Текст книги "Качели. Конфликт элит - или развал России?"

Автор книги: Сергей Кургинян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 54 страниц)

Глава 22. Дело генерала Бульбова

1 октября 2007 года в московском аэропорту Домодедово был задержан начальник департамента оперативного обеспечения ФСКН генерал-лейтенант полиции А.Бульбов. Принцип качелей реализовался, наконец, в полной мере. Да еще как! Ведь задержание Бульбова произошло в тот самый момент, когда в Москве проходил съезд «Единой России» и все ждали выступления Путина!

В тот же день – 1 октября – было задержано еще несколько бывших и действующих офицеров наркополиции: бывший замначальника Управления собственной безопасности (УСБ) наркополиции Ю.Гевал (вышел на пенсию в сентябре 2007 года), оперативник С.Донченко и сотрудник ФСКН Г.Черевко.

При этом о Черевко СМИ сообщили, что он не просто сотрудник ФСКН, а офицер охраны главы ФСКН В.Черкесова.

Два дня спустя – 3 октября – в Басманном суде Москвы состоялись первые слушания по избранию меры пресечения Бульбову, Гевалу, Донченко и Черевко. При этом первые сообщения об арестах в ФСКН появились на лентах интернет-агентств лишь в ночь со 2 на 3 октября. До этого момента ни одной «утечки» в прессу не было!

Только утром 3 октября 2007 года вышла первая сенсационная статья, в которой А.Хинштейн очень взвешенно обсудил ситуацию с Бульбовым, заявив, что все происходящее – это раскол спецслужбистского сообщества и даже война спецслужб. Статья Хинштейна в «Московском комсомольце» называлась «ФСБ занимается дурью». Поскольку А.Хинштейн прочно связал свою журналистскую судьбу со спецслужбистской темой, то взвешенность его позиции была весьма показательной. Фактически Хинштейн стал защищать тот клан, по которому нанесли удар, арестовав Бульбова. Подобное поведение Хинштейна однозначно свидетельствовало, что конфликт действительно прошел через ядро спецслужбистского сообщества. И что протекает он при относительном равенстве сил, имеющихся в распоряжении каждого из кланов.

В самом деле, 3 октября суд санкционировал арест только одного фигуранта – Ю.Гевала. В отношении Бульбова и Донченко представители Следственного Комитета при Генпрокуратуре попросили отложить избрание им меры пресечения на 72 часа. А четвертый задержанный – охранник Черкесова Черевко – был и вовсе отпущен на свободу. В том же судебном заседании была оглашена положительная характеристика на Бульбова, собственноручно подписанная главой ФСКН В.Черкесовым.

Только 5 октября суд санкционировал арест Бульбова и Донченко. При этом ходатайствовать за коллег в судебном заседании пришли сразу три (!!!) заместителя директора ФСКН – А.Федоров, В.Зубрин и О.Харичкин. Таким образом, руководство ФСКН показало, что оно абсолютно не собирается выходить из игры или занимать в этой игре бесперспективную позицию глухой обороны.

А теперь – о связи дела Бульбова с делом «Трех китов» и делом о «китайской контрабанде».

По сообщениям СМИ, Бульбов вел по обоим этим делам оперативное сопровождение следственных действий.

Однако, может быть, это просто случайное совпадение, а Бульбова «взяли» за тривиальную коррупцию? Тут важно всмотреться в предъявленные Бульбову обвинения и в комментирование этих обвинений.

Следствие инкриминирует Бульбову:

– злоупотребление должностными полномочиями;

– превышение должностных полномочий;

– незаконное участие в предпринимательской деятельности;

– получение взятки группой лиц в крупном размере;

– нарушение тайны телефонных переговоров с использованием своего служебного положения и спецсредств;

– нарушение гостайны.

Самое интересное тут именно обвинение в незаконной «прослушке». Поскольку в острой фазе межкланового конфликта в СМИ могут выплескиваться очень важные факты, присмотримся внимательнее к тому, что по этому поводу было сказано и написано «по горячим следам».

3 октября 2007 года на радио «Эхо Москвы» выступил глава Национального антикоррупционного комитета К.Кабанов. Отметим, что Кабанов рассматривается как вполне серьезный и осведомленный эксперт.

Что же говорит Кабанов? Определяя свою позицию в клановом конфликте, он утверждает, что «надо смотреть, кто из групп приносит в данный момент больше пользы, какая из групп, и кто приносит больше вреда. (…) То, что Госнаркоконтроль настаивал, может быть, непублично, это его ошибка, на возбуждении уголовного дела по убийству Юрия Щекочихина, это хорошо. Это хорошо. То, что благодаря их работе, взаимодействию с кем угодно, с Черкесовым, Золотовым, были отставки коррумпированных высших должностных лиц в ФСБ, это хорошо».

Таким образом, в предельно накаленной ситуации Кабанов заявляет о своей однозначной поддержке условной «группы Черкесова» (которую он сразу же называет «группой Золотова-Черкесова»).

А дальше между Кабановым и интервьюирующим его журналистом В.Варфоломеевым происходит весьма нетривиальный диалог:

Кабанов: Дело в том, что если он (Бульбов) слушал, предположим, руководство, бывшее руководство Генеральной Прокуратуры, он мог слушать их родственников. А кто является родственником, например, бывшего Генерального Прокурора, ныне министра юстиции?

Варфоломеев: Игорь Иванович Сечин?

Кабанов: Да.

Иными словами, Кабанов и стоящая за его спиной группа посылает в общество «сигнал»: Бульбова арестовали за то, что он вскрыл путем «прослушки» коррупционные связи Сечина и Устинова. Но главное в том, что в этот острый момент задается, так сказать, «система клановых координат». С одной стороны – «клан Золотова—Черкесова». С другой стороны – «клан Сечина-Устинова».

Предположим даже, что задающие такую систему координат собеседники дезориентируют общество (хотя точно так же задают эту систему координат не они одни и не только в этот момент). В любом случае, это показательно. А если принять данное высказывание за адекватное отражение реальности, то и трагично. Потому что оказывается, что расколот Кремль – «святая святых». Служба личной безопасности и, так сказать, «тайная канцелярия».

Но может быть, дело идет об ошибке двух частных лиц? Если это и ошибка – то вовсе не единичная.

6 октября на том же «Эхе Москвы» в авторской программе «Код доступа» выступила Ю.Латынина. Та самая Латынина, которая в ходе всего конфликта вокруг Бульбова займет предельно античеркесовскую позицию.

И что же сказала Латынина? А сказала она, что группа Бульбова «прослушала разговоры Генерального Прокурора Владимира Устинова со своим родственником Сечиным, и когда распечатки этих разговоров якобы легли на стол Президента, то Президенту это очень не понравилось, потому что там были разговоры, типа, что вот, Устинов должен стать президентом, он будет еще круче, еще сильнее, а Путин, типа, у нас слабоват».

Латынина подтверждает слова Кабанова о том, что Бульбов прослушивал Устинова и Сечина. Но она иначе расставляет акценты. В версии Кабанова, «прослушка» Устинова и Сечина – это антикоррупционная борьба. Для Латыниной же это прослушивание не коррупционных, а политических разговоров с усиленным вниманием к поискам в этих разговорах не «коррупционных намеков», а доказательств личной нелояльности Путину.

Понятно, что в разговорах высокопоставленных чиновников никогда нельзя до конца разделить возможную «коррупционную» и политическую составляющие. Так что если Бульбов действительно слушал высокопоставленных фигурантов, то он слушал, что называется, «все подряд» – и политику, и возможную коррупцию. И дальнейший «обмен репликами» между враждующими сторонами может далеко завести. В том числе, глубоко скомпрометировать обе стороны конфликта.

Теперь обратим внимание на одну неочевидную, но существенную подробность. А именно, то, что увязывание Бульбова с «Тремя китами» началось задолго до ареста этого «антитрехкитового» генерала.

21 октября 2006 года – за одиннадцать месяцев до начала скандального ареста Бульбова – на форумах ряда маргинальных интернет-изданий был размещен материал «Коррупция во власти», подписанный «Группа сотрудников Департамента оперативного обеспечения ФСКН России». То есть материал был подан как «закладная» недовольных начальником подчиненных. По содержанию же этот материал – либо откровенная ложь, либо «активка». Вот когда на самом деле качели начали свое обратное, «возвратно-поступательное» (так и хочется сказать «возвратно-наступательное») движение!

В рассматриваемом документе Бульбову инкриминируется целый «букет» противоправных деяний («крышевание» чужого бизнеса, участие в контрабанде и т. д.). Мы не будем подробно пересказывать содержание этого «посыла» межклановой информационной войны. Остановимся лишь на двух моментах, характеризующих политическую природу данного документа.

Первое. Бульбова пытаются компрометировать фактом его участия в октябрьских событиях 1993 года на стороне Верховного Совета РФ. Понятно, что в связи с этим Бульбов в 1993–1994 годах привлекался к уголовной ответственности, но был амнистирован, как и все участники тех событий.

Данное обвинение носит, скорее, политико-идеологический, чем юридически-правовой или компрометационный характер. И его даже не стоило бы приводить в перечне обвинений Бульбову, если бы не один нюанс. Описывая роль Бульбова в октябрьских событиях 1993 года, авторы анализируемого антибульбовского документа называют Бульбова «человеком, уволенным из органов безопасности по дискредитирующим основаниям». Тем самым для авторов участие в октябрьских событиях 1993 года является «дискредитирующим основанием». Это – именно политическая позиция.

Необходимо также (почему – станет ясно очень скоро) подчеркнуть, так сказать, красной чертой формулировку «лицо, уволенное по дискредитирующим основаниям». Потому что эта формулировка будет гулять по определенным документам сходного типа, раскрывая единство если не авторства, то подхода.

Второе. Бульбову инкриминируется, что с 2003 по 2005 год в аппарате негласных сотрудников ФСКН находился один из героев скандала с «Тремя китами» А.Саенко. При этом подчеркивается, что инициатива принятия Саенко в 2003 году в негласный аппарат ФСКН принадлежала именно Бульбову. Тот же Бульбов якобы уничтожил все следы агентурного сотрудничества Саенко с наркополицией.

Авторы, вводящие в оборот подобное деликатное обстоятельство (требующее абсолютно определенной осведомленности и обычно не разглашаемое из соображений разного рода, в том числе и профессионально-этических), сводят отношения Бульбова и Саенко исключительно к бизнесу. Причем этому бизнес-сотрудничеству (уже сомнительному с точки зрения закона) пытаются придать дополнительный компрометационный характер, утверждая, что Бульбов и Саенко наладили «совместный бизнес по контрабанде, в том числе цветов из Голландии». Ключевая фраза тут – «в том числе цветов». Чего еще-то?

«Продвинутый» читатель, для которого все это и написано, просто не может тут же не строить догадки, что бизнес был связан не только с цветами, но и с какими-то другими товарами. Не исключено, что с тем самым «товаром», с которым и призван бороться Госнаркоконтроль.

При этом самый важный – агентурный – аспект сотрудничества Бульбова и Саенко авторы «активки» не обсуждают вообще.

Между тем они (да и все профессиональное сообщество, на чьей бы стороне ни находились его симпатии) не могут не понимать, что Бульбов, обеспечивавший оперативное сопровождение дела «Трех китов», просто не мог не использовать Саенко как важнейший источник информации.

Причем в августе 2003 года (в этом году якобы и были установлены агентурные отношения) Саенко пережил тяжелое покушение, которое многие оценили как попытку фигурантов дела «Трех китов» избавиться от важного свидетеля и бывшего партнера. Почему бы Саенко после этого не искать спасения столь очевидным способом, как «заагентуривание» в «антитрехкитовую партию»?

В 2006 году Саенко был арестован по делу «Трех китов». Если он действительно был агентом Бульбова и наркополиции, то это означает, что его то ли «сдали», то ли, наоборот, «прикрыли» арестом, с перспективой смягчения наказания. В любом случае, речь идет об оперативной комбинации, которую обсуждать в открытых источниках бессмысленно, глупо и аморально.

Можно стоять на стороне того или другого – одинаково, как мы видим, спецслужбистского – клана. Но нельзя подрывать те основы, на которых держится вся спецслужбистская система. Подрыв этих основ ради победы своего клана – это выход за рамки очевидного (хотя бы корпоративного) консенсуса. Если можно выходить за рамки корпоративного консенсуса – почему не выйти за рамки национального? Я уже обсуждал все это в своей книге «Слабость силы». И теперь вынужден возвращаться к тому же вопросу, обсуждая другую историю…

КСТАТИ, ДРУГУЮ ЛИ?!!

Но вернемся к Саенко и отметим, что для него такие «выходы за рамки» могут обернуться реальной трагедией. В сущности, рамки для того и существуют, чтобы этого не допускать. И чтобы люди типа Саенко могли во что-то верить… Ну, в гарантии какие-то. В какую-то порядочность по отношению к ним. Исчезнет эта вера – что будут делать кланы, если они спецслужбистские? Вопрос на засыпку: «Что такое спецслужбы без агентуры? И что такое агентура, если практика ее сдачи укоренится?»

Между тем в более поздней ситуации Бульбова мы видим опять тот же выход за рамки, но в соседнем вопросе. Идет спор о судьбе Бульбова (оставлять в тюрьме или нет). В качестве одного из аргументов выдвигаются его заслуги в Афганистане. В ответ официальное лицо говорит: «Знаем, знаем, как вы там по штабам отсиживались!» Бульбов кричит: «У меня два ранения и контузия!»

Официальному лицу хочется «уесть» Бульбова. Если это лицо играет на стороне одного из кланов, такое желание закономерно. Но нельзя использовать для этого средства, подрывающие военные заслуги, коль скоро эти заслуги налицо. Нельзя фактически глумиться над военными заслугами, потому что завтра никто не будет идти на риск и все захотят действительно отсиживаться по штабам.

Я уже задал вопрос о том, что такое спецслужбы без агентуры. Теперь я должен присовокупить к нему вопрос, что такое военная элита без армии. В здоровом обществе можно не задавать таких вопросов. Но в здоровом обществе есть социальные регуляторы, которые остановят тех, кто начнет выходить за рамки. В том-то и дело, что наше общество глубоко нездорово. Незадолго до смерти мой отец (профессор, ушедший по возрасту с заведования кафедрой) говорил: «Кафедра работает прекрасно. Одна беда: она так работает, что, как мне кажется, студенты в этой работе лишние. Не было бы студентов, кафедра работала бы еще лучше. А студенты ей мешают». Шел 1995 год.

Конечно, может возникнуть ситуация, при которой спецслужбам мешает агентура, а военной элите – армия. Но тогда чиновникам мешает государство. Лидеру – народ. И так далее.

Но я хочу от общих вопросов вернуться к Саенко.

В момент появления на свет вышеуказанной анонимки он сидел в тюрьме. И если бы его сокамерники увидели текст о сотрудничестве с наркополицией, то личную безопасность Саенко трудно было бы гарантировать – не так ли?

Теперь попытаемся проанализировать, какова степень корректности следующего пассажа из рассматриваемого мною спецдокумента.

«Свои собственные амбиции Бульбов А.А. связывает с участием Черкесова В.В. в президентских выборах, открыто заявляя, что в случае избрания Черкесова В. В. Президентом России займет пост главы его администрации. Считаем, что такие, как Бульбов А.А., могут быть причастны к трагическим преступлениям, происходящим в России в настоящее время».

К каким трагическим преступлениям? Да к каким угодно! Совершенно ясно, что именно данный фрагмент является сутью документа. А все остальное не более чем «гарнир». Но, будучи единожды примененным, этот пассаж может быть применен еще многократно. «Совершенно очевидно, что такой-то связывает с участием такого-то свои амбиции по избранию такого-то президентом»… Дальше ставятся имена любого из соратников Путина. И начинается война всех против всех.

Я говорил уже о национальном консенсусе, цеховом (корпоративном) консенсусе. Но как быть с консенсусом формально логическим и одновременно общекультурным («не пожелай ближнему, чего не желаешь себе»)? Если и этого консенсуса нет, то каково состояние подобной «внеконсенсусной» элиты? И может ли элита быть «внеконсенсусной», оставаясь элитой?

В рассматриваемом пассаже есть сразу два «важных мессиджа».

№ 1 – «сигнал» о якобы властных амбициях Черкесова, о которых якобы много говорит Бульбов.

№ 2 – намек на возможную причастность Бульбова (а значит, и Черкесова) к «громким» убийствам осени 2006 года – А.Козлова и А.Политковской. Предположим, что другой клан захочет ответить симметрично. И что? Что дальше будет-то? Будет сказано: «Чума на оба ваших дома». И много что еще будет сказано. Постороннему наблюдателю это очевидно. А клановым игрокам?

Дополнительно отметим, что у этой предыстории есть пред-предыстория и так далее. Качели раскачиваются давно.

Почти за год до ареста Бульбова по Интернету «гуляли» различные «закладные записки». Материалами этих «записок» пользовались при написании других «записок», которые стали распространяться в период, уже непосредственно предшествовавший аресту Бульбова.

Так, 24 августа 2007 года сразу три «компроматных» сайта – «Ленинградская правда», «Вокруг новостей» и «Компромат. ру» – опубликовали анонимную статью «Виктор Черкесов может стать секретарем Совета безопасности. Новое назначение может стать для Виктора Черкесова вовсе не повышением, а, скорее, понижением».

Пересказывать ее также нет особого смысла. Эта статья – вполне стандартный набор риторики, направленной против главы ФСКН – от инспирирования «дел ветеринаров» до рассуждений по поводу «карьерных амбиций главного наркополицейского».

Существенны в данном опусе две фразы, построенные с использованием одного и того же речевого оборота.

Фраза № 1. Характеризуя кадровый состав центрального аппарата наркополиции, авторы анонимной статьи пишут, что там есть «бывшие сотрудники ФСБ, уволенные по т. н. компрометирующим обстоятельствам, которые, по замыслу организаторов, в процессе расследования (дел «Трех китов» и о «китайской контрабанде» – С.К.) должны были выступить в качестве носителей «важных сведений» об уровне коррупции в рядах руководства спецслужб».

Фраза № 2. Она звучит так: «По слухам, в самой Генпрокуратуре возникло «острое ощущение», что в действительности «крышей» для российских мебельных бизнесменов являлись не уволенные в результате скандала генералы, а некоторые из ныне приближенных к руководству Госнаркоконтроля бывших сотрудников силовых служб, уволенных, как указано выше, по компрометирующим статьям».

Выражение «бывшие сотрудники спецслужб, уволенные по компрометирующим обстоятельствам», – это почти прямая цитата из «антибульбовской записки» образца 2006 года. Пассаж о том, что именно эти «скомпрометированные сотрудники» были «крышей» «Трех китов», – явный намек на отношения между Бульбовым и Саенко, о которых повествовалось во все той же «записке».

Однако такими безымянными «записками» дело не ограничивается. После ареста Бульбова СМИ (в том числе «Коммерсант») сообщили, что в сентябре 2007 года (точная дата не указывается) в ходе судебных слушаний по вопросу о продлении срока предварительного заключения Зуеву последний заявил, что в свое время через следователя Коротоякского передал в качестве взятки руководству ФСКН один миллион долларов.

Игра, как мы видим, начинает затягивать в себя не только адвокатов, но и подследственных. Играя, Зуев понимает, что рискует. И тем не менее идет на риск. Почему? В любом случае, эта игра (а для нас все происходящее в сфере данного описания есть игра) создает ЮРИДИЧЕСКИЙ ПРЕДЛОГ для работы спецслужб против наркополиции. И, в первую очередь, против Бульбова, который непосредственно занимался оперативным обеспечением следственных действий по делу «Трех китов». Затем Зуев отказался от своего заявления. Ну, так на то и игра, чтобы периферийный игрок колебался с каждым невнятным для него витком некоей игровой конъюнктуры.

В любом случае, заявление Зуева в сентябре 2007 года дало первые результаты. Его «главный герой» – следователь ФСКН С. Коротоякский – был отстранен от дела «Трех китов». Таким образом, «юридическая машина» завертелась в противоположную сторону. А предпосылки для возможной проблематизации обвинения по делу «Трех китов» (и смены в нем акцентов и главных обвиняемых) стали «саморазмножаться».

Можно сказать, что Зуев – «припертый к стенке» человек, который выдумывает все новые способы затянуть следствие. И это безусловно так. Но безусловно и другое. Реальный Зуев сидит в реальной тюрьме, где полно реальных способов на него «надавить». Он об этих способах знает и думает об одном – кто может надавить больнее.

То есть опять «системообразующим принципом» становятся все те же качели. Процесс под названием «качели» становится самостоятельным действующим лицом. Он взыскует новых и новых инструментов. Например, инструментов давления на Зуева. А ПОЧЕМУ НЕ НА КОГО-ТО ЕЩЕ? ПОНИМАЮТ ЛИ КЛАНЫ, КУДА ВЛЕЧЕТ ИХ ПРОЦЕСС? ЕСЛИ ЗАВТРА ИМ ДЛЯ ПОБЕДЫ ПРИДЕТСЯ ДАВИТЬ НА КОГО-НИБУДЬ ПОСЕРЬЕЗНЕЕ ЗУЕВА – ОСТАНОВЯТСЯ ЛИ ОНИ? А ЕСЛИ НЕ ОСТАНОВЯТСЯ, ТО КАК БУДУТ РАЗВИВАТЬСЯ СОБЫТИЯ?