегал к мосту.

– Стой, Дрэян! Стой, гад!

В грохоте боя тот, конечно, ничего не услышал.

Откуда ни возьмись, налетел порыв ураганного ветра, точно само небо выпустило последний вздох умирающей планеты. Саткрона отбросило навзничь и пребольно протащило спиной по щебню, а Дрэяна стряхнуло с искореженной платформы врат-моста. Уцепившись за арматуру и глядя то вверх, то в мутную воду рва под ногами, тот повис на одной руке.

– Падай ты, сволочь! Падай! – заклинал Саткрон, силясь встать, но захлебываясь второй волной ветра.

Из-за пролома, возникшего на месте ворот, на другой стороне моста показалась высокая мужская фигура. Саткрон безошибочно узнал Ала.

Небо обратилось в расплавленную магму. Переливающиеся огнем и багрянцем, небеса гнали во все стороны света клочья черных туч и непрестанно рычали. Северный ветер сбивал с ног.

Дрэян перехватил соседний штырь, торчавший из верхушки прежних ворот, раскачался и легко закинул тренированное туловище обратно на платформу.

Саткрон бросил взгляд себе за спину. Тиамарто прикончил врага и, уже вернувшись к жизни, собрался принять страшный морок. Сильно постаревший кулаптр не сводил глаз с командира вражеского войска, и тот понял, что просто так ему от такого противника не отделаться. Не дожидаясь удара человекоящера, Саткрон собрал волю в кулак и подскочил с земли. За спиной – Тиамарто, на обломках стены – брат Дрэяна и Ал.

В три прыжка Саткрон достиг моста и почти нагнал Дрэяна. Сейчас его стилет еще раз испробует знакомой крови, и на этот раз промаха не будет. Лезвие проткнет сердце сына паршивой псицы, а не оцарапает ему щеку, как в прошлый раз!

Цепкий взор габ-шостера в одно мгновение ухватил нацеленный точно в него, в Саткрона, атмоэрто Ала. Не тратя времени на обдумывание тактики, Саткрон просто нырнул за спину Дрэяну в тот самый миг, когда заряд уже готов был покинуть ствол.

– Нет! – послышался истошный крик Фирэ откуда-то сверху.

Даже не вскрикнув, Дрэян как подкошенный рухнул на землю.

* * *

Танрэй скатилась с кровати и, наугад схватив первое попавшееся под руку тряпье – простыни, покрывала – выползла из шатающегося дома. Вой, треск и грохот не занимал ее мыслей, боль вытеснила все. И сейчас ей уже не хотелось, чтобы кто-то был рядом и видел, что происходит. Как уходят умирать звери, так и ей хотелось спрятаться ото всех и принять свою долю – смерть так смерть, жизнь так жизнь…

Сгибаясь пополам, она перебежала улицу, не замеченная никем из перепуганных соседей. Все неслись подальше от построек, готовых вот-вот рухнуть.

Она выбрала поляну за пределами городка, где уже не было риска повстречать людей. Застонала, легла и закрыла глаза, но тотчас задрожала от невыносимой боли: это начались потуги.

Танрэй сжалась, стиснула зубы, крепко зажмурила глаза, направив энергию своей боли вниз, выталкивая источник мук прочь из себя. Пусть все пройдет! Пусть!..

Она зашлась в крике, инстинктивным движением поворачиваясь на бок и подтягивая колени к подбородку. И еще долго лежала, не веря своим ощущениям: боль сгинула, стало невероятно легко…

…Она в Эйсетти. Давно-давно, не в этой жизни. Над нею склоняется Ал – русоволосый, ясноглазый. Такой, каким он должен быть. «Знаешь, сестренка, а ведь это по-прежнему Коорэ, наш тринадцатый ученик! Я никогда не перестану удивляться этому… Почему он всегда выбирает нас с тобой?!»

Танрэй смотрит на него, и он кладет ей на грудь маленький шевелящийся комочек, а у него за спиной, вытирая руки и раскатывая рукава, довольно улыбается кулаптр Паском…

…Реальности сминаются и сгорают.

Нынешняя Танрэй открыла глаза. Где-то там, в траве, у нее под ногами, тихо плачет новорожденный человечек. Так щенятся волчицы, однако так не должны рождаться дети людей!

Но когда она взяла на руки своего сына, запеленала в предусмотрительно захваченные с собой тряпки, все лишнее отхлынуло прочь. Нет разницы, какой облик избрала Природа на сей раз. Так было нужно.

Темно-серые, покрытые туманной младенческой пленочкой, огромные глаза взглянули на Танрэй. Такими глазами и нужно смотреть на этот мир, каким бы он ни был…

* * *

Фирэ улегся наземь одновременно с другими целителями, чтобы стать мертвым. Защитников осталось уже слишком мало, и даже Паском отчаялся на эту крайнюю меру.

Организм уже послушно умирал, останавливая все функции, замедляя бег крови и глуша стук сердца, когда юноша вдруг ощутил, что способность пользоваться знакомыми с детства навыками пропала. Более он не видел этот мир, как переплетение всевозможных энергий – тот стал плоским и серым. Только физическим. Оттого – бессмысленным.

Встряхивая головой и пытаясь осознать, что случилось, юный кулаптр сел. Мимо пробегала нежить, а он тупо глядел по сторонам, не замечаемый мертвыми коллегами. Даже Паском метнулся в стороне, равнодушно отведя от Фирэ взгляд белесых глаз.

В точности так же год назад юноша утратил свою Память…

– В чем дело? – крикнул стреляющий из бойницы Тессетен. – Застрял?

– Да… Я не… я не знаю, не могу! – сипло ответил Фирэ.

Горло драло будто от проглоченной горсти песка.

Приемный отец спустился с покосившейся стены и подтянул к себе короб с запасом патронов.

– Ты что, выдохся?

– Еще не мог выдохнуться! – возразил юноша.

Они едва слышали друг друга.

Тут из окна покосившейся от тряски сторожевой башни по веревке съехал Ал.

– Внизу твой брат! Идет к нам!

Бросив это на бегу, уже совсем не тот, не прежний Ал, а настоящий воин, ринулся к пролому ворот.

Фирэ торопливо перебрался через обломки, всюду валявшиеся у насыпей, помог Учителю снова вскарабкаться на бойницу и поднял ему туда коробку в зарядами.

Люди внизу валились от налетевшего вдруг урагана. Порыв ветра сбросил с моста и бегущего к воротам Дрэяна.

– Он, кажется, сдаваться идет! – присмотревшись в трубу, вымолвил Тессетен. – Ал!

Уцепившись за какую-то балку, Ал поднял голову и обернулся на зов друга. Ветер трепал его волосы и одежду, грозил сбросить в ров, но при этом прекрасно доносил крик Тессетена.

– Пропусти его в город, Ал!

Тот понятливо мотнул головой и взмахнул свободной рукой. Дрэян тем временем уже бежал ему навстречу.

Фирэ увидел, как вдалеке, изготовляясь уничтожить Саткрона, принимает кошмарный облик человекоящера кулаптр Тиамарто. Увидел и самого Саткрона, который преследовал брата по пятам. Все было как в мучительном сне. Чужой, неведомый доселе мир украл у Фирэ все понимание внутренних связей. Все выглядело отныне нелепым, нелогичным и бредовым…

Не сбавляя скорости, Саткрон выхватил из ножен стилет. Расстояние между ним и Дрэяном сократилось. Брат ничего не видел, он лишь дал знак Алу, что сдается, а тот что-то прокричал ему в ответ, вдруг вскинул руку… и мгновение спустя выстрелил ему в грудь. Казалось, он стрелял в самого себя или в близнеца, так сильно они были похожи… И Фирэ не сразу смог осознать, поверить… Свой крик он услышал со стороны, кубарем скатился на землю, вскочил на ноги и ринулся навстречу Саткрону.

Где-то в стороне от моста закричали:

– Паском! Тессетен! Оружие у нас!

«Щит», подаренный ему Паскомом перед тем, как древний кулаптр вошел в состояние нежити, был еще стоек. Юноша резким движением выхватил из ножен стилет и легкой кошкой прыгнул на Саткрона…

…И катятся они по платформе моста, слившись воедино, так же, как два десятка дней назад катались Саткрон с Дрэяном у дома созидателя, где перебили гостей-тепманорийцев. И рвет черный зверь, морок Фирэ, плоть Саткрона, и хлещет кровь во все стороны, обагряя камни и песок…

Не помня себя, Фирэ махнул рукой с зажатым в ней стилетом. Лезвие, гулко свистнув в воздухе, скользнуло по горлу врага, чиркнуло по медной застежке воротника его камзола…

Мятежникам было уже не до вожака: все они спасались бегством от оживших и нырнувших в жуткий морок кулаптров врага.

Габ-шостер не сразу понял, что произошло. Он вскочил на ноги, но стопы его подворачивались. Всхлипнув, гвардеец попытался сжать руками рану, разошедшуюся у него на горле. Фирэ откатился в сторону, однако ни на мгновенье не отвел взгляда от умирающего противника. Он поймал себя на том, что внутренне отсчитывает толчки крови, которая выплескивается из сонной артерии Саткрона. Все слабее и слабее. «Три, четыре…» Здесь должно помутиться сознание… Глаза упавшего на спину мятежника подернулись поволокой смерти. «Шесть»… Тело слегка выгнулось и замерло в луже крови. «Семь»… Упали вдоль тела окровавленные руки…

– Восемь, – прошептал Фирэ.

И тут небо озарилось. Деревья снова пригнулись от ветра. Визг миллионов чудовищ, выпущенных из тайников обители проклятых сил, огласил мироздание…

* * *

Мир схлопнулся. Мучительная предсмертная тоска сменилась мельканием вертящихся картин: колесо катилось по всей его жизни в обратном направлении. Саткрон увидел себя словно со стороны, он был новорожденным младенцем, потом перепрыгнул в предыдущее воплощение – и скорость лишь нарастала. Тысячи тысяч инкарнаций, истории которых не способен вместить мозг, но в подробностях помнит «куарт».

И вдруг колесо перерождений налетает на невидимое препятствие и останавливает бег.

Агония повторяется. Он снова видит себя отдельно от тела, с высоты. Его обезглавленный труп лежит на полу, исторгая из перерубленных артерий и вен почти черную кровь, а голова катится к двери, под ноги вбежавшей женщине… жене? Она вскрикивает, глядя на кого-то, и Саткрон видит оборванца. В руке его – меч с окровавленным клинком, в глазах – азарт недавней битвы.

«Тассатио! Проклятый разбойник!»

Это было последнее, что осознал Саткрон перед забвением серой пустоши Перекрестка…

* * *

…И тут небо озарилось. Деревья снова пригнулись от ветра. Визг миллионов чудовищ, выпущенных из тайников обители проклятых сил, огласил мироздание.

Оцепенев, люди в ужасе смотрели, как померкло солнце на загоревшемся небе.

Смотрела Танрэй, которая с младенцем на руках искала сородичей.

Смотрел разыскавший ее Ишвар-Атембизе.

Смотрел новорожденный Коорэ, хотя не мог еще понять, что не должно быть таких небес, никогда не должно быть.

Смотрел Тессетен, и ничего не выражало его лицо под спутанными, мокрыми от пота и крови волосами.

Смотрел Ал, не веря глазам своим.

Смотрел кулаптр Паском.

Смотрели выжившие, раскиданные по всему земному шару ори и аринорцы.

Смотрели дикие жители неосвоенных земель.

Смотрели покойники, уставившись вверх пустыми зрачками.

Лишь Фирэ, закрыв голову руками, сидел рядом с мертвым братом, как недавно Тессетен – у трупа своей жены. А в остекленевших черных глазах Дрэяна мерцали, отражаясь, кровавые небеса.

* * *

Южный горизонт переменился. Все, кто остался жив, цепенея, наблюдали, как море заполоняет край багряного неба, словно кто-то вдавил бок земного шара, как хлебный мякиш, и вывернул пространство, подняв океан над сушей.

Волна катилась вперед. Она сметала со своего пути все.

«Теперь смотри же, атмереро!»

И зрением души Ал-Нат увидел где-то там, в джунглях, невообразимо далеко от полуразрушенного Нового города, святилище-«скрепку». Она дрогнула в последний раз, а потом древний обелиск просел, и в обе стороны от него, образуя бездонный каньон, начала сминаться земля. Горный кряж стремительно рос над горящими зарослями, расплавленная кровь планеты стекала по склонам новорожденных скал.

Волна шла на горы, а горы все росли и росли, сотрясая материк, пока вода и камень не сшиблись в поединке. Туман заволок всю южную часть неба. Перекатившиеся через кряжи остатки волны мутными потоками сбегали в долину. Однако они уже утратили мощь былого разрушения и волокли по земле только обломки и грязь. Вскоре они заполнили низины, утопив сотни мертвых тел.

– Отходим, – услышал Ал-Нат голос состарившегося и седого Паскома…

* * *

Фирэ ощутил, как двое подняли его с земли. Одну его руку перекинул через свою шею Ал, вторую – Сетен. Приемный отец, утешая, похлопал его кисть.

– Я сам! – прохрипел молодой кулаптр, отдернувшись от Ала, но не оттолкнув притом Тессетена.

– Отходим! – повторил Паском. – Надо переждать в горах. Сейчас начнется самое страшное.

Тессетен посмотрел на него с вопросом – что может быть страшнее уже произошедшего?

– Это… случилось? – проронил Ал.

– Да, Ал. Нашего мира, Оритана – их больше нет. Сейчас будет сильный дождь, и если мы хотим выжить, то не должны вымокнуть под ним.

В небе прогремели первые раскаты грома. Гроза катилась с севера, с берегов растерзанной Ариноры.

Новый город предстал в руинах. Здания так и не выдержали подземных толчков.

В сопровождении Ишвара навстречу горстке защитников и сдавшихся в плен мятежников Саткрона шла Танрэй, прижимая к груди обернутого в тряпье младенца. Ноги ее подгибались, и лишь благодаря ученику-дикарю она до сих пор не упала замертво на землю.

– Я привел атме Танрэй, – доложил Ишвар Сетену.

Тот молча прошел мимо них.

Позади них с шумом катилась вода. Молнии рвали горизонт.

Ал поднял на руки помертвевшую жену вместе с сыном и ринулся за остальными.

Стало вдруг очень-очень холодно.

Их пристанищем стала огромная пещера. А снаружи зашумели воды, обрушенные с небес…

– Что же мы будем делать дальше? – спрашивали Паскома и угрюмого Тессетена.

Второй отмалчивался, Паском же вспомнил континент Осат:

– Нам надо двигаться на запад, к Оганге, там остальные наши эмигранты…

Кулаптр обследовал новорожденного, посмотрел, как обычно, малышу в глаза, бросил короткий взгляд в сторону равнодушного ко всему Фирэ, который сидел, опершись спиною на громадный сталагмит.

– Мне с малолетства снилась и эта волна, и эти небеса… – в полубреду бормотала Танрэй.

– Хороший у вас мальчишка получился, – Паском перевязал пуповину младенца, затем правильно запеленал его и отдал матери. – Думай лучше о нем, Возрожденная. О своем Коорэ.

Она кривовато усмехнулась и что-то сказала, будто плюнула. Седой кулаптр пощупал ее лоб:

– Да у тебя жар, девочка, ты горишь… Только этого нам сейчас не хватало…

– Ну вы же всегда хотели испытать, как я справляюсь с вашими заданиями, горю или не горю, все равно… – женщина закрыла глаза. – Что же вас удивляет?

Тессетен покосился на нее не без удивления, с тоской узнав знакомые ехидные интонации и дерзкий вызов Учителю. Если бы он не видел собственными глазами той озаренной светом Волчьей звезды погребальной капсулы, то…

– Мне нужно как следует тебя осмотреть, Танрэй, – продолжал старый целитель. – Постарайся встать, пойдем ближе к свету. Отдай Коорэ отцу, девочка!

Ал протянул руку и нерешительно коснулся кончиками пальцев щеки сына.

Черные глаза проследили за ним из-под грязно-русых волос израненного Тессетена. А губы экономиста едва слышно пролепетали:

– Лишь рассудком ты сможешь прикоснуться к сыну своему… Всегда, кэанасаасирро[28]28
  Кэанасаасирро – (др. – орийск.) Пес.


[Закрыть], всегда…