Текст книги "Среда обитания (сборник)"

Автор книги: Сергей Высоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)

Он опять подумал о заявлении покойного старпома и поморщился: «Хорошо всё-таки, что я работаю в уголовном розыске, а не занимаюсь разбором жалоб и служебных проступков!»

Корнилов всегда считал, что копаться в мелких и гнусных делишках людей посложнее, чем работать с откровенными преступниками.

«Никогда не знаешь до конца, с кем имеешь дело, – думал Корнилов. – Но „клиентов“-то поставляют нам они! Колеблющиеся».

Он вызвал Варвару, секретаря отдела. Спросил:

– У тебя, Варюха, как с гражданским правом?

Варвара училась на юрфаке. На вечернем отделении.

– Зачётку показать? – улыбнулась она.

– Мы, Варюха, строим свои отношения с сотрудниками на доверии. Следовало бы давно усвоить.

– По гражданскому праву у меня трёшник. На последней сессии схватила, – вздохнула Варя.

– Н-да-а, – огорчился Корнилов. – А я-то хотел с тобой проконсультироваться. Ну да ладно, обойдусь.

Варвара, иронически поджав губы, смотрела на подполковника. Но глаза у неё улыбались.

– Да, а морское право изучают нынче в университете? – поинтересовался он.

– Изучают. Факультатив. У меня пятёрка!

– Ух ты! Поздравляю. А кто у вас главный специалист?

– Профессор Малинин.

– Ну ладно, Варя. Ты меня ещё проконсультируешь по гражданскому праву. Когда пятёрку будешь иметь. А сейчас предупреди Бугаева и Лебедева, чтобы зашли ко мне через полчаса. В шестнадцать ноль-ноль.

Варвара была уже в дверях, когда он спросил е-:

– А с криминалистикой как у тебя?

– Пятёрка!

– Смотри! Чтобы здесь было всё в порядке. Закончишь университет, зачислим в отдел. Не морским же правом тебе заниматься.

– А почему бы и нет? – спросила Варвара с вызовом. – Вы меня здесь опять чай заставите на совещаниях готовить.

Корнилов погрозил ей пальцем.

«Жаль, что Белянчикова нет, – подумал он, когда за Варварой закрылась деверь. – Его бы к этому делу подключить!»

Юрий Евгеньевич уже неделю как загорал и купался в Прибалтике. Только что получил наконец майора. Успели перед отпуском отметить.

Белянчиков был колючим и трудным человеком, иногда чересчур упрямым, но споры с ним, как ни странно, помогали подполковнику или укрепляться в собственном мнении, или быстро находить свою ошибку. К тому же Юрий Евгеньевич был до предела собран. Они с Корниловым были совершенно разные. Некоторые черты характера Юрия Евгеньевича даже раздражали подполковника, но с годами он научился не обращать на них внимания. Относился как к неизбежному злу. Главное, что человеком Белянчиков был надёжным. Надёжным во всех отношениях…

В оставшееся до совещания время Игорь Васильевич наметил первоочередные дела. На листке появились новые записи:

«Куда ехал Горин? Узнать дома, у соседей».

«Съездить на место катастрофы».

«Это я, пожалуй, сделаю сам, – решил Корнилов. У него было твёрдое правило – место происшествия он должен был знать досконально. – Может быть, там поблизости есть дома? Похожу, людей порасспрошу. И на Карельском перешейке я давно не был. Там сейчас красота! А не лукавите ли вы, товарищ подполковник? Может, потому и решили сами съездить, что озона глотнуть захотелось? – Но тут же он успокоил себя: – Нет, не лукавлю. Дело есть дело».

«Познакомиться с характеристиками всех, кого обвинил старпом в своём письме. Выяснить всё, что знают о них в пароходстве.

Выяснить, где был в тот вечер каждый, о ком говорится в письме».

Игорь Васильевич задумался. Ну что же, ничего не поделаешь. Хочешь не хочешь, а надо определить круг причастных к этому делу лиц. И те, кого обвинил Горин, – первые в этом круге.

Ровно в шестнадцать часов пришли Бугаев и Лебедев. Уселись поудобнее. Бугаев, как всегда, придвинул к себе стопку чистой бумаги, начал рисовать смешные угловатые рожи. Лебедев сидел настороженно, словно ожидал, что его будут за что-нибудь ругать.

– Семён, как продвинулось дело с квартирными кражами? – спросил подполковник.

– Продвинулось очень далеко, Игорь Васильевич, – с наигранной бодростью ответил капитан.

– Вот как? Чего же мне не докладываете? Вместе бы порадовались. Насколько я помню, в конце прошлой недели на Заневском проспекте обворовали две квартиры.

– Сегодня утром ещё две кражи. Но уже в Гатчине. Почерк тот же. – Бугаев с ожесточением принялся зачёркивать только что нарисованную рожицу.

Корнилов вздохнул.

– Вы соседей запрашивали? Нет у них похожих краж? – Квартирные кражи уже неделю не давали подполковнику покоя.

Бугаев кивнул.

– Запрашивал. Там тихо.

– А нам тут ещё одно дело подбросили. Прокуратура ведёт. Подозрение на убийство…

Игорь Васильевич подробно пересказал сотрудникам всё, что узнал у Кондрашова о гибели старпома. Дал почитать дело и заявление Горина.

– Ну и шуточки! Лихим надо быть человеком, чтобы на такое решиться! – покачал головой Бугаев. – Это знаете ли… Я бы сказал, некоторое безрассудство.

– А ты, Саша, почему молчишь? – обратился Корнилов к Лебедеву. Он всегда очень внимательно следил за первой реакцией своих помощников на события.

Лебедев пожал плечами. Он был неразговорчив. Производил даже впечатление тугодума и увальня, но в деле был скор и очень приметлив. Мельком увидев фотографию человека, он узнавал его даже через несколько лет, в толпе.

– Ну, роди чего-нибудь.

– Родить-то нечего. Какое-то несуразное дело, – выдавил наконец Лебедев, и Корнилов обрадовался тому, какое точное слово нашёл инспектор. Он был не согласен со следователем, который назвал дело неприятным. Приятных дел ни в прокуратуре, ни в угрозыске не бывает.

– Несуразное, несуразное! – повторил он. – Ты в самую точку попал. И тем не менее нам им придётся заняться.

– Если люди непричастны к катастрофе – это легко проверяется, – сказал Лебедев. Ободрённый похвалой Корнилова, он вдруг разговорился: – Проверяем, кто где находился в это время, выясняем алиби каждого…

– И делаем вывод, что никакого убийства не было. Несчастный случай? – ехидно спросил Бугаев.

– Ну знаешь, не проверять же алиби их родственников и друзей!

– Но можно сделать и другое предположение, – задумчиво сказал Корнилов. – Кто-то из экипажа испугался, что начнётся большая проверка и вскроются его неблаговидные дела, о которых Горин знал, но почему-то не написал…

– В этом что-то есть! – пробормотал Бугаев, и Лебедев кивнул головой, соглашаясь.

– Идти будем с разных концов, – Корнилов пододвинул, к себе листок с записями. – Лебедев поедет в пароходство. Ты, Семён, выяснишь всё о капитане…

Отпустив сотрудников, Корнилов пригласил секретаря, поручил запросить сводку погоды за третье июля в районе Репина и Зеленогорска.

«Одно дело разговоры про дождь, другое – точная справка, – решил он. – Если сегодня будет похожая погода, сгоняю на сорок девятый километр. Посмотрю, как там всё выглядит в сумерках».

Корнилов взглянул на календарь. Белые ночи-то идут на убыль! Сегодня пятое… Старпом разбился третьего. На сколько же день убавился? По календарю выходило, что на восемь минут. «Поеду пораньше, – подумал подполковник. – А может быть, взять с собой Олю? Совместить приятное с полезным. Она ведь тоже на Карельском давно не была».

Корнилов обрадовался возможности съездить с женой, но тут же и отверг идею. Ему нужно быть внимательным, собранным. Люди в таких случаях мешали ему, отвлекали. Не только разговорами, репликами. Даже просто своим присутствием.

Однако без помощи одного человека Корнилов обойтись не мог. Он позвонил начальнику ГАИ полковнику Седикову и попросил разыскать автоинспектора, который первым прибыл на место катастрофы. Седиков уже знал, что аварией на Приморском шоссе занялся угрозыск.

– Пусть инспектор подъедет на сорок девятый, – сказал Игорь Васильевич Седикову. – Но не сейчас, а к двадцати трём.

– Что-то ты на ночь глядя собрался? – удивился полковник.

– На белую ночь глядя! – засмеялся Корнилов. – Хочу побывать на месте. Понюхать, чем морской воздух пахнет.

– Мазутом нынче пахнет, Игорь Васильевич, – ответил Седиков. – А вообще-то вы, сыщики, неглупый народ, – сказал он с уважением. – Зря ничего не делаете. Может, и мне подъехать?

– Отдыхай, товарищ начальник. Набирайся сил для борьбы за звание города самых дисциплинированных водителей!

– Чтоб тебе!.. – Седиков беззлобно выругался и повесил трубку.

Варвара принесла метеосводку. Третьего июля в Зеленогорске от двадцати одного тридцати до двадцати двух пятидесяти – проливной дождь, гроза. Температура воздуха двадцать один, температура воды девятнадцать, влажность девяносто один процент…

– Ну а после дождя-то что? – прочитав сводку, спросил Корнилов. – Облачно? Ясно?

Варя пожала плечами.

– Больше у них ничего нет.

– Ну ладно! – Он махнул рукой. – Я вот к Васе Алабину хочу заехать. У нас в буфете апельсинчиков или яблок нет?

– Какие сейчас апельсины? – засмеялась Варя. – А в яблоках давно никаких витаминов нет. Да и не любит их Алабин. Уж если что покупать – надо на рынок за черешней ехать.

Корнилову сразу вспомнился разговор с матерью за обедом.

– А ты откуда знаешь, что Алабин любит? – спросил подполковник и внимательно посмотрел на Варю.

– Знаю. Зато вы, Игорь Васильевич, хоть и заместитель начальника угрозыска, а многого не знаете.

– Ну-ну-ну! – искренне удивился Корнилов. – Я, кажется, опять узнаю новости последним!

Он и правда обо всех управленческих обыденных новостях узнавал в последнюю очередь. Так уж получалось, что сотрудники, даже те, с которыми он проработал долгие годы, стеснялись рассказывать ему о том, у кого и что происходило дома. О предстоящей свадьбе или о рождении ребёнка он узнавал только тогда, когда Варвара, заходя с деловым видом к нему в кабинет, сообщала: «Игорь Васильевич, у капитана Никонова сын родился. Мы тут собираем по трёшке…»

– Значит, ты на Василии остановилась?

Варвара покраснела:

– Игорь Васильевич!

– Ну это, знаешь, ещё как начальство посмотрит! – продолжал Корнилов, не обращая внимания на её смущение. – Алабин парень хоть куда, жених завидный, а тебе ещё надо над собой работать. У тебя характерец… Даже мне грубишь.

– Игорь Васильевич! – снова с укором сказала Варвара.

– Рынок Некрасовский открыт? – спросил он.

– Да.

– Ну, слава богу. Он тут недалеко. А то небось служебную машину попросила бы, а я не дам. – Он достал десятку. – Купи ему черешни. Побольше.

– Обойдётся двумя килограммами, – сказала Варя. – Завтра я ещё принесу. Значит, машину не дадите?

Корнилов развёл руками.

4

Василий Алабин, бывший сотрудник Управления уголовного розыска, проработал вместе с Корниловым недолго. Молодой, способный, он был назначен заместителем начальника угрозыска в Василеостровский район и, участвуя в прошлом году вместе с подполковником в задержании опасного преступника, был тяжело ранен. Больше месяца он лежал в реанимации, трижды его оперировали, и выжил он чудом. Поправлялся Василий медленно, и все уже считали, что вернуться на работу он не сможет, так и останется пенсионером. Но после двух месяцев, проведённых в Кисловодске, Алабин ожил.

Вечером, уезжая из управления к старшему лейтенанту, Корнилов поинтересовался, не возвратились ли Бугаев и Лебедев. Обоих ещё не было.

Алабин сидел дома, разыгрывал партию Карпов – Портиш. Он выглядел уже не таким дистрофиком, как в первые дни после выхода из больницы, но цвет лица у него был землистый. Приходу подполковника Василий обрадовался, засуетился, порываясь приготовить ужин, но Корнилов его остановил:

– Вася, ты же знаешь, что меня жена всё равно заставит дома ужин съесть, голоден я или сыт. Так что давай по кофейку… – Он пошел следом за Алабиным на кухню, положил пакет с черешней на стол.

– Это тебе секретариат прислал.

– Чегой-то она? – удивился Василий. – Я ещё вчерашнюю не съел.

– Ты, Вася, поднажми. Завтра она новую принесёт. – Корнилов ещё раз посетовал на свою невнимательность. Алабин даже не удивился, когда он передал ему черешню от имени Вари. Вероятно, все в управлении знают, что скоро свадьба, и Алабин считает что начальство тоже в курсе.

– У твоей Варвары, – пустил подполковник ещё один пробный шар, – видать, своя теория, что лечить надо с помощью черешни.

– А чего меня лечить? – улыбнулся Алабин, выключая кофеварку. – Мне врачи уже сказали: через месяц комиссия – и шагай на службу.

– Поздравляю. Пора уже. А то ты чего-то толстеть начал.

Они сели пить кофе. Алабин вынул из холодильника половину торта.

«Видимо, тоже Варвара принесла, – подумал Корнилов, – или, наоборот, он её тортами кормит».

Вася опять за чем-то полез в холодильник, пошарил там и, ничего не достав, захлопнул. Вид у него был немного смущённый.

– Не переживай, Василий, – усмехнулся Игорь Васильевич. – Тебе, наверное, врачи ещё не разрешили, а с кофе я только коньяк пью.

– Да у меня коньяка-то как раз и нет, – слегка порозовев, сказал тот. – А водку… К кофе-то… – И чтобы замять этот неловкий разговор, стал рассказывать, как приходили к нему два старичка из совета ветеранов.

– Что они, чокнутые, что ли? Даже если б меня вчистую списали, какой я им ветеран? Заседать с ними в стариковской команде? Дудки!

– Ну это ты, Василий, зря. – Корнилову стало чуточку обидно за стариков, и он подосадовал на старшего лейтенанта. – Ветераны нам очень много помогают. Не знаешь, не берись судить!

– Лекции читают школьникам и домохозяйкам? – не сдавался Алабин.

– Да ты что ж, не знаешь, что они по оперативной части много делают? Среди них знатные специалисты своего дела есть!

– Может быть, и помогают, – нехотя согласился Алабин. – Только я-то тут при чём?

– Ты у нас уже ветеран! – сказал Игорь Васильевич. – Не у каждого же нашего работника медаль «За отвагу» есть.

– Ну, а как там наши? – засмущавшись, спросил Василий.

– Живут наши. Да чего тебе рассказывать. У тебя ведь, наверное, побольше моего информации. Только вот о последнем деле, наверное, не знаешь… – Игорь Васильевич рассказал старшему лейтенанту про аварию на сорок девятом километре.

Он пробыл у Алабина час, заехал домой, поужинал и в десять часов выехал по направлению к Зеленогорску…

Подполковник сразу увидел место катастрофы. Метрах в десяти за указателем «сорок девятый километр» был расщеплен и основательно закопчён ствол огромной сосны. На земле чернело огромное пятно, словно кто-то разлил бочку с мазутом.

Корнилов вылез из машины, посмотрел на часы. Без десяти одиннадцать. Рассеянный, чуть розоватый свет, казалось, исходил от золотистых сосновых стволов, подчёркивая голубоватые тени, залегающие в глубине леса.

Пройдя шагов триста по обочине шоссе, Игорь Васильевич вернулся к месту происшествия, внимательно осмотрел каждый метр.

Ещё на одной сосне зияла свежая рана, лохмотьями висела кора, и веером торчали щепки. Обильно сочилась, заживляя больное место, смола. «Сюда он ударился вначале, – подумал подполковник. – Его развернуло и припечатало к той сосне. Около неё он и горел. Наверное, ехал с сигаретой? Но ехал он… – Корнилов покачал головой. – Скорость, наверное, была весьма приличная!»

Неподалёку, на маленьком сухом взгорке, проросшем жиденькой травой, лежало толстое короткое бревно. Игорь Васильевич присел на него и вынул сигарету, но закуривать не стал. Пожалел дымить на таком благодатном, морском, настоянном на хвое воздухе. Шофёр включил в машине радиоприёмник. Тихая, неназойливая музыка поплыла среди сосен. Изредка, вздымая упругие волны нагретого за день воздуха, словно стремительные жуки, проносились мимо машины. Корнилов встречал и провожал взглядом каждую.

…Ослепить фарами старпома не могли. Совсем светло. И через полчаса ещё не стемнеет. Поворот здесь хоть и крутой, но вот что странно, подумал подполковник: если кто-то поджидал старпома с булыжником в руке, Горин должен был бы его видеть. Этот человек скорее всего стоял в центре излучины, отсюда кинул камень, шофёр инстинктивно зажмурился, не вывернул руль и… Машину ещё пронесло метров тридцать.

Да, каждому водителю, едущему из Ленинграда, хорошо был бы виден человек, кидавший камень. С другой стороны шоссе он стоять не мог – не видел бы сам, в кого бросать. И этот человек знал, что Горин поедет здесь поздним вечером…

На ярком милицейском мотоцикле с коляской подъехал инспектор. Свернул с шоссе, поставил мотоцикл рядом с «Волгой». Спросил что-то у шофёра. Тот кивнул на Корнилова. Подполковник взглянул на часы. Было ровно одиннадцать. Прошло всего десять минут, как он здесь, а казалось – часы.

Старший лейтенант Коноплев пересказал Игорю Васильевичу всё, что увидел, прибыв на место аварии. Подполковник, вспомнив его справку, прочитанную в деле, мысленно похвалил Коноплева за то, как точно и чётко она была составлена.

– Вы помните, Коноплев, кто был здесь, когда вы приехали?

– А как же, товарищ подполковник! В протоколе указаны четыре водителя…

– Это я читал. Но, может быть, кто-то торопился уехать. Да всех и невозможно в протокол внести.

– Нет. К моему появлению только четыре машины стояли…

– Каких-нибудь пьяных пешеходов не видали поблизости?

– Людей в это время немало гуляет. Особенно молодёжи. Но пьяных… Ну, таких, чтобы в глаза бросались, не видел. – Старший лейтенант задумался, словно пытался ещё что-то припомнить. Лицо у него было круглое, обожжённое морозами и солнцем, загорелое. Только у самых волос на лбу светлела полоса. От шлема.

– А что вдруг такой интерес к аварии? – спросил он. – Прокуратура тут была, вы теперь. Если не секрет?

– Врагов погибший себе много нажил. Вот и проверяем. А вы-то сами что думаете?

Старший лейтенант пожал плечами.

– Несчастный случай – ясное дело. Ведь у него скорость-то какая была?! Да что! Гнал как леший. Да я ж его сразу на заметку взял. В Солнечном дежурил – смотрю, идет с превышением. Я в Зеленогорск позвонил. А то, что он загорелся… – Инспектор на секунду задумался. – Редко, но бывает. – Он вздохнул. – Я тут на трассе всякого насмотрелся.

– Давно в ГАИ?

– В январе второй червонец разменял. Как с армии демобилизовался, так в органы… А этот случай простой. Может, кто впереди выскочил… Вы вот на пьяного пешехода намекали. Вынырнет внезапно из кустов на проезжую часть… Это дело обычное, но в таком разе тормозил бы погибший. А тормозного следа-то нету? Нету, товарищ подполковник. – Он смешно развёл своими крупными ладонями.

– Вам видней. Теперь уже время прошло…

– Не было его. После того как пожар потушили и «скорая» пришла, я перво-наперво посмотрел. Не было. Покойник так с налёту и вбухался. Может, с рулём что…

– С рулём полный порядок. Экспертиза проверила.

– Ну зазевался, асфальт мокрый. И понесло.

– Всё правильно говорите, старший лейтенант. Только откуда камень в салоне?

Коноплев огорчённо потёр щеку.

– Да, про булыжник мне говорили. Я-то ведь не заметил. Его после отыскали, когда весь автомобиль распатронили. Булыжник непонятный, товарищ подполковник. С собой-то кто ж в машине его повезёт? Одна грязь от него.

– Ну ладно, – сказал Корнилов. – Можете ехать. Я тут ещё посижу немного. Если что в голову интересное придёт – позвоните.

Старший лейтенант уехал.

Какой-то пожилой мужчина, оглянувшись по сторонам, перешёл дорогу. Мужчина внимательно посмотрел на Корнилова, на машину, стоящую поодаль, и пошёл по дороге в глубь леса, туда, где среди деревьев виднелось несколько дач.

– Товарищ, – негромко позвал подполковник. – Вы не смогли бы уделить мне несколько минут?

– Я? – удивился мужчина. – Пожалуйста. – Он подошёл к Корнилову. Посмотрел на него вопросительно.

– Подполковник Корнилов из уголовного розыска, – представился Игорь Васильевич. – Присаживайтесь, не стесняйтесь.

– Очень приятно, – машинально отозвался мужчина. – Иван Александрович Панов. Преподаватель экономики. Кого-нибудь ищете? У нас тут дача, от дачного треста. Мы уже несколько лет снимаем. Ничего, спокойно.

– Не курите? – предложил ему сигареты Игорь Васильевич.

Панов закурил.

– У вас тут авария произошла…

– Да, неприятная история, – отозвался Иван Александрович, – водитель погиб. Вечером сильный ливень прошёл, дорога мокрая, а они ведь гоняют как шальные.

– Ливень-то за полтора часа до аварии пролился, – сказал Корнилов. – А здесь залив рядом. Ветерком всё-таки обдувает асфальт. Сохнет быстрее.

Панов неопределённо пожал плечами.

– Вы сами, Иван Александрович, не видели, как это произошло?

– Нет. Я уж с прогулки домой пришёл. – Он смущённо улыбнулся. – Я, знаете ли, закоренелый пешеход. Каждый день прохожу не меньше пятнадцати километров. Иван Петрович Павлов ходил, знаете ли… – Он махнул рукой. – Ой, да вы, конечно, всё это знаете. Ну вот…

– А вы в тот вечер куда ходили?

– У меня маршрут один: сорок девятый километр – Зеленогорск и обратно.

– Машин много было?

– Нет. Как раз обратил внимание, что шоссе почти пустое. Как сейчас. Ну вот, когда я услышал удар, а затем взрыв, – продолжил наконец свою мысль Иван Александрович, – то оделся и выбежал… И сын выбежал за мной. Студент. Машина горела. Там были уже люди. Стояло несколько автомобилей. Люди тушили огонь. Из огнетушителей. Мы с сыном сбегали за лопатами, пытались гасить землёй. Очень быстро приехала милиция. Стали доставать водителя… Я ушёл.

– Иван Александрович, а номера автомобилей, которые стояли рядом с местом аварии, вы не запомнили?

Корнилов хотел уточнить, всех ли водителей, приехавших первыми, запомнил автоинспектор.

– Нет, не помню, – сказал Панов. – В таких случаях главное внимание пострадавшим.

– Да, да, – согласился подполковник и задумался на секунду. – Вы, значит, услышали сначала удар и сразу взрыв.

– Не сразу. Взрыв чуть позже. Ну через минуту… Но удар был очень сильный. Гулкий. Я сказал: что-то случилось. Мы стали одеваться, и тут взрыв.

– А тормоза?

– Что тормоза? – не понял Панов.

– Скрипа тормозов не слышали? Они же так резко скрипят.

– Тормозов я не слышал, – покачал головой Иван Александрович.

– А когда вы бежали из дому к месту катастрофы, никто не шёл вам навстречу? Никого не видели?

– Никого. Дорога была пустая. – Панов посмотрел на заросший травой проселок, словно вспоминал, и повторил: – Нет, никого не встретил. А вы думаете, кто-то неожиданно перебегал шоссе?

«Вот эту же мысль и инспектор мне подсказывал, а самому она мне почему-то не пришла в голову! – досадуя на себя, подумал Игорь Васильевич. – Камень меня всё время отвлекает».

– Может быть, – сказал он, – или какой-нибудь хулиган камень бросил.

– Вы думаете, и такое возможно? – В голосе Панова чувствовались скептические нотки.

– Иван Александрович, а соседи ваши, из других дач, не приходили? – Корнилов кивнул на почерневшую сосну.

– Нет, они спать рано ложатся.

Подполковник поблагодарил Панова, и тот ушёл. Вид у него был несколько озадаченный. Неожиданно он вернулся с полдороги и сказал:

– Вы на меня только, пожалуйста, не обижайтесь, но хочу дать один совет. У вас лицо немножко отёчное и бледное. Ходите побольше пешком. Станете настоящим пешеходом – восемьдесят лет гарантирую.

– Спасибо. Попробую, – усмехнулся Корнилов и долго смотрел вслед удалявшемуся прыгающей походкой Панову.

Небо чуть поблёкло, исчез розоватый отсвет, всё вокруг словно поголубело. Но было ещё вполне светло. Игорь Васильевич нашёл сухую длинную палку и очень внимательно, дотошно ворошил этой палкой всякий хлам на том месте, где горела «Волга» старпома: мелкую гальку, шишки, чёрные маслянистые тряпки, обрывки каких-то бумаг, крупу автомобильного стекла. Почва была здесь песчаная, сухая, с редкими травинками. Подцепив одну из тряпок, Корнилов почувствовал, что она тугая и тяжёлая. Он попробовал растрепать её и вдруг увидел что-то яркое. Нагнувшись, он осторожно двумя пальцами взял её и развернул. Это был обгоревший японский зонтик. Женский складной зонтик с крупными красными цветами на розовом поле. Игорь Васильевич принёс его к машине, завернул в газету.

– Есть поживка, товарищ подполковник? – пожилой шофёр смотрел на зонтик с любопытством.

– Есть, – удовлетворённо ответил Корнилов. – Теперь надо только узнать, имеет ли он какое-нибудь отношение к машине. И к делу.

Когда возвращались в Ленинград, Корнилов спросил шофёра:

– Дмитрий Терентьич, ты сколько лет машину водишь?

– Да уж скоро двадцать пять, – ответил тот с гордостью.

– Ты мне вот что скажи: если тебе какой-то обалдуй камнем в стекло запустит? Запустит так, что ты невольно глаза зажмуришь, – твоя первая реакция?

– На тормоз, товарищ подполковник. Тут уж нога сама сработает. Иначе крышка.

– Вот-вот! – согласно кивнул Игорь Васильевич. – А в протоколе осмотра указывалось на отсутствие тормозного следа…

Проехали Лисий нос, Лахту. Вдали в белых сумерках светились огни города.

5

Утром к Корнилову пришли Бугаев и Лебедев.

– Был я в отделе кадров пароходства, – докладывал Лебедев. – Посмотрел характеристики. С такими характеристиками можно каждого хоть в министры морского флота. А ими угрозыск и прокуратура занимаются…

– Без лирики, – строго сказал подполковник.

– Заслуживают внимания такие факты, – будничным тоном произнес Лебедев. – Погибший старпом Горин плавал с капитаном Бильбасовым двенадцать лет. Бильбасов всё время капитаном, а Горин начинал при нём четвёртым помощником.

– Вырос товарищ, – неопределённо сказал Бугаев.

– Остальные тоже подолгу с Бильбасовым плавают. Один только директор ресторана новый, Зуев. Но и он третий год ходит.

– А почему теплоход не в рейсе? Выяснил? Сейчас же самое горячее время?

– Месяц назад в Бискайском заливе они попали в сильный шторм. Обнаружились какие-то неполадки в машине. Работы на несколько месяцев.

– Ну что ж, нам времени хватит, чтобы разобраться, – проворчал Игорь Васильевич. – Поручают тоже дельце…

Бугаев засмеялся.

– Чего смешного, Семён?

– Да как же не смеяться? После того, о чём старпом написал, вряд ли кто из этих мореплавателей ещё раз в загранку выйдет.

– Ты лучше доложи, что выяснил.

– Начну с капитана. Так вот: его третьего июля в городе не было. Ни днём, ни вечером, ни ночью. Ни в пароходстве, ни дома. И до сих пор нет! Собственно, в пароходстве я на всякий случай узнавал – он сейчас на бюллетене.

– Куда же он пропал? – насторожился подполковник.

– Никто не знает.

– А жена?

– Жены тоже нет. Она на курорте отдыхает.

– Может быть, он к ней и отправился?

– Нет, не отправился. Я с ней разговаривал по телефону, с Аллой Алексеевной. Говорит, найдётся муж.

– Ещё какие у тебя чудеса?

– Старший механик Глуховской лежит с приступом стенокардии в больнице.

– Давно лежит?

– Лёг за несколько дней до гибели старпома. После того как узнал о письме в прокуратуру. Пассажирский помощник Коншин и штурман Трусов вместе с жёнами провели весь вечер в ресторане «Метрополь». Отмечали какую-то дату.

– Надолго никуда не отлучались?

– Нет. Только каждые полчаса ходили звонить какому-то своему приятелю. Он тоже должен был быть с ними, но почему-то не пришёл.

– Так и не разыскали они его?

– Не разыскали.

– Ну, кто там у нас ещё? – спросил подполковник, раздражаясь от того, что никакого просвета в этом «несуразном» деле не намечалось.

– У нас ещё директор ресторана. Зуев Пётр Петрович. Человек пожилой, тихий и во всех отношениях положительный. Сидел, как и положено честному труженику, весь вечер дома, смотрел телевизор. В кругу семьи.

– Ладно, не будем время терять, – сказал Игорь Васильевич. – Ясности пока никакой. Надо хотя бы такую малость разыскать, как Бильбасов. Соседей не спрашивали?

– Спрашивали – отозвался Бугаев. – Никто не знает, где он.

– Выясните у сослуживцев! Осторожно, тактично, но очень быстро. Ты займёшься, Семён.

Бугаев кивнул.

– И сразу звони. Понял? А то вчера вечером от вас ни слуху ни духу.

– Нечем было порадовать, – сказал капитан. – А попусту не хотелось дома беспокоить.

– Что-то я раньше за тобой такой деликатности не замечал, – усмехнулся Корнилов и обратился к лейтенанту: – А ты, Лебедев, вызови в управление на завтра четверых водителей, которые первыми подъехали к месту катастрофы.

Бугаев и Лебедев ушли.

Игорь Васильевич чувствовал себя скверно. Вся эта история с катастрофой никак не стягивалась в единый узел. Временами Корнилов склонялся к тому, что причина её – несчастный случай. Но существовало письмо Горина в прокуратуру и полученные позже две анонимки о том, что со старпомом хотят разделаться.

Как ненавидел подполковник анонимки! Не раз схватывался с начальством на совещаниях и на партийных собраниях, доказывая, что анонимщик – уже преступник. Послав анонимное письмо, он совершает преступление против нашей морали и нравственности: прямота и честность в отношениях между людьми подобны свежему воздуху. Анонимщик отравляет этот воздух подозрительностью и недоверием. А кто на таком балу правит?

Вот старпом Горин! Не побоялся поставить свою фамилию под заявлением. Бросил тяжёлые обвинения зарвавшимся коллегам и собирался доказать свою правоту. Можно было, как говорит Кондрашов, и на открытом собрании, в коллективе стукнуть кулаком по столу. Но мы не знаем, может, уже стучал, доказывал, а капитана и его дружков прошибить не смог!

А тут анонимка! «Хотят разделаться!» – пишет безымянный трус. Бросить бы такое письмо в корзину, но начальство считает, что за каждой анонимкой – живой человек. Он, может быть, честен, да трусоват, и тут что поделаешь! Не каждый Дон Кихот! И потому – извольте проверять анонимные сигналы.

Как было бы приятно услышать от своих помощников о том, что все люди, названные в жалобе старпома, сидели в тот поздний час дома или хотя бы в ресторане, думал Корнилов. Считай, полдела сделано! В конце концов доискались бы, откуда в машине оказался камень. А с зонтиком проще. Он, конечно, из машины выпал, когда пожар тушили. Горин мог взять с собой зонт жены! Дождь же лил! Предъявим для опознания зонтик вдове, и всё с ним будет ясно…

Но в том-то и закавыка, что не все сидели дома! Капитан Бильбасов ведь куда-то подевался! И придётся проверять, где он пропадал, этот капитан, который, судя по письму Горина, главный виновник всех безобразий на судне. Придётся проверять. Может быть, только для того проверять, чтобы доказать его полную непричастность к смерти старпома. И, как ни жаль было Корнилову тратить время, не проверять он не мог.

Корнилов позвонил Кондрашову.

– Василий Сергеевич, придётся беседовать с Бильбасовым.

– Что, нашёлся капитан?

– Нет, не нашёлся.

– Побеседуй, у меня нет возражений. Если отыщешь…

– Спасибо, Вася, век не забуду, – иронически поблагодарил Корнилов. – А вы уже закончили проверку по заявлению?

– Ну… ты понимаешь, у нас тоже дел хватает, – стал мямлить Кондрашов. – Только развернулись всерьёз.

– А результаты?

– Да какие ж тебе результаты? – обиделся следователь. – Это тебе не взломщика искать. Здесь доскональная проверка идёт. Мы специалистов привлекли…

– Ещё раз спасибо, Вася. Всё ты мне разъяснил. Буду ждать, что скажут твои специалисты.