Текст книги "Среда обитания (сборник)"

Автор книги: Сергей Высоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 37 страниц)

– Значит, шеф-повар у него знакомый? – спросил Бугаев.

– Интересуемся, Сеня, интересуемся, – ответил Игорь Васильевич. – Твой друг Белянчиков на два фронта разрывается, пока ты книжечки почитываешь.

– Какие книжечки? – обиделся Бугаев. – Вы когда-нибудь видели у рецидивистов книжечки дома?

– Да, – согласился Корнилов, – у них, с литературой напряжённо. Если только они книжками не промышляют. Но всё равно отдыхай. Я думаю, эти дни придётся у тебя из отпуска вычесть…

– Игорь Васильевич!

– Посмотрим, посмотрим, – усмехнулся полковник. – Если операция пройдёт удачно, может быть, и засчитаем их рабочими днями.

Бугаеву хотелось расспросить полковника подробнее о том, как идут дела в управлении, но Корнилов сказал:

– Ладно, Семён, меня начальство вызывает.

…Рыжий парень позвонил ночью. Накануне вечером Бугаев сидел в ресторане, пришёл в квартиру поздно и, приняв душ, лёг спать. И сразу уснул, что в последнее время случалось с ним не часто. Телефонный звонок резко прозвучал в полупустой комнате. Раз, второй, третий… Бугаев слышал звонок, но никак не мог сначала понять – во сне звонит телефон или наяву. Ему снился какой-то красивый цветной сон, и в этом сне он, развалившись в удобном шезлонге в парке, на берегу моря, тоже слышал, как звонит телефон, стоявший рядом на плетёном столике. И тянулся рукой к телефонной трубке, ожидая услышать мягкий ласковый женский голос. Проснувшись наконец окончательно, он стремительно соскочил с раскладушки и, натыкаясь на стулья, подбежал к аппарату. «Наверное, кто-то ошибся номером», – подумал он, снимая трубку, и, сдерживая волнение, спросил недовольно:

– Кто?

– Семён Иванович? – спросил мягкий баритон, и Бугаев сразу узнал голос рыжего парня.

– Семён Иванович спит по ночам! – грубо ответил Бугаев. – Чего надо?

– Семён Иванович, не серчай, – ласково, словно уговаривая ребёнка, попросил баритон. Наверное, рыжий знал, что Бугаев вечером был в ресторане, и думал, что он пьян. – Это Василий. Нас с вами как-то Женя в «Адмиралтейском» знакомил. Помните?

– Мало ли кто меня с кем знакомил, – сбавляя тон, сказал Бугаев. – Если все начнут меня по ночам будить…

– Мне Женя срочно нужен, – перебил его рыжий. – Позарез.

– Не знаю я никакого Жени, – сказал Бугаев. – Ошибся ты, парень. – И повесил трубку. Но телефон тут же снова зазвонил.

– Семён Иванович, да ты меня вспомнишь – в «Адмиралтейском» Жогин нас познакомил. Ты ещё угощал нас шикарно. Коньяк «Отборный» заказывал… – Он замолчал, ожидая ответа.

– Кого я только не угощал… – пробормотал Бугаев, но уже примирительно. – Вроде голос мне твой знаком. Рыжий, что ли?

– Рыжий, – добродушно хохотнул парень. – Теперь вспомнил?

– Вспомнил, как ты смылся в тот раз.

– Не сердись, Семён Иванович. По телефону не объяснишь. А выпивка за мной! Так что с Женей?

Семён, конечно, прекрасно понимал, что рыжий и его дружки уже всё знают. И про Женин инфаркт и про больницу. И не Жогин ему сейчас нужен, а он, Семён Иванович, с его набором инструментов и машиной. Но какой же вор или бандюга, прошедший предварительное заключение в «Крестах» или в «Матросской тишине», прошедший долгие, выматывающие допросы у следователя, замиравший при каждом слове прокурора и защитника в судебном заседании, когда призрачная надежда на снисхождение судей то гасла совсем, то разгоралась с новой силой и в конце концов оставалось одно тупое равнодушие и обреченность, какой же блатной, испытавший на себе всё это и отсидевший от звонка до звонка свой срок в колонии, мог расколоться, услышав по телефону голос едва знакомого человека?

– Не знаю я никакого Жени, – повторил Бугаев спокойно. – А вот от выпивки не откажусь, если ты решил мне поставить.

– Хоп! – удовлетворённо сказал рыжий. – Завтра и поставлю. Ты где живёшь?

– В справочном всё знают, – отрезал Бугаев.

Парень засмеялся.

– Ты, Семён Иванович, крутой мужик. Завтра утром позвоню.

– Я сплю долго, – буркнул Бугаев, но парень, не дослушав, повесил трубку.

«Ну, Сеня, – прошептал Бугаев, подойдя к окну и вглядываясь туда, где темнел залив, – начинается работа».

Далеко в заливе медленно двигались красный и белый огоньки. Наверное, шёл в порт большой корабль.

Снова зазвонил телефон. Бугаев снял трубку и рявкнул от души:

– Чего надо?

– Можно Веру? – спросил женский голос.

– Ушла в баню! – отрезал Семен и положил трубку. Его проверяли. Его проверяли – не стал ли он названивать куда-нибудь после разговора с рыжим.

Заснул он только под утро, когда совсем рассвело. Но в девять – контрольный срок его звонка в управление – проснулся словно по будильнику. Взялся за телефон. Корнилов, как всегда, был уже в управлении.

– Состоялось, Игорь Васильевич, – сказал Семен вместо приветствия. – Ночью позвонили. Думаю, что сегодня встретимся.

– Понял, Сеня, – в голосе полковника чувствовались удовлетворённые нотки. – Диктуй им свои условия. Поезжай на машине – пускай убедятся, что ты на колёсах. Место встречи выбери людное. Пошлём за тобой «хвоста». Чемоданчик с инструментом возьми с собой. Спрячь под сиденье. Не исключено, что в твоё отсутствие они к тебе в квартиру наведаются.

– Могли бы давно это сделать, – сказал Бугаев.

– Надеялись на Жогина. Бережёного бог бережёт.

…Они договорились с рыжим встретиться у Гостиного двора. Со стороны Думы.

– Там есть где машину поставить, – сказал Семён. – Я сегодня на колёсах.

– А как же выпивка? – ехидно спросил рыжий.

– Для хорошей выпивки колёса не помеха.

Рыжий расхохотался.

Площадь между Гостиным двором и Думой, за усечённым портиком Руска, была удобна тем, что большая автостоянка давала возможность сотрудникам, приехавшим вслед за Бугаевым, расположиться, не привлекая ничьего внимания. Но и рыжий получал преимущество – в любой момент мог нырнуть в метро или смешаться с нескончаемым людским потоком, обтекающим Гостиный двор, скрыться в торговых залах.

Бугаев поставил свой старенький «жигулёнок» рядом с большим запылённым автобусом. У автобуса был псковский номер, и Семён подумал: «Псковичи в Ленинград за товаром приехали». Напротив, с думской стороны, остановилась зелёная «Волга». Он заметил её, когда выезжал от дома на Наличный проспект. И пока ехал к месту свидания, то время от времени видел зелёную «Волгу» в зеркале заднего обзора. Машина шла за ним на приличном расстоянии. «Чего это они такую приметную прислали? – подумал Семен. – Я таких зелёных „Волг“ у нас в управлении не видел».

До встречи с рыжим оставалось ещё минут семь, и Бугаев, заперев машину, прошёл несколько шагов в сторону Невского. Там всегда продавались жареные пирожки с мясом. Вокруг двух, как на подбор, плотных, с загорелыми лицами продавщиц толпился народ. Семён вынул из кармана мелочь и пристроился в очередь. Люди ели пирожки тут же, стоя под арками Гостиного двора. Промасленные бумажки, в которые продавцы заворачивали пирожки, валялись около урны на тротуаре. Чуть поодаль несколько женщин в цветастых платках что-то горячо обсуждали. Прислонённые к стене, лежали их покупки – тугие сетки с оранжевыми апельсинами, большие свёртки, из которых выглядывал голубой шёлк ватных одеял.

– И на меня пару горячих, – раздался за спиной Бугаева знакомый бархатный голос. Семён лениво повернул голову. «Вот, сволочь, незаметно подошёл. Небось караулил уже».

Рыжий был в сером берете. От этого плоское лицо его показалось Бугаеву ещё более плоским и бесцветным.

– Угощаю, – усмехнулся Семён, оглядывая парня. На рыжем была надета замшевая курточка на «молнии» и синие вельветовые брюки. «Не отстаёт от моды, – подумал Бугаев. – А в прошлый раз, в ресторане, я так его бесцветную рожу старался изучить, что даже не запомнил, в чём он был одет».

Он купил шесть пирожков и три протянул парню. Тот молча взял их, но есть не стал. А Бугаев тут же с аппетитом откусил полпирожка.

– А я думал, вы и завтракаете в ресторане, – сказал парень. Он снова перешёл на «вы». Наверное, по телефону ему разговаривать было проще.

– Много будешь думать, скоро состаришься, – пережёвывая пирожок, ответил Бугаев.

– Пойдём в тачку, пожуём. Тут все ноги отдавят, – попросил рыжий.

«Он видел, как я приехал, этот рыжий, – отметил Семен. – Рыжий, рыжий, конопатый, – вспомнил он детскую присказку, – стукнул бабушку лопатой… Этот стукнет и дедушку. Да он не такой и рыжий…»

В машине парень снял берет и сунул в карман. Его волосы были и правда с еле заметной рыжиной. А ведь и в ресторане в первый момент он не показался Семену очень рыжим. «А вот окрестил „рыжим“, – думал Бугаев, – и пошёл он у меня за „рыжего“».

Они молча жевали пирожки, выжидая, кто начнёт разговор первым.

– А запить у вас нечем? – спросил парень.

Бугаев кивнул на «бардачок». Рыжий открыл его. Хмыкнув, с удовлетворением вытащил бутылку пива. Там лежала ещё большая, «долгоиграющая» бутылка «Столичной».

– Запасливый вы мужик, Семён Иванович, – улыбаясь, сказал парень и зубами открыл пробку с пивной бутылки. У Бугаева по спине пробежали мурашки, так бывает, когда по стеклу чиркает ножик.

– Никогда не знаешь, чем день кончится, – сказал Семен. – Не бегать же ночью за таксистами.

В это время пыльный псковский автобус отъехал, выпустив из выхлопной трубы тучу тёмного и пахучего дизельного дыма, и Бугаев увидел тёмно-серую «Волгу» и за рулём Сашу Углева, одного из лучших водителей управления. Саша читал, уткнувшись в какой-то журнал, а Володя Лебедев, следивший, наверное, за «Жигулями» Бугаева из толпы, пока их разделял автобус, садился на заднее сиденье.

«Так вот они где пристроились! А зелёная „Волга“?» – пронеслось в голове у Бугаева, и он сказал сердито:

– Ну, ладно, помолчали, и будет! У меня сегодня дел невпроворот. Я за свою жизнь в молчанку уже наигрался…

– Есть серьёзный разговор, Семён Иванович. – Парень нахмурился, словно хотел придать себе выражение значительности, и посмотрел на часы.

– Так не тяни резину.

– Один мой кореш потолковать хочет… – Почувствовав, что Бугаев собирается возразить, парень торопливо добавил: – Серьёзный мужик. Поладите с ним – в прогаре не останетесь. Это почище, чем ваши колхознички…

– Ну, Женя, сявка! – пробормотал сквозь зубы Бугаев. – Я-то думал, он человек, а не баба трепливая. Попляшешь ты у меня!

По «легенде» Семён гулял после того, как ограбил колхозную кассу.

Рыжий хотел что-то сказать, может быть, о том, что Жогин пропал, только махнул рукой.

– Поехали, Семён Иванович?

– Поеду. Но прежде с Жекой поговорю. Я тебя второй раз вижу, а третьего может уже не быть…

– Вы за кого меня держите? – усмехнулся парень.

– Кто тебя знает. Вон ты какой улыбчивый, Вася. Думаешь, я и вправду в ресторане поверил, что тебя папа с мамой Васей нарекли?

Рыжий нерешительно улыбнулся, не найдясь, что ответить.

«Интересно, сколько же ему лет? – думал Семен, искоса поглядывая на нервничающего парня. – Такая рожа, что можно и двадцать дать, и двадцать пять. На скопца похож. И никакой он не блатняк, просто „работает“ под бывалого. Нахватался блатных словечек…»

– Вася не Вася?! Разве в этом дело? – наконец сказал рыжий. – Я-то у вас паспорт не спрашиваю? А Жогина дома уже второй день нету. В больницу попал. – Он вытащил пачку «Стюардессы», нервно закурил.

– В больницу? – недоверчиво спросил Семен и, проследив, как парень выдвигает пепельницу, отметил с удовлетворением: «Теперь у меня твои пальчики останутся. Только вряд ли они найдутся в нашей коллекции».

– В больницу, – подтвердил рыжий. – Я у соседей спрашивал. Утром что-то с сердцем случилось. На «скорой» увезли…

– Жаль. У него «фанерка» и в колонии шалила.

– Фанерка?

Бугаев в первый раз услышал в голосе парня искреннюю нотку. Удивление.

Семен постучал себя по левой стороне груди:

– «Фанерка». Тонкая «фанерка», – и сказал, словно решился наконец: – Поедем, что ли, к твоему кирюхе?

– Поедем! – обрадовался парень. Видно, ему строго наказали без Семёна не возвращаться. – Он нас на Васином острове ждёт. На набережной, напротив садика.

– Соловьевского, что ли?

– Ну да. Обелиск там стоит большой…

Бугаев включил зажигание, осторожно отъехал от тротуара, свернув направо, в полуметре от оперативной «Волги». Саша Углев, вытянув шею, сердито проводил глазами «Жигули» Бугаева, словно боялся, что они ненароком заденут его автомобиль. Уже выехав на Невский, Семён обернулся – зелёная «Волга», стоявшая на думской стороне, тоже тронулась. «Ребята её, конечно, приметили. Ещё на Наличном. Неплохой улов для начала». Потом его мысли перескочили к месту встречи. Опять Васильевский, и рядом – Соловьевский переулок, где напали на Колокольникова. Неужели кто-то из них там живёт? «Следить» около дома? Глупо! А место встречи с умом выбрали – наблюдение сразу будет заметно. И ещё на одну деталь обратил внимание Бугаев: рыжий Вася город знает плохо. Не смог даже назвать, что за садик.

– Эх, жалко Женю! – вздохнул Семён. – А в какую больницу его увезли?

– Соседи не знают.

«Значит, до завода вы, ребята, не добрались. Это хорошо. Иначе бы вам там сообщили про академию».

– Лёву Бура надо будет отыскать, – задумчиво сказал Семён. – Он Женю уважал.

Рыжий промолчал.

– Ничего, может, оклемается! Правда, Вася? – Семёном овладело нервное возбуждение, как бывало всегда, когда он чувствовал, что события вот-вот должны развернуться, что в воздухе повеяло опасностью. – А в зоне ты, Вася, никогда не был, нашёл кому голову морочить! Я вот к тебе присмотрелся – думаю, что детдомовский ты парень…

Рыжий было насупился, но не сдержался – улыбнулся. И улыбка получилась у него искренняя и чуть виноватая.

– Это точно, Семён Иванович, десять лет в детдоме прокантовался.

– Пел там небось в хоре? Или солистом? Голос у тебя, попы услышат – в семинарию определят. – Покосившись на парня, Семён увидел, как зарделось его плоское лицо. Они уже проехали Дворцовый мост и ждали, когда дадут левый поворот на Университетскую набережную.

– Откуда вы всё знаете? – недоверчиво спросил парень. В голосе его всё ещё проскальзывали настороженные нотки, но Семён чувствовал, что начал завоёвывать расположение рыжего. Когда хотел, он умел это делать быстро.

На светофоре зажглась стрелка левого поворота. Они выехали на набережную. Бугаев посмотрел в зеркало – зелёной «Волги» сзади не было. Не было и серой оперативной машины. «Наверное, зелёная пошла через мост Лейтенанта Шмидта, – решил Бугаев, – а наши двинулись за ней». И сказал:

– Пройдёшь с моё, тоже знать будешь. После первой отсидки профессором станешь…

Рыжий хмыкнул презрительно.

Бугаев от души расхохотался.

– Зря хмыкаешь. Думаешь, это мы, лопухи потёртые, попадаемся? А ты всех умнее, до тебя уголовка не доберётся? Ну, насмешил! Женя мне говорил, что ты с Лёвой Буром знаком. Свидишься с ним – от меня привет передай и возьми у него интервью. Сколько раз он зону топтал. А Лёва ас.

– Я живым не дамся, – хмуро сказал рыжий, и Бугаев понял, что у него есть оружие. – У садика припаркуйте. – Он показал рукой, где Бугаеву остановиться.

– Что я, сумасшедший? – проворчал Семён. – Знак видишь? – Там и правда висел знак «стоянка запрещена». – Сейчас за угол сверну, а ты сходишь за своим «кирюхой». Нечего нам тут отсвечивать.

– Он просил туда подойти, – в нерешительности сказал рыжий и показал на набережную. – Если у нас кто «на хвосте» – сразу видно будет.

– Кроме этой зелёной «Волги», – указал Бугаев на знакомую машину, уже стоявшую тут же, около Академии художеств, – «на хвосте» у нас никого нет. Если это мильтон – значит, «хвост» за тобой…

– Не мильтон это, – усмехнулся рыжий.

– И я так думаю. Топорная работа. С Наличного за мной увязалась.

– Точно! – восхищённо сказал рыжий. – Это мы вас там ждали. С кирюхой.

– В такой машине только на ярмарку ездить, – съязвил Бугаев. – Расцветочка яркая, что надо. Издалека видно.

Парень рассмеялся:

– Да это мы на один день у знакомого взяли. Ему какой-то актёр в ремонт привёз, а сам на неделю уехал. – И, покачав головой, сокрушённо сказал: – Ну, я пошёл за другом. Будет мне от него, да разве с вами сговоришься?

Переждав поток машин, он бегом пустился через дорогу, на набережную, где был широкий спуск к воде и где «кирюха» их, наверное, дожидался.

Глядя, как парень перебегает дорогу, Бугаев подумал: «Попадись сейчас милиционер – остановит за нарушение. Первым делом – документики. Кто да что? Если документы не в порядке – можно и погореть».

…«Кирюха» оказался молодым, лет тридцати, красивым мужчиной. Только рот его Бугаеву не понравился, вернее, губы – резко очерченные и красные. Словно обведённые помадой. Внешне он был спокоен, но когда вместе с рыжим проходил мимо «Жигулей» и слегка кивнул, показывая, чтобы Семён проехал дальше, Бугаев увидел в его взгляде бешенство. Рыжий хмурился. Видать, ему досталось на орехи. Семён подождал, пока они прошли метров триста, и поехал следом. Ни Лебедева, ни оперативной машины не было видно. «Машину, наверное, поставили со стороны Первой линии, – подумал Семен. – А Володя в саду». Когда он проезжал мимо рыжего и его приятеля, рыжий обернулся и поднял руку. Бугаев притормозил. Рыжий подбежал к машине, открыл дверцу. Шепнул:

– Подвёл ты меня, Семён Иванович.

Потом повернулся к «кирюхе», махнул рукой, приглашая в автомобиль. Дескать, «левак» согласен. Подвезет куда надо.

Рыжий сел сзади. Его сердитый приятель буркнул:

– Привет! – и сел рядом с Семёном.

– Куда изволите? – ернически осведомился Бугаев.

– Покатаемся немного, а потом на набережную. К пристани…

– Пристаней много, – уже сердито сказал Семён, давая понять, что разговаривать с ним нужно поласковее.

– К Тучкову мосту. Там удобно.

Бугаев свернул со Второй линии на Большой, на Первую. Снова с ветерком проехал мимо Соловьевского садика. Рыжий всё время оглядывался назад. Оперативная «Волга» мелькнула только один раз и словно растворилась в потоке автомашин.

Когда Бугаев остановился около пристани, красногубый обернулся к рыжему. Тот мотнул головой, удостоверяя, что слежки не было. Быстрая езда, наверное, успокоила сердитого пассажира. Он улыбнулся Семёну и, протянув руку, примирительно бросил:

– Хоп! Теперь давай знакомиться…

19

Утром у Корнилова собрались Белянчиков, Лебедев и Алабин – начальник угрозыска Василеостровского района, когда-то служивший под началом полковника. Игорь Васильевич накануне вечером позвонил ему. Сказал:

– Что-то, Василий, в твоём районе часто мелькают наши «подопечные». Не у тебя ли на Острове гнездо себе свили? Приезжай, подключайся…

– Вот, знакомьтесь. – Полковник бросил на стол веером пачку фотографий. – Во всех ракурсах. Наши ребята постарались.

– А у этого самая наглая рожа, – ткнул пальцем Белянчиков в то фото, на котором Бугаев стоял в очереди за пирожками.

– Да он же на Семёна Бугаева похож! – сказал Алабин.

– Неужели? – притворно удивился Юрий Евгеньевич.

Все рассмеялись.

Алабин смутился, взял фотографию в руки.

– Что-то есть общее. Резкость здесь, что ли, плохая?

– Ну-ну, с резкостью всё в порядке. Может быть, тебе очки пора надевать? – усмехнулся Корнилов. – Смотри, Алабин, а вдруг неспроста у тебя в районе бандюги обосновались? Может, слушок пошёл, что у тебя зрение притупилось? – И постучал костяшками пальцев по столу, давая понять – разминка закончена.

– Кое-что уже прояснилось, – Корнилов взял фото, на котором рыжий парень выходил из машины Бугаева, стоявшей у решётки Соловьевского сада. – Молодой субъект, назвавшийся Бугаеву Васей, на самом деле – Николай Осокин, шестьдесят второго года рождения. Родился в Сочи. Мать умерла, когда ему было семь лет. Попал в детский дом. – Игорь Васильевич заглянул в лежащую перед ним справку. – Про отца ничего не известно. Закончил ПТУ. В армии не служил. Что-то по медицинской части. Прописан временно у своей тётки на Малом проспекте Петроградской стороны. Он ли тётку разыскал, она ли его, выяснить пока не удалось. Тётка на пенсии. Участковый инспектор отзывается о нём хорошо.

– А как этот участковый познакомился с Осокиным? Такие знакомства обычно не по-доброму начинаются…

– Как, как ты сказал! – вдруг насторожился полковник. – Николай Осокин?

– Это вы сказали, Игорь Васильевич.

– Я, я сказал! – нетерпеливо согласился Корнилов. – Но когда ты говоришь, это звучит убедительнее. Этот коллекционер, на которого мы целую неделю потратили… Тоже Осокин. Борис Дмитриевич! – Он снова внимательно вгляделся в фотографию рыжего парня.

– Вы думаете?.. – Белянчиков взял со стола несколько фотографий. Бегло взглядывал, передавал по одной Лебедеву. Алабин с недоумением следил за товарищами. Он об Осокине ничего не знал.

– Нет, не похож. Совсем не похож, – сказал Юрий Евгеньевич. И Лебедев согласно кивнул:

– Тот симпатичный мужчина. Благообразный. А у этого физиономия – не приведи господи! Уж я на него нагляделся.

– Тоже мне аргумент нашли – физиономия не понравилась, – рассердился Корнилов.

– Совпадение интересное, – усмехнулся Лебедев, – у этих Осокиных. А какое отчество у парня?

– Надо проверить. Возьмёшь это на себя. – Он задумался на секунду. – На чём мы остановились? Ах, да! Откуда инспектор рыжего знает? Когда парень к тётке приехал, она к участковому за содействием обратилась – по поводу прописки. Ну, а потом он пару раз с тёткой встречался, спрашивал – как племяш?

– Тёток послушать… – подал голос Белянчиков.

– Бугаев, кстати, сказал мне, что парень, похоже, влип в эту историю по недоразумению. Держат его за «шестёрку», на побегушках. И отпечатков его пальцев ни в нашем, ни в центральном дактилоскопическом бюро нет. А второй… – Корнилов вздохнул. – Трудный случай. Восемь лет назад проходил по делу о мародёрстве в Московском крематории. Тогда он в преступной группе на побегушках был…

– По кличке Студент, что ли? – спросил Белянчиков.

– Вот-вот! Студент. Только какой он студент! Из института его за пьянство с первого курса выгнали, он устроился в крематорий. Полгода проработал, а успел немало натворить. В прошлом году вышел из колонии. На пять лет лишён права проживать в крупных городах. Местом жительства ему определён Котлас…

Белянчиков, сосредоточенно о чём-то думавший, перебил Корнилова:

– Вспомнил! Райко! Райко его фамилия. Я ведь когда-то читал обвинительное заключение по этому делу.

– Хвалю, Юра, – с едва уловимой иронией сказал Игорь Васильевич. – Память у тебя прекрасная. Зовут его Райко Михаил Данилович. Но где он обитает, нам пока установить не удалось. Если бы у наших сотрудников ещё к хорошей памяти и прыти побольше было, мы бы уже арестовали его. Чуёт моё сердце, что он тут самый главный.

Лебедев виновато опустил голову.

Пока Райко вёл переговоры с Бугаевым, рыжий, поймав такси, съездил к Соловьевскому садику, пригнал оттуда зелёную «Волгу». Через полчаса Райко сел в эту «Волгу» вместе с рыжим, высадил его на Среднем проспекте, а сам, завернув на Шестую линию, заехал во двор шестьдесят третьего дома. Лебедев знал, что двор этот проходной, и послал Углева к подворотне на Пятой линии. Райко же во втором дворе остановился перед воротами гаража, открыл замок, загнал в гараж машину и закрыл ворота уже изнутри. Больше его Лебедев не видел. Наверное, Райко ушёл через парадную, выходящую на улицу. Удалось узнать, что гараж принадлежит слесарю, ремонтировавшему актёрскую «Волгу», и что из гаража есть вход в его квартиру. Имеет ли этот слесарь отношение к преступной группе, предстояло ещё выяснить.

– А сколько всего человек в группе, не удалось установить? – спросил Алабин.

– Троих мы знаем, – ответил Корнилов. – Райко, Осокин и неизвестный нам мужчина, за которым ехал из Зеленогорска Колокольников. Судя по его описанию и по тому, что рассказал пьянчужка, которому Колокольников показал мужчину на станции, ни на Студента, ни на рыжего он не похож. Двое под вопросом – шеф-повар ресторана, через комнату которого ушёл Осокин, и слесарь, ремонтирующий зелёную «Волгу». Студент сказал Бугаеву, что в налёте, кроме Семёна, будут участвовать трое. Кто третий – будущее покажет. Во всяком случае, и повара, – он заглянул в свою бумажку, – Олсуфьева Кирилла Степановича, и слесаря Пыжова надо постоянно держать под наблюдением. Это твоя задача, – полковник обернулся к Алабину.

– Бугаев, по плану Студента, должен привезти группу на своих «Жигулях» к какой-то кассе, вскрыть сейф, получить свои десять тысяч и – до свиданья.

– Ого! – сказал Белянчиков. – Что-то я в такую щедрость не верю.

– И Бугаев тоже не верит. И правильно делает. Скорее всего, от него захотят отделаться… Но не раньше, чем он им сейф откроет. А вот где этот сейф – Студент даже намёка не сделал.

– В управлении, где работает Рогозина? – высказал предположение Лебедев.

– Вряд ли. Дополнительная проверка показала, что девица она честная. Скорее всего, даже не подозревала, зачем Бур с нею познакомился.

– А увольнение?

– Что ж, разве в жизни не бывает совпадений? – задумчиво сказал Корнилов. – Семён поставил им условие, – продолжал он, закурив, – чтобы не было никакой пальбы, никаких «мокрых» дел. Он, мол, дорожит своим здоровьем… Но оружие у них есть. Даже у рыжего. Вопросы? – Полковник внимательно оглядел своих сотрудников.

Сколько операций они закручивали в этом кабинете, горячо обсуждая каждую деталь, нещадно споря, даже ссорясь иногда! Корнилов не любил соглашателей, а если иногда ошибался, приглашая нового сотрудника, что бывало не часто, но всё-таки бывало, «соглашатель» не задерживался в управлении. Люди, что сидели сейчас вместе с ним за покрытым зелёным сукном, немного старомодным столом, со следами бессчётных чаепитий, были дороги полковнику. Он знал их достоинства и недостатки, их привычки. Знал, чего от них можно ожидать, а чего нельзя. Чего ждать от упрямого скептика Белянчикова, которому Игорь Васильевич верил, как самому себе, от скромного на совещаниях, но цепкого в деле Лебедева, которого всегда следовало хвалить чуть-чуть больше, чем он того заслужил, – в этом случае Володя мог совершать чудеса. И Вася Алабин, проработавший с Корниловым всего четыре года и ставший теперь начальником угрозыска большого района, был дорог полковнику. И отдал-то он Алабина из управления только потому, что Василий шёл на повышение, а в таких случаях Корнилов никогда не мешал. Многих не было сейчас за этим столом – в угрозыске, как любил говорить полковник, надо работать и ножками. Но больше всех ему не хватало сейчас майора Бугаева – одного из самых толковых своих сотрудников. И самого горячего спорщика. Корнилову сегодня было мало скептицизма Белянчикова, рассудительности Алабина, – требовались «шальные» и «бредовые» идеи, на которые был мастер Семён Бугаев. «Товарищ полковник, – обычно говорил майор, – а мне вот какая бредовая идея в голову пришла…» И начинал с увлечением развивать эту идею, которая могла и вправду оказаться «бредовой», но действовала на всех присутствующих, как искра на фитиль зажигалки, как тёплый дождь на поникшие от засухи посевы. Семён умел высекать искры, будить воображение, увлекать. Корнилов же умел направить разбуженное воображение в нужное русло, умел быстро ухватить полезные идеи и отказаться от бесплодных. Он умел и любил работать с талантливыми людьми. А это, как ни покажется странным, довольно редкое качество руководителя.

– Наверное, надо в первую очередь заглянуть в старое дело, по которому Студент проходил, – сказал Белянчиков. – Определить его «подельцев». Все ли ещё сидят или кто-нибудь, кроме него, вышел. А вдруг это неизвестный нам третий?

– Запрос на Петровку и в министерство я сделал. Просил срочно, – ответил Корнилов.

– А если арестовать Студента и рыжего как только они выйдут на связь с Бугаевым? – спросил Лебедев.

– Знать бы, что на встречу с Семёном пришел Райко, надо было брать, – с сожалением сказал Корнилов. – И его и рыжего. Да кто ж мог предположить, что такая опасная птица залетела? И кто знал, что мы её провороним… – Он снял трубку внутреннего телефона. Спросил: – Варя, от Бугаева нет вестей? Как позвонит, сразу соедини. – Положив трубку, сказал, отвечая на вопрос Лебедева: – Конечно, будем задерживать. Дальше тянуть нечего. Вдруг они решат без Семёна обойтись?

– Игорь Васильевич, – встрепенулся вдруг сосредоточенно чертивший домики на листе бумаги Белянчиков, – а если фото Студента и Осокина той старухе показать?

– Какой ещё старухе?

– Блошкиной, – улыбнулся Белянчиков, вспомнив рассказ Семёна Бугаева о том, как старуха падала в обморок к нему на руки. – У которой Лёва Бур комнату снимал!

– Так, так, так… – заинтересовался полковник. – Это она говорила, что к Лёве интеллигентные люди ходят?

– Она.

– Покажем. В розыске Студента она нам не поможет, но если опознает, цепочку мы замкнём. Что у нас осталось ещё? Тётка рыжего? Но с ней встречаться нельзя. Участковый говорит – она в своём племяннике души не чает… Как ни предупреждай – может рассказать ему. Из лучших побуждений. А если не расскажет, так насторожится. Он и сам поймёт…

20

В эту ночь Бугаев долго не мог заснуть. Беспокойно ворочался на скрипучей раскладушке. Зажигал свет – пробовал читать купленный в газетном киоске журнал и ловил себя на том, что, перевернув страницу, уже не помнит, о чём там шла речь. Возвращался назад, по нескольку раз перечитывал один и тот же абзац и никак не мог сосредоточиться. Снова и снова вспоминались ему события отошедшего дня, мелькание знакомых и незнакомых лиц, удивительное ощущение, которое испытывал уже не один раз, но которое всегда неприятно волновало – ощущение раздвоенности, когда приходилось скользить равнодушным взглядом по лицам своих близких товарищей и встречать в ответ такие же безучастные взгляды, понимая, какое напряженное внимание кроется за ними. А потом кружить на машине по городу, путать следы, стараясь в то же время, чтобы твои товарищи их не потеряли. И ощущать рядом тёплое плечо врага…

Семён задремал. Но в это время с залива раздался резкий гудок. Бугаев открыл глаза, протянул руку к выключателю ночника, нажал, посмотрел на часы. Было без четверти четыре. Он поспал минут десять. Густой короткий гудок повторился. Семён поднялся, вышел на балкон. Начинало светать. Залив затянуло плотным туманом. У воды туман, сливаясь с ночной теменью, стоял тёмно-лиловой стеной, а выше был слегка подкрашен рассеянным светом встававшего солнца. Могучий гудок повторился ещё и ещё. Ему ответили дискантом другие оттуда, где, укрытый туманом, находился порт. Бугаев представил, как медленно, на самом малом ходу двигается теплоход, как мерно и уютно работает машина и, чуть шипя, пенится у форштевня балтийская вода. Поёживаясь от предутреннего холодка, он снова улёгся в постель и с удовольствием потянулся.

«Вот сейчас я засну», – подумал Бугаев и не заснул. Вспомнил о том, что рассказал ему полковник про рыжего парня, усмехнулся. «Я-то сразу понял, что ты не Вася. Но вот что ты не просто Николай, а Николай Осокин… Такого сюрприза не ожидал!» Он стал перебирать в памяти всё известное о рыжем. Выходило, что ничего серьёзного об Осокине-младшем он не узнал. Никаких фактов, одни ощущения. «А участковый инспектор нашим ребятам сразу гору фактов выложил. Всё правильно. У него факты, у меня – ощущения, но, может быть, мои ощущения важнее его фактов. Зарываетесь, майор, зарываетесь, – остановил он себя. – Участковый тоже встречался с рыжим, у него тоже, свои ощущения. Хорошие, наверное, ощущения, раз он ни в чём не засомневался. Но главное в том, что с рыжим Колей участковый встречался как с добропорядочным молодым человеком, племянником одинокой тётушки, которая на старости лет обрела помощника… И скоро его потеряет. А я встречался с рыжим, зная, что он состоит в шайке, которая собирается ограбить кассу, на счету которой уже есть одно покушение на убийство. Я смотрел на рыжего совсем другими глазами… – Но тут Бугаев вспомнил, как улыбнулся рыжий, когда он предложил ему в машине бутылку пива. – Ха, каждый улыбнётся, когда его угощают пивом! – хмыкнул он, понимая, что не прав, что улыбки бывают у людей разные. У рыжего улыбка была добрая. – А как насторожился парень, когда я ему сказал про тюрьму? „Живым не дамся!“ Детская бравада. Он ещё непуганый сопляк. Никогда не сидел. Это я правильно подметил. Здесь мои ощущения меня не подвели. А вот рожа противная, с дурацкими баками… Баки он, может быть, отрастил, чтобы свои прыщи прикрыть, а лицо?.. – Он повернулся на бок, закрыл глаза. – Спать, спать, Семён Иванович!..»