Текст книги "Голубая Луна - Возвращение (ЛП)"

Автор книги: Саймон Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 38 страниц)

Он достал из рукава маленькую серебряную табакерку, привычным жестом откинул крышечку, а затем высыпал порцию истолчённого кокаина себе на запястье. Он деликатно нюхнул его и протянул Королю, который сурово покачал головой. Министр пожал плечами, закрыл крышечку и заставил табакерку снова исчезнуть в рукаве.

– Постарайся не смотреть так открыто неодобрительно, Уильям, – сказал Пул. – Нам всем нужно на что-то опереться.

– И некоторые дни… кажутся намного длиннее других, – сказал Король.

– Я думаю, всё прошло довольно хорошо, – сказал Пул. – Или, по крайней мере, настолько хорошо, насколько можно было ожидать.

– На самом деле, она не кидалась, – сказал Король. – И не пыталась никого зарезать. Я был впечатлён. Может быть, она наконец-то научилась самоконтролю.

– Я бы на это не поставил, – сказал Пул. Он неожиданно усмехнулся. – Мне жаль Принца Ричарда.

Оба мужчины чуть улыбнулись друг другу.

Перед Двором и Парламентом Король Вильгельм и Грегори Пул всегда старались сохранять профессиональную дистанцию; никому не хотелось, чтобы кто-то узнал, насколько они близки на самом деле. Насколько тесно они работали вместе. Предполагалось, что политика – это система сдержек и противовесов, когда Парламент и Двор обсуждают всесторонне вопрос, чтобы прийти к консенсусу. На самом деле Уильям и Грегори были близкими друзьями с подросткового возраста.

Именно Уильям первым убедил Грегори заняться политикой, чтобы у него был кто-то, с кем он мог честно поговорить о важных вещах. Время от времени они спорили, но договаривались. И если это означало пускать пыль в глаза людям и намеренно игнорировать или даже подавлять голоса несогласных, они могли бы с этим жить.

Король Вильгельм окинул взглядом свой пустой, гулкий Двор и опустился на свой трон. Он чувствовал усталость. В эти дни он часто чувствовал себя усталым.

– Я отсылаю свою единственную дочь, – сказал он. – Я никогда больше не увижу её.

– Конечно, увидишь! – немедленно ответил Пул. – После подписания мирного договора и заключения брака будет множество Королевских визитов. И это хорошо. Много денег на туристах. А люди так любят Королевские браки; это помогает им отвлечься от мыслей, о которых, вероятно, лучше не думать. И ты всегда знал, что в конце концов ей придётся покинуть дом. Кэтрин может выйти замуж только за другого члена Королевской семьи, а это всегда означает переезд в другую страну.

– Не обязательно, сказал Король. – Виктор пошёл на союз с St.

– Да, но это было тогда, а это сейчас, – твёрдо сказал Пул. – Твоему деду могло сойти с рук подобное, потому что он и она только что спасли весь Замок от угрозы Нереального. Тот, кто мог возразить, почти наверняка был заглушен рёвом всеобщего одобрения. И хотя мне неприятно говорить об этом так прямо, Уильям, ты не Виктор. Его все любили. Они уважают Вас, но это не одно и то же. В наши дни Королевские особы должны жениться на Королевских особах. Сохранять кровь. Вот для чего они нужны. Мы все делаем то, что должны.

– Моя дочь ненавидит меня, – сказал Король Вильгельм. – После всего, что я для неё сделал.

– Дети никогда не ценят того, что ты для них делаешь, – сказал Пул. – Это одно из тех неписаных правил, в секретной книге о воспитании детей, которую никто не даёт читать до того, как они у вас появятся. Потому что если бы вы точно знали, на что идёте, вы бы этого не сделали. Мои два мальчика точно такие же.

– Конечно, мы с тобой были образцами добродетели, которые не подарили нашим родителям ни одной бессонной ночи, – торжественно произнёс Король.

– Наверняка! – сказал Пул. – Кэтрин… переживёт это. Всё это часть взросления. Он замолчал и задумчиво посмотрел на Короля. – Мне не хотелось бы поднимать эту тему, Уильям, но я должен спросить. Существуют определённые… требования к Королевскому браку по расчёту. Екатерина и Малькольм были… действительно очень близки уже некоторое время. Ты абсолютно уверен, что она всё ещё…

– Любого другого я бы кастрировал за этот вопрос, – прорычал Король. – Но раз это ты… Да, конечно, я знаю всё о требованиях… Ты действительно думаешь, что я позволил бы всему зайти так далеко, если бы не был полностью уверен? Кэтрин совершенно точно всё ещё девственница. Я наложил очень тонкие и очень дорогие заклинания на всех своих детей сразу после их рождения, как это сделал мой отец со мной. Не настолько сильные, чтобы принудить или даже повлиять на поведение; они бы заметили. Но достаточно сильные, чтобы, если бы что-то… значительное начало происходить, это вызвало бы всевозможные сигналы тревоги. Вплоть до небесных колоколов и фейерверков. Определённо достаточно, чтобы смутить всех участников и привлечь внимание всех в радиусе пяти миль. Не волнуйся, я всё сниму до того, как она покинет Замок.

– Но знают ли об этом дети? – сказал Пул.

– Конечно, они знают! Я усадил их и по-отечески поговорил с каждым из них, как только они достигли половой зрелости. Король Уильям поморщился, вспоминая. – Не самая лёгкая обязанность. Екатерина стукнула меня по голове церемониальной вазой. Помяла Корону. Но… они всё поняли. Она совершенно точно целомудренна.

– Это не совсем то слово, которое я бы использовал для описания Кристофа, – сказал Пул.

– Кристоф – хороший мальчик, – ворчливо сказал Король. – И из него выйдет хороший человек. В конце концов.

– Но будет ли он, сможет ли он стать хорошим Королём? – сказал Пул.

– Слухи, – сказал Король Вильгельм. – Сплетни.

– Я знаю, ты не хочешь говорить об этом, Уильям…

– Тогда не будем.

Король сурово посмотрел на Премьер-Министра, который тихо вздохнул и оставил этот вопрос, признавая, что это одна из немногих вещей, о которых они с Уильямом не могут говорить. Хотя когда-нибудь им придётся это сделать.

– Им лучше позаботиться о моей девочке при Лесном Дворе! – резко сказал Король. – Иначе не будет ни соглашения, ни договора, и в Пекло границу! Я серьёзно, Грегори!

– Конечно, с ней будут хорошо обращаться, – успокаивающе сказал Премьер-Министр. – В Лесном Королевстве любят своих Королей, особенно сейчас, когда у них конституционная монархия и они не имеют реальной власти. Там всё чинно и торжественно, толпы ликуют каждый раз, когда они показываются на публике, и все выстраиваются в очередь, чтобы склонить голову и преклонить колено, просто ради остроты ощущений. И каждый у кого есть амбиции, борется за место при Лесном Дворе, в надежде, что часть Королевского гламура коснётся их. Кэтрин будет весьма популярна. Они обожают сильные характеры…

– У неё он точно есть, – прорычал Король Уильям. – Это у неё от матери. Я думал, что это очаровательно, когда ухаживал за своей Лиззи, но вскоре убедился… В любом случае, меня всё ещё беспокоит вопрос, почему Лесной Двор не прислал нам надлежащее изображение Принца Ричарда. Ведь есть множество магических средств, которые они могли бы использовать, чтобы дать нам возможность рассмотреть его как следует. Думаешь, он… уродлив? Ходят слухи, что Лесная Линия немного inbred…

– Конечно, он не результат кровосмешения! – отреагировал Пул. – О дай мне силы… Я познакомился с Ричардом, когда он был ещё мальчишкой, когда мы с отцом посещали Лесной Двор, тогда мы ещё заключали торговые сделки, пока всё не развалилось. Ричард был красивым маленьким дьяволом. И со слов моих экспертов-разведчиков, которых я считаю исключительно компетентными, он вырос в прекрасного молодого человека.

– Подожди, – сказал Король Уильям. – У тебя есть шпионы при Лесном Дворе?

– Да, у меня есть шпионы при Лесном Дворе! У меня везде есть шпионы. В том-то и смысл иметь шпионов. Чтобы сообщить вам о том, что вам нужно знать, когда вам нужно это знать, и желательно до того, как об этом узнают другие.

– Но… есть ли у них шпионы при моём Дворе?

– Конечно! Именно поэтому мы делаем одни вещи публично, а другие – приватно. Послушай, оставь всё это мне, Уильям. Ты никогда не беспокоился о таких вещах раньше, и сейчас уже поздновато начинать. Всё, что тебе нужно знать, это то, что я в курсе всех дел. Итак, Принц Ричард… У него репутация отличного бойца. Похоже, наш Кристоф не единственный Принц, который любит ввязываться в пограничные стычки, хотя он знает, что этого делать не следует. Он очень популярен среди своих людей. Фактически, он герой. Ты, должно быть, читал некоторые из отчётов, которые я тебе передал, Уильям.

– Некоторые, – сказал Король. – Я доверяю тебе, Грегори. Ты говоришь, что он в норме, это всё, что мне нужно услышать. Ты же не думаешь, что я выдам свою дочь замуж за чудовище, какой бы ни была цена?

Премьер-Министр сменил тему. – Я всё ещё пытаюсь найти нам подходящего мага. С настоящим талантом и силой, кто мог бы вернуть часть Нереального. Такого, чтобы был полезным и не более. Тот болотный газ, который мы нашли на болотах, не будет поступать вечно, знаешь ли. И чем более реальным становится Полуночный Замок, тем труднее обогревать, освещать и поддерживать это место.

– Я заметил, спасибо, – сказал Король. – Это место становится старым и угрюмым. Как и я.

– О, прекрати, или я попрошу кого-нибудь из слуг принести тебе шаль, сказал Пул. – Дело в том, что никто из моих знакомых пока не нашёл никого полезного. В наши дни трудно найти кого-либо с истинным магическим талантом.

Король громко фыркнул. – Это потому, что большинство из них устремляются в эту проклятую Мемориальную Академию Хока и Фишер в Ланс, и мы их больше никогда не видим. Я не думаю, что им следует позволять делать это, лишая страну её ресурсов… Мы должны что-то сделать с этим местом. Оно только и делает, что плодит смутьянов.

– Оставьте Академию Героев в покое, – сурово сказал Премьер-Министр. – Они под защитой.

– Правда? – сказал Король. – Кто защитник?

– Я не знаю! Вот что так беспокоит… Позволь напомнить тебе, что всегда есть мой брат, колдун Ван Флит?

– Да, да, – раздражённо сказал Король. – Я знаю, ты мне постоянно твердишь: он очень искусен, очень полезный парень. Очень талантливый. Сделал много полезных вещей от нашего имени. Но когда всё сказано и сделано, ты не хуже меня знаешь, что он – Высший Маг. Нереальное всегда уходило своими корнями в Дикую Магию. Насколько я слышал, Ван Флит обшарил весь Полуночный Замок и не смог обнаружить ничего, до чего мог бы дотянуться. Не говоря уже о том, чтобы попытаться подчинить и поставить под наш контроль. Не могу сказать, что я сильно разочарован. Дикая Магия всегда была суровой хозяйкой и ненадёжным слугой. По всем признакам, Полуночный Замок мог быть действительно страшным местом для жизни в прежние времена.

– Это будет хрупкий мир, если мы не заключим соглашение, Уильям, – трезво сказал Грегори Пул. – Так много зависит от Кэтрин… Если всё пойдет не так, нам понадобится вся помощь, которую мы сможем получить.

ТРИ

ВСЁ О ПРИНЦЕ

Более холодным, чем обычно, вечером ранней осени, где-то в Лесном Королевстве, Принц и его друзья отправились верхом на поиски приключений. Даже при том, что по крайней мере один из них знал, что ему не следовало этого делать. Принц Ричард ехал впереди на своём прекрасном белом коне в сопровождении своих добрых друзей Кларенса Ланкастера, который воображал себя менестрелем, и Питера Фостера, который никогда не представлял себя никем иным, кроме как солдатом. Их лошади не были ни белыми, ни породистыми, ни даже достойными второго взгляда, но они справлялись с работой ничуть не хуже. Вечер медленно переходил в ночь, и последние лучи светила угасали. Деревья вокруг полыхали бронзовым и медным цветом, и одного только проезда трёх молодых людей на лошадях было достаточно, чтобы стряхнуть с деревьев последние листья. Широкая тропа была уже покрыта толстым слоем опавшей листвы, заглушавшим стук лошадиных копыт. Осень в этом году наступила ранняя и холодная, и Принц Ричард тихо спорил сам с собой, не слишком ли он припозднился с поиском приключений. Конечно, он никогда не признался бы в этом перед своими друзьями. Принц прислушивался, нет ли волков, которые всегда появляются с наступлением осени, но нигде не было слышно ни звука. Только пение нескольких птиц, настырное жужжание насекомых… В общем, лес казался почти неестественно тихим.

– Ты уверен, что мы не можем немного передохнуть, перекусить и выпить чего-нибудь согревающего? сказал Кларенс, неловко переместившись в седле. Он не был создан для долгих поездок, и никогда не отличался терпением в том, что касалось удобств.

– Мы остановились выпить чаю всего несколько часов назад, – безжалостно ответил Ричард. – И там, добавлю, ты умудрился употребить больше копчёного мяса, дорожного печенья и бренди, чем мы с Питером вместе взятые. Удивительно, что конь не рухнул под тобой. Ты знаешь, что хозяин конюшни держит других лошадей в узде, угрожая отдать их тебе?

– Я не толстый! У меня просто широкая кость.

– У тебя объемный живот и ещё больший аппетит, – буркнул Питер, не отрывая взгляда от тропы впереди. – Я видел, как мясные пироги выбегали из кухни, когда ты входишь.

– У меня просто большой аппетит, – надменно сказал Кларенс.

– Тогда перестань жаловаться, – сказал Ричард. – Мы на пути к приключениям! Это то, чего, по твоим словам, ты хотел.

– Это то, чего он хотел, когда мы все были в безопасности в Замке, – сказал Питер. Любой человек с реальным опытом знает, что приключение – это когда кто-то другой прокладывает себе путь через Ад, а вы сидите на комфортном расстоянии от этого места и читаете об этом.

– Мы выполняем миссию милосердия, идём спасать бедных угнетённых шахтёров от противоестественной угрозы, – твёрдо сказал Принц Ричард.

– Скорее, на пути к преждевременной смерти, – сказал Питер. – Я здесь только потому, что кто-то должен присматривать за вами и держать вас подальше от неприятностей.

– Спасибо, капитан Ворчун, – сказал Принц. – Дай нам знать, если увидишь что-нибудь действительно удручающее, чтобы мы все могли хорошенько поразмышлять о несправедливости жизни.

– Не делись с ним идеями – сказал Кларенс.

– История меня оправдает, – сказал Питер.

– Я здесь только для того, чтобы получить опыт – экспириенс для новой песни, сказал Кларенс. – Я с удовольствием оставлю настоящие приключения тем, кто больше подходит для этого. Вы двое приступайте, а я придержу лошадей. Я спец по этому делу. Он замолчал и внезапно задрожал. – Как может быть так холодно, в это время года? У нас только-только началась осень… Может, мне стоит пересмотреть свой календарь?

– Холодно, – сказал Питер. – Аномально холодно. На мне длинное нижнее бельё, и я всё ещё чувствую приближение осени в некоторых очень интимных местах.

– Чрезмерно информативно, – буркнул Ричард.

– Я ненавижу сезонные изменения погоды, – сказал Кларенс. Особенно в конце года. Мне всегда кажется, что весь мир умирает…

– Хватит нудеть, – сказал Питер. – Это моя работа.

– Он просто ведёт себя как менестрель, – сказал Ричард.

– Как пустослов, – сказал Питер.

– Мне кажется, – медленно произнёс Кларенс, – или из леса исчезли все звуки?

Они все внимательно слушали. Птицы прекратили своё пение, насекомые исчезли, и не было слышно даже намёка на движение в густых зарослях деревьев по обе стороны проторенной тропы. Остался только отчётливый, размеренный топот их лошадей. Казалось, что лошади и их наездники были единственными живыми существами, оставшимися в умирающем мире. Ричард привстал на стременах, чтобы оглядеться, но сгущающиеся тени мешали. Он снова опустился.

– Всем держать ухо востро, – твёрдо сказал Питер. – Мы далеко от цивилизованных мест и направляемся на опасную территорию. В некоторых тёмных уголках Леса всё ещё водятся чудовища.

– Что? – немедленно спросил Кларенс. – Опасная территория? Никто ничего не говорил мне о том, чтобы заходить на опасную территорию! Я думал, мы просто собирались проверить небольшой шахтёрский посёлок. Мы опять заблудились? Хотите, чтобы я проверил компас?

– Мы уже на пути к Куперс-Милл, – сказал Ричард. – И оставь компас в покое. Ты способен ломать тонкие механизмы, просто дыша на них.

– И все жё, – сказал Питер, – мне кажется, что мы уже должны были добраться до Куперс-Милл. Если бы мы шли прямым путём. Как мы и договаривались.

– Хорошо, значит, мы сделали небольшой крюк, – сказал Ричард. – Поскольку мы всё равно шли в общем направлении… Я подумал, что мы могли бы воспользоваться возможностью, чуть задержаться и взглянуть на Темнолесье.

Питер и Кларенс резко натянули поводья, заставив своих лошадей остановиться, и Ричарду не оставалось ничего другого, как тоже остановиться. Все они долго смотрели друг на друга. Обычно румяные черты Кларенса внезапно побледнели, в то время как Питер, прищурившись, смотрел на Принца.

– Неудивительно, что так холодно, – наконец сказал Кларенс.

– Ты ничего не говорил о том, чтобы приближаться к Темнолесью, – сказал Питер.

– Потому что я знал, что если я скажу вам, вы оба откажетесь! – сказал Ричард. – Это всего лишь название! Нельзя позволять ему так влиять на нас. Темнолесье уже давно не так велико и не так опасно, как раньше. Не смотри на меня так! Вся эта территория сейчас едва ли миля в диаметре, и здесь не осталось ни одного демона.

– Некоторые так говорят, – сказал Питер. – Другие говорят иначе, потому что у них больше разума. Если ты не видишь демонов, это не значит, что их там нет.

– Ещё как значит! – сказал Ричард.

– Демоны всё ещё существуют, – сказал Кларенс, скорбно оглядываясь вокруг. – Все песни и истории говорят об этом.

– Не настоящие демоны, – сказал Ричард. – Не такие, как во времена Войны Демонов.

– Есть ещё существа, которые скрываются в Темнолесье, – сказал Питер, вглядываясь в непроглядные тени между деревьями. – Они скрываются в самых затаённых, самых зловещих уголках Леса. Наблюдают из мрака у обочины тропы, поджидая, пока какой-нибудь несчастный молодой глупец забредёт сюда.

– Ты становишься таким же слабаком, как Кларенс, сказал Ричард. – Это всего лишь сказки! Прошло уже сто лет с тех пор, как мой славный предок уничтожил всех монстров во время Войны Демонов! Я просто подумал, что раз уж мы всё равно собирались проезжать мимо Темнолесья, то могли бы остановиться и осмотреться. Просто чтобы увидеть, на что это действительно похоже. Ты говорил, что тебе нужен новый достойный материал для песни, Кларенс. Мы можем стать первыми людьми, вошедшими в Темнолесье с тех пор, как…

– Мы? – сразу же воскликнул Кларенс. – Что за дерьмо мы обсуждаем? Я и близко к нему не подойду!

– Я тоже, и вы тоже, Ваше Высочество, – твёрдо сказал Питер. – Поездка за небольшим приключением – это одно, а рискнуть своей душой и рассудком – совсем другое.

Ричард только посмеялся над ними, и Питер с Кларенсом поняли, что ситуация безнадёжна. Достаточно было услышать этот весёлый и беззаботный смех, чтобы понять, что Принц принял решение и сделает то, что задумал, и что он намерен втянуть в неприятности и своих друзей ради их же блага. Признаться, это была одна из причин, почему они остались с ним. Жизнь с Принцем Ричардом могла быть опасной, но скучной она никогда не была.

Принц Ричард из Лесного Королевства был высоким, темноволосым, энергичным и, пожалуй, слишком красивым. Сейчас, когда ему было за двадцать, он был храбр, обаятелен и громогласно весел, и был бы невыносим, если бы не знал всего этого и не относился к этому с юмором. Он не ценил ни одного из своих лучших качеств, потому что не чувствовал в этом своей заслуги. Поэтому он всегда был готов броситься в неизведанное и совершить неразумное.

Он немного повоевал в пограничных стычках, но не нашёл там ничего героического. Только убийства. Он выполнял свой долг, вместе с солдатами своего отца изгоняя вторгшиеся войска Редхарта, но не получал от этого никакого удовольствия. Он всё ещё искал чести и славы, которые обещали ему легенды, на которых он вырос, о его легендарном предке, его прадеде, Принце Руперте. Который ездил на драконах и носил Радужный меч, который спас Лесную Страну и всех её жителей от полного уничтожения, отразил вторжение целой армии демонов и победил их предводителя, ужасного Принца Демона, Лорда Темнолесья.

Поэтому, когда представлялась возможность для действий или приключений, вы всегда могли рассчитывать на то, что Ричард опередит всех, улыбаясь и смеясь. И почти всегда он первым утаскивал своих друзей, когда всё шло ужасно плохо.

Кларенс Ланкастер был человеком среднего роста и более чем среднего веса, с бесконечным аппетитом ко всему достойному, что может предложить жизнь. Они с Ричардом были близкими друзьями ещё со школы, и все сходились во мнении, что они плохо влияют на других молодых людей. Он твёрдо решил стать менестрелем, чтобы его песнями восхищались и почитали во всём мире. Он искал героические ситуации, чтобы наблюдать за происходящим с безопасного расстояния, а затем писать о них в аутентичной манере. Кларенс был обеспеченным сыном торговца из среднего класса, с гарантированным безбедным будущим, и ему не терпелось бросить всё это во имя романтики и приключений. Он всегда одевался по самой яркой и радикальной моде, ни одна из которых ему не подходила. У него были длинные рыжие волосы и такая же огненная козлиная бородка. Он был умным, серьёзным и вдумчивым, но не настолько наблюдательным, как ему нравилось думать. Они с Ричардом рано сблизились благодаря общему увлечению старыми песнями и легендами и взаимному недоверию ко всем формам власти. Вскоре они стали неразлучны, и их отцы оставили их вместе в тщетной надежде, что один из них окажет благотворное влияние на другого.

Ричард и Кларенс оба твёрдо верили, что в прошлом, когда молодым людям приходилось сталкиваться с реальными опасностями, и которым нужно было доказать свою состоятельность родителю, могли совершать героические поступки… Кларенс сопровождал Ричарда в пограничных стычках и храбро сражался на стороне Ричарда, когда у него не было другого выбора. Но он был в ужасе от бессмысленной, бесконечной крови, резни и полного отсутствия чести и славы. Только залитые кровью места убийств и печальные, безвестные смерти. Жизнь солдата оказалась совсем не такой, как в песнях. Кларенс покинул границу в тот момент, когда Ричард был готов уйти, и больше никогда не возвращался.

Единственный близкий друг Ричарда был совершенно другого сорта. Питер Фостер был солдатом из длинной череды солдат, с раннего детства обученных носить оружие. Ему было под тридцать, и ему нравилось думать о себе как о зрелом и уравновешенном члене группы.

Его привезли сюда ещё подростком, чтобы он обучал юного Принца Ричарда искусству боя. Они привязались друг к другу, и Питер остался с ним. Крупный и коренастый мужчина, Питер носил прочный кожаный доспех вместо привычной кольчуги, потому что ему нравилось всегда иметь возможность быстро и свободно двигаться. На бедре он носил меч, уродливый и безымянный мясницкий клинок, на спине – щит и всевозможные полезные, порочные и ужасающе мерзкие штучки. Питеру нравилось чувствовать, что он готов ко всему, что может подкинуть ему недружелюбный мир. Он участвовал в пограничных стычках вместе с Ричардом и Кларенсом. Чтобы присматривать за ними и прикрывать их спины.

Многие из его семьи уже были там. Он не ожидал ничего героического, поэтому не был разочарован тем, что нашёл. Он никогда не верил ни в честь, ни в долг, только в солдатское жалованье.

Питер был обворожительно уродлив, – лицо со шрамом и холодные серые глаза, он пользовался большим успехом у женщин, чем Кларенс и Ричард, вместе взятые.(Хотя Ричард лгал о своём опыте. Остальные знали, но молчали. Быть Принцем нелегко.)

*

Они приближались к Темнолесью медленно и очень осторожно. Они уже давно оставили тропу, и теперь пробирались среди редких деревьев в растущем сумраке позднего вечера. Повсюду были предупреждающие знаки – рубленные доски с грубыми и даже резкими надписями. Некоторые из них были настолько старыми, что написанное на них почти стёрлось, другие – настолько новыми, что казалось, будто краска ещё не высохла. В лесу царила полная, неестественная тишина и безмолвие. Не пела ни одна птица; ни одно насекомое не жужжало и не порхало. Нигде не было ни звука, ни признака дикой фауны. Деревья и растительность становились всё более чахлыми и хилыми, даже искривлёнными, по мере того как трое всадников приближались к границе Темнолесья. Плодовые грибы вырывались из треснувших стволов деревьев бледными, болезненными цветами, в то время как скрюченные ветви цеплялись за низкое закатное небо.

Лошадям не нравилось направление, которое выбрали всадники. Они громко фыркали, запрокидывали свои огромные головы и боролись с поводьями, и только крепкие руки заставляли их двигаться в нужном направлении. Лошади чувствовали, что что-то не так. И хотя он не хотел признаваться в этом перед своими спутниками, Принц Ричард тоже чувствовал.

Резкий поворот, и вот он уже перед ними. Едва не сбросив своих наездников, тяжело ступая копытами, лошади остановились. Ночная пелена окутала лес впереди. Казалось, она простирается вверх в бесконечность и уходит в обе стороны – непроницаемая стена теней, обозначавшая внешнюю границу Темнолесья. Единственное место в Лесу, где всегда было темно, где ночь властвовала и всегда будет властвовать. Лошади встали на дыбы и ужасно заржали, их глаза истерически закатились. Ричард быстро выпрыгнул из седла и накрыл глаза коня плотной тканью, удерживая её обеими руками. Лошадь немного успокоилась, когда Ричард заговорил с ней успокаивающе, а затем развернул животное и повёл его обратно по тропе, за поворот.

Он привязал поводья коня к крепкой ветке и закрепил полоску ткани на её голове. К тому времени, как он закончил, Питер и Кларенс привязали своих коней рядом с его. Трое молодых людей посмотрели друг на друга. Они ничего не сказали. Да и что было говорить? Темнолесье оказалось не таким, как они ожидали, но теперь, увидев его своими глазами, все они знали, что никакие слова не могли подготовить их к реальности этой тёмной и безмолвной стены.

Первым двинулся Ричард. Он не стал обсуждать это со своими друзьями. Он просто вернулся за угол по тропинке и встал перед границей Темнолесья, вглядываясь в темноту. Питер и Кларенс посмотрели друг на друга, почти синхронно пожали плечами и вернулись за угол, чтобы присоединиться к нему.

Они стояли вместе, плечом к плечу, так близко, как только могли, бессознательно ища поддержки друг у друга. Все они дрожали почти в унисон, и не от холодного осеннего воздуха, и даже не от ужасного пронизывающего ветра, который порывами налетал из Темнолесья. Здесь было нечто большее, чем просто ночь, и они чувствовали это в своих душах.

– Нас не должно здесь быть, – сказал Питер.

– Тише, – сказал Ричард, не глядя на него.

– Что это за запах, доносящийся из темноты? – сказал Кларенс. – О Боже, как воняет. Как будто всё, что когда-либо умерло здесь, осталось сваленным в кучу… Что это?

– Смерть, – сказал Питер. – Гниение и разложение. Предупреждение.

– Откуда дует этот ветер? – сказал Кларенс. – Почему он не прекращается?

– Давайте уйдём отсюда, – сказал Питер. – Это совсем не то, чего мы ожидали, и, видит Бог, мы ожидали достаточно плохого.

– Нет, – сказал Ричард.

– Ты же не всерьёз думаешь о том, чтобы пойти туда? – сказал Кларенс.

Принц Ричард улыбнулся своим друзьям; если улыбка и казалась немного натянутой, все они были не в том состоянии, чтобы заметить это.

– Глупо не пойти, – сказал Ричард, – после того, как мы проделали весь этот путь, чтобы увидеть это. Мы все читали рассказы и истории, слушали песни, гадали, каково там, в ночи, которая никогда не кончается. Но вы когда-нибудь говорили с кем-то, кто испытал это на себе? Я хочу знать. Я хочу столкнуться с этим воочию. Узнать то, что знал мой предок Принц Руперт. Этот опыт превратил его в героя. Я хочу… Мне нужно испытать себя против Темнолесья. Чтобы узнать, плоть ли я от плоти своего предка.

– Ты сошёл с ума, – категорично заявил Питер. – Никто не пойдёт туда по своей воле.

Ричард вновь одарил своих друзей храброй, беспечной улыбкой. – Я иду туда. Ты можешь остаться здесь.

– В Бездну, – тут же сказал Питер. – Если ты пойдешь туда один, то больше никогда не выйдешь. Он посмотрел на стену тьмы перед ними, а затем взглянул на Кларенса. – Мы ненадолго. Присмотри за лошадьми.

– Адские бездны, – буркнул Кларенс, засунув руки глубоко в карманы, чтобы его друзья не видели, как сильно они дрожат. – Думаешь, я позволю вам двоим украсть всё веселье? Они напишут о нас песни. И моя песня будет лучшей из всех, потому что я был там.

Все трое смотрели на Темнолесье. Никто из них не двигался. Потому что одного взгляда на границу было достаточно, чтобы их сердец коснулся холод, а мысли замедлились. Это было всё равно что смотреть вниз с вершины горы и мандражировать перед прыжком. В непроницаемую тьму… И, несмотря на все их храбрые слова, каждый из них втайне надеялся, что кто-то другой найдёт слова, которые позволят им уйти с честью, или, по крайней мере, каждый из них хотел, чтобы кто-то другой был первым.

В конце концов, конечно, это был Ричард. Он плавно шагнул вперёд, и стена поглотила его, как тихие тёмные воды, без малейшей ряби, отмечающей его прохождение. Питер и Кларенс погрузились вслед за ним.

*

Все они вскрикнули, когда вошли в Темнолесье и остановились в нескольких футах от границы. Ужас и некое духовное отвращение удерживали их на месте. Холод сильно ударил по ним, впиваясь в них, как нож, высасывая из них всё тепло, жизнь и энергию. Здесь не было места для людей.

Ричард заставил себя оглядеться, медленно, рывками, неохотно двигая головой. Повсюду лежали мёртвые деревья, гниющие и сгорбленные. Деревья, которые умирали веками, но всё ещё стояли. Все ещё страдали. Их безлистные, переплетенные ветви устремлялись в беззвёздное ночное небо, а затем склонялись вперёд, образуя навес, похожий на прутья клетки. На стволах ближайших к границе деревьев мерцал свет – серебристое свечение фосфоресцирующих грибов. Всего лишь немного света, чтобы тьма казалась ещё непроглядней. Спёртый, неподвижный воздух был насыщен тошнотворным, сладковатым зловонием смерти, умирающих существ и нескончаемого разложения.

Кларенс стоял, дрожа и раскачиваясь, задыхаясь и всхлипывая, как маленький ребёнок. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким и близким к собственной смерти. Тьма, казалось, погрузилась в него, как будто грязь коснулась его души и никогда от неё не избавится… Ему пришло в голову, что это и есть та вековечная тьма, которую ты видишь внутри своего собственного гроба.

Он резко повернулся и побежал, обратно через границу, на свет, в здравый и разумный мир живых. Не в силах противостоять духовной тьме, которая была намного больше, чем просто отсутствие света.