Текст книги "Голубая Луна - Возвращение (ЛП)"
Автор книги: Саймон Грин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 38 страниц)
– Пекло, – сказала Джиллиан, втягивая длинный серебряный клинок обратно в Cestus, пока он снова не стал просто перчаткой. – Мне семьдесят два! Пожалуй, я рискну…
– Хорошо, – с надеждой и опаской сказала Кэтрин. – У всех остальных есть новые красивые игрушки, но где же моя? Я не собираюсь оставаться в тени, пока идёт война, Ричард. Мне есть что сказать правителю Редхарта, Королю Вильгельму, и я внесу свою лепту! И я тоже хочу оружие, и лучше, чтобы это было адски мощное и впечатляющее оружие, иначе будут неприятности! Голос её неуклонно повышался, и все внутренне вздрогнули, предвкушая один из известных приступов ярости Принцессы.
Ричард быстро огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что под рукой нет ничего смертоносного на случай, если она начнёт швыряться вещами. И тут по Оружейной Палате пронёсся сильный порыв ветра, буря потревоженного воздуха пронеслась из одного конца большого зала в другой, сотрясая висящее на стенах оружие и грохоча витринами. Знаменитые мечи громко лязгали, словно протестуя, и тряслись в ножнах. Но ни одно оружие не упало со стен, ни одна витрина не была опрокинута, несмотря на буйство ветра.
Екатерина смотрела вокруг себя холодными, задумчивыми глазами, потом сделала резкий жест, и буря стихла. Ветер утих, и воздух снова стал тихим и спокойным. Все посмотрели на Екатерину.
– Да, – сказала она. – Это была я. Это сделала я. Что может означать только одно… что старая элементальная Магия Крови Королевского рода Редхарт пробудилась. После молчания в течение многих поколений. А это, в свою очередь, может означать только то, что мой отец пробудил Нереальность, и Полуночный Замок снова полон магии. Она посмотрела на Ричарда почти извиняющимся взглядом. – Прости, любимый; я не знала, что он способен на такое. Если бы я знала или хотя бы подозревала, я бы что-нибудь сообщила…
– Конечно, сообщила бы, – ответил Ричард. – Всё в порядке, Кэтрин. Я верю тебе. Я доверяю тебе. Он слегка улыбнулся. – И ты это знаешь.
– О, отец, – сказала Кэтрин, – что ты наделал?
– Нереальное, – сказала Джиллиан. Её рот скривился, как будто её беспокоил неприятный привкус. – Я слышала об этом. Старая магия, может быть, даже Дикая Магия. Это сделает Короля Уильяма ещё сильнее, не так ли?
– Вы даже не представляете, – сказала Кэтрин. – Теперь у него будет Магия Крови и мои братья, Кристоф и Кэмерон.
Ричард резко посмотрел на неё. – Крашер? Генерал, который не проиграл ни одного сражения? Я думал, твой отец отправил его в изгнание.
– Король может отослать его прочь, и Король может вернуть его, – сказала Кэтрин. – Вы слышали, как при Дворе выступал Воин в Маске. Мой отец давно планировал эту войну.
– У него есть его сыновья, а у нас есть ты, – сказал Ричард. – Самая яростная из всех Редхартов; теперь у тебя под рукой штормовой ветер. Тебе не нужно оружие, Кэтрин. Ты сама оружие.
Принцесса улыбнулась ему. – Ты говоришь приятные вещи, милый.
*
У входа в собор Лесного Замка Фишер, Джек и Рейвен стояли вместе перед широким открытым вестибюлем и смотрели вокруг. Женщина, которая когда-то была Принцессой, мужчина, который когда-то был Ходоком, и Колдун, который был не тем, кем казался. Фишер холодно смотрела на толпы туристов, снующих туда-сюда по вестибюлю, сгрудившихся вокруг лотков, торгующих всякой всячиной и религиозными сувенирами сомнительного свойства и происхождения. Если она и была впечатлена размерами и зрелищностью рынка реликвий, то очень хорошо это скрывала.
– Как мы понимаем, вы не одобряете честную торговлю, бабушка? – сказал Рейвен.
– Здесь немного шумно, – сказал Джек.
– Шумно? – сказала Фишер. – Я едва слышу свои мысли, размышляя о всеобщем хаосе и массовых убийствах. Но нет, если вы думаете, что это ужасно, вам стоит посетить рынки на улицах Хейвена субботним утром. Попробуйте вести там дела, и вам повезёт, если вы выйдете оттуда, сохранив все пальцы и свою тень. Нет, просто… всё это сильно отличается от того, когда я была здесь в последний раз. Я не для того спускалась в Перевернутый Собор и выкупала его у всех сил Ада, чтобы кучка жадных до наживы коммерсантов продавала легковерным фальшивые чары и дрянные реликварии.
– Это делает людей счастливыми, – мягко заметил Джек. – Мы можем считать, что всё, что здесь продаётся, имеет завышенную цену и сомнительную духовную ценность, но у толпы своя вера. Мы все должны находить духовное утешение там, где его можно найти. Даже самые простые души должны приобщиться к благости.
– Ты защищаешь это, дядя? – сказал Рейвен.
– Скажем так, я понимаю, что некоторые люди нуждаются в материальной поддержке, в чём-то, за что они могут ухватиться, когда ночь непроглядно темна, – сказал Джек.
Фишер только фыркнула, с угрозой глядя на группу дежурных стражников. Большинство из них просто стояли и болтали с торговцами и туристами. Пока один из них не обернулся и не обнаружил, что Рейвен смотрит на него. Охранник быстро отставил бутылку с вином и предупредил остальных стражников о присутствии Некроманта. Стражники тихо, но быстро посовещались, время от времени бросая тревожные взгляды на Рейвена, а затем все вместе быстро покинули холл через другой проход.
Что бы ужасное ни должно было произойти, судя по языку их тела, они не хотели быть рядом, когда это произойдёт. Джек задумчиво посмотрел на Рейвена.
– Нам нужно немного посидеть и поговорить о твоей репутации, Натаниэль.
– Да, дядя Джек, – ответил Некромант.
– По крайней мере, у нас не будет проблем с прохождением охраны, – сказала Фишер. – На том основании, что, похоже, её уже нет. Мы можем просто зайти. Жаль. Я как раз в том настроении, чтобы врезать кому-нибудь назойливому по мозгам. Она посмотрела на Рейвена. – Разве что есть ещё какие-то уровни безопасности? Скрытые меры защиты, о которых ты нам не рассказал?
– А почему должны быть какие-то скрытые меры защиты? – спросил Рейвен. – Это же Собор!
Фишер громко фыркнула. – Много ты знаешь.
Она прошла через вестибюль и толпу людей, направляясь к галерее входа. Люди в толпе, заметив её приближение, бросали взгляд на её лицо и на то, как её рука открыто лежала на рукоятке меча, и убирались с её пути. Перед ними был широкий проход, и Джек с Рейвеном поспешили по нему, чтобы догнать её. Проходя мимо, Джек тихо бормотал извинения всем без исключения. Рейвен молчал.
Фишер вошла в пустую галерею и, уперев руки в бёдра, воинственно огляделась вокруг. Здесь не было ни лавок, ни торговцев, ни туристов. Посторонним разрешалось поклоняться в Соборе, но только в строго определённое время. Вся входная галерея Собора представляла собой одно огромное открытое пространство, освещенное яркими потоками света, падающими ниоткуда, ограниченное мраморными стенами, которые поднимались на сотни футов. Ряды пустых тёмных деревянных скамей стояли в безмолвии. Тут и там лежали молитвенники и набивные подушечки для пожилых прихожан. Широкий пол покрывали удивительно детализированные мозаики, переливающиеся всеми цветами радуги.
И куда бы Фишер ни посмотрела, везде была затейливая резьба, благородные статуи и великолепные гобелены. Фишер медленно кивнула, когда Джек и Рейвен вышли вперёд, чтобы присоединиться к ней.
– Это более уместно. Всё ещё выглядит во многом так, как я помню. Хотя, когда я была здесь в последний раз, всё было залито кровью.
– Это было много лет назад, мама, – сказал Джек. – К этому времени следы должны выцвести.
– Не будь резок со своей матерью, Джек, – сказала Фишер.
– Что именно мы должны искать? – спросил Рейвен. – Это же большой собор, в конце концов…
Джек недовольно нахмурился. – Согласно всем легендам, этот собор на самом деле был перевёрнутым в течение многих веков. Он погружался в землю, а не вздымался к небесам. Само пространство было перевёрнуто ужасным актом злой магии. Мистически Перевернутый собор – торжество Пекла, а не Рая. Предполагалось, что именно его присутствие стало причиной прежнего состояния Замка: внутри он был больше, чем снаружи. Рейвен, мы должны поблагодарить Руперта и Джулию за спасение этого собора и возрождение Замка.
Рейвен позволил себе слегка улыбнуться. – Не стоит верить всему, что вы слышите в старых песнях и историях, Дядя. У менестрелей есть драматическая лицензия ублюдочно лгать.
– Верно, – согласилась Фишер. – К сожалению, всё, что ты только что услышал, действительно произошло. Мы были здесь, с Ходоком, – Джерико Ламентом (Иерихонский Палач). Тогда это было дурное место.
Рейвен посмотрел на неё, явно желая не согласиться, но не смог. – А Горящий Человек? Грешник, который всё ещё пылал неугасимым огнём, хотя и покинул Пекло? Полагаю, вы тоже с ним сталкивались?
– Да, – ответила Фишер. – Он был нашим проводником в глубины собора. Он проектировал его. А когда он был закончен, он провёл чёрную мессу, посвятил его Аду массовым жертвоприношением верующих. Обратил его вниз, а не вверх. Кровь всё ещё была здесь… Она остановилась и огляделась вокруг, как будто всё ещё видя это, и на мгновение Джек и Рейвен тоже это увидели. Фишер медленно кивнула.
– Он сделал всё это ради Пекла, предал всех, кто верил в него; и сам был предан Пеклом. Когда мы нашли его он обречённо блуждал по Собору, сгорая изнутри и снаружи, во веки веков.
Джек перекрестился. – И Джерико Ламент был членом вашей партии?
– Конечно, – ответила Фишер. – Он помог нам вернуть Собор в состояние благодати и отправил Горящего Человека обратно в Пекло. Ходок был суровым человеком. Иерихонский Палач был беспощаден.
– Но он отказался от этого, – сказал Джек. – Точно так же, как и я.
– Только потому что он убивал людей, и убил их более чем достаточно, – сказала Фишер. – Некоторых из них он убил голыми руками.
– Значит, он не такой святой, каким его рисует история, – сказал Рейвен. Он выглядел потрясённым, и это потрясение прозвучало в его голосе. Знание того, что его дядя в своё время был Ходоком, внезапно приобрело для него другое значение. Рейвен окинул взглядом Собор, словно ожидая, что вот-вот из теней появятся демоны. – Я имею в виду… не все старые истории могут быть правдой. О том, что вы все здесь сделали. Некоторые детали в старых версиях на самом деле довольно неприятны.
– Перевёрнутый Собор был спроектирован так, чтобы стать Адом земным, – сказала Фишер. – Ты не знаешь самого страшного. Мы с твоим дедом удалили большую часть этого, чтобы вы никогда не узнали. Мы никогда не рассказывали обо всём, что произошло, иначе людям до сих пор снились бы кошмары. Никто не осмелился бы войти сюда. Она посмотрела вверх, откинув голову назад, чтобы вглядеться в огромное открытое пространство над ней, поднимающееся всё выше и выше. – Мы дошли до самого верха… или, правильнее сказать, до самого низа… Перевёрнутого Собора. А потом мы нашли дверь в иное место. Врата, ведущие в страну Голубой Луны. Место за пределами нашей реальности. Называемое Reverie (Мечта). Туда, откуда пришли Принц Демонов и все остальные Переходные Существа. Живые идеи, концепции, обретшие форму в нашей реальности, дабы творить свои ужасные злодеяния. Мы уничтожили Принца Демона в Ревери. Или нам так показалось. Его труднее убить, чем таракана.
Рейвен и Джек посмотрели друг на друга. Одно дело – знать все эти старые и страшные истории, и совсем другое – слушать того, кто действительно там побывал. Они молчали. Время от времени осознание того, что Хок и Фишер действительно были Принцем Рупертом и Принцессой Джулией из истории и легенд, было подобно удару в самое сердце. И, конечно, если они должны были признать реальность того, что сделали Руперт и Джулия, то должны были признать и реальность этого старого монстра, Принца Демона. Что он был не просто каким-то бугименом, придуманным для того, чтобы пугать детей. Это было всё равно, что обнаружить, что монстр, который жил у тебя под кроватью, когда ты был маленьким ребёнком, всё это время был реальным. Рейвен придвинулся к Джеку вплотную, чтобы прошептать ему на ухо.
– Вы сказали, что видели Принца Демона по дороге в замок. Каким он был?
– На самом деле я не видел Принца Демона как такового, – тихо сказал Джек. – Только труп, который он носил, как гниющий плащ, чтобы говорить через него. Видимо, Принц Демонов теперь живёт внутри людей.
– Значит… кто угодно может быть Принцем Демоном? – спросил Рейвен. – Он может смотреть глазами любого, кого мы встретим, слушать, смеяться и злоумышлять против нас? Ужасно. Как будто у нас было недостаточно проблем.
– Слишком много разговоров и мало действий, – бодро сказала Фишер. – Идите за мной, старайтесь не отставать и не мешайте, если мне придётся применить меч.
– Теперь это просто Собор, – осторожно сказал Рейвен. – Так было на протяжении десятилетий. Здесь не с чем сражаться.
– Многое ты знаешь, – сказала Фишер. – Здесь есть двери – скрытые, тайные проходы в места и реальности, превосходящие самые страшные кошмары.
– Мне семьдесят один год, – сказал Джек Рейвену, – и когда-то я был Ходоком, гневом Божьим в мире людей. Так почему же я всё ещё чувствую себя шестилетним ребёнком каждый раз, когда она говорит со мной?
– Как ты думаешь, почему я сбежал из дома, чтобы изучать магию? – спросил Рейвен.
– Джек, Рейвен, поторопитесь!
– Иду, Мама.
– Стоит ли удивляться, что я обратился к Некромантии с таким семейным прошлым, как у меня? – сказал Рейвен.
– Я это слышала! – сказала Фишер, не оборачиваясь.
– Извини, Бабушка. Уже иду.
Фишер вела их вверх по длинной мраморной лестнице, которая вилась вокруг внутренней стены Собора, широкие ступени выступали из самой стены. Перил, защищающих от всё более головокружительного падения, не было, поэтому все поднимались, прижимаясь плечами к стене. Они преодолевали этаж за этажом, поднимаясь всё выше и выше в разреженную атмосферу Собора.
Здесь уже не было толп, не было туристов, но по пути они встретили множество верующих, – от тихо прохаживающихся священников до тех, кто приехал в паломничество, а затем остался, чтобы изучить многочисленные чудеса Собора. Потому что ничто другое не могло сравниться с тем опытом, который они получали здесь. Религиозные фанатики, такие как Экстремальный Орден Кающихся Грешников, подвешивали за ремни или даже прибивали гвоздями к крестам, чтобы они могли разделить страдания Господа. Погруженные в мистический экстаз своего покаяния, они ни на кого не обращали внимания.
Медитирующие монахи тихо сидели в своих кельях, надев лишь простые набедренные повязки, чтобы показать своё отречение от материального мира. Все они были погружены в свои мысли или видения. Некоторые левитировали, сидя в воздухе, скрестив ноги. У некоторых даже были нимбы.
Джек, проходя мимо, громко фыркнул, не впечатлившись, и с серьёзным подозрением отнесся к наиболее экстремальным типам. – Я двадцать лет был созерцательным монахом, но всё равно регулярно находил время для прополки садов. Никогда не верьте показушникам…
Из бокового коридора шагнула высокая, изможденная фигура, на одежде которой виднелись большие прорехи, через которые виднелась кровь, капающая из стигматов. Он остановился перед Джеком, чтобы попросить у него благословения. Джеку пришлось выбирать: остановиться или пройти мимо, и пока он колебался, появились другие паломники, обратившиеся к нему по старому имени – Ходок – и просившие благословения. Кто-то просто хотел услышать доброе слово, другие хотели прощения за грехи, а некоторые просто хотели прикоснуться к нему. Джек отталкивал тянущиеся руки и от души тыкал своим деревянным посохом любого, кто пытался подойти слишком близко.
– Я монах, а не святой! – рявкнул он. – И перестаньте называть меня Ходоком! Я отказался от всего этого много лет назад!
– Похоже, они не разочаровалось в вас, Дядя, – пробормотал Рейвен. – Никто не знал, что мы идём этим путем, но вот они здесь. Пусть преклонят перед вами колени, если хотят. Разве вы не говорили раньше, что даже простые души должны находить духовное утешение там, где они могут?
Джек бросил на него взгляд. – Это не мой путь. Я никогда не был святым или великой душой. Я был гневом Божьим в мире людей! И все океаны мира не смогли бы смыть кровь с моих рук.
– Я думала, ты убиваешь только ради благого дела, во имя Бога? – спросила Фишер.
– Убийство есть убийство, – ответил Джек. – А кровь – это кровь.
Верующие уже отступили, разочарованные. Ходок был всего лишь человеком, в конце концов… Фишер неожиданно усмехнулась.
– Теперь ты знаешь, почему я никогда не использую своё настоящее имя. Никогда не встречайте своих героев. Они непременно вас разочаруют.
Рейвен улыбнулся. – Может быть, нам стоит позже поговорить о вашей репутации, Дядя Джек?
– Заткнись, Натаниэль.
– Да, Дядя.
Они продолжили путь по Собору. Мимо висячих галерей и мраморных стен, чудесных достопримечательностей и бесчисленных произведений искусства. Отовсюду лился яркий свет, освещая всё вокруг. Однако то тут, то там мелькали тени. По мере подъема Фишер и её спутников религиозные деятели встречались им всё реже, а те немногие, кого они видели, держались на почтительном расстоянии. Некоторые при виде Некроманта осеняли себя крестным знамением, а некоторые делали вид, что серьёзно расстроены. Рейвен лишь легко улыбался в ответ. Он уже привык к подобной реакции. На самом деле, он был бы разочарован чем-то меньшим. Мраморная лестница уходила всё выше и выше, с этажа на этаж, и трое поднимающихся проходили мимо множества увлекательных витрин и предметов, представляющих религиозный интерес. Джек и Рейвен хотели бы остановиться и рассмотреть их повнимательнее, но Фишер, придерживаясь железной дисциплины, в резких выражениях гнала их дальше. Она переступала со ступеньки на ступеньку с безграничной энергией, но Джеку было трудно идти, и он всё сильнее опирался на свой деревянный посох. Он был в прекрасной форме для своего возраста, но всё же это был человек в возрасте. Рейвен молча предложил дяде руку, на которую тот мог опереться, и Джек отрывисто кивнул, принимая помощь.
– Что мы ищем, Мама? – наконец спросил Джек. Немного раздражённо.
– Зови меня Фишер, – сказала она, не оборачиваясь. “Мама” заставляет меня чувствовать себя древностью.
– Ты и есть древность, – бесчувственно сказал Джек. – Ты старше меня, и я стар.
– Я не собираюсь ввязываться в этот разговор, – сказал Рейвен. – Хотя я и сам начинаю чувствовать себя дряхлым. Я и не знал, что в мире так много лестниц.
– Хорошо, хорошо, мы немного отдохнём, – сказала Фишер. Она остановилась и оглянулась на сына и внука, которые благодарно прислонились друг к другу и тяжело дышали. Джек сел на ступеньку, под громкий скрип старых костей. Рейвен прижался спиной к гладкой мраморной стене.
– Я слишком стар для этой ерунды, – брюзжал Джек. – Я удалился от мира двадцать лет назад, и подобные переживания помогают мне вспомнить, почему.
– Мы должны это сделать, – сказала Фишер. – Есть… предметы силы, которые мы должны получить в свои руки раньше, чем это сделают другие. Они заперты здесь, за потайными дверями в забытых комнатах.
– После стольких лет, бабушка? – спросил Рейвен. – Вы уверены?
– Ты сама видела эти предметы силы? – осторожно сказал Джек. – Или мы просто гоняемся за легендами?
– Я видела их, – сказала Фишер, и что-то в её голосе заставило их резко посмотреть на неё. – В Оссуарии, музее костей.
Джек и Рейвен посмотрели друг на друга и почти одновременно пожали плечами.
– Никогда о таком не слышал, – сказал Джек.
– Ни в одной из официальных историй нет упоминания о таком месте, – сказал Рейвен. – Это одна из тех вещей, о которых вы предпочли умолчать, Бабушка?
– В Оссуарии, помимо всего прочего, хранились три забытых Инфернальных устройства, – ответила Фишер. – Те, о которых никто никогда не говорит. Soulripper (Похититель душ). Black howl (Черный вой). Belladonna’s Kiss (Поцелуй Белладонны).
Джек поднялся на ноги, забыв о том, как он устал. Они с Рейвеном пристально смотрели на Фишер, даже не пытаясь скрыть своего потрясения.
– Это… проклятые мечи, они там? – спросил Джек. – Когда я учился, мне говорили, что их было всего три, и все они были потеряны или уничтожены во время Войны Демонов.
– Похоже, больше нельзя доверять словам о том, что потеряно, – заметил Рейвен. – Они действительно здесь? Они были здесь всё это время?
– Великое и ужасное Переходное Существо, известное как Инженер, выковало шесть Инфернальных Устройств, – сказала Фишер. – Шесть мечей, чтобы править миром или навсегда его разрушить. Три меча в Оружейной Палате достаточно плохи, но эти ещё хуже. Их давно спрятали или, возможно, заточили в Соборе. Потому что некоторые виды оружия слишком опасны, чтобы ими пользоваться.
– Тогда зачем они вам нужны? – спросил Джек.
– Они не для нас, – ответила Фишер. – Но мы не можем допустить, чтобы они досталось кому-то другому. Если кому-то придётся использовать Инфернальные Устройства в этой войне, я хочу, чтобы это был человек, которому можно доверять.
– И это мы? – спросил Рейвен.
Фишер лаконично улыбнулась. – Лучшее, что я могу сделать.
– Почему не отец? – спросил Джек. – Почему его здесь нет?
– Потому что во время Войны Демонов у него был шанс овладеть Инфернальным клинком, – ответила Фишер. – Он решил этого не делать. Он всегда был лучшим из нас.
– Ты действительно готова снова высвободить эти мечи зла? – спросил Джек.
– Я думаю об этом, – сказала Фишер. – Никто из нас никогда раньше не говорил об этих мечах, потому что мы боялись, что однажды кто-то с добрыми намерениями может попытаться сделать то, что собираемся сделать мы. Ходок – Джерико Ламент никогда не говорил ни слова об этих мечах. Даже после того, как он оставил свой пост и женился на моей сестре Королеве Фелисити, чтобы стать Принцем-Консортом Леса. Он сомневался, можно ли использовать эти мечи во имя долга и защиты Королевства. И теперь, похоже, я ничем не лучше тех, кому мы все не доверяли. Что ж, посмотрим.
– В те давние времена, когда я был Ходоком, – медленно произнёс Джек, – я обошёл весь этот Собор во время своего последнего визита. От и до. Тогда я был намного моложе, и лестницы меня не так сильно беспокоили. И я никогда не слышал и не видел никаких признаков этого Оссуария. Этого музея костей.
– Некоторые места существуют только тогда, когда они сами того хотят, – сказала Фишер. Её лицо было суровым и мрачным, а взгляд обращён в прошлое. – Оссуарий был построен исключительно из человеческих костей. Взятых с мест захоронения каждого священника, святого и благоверного, на землях Лесного Королевства. Предположительно, они были привезены сюда, чтобы поднять общий уровень святости в Соборе. Но на самом деле архитектор, ставший Горящим Человеком, привёз их сюда, чтобы он мог творить с ними кощунства.
– После того как мы закончили наши дела, Джерико поклялся, что он увидит, как музей будет разобран, а все кости снова будут должным образом захоронены. Не думаю, что это когда-нибудь случится. Я… чувствую присутствие музея, как нечто, что зовёт меня. Возможно, Джерико решил, что важнее, чтобы Оссуарий оставался скрытым вместе с тем, что он содержит. Потерянным для истории и общества. Он не любил ненужного риска.
– Но неужели вы действительно будете использовать Инфернальные Устройства в грядущей войне? – настаивал Джек.
– О, пекло, почему бы и нет? – сказала Фишер. – В прошлый раз я уже использовала.
Они смотрели на неё, вновь потрясённые невероятным прошлым этой женщины, которую они только думали, что знают.
– Во время Войны Демонов я владела Wulfsbane, – сказала Фишер.
– Я этого не знал, – медленно произнёс Джек. – Как это было?
– Меч был живым и обладал самосознанием, и он ненавидел, – сказала Фишер. – Он пытался развратить меня и подчинить себе. Одного прикосновения его лезвия было достаточно, чтобы заставить материю гнить и разлагаться. Я делала с ним ужасные вещи… Wulfsbane был потерян в бою, уничтожив демона размером с башню. А может быть, я отпустила его, чтобы он не смог заполучить меня… Я слышала, что Wulfsbane появился вновь через несколько лет, но снова пропал. В общем благополучное избавление…
– И ты готова снова воспользоваться этими Инфернальными Устройствами? – спросил Джек. – После всего, что тебе пришлось пережить?
– Да! – сказала Фишер. – Неужели вы не понимаете? Принц Демонов вернулся! Это всё меняет.
– Можем ли мы надеяться, что сможем управлять этими мечами? – спросил Рейвен. – Можем ли мы им доверять?
– Конечно, мы не можем им доверять! – сказала Фишер. – Это Инфернальные Устройства. Подсказка кроется в названии. Но мы можем их использовать. Они любят войну. И убийства, и разрушения. Но мы здесь не только ради мечей. В Оссуарии есть… кое-что ещё. Или, по крайней мере, я надеюсь, что оно всё ещё там. Шкатулка. Простая деревянная шкатулка, предположительно сделанная нашим Господом, когда он учился быть плотником. А внутри этой шкатулки – изначальная искра, зародившаяся в тот момент, когда Бог сказал: “Да будет Свет”. Источник всего сущего.
Рейвен покачал головой. – В каких только местах вы не побывали и чего только не видели, Бабушка.
– Но… ты не можешь использовать такую вещь на войне! – сказал Джек. – Это было бы кощунством!
– Даже если мы используем это, чтобы остановить эту войну? – спросила Фишер. – Твой предшественник, Иерихон Ламент, использовал это. В Землях Голубой Луны, в Ревери. Мы думали, что это уничтожит это неестественное место и все ужасные вещи, которые там обитали. Мы надеялись, что уничтожение Ревери положит конец всей Дикой Магии в мире… Но это оказалось нам не под силу… Нам следовало быть более рассудительными. Переходные Существа – это идеи, концепции, получившие живую форму в мире яви. Как может кто-то уничтожить концепцию или идею? Как мы могли надеяться уничтожить мир Мыслей и Снов… Но если Принц Демонов, Владыка Темнолесья, снова вернулся в наш мир, можно ли придумать лучшее оружие против него и Темнолесья, чем Свет самого Бога?
Джек и Рейвен смотрели друг на друга, и им нечего было сказать. Это было выше их понимания. Даже после всего, что они видели и делали в своей очень активной жизни, они понимали, что это ничто по сравнению с тем, что видели и делали Руперт и Джулия.
– Давайте, – сказала Фишер. – Хватит отдыхать, надо чаще подниматься. Подумайте, какой хорошей физической формой вы будете обладать благодаря всем этим упражнениям.
– Ни на что не годен, – проворчал Джек.
– Годен упасть, – возразил Рейвен.
– Это не то, что передаётся по наследству нашей семейной линии, – сказала Фишер.
Они поднимались всё выше и выше, и чем выше они поднимались, тем меньше людей им встречалось, пока, наконец, они не достигли таких высот, что остались одни. Они шли по огромным пустым галереям и коридорам, которым, казалось, не было конца, и их шаги громко отдавались в тишине. И хотя никто из них не хотел в этом признаться, все они ощущали явное, нарастающее ощущение приближения к чему-то значительному.
– Нам нужно поскорее добраться до шпиля, – сказал Джек, останавливаясь на очередной отдых. Ноющие мышцы ног дрожали от напряжения долгого подъёма, и он с трудом переводил дыхание. – Как же высоко. Этого просто не может быть.
– По крайней мере, здесь нет горгулий, – сказал Рейвен, пытаясь подбодрить дядю, отвлечь его. – Мне никогда не нравились горгульи. Мне всегда казалось, что они поворачивают головы, чтобы проследить за мной, когда я прохожу мимо. Только и ждут случая, чтобы упасть, схватить меня и унести.
– Тише, – коротко сказал Джек. – Не порождай Идей.
– Что? – спросил Рейвен.
– Собор, – сказал Джек. – Он не просто подслушивает. Слышишь?
Рейвен посмотрел на Джека с новым уважением. – Он не просто слушает, Дядя. Он говорит… Так много шепчущих голосов, идущих отовсюду сразу.
Джек кивнул. – Я слышу их с тех пор, как мы вошли в Собор.
– Что они шепчут? – спросила Фишер. – Потому что я ничего не слышу.
– Они говорят, что нам не следует здесь находиться, – сказал Джек.
– Что мы должны развернуться и уйти, пока ещё можем, – сказал Рейвен. – Я не думаю, что это обязательно недружелюбные голоса…
– Это предупреждение, – сказал Джек.
– Ну и пекло с ними, – бодро сказала Фишер. Она повысила голос, обращаясь к огромной пустой камере перед собой. – Вы знаете меня! Я – Принцесса Джулия, и я уже бывала здесь! Я требую проход в Оссуарий!
– Голоса умолкли, – тихо сказал Рейвен. – Они знают вас. Они помнят вас. Я чувствую это…
– Они боятся тебя, – сказал Джек. – Почему мёртвые боятся тебя, Мама?
Появился свет – небольшая светящаяся сфера, висящая и покачивающаяся в воздухе перед ними. Он был тёплым и каким-то успокаивающим. Фишер протянула к нему руку, и он отступил перед ней. Они последовали за светом по лабиринту мраморных коридоров, пока Фишер наконец не остановилась.
– Я помню это место, – сказала она. – И я помню эту дверь.
Она шагнула вперёд, и мерцающий свет исчез, как лопнувший мыльный пузырь, когда она прошла сквозь него. Фишер остановилась перед дверью, напряжённо нахмурившись. Джек и Рейвен тесно обступили её. Дверь в стене ничем не отличалась от обычной двери.
– Это она? – наконец сказал Джек. – Дверь в Музей костей? Ты уверена?
– Присмотрись, – сказала Фишер. В её голосе слышался холодный гнев, а на лице отразилось отвращение.
Джек наклонился к двери так, что его нос почти касался её. Он мог различить тонкие очертания соединяющихся частей, как будто вся дверь была одной тщательно вырезанной мозаикой. И тут он понял, на что смотрит, и откинул голову назад.
– Что? – сказал Рейвен. – Что это, Дядя?
– Это кости! Человеческие кости! Джек едва мог говорить, так как возмущение лишило его голоса. – Вся эта дверь была сделана из человеческих костей, подогнанных друг к другу!
– Музей костей, – сказал Рейвен. – Конечно… Боже мой.
– Нет, – сказал Джек, его лицо исказилось так же, как у Фишер. – Бог здесь ни при чём.
Рейвен пожал плечами. – Я видел и похуже.
– Нет, – сказала Фишер. – Ты не видел.
Она толкнула дверь кончиком пальца, и та легко распахнулась перед ней, как будто ей нужно было лишь прикосновение, чтобы впустить их. Фишер глубоко вздохнула, приготовившись. Она знала, что их ждёт. Джек и Рейвен видели, как на её лице, в её глазах отразилось напряжение старых воспоминаний и прежнего ужаса. Она вошла в помещение, и Джек с Рейвеном поспешили за ней, потому что не хотели, чтобы она оставалась одна в Оссуарии.
Длинное узкое помещение перед ними было полностью сложено из костей. Не было сделано никаких попыток скрыть истинную природу музея. Кости рук и ног были скреплены между собой для создания стен, а суставы пальцев были вставлены в щели и зазоры. Потолок представлял собой небо из черепов, которые взирали на своих новых визитеров тёмными пустыми глазницами. Два ряда стеклянных витрин занимали всю длину помещения, выставляя на обозрение всевозможные неприятные предметы. В самом дальнем конце Оссуария стоял большой костяной алтарь с костяными руками в качестве подсвечников и выдолбленным черепом в качестве сосуда для питья. Пол под ногами вздымался и опадал костяными волнами – застывшее море отполированных реберных костей.
