Текст книги "Возвращение короля (СИ)"

Автор книги: Сергей Акименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

   – Я знаю, что он погиб в сражении, как простой солдат. А почему ты спрашиваешь? – мгновенно насторожившись, спросила Элизабет.

   – Как бы ни так, дорогая. Его застрелили из засады, причем, это сделал человек, не имеющий отношения к королю Остерроса. Знай, что в окружении твоего будущего мужа зреет заговор, так что будь осторожна и повнимательней присмотрись к тем, кто близок к королю. Впрочем, можешь особо не беспокоиться, я сама разберусь со всем этим.

   – Откуда ты все это знаешь, мама?

   – Не спрашивай меня, откуда, знаю и все! Верь мне!

   – Ты что же считаешь, что у меня есть конкуренты в борьбе за власть?

   – А ты думала ты одна такая в своем роде? Нет, дорогая, ошибаешься, в этой банке с пауками, именуемой высшим королевским советом, нужно держать ухо востро. Ладно, – Жанна небрежно махнула рукой, – оставим пока это, у нас есть более насущная проблема, твой конюх. Вот от кого нужно избавиться в первую очередь, пока он ничего не пронюхал. Уж больно мне не понравилось его настроение, когда он уходил от меня. Кстати, то, что он перетащил твою сестру к себе в дом, это очень хорошо.

   – Почему? – спросила Элизабет.

   – Потому что, чем дальше она будет от останков своей матери, тем лучше. Ведьма остается ведьмой и после смерти. Если только ее не сожгут, конечно, – Жанна усмехнулась. А Элизабет при этих словах вздрогнула. Заметив реакцию дочери, Жанна сказала: «Ну, я надеюсь, мне это не грозит. Или у тебя другое мнение»?

   – Мама! Как ты могла такое подумать?! – возмущенно спросила дочь.

   – Я шучу, дорогая, шучу. Я нисколечко в тебе не сомневаюсь, Бетти, помни об этом, – Жанна встала и прошлась по комнате.

   – Скажи, мама, а ты действительно можешь вернуть Анну к жизни? – спросила Элизабет и в ее вопросе неожиданно прозвучала надежда.

   – А тебе бы этого хотелось? – Жанна остановилась и внимательно посмотрела на дочь.

   – Не знаю, может быть..., – неуверенно ответила Элизабет, – мне ее по-человечески жалко, она же все-таки моя сестра и ничего плохого мне не сделала.

   – То есть, ты готова уступить ей Карла. Я правильно тебя понимаю?

   – Ни за что! Это исключено! Прости меня, мама, это была минутная слабость, не более того. И все же, мне любопытно, можешь ли ты оживить ее? – вопрос был задан тоном, однозначно подтверждающим, что слабость Элизабет была, к сожалению, действительно минутной.

   – Нет, не могу. Это может сделать только ее мать. Похоже, Генриетта почувствовала, что ты попытаешься предпринять что-то против Анны и защитила ее оберегом, секрет которого мне неизвестен. В то же время яд, приготовленный мною, подействовал эффективнее, чем она могла предположить. В общем, «нашла коса на камень».

   – Ну и что же нам теперь делать?– с тревогой спросила Элизабет.

   – Избавиться от всех, кто нам мешает, только и всего. Если бы Анна все это время находилась рядом с останками Генриетты, то, велика вероятность, что она была бы уже в добром здравии. Я, правда, не ручаюсь за ее рассудок после такого «воскресения» но, чем ЧЕРТ не шутит. А ведь он так, иногда шутит, что всем становиться тошно. Уж поверь мне! – и Жанна засмеялась странным смехом напоминавшим воронье карканье, от чего душа Элизабет окончательно ушла в пятки.

   – И как мы это устроим? – дрожащим от волнения голосом спросила Элизабет, ей явно не хотелось опять, самостоятельно, преодолевать внезапно возникшее препятствие. Словно прочитав ее мысли, Жанна быстро сказала: «Я все сделаю сама, Бетти, тебе беспокоиться не о чем». Она посмотрела в окно.

   – Засиделись мы, однако, ужинать, наверное, уже поздно. Попей на ночь молока дорогая, и ложись спать. А утром возвращайся в замок и ни о чем плохом не думай. Не забывай, что твоя мать стоит на страже твоего спокойствия. Спокойной ночи, Бетти! Я люблю тебя!

   ГЛАВА 24

   Питер не помнил, как добрался до деревни, где оставил повозку, не помнил, как доехал домой, и только в объятиях любимой жены, наконец, пришел в себя.

   – Что с тобой, Питер?! На тебе лица нет! Что случилось?! – взволновано спрашивала мужа Матильда, предчувствуя неприятности. После рассказа Питера, поведавшего ей все, без утайки, она бессильно опустилась на стул и закрыла лицо руками.

   – Я знала, что все этим кончится, я знала. Господи, Питер, зачем ты все это затеял?! Зачем?! – сквозь глухие рыдания вопрошала несчастная Матильда.

   – Успокойся, родная, успокойся, – устало отвечал ей конюх, – ты же прекрасно знаешь, зачем. Но кто, же мог предположить, что колдунья окажется сестрой покойной графини, да еще в придачу родной матерью Элизабет.

   – Ты уверен, что это именно так? – продолжая всхлипывать, спросила Матильда.

   – А как же иначе? Ты бы видела их рядом, они похожи как две капли воды. Я убежден, что смерть Генриетты и Анны их рук дело!

   Повисло тягостное молчание.

   – Кажется, я придумал! – встрепенулся вдруг Питер, и лицо его просветлело.

   Матильда, услышав перемену в настроении мужа, отняла руки от лица, и с надеждой, уставилась на супруга.

   – Нужно вернуть Анну обратно, в склеп, – предложил Питер, – там она будет в большей безопасности, чем у нас дома!

   – Верно! – поддержала мужа Матильда, утирая слезы, – и сделать это нужно сегодня же ночью. Постой! А куда же мы денем ту, которая вместо Анны?

   – А мы ее похороним на кладбище, вынесем и похороним. А если Жанна появиться, скажем, ей, что нам все померещилось, мол, чуть с ума не сошли от горя, вот и выдали желаемое за действительное, а задаток пусть оставит себе. Так сказать, за беспокойство! – Питер был явно доволен собой и готов был действовать немедленно.

   – А если рассказать все королю, – вдруг, предложила Матильда.

   – Что ты! Что ты! По крайней мере, не сейчас. Как думаешь, кому он больше поверит, Элизабет или нам? Нет, дорогая, нам лучше помалкивать пока о том, что мы узнали, целее будем. – Питер решительно поднялся, немного потоптался на месте и сказал: «Пойду, пожалуй, подготовлю все, что может нам понадобиться сегодняшней ночью».

   Кладбище находилось примерно в пятидесяти ярдах от крепостной стены, и попасть к нему незамеченным можно было через подземный ход, о существовании которого, из всех ныне живущих обитателей замка, знал только Питер. Этот ход был в свое время прорыт по приказу еще отца графа, и выходил на поверхность прямо из бутафорской могилы, сделанной специально, чтобы замаскировать его. Такие тайные ходы использовались, как правило, в случае длительной осады замка неприятелем. В мирное время о них даже не вспоминали, а поскольку замок Бирхоф, к счастью, уже много лет не подвергался нападениям извне, люди, знавшие об этом сооружении, либо уже умерли, либо благополучно о нем забыли. Этим обстоятельством и решил воспользоваться конюх для того, чтобы без помех, осуществить задуманное. Едва дождавшись часа, когда в замке, наконец, наступила тишина, свидетельствовавшая о том, что его жители погрузились в глубокий сон, Питер и его жена под покровом густой темноты, двинулись в сторону склепа. Впереди, осторожно ступая ногами, обутыми по этому случаю, в мягкие войлочные сапоги, шел конюх, за ним поминутно озираясь по сторонам, семенила Матильда. Взятую с собой лампу не зажигали, да в этом и не было пока необходимости, дорогу к склепу Питер знал, как свои пять пальцев. Благополучно добравшись до цели, они остановились и осторожно положили импровизированные носилки с драгоценной ношей на землю. Питер медленно, стараясь не создавать лишнего шума, открыл ворота, ведущие в царство, «почивших в бозе», представителей семейства Бирхоф, и вошел внутрь. Переступив порог, Питер оказался в кромешной тьме, сюда не проникал ни лунный, ни какой-либо иной свет, он остановился, не в силах справиться с внезапно охватившим его страхом, неумолимым предвестником паники. Пот градом покатился по телу, заливая глаза, но Питер даже не сделал попытки протереть их, руки не слушались его, он был полностью во власти ужаса, все больше овладевавшим его сознанием. То, что, в данную минуту, испытывал Питер, не поддавалось объяснению. В прошлый раз, когда они с Матильдой побывали в склепе, он действовал уверенно и спокойно, но сейчас, неясные, но почему-то очень страшные предчувствия, сковали его волю, и буквально пригвоздили к полу. Если бы не Матильда, он бы, наверное, в конце концов, потерял сознание или того хуже лишился рассудка, но верная жена, почуяв неладное, тоже вошла в склеп и наткнувшись в темноте на мужа, таким образом, вывела его из панического состояния.

   – Что с тобой Питер? Ты весь мокрый! – шепотом спросила Матильда.

   – Ничего, ничего, дорогая, со мной все в порядке, – тяжело дыша, прошептал в ответ конюх, – ты принесла лампу?

   – Да, вот она, – Матильда нащупала руку Питера и осторожно передала ему лампу, представлявшую собой подсвечник со стеклянным абажуром. Через несколько секунд пламя зажженной свечи тускло осветило помещение, на стенах которого, тут же запрыгали фантастические тени, напоминающие чертей из преисподней с нетерпением поджидающих очередную жертву дьявола.

   – Надо принести Анну, – прошептал Питер и, стараясь не смотреть по сторонам, поспешно вышел из склепа. В этот раз тяжелая надгробная плита не доставила супругам проблем. Но когда дело было уже почти сделано, и оставалось только задвинуть плиту на место, посторонний звук, внезапно раздавшийся откуда-то из глубины склепа, вмиг заставил их застыть от ужаса. Питер, и без того бывший на грани нервного срыва, почувствовал, что сознание готово вот-вот покинуть его. Матильда тоже пребывала не в лучшем состоянии. Так и стояли они, упершись руками в плиту, не смея, обернутся. Немая сцена продолжалась около минуты, к счастью, звук больше не повторился и супруги собрав остатки мужества, торопливо довершили начатое. Потом быстро подхватили, завернутые в мешковину, останки двойника Анны, и, почти бегом, покинули склеп.

   – А теперь давай к подземному ходу! – шепотом скомандовал Питер.

   – Стой! – тяжело дыша, чуть ли не крикнула Матильда.

   – Что?!

   – Лампа! Ты забыл лампу!

   – Боже всемогущий! – простонал Питер, – неужели мне придется вернуться?!

   Но делать было нечего, пришлось возвращаться. Быстро найдя лампу, Питер хотел было уже задуть свечу, как боковым зрением увидел, что надгробная плита задвинута не до конца. Видимо, впопыхах, они с Матильдой не заметили этого. С минуту Питер раздумывал, потом безнадежно махнул рукой и задул свечу.

   – Что так долго? – взволнованно спросила жена, когда он вернулся.

   – Ничего, ничего, кое-что пришлось прибрать, – уклончиво ответил Питер, – пошли отсюда быстрее, пока кто-нибудь нас не заметил.

   С этими словами, он подхватил носилки и нетерпеливо дернул плечом призывая жену сделать тоже самое. Матильде не нужно было повторять дважды и вскоре они, без приключений, добрались до помещения расположенного прямо у крепостной стены, где и находился лаз, ведущий в подземный ход. Помещение это использовалось для хозяйственных нужд, и было завалено всяким хламом, среди которого нашлась пара лопат и кирка, инструменты необходимые для успешного завершения задуманного предприятия. Питер еще днем, расчистил подход к люку, вмонтированному в пол, смазал петли, чтобы он легко и бесшумно открывался. Он также проверил весь подземный ход, пройдя по нему до конца, и убедился, что тот вполне пригоден к использованию.

   Первым на поверхность выбрался Питер, он не стал сразу выпрямляться, а несколько секунд посидел на корточках, чутко вслушиваясь в ночную тишину. Не уловив ничего подозрительного, он снова спустился вниз, и вскоре оба супруга, кряхтя и отдуваясь, вылезли со своей ношей из лаза. Место для захоронения было присмотрено Питером заранее, оно было совсем недалеко от подземного хода. Лопаты и кирку он предусмотрительно спрятал там же. Поплевав на ладони, Питер взял в руки кирку и, размахнувшись, яростно обрушил ее на твердую землю. Матильда активно помогала мужу, орудуя лопатой, как заправский копатель могил. Работа спорилась, не прошло и часа, как последний приют для многострадальной покойницы был готов. Питер и Матильда аккуратно спустили ее в яму, и тут же принялись засыпать землей, стараясь, как можно быстрее покончить с этим неприятным делом.

   – Ну, наконец-то, – устало вытирая пот со лба, проговорила Матильда, когда последний ком земли был утрамбован в могильный холмик.

   – Да, слава богу, кажется, все закончилось, – отозвался Питер, в изнеможении садясь прямо на землю.

   Внезапно, что-то или кто-то, с быстротой молнии промелькнул у него перед глазами, послышалось глухое рычание. «Ааа!!! – сдавлено закричала Матильда, – Питер! Помоги»!

   Через пару секунд ее крик перешел в хрип, затем все стихло. Нападение было так неожиданно, что Питер, застигнутый врасплох, не сразу сообразил, что произошло. А когда сообразил, было поздно, чудовищная пасть, оснащенная не менее чудовищными клыками, стремительно приближалась к его горлу, казалось еще мгновение и все будет кончено. Но в последнюю секунду Питер успел отклониться, и чудовище всей своей массой врезалось в могильный холм у него спиной. Питер вскочил на ноги, схватил кирку и, воспользовавшись заминкой зверя, попытался нанести ему смертоносный удар. Но не тут-то было, в спешке, Питер как следует, не прицелился, и его удар пришелся мимо, кирка с силой вонзилась в землю. Зверь, тем временем, развернулся, и, присев на задние лапы, приготовился повторить атаку. Но Питер был уже начеку, крепко держа кирку двумя руками, он был полон решимости, отразить нападение.

   – Матильда, – позвал он жену, – ты меня слышишь?

   Ответом ему был слабый стон. У Питера немного отлегло от сердца. «Жива»! Это придало ему силы, он крепче сжал кирку и отважился посмотреть в глаза зверю. С минуту, человек и зверь смотрели друг на друга, ничего не предпринимая. А потом произошло неожиданное, зверь прыгнул, но не на Питера, а в сторону от него, и мгновенно скрылся в ночной мгле. Питер растерянно посмотрел туда, куда исчез волк, только сейчас он осознал, что это был именно волк, свирепый лесной хищник, предпочитающий охотиться по ночам. «Господи! Что это я стою? Там же Матильда»! – Питер бросил кирку и кинулся к неподвижно лежащей на земле жене.

   – Матильда, родная, очнись! Это я Питер. Что с тобой? – он ощупал жену и с ужасом ощутил на руках что-то липкое. Вдруг Питер почувствовал, как мурашки поползли по его спине, он попытался обернуться, но не успел, мощный толчок свалил его с ног, лязгнули острые клыки, и теплая густая кровь фонтаном брызнула из прокушенного горла несчастного конюха. Два огромных звериных глаза, горевших в ночи дьявольским желтым огнем, неподвижно смотрели на него, терпеливо ожидая, когда он испустит дух. Невероятным усилием воли Питер заставил себя еще немного задержаться на этом свете, чтобы хоть как-то отомстить убийце. Он судорожно нащупал на поясе нож, который всегда носил с собой и, собрав последние силы, нанес быстрый и точный удар в ненавистный желтый глаз. Пронзительный визг, от которого, казалось, можно было сойти с ума, буквально разорвал ночное безмолвие. Гигантское чудовище, словно веретено, завертелось на земле, безуспешно пытаясь освободиться от поразившей его занозы.

   ГЛАВА 25

   – Никак не могу взять в толк, что им понадобилось делать ночью на кладбище? – задумчиво спросил г-н Риттер, с некоторой долей брезгливости рассматривавший на следующее утро, обезображенные тела конюха и его жены.

   – Да, – вторил ему д-р Штауф, – все это очень странно, если учесть, что рядом с трупами обнаружили две лопаты и кирку.

   – В самом деле? – спросил управляющий и с интересом посмотрел на доктора.

   – Вне всяких сомнений, г-н Риттер, я тому свидетель, – говоря это, д-р Штауф покосился в сторону склепа.

   – Черт побери! В этом замке твориться что-то невообразимое! Я начинаю жалеть, что так легко согласился на предложение графини, – управляющий раздраженно дернул плечами и, немного поколебавшись, приказал людям, стоящим вокруг повозки с телами: «Похороните их, как положено. И сообщите родственникам».

   – У них нет никого. Ни детей, ни каких других родственников. Вдвоем они жили, душа в душу, – тихо произнес чей-то женский голос, и тут же раздался дружный плач. Плакали все и мужчины и женщины, потому что не было в замке человека, который бы, не относился к усопшим с уважением и любовью.

   «Странно, – подумал г-н Риттер, – а как же тяжело заболевший брат конюха? Нет! Здесь определенно что-то не так! Надо будет потребовать у графини увеличить процент, за вредность. А! Вот, кстати, и она! Собственной персоной! Нагулялась! Прошу любить и жаловать»!

   И действительно, на площади замка появилась Элизабет верхом на своей любимице, она мельком оглядела собравшихся и вопросительно посмотрела на Риттера. Тот пожал плечами и махнул рукой в сторону толпы, мол, посмотрите сами, госпожа. К Элизабет подбежал мальчишка с зареванным лицом и помог ей спешиться, потом взял под уздцы ее лошадь и повел на конюшню. Молодая графиня подошла к толпе, та тут же расступилась, пропуская ее вперед. Увидев лежащих на телеге Питера и Матильду, Элизабет вздрогнула, и прикрыла рот рукой. К ней подошел управляющий и, наклонившись, прошептал ей на ухо: «Их нашли утром, на кладбище, рядом со свежей могилой». Элизабет резко повернулась к управляющему лицом, чуть не задев его головой.

   – На кладбище?! – удивленно спросила она, – что они там делали?

   – Трудно сказать, но кое-какие предположения имеются, – и г-н Риттер многозначительно посмотрел на графиню.

   – Какие же?

   – Судите сами, ваша светлость, рядом с трупами нашли пару лопат и кирку.

   – Очень интересно, – задумчиво протянула Элизабет.

   – Пойдемте отсюда, сударыня, люди сделают все как надо, я уже дал необходимые распоряжения, а вам нужно отдохнуть с дороги, – сказал управляющий и мягко взял Элизабет под руку.

   – Да, да, вы правы, г-н Риттер, мне действительно нужно отдохнуть и подумать. Пойдемте. Да, и распорядитесь, пожалуйста, насчет завтрака, я ужасно проголодалась. Пусть подадут его в мою комнату, прислуживать не надо, я хочу побыть одна.

   – Слушаюсь, г-жа графиня, будет исполнено. Какое вино предпочитаете, в это время суток?

   – На ваш вкус, г-н Риттер, на ваш вкус, я не очень хорошо разбираюсь в винах, и в этом вопросе, предпочту довериться вам.

   Элизабет уже почти закончила трапезу, когда в дверь негромко постучали.

   – Войдите! – недовольно разрешила Элизабет, несколько раздраженная тем, что кто-то осмелился прервать ее одиночество.

   – Господи! Мама! Ты как, здесь...? Что это у тебя с глазом?! – сказать, что Элизабет была удивлена, это значит, ничего не сказать, она была в шоке. Появление матери в замке, да и еще у нее в спальне, явилось для нее полной неожиданностью.

   – Бетти, я же просила тебя не упоминать...

   – Да, да, прости меня мама, но и ты пойми меня, я не ожидала...

   – Ты, что, не рада меня видеть? – перебила ее Жанна, сверкнув своим единственным глазом, на месте второго у нее теперь была плотная черная повязка.

   – Что ты! Я рада! Ты даже не представляешь, как я рада. У нас тут кое-что произошло, пока меня не было. Так, что с твоим глазом?

   – Его нет, – просто ответила Жанна, и, не давая дочери опомниться, спросила, – может ты, все-таки, предложишь мне присесть и нальешь вина с дороги?

   Но Элизабет, словно не слышала просьбу матери, открыв рот, она не могла оторвать свой взгляд от черной повязки, пересекающей лицо Жанны.

   – Бетти! – раздраженно сказала Жанна, – хватит уже пялиться на меня! Это был несчастный случай. Жизнь в лесу полна всяких неожиданностей, иногда не совсем приятных. Ничего, меня вполне устраивает и один глаз. Так, что не будем больше говорить об этом. Нальешь ты мне вина, в конце концов, или нет?!

   – Да, конечно! – спохватилась Элизабет, – садись в это кресло, тебе здесь будет удобно.

   Элизабет подвинула кресло, и Жанна, с видимым удовольствием, устроилась в нем.

   – Ну, рассказывай дорогая, что у вас тут стряслось? – спросила Жанна, пригубив бокал с вином.

   – Но, прежде, я, хочу спросить тебя, мама, как ты рискнула прийти сюда? Тебя же может кто-нибудь узнать!

   – Сомневаюсь Бетти. С таким портретом, – Жанна указательным пальцем обвела овал своего лица, – меня, даже, родная мать бы не узнала.

   – А если спросят, что за женщина была у меня в гостях?

   – Кто спросит? Ты в своем уме, Бетти? Кто, кроме короля, имеет право у тебя что-либо спросить по этому поводу? А если поинтересуется король, ответишь, гадалка приходила, судьбу предсказывала, счастливую судьбу. Вот так! И хватит об этом. Ну, так поведай мне, Бетти, что же здесь у вас произошло?

   Выслушав короткий рассказ дочери, Жанна сказала: «Выходит, что я ошиблась, старый прохиндей, меня все-таки, узнал. Ну, да черт с ним, он мертв и больше нам не опасен».

   – Но кого, же они похоронили на кладбище? Неужели Анну? Зачем? – недоуменно спросила Элизабет.

   – Нет, конечно, моя дорогая Бетти! В той могиле лежит вовсе не Анна, а ее двойник. А вот твоя сестра, сейчас находится либо, по-прежнему в доме у конюха, что маловероятно, либо в склепе, рядом со своей мамашей. Если это так, то медлить нельзя, нужно срочно исправлять ситуацию. Для этого, я, собственно, и пришла, – ведьма замолчала и с наслаждением стала пить вино. – Ммм! Превосходное вино! Я смотрю, ты неплохо разбираешься в винах, дорогая.

   – Это не я, это г-н Риттер, мой новый управляющий. Его прислал король, когда узнал, в каком положении находится наше хозяйство, и надо сказать, он неплохо справился с поручением Карла.

   – Настолько неплохо, что ты предложила ему работать здесь и дальше? – улыбнувшись, спросила Жанна.

   – Откуда ты знаешь, мама? Впрочем, не объясняй, мне это не интересно, – махнула рукой Элизабет, – лучше скажи, что ты намерена предпринять?

   – Дождаться ночи, и нанести визит, сначала в дом конюха, если Анны там нет, ну, тогда придется идти в склеп и.... Ну, я думаю, тебе это тоже будет не интересно, моя дорогая. Твоя задача женить на себе короля, и ты должна думать только об этом. Остальное предоставь мне.

   – Хорошо, мама, завтра же, еду в столицу. И, надеюсь, скоро, очень скоро у Мармонта будет, наконец, королева! – Элизабет засмеялась, потом вдруг резко оборвала смех и с прищуром поглядела на мать.

   – Хочу задать тебе вопрос, мама, можно?

   – Разумеется, спрашивай, – Жанна внимательно посмотрела на дочь, словно предчувствуя, что вопрос будет не простой.

   – Скажи, это ты убила конюха и его жену?

   – Ты, в самом деле, это хочешь знать?

   – Да, хочу. Мне это очень важно, – в голосе Элизабет звучала непреклонность.

   Жанна вздохнула и налила себе вина.

   – Да, я имею к этому отношение. Пришлось пойти на этот шаг, сама понимаешь, почему, – она отпила вино, несколько секунд посмаковала его во рту, – нектар, а не вино, давно я такого не пила. Спасибо дочь, за доставленное удовольствие. И, пожалуйста, больше ни о чем меня не спрашивай, я и так сказала тебе слишком много.

   Жанна потянулась и зевнула: «До вечера еще далеко, так что я, пожалуй, вздремну. Разбуди меня, когда начнет смеркаться».

   ГЛАВА 26

   – Господи! Где это я?! Почему так темно?! Мне трудно дышать! Помогите!!! – Анна лихорадочно ощупывала руками стены гробницы, тщетно пытаясь определить, где находится. «Наверное, я ослепла! Я же ничего не вижу! Боже мой, как же здесь холодно»! – эти мысли проносились в голове несчастной девушки с быстротой молнии, с каждым разом увеличивая ее панику. Она снова закричала: «Помогите! Вытащите меня отсюда! Сделайте же что-нибудь! Умоляю»! Ее начал душить кашель, она инстинктивно схватилась рукой за горло, пытаясь, таким образом, справиться с приступом. Однако лежа на спине сделать это было невозможно. Анна попыталась приподняться и тут же больно ударилась головой обо что-то, очень твердое. Продолжая кашлять, она снова легла, и повернулась на бок. Это принесло свои плоды, кашель постепенно прекратился. Анна подняла руку вверх и с ужасом почувствовала, что рука, даже полностью не разогнувшись, уперлась в потолок. Она опять перевернулась на спину и, сложив руки на груди, принялась молиться, в надежде, что ее отчаянная мольба будет услышана и господь бог поможет ей обрести свободу. Но господь не спешил реагировать на ее просьбу, возможно потому, что Анна не закончила молитву и снова закашлялась. Чтобы унять новый приступ кашля, пришлось опять повернуться на бок. «Я скоро задохнусь»! – в отчаянии подумала Анна и, уткнувшись лицом в ледяной пол своей смертельной ловушки, горько разрыдалась.

   Но, как известно, слезы, в большинстве случаев, приносят людям облегчение, особенно женщинам. Иногда, только как следует, выплакавшись, они становятся способными вновь трезво мыслить. Так, к счастью, произошло и с Анной, она не помнила, сколько времени она проплакала, собственно, в тех условиях, в которых она находилась, это было и не важно. Важно было то, что когда источник слез, наконец, опустел, Анна вдруг поймала себя на мысли, что паника ушла и вместо нее появилась решимость. Решимость, во что бы то ни стало, вырваться из ловушки, в которой она оказалась по чьей-то злой воле. Она заставила себя успокоиться и, стараясь дышать, что называется, «через раз», стала рассуждать.

   «Если я до сих пор не задохнулась, значит, воздух с трудом, но все же, каким-то образом, проникает сюда. Из этого следует, что моя могила не герметична. Могила? Почему могила»? – спросила, вдруг себя Анна, и сама себе ответила: «А что? И, правда! Могила и есть! И кто-то меня здесь похоронил. Знать бы, кто? Но об этом потом. Сейчас, главное, выбраться отсюда. Итак, воздух, откуда же он поступает? Скорее всего, сверху, ведь если меня действительно похоронили, значит, я лежу в гробу, только каменном. Интересно, почему именно каменном? Для надежности, что ли? Если это гроб, то у него должна быть крышка. И так как воздух проникает сюда, значит, крышка закрыта не плотно, и ее можно попытаться сдвинуть. Пожалуй, это единственный шанс на спасение». Придя к такому выводу, Анна решила действовать, она изо всех сил уперлась ногами и руками в потолок и сделала первую попытку сдвинуть крышку своего «гроба».

   – Мама, мама, вставай! Наступают сумерки, ты просила тебя разбудить, – Элизабет едва дотронулась до плеча Жанны, как та сразу же открыла свой единственный глаз и уставилась на дочь.

   – Я уже давно не сплю, Бетти, – сказала, сладко зевнув, ведьма.

   – Почему же ты не встала раньше? – удивленно спросила Элизабет, – мы могли бы с тобой поболтать.

   – Мне надо было кое-что обдумать дорогая, а поболтать с тобой, мы еще успеем, и не раз, – ответила ведьма и села на кровати. – А пока, скажи мне Бетти, когда у вас тут обычно ложатся спать?

   – Думаю, не раньше, чем часа через два.

   – Так рано? – удивилась Жанна.

   – Да, мама, мои подданные привыкли ложиться рано, потому что им нужно рано вставать.

   – Скажите, пожалуйста! Подданные! – засмеялась Жанна.

   – Да, подданные! – с улыбкой подтвердила Элизабет, – я тебе не кто-нибудь, а графиня Бирхоф!

   – Хорошо графиня! Ужинать я надеюсь, будем здесь?

   – Конечно, мама, я сейчас распоряжусь, – Элизабет дернула шнурок звонка. Через секунду в дверь постучали.

   Между тем, Анна продолжала свою, неравную борьбу, с тяжелой мраморной плитой. От нечеловеческих усилий у нее так болела спина, что какую бы позу она не принимала, боль не отступала. Руки и ступни ног тоже были не в лучшем состоянии, они буквально разламывались от боли. Казалось, что еще немного и ей придется смириться со своей незавидной участью. Но нет, что-то вновь придавало ей силы и она, словно одержимая, предпринимала все новые и новые попытки вырваться на свободу.

   – Не надо меня провожать Бетти, я прекрасно знаю дорогу, – сказала Жанна, надевая свой длинный плащ, – и не жди моего возвращения, я сделаю, что должна и уйду. А ты ложись спать, дорогая, тебе нужно хорошенько отдохнуть перед дальней дорогой. Надеюсь, что следующая моя встреча будет уже не с графиней Бирхоф, а с королевой Мармонта. Спокойной ночи!

   – Но, мама, охрана не выпустит тебя ночью из замка, начнутся расспросы. К чему нам это? Прошу, оставайся ночевать здесь, у меня, – Элизабет была в растерянности, она явно не ожидала, что мать захочет уйти, после..., после того, что она собиралась сделать.

   Жанна засмеялась.

   – Ты меня недооцениваешь, дочь. Ваша охрана ни сном, ни духом не узнает, как я покину замок, поверь мне. Много лет назад, твоя тетка помогла мне бежать отсюда, с помощью тайного хода, о котором, я уверена никто в замке не знает. Возможно, о нем знал старый конюх, но он уже никому ничего не расскажет. Когда-нибудь, я покажу тебе этот подземный ход, а сейчас недосуг, сама понимаешь. Так, что за меня не беспокойся и спокойно ложись спать. Как говориться, утро вечера мудренее.

   Надвинув капюшон, который почти полностью скрыл ее лицо, она взяла свою неизменную спутницу, палку, и бесшумно вышла из спальни, оставив дочь наедине со своими переживаниями.

   Жанна без труда нашла домик конюха, и внимательно осмотрев его изнутри, быстро убедилась, что он необитаем, она хотела было уже уйти, как взгляд ее упал на цветастую занавеску, за которой явно что-то скрывалось. Жанна отодвинула занавеску и обнаружила за ней небольшую дверцу. Она взялась за ручку и осторожно потянула на себя, дверь оказалась незаперта. Небольшая комната, открывшаяся взору ведьмы, была пуста. Посередине комнаты, занимая почти всю ее площадь, стояла кровать. Смятая простынь и валявшееся на полу одеяло, говорили о том, что совсем недавно эта кровать не пустовала. «Так вот, где старик прятал Анну! Ну что ж, теперь все понятно. Настало время проведать сестрицу и ее дочурку»! И ведьма тихо рассмеялась. Выйдя из дома конюха, она, на мгновение, застыла, словно статуя, и прислушалась. Ночную тишину нарушал только негромкий разговор, доносившийся от ворот замка. «Наверное, охранники болтают от скуки», – подумала Жанна и бесшумно «поплыла» в сторону склепа. В этот момент, несчастная узница сделала последнюю, решающую попытку обрести свободу. Дрожа всем телом от напряжения, Анна, набрав в легкие побольше воздуха, в очередной раз, уперлась спиной в плиту. И! О чудо! Тяжеленная мраморная глыба, наконец, поддалась! Воистину, кто хочет, тот добьется! Не останавливаясь, почти теряя сознание, девушка упорно продолжала сдвигать плиту, пока, наконец, образовавшийся проем не позволил ей выбраться наружу. Тяжело дыша, обливаясь потом, Анна все не могла поверить, что она сделала это! Вырвала себя из цепких лап смерти! Она подняла голову, и, из ее глаз, безудержно полились слезы счастья. Вдруг она услышала, скорее даже не услышала, а почувствовала на уровне подсознания, что кто-то посторонний открывает ворота с намерением войти сюда. Инстинкт подсказал Анне, что встреча с этим человеком не сулит ей ничего хорошего. Она едва успела спрятаться, как зловещая фигура в длинном до пят плаще, переступила порог семейного склепа Бирхоф.