Текст книги "Содержательное единство 2001-2006"

Автор книги: Сергей Кургинян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 78 страниц)

"Уводчик #1" – это властно-патриотическое занятие. Поскольку мы у власти, то мы отвечаем за действительность. А значит, она не так плоха. Иначе мы плохо ее окормляем, что ли? Это уже подкоп. Кроме того, у нас-то все неплохо. У соседей, да и объективно – вот сводки, в них цифры… И, знаете ли, не надо драматизировать!

"Уводчик #2" – это занятие оппозиционно-патриотическое. Поскольку не мы, а они отвечают за действительность, то она ужасна. И чем скорее народ поймет, сколь она ужасна, тем скорее мы придем вместо них. А поскольку мы, наверное, все-таки придем, то нельзя говорить, что все необратимо ужасно. Поскольку когда мы придем, то, конечно же, ничего не изменится, но надо же будет показать, что все из ужасного стало прекрасным! Да и народ слишком мрачных картин не любит. Нужен, знаете ли, глоток оптимизма.

Кроме того, с нами-то уже поделились (конечно, не так щедро, как хотелось). Но раз поделились – то действительность уже и ужасна, и не вполне ужасна. Кроме того, этот самый социальный опыт… И у зятя, и у сына, и у племянницы все "тип-топ". То есть хотя все и ужасно, поскольку я не в Политбюро, но и не вполне ужасно, поскольку дочь… и прочие родственники. В общем, все, конечно, ужасно. Но – ничего! Мы придем, все изменится, и вообще, Россия воспрянет… Начинаешь спрашивать: "А как, как она воспрянет, Джузеппе? Ну, скажи – как?". Обижаются…

"Уводчики", организующие бегство от реальности (от действительности), особенно опасны тем, что не дают разместить в сознании образ настоящей действительности. Равно как и не позволяют соотнести с идеалом эту настоящую действительность (объективную реальность, данную нам в ощущениях… опять же, у меня есть невротическая цитата, теперь из Шукшина: "Оссюсения, мля!").

Так вот, об "оссюсениях". Одна очень милая и умеренно (скажем так – очень умеренно) обеспеченная пара решила купить квартиру в Москве. Оптимистично воспользовалась ипотекой. То, сё. Оптимистично приготовила первый месячный взнос в 500 долларов. Вдруг муж звонит жене и говорит: "Быстрей бери деньги и приезжай". Жена понимает, что дело плохо, берет накопленные деньги и привозит мужу. Оказывается, что история такова.

ГАИшникам были нужны деньги. Они быстро сообразили, что фирмачи (и не один, а несколько) подъезжают определенным образом к офису. Они поставили незаметным образом новый запретительный знак, провели на дороге двойную линию и засыпали ее снегом. Фирмачи стали поворачивать – и "налетать по полной программе".

Обычно это стоит тысячу рублей. Но тут ГАИшники все просчитали. Они поняли, что фирмачи (точнее, умеренно хорошо оплачиваемые работники фирмы) не могут лишиться прав, ибо их работа связана с перемещением путем вождения машин фирмы. И без этого перемещения работа будет потеряна. Соответственно, они подняли мзду с 1000 рублей (это обычный супермаксимум, норма – 500 рублей, а то и меньше) до 500 долларов.

Теперь – о том, как были взяты эти 500 долларов. Жена передает деньги мужу, муж садится в машину, машину везут в другое место, мужа выводят, конверт выбрасывают, требуют, чтобы муж поменял купюры в сберкассе. Он меняет. У него берут деньги и дают ему чеки из магазина "Ашан" на 500 долларов. Логика подобной операции – если бы жена успела кому-нибудь сообщить (все же не 500 рублей, а 500 долларов), то у мужа в кармане чек, и можно сказать: "Мы бабки за товар получили".

Так раскрутили, кроме мужа, еще нескольких его коллег по работе – в один день. Это называется "бандитский наезд с детальной проработкой" (идиотской, может быть, но детальной). ГАИшники признают, что действия относятся к этому разряду, улыбаются и говорят: "У нас зарплата маленькая".

Это не самая яркая из тысяч историй, которые мой мозг фиксирует за один год. Подчеркиваю – из тысяч историй.

Часть одиннадцатая. От методологии – к классификационным моделям

А теперь я перехожу к анализу неких планирующихся социальных действий. Такие действия теперь называются "проекты". Прежде всего, необходимо указать, что проекты проектам рознь. Все можно назвать проектами. Иду в магазин – мой личный мини-проект. Как отделить мини– от миди-, макси-, мега? Вопрос, согласитесь, не бессмысленный. Проектирование может быть стратегическим, оперативным, тактическим, ситуационным. Нельзя все это валить в одну кучу (рис.22).

Какова ситуация? Какие именно проекты нужны? Что функционирует в сознании? Дело даже не в том, кто что у кого заимствует! Если что-то заимствуется по делу, то это прекрасно. А если не заимствуется, а забалтывается? На Востоке говорят: «Сколько не говори „халва“, во рту сладко не станет». Может, и станет (павловский «условный рефлекс»), но ненадолго. И в каком смысле – «сладко»? И у кого во рту?

Есть среда, и есть проекты (рис.23).

Вы говорите, что вы такие-то проекты «вобьете» в такую-то среду. Но она-то будет сопротивляться. Точнее, превращать проекты в нечто другое. Понятно, во что именно. И вообще, если среда – это нечто, мультиплицирующее в экстремальном качестве и количестве феномены, подобные тем, которые я извлек из своего социального опыта (а я много чего могу еще оттуда извлечь), то как вы совместите проекты с такой средой? С помощью «охоты на обортней»? Криминалка тут важный, но не исчерпывающий момент. Тут главное – мы это будем соотносить с чем? Мы в сочетании с этим будем… развивать Дальний Восток, медицину, науку? А что такое «это»? И как вы «это» будете сочетать с подобным развитием? «Как, как ты меня любишь, Джузеппе? Скажи – как?»

Значит, вы "это" должны сначала описать, а потом начать менять на корню.

Соответственно, возникает схема (рис.24).

Если все это вдруг оказывается глубоко противоречащим текстовому посылу, то что делать? Тут одно из двух. Либо все это, то есть действительность, надо заменить двойником. Либо не надо обсуждать, как это делать. Власть, как я уже говорил, предпочитает оперировать «двойниками». Оппозиция – «минус технологизмом». «Придем и сделаем». А ну как не сделаете?

Наиболее частый ответ (если с тобою говорит откровенный и адекватный циник): "Не догоню, так согреюсь. Не исправлю, так попилю". Ему отвечаешь: "Погоди, ты попилишь, он попилит – оно же рухнет!". Он отвечает: "Ну, рухнет… А я уже напилю и будет куда свалить! Не в Лондон, так на Кипр".

Не хочу сказать, что все руководствуются такой логикой. Но таких ужасно много. Они задают мэйнстрим. Возникает какое-то веяние. Нужно сразу предположить, что на это веяние это "ужасное большинство" кинется, как мухи на мед. Мухи облепят мед и понятно что с ним сделают.

Надо предполагать такую связь между средою и начинанием? Ну, как минимум, такую связь? Конечно, надо. Еще многое надо предполагать вместо того, чтобы все, что соотносится с проектами, валить в одну кучу, совмещать с псевдосредой ("мир-двойник") и отчуждать от настоящего технологизма.

Часть двенадцатая. Социальный технологизм и красные проектанты

Все эти вопросы я адресую не только к другим, но и к себе. И с особой настойчивостью я адресую эти вопросы тем, кто начинает новый виток обсуждения так называемых "красных проектов". Я не только ничего против этого не имею. Я бы очень хотел, чтобы это прорвало застойную тину той зюгановщины, которую я начал обсуждать опять же двенадцать лет назад. За что тогда был осужден, например, той же газетой "Завтра".

Потом газета "Завтра" сама начала очень запоздало что-то переосмысливать. Ну, и слава богу. Если речь идет о реальном переосмыслении. Меня здесь никакая эксцентрика не пугает. И экзотика тоже. Конечно, когда я читаю о великих инициаторах достройки Бурейской ГЭС, меня охватывают некоторые сомнения. Ибо многие знания умножают скорбь. Я уже как-то внутренне готовлюсь прочитать в газете "Завтра" осанну фигуре еще более далекой от красного проектирования, нежели олигархи, воспетые ранее. Но по сравнению с Ракитовым все меркнет. В конце концов, прочитаю и это. Тем более, что читаю уже больше выдержки и дайджесты. Так что переживу.

Хуже другое. Хуже, когда место красного проектирования (все-таки, ответственная задача) занимает красное фотоателье. В фотоателье каждый может сняться – в бурке, буденновке, как угодно. Кто-то, для раскрутки, бесплатно, а кто-то как-то иначе. Опять же, дело не в деньгах – все должны, как это сейчас говорят, "выживать в рыночных ситуациях", и это понятно.

Но когда у ворот Бжезинский – нельзя все превращать в ателье. Потому что это вызывает усмешку. И это тягостно. Столь же тягостно, когда чья-то мысль сворачивает в сторону от реальных вопросов, но сама этого не замечает.

Понятно, что нельзя все разбалтывать – хотя бы потому, что все забалтывается. И в этом забалтывании исчезает. Но это один полюс. Другой полюс – поза абстрактного жречества.

Ведь все знают, что жреческие цивилизации плохо кончали. Всегда плохо, и понятно, почему. У Маркса это называлось "отчуждение". В XXI веке главная проблема красного проектирования – это даже не социальная справедливость, хотя и она очень важна. И все же главная проблема – это всечеловеческое единство с позиций неотчуждаемости того, что связано с духовным ростом. На пути духовного восхождения должны быть сложности, и их не может не быть. Но жреческие запреты – в прошлом.

Можно говорить сознательно сложно – так, чтобы поняли те, кому надо. Но нельзя закрываться. И ссылаться на жреческий характер твоих разработок. Тогда зачем писать? И как тут отличить секретное содержание от содержания отсутствующего? Жрецы бога Тота писали на плитах в храме. И только для своих. Они были логичны, хотя Египет в результате "накрылся". Но они не выходили на площадь или на паперть (точнее, в храмовый внешний контур) и не говорили пастве: "У нас там внутри такое происходит, но вам мы не расскажем!". Тогда зачем из алтаря выходить? Сиди и говори со своими. Иначе получается: "Ой, девочки! Что я знаю, что я знаю… Никому не скажу".

Однако и это не главное. Главное – политическая ответственность. К вопросу о Бжезинском и "прочем разном". Красное – это что такое? С самых принципиальных, с самых завышенных позиций – это Анти-Черное. Это так не только исторически, хотя и это важно (война коммунизма с фашизмом). Это так с позиций метафизики, онтологии, телеологии, чего хотите. В чем это "анти"? Как оно влияет на архитектуру эгрегора?

Когда на эти вопросы не отвечают, возникает сложное чувство. Такое отсутствие ответа – это либо дань интеллектуальному снобизму (но его время позади, мы вновь входим в полосу политических вызовов), либо… Либо это не красное проектирование, а проектирование патриотическо-утопическое. Но тогда так и надо называть.

Когда люди хотят Россию с мощным ВПК и новыми технологиями – это прекрасно. Но тогда не надо "красного фотоателье". Оно и людям-то ни к чему. А когда речь идет именно о красном, то как его обсуждение оторвать от интеллектуальной войны, которая против него ведется? Говорить, что "собака лает, ветер носит"? Очень неумно. Потому что собака уже порвала все, что угодно, в клочья. А мы все прячем голову под крыло.

Значит, надо отвечать. Но нельзя отвечать с позиций жречества. Надо вести интеллектуальную войну с Поппером и его последователями, которые приравнивают коммунизм к фашизму. А это непростое занятие. И оно по определению не может быть эзотерическим. Представьте себе, что все интеллектуальные войны Коминтерна были бы эзотерически-жреческими. Страна бы "накрылась" намного раньше.

Мы обязаны вести мировую дискуссию с позиций злобы дня. И обязаны отстаивать свое от замарывания. Каким бы ни было это замарывание. Теоретическим, политическим. А ведь оно идет полным ходом. И что в ответ, кроме жалобных заявлений?

Реабилитация фашизма в Европе…

ПАСЕ с его антикоммунистическими заходами вкупе с подобной реабилитацией…

И это происходит на фоне явного воскрешения идеи фундаментального человеческого неравенства, неравенства на уровне отрицания единства рода человеческого. Что это все, как не пролог к фашизму с позиций многоэтажного человечества? И каков ответ на вызов? И что такое красный проект без этого ответа?

А ведь все это сейчас волокут в Россию. Именно в одном пакете! То есть, в противоречивом единстве апологетического приравнивания коммунизма и фашизма (красно-коричневые с плюсом, евразийцы, национал-большевизм) – и одновременно полного отрицания всего коммунистического (Ленин – смутьян, а не основатель государства, красные бесы в буденновках и так далее). Это же все не существует отдельно друг от друга. Памятники фон Панвицу не возникают просто так!

Так мы воюем? Или все сваливаем в одну постмодернистскую кучу? (Любимое развлечение газеты "Завтра", о чем писал неоднократно). Но если сваливаем, то на что реально работаем?

Но и это не все. Ленин, большевики все время сопоставляли себя с якобинцами, революционным Конвентом. Как Красное соотносится с Модерном? Если эта традиция сохраняется, то что такое параллельная апологетика прямо противоположных вещей? Именно прямо противоположных!

Я мог бы продолжать вопросы. Но цель моя не в том, чтобы кого-то "ущучить". А в том, чтобы… как там римляне говорили? "Ганнибал у ворот"? Так вот, он уже совсем у ворот. А мы все еще выбираем между ателье и реальностью. И это очень печально.

Часть тринадцатая. Социальный технологизм и власть

Смешно обсуждать интеллектуальную активность Бжезинского, Ракитова и красных проектантов и игнорировать эту же активность со стороны российской власти. Это даже не снобизм. Это "минус профессионализм".

Поэтому я самым подробным образом разберу идеологические тезисы Владислава Суркова. И разберу по существу. То есть, по возможности взвешанно. Я уже задал себе "негативный абсолют" в лице Ракитова. И это так не только для меня. Для всех сегодняшних слушателей, для большинства тех, кто это прочтет. В отличие от интервью Ракитова, многое из того, что было сказано В.Сурковым, мне симпатично. Хотя далеко не все. Но и не в этом дело. Мы на пороге идеологической войны. Эта война будет вестись не против власти, а против страны. Кто видит Бжезинского иначе – пусть лелеет иллюзии. В этой ситуации способность власти (близкой к нам по ориентации или далекой – неважно) вести идеологическую полемику – это дело нашей общей ответственности.

А интеллектуальная ответственность синонимична критике. Забавно, что власть думает иначе. У меня есть основания так считать. Меня давно упорно терзает "Кремль.орг", требуя ответа на те или иные коротенькие вопросы. В том числе – и на доклад Суркова. Мол, прокомментируйте, что там сказано про татар или якутов, вы же специалист!

Готовясь к сегодняшнему (беспрецедентно длинному) докладу, я подробно разобрал идеологические тезисы Суркова. И (ну, куда деться от режиссерской страсти к забавам!) отослал этот длиннющий разбор в "Кремль.орг". Судьба подобной затеи мне была совершенно очевидна. Но я проводил, так сказать, эксперимент. И мне был важен результат.

Этот результат еще раз возвращает нас к основной теме. Есть реальность (этого самого "орга", в том числе). А есть текстуальные посылы. Если власть не будет их соединять, она проиграет. Но проиграет она страну. А значит, вместе с ней проиграем и мы. Поэтому я зачитываю текст один к одному, как он был отправлен в "Кремль. орг". Еще раз – "Кремль.орг" и текст – это уже диалектика реальности и желаемого. Но, увы, не вся диалектика. Так что перехожу к тексту как таковому.

ВСЁ ПОДВЕРГАТЬ СОМНЕНИЮ!

Анализ идеологических тезисов, выдвинутых заместителем главы Кремлевской Администрации, помощником Президента РФ В.Сурковым на выступлении перед слушателями Центра партийной учебы и подготовки кадров Всероссийской политической партии "Единая Россия" 7 февраля 2006 года

Владислав Юрьевич Сурков по своему статусу и характеру реальной деятельности – единственный крупный администратор России, профессионально занятый вопросами идеологии. При этом он не только обязан заниматься данным неблагодарным делом (почему неблагодарным – об этом ниже). Он ещё и хочет окучивать именно это каменистое поле. То есть обязанность очевидным образом совпадает с заинтересованностью. Это такая редкость в нынешней политической элите России, что даже если бы все тезисы Суркова были в корне неверными (а это не вполне так), – их всё равно следовало бы приветствовать. Ибо спасение России возможно только на путях идеологической мобилизации.

Все, для кого это очевидно, составляют одну группу (мини-группу). Эту группу я назову "мы". Все, для кого это не очевидно, составляют другую группу. Я назову её "они".

Но эти "они" неоднородны. Внутри той группы, которую я назвал "они", большинство "метёт", как это сейчас говорят, с порога всё, что связано с мобилизацией, идеологией и спасением. Но есть и меньшинство. Для которого идеология – это не туфта на постном масле. А дело вполне серьезное.

Владислав Сурков находится для меня в этом меньшинстве. И это – вполне позитивно. Да, он не считает, что проблема спасения России сколь-нибудь актуальна. И это коренным образом расходится с моей позицией. Я, конечно, должен принять во внимание то, что Суркова к определенным вещам положение обязывает. И что он должен говорить, что Россия уже спасена. В этом его, так сказать, прямая должностная обязанность. Что всем понятно. Но мне кажется, что тут обязанность и убежденность в чем-то совпадают. Впрочем, начать я хочу не с того, что нас разделяет, а с того, что объединяет.

Нужно ли спасать Россию или она уже спасена – это одно. Ответ на этот вопрос нас разъединяет. А что же соединяет? То, что России нужна идеология и даже в какой-то степени идеологическая мобилизация. Сурков в этом уверен. И в этом он почти уникален, если рассматривать его на фоне очень многих высоких кремлевских фигур, располагающих даже большими административными возможностями, нежели Владислав Юрьевич. Эти фигуры с глубоким презрением относятся и к идеологии, и к мобилизации. Что уж говорить о каком-то там спасении!

Почему они так к этому относятся? Потому что они от этого страшно далеки. И эта страшная далёкость носит не случайный и не частный характер. Дело в том, что идеология (причем любая) и идеологическая мобилизация (опять-таки – под любые цели) теснейшим образом связаны с понятием "энергия". Я, конечно же, имею в виду социальную энергию. Причем неважно, какова эта энергия. Она в любом случае чужда политическому большинству нынешних наших боссов – вот что тут наиболее поразительно!

Направлена ли эта энергия на защиту существующей власти или на ее сокрушение – большинству она все равно чужда. Потому что они на ее фоне отсутствуют. Если она есть – то их нет. Ибо они ею управлять не могут. Не могут говорить, убеждать. Тем более не могут переубеждать, укрощать толпы на митингах. Не могут и не хотят. Считают это для себя унизительным. И в этом удивительно напоминают партийных боссов эпохи заката КПСС. Один из таких боссов, рассматривая мои предложения, сказал: "Вы что, хотите, чтобы я залез на мусорный бачок и с него какую-то фигню проповедовал?".

Анализ тезисов Владислава Суркова не может быть оторван от этой родовой номенклатурной специфики. Потому что Владислав Сурков выступает не абы где, а на активе "Единой России". И, читая текст сурковского выступления, мы просто обязаны вообразить себе слушателей. Причем не конкретных (лично я не знаю, кто от "ЕР" ходит на партучебу), а знаковых. Тех, про кого говорят: "Ба, знакомые все лица!". Имеется в виду – знакомые по телепередачам. А как иначе?

Мы эти лица знаем. Мы же живем в эпоху телевидения, не так ли? Сурков именно с этого начинает свой доклад – уровень участия в политической жизни возрастает по мере развития цивилизации, надо соответствовать, надо убеждать, а не просто командовать… Уж не знаю, столь ли все это аксиоматично, но то, что телевидение, а также прочие средства коммуникации, предполагающие, в том числе, и визуализацию, правят бал, – это точно.

Конкретно это выражается, прежде всего, в том, что появляются знакомые лица. Именно знакомые и именно лица. То есть некая абсолютная реальность, так сказать, физиономического (а не только и даже не столько текстуального) присутствия. У лиц есть выражение. По этому выражению можно судить о человеческом наполнении данных лиц и их обладателей. Не всегда эти оценки верны. Но они всегда крайне существенны.

О чем же это всё говорит? Как здесь сопрягаются пожелания Суркова и реальность? Та самая, о недопустимости бегства от которой справедливо говорит в своем докладе сам Владислав Юрьевич?

Сурков призывает эти лица, эти, а не какие-то вообще, убеждать словом, то есть, как говорил поэт, "глаголом жечь сердца людей". Более конкретно – "побеждать противника в прямом идеологическом столкновении и всё меньше рассчитывать на административные возможности" (страница вторая материала, опубликованного на сайте "Единой России").

Это – пожелание. Какова реальность? Она смотрит на нас с экранов телевизоров. Да что там! Один из ключевых (и, как мне говорят, совсем не худших) функционеров "Единой России" господин Мединский в дискуссии со мной по телевидению (10 июля 2005 года в программе И.Колосова "Завтра, послезавтра и все дни недели" на ТВЦ) фактически напрямую говорил, что брежневский застой – это и есть желанное политическое качество, а энергия – от лукавого.

Но Брежнев и его элита энергию понимали очень специфически. И, призывая всех на выборы, никак не предполагали каких-то там идеологических столкновений. И, тем более, того, что описал в своих гениальных стихах Владимир Маяковский:

Этот вихрь, от мысли до курка,

И постройку, и пожара дым

Прибирала партия к рукам…

Короче – полноценных выборов брежневская система не предполагала. О чём справедливо сказано в тексте Владислава Суркова. И справедливо же оценено (в том смысле, что кончилось всё это закономерным крахом). Но, повторяю, брежневский строй (обладавший и минусами, и плюсами, мне лично глубоко чуждый) был внутренне логичен. Той номенклатуре не нужно было орать с мусорного бачка, то бишь, идти на полноценные выборы и овладевать на них общественной энергией, коррелируя степень этого овладения с местом в политической системе. Отсутствие такой необходимости было задано самими правилами игры, они же – знаменитая шестая статья Конституции СССР, закреплявшая монопартийность советской системы.

Правила нынешнего времени не предполагают того, что предполагали те правила. А Мединский фактически говорит о желанном тождестве ситуаций (у меня есть запись передачи, кто хочет – может в этом убедиться). Что он имеет в виду? Что, как не задействование административного ресурса? Того самого, о необходимости отказа от которого говорит Владислав Сурков, справедливо предвидя некие особые обстоятельства будущих выборов.

Между тем, к Мединскому всё никак не сводится. Просто я с этим столкнулся, и для меня это удобный пример. Сканирование телеэфира для тех, кто имеет мужество осуществлять оное, неумолимо показывает, что почти весь высший политический менеджмент России не готов ни к какой войне слов и идей. И, более того, не готов даже к полноценной конкуренции образов. То есть элементарно не обучен вести себя перед телекамерой, согласно закону образного присутствия. Мединский-то как раз эту элементарную грамоту освоил, в отличие от гораздо более высоких бонз в той же "Единой России" и высочайших бонз за её пределами – естественно, я не имею в виду Путина, потому что ему очевидным образом приходится отдуваться за всех. Эти же "все" (или почти все) абсолютно не готовы ко всему тому, что предлагает им Владислав Сурков.

Идеологически кого-то побеждать? Иде-оло-гически? Госпожа Слиска заявила во всеуслышание 12 апреля 2005 года на совете Думы: "С какой стати мы должны законами увековечивать знамя вашей партии?" (цитирую по газете "Советская Россия" от 14 апреля 2005 года). Имелось в виду знамя, которое армия-победительница водрузила над Рейхстагом в мае 1945 года. Что она имела в виду? И можно ли назвать такое поведение (высказывание как решающий акт политического поведения) не только моральным, но и политически эффективным (идеологически осмысленным)?

Владислав Юрьевич говорит о необходимости уважения к советскому наследству (советским ценностям). Я с этим более чем согласен. Он говорит также о ценностном консенсусе. Ничего я так не хочу, как этого консенсуса (хотя считаю, что он сегодня в принципе невозможен). Однако ещё Владислав Юрьевич говорит о том, что недопустимо бегство от реальности. И с этим я согласен. Но тогда давайте испытаем реальностью "Единой России" такой вопрос, как консенсус и советские ценности.

Что реально может быть в нашем обществе консенсуснее Дня Победы и Знамени Победы? И что по этому поводу загибает один из лидеров "Единой России"? Как тут быть-то? Притчу о бисере вспоминать как-то не хочется. Вообще, хочется-то всего хорошего, но только не в ущерб реальности. А она, увы, такова. Госпожа Слиска своё высказывание в цитируемом мною виде не опровергла. Высказывание это впечатлило очень и очень многих. И как теперь прикажете быть? Но этим всё в теоретическом плане, увы, не исчерпывается. Под теорией я, конечно, имею в виду прикладную политическую теорию.

У любой теории должны быть законы. Одним из политических законов является закон сохранения социальной энергии. Эту энергию можно оттеснить с поверхности на глубину. Её можно сфокусировать или рассеять. Но её нельзя обнулить. Застой лишь снился брежневской номенклатуре (пародия на блоковское "покой нам только снится"). На самом деле, застоев не бывает. Просто энергия уходит на глубину, там приобретает новое сокрушительное (деструктивное) качество. А потом возвращается на поверхность. И это называется "перестройка" (иначе – "катастройка"). Владислав Юрьевич в своём докладе это всё справедливо описывает.

Если так, то политика – это управление общественными процессами (а не сочинение интриг, правильное прислонение к начальству и так далее). А если это так, то что такое эффективная бюрократия, о которой говорит Владислав Сурков? (Разумеется, речь идет о политической бюрократии – о какой же ещё?). Эффективный политический бюрократ (иначе – политический управленец) должен что делать? Он должен эффективно управлять общественными процессами. То есть быть на "ты" с этой самой энергией. Ибо она и процесс – это Инь и Янь, два лица одной и той же политической сущности. Нет процесса без энергии, и нет энергии без процесса.

Эффективность вообще и эта эффективность – вещи разные. Эффективным может быть лизоблюд, царедворец или кризисный менеджер. Эффективным может быть безликий (и сколь угодно талантливый) управленец-администратор. Или оратор, поднимающий массы на борьбу. Всё определяется духом времени, историческими задачами. Госпожа Слиска, наверное, в чём-то очень эффективна. Вопрос – в чём именно? И как это соотносится с… Вопрос – с чем именно?

Кое-что о своей эффективности госпожа Слиска сама рассказала в начале своей политической карьеры. Как эта эффективность сопрягается с эффективностью думской деятельности – не мне судить. Это полностью прерогатива действующей политической власти, к которой я никоим образом не отношусь.

Но электорат "Единой России" более чем на 60 процентов является неосоветским (не буду здесь описывать, в каком смысле, не это главное). День Победы и Знамя Победы – это вообще единственный возможный трансидеологический консенсус в постсоветском обществе (если, повторяю, такой консенсус возможен в принципе).

Бить по этому из властных и околовластных орудий разного калибра – это что, свидетельство эффективности? Агитировать (Полтавченко, Михалков, Слиска и другие) за вынос из Мавзолея Ленина (основателя советского государства, о плюсах которого так убедительно говорил в своем докладе Владислав Сурков) – это эффективный стиль политповедения? Говорить то, что было сказано о Знамени Победы, пытаться корректировать это Знамя (ёлки-палки, какая тогда, на фиг, традиция? Какое наследство?) – это эффективно? Это совместимо с электоральной борьбой (реальной борьбой, вне административного ресурса, о чём говорит Сурков)? Это эффективно идеологически?

Владислав Юрьевич к чему-то призывает не абы кого, а конкретных, живых людей. А эти люди "не рубят фишку". Все скопом и каждый в отдельности. Это доходит до невротических форм! А как иначе это назвать?

Полтавченко (один из крупных властных администраторов), видимо, не понимает, что при сколько-нибудь последовательной декоммунизации (используемый им образ "смутьянов", чьи останки "не совсем справедливо находятся возле Кремля", адресует именно к этому) ему лично обязательно припомнят и комсомольское прошлое, и чекизм, и многое другое. И никакая церковь его не спасет, потому что ей самой многое припомнят.

Михалков, видимо, не понимает, что его семье припомнят общеизвестное:

В воскресный день с сестрой моей

Мы вышли со двора.

"Я поведу тебя в музей!" -

Сказала мне сестра.

Речь шла о музее «великого Ленина», как, наверное, все понимают.

Всё это – не невроз? Страстность, с которой Слиска рубит "электоральный сук", на котором сидит её партия, – это не невроз? А если все это невроз, то как он совместим с эффективностью?

По государственному телевидению (кем и как окормляемому?) идёт "В круге первом" Солженицына, где прямо разъяснено, что сотрудничать с американцами, выдавать им государственные секреты своей страны – это позитивное поведение. Причём, какие секреты? Ядерные! То есть те, от которых зависит жизнь населения. Что, ядерную войну проектировали только Советы? А Даллес (позже Рейган) – не проектировали? Одностороннее ядерное преимущество, проигрыш ядерной конкуренции за счёт сдачи секретов – это путь к чему? К тому, чтобы Москва стала Хиросимой.

И это путь, на который встаёт позитивный герой. А почему он на него встаёт? Потому что для Солженицына СССР – это абсолютное зло. И вчера, и сегодня. А вовсе не наследство, как для меня или Владислава Юрьевича, судя по его выступлению.

Тогда почему власть, выкинув "деструктивный элемент", о чём сказано в докладе Владислава Суркова, поддерживает и рекламирует нечто абсолютно несовместимое с нормальным (пусть сколь угодно критическим) отношением к СССР, всему советскому? Ведь теперь она, а не олигархи, отвечает за информационную политику! Если она предъявляет долговременные идеологические ориентиры, а не занимается кампанейщиной (что было бы очень недальновидно!), то как эти ориентиры реализуются в той самой реальности, от которой нельзя бежать? "По делам их узнаете вы их".

В фильме "Мастер и Маргарита", ещё одном хите в серии тех же "дел", голос Сталина (естественно, речь идет о компьютерном фокусе) говорит о некоем негодяе Коровьеве и "шайке гипнотизёров". И этот фокус (вообще сомнительный) соединяется с кощунственным в рамках фокуса показом реальных лиц наших дедов и бабушек, отцов и матерей, слушающих что-то по репродуктору… Это – до боли знакомый по эпохе, негативно оцениваемой Сурковым, сучий приём: сшивка фокуса с документальными кадрами.