Текст книги "Возвращение короля (СИ)"

Автор книги: Сергей Акименко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

   Джек Блэквуд, лежавший на земле под прикрытием небольшого кустика шиповника, на расстоянии пистолетного выстрела от места трагедии, удовлетворенно хмыкнул, убедившись, что хорошо выполнил свою работу. Засунув разряженный пистолет за пояс, он осторожно, стараясь не создавать лишнего шума, развернулся в противоположную сторону и, извиваясь как змея, пополз обратно к тому месту, где оставил свою лошадь. До цели оставалось каких-нибудь десять ярдов, когда он услышал тревожное ржание. Блэквуд замер, уткнувшись в землю лицом. Ржание повторилось, а потом, спустя несколько секунд послышался удаляющийся топот копыт. Полежав еще немного без движения, Блэквуд осторожно поднял голову и, то, что он увидел, заставило его оцепенеть от ужаса. Огромный волк, неподвижный, словно статуя, стоял буквально в трех, четырех шагах от него и черные зрачки его дьявольских желтых глаз, казалось, буравили мозг убийцы, словно пытались его разрушить. «Черт возьми! Откуда здесь взялся этот волчара? Чтоб я сдох, если б я когда-нибудь видел такой экземпляр! Чего доброго, он сожрет меня и не поперхнется», – эти мысли пронеслись в голове Блэквуда с быстротой молнии, не отрывая глаз от монстра, он попытался вытащить из-за пояса второй, заряженный, пистолет, но тот видимо зацепился за что-то и никак не хотел вытаскиваться. На мгновение Блэквуд опустил глаза и когда, готовый выстрелить, поднял их, то к своему крайнему удивлению никого перед собой не увидел. Волк исчез, словно его и не было! «А может, его действительно не было, – подумал Блэквуд, – и мне это все почудилось»? «А как же лошадь»? – подсказал ему рассудок, – ведь она же чего-то испугалась"? Не найдя какого-либо вразумительного объяснения произошедшему, Джек Блэквуд принял единственно верное решение в сложившейся ситуации, а именно, немедленно убраться с этого места, и как можно скорее.

   Если бы король Остерроса обладал необходимым жизненным и военным опытом, он непременно бы попытался воспользоваться шансом, который ему предоставила смерть Гастона. У него еще оставалось вполне достаточно сил, чтобы вновь обратить ситуацию в свою пользу. Но, получив известие о том, что его флот ведет неравную борьбу с эскадрой Мармонта, да еще и вблизи Данвира, Георг не стал искушать судьбу и приказал продолжить отступление, стремясь как можно быстрее, вернутся домой, чтобы не допустить возможного захвата своей столицы. При этом, по понятным причинам, войска Карла не стали преследовать уходящего противника, тем самым, дав ему возможность, практически беспрепятственно, покинуть арену сражения.

   Трагедия, произошедшая с королем Мармонта, затмила радость от победы над врагом. Принц, который сам закрыл глаза испустившему дух отцу, не находил себе места от горя, сгорбившись, он стоял над распростертым телом короля и бормотал себе под нос одну и ту же фразу: – Как ты мог, Томас, допустить такое? Как ты мог?! Сам косвенный виновник гибели короля, находился неподалеку, он не решался подойти к Карлу, опасаясь его реакции, хотя в душе не считал себя виновным в случившемся. Зато Кастилья, стоявший рядом с принцем, с таким скорбным выражением лица, что ему могли бы позавидовать актеры-трагики, с большим трудом скрывал свою радость. Некоторое беспокойство, правда, у него, вызывало отсутствие Блэквуда, но герцог справедливо рассудил, что если бы принц знал, кто убийца короля, он, Кастилья, был бы уже в кандалах. Постояв еще немного, герцог, стараясь ступать бесшумно, осторожно приблизился к Карлу и, наклонившись к самому уху принца, сказал, шепотом: «Примите мои соболезнования, ваше величество»! Но принц как будто не слышал герцога. Некоторое время Кастилья постоял возле Карла, ожидая, что тот как-то отреагирует на его слова, но принц молчал. Тогда герцог повернулся и, обведя взглядом всех присутствующих, громко произнес: «Король умер! Да здравствует король»! «Да здравствует король»! – нестройным хором вторили герцогу, все, кто, в эту минуту, находился здесь, на месте гибели Гастона. Здравица новому королю вывела Карла из ступора, он вздрогнул и выпрямился, посмотрел невидящим взглядом на толпу, которая увеличивалась с каждой минутой и сказал: «Мой отец был воином и погиб как воин. Вечная ему память»!

   Прошло уже три дня с тех пор, как, с подобающими почестями, похоронили Гастона. Уже был назначен день коронации Карла, и подготовка к этому знаменательному событию шла полным ходом. После смерти отца, принц резко изменился, от его обычной жизнерадостности не осталось и следа, он стал мрачным и угрюмым. Перемены произошли и во взаимоотношениях принца с его верным помощником и другом, Томасом. Они стали сугубо официальными, никакого панибратства и обращения на «ты». Конечно, это очень огорчало Томаса, но он с пониманием отнесся к этому, в тайне надеясь, что рано или поздно, время вылечит Карла, и все вернется на круги своя. Была еще одна причина, которая не способствовала улучшению настроения наследника престола. Отсутствие вестей из замка Бирхоф, с каждым днем беспокоило его все больше и больше. Карл был неприятно удивлен, и даже раздражен, тем, что Анна так и не появилась на похоронах короля. Но вот уже прошло несколько дней со дня погребения Гастона, а от нареченной невесты, по-прежнему, не было, ни слуха, ни духа. Принц вызвал к себе Томаса, теперь он занимал кабинет покойного короля и сейчас, в ожидании капитана, сидел в любимом кресле своего отца. Вскоре секретарь доложил о прибытии Томаса Бамбеллы. «Проси»! – разрешил Карл. Секретарь поклонился и бесшумно вышел.

   – Разрешите, ваше высочество? – спросил Томас, приоткрыв дверь кабинета и просовывая голову в образовавшийся проем.

   – Прошу, – принц жестом пригласил капитана войти. Тот вошел и, сделав несколько шагов, замер, вытянувшись в струнку. Несколько секунд Карл молча, рассматривал своего телохранителя, как будто видел его впервые, потом вздохнул и, указав Томасу на диван, пригласил его сесть. Тот присел на краешек и снова замер, приняв выжидательную позу.

   – Нет ли у вас каких-либо вестей из замка Бирхоф, капитан? – задавая этот вопрос, принц постарался придать своему тону, как можно более равнодушный оттенок.

   – К сожалению, нет, ваше высочество. Но слухи ходят разные.

   – Какие же? Позвольте спросить.

   – Поговаривают, что обе дочери почившей графини, больны.

   Принц вздрогнул и, не скрывая вспыхнувшего волнения, буквально впился в капитана глазами. Тот, видя, как переменился принц, поспешил успокоить его: – Но, это всего лишь слухи ваше высочество. Не стоит так волноваться.

   – Не тебе судить, стоит или не стоит, – резко ответил Карл, снова перейдя на «ты», – я немедленно еду в замок Бирхоф, подготовь группу сопровождения, человек десять не больше. Да, и, сообщи господину Дижону, пусть тоже будет готов к отъезду.

   – Мне ехать с вами? – сухо осведомился Томас, обиженный тоном Карла.

   – Нет, капитан, вы останетесь здесь. Дел у вас, насколько я знаю, невпроворот. Вот и занимайтесь, – Карл поднялся, давая понять, что разговор окончен. Томас тоже встал, слегка поклонился и, лихо, развернувшись на каблуках, стремительно вышел.

   Через час, небольшой отряд, возглавляемый, без пяти минут, королем Мармонта, покинул королевский дворец.

   ГЛАВА 18

   Когда Карл подъехал к замку, у него защемило сердце от недоброго предчувствия. Во время первого визита сюда принц не счел нужным уделить внимание громоздкому строению, именуемому фамильным замком семьи Бирхоф. Но сейчас ему, захотелось в подробностях рассмотреть это мрачное средневековое сооружение, внезапно взволновавшее его воображение. Такое же чувство похоже, испытывали и спутники принца, которые как по команде остановились и, задрав головы, уставились на замок, который нависал над ними словно огромное сказочное чудовище, готовое проглотить всех, кто посмеет к нему приблизиться. Замок произвел на принца гнетущее впечатление, ему вдруг показалось, что он и есть олицетворение зла и все беды, приключившиеся с его хозяевами, так или иначе связаны с ним. Что за тайны скрывает эта некогда неприступная крепость, которая, впрочем, не перестала быть таковой, несмотря на то, что прилично обветшала со дня смерти своего настоящего хозяина, графа Бирхофа? Против воли принца этот вопрос почему-то прочно засел в его голове. «Неужели случайная встреча и знакомство с семьей Бирхоф, была не случайна? И теперь его судьба по чьей-то могущественной воле прочно связана с ней»? – это неожиданное предположение заставило Карла вздрогнуть. Его грустные размышления прервал один из офицеров: – Смотрите! Волк! Какая громадина! Откуда он мог тут взяться, да еще днем?! – Где? – хором спросили все и одновременно посмотрели в ту сторону, куда указывал их товарищ. Да, действительно, на небольшом холме, примерно в пятидесяти ярдах от дороги, стоял невероятных размеров волк. Карлу показалось, что зверь смотрит прямо ему в глаза, его звериный взгляд, вызвал у него какое-то необъяснимое волнение, и он почувствовал, как дрожь пробежала по всему его телу. Не отводя глаз от лесного монстра, Карл инстинктивно потянулся к оружию, однако стоило ему сделать это движение, как волк развернулся и огромными прыжками помчался в направлении леса, еще пара мгновений, и он скрылся в чаще.

   – Да, серьезный зверюга. Никогда таких не встречал, – задумчиво произнес Карл, которого этот эпизод не только взволновал, но и усугубил его, и без того нерадостное, настроение. Когда ворота замка медленно, словно нехотя, открылись, впуская во двор приехавших, принц почувствовал, что сердце его забилось так, что казалось, готово выскочить из груди. А когда он увидел спешащего ему на встречу Питера, несчастное сердце его окончательно оборвалось. Подбежавший кучер, он же дворецкий, рухнул на колени перед Карлом и, уткнувшись в землю лицом, зарыдал так, что у вновь прибывших, на глаза навернулись слезы. Принц рывком поднял кучера и, схватив его за грудки, стал нещадно трясти: – Чтоооо?! Чтооо?! Что случилось?! Отвечай!!! Не молчи!!!

   Душераздирающий крик Карла, казалось, заставил содрогнуться стены замка, потому что эхо от него, наверное, проникло во все уголки этого угрюмого представителя средневековой архитектуры.

   – Анна только что умерла! – ежесекундно всхлипывая, пролепетал Питер и, почувствовав, что Карл перестал его держать, опустился на землю и, закрыв лицо руками, зарыдал с новой силой. В мгновение ока принц взбежал по лестнице, ведущей в покои своей невесты. Рывком, распахнув массивную дверь, он кинулся к кровати, на которой, вытянувшись в струнку, лежала Анна. Спустя минут пять вошедшие в комнату офицеры возглавляемые доктором Дижоном застали Карла, ничком лежащего на полу возле кровати, на которой покоилась его несостоявшаяся жена. Когда принц поднял голову, лицо его было мокрым от слез. Доктор подошел к кровати, на которой лежала несчастная, взял ее руку, чтобы проверить пульс и через пару секунд сокрушенно покачал головой.

   В эту минуту в комнату осторожно вошла служанка и негромко спросила: – Здесь есть врач?

   Прозвучавший вопрос заставил всех присутствующих разом обернуться и посмотреть на вошедшую. Служанка, смущенная таким массовым вниманием, попятилась было назад, но Карл, мгновенно вскочивший на ноги, знаком приказал ей остановиться, затем он схватил за руку доктора и буквально потащил его за собой.

   – Показывай, куда идти, дорогая. Надеюсь, г-ну Дижону удастся спасти хотя бы Элизабет, – с этими словами Карл, чуть ли не вытолкнул в коридор врача, который без лишних слов поспешил за служанкой, чтобы выполнить свой профессиональный долг. Проводив доктора, Карл вернулся в комнату, и, подойдя к кровати, опустился перед ней на колени. Находившиеся в комнате офицеры, стараясь не шуметь, деликатно вышли, оставив принца один на один с покойной.

   – Это здесь, – сказала служанка, показывая доктору на дверь, ведущую в комнату Элизабет. Дижон осторожно открыл дверь и вошел. Навстречу ему поднялся какой-то человек, сидевший у изголовья кровати, на которой накрытая до самого подбородка пуховым одеялом, лежала больная.

   – Слава богу, вы пришли, – взволнованно произнес человек, протягивая руку королевскому врачу, – позвольте представиться, доктор семьи Бирхоф, Иоганн Штауф.

   – Меня зовут..., – начал, было, Дижон, но доктор Штауф перебил его, льстиво улыбаясь, он сказал: "Кто же из нашей братии не знает знаменитого королевского лекаря. В нашем деле вам нет равных, г-н Дижон. Когда я узнал, что его высочество прибыли к нам, да еще и во главе целой делегации, я тут же стал молить господа нашего, чтобы среди его спутников оказался врач. И вот мои молитвы были услышаны. Вы здесь! Господи! Сам г-н Дижон, глазам своим не верю!

   – Ну, все, довольно! – раздраженно перебил Штауфа, Дижон, которому порядком надоели дифирамбы в свою честь, – приступим к делу!

   – Да, да, конечно, г-н Дижон. Вы правы, я несколько увлекся. Прошу прощения, – доктор Штауф посторонился, пропуская Дижона к кровати. Пощупав пульс больной, королевский эскулап еле заметно улыбнулся.

   – Ну что ж пульс ровный, полный, правда, несколько учащенный, но это вполне объяснимо, у нее жар. Что вы ей назначили, милейший доктор? И каков ваш диагноз? – он вопросительно посмотрел на доктора Штауфа. Тот замялся.

   – Как вам сказать, уважаемый коллега. Обе сестры заболели буквально на следующий день после погребения своей матери. Симптомы болезни у обеих поначалу были одинаковы. Сильный жар, сопровождающийся рвотой после любого приема пищи, но потом, спустя пару дней, состояние Анны, стало быстро ухудшатся. Она потеряла сознание и так и не пришла в себя до самой смерти. У старшей сестры наоборот, болезнь протекает более или менее ровно, иногда она бредит, но в основном находится в сознании. Сейчас она как видите, спит, я дал ей успокоительное. Дело в том, г-н Дижон, что узнав о смерти своей сестры, Элизабет попыталась покончить с собой.

   – Каким же образом? – удивленно спросил Дижон.

   – Хотела перерезать себе вены, – виноватым тоном ответил Штауф, – я случайно забыл свой инструмент на столе, вот она и попыталась воспользоваться ланцетом. К счастью сиделка вовремя вошла в комнату, а то второй трагедии было бы не избежать.

   – Странная болезнь, – задумчиво произнес Дижон.

   – Странная, если не сказать больше, коллега, – Штауф понизил голос до шепота.

   – Что вы имеете в виду, сударь?

   Вместо ответа Штауф жестом пригласил Дижона присесть на диван. Тот не стал возражать, тем более, что усталость после длительной поездки верхом настойчиво давала о себе знать. Как только Дижон воспользовался приглашением и не без удовольствия устроился на мягком диване, Штауф тут же к нему присоединился и, придвинувшись вплотную, горячо зашептал ему на ухо.

   – Как вы думаете, дорогой коллега, когда умерла Анна?

   Дижон вздрогнул и, повернувшись лицом к Штауфу, пристально на него посмотрел.

   – К чему этот вопрос, коллега? – спросил он, и в его тоне прозвучали нотки высокомерия. Однако, почувствовав, что эти нотки не остались незамеченными доктором Штауфом, решил все же не обижать коллегу: «Судя по температуре тела и состоянию кожи, невеста принца умерла совсем недавно. Ну, может быть, около часа назад» – снисходительно объяснил он.

   – Вы ошибаетесь, любезный г-н Дижон, – самодовольно сказал доктор Штауф, с победоносным видом оглядывая Дижона.

   – Ну, знаете, – возмущению королевского врача не было предела, он сделал движение, намереваясь встать с дивана. Но Штауф, примирительно положив руку на плечо коллеги, не позволил ему этого.

   – Успокойтесь г-н Дижон. Я нисколько не сомневаюсь в вашей квалификации и сам, на вашем месте, ответил бы точно также. Но факт, в данном случае, противоречит медицинской науке!

   – Да, что вы, говорите! – с нескрываемой иронией процедил доктор Дижон.

   Не обращая внимания на иронию своего коллеги, доктор Штауф продолжал: «Так вот, г-н Дижон. Анна умерла более суток назад. Я находился рядом с ней в этот трагический момент и засвидетельствовал смерть на основании ее типичных признаков, в частности отсутствие дыхания в течение длительного времени»!

   – Этого не может быть! – вскричал королевский врач, – если бы она умерла более суток назад, то температура ее тела и состояние кожного покрова, и цвет кожи, в конце концов...

   – Да! Коллега! Вы абсолютно правы! Тем не менее, факт остается фактом. Младшая дочь графини Бирхоф перестала дышать более суток назад, а выглядит так, как будто отдала богу душу совсем недавно.

   – Да, но почему вы сразу не сообщили всем о смерти Анны, а сделали это только сегодня, причем перед самым приездом его высочества?

   – Сейчас я вам все объясню. Дело в том, что когда я убедился в смерти девушки, и хотел было обнародовать эту скорбную новость, меня срочно вызвали в покои старшей сестры, которой стало хуже. И я, опасаясь, что с ней тоже может случиться самое страшное, поспешил в ее комнату. Так уж случилось, что пока я находился рядом со старшей дочерью графини, в комнату младшей, судя по всему, никто не заходил. Я не покидал Элизабет, пока не убедился, что ей стало легче, и она заснула. После этого я вернулся в комнату Анны и прежде чем сообщить всем о ее смерти, решил еще раз убедиться в этом. И каково же было мое удивление, когда я увидел румянец на ее щеках, и самое главное, она изменила позу! Я отчетливо помнил, в каком положении ее оставил! Не описать словами ту радость, которую я испытал, думая о том, что ошибался в констатации ее смерти. Но, увы, меня ждало жестокое разочарование, несмотря на все мои старания, Анна не подавала признаков жизни, у нее по-прежнему отсутствовало дыхание, однако изменения, которые произошли с ней во время моего отсутствия, не давали мне покоя. Короче говоря, во мне взыграло профессиональное любопытство, и я решил понаблюдать за ней некоторое время, не сообщая до поры до времени, никому об ее кончине. Я сказал сиделке, что намерен в ближайшее время самостоятельно ухаживать за больной и что позову ее только в случае крайней необходимости.

   – И что же? – спросил, явно заинтригованный, Дижон.

   – Я почти сутки практически не отходил от постели Анны, и, сейчас скажу вам крамольную, с точки зрения современной медицины, вещь! Младшая дочь графини мертва, и, в тоже время, не мертва!!!

   – Вы с ума сошли, г-н Штауф! Вы несете чушь! И самое удивительное то, что ее несете вы, человек с медицинским образованием! – с негодованием воскликнул г-н Дижон, делая очередную попытку встать с дивана. На этот раз доктор Штауф не стал ему в этом препятствовать, а откинувшись на спинку дивана, с прищуром оглядел своего коллегу с головы до ног.

   – Ну, что ж, убедитесь в этом сами, дорогой коллега. Уверен, что вы довольно скоро подтвердите мою правоту.

   В ответ королевский эскулап презрительно хмыкнул, и хотел было уйти, но, уже открыв дверь, вдруг обернулся и спросил: «Но почему, все-таки, вы сообщили о смерти Анны именно сейчас»?

   – Да потому, что тянуть дальше было уже нельзя. Если уж вы мне не поверили, то, что говорить о влюбленном принце. Представляете его реакцию, если бы я сообщил ему, что его невеста..., – доктор Дижон не стал дослушивать объяснения коллеги и вышел. В коридоре, он едва не столкнулся с дворецким, который по какой-то причине находился у самой двери ведущей в покои Элизабет. Доктор не стал заострять свое внимание на этом маленьком происшествии и энергично зашагал в направлении комнаты покойной. Как нетрудно догадаться, эмоциональный рассказ доктора Штауфа, все же не оставил его равнодушным, и он горел желанием лично во всем убедиться. Доктор решил пока не рассказывать Карлу о том, о чем ему поведал врач семьи Бирхоф. Во всяком случае, до той поры, пока сам во всем не разберется.

   Войдя в комнату Анны, доктор застал Карла, стоящим на коленях, у изголовья кровати, на которой покоилась его, теперь уже бывшая, невеста. Услышав шаги, Карл обернулся и, увидев Дижона, медленно, словно нехотя, поднялся и вопросительно посмотрел на доктора.

   – Спешу сообщить вам, ваше высочество, что в отношении здоровья Элизабет у меня определенно оптимистический прогноз.

   Принц с облегчением вздохнул.

   – Но, по моему мнению,– продолжал г-н Дижон, – для успешного продолжения лечения, больную необходимо перевезти к нам, во дворец, и как можно скорее. У меня сложилось впечатление, что местному доктору не хватает знаний, чтобы окончательно вылечить бедняжку.

   – Вы что же, считаете, что если бы Анне была оказана более квалифицированная медицинская помощь, она бы не умерла? – взволновано спросил Карл.

   – Трудно сказать ваше высочество, так как мною пока не определен диагноз. Скорее всего, у Элизабет оказался более сильный организм, который и удерживает ее на этом свете, и наша задача помочь ему в этом.

   – Скажите доктор, как вы думаете, их болезнь могла быть следствием отравления?

   – Вполне возможно, во всяком случае, симптомы похожи. Но у меня есть еще одна версия.

   – Какая же?

   – Такого рода болезнь могла возникнуть на нервной почве, и хотя эта область медицины по-прежнему остается малоизученной, я не исключаю, что этот, так внезапно вспыхнувший недуг, мог быть вызван известными трагическими обстоятельствами. Ведь, насколько я знаю, у сестер, особенно у младшей, была очень сильна связь с матерью. Кстати, вы знаете, что Элизабет, узнав о смерти сестры, пыталась покончить с собой? Нет? Так вот, об этом мне только что поведал доктор Штауф. Так что, вполне возможно, что мое предположение о природе возникновения этой странной болезни, не лишено оснований. Хотя я бы не исключал и версию отравления. Вопрос в том, кому это было нужно?

   – Даа, – задумчиво протянул Карл, – откровенно говоря, доктор, я не очень верю в вашу теорию о заболевании вследствие нервного потрясения, как-то не вяжется она с двумя молодыми, полными сил, девушками. А вот если предположить, что это все-таки было убийство, то, скорее всего, тот, кто его совершил, должен себя проявить, ведь в случае выздоровления Элизабет, он вынужден будет повторить свою попытку и мы, я надеюсь, узнаем, кто решился на это гнусное преступление и зачем ему это понадобилось. Если же, не дай бог, Элизабет умрет, то и в этом случае, рано или поздно, убийца проявит себя, ведь зачем-то ему нужно было убивать эти невинные создания!

   – А если это была месть? – спросил доктор.

   – Месть? За что? Ну ладно графиня, а двух невинных девочек за что? В силу своего возраста они вряд ли успели кому-нибудь насолить. Нет, здесь кроется что-то другое. Как бы то ни было, я намерен поручить Томасу, разобраться в этом темном деле. Да, вот еще что, дорогой доктор, – продолжал Карл, словно вдруг, вспомнив о чем-то, – насколько я разбираюсь в вашем деле, для того, чтобы установить причину смерти обычно проводят вскрытие тела покойного, так?

   – Совершенно справедливо, ваше высочество.

   – Так вот, в отношении Анны я запрещаю вам это, равно как и местному доктору. Надеюсь, вы передадите ему мой приказ. И не спрашивайте меня почему. Такова моя воля. Думаю, у вас будет возможность установить истинную причину этой внезапной болезни, тщательно обследовав старшую из сестер, благо, для этого у вас будут все условия. Вы меня поняли?

   – Да, ваше высочество. И в связи с этим, у меня к вам будет маленькая просьба.

   – Какая же?

   – Позвольте мне осуществить тщательный внешний осмотр покойной, а после этого, я немедленно займусь подготовкой к перевозке Элизабет во дворец.

   – Пожалуйста, моя бедная девочка в вашем распоряжении, – Карл утер снова навернувшиеся слезы и посмотрел на покойную. – Господи! Как живая!

   Он на мгновение закрыл лицо руками и когда опустил их, лицо его пылало от ярости: «Горе тому, кто совершил это! Кто бы он ни был, ему не уйти от возмездия»!

   – Простите, ваше высочество, – мягко спросил доктор, – когда вы намерены возвращаться?

   – Сегодня же! Поэтому поторопитесь г-н Дижон.

   – Как сегодня? Вы разве...

   – Нет! Я не буду присутствовать на похоронах, если вы об этом. Это выше моих сил, доктор. Надеюсь, вы меня понимаете. Думаю, что приеду сюда попозже, когда немного приду в себя, сейчас я просто не в состоянии здесь находиться.

   С этими словами Карл подошел к кровати наклонился и поцеловал Анну в лоб, не разгибаясь, он несколько мгновений смотрел на свою возлюбленную, словно старался навсегда запечатлеть ее образ в своей памяти, потом осторожно приподнял ее голову и надел ей на шею цепочку с медальоном.

   – Прости, любовь моя, что я не успел подарить его тебе при жизни, ювелиры закончили работу только вчера. Надеюсь, на небесах ты будешь помнить обо мне, пока, рано или поздно, мы не встретимся там, – тихо сказал он, потом медленно выпрямился и, не говоря больше ни слова, вышел из комнаты.

   ГЛАВА 19

   В коридоре Карла поджидал дворецкий, который при виде его высочества низко поклонился.

   – Вы что-то хотите мне сказать сударь? – спросил его Карл.

   – Да, если позволите, – ответил дворецкий, не поднимая головы.

   – Расслабься, Питер, мне сейчас не до церемоний! Говори прямо, что тебе нужно? – раздраженно сказал Карл, которому не нравилось разговаривать с человеком, смотрящим в пол.

   – Вы, наверное, знаете ваше высочество, что дела у покойной графини в последние годы шли, не очень хорошо, можно сказать, что она была разорена.

   При этих словах дворецкого Карл удивленно поднял брови.

   – Я не знал этого, Питер.

   – К сожалению, это так. Наш замок заложен и перезаложен, половина слуг разбежалась, потому что графиня не в состоянии была платить им жалованье, и мне, простому конюху, пришлось взять на себя обязанности, в которых я мало что смыслю.

   – А почему же ты, не ушел, Питер? Насколько я знаю, хороший конюх всегда найдет себе работу, – спросил Карл, и едва заметная улыбка, тронула его губы.

   – Что вы, ваше высочество! Наша семья испокон веков служила дому Бирхоф, а я не крыса, чтобы бежать с тонущего корабля. И потом, я обожал нашу бедную девочку, нашу Аннушку. Своих детей я не нажил, ваше высочество, так уж получилось, и Аннушка была для меня светом в окошке. Элизабет девочка замкнутая, так сказать, себе на уме, а Аннушка это был ангел во плоти и не любить ее было невозможно, – при этих словах по щекам старика покатились слезы, – простите, ваше высочество, – дворецкий достал из кармана платок и принялся утирать так не кстати проявившиеся приметы человеческого горя.

   – Это ты, меня прости, старик, – растрогано сказал Карл и, подойдя к дворецкому, обнял его за плечи, – прости, что усомнился в твоей порядочности. Я не знал, что у вас такое бедственное положение. Да и мне было не до того, чтобы интересоваться проблемами семьи Бирхоф, сам знаешь, война с Остерросом поставила под угрозу независимость нашего королевства. Будем надеяться, что Элизабет с божьей помощью выздоровеет и станет вам хорошей хозяйкой, а пока я пришлю из Фрубурга временного управляющего, который приведет в порядок ваше запущенное хозяйство. Что касается банков, я сам, по приезде в столицу, займусь этим вопросом.

   – Господь благословит вас, ваше высочество, за ваше великодушие, за любовь к нашей Аннушке, – сказал дворецкий и снова принялся утирать слезы.

   – Вот деньги, Питер, – Карл протянул дворецкому туго набитый кошель, при этом глаза у него предательски покраснели, – сделайте все как надо.

   – Как? Вы не останетесь...

   – Нет, мой добрый старик, нет. Я не смогу на это смотреть, я просто сойду с ума. Мне необходимо побыть одному, за последние дни, слишком много на меня свалилось. Друг за другом отошли в мир иной два самых близких мне человека, и я должен это пережить. Я обязательно приеду, позже, а пока мне нужно время, время, которое, я надеюсь, лечит. Вот так. Да, вот еще что, хочу поручить тебе одно дело.

   – Все, что угодно, ваше высочество.

   – Нужно подготовить карету к перевозке Элизабет, она поедет с нами. Надеюсь, ты понимаешь, что находясь под присмотром лучших королевских врачей, она имеет больше шансов на выздоровление.

   – О, да, конечно! Я все сделаю, как полагается! Только..., – Питер замялся.

   – Что? – спросил принц с тревогой.

   – Прошу прощения, ваше высочество, но я не смогу поехать с вами, я должен быть здесь, сами понимаете, – тихо ответил Питер и виновато опустил голову. Карл с облегчением улыбнулся: «Что ты, что ты, Питер, ты меня неправильно понял. Я прошу тебя подготовить средство передвижения и только. Я уверен, что среди моих офицеров найдется тот, кто сумеет совладать с четверкой лошадей. Так что беспокоится не о чем. Иди, займись подготовкой к нашему отъезду, а я навещу Элизабет».

   – Слушаюсь ваше высочество. Когда вы намерены выехать?

   – Как можно скорее.

   Дворецкий поклонился и отправился на конюшню, исполнять поручение принца.

   Когда Карл, стараясь ступать неслышно, вошел в комнату старшей дочери графини Бирхоф, он увидел ту же картину, что и доктор Дижон. В комнате по-прежнему находилось два человека, доктор Штауф, сидевший у изголовья кровати, и его пациентка, чье прерывистое дыхание свидетельствовало о том, что перелом в лучшую сторону в ее болезни, к сожалению, еще не наступил. Доктор Штауф не слышал, как Карл вошел, и не обернулся, продолжая тщательно размешивать что-то в стакане. Он был настолько увлечен своим занятием, что позволил принцу, приблизится почти вплотную.

   – Как она? – шепотом спросил Карл, наклоняясь к самому уху доктора. От неожиданности тот вздрогнул и выронил стакан с лекарством. Звон разбившегося вдребезги стакана разбудил больную, она застонала и приоткрыла глаза. Проклиная себя за свою неуклюжесть, Карл бросился собирать осколки и тут же поранил палец. Видимо порез пришелся на место скопления сосудов, так как из раны обильно брызнула кровь. Чертыхаясь, принц бросил собранные осколки на пол и инстинктивно сунул палец в рот.

   – Что вы делаете, ваше высочество?! Сейчас же вытащите палец изо рта и позвольте мне заняться им.

   Принц послушно вынул палец и протянул руку доктору, тот быстро обработал и перевязал рану.

   – Вот так-то лучше, – удовлетворенно сказал доктор Штауф, разглядывая перебинтованный палец.

   – Прошу простить меня, доктор, я был так неловок.

   – Ничего страшного не произошло, ваше высочество. У меня приготовлено достаточное количество порошка, надо только взять новый стакан и тщательно размешать порошок в воде, до полного растворения. Вот и все. И бросьте вы эти осколки, служанка все приберет....