Текст книги "Голубая Луна - Возвращение (ЛП)"
Автор книги: Саймон Грин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц)
Это было то далёкое, золотое время, когда все они были друзьями и находились в расцвете сил. До того, как всё пошло так ужасно плохо. Король-воин и его прекрасная Королева, и величайший Повелитель Дикой Магии своего времени.
Ричард уставился на высокого, черноволосого, смуглого, красивого мужчину в чёрной мантии, Верховного Мага, стоявшего чуть поодаль от Короля и Королевы. Этот человек, казалось, пылал жизнью, энергией и харизмой, даже через официальный портрет. Сейчас нигде не было портретов Верховного Мага, ни официальных, ни каких-либо других. Король Джон приказал сжечь их все, после того как изгнал Верховного Мага из своего Двора. В некоторых песнях утверждалось, что это было сделано за то, что он не смог спасти жизнь Королевы, когда она заболела. В других – за то, что Королева и Маг полюбили друг друга. А в других… говорилось совсем другое. Историй было много, но никто не знал наверняка. Все легенды сходились на том, что Верховный Маг покинул Лесной Замок и ушёл, в пустоши, чтобы возвести Башню без дверей. Там он пробыл много лет, пока Принц Руперт не призвал его в последний раз стать героем в Войне Демонов. Об этом человеке было сложено множество песен и историй, и ко всем из них следует относиться с большой долей скептицизма.
Ричард оторвал взгляд от портрета и ошеломлённо огляделся, его сердце бешено колотилось. Комната вдруг показалась ему… гнетущей. Здесь было так много истории, правды о том, что действительно произошло в этой комнате сто лет назад. Это было похоже на погружение в саму историю. И тут Ричард нахмурился, его охватил холодный озноб. Почему именно сейчас? Почему эта комната, именно эта легендарная комната, вдруг дала о себе знать после того, как так долго была потеряна? И почему она так легко открылась ему? Потому что ключом к двери была принадлежность к Королевской Династии, или потому что она ждала его? Человек, который собирался стать Королём через сто лет после Войны Демонов… Значит ли это, что здесь было что-то важное, что он должен был распознать и использовать? Он ходил по комнате всё быстрее и быстрее, рассматривая всё вокруг, но не мог заметить ничего необычного. В конце концов он остановился в самом центре комнаты, отчаянно оглядываясь… когда Джеки Пайпер, задыхаясь, вбежала обратно.
– В чём дело? – спросил Ричард резким голосом, который он не был уверен, что узнал.
– Вы должны пойти со мной, Принц! Прямо сейчас! Честно! Сообщение от Сенешаля, жизненно важное, важное и ужасно срочное. В Соборе неприятности!
– Всегда что-то случается, – огорчённо сказал Принц. – Иногда этот Замок просто не даёт покоя!
– Ага, расскажите мне об этом, – сказала Джеки.
*
Они бежали всю дорогу. Нечасто в Соборе что-то шло не так, но когда это случалось, то, как правило, всё шло очень… Внезапно, бурно и повсюду. И мудрые бросались к укрытиям, пока всё не заканчивалось. Однажды Собор был топологически и духовно перевёрнут, и именно поэтому Замок в течение стольких лет был гораздо больше внутри, чем снаружи. (Хок, Фишер и ещё более легендарный Ходок вошли в этот перевёрнутый собор, что-то там нашли и что-то сделали, чтобы исправить положение, хотя потом они рассказывали лишь о некоторых вещах). Но вдруг Собор перестал быть перевёрнутым, и в Замке внутри и снаружи всё стало на свои места. Собор вознёсся к небесам, став маяком поклонения, прямо посреди восстановленного Замка, и был очень популярен среди более чем обычно религиозно настроенных людей. Помимо стандартных религиозных служб, Собор стал магнитом для религиозных туристов, кающихся грешников и т.д., а также многочисленных посетителей из многих стран. Их финансовые пожертвования существенно помогали истощённой Королевской казне.
Ричард не мог не отметить, что большинство коридоров, по которым он и его спутница бежали, внезапно оказались очень пустыми. Может ли то, что происходило в Соборе, быть действительно настолько плохим?
– Неужели Сенешаль эвакуировал эту область? – спросил он, тяжело дыша от бега.
– Если бы я была напугана ещё больше, я бы эвакуировалась, – сказала Джеки, заставляя себя произнести эти слова; она также тяжело дышала.
– Вы весьма тревожная персона, – сказал Ричард.
– Используй свои сильные стороны, вот что я всегда говорю, – сказала Джеки.
– Как ты думаешь… это может быть вернувшийся Горящий Человек? – спросил Ричард, невольно замедляя шаг. – Та несчастная проклятая душа из Ада, которую Хок, Фишер и Ходок встретили внутри Перевёрнутого Собора?
– Ну, прежде чем он сможет вернуться, сначала нужно решить, существовал ли он вообще, – сказала Джеки, тоже замедляя шаг. – Или его просто добавили в историю позже, чтобы порадовать религиозных фанатиков. Хок и Фишер оставили очень скудный официальный отчёт о том, что они делали и видели внутри Собора. А Ходок так ничего и не сказал, даже после того, как отказался от должности, Принца-Консорта Королевы Фелисити. Я верю в Горящего Человека, потому что люблю будоражащие истории, но это не значит, что я хочу с ним встретиться.
– Верно, – сказал Ричард.
– Я так и думала, – сказала Джеки.
Но когда они, запыхавшиеся и потные, наконец, вошли в вестибюль Собора, оба почти успокоились, поняв, что это всего лишь очередная разборка между различными лавочниками, торговцами и лоточниками, зарабатывающими на жизнь продажей весьма подозрительных религиозных предметов весьма религиозным туристам.
Ричард и Джеки остановились прямо перед огромным арочным проёмом и надолго прислонились друг к другу, чтобы восстановить дыхание. Никто не обращал на них внимания.
Все владельцы ларьков были заняты тем, что орали друг на друга во всю мощь своих лёгких, пристально смотрели друг другу прямо в лицо и угрожали всё более специфическими последствиями. Угроза насилия витала в воздухе, но никто ещё не решился нанести первый удар. Здесь были десятки владельцев ларьков, от настоящих религиозных фанатиков до твердолобых торговцев, которых объединяла лишь общая решимость выжать из туристов всё до последнего пенни.
Сейчас они стояли небольшими группами по периметру вестибюля Собора, рассматривая всё это зачарованными глазами, широко улыбаясь и безмерно наслаждаясь зрелищем. Это может стать отличной семейной историей… Внимательно прислушиваясь к гулу голосов, Ричард наконец смог понять, что разгорелось религиозная перебранка. Слова “еретик” и “богохульник” произносились с большей, чем обычно, яростью, а также множество колких замечаний по поводу эффективности и качества различных товаров, выставленных на продажу. Ричард быстро огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что всё это обычный мусор. В основном религиозные артефакты, труды различных Святых (иллюстрированные издания), освящённые жетоны, амулеты, гарантирующие защиту от ведьм, демонов, потопа и импотенции.
Всё как обычно.
Были даже некоторые, казалось бы, вполне обыденные – повседневные предметы, ставшие особенными (и потому дорогими), поскольку предполагалось, что они побывали в руках всевозможных исторических персонажей времён Войны Демонов. В основном, конечно, Руперта и Джулии, но и множество второстепенных имён не осталось без внимания. Вместе с когтем дракона и серебряным копытом единорога, а также пустой винной бутылкой, якобы опорожненной самим Верховным Магом. Ричарду трудно было поверить, что кто-то верил в эти вещи, тем более что большинство из них были явным новоделом. А цены казались ему просто невероятными.
Наконец Ричард протиснулся сквозь ряды восторженных туристов, и Джеки с нетерпением увязалась за ним. Туристам было всё равно, они были заняты в основном тем, что прикидывали шансы на кровопускание и делали соответствующие ставки. Что может быть лучше бесплатного развлечения. К этому времени некоторые торговцы перешли к угрозам проклятиями, дополнительными годами в Чистилище и возможностью в любой момент прямиком угодить в Ад.
Ричард остановил всё это, ворвавшись прямо в их гущу и крикнув ещё громче, чем они. Все они возмущённо обернулись на него, но тут же замолчали, увидев, кто это был. Вероятно, помог тот факт, что у него на бедре висел большой меч. Он огляделся вокруг.
– Я – Принц Ричард, защитник веры и блюститель безопасности Замка! А это значит, что я выше по рангу, чем все присутствующие здесь! Вам всем должно быть стыдно за то, что вы так себя ведёте в столь священном месте!
Все присутствующие уставились себе под ноги и начали бормотать: “Он это начал”, пока один из богато одетых лавочников не вышел вперёд, чтобы противостоять Принцу, прямо и с достоинством.
– Здесь вам не место, Принц Ричард! Это не ваше дело! Дело не в религии, а в бизнесе!
Ричард ударил его кулаком. Сильный удар, прямо в челюсть, и наблюдающая толпа радостно зааплодировала, пока владелец ларька измерял его длину на полированном мраморном полу. Ричард снисходительно улыбался ему и изо всех сил старался скрыть, что его правая рука очень болит.
Питер был бы разочарован тем, что он забыл базовую подготовку. Никогда не бейте в челюсть, это всего лишь одна большая кость. Орешки… и носы – вот что важно, а также все остальные мягкие места. И никогда не бейте человека, когда он лежит! Слишком опасно. Лучше просто приложите сапогом. Ричард позволил своей улыбке угаснуть, обратив суровый взгляд на притихших владельцев ларьков.
– Мне не нужны подобные глупости, не сейчас, когда у меня столько других забот! Так что прекратите! Ещё одно резкое слово от кого бы то ни было… и я прикажу Сенешалю вызвать охрану, чтобы проверить у всех разрешения!
Торговцы быстро закивали головами и вернулись к своим лавкам. Слово “разрешение” выбило из них всю крамолу. Ричард улыбнулся.
– Вот и всё, возвращаемся к работе. Здесь всё ещё полно туристов, у которых в карманах остались ваши деньги.
Обычный шум религиозного маркетинга возобновился, а туристы не обращали внимания на Принца Ричарда, предпочитая увлечённо торговаться. Если не будет никакого насилия, они хотели вернуться к более важному делу – платить бешеные деньги за вещи, которые им на самом деле не нужны. Ричард вышел из вестибюля Собора, и Джеки зашагала рядом с ним.
– Ты действительно собирался вызвать охрану, чтобы проверить все их разрешения?
Ричард улыбнулся ей. – Чтобы продавать товары в вестибюле Собора, разрешение не нужно. Но они этого не знали… Забавно.
Джеки восхищённо покачала головой. – Боже, какой ты коварный.
– Что ж, спасибо, – сказал Ричард. – Всё это часть бытия Принца.
*
Ричард и Джеки исчезли в Замке. Первый Министр Перегрин де Вудвиль и лидер лояльной оппозиции Генри Уоллес всё это время незаметно наблюдали за ними из тёмного угла вестибюля Собора. Эти двое стояли плечом к плечу, наблюдая за всем противостоянием – холодными, задумчивыми глазами.
– Я говорил тебе, что если мы подкупим одного из купцов, чтобы начать склоку, то Принцу придётся вмешаться, – сказал Генри Уоллес.
– Так ты и сделал, – сказал Перегрин. – Мне было интересно посмотреть, как далеко он зайдёт, если его спровоцировать. К моему разочарованию, он сохранил самообладание и даже не выхватил меч. Хорошее сочетание дипломатии и грубой силы. Король в процессе становления.
Генри Уоллес недовольно кивнул. Они с Перегрином по очереди возглавляли Парламент, поскольку их партии менялись местами примерно каждые пять лет. В Лесных Землях было всего две партии, и между ними не было больших расхождений. Демократия была относительно новым явлением, привнесённым из Южных Королевств, и поэтому всё ещё разрабатывались правила и варианты решений. Официально партия Перегрина выступала за реформы и прогресс, а партия Генриха – за консолидацию и сохранение старых ценностей. Но на самом деле всё дело было во власти.
Генри Уоллес был мрачной, сардонической фигурой, в вычурной одежде. Он изо всех сил старался быть модным, но так и не смог этого добиться. Его задумчивый и властный вид заставлял людей думать, что он намного умнее, чем был на самом деле. И никто не мог сравниться с ним, когда приходило время произносить пламенные речи. (Тем не менее, он не мог импровизировать, чтобы спасти свою жизнь, поэтому партия позаботилась о том, чтобы он всегда был окружён крепкими, умными молодыми людьми на публике, которые делали это за него.)
– Как я вижу с Ричардом будут проблемы, – сказал Перегрин.
– Мы не можем допустить, чтобы он загубил этот брак, – сказал Генри. – Мирное соглашение слишком важно. Потребовалось много тяжёлой работы, чтобы прийти к тому, что обе стороны будут ненавидеть, но с чем можно было бы жить. Иногда мне снятся кошмары, в которых я всё ещё нахожусь за этим проклятым столом переговоров, бесконечно спорю и ни к чему не прихожу.
– Не надо, – сказал Перегрин, деликатно вздрогнув. – Бойня на границе наконец-то закончилась. Только это и важно. Пришло время прекратить убийства. Чего бы это ни стоило.
– Конечно, – сказал Генри. – У тебя были потери в пограничных войнах. Друзья или семья?
– И те, и те, – сказал Перегрин. – А ты?
– Каждый потерял кого-то, – сказал Генри.
Двое мужчин молча стояли рядом, вспоминая своё пребывание на границе. Они оба начинали как солдаты, в одном отряде, очень давно. Они были полны горячей крови и патриотического духа, жаждали сражений. Реальность войны выбила из них всю эту чепуху. Они оба сражались достойно и храбро, отличившись в нескольких самых престижных битвах против Редхарта. Они даже сражались в той самой битве, в которой появился печально известный Воин в Маске. Хотя они сами не видели, как это произошло, и узнали об этом только много лет спустя. Это лишь доказывало, как легко возникают легенды, о которых сами участники ничего не знали. Эти двое мужчин никогда по-настоящему не нравились друг другу, но они всегда хорошо работали вместе. Будь то уничтожение врага на залитом кровью поле или последующая борьба за власть, благодаря имени, которое они себе сделали. Они быстро стали лидерами своих партий, по крайней мере, в некоторой степени, потому что никогда не позволяли догмам стоять на пути к достижению цели. При этом они были очень осторожны, чтобы никто никогда не узнал об этом. Они были готовы сделать практически всё, чтобы продвинуть мирный процесс. Они знали, что война немыслима. Потому что Лесные Земли проиграли бы.
– Итак, – наконец сказал Перегрин. – Какое давление мы можем оказать на Принца Ричарда, чтобы сделать его более… сговорчивым? Мне приходится тратить слишком много времени, пытаясь подчинить его своей воле, в то время как я должен сосредоточиться на более важных делах.
– Может быть, мы заставим его думать, что на самом деле мы не хотим этого брака? – предложил Генрих.
– То есть он согласится на него только для того, чтобы насолить нам?
– Нет, – сказал Перегрин. – Мы не можем спровоцировать его на это. Он знает, как много для нас значит это соглашение. Нам придётся сделать акцент на долге и чести и избегать войны любой ценой.
– Нам не нужно слишком подчёркивать это, – сказал Генри. – Потому что это правда.
Первый Министр громко фыркнул. – Проблема Ричарда в том, что он ещё достаточно молод, чтобы думать, что в последний момент всегда найдётся что-то, что решит проблему и спасёт положение. Приятная мысль, которая помогает избежать необходимости что-то делать. Он всегда знал, что когда-нибудь ему придётся жениться на Принцессе – иностранке. Есть ли у него сейчас девушка, кто-то близкий, кто мог бы всё усложнить? Я немного не в курсе его личной жизни, поскольку не читаю скандальных газет. Жена их обожает… Кто была та симпатичная молодая девушка, которая только что была с ним?
– Просто одна из людей Сенешаля, – ответил Генрих. – Никого важного. В жизни Ричарда никогда не было никого важного, насколько я знаю. Что странно для человека его возраста. Бог свидетель, все мы в своё время подталкивали к нему подходящих девушек, тщательно готовили и инструктировали, надеясь повлиять на него в определённых вопросах. Но он всегда уклонялся.
Первый Министр задумчиво посмотрел на своего коллегу. – Он не…
– Нет, нет. Мы пробовали это, – сказал Генри. Он не обратил внимания ни на одного из красивых молодых людей, которых мы к нему приставили. Какое-то время он, должно быть, недоумевал, почему он вдруг стал таким привлекательным для стольких хорошеньких юных созданий.
– Всегда есть его друзья, Питер и Кларенс, – сказал Перегрин. – Любой из них может оказаться восприимчивым к правильному… давлению. Стоит проверить, я полагаю. Он задумался и посмотрел на Генри. – Полагаю, не стоит надеяться, что Ричард и Екатерина могут просто… понравиться друг другу?
– Ты знаком с Принцессой Екатериной? Генрих мрачно вздрогнул. – Я встречал её несколько раз, когда вёл переговоры в Редхарте. Настоящая чертовка. Достаточно симпатичная. Я думаю, мы всегда можем подмешать любовное зелье в их еду или питье, или, возможно, наложить на них чары? Я знаю несколько человек…
– Нет, – сразу же ответил Первый Министр. – Они оба имеют серьёзную магическую защиту от любой формы внешнего влияния. И не спрашивай меня, откуда я это знаю.
– Да, это нереально, – согласился Генри.
– Мы просто должны продолжать наращивать давление, – сказал Перегрин. – На отца и сына.
– Дела идут своим чередом, – сказал Генри.
Оба мужчины коротко улыбнулись друг другу и вслух произнесли то единственное, во что они оба верили. – За Республику! Как можно скорее, насколько это в человеческих силах.
*
Много позже, ранним утром, Принц Ричард крепко спал в своей очень удобной постели на гусиной перине, и ему снилось, что он слышит пение прекрасного женского голоса. Он улыбался во сне, такой счастливый, такой довольный, заключенный в любящие объятия этой чудесной песни. И тут он резко проснулся, резко сел в постели и понял, что всё ещё слышит эту песню. Он быстро огляделся. Свечи, которые он расставил перед сном по всей комнате, всё ещё догорали. Он не мог смириться с мыслью, что будет спать в темноте, даже в своей привычной постели. Ему не нравилось поддаваться собственной слабости. Но Темнолесье наложило на него свой отпечаток, как и на многих до него.
Он откинул одеяло и вылез из постели, натягивая на себя длинную белую ночную рубашку, яростно зевнул, а затем зажмурил глаза. Он не был жаворонком. Часы на прикроватной тумбочке показывали почти пять утра. Ричард улыбнулся. Солнце уже взошло. Это уже что-то. Он понял, что всё ещё слышит песню, и быстро подошёл к окну. Он отодвинул шторы и выглянул наружу. Свет раннего утра был серым и зыбким, повсюду виднелись облака приземного тумана. Надрываясь пел рассветный птичий хор. Никого не было видно, но песня и голос звучали ясно и отчётливо. Он напряг слух, пытаясь разобрать слова, но всё, что он мог услышать, было… радость, счастье и прославление этого мира.
Ричард надел длинный халат и подошёл к своей двери. Он запер её перед сном, чего никогда раньше не делал. Он осторожно отпер дверь и вышел в коридор. Повсюду была тишина и спокойствие. И нигде не было видно двух охранников, которые должны были стоять за его дверью. Ричард нахмурился, закрыл дверь и босиком пошёл по коридору. Он переходил из одного коридора в другой, и всё равно никого не было. Как будто он шёл по Замку во сне. Наконец он подошёл к окну во внешней стене и выглянул наружу. Далеко внизу он разглядел женскую фигуру в длинном голубом платье, танцующую по поверхности рва, вычерчивающую на воде изящную фигуру и поющую прекрасную песню. Её ноги только касались поверхности, не погружаясь в воду. От каждой точки соприкосновения медленно расходилась рябь. Ричард с удивлением наблюдал за ней. Почему её не слышал никто другой? Если он мог слышать её пение на самом верхнем этаже, то и весь Замок должен был слышать…
Он быстро спустился вниз по многочисленным коридорам и галереям, решительно направляясь на первый этаж. Вниз по пустым извилистым лестницам, по сводчатым коридорам, где повсюду горели лампы и свечи, хотя свет раннего утра казался тяжёлым в неподвижном воздухе. Как будто он был хрупок от предвкушения; как будто он чего-то ждал… А вокруг попрежнему никого не было. Ни стражников, ни слуг. Пекло, где все? Может быть, он всё ещё в своей постели, всё ещё спит? Видит сон? Нет. Каменный пол был очень холодным и твёрдым под его босыми ногами.
Он прошёл через весь Замок и нигде не увидел ни одного человека. Он смутно задавался вопросом, почему он не поднимает тревогу. Возможно, он всё больше и больше чувствовал, что это потому, что всё это предназначалось только для него. Он вышел из Замка через главный вход и направился через открытый мощёный двор. Даже из конюшни не донеслось ни фырканья, ни ржания. Он прошёл через разводной мост, который был опущен, хотя вокруг не было никого, кто мог бы его опустить. Магия, подумал он. Я перемещаюсь по волшебному миру. Он мечтал о таком большую часть своей жизни, но никогда не ожидал, что просто проснётся в нём. Казалось, будто кто-то сдвинул Мир, или вырвал его из него, или, может быть, даже остановил Время специально для него.
И вот наконец она появилась, танцуя по рву навстречу ему, её ноги едва касались поверхности воды. И впервые он понял, что всё её тело состоит из воды. Что она черпает и поддерживает свою форму из содержимого рва, бесконечно обновляя себя с каждым шагом. Теперь он знал, кто она, кем она должна быть. Та самая легендарная Леди Озера. Он знал все песни и истории о ней. Она была почти такой же высокой, как и сам Принц, добрых шесть футов, дикая и гибкая как ива, чистая, как голубой хрусталь, сияющая и переливающаяся в сером свете утра. Женщина, полностью состоящая из воды. Ему показалось, что на ней длинное голубое платье, но когда она подошла ближе, он увидел, что и оно, и её тело – просто текучая вода, убегающая и пребывающая, снова и снова, с медленной рябью, проходящей через неё, как приливы и отливы. Длинные голубые волосы, спадавшие до плеч, постоянно убегали, постоянно обновляясь. По её спокойному и благородному лицу, словно слёзы без конца, стекали бисеринки воды, капая с подбородка. Он знал это лицо. Он видел его всего несколько часов назад, на портрете, висевшем на стене в комнате Короля Джона. Теперь она обладала неземной, почти неподвластной времени красотой, словно доведённой до совершенства, какой-то неумолимой очищающей силой. Голубое лицо, голубые глаза, голубые губы. Леди Озера, которая была всей водой Лесной Страны. Стихийная мощь и сила Природы.
Наконец она остановилась перед Ричардом и тепло улыбнулась ему. Когда она заговорила с ним, по её лицу пробежала рябь, а её голос был похож на журчание стремительного потока, обретшего образ и подобие человека.
– Здравствуй, Ричард, – сказала она. – Я ждала тебя, этого момента, больше лет, чем мне хотелось бы помнить.
– Это сон? – спросил Ричард.
– В некотором роде. Теперь я живу в мечтах. Сон о Земле… Я вернулась, Ричард, после стольких спокойных лет в Лесу, потому что я нужна. Потому что я нужна Лесу. Потому что Принц Демонов снова ходит по Земле.
– В Темнолесье? – спросил Ричард.
– Нет, – ответила Леди. – Но ты ведь бывал в Темнолесье, не так ли? Я вижу его след на твоём теле и душе. Мой дорогой Ричард… берегись. Судьба держит тебя в своих тисках.
– Вы действительно такая, как о вас говорят? – спросил Ричард. – Вы действительно моя прапрабабушка? Та самая Королева Элеонора?
– Не надо, дорогой, – сказала Леди. – Ты заставляешь меня чувствовать себя старой. Когда-то я была ею. Но теперь я намного больше. Ты должен подготовиться, Ричард.
– К чему? К войне?
– Хуже того, – ответила Владычица Озера. – У меня нет для тебя ни мудрости, ни слов предостережения. Даже оружия нет. Я просто хотела увидеть тебя, побыть с тобой в тишине, мой дорогой праправнук. Потому что не будет времени на тихие минуты, когда всё пойдёт не так.
Она беззвучно погрузилась в воды рва и исчезла, не оставив после себя ничего, кроме медленно расходящейся ряби на поверхности воды. Ричард остался стоять один в мрачном сером утреннем свете. Он вздрогнул, но не от холода, плотнее натянул мантию и вернулся в Замок.
ЧЕТЫРЕ
СЕМЕЙНЫЕ ДЕЛА
Хок, Фишер и пёс Чаппи снова вышли на пыльную серую равнину, окружавшую Тысячелетний Дуб, и бодро шагали по бодрящему утреннему воздуху, а Администратор снова недовольно топтался позади них. Он уже некоторое время что-то бормотал себе под нос, и никто из остальных не решался поинтересоваться, о чём он говорит.
На таких маленьких компромиссах и строится цивилизация. В то раннее утро воздух был чист и свеж, небо – идеально голубым, и всё было очень мирно. Пока Администратор не решил, что с него хватит.
– Пекло, что я снова здесь делаю, в этот безбожно ранний час? Что на этот раз? Что вам нужно сказать мне сейчас такого личного, важного и вообще расстраивающего, что я должен тащиться сюда, чтобы, когда вы меня расстроите, я не смог взять в руки ничего тяжёлого и острого? И почему вы оба с рюкзаками? Сколько времени займёт эта прогулка? Он внезапно остановился, когда его осенила мысль. – Вы пытаетесь набраться смелости и сказать мне, что ваши сменщики не прибудут вовремя?
Все остановились и оглянулись на него. Они прошли довольно большое расстояние, но Тысячелетний Дуб возвышался на горизонте такой же высокий, гордый и непомерно большой, как и прежде.
– Боюсь, всё обстоит несколько хуже, – спокойно сказал Хок. – И это, конечно, не для посторонних ушей. Мы с Изобель должны уйти. Прямо сейчас.
– Вот почему рюкзаки, – сказала Фишер. – Нам предстоит долгий путь. Мы пытались навьючить один из них на Чаппи, но он не захотел.
– Вот уж верно, – холодно сказал Чаппи. – Я не вьючный мул.
– Конечно, нет, – сказал Хок. – Они полезны.
А затем все трое с интересом наблюдали, как Администратор дико уставился на них, потеряв дар речи от шока и ярости. Его лицо приобрело нездоровый пурпурный оттенок, а глаза буквально выпучились.
– Последний раз я видел его в таком состоянии, – сказала Фишер, – когда он случайно зашёл на выпускной экзамен по тантрическому сексу. После этого его пришлось обливать из шланга.
– У него же не случится коронарный приступ? – прорычал пёс.
– Не глупи, – сказал Хок. – Для этого нужно иметь сердце.
– Я слышал это! – немедленно отреагировал Администратор. Его руки сжались в кулаки. – Вы не можете просто так уйти! Как должна функционировать Мемориальная Академия Хока и Фишер без Хока и Фишер во главе? В самом начале нового семестра! Вы не можете просто уйти от нас до того, как прибудут ваши заместители!
– Ах, – сказал Хок, возможно, в его голосе не было должного раскаяния, – это часть плохих новостей. Экзаменов не будет.
– Строго говоря, их и не было, – сказала Фишер.
– Извините, – сказал Хок.
Администратор умоляюще посмотрел на небо. – Дай мне сил! Дай мне сил, боевой топор и сочувствующих присяжных; они никогда не осудят меня! – О чём вы двое говорите?
Хок достал маленький магический амулет, всего лишь побитый металлический диск, на котором был выбит сложный рисунок. Впоследствии Администратор так и не смог понять, была ли эта вещь у Хока на цепочке на шее, или он достал её из кармана, или металлический диск просто внезапно появился на ладони Хока. Диск выглядел вполне обычным, пока Администратор не рассмотрел его внимательно и не понял, что выгравированный на нём узор настолько сложен и замысловат, что он вообще не мог в нём разобраться. Узор был настолько… глубоким, что от одного взгляда на него у него заболела голова. Это было всё равно, что заглянуть в пруд и понять, что под его поверхностью – бездна.
– Что это такое? – спросил Администратор. Он чувствовал себя неуверенно, сосредоточенно хмурился и недоумевал. – Мне это знакомо. Не так ли? Он у тебя всегда был… Почему я не помнил о нём, пока ты мне не показал?
– Это Confusulum, – сказал Хок. – Очень полезный предмет. Он манипулирует восприятием людей, запутывая его на всех вообразимых уровнях. Он закрыл рукой амулет, и Администратор подпрыгнул, совсем чуть-чуть, словно внезапно пробудившись от какого-то неясного, но тревожного сна.
– Где вы его взяли? – спросил он, потому что чувствовал, что должен что-то сказать.
– В наших путешествиях, – ответила Фишер. – Пока мы разбирались с некоторыми незаконченными делами.
– Мы выиграли его на спор, – сказал Хок. – Или, возможно, он выиграл нас. Трудно быть уверенным в чём-либо, когда речь идёт о Confusulum-е. Предполагается, что это физическое присутствие в нашем мире какой-то потусторонней Сущности. Он не должен вмешиваться в материальный план, но я думаю, что ему просто нравится играть. Но теперь, Confusulum, время вышло, если позволите. Больше никаких иллюзий.
– Конечно! – сказал весёлый, озорной голос в голове у всех сразу. Больше никаких иллюзий!
Хок раскрыл руку, но она была пуста. Диска не было. Администратор несколько раз моргнул.
– Он всё ещё там?
– Может быть, – сказал Хок.
– Кто знает? – сказала Фишер.
– Посмотри на нас, Администратор, – сказал Хок.
Администратор посмотрел на Хока и Фишер и вскрикнул от шока. Пара средних лет, которую он привык видеть, исчезла, как будто их и не было; их заменили два совершенно по-другому выглядящих человека, – обоим едва за тридцать. Хок был высоким и достаточно красивым в своём роде. На его лице не было шрамов, но было в нём что-то такое, что наводило на мысль, что так и должно быть. Хок был скорее худощавым и жилистым, чем мускулистым, с длинными тёмными волосами, зачёсанными назад и скреплёнными на затылке серебряной заколкой. На нём были простая белая туника и брюки, тяжёлый тёмный плащ и функциональные кожаные сапоги до колен. Он носил свой топор на боку с непринуждённостью давней привычки, и в том, как он держался, чувствовалась опасная уверенность.
Фишер, вероятно, была на несколько лет моложе Хока, ростом около шести футов, с длинными светлыми волосами, ниспадающими по спине до талии, одной толстой косой, с утяжелителем на конце в виде стального шара. Она была скорее красива, чем привлекательна: суровое лицо с высокими чертами контрастировало с глубокими голубыми глазами и приметным ртом. Она была одета так же, как и Хок, но рукава её рубахи были закатаны, обнажая мускулистые руки. У её ботинок были стальные набойки, чтобы удобнее было пинать людей. На боку Фишер носила меч, и достаточно было взглянуть на неё, чтобы понять, что она умеет с ним обращаться.
Администратор посмотрел вниз на Чаппи, наполовину ожидая увидеть, что он тоже изменится. Возможно, в волка. Но Чаппи остался просто большой собакой, с серой шерстью и серебристой мордой. Он ухмыльнулся Администратору, показав множество зубов, а Администратор оглянулся на Хока и Фишер.
– Это вы, – ошеломлённо сказал он. – То есть… это всегда были вы! Все годы, что я здесь, все Хоки и Фишеры, под началом которых я служил, были вами! Я думал, что вы разные люди, но это всегда были вы, под разными личинами! Почему я не замечал? Почему никто не замечал?
