Текст книги "Содержательное единство 2001-2006"

Автор книги: Сергей Кургинян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 78 страниц)

Завершая, я скажу следующее. Если люди считают, что можно провести мобилизацию, не развернув всё оттуда, то они проводят не мобилизацию. Они напрягают не тайные ресурсы социального тела. Мобилизация предполагает доступ к резервным пунктам организма и системы.

Для того чтобы этот доступ получить, нужно включать соответствующие коды. Эти коды, даже если ресурсы еще остались, нельзя включать в порядке пиара, пиар их включить принципиально не может.

Нельзя отрывать этот процесс от реальности. Если люди хотят в нынешней ситуации поиграть с пиаром на тему мобилизации, то, с моей точки зрения, они сошли с ума. А с их точки зрения, я сошел с ума. Мы вправе так смотреть друг на друга, но в их руках страна, которая мне дорога, а в моих – ничего нет.

Повторю еще раз: мобилизация может быть только сущностной и проводиться только на основе развертывания проектной энергии.

Я боюсь, что всех возможностей, которые будут у меня и которые будут у других людей, таких, как я, – совершенно недостаточно для того, чтобы поддержать нынешнюю стабильность государства в условиях, когда стабильность организуется по принципу "Козак против Стивена Манна".

Мне кажется, что крах наползает, что он может быть более или менее резким. И что на это уйдет не десятилетие, а меньше. Я считаю, что бороться надо до конца. И даже, если крах состоится, за его пределами все равно борьба должна быть продолжена.

Мы никогда не знаем, чем она кончится, потому что не знаем реальных ресурсов своего общества. Мы не знаем, по большому счету, что сейчас происходит внизу, мы не знаем, что происходит в провинции, мы не знаем, что зреет помимо нас. И мы не знаем даже самих себя.

Поэтому бороться можно и нужно, но только с открытыми глазами, точно понимая, как всё близко к исчерпанию. На этом уровне – бороться, повторяю, можно. А забалтывать себя словами о национальном возрождении и надвигающемся росте Великой России могут сегодня, мне кажется, только люди, уже не до конца "находящиеся в материале".

Теперь – последнее. Меня долго и настойчиво приглашала одна телевизионная передача. И я в результате даю им интервью и рассказываю, что я думаю. В камеру рассказываю примерно то же, что и здесь. Неожиданно у молодой, вполне благополучной, девчонки (поскольку она на телевидении, то она не может быть нищей, это не растаптываемая далекая провинция) пятна по лицу пошли. И без всякой позы она вдруг: "Говорите, как спасать Россию!". Лет ей – примерно 25.

Так что те, кто считает, что уже вся игра сыграна, и что у нас нет ресурсов, так же неправы, как и те, которые считают, что у нас ресурсы безграничны и можно играть во что угодно.

У нас есть ресурс. Мы сами не до конца умеем им пользоваться. Я думаю, что ситуация будет учить нас пользоваться им всё более правильно и эффективно.

Спасибо.

09.12.2004 : Украина: вызов и урок для России

I часть – докладчик Ю.Бялый, II часть – докладчик С.Кургинян

УКРАИНА: ВЫЗОВ И УРОК ДЛЯ РОССИИ

I.

Ю. Бялый

Поскольку все члены и гости нашего клуба – люди политически "подкованные" и информированные, мы не будем здесь перечислять хронологию украинских событий. В то же время мы убеждены, что для их понимания не обойтись без краткого экскурса в их давнюю – и не слишком давнюю – политическую предысторию.

В досоветское, а затем доперестроечное время на Украине, в силу известных исторических особенностей ее становления, сформировались три политически и экономически существенно разных территории.

Это, во-первых, условный "Запад" – бывшие окраины Великой Литвы, Польши, Австро-Венгрии, отчасти Турции и России-СССР.

Поскольку этот регион все время был "имперской окраиной", которой ресурсы для развития предоставлялись в основном "по остаточному принципу", здесь в наличии сравнительно слабый, преимущественно сельскохозяйственный, экономический потенциал.

По этой же причине здесь, с другой стороны, накоплен богатый исторический опыт противостояния тенденциям имперской ассимиляции. Это противостояние базируется, прежде всего, на настойчивом воспроизводстве языковой, религиозной и этнокультурной (в том числе этнографической) отличительности.

Во времена Австро-Венгерского владычества, особенно в конце XIX – начале ХХ века, на этот опыт была наложена специфическая идеология "самостийности", которую Вена (в первую очередь, имперский Генштаб) настойчиво взращивала в "антимоскальском" векторе. Известно, например, насколько внимательно Вена занималась тогда не только культурными и религиозными, но и языковыми трансформациями, чтобы украинский язык максимальным образом отличался от русского.

А после присоединения Западной Украины к России в 1939г. и во время германской оккупации эту "самостийническую" и "антимоскальскую" идеологию (для которой, конечно, были несомненные и достаточно весомые внутренние основания) дополнительно и мощно разогревали и немецкие и итальянские спецслужбы, и Ватикан.

Именно здесь, на Западе Украины, как во времена борьбы с бандеровщиной, так и позже формировалось наиболее мощное антисоветское и антироссийское диссидентское движение, а также идеологический вектор "движения на Запад". А жесткая репрессивная борьба с ним дополнительно обостряла и антисоветскость, и антироссийскость, и "западнические" устремления, и массовое неприятие в отношении соотечественников – "схиднякiв", которые "лягли пiд москалiв" и отказались от "визвольноi боротьби".

Это, во-вторых, условный "Восток-Юг", который исторически наиболее рано интегрировался в Российскую империю и всегда определял себя через общеславянские и, главное, общеимперские цели России.

Именно "восточные" компоненты украинского этноса крайне активно участвовали в отвоевании и заселении имперских окраин России – в Сибири, на Дальнем Востоке, в Средней Азии, на Кавказе. Общеизвестна роль в этом процессе не только казачества, но и беглых крестьян, а также вольных украинских общин и групп, которые ехали воевать и осваивать новые территории Российской империи. И они, такие украинские этнические группы, считали эту империю "своей" и в царское, и в советское время.

Это была украинская имперская элита и украинское имперское население. И, конечно, именно эта – интернационалистически-имперская – украинская компонента в наибольшей степени интегрировалась в руководство СССР как на высшем, московском (Хрущев, Брежнев, Семичастный, Засядько и т.д.), так и в некоторых случаях на региональном, в том числе вне Украины, уровне. Известно, что таких украинских элитных представителей нередко направляли руководить областями России, областями других союзных республик и т.д.

Именно эта, "юго-восточная", компонента украинского этноса располагала наиболее серьезным опытом крупной политической и экономической деятельности, а на самой Украине – главным хозяйственно-экономическим потенциалом и решающими позициями в руководстве республики. Так, например, в позднесоветское и перестроечное время более половины состава руководства УССР, включая Владимира Щербицкого, было "с Востока".

Третий ключевой территориальный компонент этой структуры – условный "Центр" и тяготеющие к нему областные элиты.

Центр, как любой столичный регион (и у нас, и везде, в любой республике), аккумулировал наиболее амбициозные управленческие, интеллектуальные, культурные кадры, которые, по определению, отстраивали себя в "отличительности" от Москвы. Но – в отличительности осознанно подчиненной и зависимой. А потому, особенно в политически активном слое, остроревнивой. И, соответственно, в ней было очень сложное, причудливое смешение, с одной стороны, "западничества" и "самостийничества" и, с другой стороны, некоей державной общесоветской "имперскости".

Наконец, весьма важным фактором формирования политического пространства доперестроечной Украины оказалось то, что огромная часть "пассионарного" ресурса Украины – изо всех социальных страт – все советское время массово востребовалась имперским Центром (от элит до нефтяников и строительных рабочих). В результате (о чем на Украине довольно много писали, – с горечью, со злостью, по-всякому) из республики постоянно вымывался, причем в значительно большей мере, чем из других регионов СССР, наиболее активный и конкурентоспособный на общегосударственном уровне "человеческий материал". Отчасти и по этой причине в состав "раннесамостийнических" украинских элит в весьма больших дозах инкорпорировались люди, честно скажем, малоинтеллектуальные и малоквалифицированные, с одной стороны, и обиженно-антисоветски (антироссийски) заряженные,– с другой.

В результате к моменту перестройки на Украине сложилась, в части отношения к России и между регионами, примерно следующая территориально-политическая ситуация (рис. 1):

По отношению к России была последовательная «западническо-самостийническая» конфронтация «Запада» (подчеркиваю: условного «Запада», потому что на Западе было и кое-что другое, я позже об этом скажу), была амбициозная «полусамостийническая» ревность «Центра» и было общеимперское (опять-таки амбициозное) союзничество Востока-Юга. При этом происходила определенная трансляция в «Центр» «самостийничества» с «Запада» и имперскости с «Востока-Юга». А между «Западом» и «Востоком-Югом» была наиболее острая конфронтация. «Бандеровцы-западенцы» и «нацiонально несвiдоми дурнi-схiдняки» (то есть национально несознательные дураки-восточники) – такими ярлыками они награждали друг друга постоянно и задолго до того, как Украина стала самостоятельным государством.

Но при этом уже в позднесоветское время на Украине – во всех сегментах элиты и в значительной части общества – росли недовольство политикой Москвы и одновременно самостийнические аппетиты. По тем же причинам, по которым гнил вообще Советский Союз, загнивание было и на Украине. Оно ощущалось везде, и на него были соответствующие реакции. Природу этого процесса, связанного с растущим желанием всей позднесоветской номенклатуры конвертировать власть в собственность и приведшего к распаду СССР и "рыночной перестройке", мы неоднократно обсуждали в этом зале.

На Украине, как и в большинстве других республик СССР, главным мотором разрушения СССР и "перехода к рынку и демократии" стал союз элитно-номенклатурных групп с диссидентско-либеральной интеллигенцией. Особенность республики в этом смысле состояла лишь в том, что главной опорой номенклатуры был Восток-Юг, а опорой диссиденства Запад и отчасти Центр. То есть в политическую структуру постсоветской Украины оказались изначально и достаточно прочно "впаяны" практически непреодолимые "разрывающие напряжения".

В ранний постсоветский период, по описанным выше причинам, новая "незалежная" украинская элита не могла определять себя иначе, чем в антироссийском векторе. Почему мы – независимая республика? Да потому, что мы другие. Мы антироссийские, мы противороссийские, мы "европейцы, а не "азиаты-москали", мы "инаковые". Это определило подчеркнутую антироссийскость очень значительной части украинских политиков первых лет независимости.

Но уже в 1993г. обнаружилось, что массовый антироссийский политический стиль себя исчерпал. Недавно очень популярные разговоры о "москалях, съевших украинское сало", становились почти дурным тоном и у населения, и у элиты,– за исключением части "западенцев".

И не только потому, что экономически (по энергоносителям, по комплектующим, по рынкам сбыта продукции) новая Украина оказалась в очень глубокой зависимости от России. То, что Украина была экономически не самодостаточна, стало ясно всем, и очень скоро, но не это было определяющим.

И не только потому, что огромная часть населения республики, теперь ставшего "электоратом", была своими – непосредственно родственными, культурными, религиозными – узами связана с Россией и воспринимала разрыв с ней как личную трагедию. Раскол проходил буквально через семьи, и очень многие семьи. Но это тоже не главное.

Главное было в том, что, взяв на вооружение антироссийское знамя, украинская новая элита, наиболее мощная, то есть по преимуществу "восточная" и "центральная", встала перед необходимостью уступать все больше политического, а затем и экономического пространства основным хозяевам этого знамени – "западенцам". А вот это она ни в коем случае допустить не хотела.

И не случайно Кучма "вышибал" из президентского кресла Кравчука именно под лозунгами сближения с Россией и именно с опорой на пророссийски (или, по крайней мере, умеренно-самостийнически) настроенные Восток и Юг Украины.

В 1994 году "киево-западенского" Кравчука сменяет "восточный" (днепропетровский) глава "Южмаша" Кучма. Но этот якобы "пророссийский" Кучма уже в конце 1994 – начале 1995гг. начал отчетливо дрейфовать от России в сторону Европы и США. Основная причина заключалась в том, что восточноукраинские элиты, недовольные засильем "галичан" во власти, в то же время явно и категорически не желали вновь идти "под крыло Москвы". Им понравилась "незалежность", им понравилось самим "рулить" властью и собственностью. И этот новоприобретенный и очень "вкусный" кусок они отдавать Москве категорически не хотели (да и сейчас, конечно же, не хотят).

Именно поэтому в 1995г. Кучма, назначив Е.Марчука главой правительства и инкорпорировав во власть ряд "центральных" фигур, фактически заключил союз с "киево-полтавской" центральноукраинской группой, которая к этому моменту лишь усилила свой "антимосковский" национализм. И в результате политика Киева в 1996-1999гг. была, как мы все знаем, очень двусмысленной.

С одной стороны, Украина регулярно демонстрировала желание прочно дистанцироваться от России и даже стать "вторым центром" в СНГ, альтернативным России. В этом ряду множество явно антироссийских мер, включая постепенное "выдавливание" из Севастополя Черноморского флота, а также особенно активное – и политически вызывающее – участие в создании на постсоветском пространстве антироссийского блока ГУУАМ (Грузия – Узбекистан – Украина – Азербайджан – Молдавия).

С другой стороны, экономическая зависимость Киева от Москвы была безусловной и неотменимой. В частности, хорошо известно, что очень многие крупные украинские состояния сделаны, прежде всего, на прямом или косвенном воровстве российского газа. Наиболее отличилась в этом часть "днепропетровского клана", связанная с вице-премьером по ТЭК и затем, в 1996-97гг., премьером Павлом Лазаренко.

И потому Кучма в своей политике, с одной стороны, регулярно делает жесты дружбы в адрес Москвы. А с другой стороны, санкционирует последовательную и настойчивую "антироссийскую" работу "западенцев", которые были всю "эпоху Кучмы" очень широко представлены именно в "идеологической" элите. Образование, культура, СМИ были почти полностью отданы на откуп "западенцам". И они настойчиво доказывали населению – через СМИ, языковую политику, школьное образование и т.д. – выгоды "пути на Запад" и угрозы, исходящие от новой "империалистической" России.

А одновременно украинская (в том числе официальная) пропаганда педалирует тезис о поразившей Украину (в особенности и прежде всего ее восточные регионы) клановой криминальности и коррупции и подчеркивает связь этой криминальности и коррупции с повышенным "российским влиянием" на Востоке.

Но и Россия (и в том числе российская политика в отношении Украины), как мы все хорошо знаем, в эти годы дает украинцам достаточно поводов для острых обид, обвинений, недоумения, недовольства. То есть согласованная, направленная политика западноукраинских элит в векторе "прочь от России" дополнялась и подкреплялась (для всего населения, не только для элиты) неуклюжей или нередко просто глупой политикой российского руководства.

В результате в 1999 году Кучма побеждает на президентских выборах, в значительной степени на антироссийской волне. И делает премьером как бы "внекланового" Ющенко (фундаментальное изменение!), который якобы был призван очистить республику от коррупции, а заодно и "укоротить" властно-хозяйственные аппетиты кланов "Востока". При этом известно, что Ющенко на этот пост активно лоббировали администрация Клинтона и, прежде всего, вице-президент Альберт Гор.

А правой рукой Ющенко в кабмине становится (опять-таки парадокс!) Юлия Тимошенко – представительница днепропетровского "лазаренковского" клана, сделавшего огромные деньги на трансфертах и воровстве российского газа и "серых" товарных поставках в Россию "в обмен на газ".

Другие кланово-элитные группы республики понимают, что под таким руководством "антикоррупционная чистка" Украины неизбежно выльется в большой передел власти и собственности в пользу "днепропетровцев" и связанных с ними российских кланов.

И именно по этой причине, а не по всяким там антикриминальным, демократическим и прочим мотивам в 2000 – 2001гг. на Украине разражается мощнейший политический кризис. Это знаменитый "кассетный скандал" с пленками майора Мельниченко, обвинения представителей власти в убийстве журналиста Гонгадзе, а также массированная дискредитация самого Кучмы и его окружения (обвинения в коррупции, в том, что Кучма – пьяница, что он развел кумовство и семейственность, что он санкционирует физическое устранение критиков и политических оппонентов, и т.д.).

Именно тогда "западенская" и отчасти "киевско-полтавская" группы, видимо, начинают делать ставку на Ющенко как на преемника Кучмы. Причем эта ставка была сразу и достаточно активно поддержана клинтоновской администрацией США (где долгое время работала жена Ющенко Катерина Чумаченко). Отметим также, что Катерина Чумаченко, помимо работы в администрации Клинтона, имеет (и это тоже не секрет) давние и прочные связи с американскими и европейскими отделениями украинских праворадикальных эмигрантских организаций, наследников бандеровцев. Но одновременно ставка на Ющенко была сделана и значительной частью европейских политиков. А впоследствии – и частью администрации Буша.

В этих условиях Кучме, с одной стороны, приходится все более сложным образом лавировать между Россией и Западом. И, с другой стороны, он не может не опереться на наиболее мощный украинский клан, альтернативный "днепропетровцам" и "западенцам", – на "донецких". И в конце 2002г. он назначает премьером – и якобы своим преемником – Виктора Януковича.

Вот так появились в украинской политике эти две ключевые фигуры.

В 2002 – 2004гг. идет "раскрутка" Януковича частью российской элиты и окружения Кучмы. При этом с самого начала понятно, что "консенсуса" по поводу Януковича даже в ближайшем окружении Кучмы нет. Это видно хотя бы по тому, что Кучма, публично поддерживая Януковича, одновременно оказывает "знаки внимания" (в смысле преемнических перспектив) и главе АП В.Медведчуку, и даже Ющенко. Чем, отметим, окончательно запутывает и восстанавливает против себя и Москву, и Запад, и собственную украинскую элиту.

Кланово-корпоративная конфигурация в развитии политической ситуации в республике, как уже видно из изложенного, имеет весьма большое значение. А мифов вокруг нее сейчас в прессе гуляет множество. Потому я считаю полезным кратко ее охарактеризовать так, как мы ее сейчас видим и понимаем и как она двигалась в политике.

Корни кланово-корпоративной структуры на Украине, как и везде, находятся в советской эпохе. Но лишь в постсоветское время украинские кланы окончательно структурировались, в основном обособились друг от друга, и стали важнейшим экономическим и политическим фактором. При этом главным свойством клановой структуры на Украине по причинам, о которых я уже говорил, является ее подчеркнуто территориальный характер.

Основные клановые образования, сложившиеся на постсоветской Украине, следующие:

Донецкий клан, главным ресурсом которого всегда являлась угледобыча и часть связанного с ней коксохимического и металлургического (первые переделы) производства;

Днепропетровский клан, опирающийся, прежде всего, на тяжелое машиностроение, энергетику, нефтехимию и предприятия ВПК;

Харьковский клан, главным ресурсом которого являются предприятия тяжелого и высокотехнологичного ВПК;

Южноукраинский клан, опирающийся в основном на портово-перевалочное хозяйство и отчасти нефтепереработку;

Киевско-полтавский клан, базой которого являются часть высокотехнологичного ВПК, машиностроения и сельскохозяйственного производства (в т.ч. сахар и спирт);

Галицийский клан, опирающийся на сельхозпроизводство (хлеб, плодоовощная продукция) и отчасти на легкую промышленность;

Закарпатский клан, живущий сельским хозяйством (в особенности виноделием) и товарным транзитом из Румынии, Венгрии и Словакии.

Особняком в этом раскладе стоит Крымский клан. В советское время Крым контролировался, несмотря на его давнюю, еще в 1954 году, передачу Украине, преимущественно из Москвы. Поэтому его главные ресурсы – комплекс санаторно-курортных объектов и портов – стали предметом реального элитно-корпоративного дележа только в постсоветское время, то есть при новой "незалежной Украине".

В отношении "большой политики" указанные кланы, в большинстве случаев, позиционируются по схеме "Восток-Центр-Запад", которую я приводил ранее. Но при этом, в силу описанной выше специфики истории появления "незалежной Украины", а также из-за отсутствия у всех сегментов украинской элиты внятной стратегии, достаточно регулярно отмечаются случаи тактического союзничества и вполне парадоксальных клановых конфигураций, когда, допустим, "галичане" пытаются договариваться с частью "донецких элит". Это известно. То есть на Украине все далеко не так просто и однозначно.

Схематическая "клановая распайка" Украины приведена на рис. 2.

На западе страны – «галицийские» и «волынские», а также «закарпатские» клановые группы. «Галицийцы» и «волынцы» – это такие «западенцы-самостийники», радикальные антироссийские украинские националисты (особенно Галиция, Волынь – в меньшей степени).

Центр – это преимущественно "киевско-полтавские" и "кировоградско-криворожские" элитные клановые группы.

Восток республики – это в основном "днепропетровские", "донецкие", "южноукраинские" и "харьковские" элитные клановые группы.

Особняком стоят "закарпатские" (которые, в принципе, находятся на Западе, но тяготеют прежде всего к "восточным" и чаще всего политически с ними консолидируются, поскольку находятся под достаточно сильным конфессиональным, политическим и иным давлением "галичан"), и "крымские" (которые играют в свою игру на противостояние между "Центром" и "Востоком").

Однако сразу следует подчеркнуть, что это лишь грубая схема, не отражающая важных деталей ситуации. Так, например, в "донецком" клане существуют по крайней мере три далеко не дружественные группы, которые консолидируются и согласуют свои действия лишь тогда, когда развитие событий остро угрожает их общим интересам.

А Кучма (вроде бы представитель "днепропетровского" клана) оказывается, в силу своего происхождения из как бы "чужеродного" региону Военно-промышленного комплекса, далеко не однозначным союзником "группы Лазаренко".

В "самостийную" эпоху происходила определенная клановая переструктуризация Украины, связанная, прежде всего, с попытками тандема Киева и Галичины узурпировать власть. Эти попытки, как я уже сказал, привели к еще более плотному клановому блокированию по принципу "Восток и Юг против Запада", причем "Восток" на первом этапе возглавил наиболее мощный на то время Донецк.

Основными центрами, определяющими курс и притязания Востока, являются Донецк, Луганск, Днепропетровск, Запорожье, отчасти Одесса. До 1993г. абсолютно доминирующую роль играл Донбасс и конкретно Донецк, но позже центр тяжести начал смещаться в сторону Запорожья и особенно Днепропетровска, как регионов, менее зависимых от Киева (менее отягощенных дотируемым добывающим углекомплексом и относительно самодостаточных по внутренним ресурсам сельхозпродукции и электроэнергии).

С приходом во власть Кучмы и Лазаренко этот процесс резко усилился. В то же время, по крайней мере с 1995г., регулярно просматриваются также и заявки Харькова – как бывшей столицы республики (с 1919 до 1934 года) и центра науки и высокотехнологических производств – на ведущее положение в сравнении со "столицами тяжелой промышленности", Донецком и Днепропетровском.

При этом главные экономические интересы элит Востока, представленных, в первую очередь, директоратом и собственниками крупных и сверхкрупных предприятий, ориентированы на Россию (как на источник сырья и комплектующих и как на рынок сбыта). А также на банковско-промышленные корпорации Западной Европы (считается, прежде всего, Германии), с которыми у них еще с советских времен имелись устойчивые связи.

Традиционно сильное положение элит Востока на общесоюзной (теперь – российской) политической сцене также стимулирует их пророссийские ориентации. Преимущественно русскоязычное население восточных регионов, имеющее тесные, в том числе родственные, связи в соседних областях России, является достаточно мощным и устойчивым электоратом этих элит.

Несколько особняком и в определенной мере "над схваткой" пытаются встать элиты Юга. Одесса и Николаев, по сути, обеспечили себе режим "порто-франко" (и соответствующие доходы) и потому настороженно относятся к любым попыткам Запада и Востока сломать сложившееся равновесие политических и экономических сил. Однако они жестко дистанцируются от попыток Запада продвинуть на юг практику "тотальной украинизации" и неизменно солидаризуются с Востоком при любых поползновениях Киева ущемить права регионов.

Старая часть элит Крыма весьма болезненно переживает потерю полуостровом статуса "общесоюзной здравницы", пользовавшейся повышенным вниманием московской номенклатуры и имевшей, в силу этого внимания, особые права и преференции (например, возможность напрямую общаться с отдыхающими в Крыму членами Политбюро ЦК и правительства). Положение провинциальных задворков Украины эти элиты явно не устраивает. Кроме того, их крайне беспокоит разыгрывание сегодняшним Киевом в антироссийских целях крымско-татарской карты.

Элиты Закарпатской (Русинской) Украины ведут себя в этом раскладе достаточно осторожно. Они блокируют перехват власти в регионе "западенцами" и украинскими националистами, и регулярно выдвигают разного рода автономистские требования: "Хотим Закарпатской автономии! Хотим Русинской автономии!"

При этом Восток и на уровне элит, и на уровне массового сознания в очень небольшой части готов оседлать радикально-националистичес-кую антироссийскую лексику, символику и идеологию. А Запад и на массовом, и тем более на элитном уровне в очень небольшой части готов от них отказаться. Центр находится в перманентном расколе между этими позициями, хотя все более последовательно сдвигается к "антимоскальскому национализму".

Что получается в результате? Результатом такого противостояния оказывается неустойчивое коромысло власти – любой власти, – вполне способное разломиться и расколоть Украину.

Эксперты отмечают, что в ходе первых лет "незалежной перестройки", по мере ухудшения экономической ситуации и остывания самостийнической "державной эйфории" ("За три года все сделаем и будем жить, как в Люксембурге или в Бельгии!"), граница этого вероятного раскола сдвигалась с Востока на Запад.

Еще в 1997-98гг. многие эксперты называли естественным рубежом такого раскола (и в исторически-государственном, и в конфессиональном плане) старые границы между Австро-Венгрией, Польшей и Россией, то есть примерно рубеж реки Збруч. Однако уже к 2001-2002гг. тенденция, по оценкам тех же экспертов, сменилась на обратную. И к настоящему моменту, говоря о возможности подобного раскола, большинство аналитиков считает, что граница раскола проходит через Киев или даже смещается восточнее Днепра.

Основных причин тому, видимо, три.

Первая – в том, что "западенские" элиты, в очень большой степени взяв в Киеве под контроль сферы масс-медиа, образования и культуры, за годы "незалежности" сумели, действительно, весьма существенно изменить массовое сознание в своем "западническом" (и антироссийском) идеологическом векторе.

Вторая причина, непосредственно связанная с первой, – в том, что постсоветская Россия не только перестала быть для Украины привлекательным "имперским" образцом, но и своей политикой "тупого старшего брата" регулярно давала украинцам основания для крупных обид.

Наконец, третья причина – в том, что "восточные" элиты республики, в решающей степени контролирующие все постсоветские годы ее экономику и одновременно подчеркивающие свою связь с Россией, предъявили обществу гигантский размах коррупционно-криминального гниения и этим вызвали обоснованную и достаточно массовую ненависть.

Поскольку чуть ли не главным камнем преткновения для нынешней "оранжевой революции" оказывается донецкое происхождение Януковича, остановимся чуть подробнее на постсоветской истории этого клана и его соотношениях с другими клановыми образованиями.

Историческим (по крайней мере с середины 80-х годов) главой "донецких" был директор шахты им. Засядько Ефим Звягильский (в 1993-94гг. и.о. премьера республики). Однако примерно с 1992г. началась острая "внутриклановая разборка", в основном с молодыми силами, у которых были своим аппетиты и которые очень хотели отодвинуть старую шахтерскую элиту от власти и собственности в регионе. Эти молодые силы оказались в значительной мере представлены делегатами от тюркских групп, включая тюркско-исламский криминал. Такие фигуры, как Маркулов и братья Щербани, были именно такого генезиса и ориентации.

При этом утверждают, и я склонен этому верить, что операцию по выдавливанию Звягильского из власти и возбуждению против него уголовного дела (за слишком вольное распоряжение бюджетными средствами региона) осуществляли совместно Киевский, Днепропетровский кланы и "новые донецкие".

После отъезда (или бегства) Звягильского в Израиль в Донецке образовался паритет-симбиоз "старых" и "новых", в котором "старые" контролировали в основном "тяжелый" промышленный контур, а "новые" – часть ТЭК и сферы криминального бизнеса. А после замены Марчука на Лазаренко началась мощная атака днепропетровцев на главные сферы доходов донецких. Там была, как вы, наверное, помните, достаточно острая борьба, в том числе и криминально-вооруженная, с "отстрелом" ключевых фигур (в частности, Щербаня). Много чего было.

В частности, по этой причине "донецкий" клан считается в республике чуть ли не самым криминальным, хотя все кланы там, как и у нас, в таком смысле криминальные. Скажем, бизнес-группы поддержки Ющенко ничуть не менее криминальны, чем любые другие. Они все примерно одного генезиса, одинакового политического и экономического характера.