Текст книги "Женщина нашего времени"

Автор книги: Рози Томас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 41 страниц)

– Ах, Линда!

Она подбежала к ней и попыталась удержать ее. Линда вырывалась, но Харриет погрузила свои пальцы в волосы девочки и повернула ее голову так, что ей пришлось посмотреть на Харриет.

– Вы меня обидели.

– Ну, послушай же.

Теперь Линда заплакала. Непрошенные слезы потекли по ее щекам.

– У меня было время для тебя, у меня оно есть и всегда будет, но и ты должна иметь время для меня. Это должно быть взаимным. Так относятся друг к другу взрослые люди.

Харриет подумала: «Какое же лицемерие. Словно я знаток, специалист в области человеческих отношений». Она подвела Линду к дивану и заставила ее сесть, не разжимая объятий.

– Я обещаю, у меня всегда будет время для тебя, обязательно, но если и у тебя будет время для меня. Иметь время для меня, это значит принимать работу, которую я делаю, как часть меня. Мы не можем выбирать друг в друге только то, что нас устраивает, и не обращать внимания на все остальное. Если бы это было возможно, я бы выбрала твое веселье, забавные шутки и выбросила бы сердитый взгляд и вытаскивание лент из волос. Но мы же не можем так поступать. И я вынуждена принимать вспышки твоего раздражения. Согласимся мы продолжать так и дальше?

Линда сердито фыркнула, но приняла носовой платок, который подала ей Харриет. Харриет многозначительно ждала.

Наконец Линда пробормотала:

– Это же наш уик-энд. Я мечтала о нем.

– Я тоже его ждала. Он и есть все еще наш уик-энд, если ты его не испортишь. Пошли. Помнишь хрустящую жареную утку?

– Я не ребенок. Не нужно подкупать меня вкусной едой. – Линда подняла голову и посмотрела прямо в глаза Харриет. – Он ваш самый последний приятель?

Харриет на мгновение смутилась.

– Кто?

– Он, Дэвид.

Конечно же, она сказала: «Привет, Дэвид».

– Это был частный разговор, Линда.

– Я стояла в двух метрах от вас, не так ли? Вы не попросили меня выйти из комнаты, верно?

– Да, я не сделала этого.

– Это он?

«Совсем наоборот», – подумала Харриет. Их отношения развивались в обратном направлении – от личных к профессиональным. А теперь все велось на совершенно бескровной деловой основе.

– Нет, это не он. В данный момент у меня никого нет, так уж получилось.

– Хм. – Линда вытерла глаза носовым платком и забавно сморщила нос перед тем, как тщательно высморкаться. – Такая проблема возможна. Женщине нужен мужчина. Это каждому известно.

– Если каждый придерживается старомодной и ошибочной точки зрения, – резко перебила ее Харриет. – Я удивляюсь тебе, Линда. Что ты вообще понимаешь в таких вещах? Ну, идем мы в кино или нет?

Чувство собственного достоинства вернулось к Линде. С поджатыми губами и скептическим выражением лица она отправилась взять свой джемпер.

– Как скажите, Харриет, – пробормотала она.

Харриет скрыла свои удивление и облегчение. Они отправились в кино, держась за руки. В субботу они сходили на рынок в Камден-Локк, который нравился Линде, и вернулись домой с охапками футболок и парой маленьких брюк.

– Ты уверена, что сейчас это носят? – с сомнением спросила Харриет.

– Конечно, я уверена. Знаете, Харриет, вы замечательная. Ронни покупает мне только эти дурацкие сандалии с дырочками в форме солнечных лучей. Как в каком-нибудь глупом школьном рассказе пятидесятых годов. Но вы-то понимаете.

– Кое-что, да.

Харриет вспомнила свои собственные баталии с Кет по поводу мини-юбок и накрашенных ресниц. Это воспоминание заставило ее рассмеяться.

– В самом деле, – серьезно сказала Линда, – вы многое понимаете. Знаете, я сожалею о том, что произошло вчера вечером. Я думаю, что была не права.

– Почти так же не права, как и я, когда кричала на тебя. Я об этом тоже сожалею.

Внезапно Линда сказала:

– Вы скучаете без моего папы? Жаль, что ничего не вышло. Вы были бы тогда моей мачехой, и мне бы это понравилось.

Харриет старалась подобрать нужные слова. Линда была восприимчива, а сама Харриет не обманывала себя нереальными надеждами. Она сказала:

– Мне его очень не хватает. Я не знаю никого, похожего на твоего отца. Я думаю, что такого и нет на свете. Мне не хватает его голоса, его манеры говорить, его энергии и его чувства юмора и еще многого, связанного с ним. Но поймешь ли ты, если я скажу тебе, что все эти вещи не составляли единого целого. Не только для меня, но и для него, понимаешь?

– Некоторые вещи вам в нем не нравились, – согласилась Линда.

Ее реализм тронул Харриет гораздо глубже, чем когда-то ее слезы. Теперь она изучала ее личико. Выражение ее лица было серьезным, но не подавленным.

– Да, не нравились, – мягко ответила Харриет.

Линда задумалась.

– Я не понимаю. Но вы сказали о том, что не считаете, что женщина нуждается в мужчине.

– Да.

– Я думала об этом. Я думаю, что некоторые женщины нуждаются. Такие, как Клэр. Понимаете, ей не перед кем покрасоваться, если рядом нет мужчины. Но вы не такая. Когда я думаю о вас, мне кажется, что вы не просто женщина: вы – личность.

– Спасибо. Я принимаю это, как комплимент, – сказала Харриет, имея в виду именно это.

– Все в порядке. Будем сейчас готовить?

Линда объявила, что она хочет научиться готовить. Харриет запротестовала, сказав, что едва ли здесь ее можно считать учителем, но Линда была непреклонна.

Она сказала, что ей нравится кухня Харриет, которая является частью ее квартиры. Она добавила, что в Бел-Эйр Мерседес не любила, чтобы Линда вообще ходила на кухню, и когда Каспар бывал в Литтл-Шелли, тоже не было никакой возможности поготовить, хотя он может приготовить любое блюдо, у него талант к этому.

– Да, я знаю, – согласилась Харриет.

Итак, они договорились, что приготовят дома ужин на двоих, и приготовит его Линда под руководством Харриет. Они договорились между собой, что приготовят цыпленка-гриль с лимоном и запеченные фаршированные яблоки – это было то меню, которое, как считала Харриет, они смогут осилить, и оно будет достаточно сносным.

Линда надела передник и закатала рукава своей новой футболки. Вместе они выложили все необходимые продукты. Линда вставила кассету в магнитофон и весело напевала.

– Осторожнее с тем ножом, он острый, – предупредила ее Харриет, расправляясь с пучком свежей зелени, принесенной с рынка.

– Я умею с ним обращаться, – спокойно ответила Линда.

Они трудились бок о бок, им было приятно друг с другом. Харриет надеялась, что Линда получает такое же удовлетворение от их совместной работы, какое она открыла в себе. Когда зазвонил телефон, Харриет предположила, что в шесть часов вечера в субботу это может быть Джейн или Дженни, а, возможно, и Элисон. Не раздумывая, она сняла трубку со стены рукой, запачканной в масле.

– Харриет? – спросил глухой мужской голос. – Это был Мартин Лендуит.

Это было так неожиданно, что Харриет смогла только повторить традиционное:

– Здравствуйте. Как поживаете?

Прошло несколько месяцев с тех пор, как она разговаривала с ним в последний раз. Ее отлучение от «Пикокс» было полностью организовано Робином. Впоследствие Мартин написал ей письмо, выражавшее сочувствие продуманно подобранными словами.

– Очень хорошо, благодарю вас. Харриет, Аннунзиата с несколькими из наших друзей в Хэмпстеде, и я встречаюсь с ней там на обеде. Я полагаю, что это не очень далеко от того места, где вы находитесь. Можно мне заглянуть к вам на пятнадцать минут на обратном пути?

Харриет не удалось достаточно быстро придумать отговорку. Она была слишком взволнована разговором с ним. Она смогла только промямлить:

– Да, я полагаю, что можно.

Мартин был скользкий, как масло, которым Линда натирала кожицу цыпленка.

– Тогда около семи, – сказал он.

Харриет оставалось только выслушать гудки отбоя.

– С вами все в порядке? – спросила Линда.

Харриет вздохнула, предвидя неприятности.

– Это был Мартин Лендуит. Ты его помнишь?

Линда скорчила неестественную гримаску.

– Брр. Этот дом. Все те портьеры и подушечки.

Харриет подумала, что так как Бел-Эйр был своим домом, Линда не смотрела так критично на украшения Клэр. Она помнила, что по сравнению с Бел-Эйр дом в Литтл-Шелли выглядел унылым и мрачным.

– Что ему нужно?

– Я точно не знаю. Он хочет нанести нам короткий визит через час.

Линда положила нож. Харриет наблюдала за ней краем глаза. Она глубоко вздохнула, подняв свои худенькие плечи, контролируя себя, поскольку за ней наблюдали.

– Он останется на обед?

– Конечно, нет.

Линда снова взяла свой нож и успокоенно вздохнула.

– Хорошо. Достаточно я порубила все это?

На этот раз не было никаких жалоб относительно «нашего уикэнда». Линда поняла то, что ей было сказано.

– Да, вполне достаточно, – ответила Харриет. Она спокойно продолжала готовить.

Ровно в семь часов Мартин позвонил в дверной звонок. Харриет подумала, что раз уж он зашел в субботний вечер, то пусть принимает нас такими, какие мы есть. Она провела его прямо в кухню, где Линда, окруженная со всех сторон очистками и огрызками, расселась на стуле, укладывая фаршированные яблоки в блюдо для запекания.

– Вы помните Линду Дженсен, Мартин?

– Конечно, помню. – Мартин собрался было фамильярно протянуть руку, но затем, увидев руку Линды, передумал. Линда одарила его пустым взглядом, а потом все свое внимание сосредоточила на слизывании сахара и корицы со своих пальцев.

Мартин принял стакан хереса и стоял в середине кухни, оглядываясь вокруг. Для субботнего вечера в Хэмпстеде он был одет чуть-чуть менее официально, чем в будничные дни. Темная фланелевая спортивная куртка была великолепно сшита, и в ней он казался выше и стройнее, чем был на самом деле.

Харриет нашла до смешного нелепым то, что увидела его стоящим среди ее горшков, кастрюль и сковородок. Она поймала себя на том, что пристально смотрела на него, и резко отвернулась, чтобы быстро засунуть цыпленка Линды в холодильник.

Линда наблюдала, как он исчез.

– Мисс Харриет обедает, – произнесла она холодно. – Я приготовила еду для нее.

– Очень хорошо. Все это выглядит очень уютно.

Харриет скрыла улыбку. Она подумала: «Если вы внезапно появляетесь, не давая знать заранее…»

Холодность Линды была взрослой в своей эффективности.

Мартин сказал:

– Я надеялся, Харриет, что мы сможем поговорить минут пять.

– Линда, будь добра, пойди и посмотри телевизор.

– Как долго?

– Пока я не закончу говорить с мистером Лендуитом, – строго ответила Харриет.

Линде придется научиться понимать разницу между не очень любезным и просто грубым.

– Я пойду в сад.

Она соскочила с табуретки и медленно пошла к выходу. Минуту спустя они увидели, что она появилась в заросшем саду. Она присела на скамейку под пышным кустом роз; солнце клонилось к закату. Она устроилась спиной к кухонному столу и сидела печальная, подтянув ноги к подбородку.

– Не очень легкий ребенок, – сказал Мартин.

– Как раз наоборот. Она очень смышленая, живая и отличная собеседница.

«Не очень легкий, чтобы завоевывать призы, быть капитаном крикетной команды и идти по стопам своего отца, как ваш ребенок, – подумала Харриет, – но я предпочитаю такого».

– Да. Ну, Харриет, вы не будете возражать, если я перейду прямо к делу.

– Пожалуйста.

Он посмотрел на нее в своей обычной оценивающей манере. Он казался, если только это было возможно, моложе и бодрее, чем когда она впервые встретила его. Его оценка содержала те же элементы трезвого, делового подхода и сексуальных притязаний. Харриет ощущала нетерпение и в то же время тревожные предчувствия. Мартин был привлекателен, как всегда. Ей было интересно, как все это будет выглядеть после такого длительного времени, если он пришел к ней с предложением.

«Беда в том, – сказала она себе, – что я просто дала себя обмануть ухоженным рукам и точеным профилям. И после этого я проповедую Линде всю эту благородную чепуху».

Она заметила, что выражение лица Мартина изменилось. Он странно посмотрел на нее. Должно быть, потому что она улыбнулась. Его сын как-то давно обвинил ее в том, что она очень часто выглядит так, словно наслаждается в глубине души какой-то шуткой.

– Продолжайте, – подбодрила она его, восстановив серьезное выражение лица.

Конечно же, он пришел сделать ей какое-то предложение. И конечно, не на пятнадцать минут.

– Я слышал, один человек в Сити сказал мне, неважно кто, что вы включились в новое рискованное предприятие.

Харриет подумала: «В бизнесе нет секретов».

– Еще нет. Пока это только идея.

– Я слышал, что это больше, чем идея.

Мартин подошел к окну словно для того, чтобы убедиться, что Линда находится вне пределов слышимости. Он резко повернулся. Когда он стоял спиной к свету, черты его лица стирались. Он казался темным контуром на фоне солнечного света.

– Я пришел, чтобы сказать: «Будьте осторожны».

Харриет повторила:

– Осторожна? – Она не могла видеть его лица, только темное очертание его головы, окруженное ореолом желтого света. – Что вы имеете в виду?

– Просто то, что собственность и строительство – грязные дела.

– Я не боюсь грязи.

– Я боюсь, что вы не понимаете меня. Если вы пытаетесь блокировать сделку Кита Боттрилла, то вам следует знать, что сражения будут не только на бумаге. Его методы могут отличаться от принятых в приличном обществе. Так, однажды ночью вы можете встретить, конечно, не его лично, а двух плотных и сильных типов, которые потребуют, чтобы вы не мешали мистеру Боттриллу реализовывать свои законные интересы.

Харриет вздрогнула в своей теплой светлой кухне. Она представила продуваемые ветром пустынные улицы, вонючие подземные переходы и отдающиеся эхом своды подземных стоянок автомобилей. Она знала, как это бывает, когда двое появляются из темноты, чтобы преградить вам дорогу, потому что такое уже случалось с ней. Она обхватила себя руками, потирая похолодевшие пальцы о свои голые руки.

«Нет, не холодно», – убеждала она сама себя. Глядя мимо Мартина, она смогла увидеть Линду, которая растянулась на скамейке и дергала ветки кремовых роз. Но все-таки она взглянула на замки и засовы, которые защищали высокое окно, выходящее в сад. Саймон же закрыл у себя двери и окна. Он заклеил стекла окон газетами. Саймон. Харриет подняла голову. Ничего не случится. Это уже было. Теперь я невосприимчива к таким вещам.

– Я не хотел пугать вас, – сказал Мартин.

– Я не испугалась.

Мартин отошел от окна. Он пересек комнату и подошел к столу, на котором были разбросаны остатки стряпни Линды, а рядом с ними была бутылка хереса. Он поднял свой пустой стакан. Харриет могла снова увидеть его лицо.

– Можно мне?

– Пожалуйста, налейте.

Она сняла скатерть и начала сметать кристаллы сахарного песка. Затем она снова выпрямилась и все еще держа скатерть с сахаром в сжатой руке, сказала:

– Спасибо за предупреждение. Я буду помнить о том, что вы сказали.

Мартин кивнул. Одна рука его лежала на кухонном столе, другой он держал за ножку свой бокал с хересом, наклоняя и поворачивая его, как будто он собирался высказать свое мнение о цвете вина; казалось, что Мартин обдумывал что-то новое.

Харриет нужно было только немного подождать.

– Да, – задумчиво произнес он. – Я знал, что вас это все равно не остановит.

– Вряд ли.

Его темные глаза осматривали ее лицо.

– Я восхищаюсь вашим мужеством, Харриет. И вашими способностями. Скажите мне, вы уже мобилизовали свой капитал?

Харриет чуть не рассмеялась вслух.

– Я не ослышалась?

Своей ухоженной рукой Мартин сделал вежливый изысканный жест, который как бы говорил: «Что прошло, то прошло, и нет нужды ворошить прошлое». Харриет хотелось вдребезги разбить его хладнокровие. Она хотела заставить его услышать. Она закричала на него:

– Мартин, вы забыли, что Лендуиты сделали с мной? За одну ночь вырвали меня из «Пикокс», когда я была в отпуске, после того, как утопили во лжи акционеров и мою семью.

Он был совершенно невозмутим. Харриет подумала, что люди, должно быть, часто кричали на него.

– Не Лендуиты. Робин. Как вы помните.

– Это одно и то же, и отвратительно.

– Не совсем. Вы говорили с Робином в последнее время?

Он был непроницаем. Недоверие Харриет отскакивало от него и не производило на него никакого впечатления. Она вздохнула, скорее нетерпеливо, чем сердито.

– Конечно, нет. И не собираюсь говорить с ним в будущем.

– Ну, тогда вы не знаете, что мы решили разделить бизнес. Вероятно, с опозданием. Робин взрослый мужчина и умница, и, возможно, это было моей ошибкой – держать его так долго под присмотром. Сейчас ему нужно расправить крылья. В будущем мы будем действовать как отдельные фирмы.

– Я понимаю.

Харриет могла только догадываться, какие прегрешения любимого сына или какие нарушения тонких правил игры между ними привели к разрыву. Она могла также только догадываться, не отказался ли Робин в конце концов с энтузиазмом играть роль, которую отец предназначал для него. К ее удивлению, эта мысль вызвала у нее досаду. Она подумала о том, к чему еще Мартин и Аннунзиата прибегнут для утешения.

Мартин оживленно продолжал:

– Если вы ищите, где достать деньги для вашего нового дела, Харриет, то я надеюсь, что вы обратитесь ко мне. Я сделал бы капиталовложения, конечно, после того, как мы сможем рассмотреть проект в соответствующее время. Но, в качестве основного принципа…

Она прервала его мягко, но со всей присущей ей твердостью:

– Мартин, я бы не пришла к вам просить деньги, даже если бы вы были единственным человеком на земле. Даже если вы и Робин больше не являетесь партнерами. Я не могла бы, понимаете. Но я благодарна вам за предложение и за то, что вы пришли сюда, чтобы посоветовать мне быть осторожной.

«А была ли вообще какая-нибудь вечеринка в Хэмпстеде?» – подумала она.

Мартин поставил свой снова опустевший стакан.

– Не за что благодарить меня. Вы мне нравитесь, Харриет, и вы знаете это.

Он взял ее руку и пожал ее. И снова оценивающий взгляд, а за ним кривая, проницательная и приятная улыбка.

– До свидания, Мартин. Вы бы хотели попрощаться с Линдой? Я позову ее.

– Не беспокойтесь.

Он подошел к окну и нарисовал на стекле волну. Проводив его до парадной двери, Харриет смотрела, как он спускался по ступенькам – невысокий, щеголеватый, уверенный в себе мужчина, который уже не производил на нее такого впечатления, как когда-то.

Линда вернулась в кухню, осторожно оглядываясь возле двери.

– Ушел?

– Да, ушел.

– Давайте жарить цыпленка на гриле. Я умираю от голода.

Они улыбнулись друг другу.

Позднее, после того, как они съели приготовленную еду и рассыпались в похвалах друг к другу за нее, и после того, как они целый час вместе смотрели телевизор, они опять постелили Линде в гостиной.

Харриет пожалела, что у нее нет хорошей свободной спальни, такой, чтобы она могла называть ее комнатой Линды, когда та была в школе или Лос-Анджелесе. Когда Линда забралась под одеяло, Харриет села на край кровати и посмотрела, как ее прекрасные волосы веером рассыпались по подушке.

– Это был замечательный день для меня, – сказала ей Харриет.

– Для меня тоже, – вздохнула Линда. Она поняла руки и обняла Харриет за шею. – Я люблю вас, – сказала она.

Харриет в ответ прошептала:

– Я тоже люблю тебя.

Когда она подумала о других временах, когда она говорила те же самые слова, ей пришло в голову, что они сохранялись надолго только для Кэт. Но теперь она поверила, что они будут продолжаться и для Линды.

Перед тем, как лечь в кровать, Харриет проверила задвижки на каждом окне и все замки и цепочки, которые были на дверях. Она не боялась. Она говорила правду, когда она сказала это Мартину. Но она хотела быть уверенной, что ее дом в безопасности, пока Линда находится под ее крышей.

Это было так, как будто визит Мартина заставил ее понять, как дорога ей эта маленькая девочка. И поэтому она была рада, что он приходил.

Два события произошли сразу же друг за другом после того, как Линда вернулась в школу.

Первым было то, что Харриет получила письмо от управляющего делами приходского совета в Эвердене, в котором ей сообщалось, что совет от лица жителей деревни Эверден готов принять ее предложение о покупке «Бердвуда» и относящегося к нему сада.

А вторым событием в конце июля было сообщение о том, что предложения компании «Касториа Дивелопментс» были отклонены комитетом по планированию графства Кент.

Харриет быстро шла по Лэденхолл-стрит по направлению к офису Пирса Мэйхью. Для собрания было еще рано, и было так приятно идти, обгоняя женщин в летних платьях, банковских курьеров, мужчин в костюмах в тонкую полоску, которые на этот раз, в виде исключения, прогуливались, а не спешили. Казалось, что в разгар лета и в предверии каникул Сити принял праздничный вид.

Харриет много и усердно работала, но она чувствовала себя полной энергии, как будто только что вернулась из отпуска. Она подняла глаза к небу и крышам банков и финансовых компаний, словно приветствуя их.

Она проходила мимо банка Мортонов, того банка, в котором она нанесла визит трем мудрым обезьянам, пытаясь получить у них деньги для «Пикокс», и она выразила еще раз свою признательность зданию из черного стекла. Сегодняшняя встреча будет иной – прямой противоположностью того, что она испытала в банке Мортонов. Она долго ждала сегодняшнего дня.

Кабинет Пирса Мэйхью был отделан в стиле английского деревенского дома. Его секретарша вышла из-за своего письменного стола из орехового дерева и проводила Харриет в святая святых. Пирс вскочил и подошел пожать ее руку. Он просто сиял в ожидании того, что произойдет.

– Все готово для подписания капитуляции? – Пирс зачастую прибегал к спортивному жаргону.

– Все готово, – сдержанно ответила Харриет.

В одиннадцать часов секретарша Пирса сообщила, что прибыли мистер Боттрилл и мистер Монтегью.

– Проводите их в комнату, – сказал Пирс. – Проводите их и давайте посмотрим, из чего они сделаны.

Двух мужчин проводили в комнату.

Кит Боттрилл был высоким мужчиной. Рукава его костюма были смяты горизонтальными складками вокруг бицепсов и высовывались, словно в знак протеста, из широких манжет рубашки. Его полосатый галстук лежал, как измученный язык на его выпуклой грудной клетке.

Его глаза – маленькие точки на толстом загорелом лице – устремились на Харриет. Его адвокат, стройный, темноволосый, в очках в черной оправе, по сравнению с ним казался элегантным, как Мартин Лендуит.

Рука Боттрилла обхватила руку Харриет. Она почувствовала, что он с легкостью мог бы перемолоть ее кости, и мысль о темных местах и пустых переулках снова пришла ей на ум. Она выдернула пальцы и заставила себя посмотреть прямо в его глаза.

– Спасибо за то, что пришли сегодня встретиться с нами.

Он улыбнулся, показывая плотные зубы.

– У нас общие интересы. Важные интересы, разве не так? Нам здесь очень приятно.

Все четверо сели вокруг стола Пирса Мэйхью для совещаний. Кит Боттрилл наклонился вперед, соединив свои толстые пальцы. Он носил золотой браслет.

– Участок для застройки «Бердвуд», – тихо произнесла Харриет. – Перейдем прямо к делу?

– Непременно, – ответил Кит Боттрилл. – Для этого мы все здесь и находимся.

– Я думаю, что ни для кого из вас не будет сюрпризом, если я скажу, что приобрела ключевой земельный участок, не так ли? И, вероятно, вы тоже знаете, что я в процессе приобретения «Бердвуда» и окружающих земель?

– Я это знаю. Как и вы, похоже, знаете, что клоуны в комитете по планированию отвергли мое первое предложение.

Боттрилл откинулся на стуле, положив одну ногу, похожую на ствол дерева, на колено другой. Харриет не была уверена в том, что сотрясение лица, которое сопровождало это движение, можно было принять за подмигивание. Она смотрела на него без всякого выражения и ждала.

– Итак, мы пришли, чтобы, в свою очередь, сделать вам предложение, мисс Пикокс. Коммерческое предложение. Ведь именно это вы имеете в виду, не правда ли?

Харриет и Пирс предложили ему продолжать. Монтегью положил перед ним лист бумаги с заметками, а Боттрилл развернул свой план. Как они и ожидали, это было предложение об объединении интересов Харриет с интересами компании «Касториа Дивелопмент».

Складки Кита Боттрилла смягчились, а его толстые пальцы, как бы танцуя, рылись в паланах и бумагах. Его голос стал почти музыкальным, когда он расхваливал красоту участка под застройку, необходимость этого участка, возможности, которые в изобилии появятся, если будут устранены маленькие препятствия. Он говорил ей, что его не удивило, что деловую женщину такого калибра, как Харриет, тоже привлекла эта работа. И это было в их общих интересах – действовать единым фронтом. Как команда, они будут непобедимы.

Снова показались плотные зубы.

– Существует лишь вопрос о согласовании деталей, взаимоприемлемых условий, не так ли?

Мистер Монтегью сложил свои бледные пальцы, показывая готовность решить любые вопросы для их взаимного удовлетворения.

Когда она была совершенно уверена, что Боттрилл закончил свою «подачу» и с удовольствием откинулся, предвкушая ее согласие, Харриет заговорила. Ей принесло удовольствие позволить словам падать, как холодным камешкам, в теплую, масляную лужу, которую разлил Боттрилл.

– Наши интересы не имеют ничего общего, – четко произнесла она.

Температура в комнате упала на несколько градусов. Адвокат снова разнял пальцы.

– Вы предлагаете всем известную застройку, которая не сделает ничего для улучшения жизни в существующей деревне. Я заинтересована в том, чтобы помочь создать единую общину, которая принесет прямую выгоду местным жителям. Я должна сказать вам, что нет никаких оснований для объединения наших интересов. Вообще никаких.

Мужчина сердито направился к своему месту.

– Я думаю, что вы не вполне оцениваете, каковы финансовые возможности этого проекта и какова будет отдача от него. Даже если, как я готов согласиться, мы поделим ее поровну между нами.

Харриет сказала:

– Я оцениваю возможности. И я отвергаю ваш вариант.

Мужчина не ожидал отказа. Его лицо покраснело под слоем загара. В этой приятной комнате повисло гнетущее молчание. Харриет еще удерживала себя на своем месте, с трудом подавляя внезапное желание убежать. Рядом с ней Пирс успокаивающе откручивал колпачок своей ручки.

Он начал:

– Если бы я мог предложить…

Боттрилл зарычал:

– Ничего не предлагай, приятель.

А затем он повернулся к Харриет и выбрасывал свои большие руки вперед и назад, как огромный, мясистый, агрессивный ребенок, показывающий руки взрослым перед обедом для осмотра.

Посмотрите же хорошенько – кричал он Харриет. – Посмотрите на них. Я работал своими руками. Я начал, собирая булыжники. Я этим зарабатывал на жизнь. И я буду продолжать эту проклятую жизнь.

«О да, – подумала Харриет. – Неплохую жизнь. Твой золотой браслет, твой роллс-ройс с инициалами KGB и на ранчо твой дом с плавательным бассейном – все это получено за счет земли этих людей, их надежд и безопасности. Теперь я «достала» тебя. И я тебя не боюсь».

Она слушала, как он продолжал свою напыщенную речь. Он старался жить честно. Он годами работал на привилегированные классы, а Харриет и ей подобные создавали ему препятствия и разглогольствовали о своих высоких идеалах.

Им бы следовало пожить трудной жизнью, такой жизнью, какой он был вынужден жить. Тогда бы они знали, что ему пришлось вынести.

Грубые слова обрушивались на уши слушателей. Пирс изучал дневник, лежащий перед ним, а мистер Монтегью сидел, заслонив рукой глаза от света; его тело отклонилось в сторону от его клиента на единственный, но многозначительный миллиметр.

Голос продолжал звучать. Мужчина изменил свой курс и от оправданий самого себя перешел к угрозам. Он может купить еще больше земли и блокировать план Харриет. Он может продать свою долю третьей стороне и, таким образом, разбить ее.

Харриет подняла голову. Ей это надоело. Она холодно и рассудительно посмотрела прямо на него. Он вспотел и говорил бессвязно. Впервые она обратилась к нему по имени:

– Мистер Боттрилл, есть только один покупатель бердвудской земли. И этот покупатель – я.

Удовольствие от этого было сильнее, чем любое другое ощущение, которое она когда-либо испытывала. Она сидела спокойно и давала этому удовольствию огнем растекаться по телу.

Кит Боттрилл утих. Как будто из него вышел воздух, казалось, он стал меньше и тише. Харриет поняла, что нечего было бояться Боттрилла, ей уже не было страшно ни за себя, ни за Линду. Не будет больше мужчин, которые могут появиться в темноте и загородить ей дорогу.

В комнате теперь наступила другая тишина. Это было обдумывание, даже вычисление. А затем пальцы Боттрилла, похожие на сосиски, сделали удивительно точный режущий жест, словно он разрывал невидимую нить.

– Давайте закончим этот разговор, ладно?

– Конечно, пожалуста.

– Что вы предлагаете?

Харриет сказала:

– Вы покупали по две тысячи фунтов за акр. Я дам вам по полторы тысячи за те участки, которые вы уже имеете. Я беру ваши соглашения о покупке и даю десять тысяч фунтов за все. – Она говорила бесцветным голосом, но при этом думала: «Сам же посчитай, счастливчик».

Боттрилл и его адвокат пошептались. Пирс встал, словно хотел размяться, и подошел к окну, чтобы выглянуть на улицу. Харриет ждала.

– Ладно, – ответил Кит Боттрилл так, словно договаривался о цене на подержанный автомобиль.

Теперь наступила очередь адвокатов. Пирс вернулся на свое место, а в замерзшие конечности мистера Монтегью снова поступила кровь.

Через пятнадцать минут собрание было закончено. Секретарша подошла к двери и проводила Боттрилла и его адвоката.

Пирс Мэйхью протянул руку Харриет.

– Поздравляю, сказал он.

Харриет пожала его руку. Момент триумфа был, как физическое возбуждение.

Она подумала: «Если бы Робин был здесь и видел меня сейчас».